Текст книги "Ду Бин Сань (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Гришанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Гришанин Дмитрий Анатольевич
Ду Бин Сань

Аннотация

Боксер, без пяти минут чемпион Саня Дубинин, отказавшись сливать бой за деньги, нокаутировал мажора в первом же раунде. За побитого сынка впрягся олигарх папаша, и Дубинина со скандалом выставили из большого спорта.

По русской традиции горе свое Саня стал заливать вином. И однажды, в очередной раз вусмерть напившись, он проснулся в теле китайца Ду Бин Саня. И понеслось…

Глава 1

– Лечить меня вздумал, сука! – я цапнул за ворот тельник соседа, но мою вскинутую в замахе вторую руку тут же перехватили навалившиеся со всех сторон собутыльники.

– Санек, успокойся!..

– Тарас, просто перебрал чутка!..

– Братан, мы все тебя уважаем!.. – посыпалось со всех сторон.

– Да отцепись ты от меня! – сбросил мою руку расхрабрившийся от водки Матрос. – Тоже мне чемпион! Вон, на раз-два скрутили, как шмару беспонтовую!

– Ах ты ушлепок! – я попытался вскочить с табуретки, но трое навалившихся мне на спину и на плечи парней удержали меня на месте.

– Сам обсос! – фыркнул в ответ закусивший удила Матрос и, подхватив стакан, опрокинул в луженую глотку очередные сто грамм. – И правильно тебя победы лишили, наркоман чертов!

– Тарас, ну нафига?.. – пропыхтел один из висящей на мне троицы.

– Ой, да че он мне сделает-то?.. – но Матрос подавился собственной усмешкой, когда после очередной моей яростной попытки освободиться троица его приятелей бессильными котятами разлетелась по углам комнаты.

Учтя предыдущую ошибку, я больше не стал тратить драгоценные секунды на театральные жесты с захватом тельника противника и пробил двойку в попытавшуюся отодвинуться харю соседа тут же, прямо из сидячего положения.

Сраженный нокаутом Матрос полетел, вместе с опрокинутой табуреткой, в одну сторону, а с другой – мне в лобешник прилетела бутылка, брошенная кем-то из сбитой с ног троицы. Среагировать на подлый бросок я не успел, но, к счастью, обошлось без порезов – пустая бутылка не разбилась и, набив на лбу шишку, отскочила на пол.

– Ах ты падла!.. – я кинулся карать подлого швырятеля бутылок.

– Саня, это случайно, я на рефле… – заголосил в свое оправдание неудачник в дырявом на колене трико. Но, не дослушав, я вырубил говнюка жестким хуком.

Развернувшись в боксерской стойке к паре оставшихся противников, я обнаружил направленные на меня четыре дрожащие растопыренные ладони.

– Братан, мы не при делах, – высказался за обоих рябой Леха.

– Ладно, живите, – сказал, как плюнул, я и, шагнув к столу, забрал оттуда последнюю, наполовину разлитую бутылку. – Это типа моя моральная компенсация. Андестенд?

– Конечно, братан. Без проблем.

Выбравшись из разгромленной комнаты в коридор общаги, я тут же жадно присосался к трофею. За несколько мощных глотков перелил всю водку в желудок. И, скривившись от злого пойла, запулил пустую тару в дверь негостеприимной комнаты.

От звона разлетевшейся на осколки бутылки приоткрылась пара соседних дверей, но высунувшиеся было оттуда хмурые рожи студентов, встретившись с моей кровожадной ухмылкой, поспешили без звука скрыться обратно и захлопнуть за собой дверь.

– Задрали, сссуки! – прошипел я и, пьяно икнув, поплелся в сторону лестницы…

Что, спросите вы, довело славно парня Александра Дубинина, спортивную звезду университета, без пяти минут городского чемпиона, до столь скотского состояния?.. Мой тренер обозначил эту причину: как не по чину чрезмерную гордыню вкупе с непробиваемой твердолобостью. Ну а я считаю, что мне просто не повезло.

Любительский спарринг с тем мажорчиком в плане развития спортивной карьеры для меня, разумеется, ничего не значил. Папенькин сынок с какого-то перепуга решил, что умеет боксировать, как реальный боец, и захотел пустить пыль в глаза своей пассии. Я не возражал погонять три раунда клоуна по рингу, воспринимая этот фарс, как отдых в напряженном тренировочном графике перед настоящим боем. Мажору же, пережившему в ринге три раунда с будущим чемпионом, такого щедрого подгона от меня было б за глаза. Но говнюк возжелал у всех на глазах душевно настучать мне по щам. И когда тренер заикнулся про обещанные нам десять штук зелени за слив боя во втором раунде, с гарантией проблем от сильных мира сего в случае моего отказа, я, что называется, закусил удила… И нокаутировал выскочку практически после удара гонга. Прикиньте, на четвертой секунде. Мой личный рекорд. Фак!

Дальше вырубленный мною мажор укатил в свой особняк лечиться. А через пару часов в местных новостях с прискорбием объявили, что в крови одного из претендентов на звание чемпиона города по боксу обнаружены запрещенные ВАДА вещества, в связи с чем назначенный на ближайшие выходные финальный бой, к сожалению, не состоится… Кто, думаете, оказался тем неудачником, с допингом в крови? Бинго, блин! Разумеется, не пожелавший лечь под мажорчика Саня Дубинин.

С боксом меня вежливо попросили на какое-то время завязать. Типа пока «волна» не уляжется. А жить без спорта я не умел. Тренер, с которым вдрызг разругался из-за отказа от легких денег, меня не поддержал. В универе настоящих друзей не было, лишь болельщики, которые лишившись своего кумира, быстро положили болт на обычного студента Саню Дубинина.

Не я не скулю. В жизни всякое случается. И испытание медными трубами нужно выдерживать так же достойно, как огонь и воду. Но я, походу, в этом раунде пропустил удар. Привыкший раньше ловить на себе восхищенные девичьи взгляды, теперь, оказавшись вдруг словно прокаженным, я запил горькую… И, вот, до сих пор не просыхаю, напропалую синяча уже бог знает какой по счету день…

– О, Севыч, здорово! – вырулив из коридора, я загородил на лестнице проход субтильному очкарику в цивильном джинсовом костюмчике и модных кожаных туфлях, на фоне которых мои стоптанные тапки и мятые, в грязных пятнах майка с боксерами выглядели просто по-бомжатски, дополнительно подпитывая и без того лютую злобу на весь белый свет. – Давно не виделись! Че, как сам?

– П-привет, Са-саня, – залепетал в ответ очкарик, судорожно пытаясь выдернуть свою хилую ладошку из тисков моего свирепого рукопожатия.

– Как-как ты меня назвал? Са-саня?.. Да это предъява, братан!

– Нет-нет… Что ты… Я вовсе не имел в виду, что ты…

– Че ты там имел, мне насрать, – откровенно издевался я, не отпуская руку хлюпика. – Но ты только что конкретно накосячил, братан. Андестенд?

– Я… я… я…

– Головка от буя, – гоготнул я. – Короче, расклад, Севыч, у нас такой. Выбирай: разок по щам, или на лапу мне косарь?

– Коссс…

– Правильное решенье, братан, – я растянул щеки в довольной лыбе. – Гони бабло, и проваливай.

– Только у меня все на карте. Налички нет. Давай…

– Давать те дружок твой заднеприводный будет, – ощерился я, перестав улыбаться. – Гони косарь, сука, а то ща втащу!

– Дубинин, ну-ка отпусти Горохова! – появившаяся на лестнице, как чертик из табакерки, девушка в строгом брючном костюме решительно вступилась за угодившего в переплет очкарика.

– Савельева, не лезь, а, – фыркнул я в сторону заступницы (Ирины Савельевой – старосты группы, в которой я когда-то учился, девушки, строившей мне когда-то глазки, и писавшей когда-то по «вайберу» любовные сообщения). – У нас с Севычем мужской разговор. Севыч, скажи? – я еще сильнее стиснул ладонь своей жертвы.

И очкарик позорно захныкал.

– Дубинин не стыдно тебе? До чего человека довел! – староста стала вырывать культяпку плаксы из моего кулака.

– Ой, да забирай свою подружку, – я брезгливо отбросил руку очкарика. – Думал, пацан нормальный, а он бабой оказался. А у Сани Дубинина принцип – я женщин не бью.

– Совсем до чертиков допился! На людей средь бела дня бросается! – продолжила верещать неугомонная Ирина, уводя хлюпающего Горохова вниз по лестнице.

– Да пошли вы! – бросил я в ответ, поднимаясь по ступеням в противоположную сторону…

– О, Санек, привет! С кем воюешь? – подкатил ко мне на следующей площадке Васька Пых (так-то фамилия у него была Попыхин, но урезалась в общаге до просто Пыха за то, что Васька барыжил дурман-травой, и сам был главным тестером своего товара).

– Да, ходят тут всякие, понимаешь, – отмахнулся я.

– О, ты уже, гляжу, взбодрился малехо с утра? – учуял исходившее от меня амбре Васька.

– Так-то я еще толком даже и не ложился. У приятелей засиделся, – хмыкнул я, оттирая плечом любопытного барыгу и сворачивая в коридор своего этажа.

– А у кого, если не секрет? – увязался следом Васька.

– У Тараса Матроса… Пых, те че надо?

– Санек, у меня товар просто бомба!

– Отвали, Пых. Ты ж знаешь: я по синьке только угораю. И торчком до кучи становиться не имею никакого желания.

– Сань, ты че⁈ Торчки – это которые в вену шнягой всякой колются…

– Ты ща на че, сука, намекаешь? – цапнув за ворот толстовки Пыха, я припечатал барыгу спиной к коридорной стене.

– Мля! Бро, извини! Совсем запарил, что для тебя это болезненная тема, – ничуть не испугался моего наезда отмороженный фанат запретного дыма. И, как только я ослабил захват, с удесятеренной энергией затараторил дальше: – А курнуть травки хорошей – это ж чистое баловство. Невинная шалость, так сказать, для хорошего настроения. И усталость, кстати, грамотно набитый косячок снимает гораздо быстрее и эффективнее синьки твоей. Вот ты водочки уже выпил – а все одно не расслабился ведь нифига, потому и злой, как черт. А если бы затянулся дурман-травой моей разочек…

– Да пошел ты, искуситель хренов, – проворчал я, окончательно отпуская толстовку барыги, и возобновляя движение к своей комнате.

Но пронырливый плут, чутко уловив перемену моего настроя, увязался следом, продолжая уговаривать:

– Да попробуй, Сань. Отвечаю, тебе понравится. И никакого привыкания – зуб даю!

– Я ведь выбью, ежели че, – хмыкнул я.

– Да я за базар отвечаю, – не унимался отчаянный прохиндей. – К тому же первый косячок у меня бесплатно!

– Ну, если бесплатно… – конечно трезвый я б никогда не подписался на эту шальную затею.

Но я был под синькой.

И решился-таки протестить пыхову замануху.

Глава 2

– Ну как?.. Да не молчи ты, делись ощущениями!

– Фиг знает, торкнуло вроде…

– Вроде или точно? Ва Гонь, это важно, сосредоточься!

– Бин Сань, ну чего ты ко мне пристал? Говорю, с первого раза непонятно. На, сам затянись, если не веришь.

– Ага!.. А результаты эксперимента кто тогда фиксировать будет?

– Да забей!.. О! Бин Сань, у тебя так смешно волосы на голове в разные стороны торчат, как у этого из телика, как его там?.. – не договорив, Ва Гонь заливисто расхохотался.

– Ишь ты, с первой затяжки на ржач пробило, – хмыкнул довольный Бин Сань. – А то не торкает его…

Два друга детства, скрывшись от посторонних глаз в старом гараже, проводили финальный тест-драйв, испытывая на себе воздействие дурман-травы, на спор выращенной студентом-биологом Бин Санем в этом же гараже две недели назад. Теперь, после тщательной просушки, упакованная в объемистый пакет трава дожидалась своего заказчика. Доморощенный же «фермер», поддавшись уговорам друга (и по совместительству делового партнера в этой ни разу не законной авантюре), отложил щепотку конечного продукта для этого их совместного финального эксперимента. И теперь с карандашом и блокнотом в руках Бин Сань сидел напротив дымящего косяком Ва Гоня, прилежно фиксируя на бумаге происходящие с другом в процессе курения изменения.

– У-ху-ху! – Ва Гонь выпустил изо рта и ноздрей очередное облачко ароматного дыма. – Поперло, бро! Во ща конкретно поперло!.. Ты видишь эти крылья? Видишь?.. Бро, я ж лечу! Как птица лечу! Юх-ху!..

Опасаясь, что замахавший после третей затяжки руками Ва Гонь сейчас куда-нибудь зашвырнет на треть искуренный косяк, и наваленный вдоль гаражных стен хлам запросто от него воспламенится, Бин Сань, отложив блокнот с карандашом, поймал руку одурманенного друга и вытащил из его вялых пальцев опасный чинарик.

Продолжающий махать руками Ва Гонь, счастливо чирикая, вскочил со стула и стал смешно прыгать вдоль гаражной стены.

– Однако, убойная травка, похоже, вышла, – хмыкнул Бин Сань. – Тоже что ль рискнуть и попробовать? А то когда еще вот так доведется?

– Ооооо! Вот же оно мое гнездо! – выдал очередной перл Ва Гонь, плюхнувшись обратно на стул, и заливисто расхохотался.

– А-а ладно, один раз живем, – окончательно решился, глядя на хохочущего друга, Бин Сань и, неумело затянувшись, с непривычки закашлялся…

—…Сам, говоришь, вырастил? В гараже? – над дрожащим от ужаса Бин Санем, сидящим на прикрученном к полу стуле в наручниках на руках, навис грозный дознаватель с дубинкой и в полицейской форме. – Так это ж, придурок, для тебя в разы хуже. Кабы просто перекупом был, то на первый раз, с учетом отсутствия судимостей, вероятнее всего, отделался бы штрафом и условкой. Теперь же, на лицо организация производства наркотического вещества. А это уже, Бин Сань, совсем другая статья. И теперь ты точно на нары загремишь, биолог недоделанный!

Из темного гаража Бин Сань каким-то адским дуновеньем перенесся в залитый электрическим светом кабинет дознавателя.

– Че завис, сопляк⁈ – громкий, как выстрел, удар дубинкой по исцарапанной столешнице сбоку заставил Бин Саня затравленно подпрыгнуть на стуле, выходя из ступора. – Живо говори: кто надоумил дурман-траву в гараже выращивать?.. Сотрудничество со следствием – вот единственный микроскопический шанс для тебя, придурок, остаться на свободе! Так что, искренний мой тебе совет, Бин Сань: прекращай играть в героя, и выкладывай все, что знаешь!

– Нет, пожалуйста! Нет! Этого не должно было случиться со мной!.. – у Бин Саня, до полусмерти запуганного дознавателем, окончательно сдали нервы и началась истерика.

– А ну-ка заткнись, соплежуй! – дубинка дознавателя на сей раз врезалась в спинку стула арестанта, и часть ударной волны болью отозвалась в спине несчастного студента.

– Ааааа! Нет! Я не хочууу тааак!..

Яркое виденье погасло так же стремительно, как началось. Бин Сань снова обнаружил себя сидящим на пластиковом стуле в старом гараже, со свободными от браслетов наручников руками. Напротив, с угрюмым видом, сидел друг детства Ва Гонь, уставившись куда-то в одну точку за его левым плечом.

Пальцы правой руки Бин Саня вдруг обожгло, и он стряхнул с них на пол совсем крошечный окурок.

– Это что, я весь косяк что ли искурил? – ошеломленно пробормотал Бин Сань, торопливо растирая по полу подошвой дымящийся чинарик.

– А как ты хочешь? – невпопад спросил вдруг Ва Гонь, продолжая с угрюмой миной пялиться в одну точку.

– Что?.. Бро, ты о чем, вообще?

– Испугавшись неминуемого ареста, ты потребовал его отмены, – снова заговорил непривычно пустым, безэмоциональным голосом сидящий напротив друг. – Но виденное Зрячим отменить невозможно. Потому я повторяю свой вопрос: как ты хочешь?

– Ты че несешь, Ва Гонь? – схватив друга за плечи, Бин Сань яростно его затряс, пытаясь привести в чувство.

Ва Гонь раскачивался в его руках безвольной куклой, мотаясь из стороны в сторону, как марионетка на ниточках. Но стоило бедолагу оставить в покое, как тело друга снова приняло на стуле прежнюю напряженную позу, а угрюмое лицо опять уставилось в одну точку над левым плечом Бин Саня.

– Как? Ты? Хочешь? – вновь пролаял пустой голос напротив.

Смирившись с тем, что этот новый сюр, по всей видимости, является продолжением предыдущего кошмарного видения, Бин Сань согласился играть по навязанным правилам.

– Раз отменить сам арест невозможно, пусть арестантом, вместо меня, станет кто-то другой, – озвучил слепленный впопыхах отмаз Бин Сань.

И неожиданно это сработало.

– Принято! – угрюмое лицо друга исказилось в зловещей ухмылке…

…Точно такой же, как у Васьки Пыха за тысячи километров от старого китайского гаража, в далекой русской общаге, когда он забирал окурок из пальцев отключившегося на стуле Сани Дубинина…

Бин Саню показалось, что в заглянувших ему словно в саму душу глазах Ва Гоня полыхнуло багровое пламя, и он отключился.

Глава 3

– Ву Хо, так ты студентка, да⁈ А где учишься, если не секрет⁈

– В художественной академии!

– О-о! Будущий великий художник!

– Ха-ха!..

Только что познакомившиеся на танцполе парень с девушкой, по обоюдному согласию, решили продолжить беседу у барной стойки. Однако и здесь зажигательное диско с танцпола грохотало так, что молодым людям приходилось практически орать в ухо друг другу, дабы быть услышанным собеседником.

– Не прибедняйся!.. Я вот, к примеру, совершенно не умею рисовать! И всегда завидовал людям, у которых это легко получается!

– А ты, Ле Сень, чем занимаешься⁈

– Всем помаленьку! Я бизнесмен, Ву Хо! Как говорится, кручусь-верчусь!..

– Понятно!

– Э-э, слышь⁈ Поговорить надо! Отойдем⁈ – будто бойцовский петух, налетевший на Ле Сеня пьяница, в запачканной темными мокрыми пятнами белой рубашке, цапнул кавалера Ву Хо за рукав дорогого клубного пиджака и, не дожидаясь согласия последнего, утащил куда-то в сторону курительной комнаты.

Цедить в одиночестве свой коктейль через соломинку молодой красивой девушке, разумеется, тут же расхотелось. И, попросив бармена проследить за их с Ле Сенем напитками, Ву Хо отправилась вдогонку за сбежавшими парнями, на ходу извлекая из сумочки сигареты с зажигалкой…

Отыскать парней не составило труда. Из-за агрессивного выяснения отношений, вокруг этой пары в курилке образовалась трехметровая зона отчуждения, и остальные пребывающие там курильщики предпочли скучковаться в противоположном углу, дабы случайно не угодить под раздачу. Прокравшаяся мышкой Ву Хо, закурив сигарету, под прикрытием висящей в комнате дымовой завесы легко затерялась в толпе невольных свидетелей разборки.

– Ле Сень! Все мои беды из-за тебя! – пьяница брызгал слюной и размахивал зажатой между пальцами, не раскуренной еще сигаретой перед лицом совершенно спокойного собеседника.

– Добро пожаловать в реальный мир, Лы Ван, – не скрывая призрения в голое, хмыкнул прикуривающий от зажигалки оппонент.

– Ле Сень! Ты обязан пойти, и все рассказать нашему начальнику! Потому что это ты…

– Обязан? Я?.. Да ты в своем уме, Лы Ван? – злорадно расхохотался пижон в модном пиджаке, открывшийся вдруг затаившейся в уголке Ву Хо совсем с иной стороны. – Это ж в твоем сейфе недостачу вещ-доков обнаружили! Тебе и ответ держать!

– Ах ты, гад! – обронив на пол так и не закуренную сигарету, Лы Ван цапнул обеими руками Ле Сеня за лацканы пиджака.

Но, словив тут же молниеносный тычок в солнечное сплетенье, отшатнулся, ссутулившись и беззвучно хватая ртом воздух.

– Че, плохо тебе, дружище? Ну присядь, посиди, – Ле Сень силой усадил пьяного знакомого на край пустой лавки в углу и, раздавив в пепельнице окурок, присел на корточках перед ним.

Дальше они заговорили шепотом, и их бормотание тут же потерялось в задорных ритмах доносящегося даже до курилки диско. Чтобы дослушать продолжение зацепившего ее разговора, Ву Хо рискнула выбраться из-за спин других курильщиков и, усевшись на лавочку с другой стороны угла, придвинулась почти вплотную к собеседникам.

Теперь девушку стало прекрасно видно и сквозь клубы дыма. Но сидящий к ней лицом пьяный Лы Ван, сосредоточив все внимание на лице товарища, в упор не видел греющую уши у соседней стенки незнакомку. Способный же легко ее разоблачить Ле Сень оказался к Ву Хо практически спиной, и обернуться, чтоб увидеть затаившуюся в полуметре за спиной девушку, из его положения было довольно проблематично.

–…Лы Ван, хорош дурить. Никто не виноват в случившемся. Нам просто не повезло с этой внезапной проверкой, – увещевал пьяницу Ле Сень.

– Я знаю, что этот чертов пакет с дурман-травой из моего сейфа забрал ты! – зашипел в ответ Лы Ван, не желая успокаиваться.

– Это серьезное обвинение, дружище. Надеюсь, у тебя есть, кроме домыслов, какие-то реальные доказательства?

– Все в отделе знают, Ле Сень, что ты конфискованной наркотой втихушку приторговываешь!

– Да ты что? А я, вот, прикинь, не в курсе, – откровенно угорал Ле Сень. – А кроме домыслов этих пустых, у тебя хоть одно реальное доказательство имеется?

– Нет. Потому что ты тщательно заметаешь за собой следы!

– Вот и нефиг тогда напраслину на честных офицеров наводить!

– Пффф! – фыркнул Лы Ван.

– Чего пыхтишь. В твоем сейфе недостачу обнаружили – тебе и ответ держать.

– Какой же ты урод, Ле Сень!

– Зато ты у нас, прям, ангел с крылышками… Как зад припекло, тоже ведь выкрутился ни разу не законным способом. Вернул забытую типа у экспертов партию… Только послушай: забытую у экспертовпартию – это звучит даже, как полное дерьмо.

– Пошел ты!..

– Но ты прав, конечно – кому какое дело! Главное, что начальство схавало этот цирк в твоем исполнении. И, вместо ареста, ты отделался лишь дисциплинарным взысканием… Ничего страшного. Поработаешь месяц-другой простым инспектором на земле. Тебе это лишь на пользу пойдет – дисциплину подтянешь и не будешь больше ключ от сейфа своего где попало оставлять.

– Пошел ты!..

– Кстати, раз уж у нас такой откровенный разговор с тобой, дружище Лы Ван, приключился, может поделишься: где на самом деле ты так быстро пять кило дурман-травы раздобыть сумел? Что за идиоты решились толкнуть копу запретное зелье? И откуда у тебя взялось полляма юаней на покупку разом такого объема?

– Да пошел ты!

– Я-то пойду, Лы Ван. Но ведь это ты на меня недавно наскочил, от девушки симпатичной увел, сюда притащил… Сдается мне, дружище, что я тебе нужен гораздо больше, чем ты мне.

– Ле Сень, пожалуйста! – из глаз пьяного Лы Вана вдруг градом посыпались слезы. – Мне нужно обязательно всю траву вернуть обратно до понедельника! А как я верну то, чего не брал?

– Так, от меня-то ты чего хочешь? Я тоже не брал. У меня и ключей от сейфа твоего нет.

– Да как так-то⁈ И что мне делать теперь?

– Погоди. Не газуй. Чтоб помочь тебе, я должен видеть всю картину целиком. Потому, хорош ломаться, как девочка. Давай уже, подбирай сопли и рассказывай: кому ты там задолжал пять кило дурман-травы?

– Отцу, – понурив голову, стал изливать душу Лы Ван. – Он главным технологом на фармацевтическом комбинате работает. И, узнав о моей беде, забрал со склада у себя пять килограмм дурман-травы. Она там, как ингредиент, для изготовления пилюль каких-то используется. До воскресенья пропажи на складе никто не хватится. Но если утром в понедельник отец не вернет сырье на место, то сам понимаешь… А у меня ж теперь, после того как временно отстранили, и доступа к сейфу больше нет!.. Как⁈ Ну как мне траву-то ему обратно вернуть⁈

– Выходит, родитель за тебя, дурака, теперь сам на нары загремит, – хмыкнул Ле Сень.

– Дружище, помоги! – цапнул сидящего на корточках товарища снова за лацканы пиджака Лы Ван.

– Да отвали, псих! Пиджак порвешь! – сбросил руки товарища Ле Сень.

– Ну помоги мне! Ты ж всех знаешь, все можешь… – заканючил пьяный Лы Ван, схватившись отброшенными руками за край своего сиденья, и начав раскачиваться всем телом вперед-назад.

– Ишь как запел, а по первости в воровстве меня обвинял, – попенял товарищу Ле Сень.

– Ну пожалуйста! – продолжал канючить и раскачиваться, как неваляшка, униженный и раздавленный горем пьяница.

– Ладно, есть у меня одна темка верная в разработке. Там лошки одни аккурат завтра должны будут крупную партию травы засветить. Ежели все выгорит, как надеюсь, то так и быть помогу разрулить твой головняк, дружище. Но уж и ты, Лы Ван, не забудь тогда этой моей услуги.

– Да, да! Конечно! Все что смогу! Всегда!.. Ле Сень, ты…

Брезгливо поморщившись, Ву Хо отодвинулась на дальний край своей лавочки, не желая больше слышать раболепные причитания пьяного слизняка. Раскрывшийся в откровенном разговоре с товарищем совершенно с иной стороны, оказавшийся обманщиком и жестоким манипулятором Ле Сень перестал быть для нее привлекательным молодым человеком.

Бросив в пепельницу давно истлевший до фильтра окурок, Ву Хо решительно поднялась со своего места и, под прикрытием не переводящегося в курилке сигаретного дыма, незаметной тенью метнулась к выходу.

Находиться дальше в клубе у девушки пропало настроение, и, минуя бар с недопитым коктейлем, она сразу направилась в сторону выхода.

– Вот урод! Бизнес-коп, блин, продажный! Ненавижу!.. – бурчала себе под нос раздосадованная Ву Хо, на ходу натягивая добытую в гардеробе куртку.

– Девушка, с вами все в порядке? – окликнул ее охранник на выходе из клуба.

– Да. Все норм, – ответила дежурной улыбкой и частыми кивками Ву Хо.

Оказавшись на улице, она тут же поймала такси и поехала домой.