Текст книги "Нигде"

Автор книги: Дмитрий Глухов

Соавторы: Денис Елеонский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Глава 11
Еще один день

Жизнь подобна судье на поле. Она внимательно следит за нами, то и дело за любой пустяк назначая штрафные санкции. Да и штрафы ее весьма похожи на хоккейные. Это – время. Часы, потраченные в безделье. Дни, потраченные на бессмысленное ожидание. Сутки, потраченные на исправление чужих ошибок. Недели, ушедшие на неверные дороги. Месяцы, потраченные на пустые поиски. И если ты честен с собой, то ты всегда знаешь, за что был наказан. Ни одна минута не была отнята у тебя жизнью без твоей вины… Но вот только жаль, что осознаешь случившиеся обычно слишком поздно. Когда драгоценные минуты уже утекли песком сквозь пальцы.

Первая мысль, которая пришла Максу в голову, когда он проснулся: вот и еще время зря потрачено. На сон, на какие-то пустяки… А жизни-то все меньше остается. Было горько. И обидно, что нельзя ничего с этим сделать.

Ким уселся в машину, пару секунд о чем-то подумал, и включил компьютер.

– Выезжай на проспект и дуй в сторону полицейского участка, – тихо сказал Макс. Он постарался сделать это как можно мягче, но Ким все равно подлетел на своем сиденье и ударился головой о потолок:

– Ты с ума сошел?! Ты в розыске, мать твою! Ты знаешь, что ты враг государства? А меня отстранили!

– Как отстранили? – спросил Макс, продолжая лежать на заднем сиденье.

– Так, очень просто! – Ким вырубил автопилот и стал сам выезжать со двора, зло выкручивая руль. – Что происходит, Макс? Там вчера такое было…

– Ну расскажи… Ты вообще куда собрался?

– Да никуда. Так, развеяться решил.

– Понятно. То-то я уже осатанел в этой машине лежать. Молодец, что хоть развеяться решил. Так что было?

– В общем, вызывают меня вчера к начальнику Управления. Там сидят три НСБшника. Начальник в углу, в качалке своей, типа не при делах. Уж даже не знаю, как они в кабинете его оставили. Вы, говорят, нарушили статьи такие-то и такие-то Внешнего кодекса сотрудника оперативной службы. Я в ответ: «Какие ваши доказательства?» У нас, говорят, есть видео, как вы препятствовали действиям работников НСБ.

– Как ты препятствовал? Ты же их за руки не хватал…

– Ну я им примерно также и ответил, – Ким вздохнул, переключил машину на автопилот, заодно затемнив стекла. – Да садись уже, никто тебя не увидит.

Макс сел и потянулся. Позвонки благодарно хрустнули. За те два часа, что он ждал Кима, спина у него порядком затекла.

– Так вот, – продолжал Ким, – я им отвечаю: «Раз вы так любите логику и четкие ответы, то смотрите. Пункт первый. Действительно, мы с Максом зашли в туалет. Я – по малому делу. Он – тут, извините, не проследил. Пункт второй. Ни для кого не секрет, что у нас в управлении не очень-то любят вторжения типа того, что вы сегодня устроили. И мы вообще думали, что это учебная тревога». Ну и так далее.

– А они что? – Макс поежился. Ощущения от того, что он подставил Кима, были у него не самые приятные.

– А они говорят, что «Господин Лебедев связан с террористами», ну и вообще…

– Какими еще террористами? Их уж лет двадцать как нет!

– Это ты у них спроси. Если встретишься. Хотя я бы не советовал. Но мне они сказали, что это, типа, служебная информация, а вообще я отстранен до выяснения всех обстоятельств. Ты-то где был? Вижу, в полном порядке. Один я беспокоюсь… Ну что, куда ехать-то?

– Слушай, может, мне с начальством переговорить, как считаешь? Дескать, про террористов ничего не знаю, а что машину у НСБ угнал…

– Ты что, машину угнал?! – заорал Ким.

– Ну так вышло… Мою-то они того… Ну и магазин еще ограбил…

– О боже…

– Я думал, что ты уже все знаешь.

– Ты что, думаешь, они нам докладывают, что ли, о твоих приключениях? Ну, вообще-то, с начальством поговорить можно. Начальство не то чтобы уж на твоей стороне, головняка ты ему доставил по полной, но отдавать в НСБ на съедение, наверное, тоже не будут. Конкуренция силовых ведомств, сам знаешь… Нехорошо своего сдавать. Он, то есть ты, хотя и сукин сын, но наш сукин сын. Но в Управление, думаю, ехать не стоит. Ни к чему там лишний раз мелькать.

– А как? – Макс наконец немного приподнялся и, аккуратно оглянувшись по сторонам, сел.

– Поехали ко мне, а там позвоним, выдернем кого-нибудь… – Ким пожал плечами, – Михалыча, думаю. Он умеет с начальством общий язык находить. Они его уважают. Да, в принципе, и Антона Борисовича можно. Он же к тебе всегда хорошо относился… Проведем с ними переговоры.

– Григорьева еще можно. Именно он меня в полицию привел. А он сейчас большая шишка, – пробормотал Макс.

– Ну вот, отлично. Устроим у меня дома небольшое совещание.

– Ким, ты только глянь, чтобы хвоста за тобой не было.

Ким хмыкнул:

– Макс, как ты думаешь, что я делаю с того самого момента, как я выехал со двора? Не знаю, стоит ли мой коннектор на прослушке… Наверное, стоит… Но вот хвоста за мной они точно не приставили. Это я тебе как профессионал говорю.

Ким свернул с проспекта в переулок, затем, попетляв, обернулся и подмигнул Максу:

– Точно, никого. Гляди, такая идея. Заходим ко мне в подъезд, я иду домой, вызваниваю начальство. А ты поднимаешься на чердак. И если до приезда наших начинается какой-нибудь шухер, спокойно уходишь через другой подъезд. А потом… Ты свой коннектор-то выкинул, небось?

– А ты думал…

– У меня есть старенький, еще без личностного модуля. Приедем, я тебе его отдам. Можешь мне позвонить как-нибудь, если сегодня больше не увидимся.

Ким заехал во двор и припарковался:

– Ну что, тихо?

Макс оглянулся:

– Кажется, тихо. Ты, на всякий случай, поднимись домой. Если в подъезде все нормально, высунься в окно, я тогда тоже пойду.

– Лады, – Ким захлопнул машину, зашел в подъезд. Через минуту он показал Максу из окна большой палец. Макс открыл машину, осторожно вышел. Во дворе было тихо. Ни человека. По улице проехал большой ярко-синий грузовик. Макс посмотрел в другую часть двора и увидел, как в просвете между домов проезжает такой же синий, с блестящим фургоном грузовик.

– Это еще что…

Макс сделал несколько шагов вперед и, подняв камень, бросил его в сторону проема между домами. Но камень пролетел всего метров десять: он ударился о воздух словно о какую-то невидимую преграду и по воздуху, как по воде, пошли круги.

– Вот сволочь! – заорал Макс непонятно кому. – Черт!

Ответом ему послужил шум винтов: над крышами появились два вертолета, с которых посыпались парни в бронежилетах с надписью НСБ. Зрелище было весьма выразительное. Откуда-то вылетел экраноплан, и, совершив крутой вираж, застыл над центром двора. Из него упал трос, и так же, как и из вертолетов, вниз заскользили спецназовцы.

– Да, похоже, я и в самом деле связан с террористами, – пробормотал Макс. Бежать было решительно некуда. В окне маячило растерянное лицо Кима. Макс еще раз осмотрел двор и рванул к канализационному люку.

Когда пытаешься от кого-то скрыться, то прыгнуть в люк – это последнее, что может прийти в голову. Разве что в том случае, когда тебя уже совершенно обложили и больше деться просто некуда. Наверное, что-то подобное чувствует волк, когда прыгает на красные флажки. Прыгает, когда огонь, за который он принимает флажки, становится ему уже не страшен. Все остальные выходы из ситуации – гораздо хуже. Прыжок в колодец – это что-то сродни суициду, ведь у любого самоубийцы теплится надежда на другой мир и следующую жизнь, в которой, возможно, повезет чуть больше. В это и не особо верится, но что еще делать…

Когда ты срываешь тяжелую крышку, до крови обдирая ногти, то вовсе не думаешь ни про ногти, ни про пальцы. Вовсе не замечаешь боли. Только одно бьется в голове – уйти.

Пролетели перед глазами косо вбитые в осыпающийся красный кирпич скобы, нанесло болезненный удар по ступням бетонное дно, зазвенело эхо в голове. Перед Максом тянулся длинный коридор, уходящий в абсолютную тьму. Повезло. Света в конце туннеля, в отличие от ситуации, обещанной после смерти, здесь не было. Значит – жив. Макс рванул вперед, выбивая из луж под ногами тысячи невидимых брызг и вытянув вперед руки, на случай внезапного появления на пути стены. Бежать в темноте было непросто: пару раз Макс весьма больно ударялся о стены: то ли это тоннель петлял, то ли его самого заносило.

Сквозь грохот собственных шагов и сердца до него долетел сзади топот ботинок спецназа. Он обернулся: тоннель, и в самом деле, искривлялся. За поворотом метались лучи фонарей и раздавались ругательства. Но впереди забрезжил свет. Совсем слабенький, призрачный, просочившийся через решетку чугунного люка. Это был выход. Люк накрывал развилку подземного лабиринта: после большого зала тоннель расходился на три одинаковых луча. Макс задрал голову: часть скоб в лесенке к люку выломана, но выбраться было легко. Или, возможно, стоит пробежаться еще немного в темноте? И выйти на свет, когда часть преследователей уже отсеется в другие тоннели, а те, кто остался на поверхности, окажутся далеко? На эти мысли ушла половина секунды, еще половина ушла на принятие решения. Но тут в одном из тоннелей, который Макс уже почти выбрал для дальнейшего бегства, мелькнула тень. Лебедев выхватил пистолет, навел его сначала на уровень головы тени, но, решив не рисковать, опустил чуть ниже, туда, где должно располагаться сердце. Тень вскрикнула, сделала быстрый шаг вперед… В тоннеле стояла какая-то девчонка, в легком цветастом платьице, со светлыми разлетающимися волосами. Она сделала еще шаг вперед, и Макс увидел знакомое лицо: когда-то, кажется тысячу лет назад, эта девушка просила у него зажигалку в кафе. «Это было позавчера. Или вчера», – с удивлением понял он. Девушка приложила палец к губам и сделала рукой приглашающий жест. Макс пошел к ней, и она, повернувшись, побежала вглубь тоннеля. Драгоценное время было потеряно, и шаги спецназа грохотали уже совсем близко. «Или пан, или пропал», – Макс это подумал, уже устремившись вслед за незнакомкой. Тоннель снова сделал пару мягких поворотов, и где-то вдалеке Макс услышал голоса спецназовцев – они решали, куда же мог отправиться беглец. Наконец девушку удалось догнать, и тут она вытащила маленькую рацию:

– Всё в порядке. Он со мной. Уходим в коридор «Д»…

В ответ в рации что-то захрипело, и девушка нырнула в небольшой аппендикс канализационной системы, ведущий, видимо, к какому-нибудь дворовому колодцу. Что там вверху? Детская площадка, герань на подоконниках, бабушки на скамейках? Стол с пенсионерами, режущимися по вай-фаю в какую-нибудь древнюю игруху, голуби и кошка, прячущаяся в клумбе? Каким необычным и долгожданным казалось это сейчас.

Макс проскочил этот аппендикс, и, прежде чем остановился, почувствовал, как маленькие пальчики цепко ухватили его за рукав и втянули за собой. Девушка стояла у стены, откинув голову, и тяжело дышала. В коридоре, в каких-нибудь нескольких десятках метров, уже раздавались шаги спецназовцев и шумели их рации. Макс снова поднял пистолет. Сколько их? Видимо, в этом коридоре уже гораздо меньше, чем было при начале погони. Пользуясь внезапностью, точно можно положить парочку. А дальше? Подтянутся остальные, и… Девушка, так и не отпустив рукав максовской куртки, приблизила к нему лицо:

– Доверься мне. Я тебя очень прошу…

И, прежде чем он как-либо среагировал, прошептала в переговорное устройство:

– Пора!

Макс хотел что-то сказать, например, что вдвоем умирать не так скучно, а делать это с красивой девушкой еще приятнее… Он попытался рассмотреть ее глаза в том скупом свете, что давала маленькая зеленая кнопочка на ее рации. Но тут проход в тоннель внезапно закрыла глухая бетонная стена. Ничем не отличающаяся от грязно-серых стен по соседству, такая же обшарпанная и старая. Где-то за ней послышались глухие далекие удары. Это по коридору бежал спецназ.

Макс замер, стараясь не дышать, но было понятно, что если шаги слышались так глухо, то можно было даже крикнуть, не опасаясь быть услышанным. Крикнуть: «Что же происходит?!!», имея в виду то ли внезапно появившуюся стену, то ли все события последних дней. Но вместо этого он выдохнул, посмотрел еще раз на девушку, провел рукой по стене. Кажется, это опять был сон. Макс понял, что сейчас он громко расхохочется. Во всю мощь, в полную силу, выплескивая из себя все то, что накопилось в нем за эти безумные два дня. Или, вернее, за этот безумный сон. Вот только сначала очень хотелось, до горечи во рту, до боли в легких, вынырнуть из этого сонного омута, проснуться. Но это никак не получалось. Он мотнул головой, дернул себя за ухо, с размаху ударил ладонью по щеке. Было больно. Но проснуться он не мог. Набрал в легкие воздух, полные легкие воздуха, настолько полные, что они даже слегка заныли. Он хотел разорвать все это безумие сумасшедшим криком «А-а-а-а!», как кричит человек, окончательно провалившийся в пучину сумасшествия и понявший, что ему отсюда уже никогда не выплыть. Девушка испуганно зажала ему ладошкой рот. Ладошка пахла приятно: то ли леденцами из детства, то ли какими-то новыми модными духами… Она поднесла свое лицо совсем близко и, убрав ладонь, поцеловала его в губы тяжелым затяжным поцелуем. От губ ее также пахло великолепно. Раздался звонкий металлический щелчок, и девушка отпрянула. Макс поднял пистолет и поднес его к рации: да, недаром звук щелчка показался ему таким знакомым. Обоймы в пистолете не было. Девушка снова приложила тонкий пальчик к своим губам:

– Я же обещала, что мы ещё увидимся…

Огонек рации высветил ее раскосые глаза. Она подняла вторую руку с обоймой:

– Пусть это пока побудет у меня… На всякий случай…

Макс устало сполз по стене и сел на корточки:

– Ну, и что теперь?

Говорят, что если умереть и долго плыть по реке, то можно увидеть своего врага, сидящего на берегу. Состояние у Макса было именно такое. Может, он и не до конца был уверен, что уже умер, но по реке плыть он уже был согласен. Не делая ни одного лишнего движения, лишь изредка, возможно, поворачивая голову, в поисках врагов и друзей, существование которых, впрочем, ему сейчас было уже совершенно безразлично.

– Эй, – девушка постучала Макса по плечу, – вставай, нам еще долго идти.

Он, не поднимая головы, пробормотал:

– Зачем? В смысле – куда?

– Здесь есть одно место. Тебе там понравится.

– Сомневаюсь. Сейчас есть только одно место, где мне может понравиться: моя кровать утром шестого июня. Шесть утра. Будильник. Я его выключу и снова буду спать. И никуда не пойду. А потом проснусь, не знаю, в десять, в одиннадцать, в два… Включу телик, съем что-нибудь… И когда пойму, что все это моя жизнь, а не проклятый сумасшедший сон, то вот это мне понравится. А вовсе не то место, куда ты меня зовешь.

– Пошли, ну? – протянула девушка.

– Ведь мы же не идем в шестое июня, нет? – Макс поднял глаза. Светилась маленькая зеленая лампочка, и лица его собеседницы было практически не разглядеть. Макс вздохнул и поднялся: – Ну ладно, теперь уже все равно. Не потеряй обойму, это хороший НСБшный пистолет, таких патронов не достать.

Некоторое время они шли молча. Коридор оказался неожиданно длинным. Он тек под землей, под городом, не останавливаясь, лишь петлял и отпускал от себя ветки, подобно старому дереву.

– Девушка, а девушка, а как вас зовут? – Почему-то вспомнился Максу старый кинофильм.

– Лера, – бросила та не оборачиваясь.

– А меня…

– Я знаю: Максим Лебедев.

Наконец Лера остановилась. Через пару мгновений Макс, глаза которого уже привыкли к темноте, разглядел практически не выделяющуюся на фоне стены дверь. Будь он один, то, наверное, не обратил бы на нее никакого внимания: мало ли таких забытых проржавевших дверей мы встречаем в наших городах. Лера остановилась и нажала кнопку рации:

– Мы здесь…

Дверь зашипела и открылась.

– Заходи, – кивнула Лера. За дверью был небольшой коридорчик, метра полтора, который вел в большой зал.

– Ничего себе… Где это мы?

Лера улыбнулась:

– Дома…

– А вы не боитесь, что… – Макс обернулся на дверь.

– Не боимся, – Лера покачала головой. – Этого места на карте нет.

Макс оглянулся по сторонам. Они стояли в большом зале, метров десять на десять. Вверху был потолок из черных и белых блестящих плиток, выложенных в шахматном порядке. Все это отражалось в темном туманном зеркале, которым был покрыт пол. Одна стена была целиком в больших экранах, по части из которых шел какой-то абстрактный видео-арт, состоящий из вьющихся трехмерных полос разных цветов, то прерывающихся, то снова набирающих силу. Среди них странно смотрелись несколько экранов, транслирующих тоннель, какие-то уличные пейзажи, коридоры в каком-то офисном здании. Еще одна стена была пустая, а на второй были прибиты полки, на которых стояло множество книг. Макс подошел и взял в руки одну. «Карякина М. И. Лакокрасочные материалы для защиты сельскохозяйственной техники. 1985 год». Он выхватил с полки еще одну книгу. Ей оказалась «Юному птицеводу», 1960 года издания. Пробежал взглядом следующие книги на полке: «Освоение нарушенных земель», 1976 года, «Золотодобывающая промышленность капиталистических стран», 1963 года, «Нефть и газы СССР», 1982-го…

– Это тут у нас собирает один человек, – сказала Лера.

– Зачем? – удивился Макс. – Он… Хм… Геолог?

Определить по подобному набору книг интересы коллекционера было непросто.

– Почему геолог? – раздался бодрый голос. – Меня просто интересует антиквариат!

Макс обернулся. К нему подходил высокий парень в свитере крупной вязки и с волосами, собранными в конский хвост.

– Дмитрий, – протянул он руку. – Представляете, сколько стоит эта коллекция? Уникальные издания! Ведь раньше все издавалось на бумаге и потому количество экземпляров было ограничено! Вот, например…

Он выдернул с полки какую-то синеватую брошюрку:

– Смотрите, справочник «Вычислительные машины», 1973 года издания. Тираж всего сорок тысяч! Это, конечно, объясняется еще и временем, с компьютерами тогда было совсем плохо, но прикиньте, какое количество скачиваний имела бы эта книга сегодня!

– Макс, – представился растерянный таким напором Лебедев.

– Это и так все знают! – рассмеялся Дмитрий. – Вы тут тема обсуждения номер один! Кстати, меня можно звать Дима. Ну или Митя. Тут все так зовут. Это будет как-то привычнее.

– Ну, выползайте! – крикнул Дима. – Давайте знакомиться с нашим гостем!

Однако никто так и не появился. Макс глянул на четвертую стену: там был камин. Довольно большой. В нем, пожалуй, можно было зажарить целого теленка. Яростный огонь, плюясь искрами, пожирал целый, наверное, кубометр дров.

– Аристократично, – хмыкнул Макс.

– Подойди к огню, – толкнула его в спину Лера.

– Обряд посвящения, – ухмыльнулся Лебедев. – Понимаю. Надо сунуть руку?

– Сунь, – кивнула Лера, – если ты обожжешься, то мы проверим, как и рекомендуют в «Молоте ведьм», сможешь ли ты плавать связанным.

Макс сделал несколько шагов к камину и, почувствовав, что никакого жара нет, осторожно сунул в пламя руку. Пламя лизнуло его кожу прохладными языками.

– Ну это лишнее, – заулыбалась Лера, – я пошутила.

Макс коснулся горящего полена, и оно под его пальцами рассыпалось в пепел.

– Как это? – он испуганно отшатнулся. – Это же настоящий огонь?

– Ну в какой-то степени настоящий, – сказал молодой человек с шапкой вьющихся темных волос, – как и все остальное в этом мире… Меня зовут Майк.

– Макс. Хотя мне сказали, что я могу и не представляться.

– Это верно. Пойдемте в берлогу. Нечего в прихожей стоять.

– В берлогу? – Удивился Макс.

– Ну смутилась Лера, – мы так называем это место.

– Но камин, – оглянулся Макс, – как это действует?

– Все очень просто, – улыбнулся Майк, – некоторые тут играют в бога и создают собственные миры…

– Это настоящий огонь, но лишенный некоторых своих свойств, – пояснила Лера. – Тыца балуется. Доказывает себе и всем окружающим, что этот мир – всего лишь компьютерная фикция. К сожалению, сделать что-то подобное за пределами Берлоги у него пока не вышло.

– Угу, – промычал Макс и отправился в следующую комнату.

Это уже был не зал, а весьма длинная «кишка», с одной стороны которой стояли компьютеры с большими экранами, а с другой располагались несколько дверей. Здесь царила полутьма: свет был только от висящих в воздухе проекций компьютерных программ. За клавиатурами виднелись две ссутулившиеся фигуры – парень и девушка.

– Филипп, – обернулся худощавый невысокий паренек в красной футболке, – первый помощник Тыцы и вообще хороший человек.

Он протянул Максу руку, и тот ее пожал. Девушка рассмеялась:

– Лиза! Главная помощница Тыцы и вообще красивая девушка!

Остальные захохотали.

– Ведь главная – это лучше, чем первая? – засмеялась и сама Лиза. Она была весьма небольшого роста, с короткой прической и в рабочем комбинезоне. Из двери вышла еще одна девушка. Высокая, с отличной фигурой. Привычным движением она откинула за спину длинную русую косу:

– Ну тут уже все престижные места расхватали, потому я скажу, что я просто самая умная в этой компании. Соня!

Макс церемонно поклонился и пожал протянутую руку.

– А где Джадд? – Спросила Лера.

– Да, в конце концов, – хмыкнул Майк, – кто в лавке-то остался?

– Вот он как раз и в лавке, – кивнула Соня, затем повернулась к Максу: – Еще одного члена нашей скромной компании зовут Джадд, но он сегодня дежурный. Ты увидишь его попозже. Если, конечно, захочешь…

Ответом на фразу послужил новый взрыв хохота.

Тут от стены отделилась высокая ломкая фигура:

– Какие люди!

– Тыца! – воскликнул Макс.

Тот крепко пожал ему руку:

– Рад, что нам не надо снова знакомиться… Не волнуйся, Лера тебе уже сказала: этого места и в самом деле нет на картах. Во всяком случае, пока. Хотя я и противник всяческой неизвестности и незнания, хотелось бы надеяться, что это незнание продлится как можно дольше.

Макс еще раз осмотрел присутствующих.

– Слушайте, мне никто не хочет объяснить, что все-таки происходит?

Обитатели странного подвала переглянулись. Тыца почесал затылок и протянул руку:

– Мы как раз надеемся, что часть ответа на этот вопрос у тебя с собой…

Лебедев посмотрел на протянутую ладонь:

– И?..

– Что «и»?

– Ты имеешь в виду письмо?

– Да, все-таки полицейский и тормоз – это два понятия, где-то пересекающиеся, – улыбнулся Тыца и хлопнул Макса по плечу, словно извиняясь за шутку.

– Хех, – хмыкнул Макс. – Ты и в самом деле так считаешь? Тогда я тебе скажу больше: письма у меня нет.

– В смысле?

– Я его посмотрел и оставил у приятеля.

По подвалу разнесся разочарованный вздох.

– Ты это серьезно? Блин, ну ты даешь…

– Ну там, собственно, ничего такого и не было… Ну, в смысле, что может на что-то ответить. Оно даже для меня… Даже мне не может ни на что ответить.

– Ну и что там было? – Тыца покачал головой в смысле «ну что вот, дескать, делать с такими людьми», и сел в кресло. – Ребята, кто там ближе, нажмите кнопочку на кофеварке…

Дима щелкнул кнопкой, и кофеварка радостно зафырчала.

– Дело в том, что мне много лет снится один и тот же сон. Будто бы я подлетаю к какой-то сказочной планете, опускаюсь почти до самой поверхности, там побережье. Леса, водопады, каньон… А потом снова лечу вверх и прилетаю на космический корабль. Вот и все. Такой сон.

– Ну и… – Лера даже взмахнула руками от нетерпения, – при чем тут сон?

– Дело в том, что в том конверте, что я получил, был диск. А на нем записан этот сон. И все. Больше ничего.

– Так… – промычал Тыца, – это интересно… Сон на диске. Такого я еще не слышал.

– Погоди, а кто мне отправил это письмо? Разве не ты?

Все расхохотались, а парень в красной футболке даже несколько раз с силой ударил ладонью по столу, подчеркивая свое веселье.

– Нет, не я, – ухмыльнулся Тыца, – и содержание этого письма мне было гораздо интереснее, чем тебе. Во всяком случае потому, что варюсь я в этом гораздо дольше…

– Но если не ты, то откуда ты про него знал?

– Макс, это элементарно! Тебе не показалось странным, что ты всю ночь гонялся за преступником, потом… Ну короче, чего там только не было, вплоть до того момента, как я ударил тебя электрошоком, а затем снова проснулся в своей кроватке как огурчик. И даже не зеленый и без пупырышков. А?

– Подожди. Не так быстро. Я думал, что это какой-то сон, который мне зачем-то транслируют. Только не знал кто. Теперь ты мне говоришь… Я ничего не понял, что ты говоришь. Я вообще уже совершенно ничего не понимаю.

– Ты понял главное. Это был не сон. Я прав?

– Прав, – кивнул Макс, хотя не был в этом уверен. Он вообще уже не знал, что и думать.

Но Тыца продолжал:

– Это не эксперименты с сознанием. Это целиком виртуальная реальность. И когда…

– Что?!

– Это виртуальная реальность, Макс, – сказал Тыца очень медленно, глядя на Макса в упор. – И ты, и я, и вот все они – всего лишь электрические тени. Сектора на жестком диске. И когда что-то начинает идти не так, то Биг Админ, если хочешь, можешь называть его Богом, ну или там Аллахом, что тебе ближе, просто перезагружает наш маленький мир. У тебя же есть дома компьютер?

– Ну…

– Там есть такая штука: вернуться к определенной сохраненной точке. Вот сейчас сбой пошел шестого июня. И этот наш компьютер, вернее мир, перезагружался уже несколько раз. Не буду тебе врать, что я этим недоволен: шестое июня, собственно, не такой уж плохой день. И я его прожил уже множество раз. И потому хорошенько изучил.

– Так… Ты хочешь сказать, что я, вся моя жизнь…

– Не волнуйся, восприми это все как… Э… Ну согласись, это лучше, чем если бы ты сейчас помер и оказался в аду. Сковороды, черти, котлы со смолой… Так что у тебя не худший вариант, ведь так?

– Но я-то еще не помер…

– Завидую твоей уверенности. Мне, конечно, кажется, что я тоже жив, но, однако, утверждать это на сто процентов я не возьмусь, – улыбнулся Тыца.

– Но у меня же там была жизнь, друзья, жена, родители…

– Ну, в общем-то, да. И у нас тоже. Но только после очередной перезагрузки наши родные и друзья нас уже не помнят.

– И как мне жить дальше?

– Не знаю. Решай сам. Могу тебе сказать одно: во все это тебя втянули не мы. Наоборот: поняв, что постоянно перегружаемся на шестое июня, мы начали выяснять, что же происходит. И через некоторое время вышли на тебя. Кстати, слушай, давай вернемся к письму. От кого оно было?

– Совершенно чистый конверт. Только мое имя – и все. Ну и адрес полицейского участка.

– Хм… Жаль. У тебя никаких предположений нет?

– Ни малейших… Извини, но каким образом вы все здесь…

– Ну… Лера, может, ты? – Тыца скорчил жалобную гримасу, показывая, видимо, как он устал все объяснять.

Лера встала из кресла и вздохнула.

– Давай я еще раз поясню. Макс, мы понимаем, что все вокруг – виртуальное. Этакий симулятор жизни. В нем существуют виртуальные личности. Точнее, личности, как мы надеемся, вполне настоящие, но тела у них точно виртуальные. Жизнь этих личностей внутри иллюзорного мира по какой-то причине замкнута в двенадцатилетний цикл. То есть по истечении двенадцати лет процесс эмуляции жизни откатывается в исходное состояние и все начинается заново. Вся оперативная память, то есть весь опыт этих лет, у обитателей мира обнуляется.

– Иной раз не без отклонений, – хмыкнул Тыца. – Вот откуда все эти дежавю.

Лера кивнула:

– А я, вероятно, была первой ошибкой системы.

– Не просто ошибкой, – встрял Тыца, – система не определила её как ошибку. И потому не стала фиксить. В смысле – исправлять.

– И вот ты вполне себе это можешь представить, Макс. Я оказалась в исходном состоянии с нестертой памятью. Но не как ты, который оказался вчера. Я оказалась на двенадцать лет назад. И поверь мне, что ощущения были не из приятных. То есть, я помнила весь предыдущий цикл. Думала, что спятила. По сути, это было бы неплохо – еще раз пережить юность, но, знаешь ли, слишком все это давило… Времени, чтобы во всем разобраться, было достаточно. К следующему разу я хорошо подготовилась. Нашла вот его.

Лера кивнула на Тыцу. Тот встал и сделал легкий реверанс:

– Ваш покорный слуга!

– Он – программист от бога, – продолжила Лера, недовольная подобным шутовством. – И вскоре нам удалось ошибку перезагрузки устраивать сознательно. Так наши ряды постепенно стали расширяться.

– Смотри, – Тыца вытащил из кармана и положил на стол небольшой кубик. Нажал на него, и после щелчка с одной стороны на столе появилась виртуальная клавиатура, а над кубиком возник полупрозрачный экран. На нем возникли фигуры, которые обычно рисуют в трехмерной графике: люди как люди, но все-таки немного ненастоящие, – в программировании виртуальных сцен, типа тех, что в компьютерных играх, есть правило – объект в момент перезагрузки должен быть в стабильном состоянии. То есть… Как бы тебе объяснить?.. Процессы в нем должны быть завершены. Понимаешь?

– Условно, – поморщился Макс.

– Ну вот. Если этого нет – возникают ошибки – мы их называем баги. А я был спец по поиску и исправлению этих хреновин. А тут, думаю, надо сознательно баг сделать – делов-то…

– Электрошокер? – поежился Макс.

– Не слишком приятно, конечно. Но ведь работает! – расплылся в улыбке Тыца.

Лиза передернула плечами:

– Черт, когда он вытащил эту штуку, я подумала – маньяк-садист объявился.

– Неужели похож? – расхохотался Тыца. – Ну вот, Макс, теперь ты все знаешь. Ровно столько же, сколько и мы, за исключением разных мелких деталей. Но это уже объясним по ходу дела.

– А что вы ожидали от письма?

– Вокруг тебя и вокруг этого письма было столько суеты, что мы думали, в нем есть если не разгадка происходящего, то, хотя бы, очень толстый и конкретный намек, – Лера развела руками, – но, как видишь, снова проклятая неизвестность.

– На самом деле тебе, как понимаю, было адресовано два письма, – сказал Тыца. – Одно принесли тебе в полицейский участок, второе – домой. За него расписалась твоя жена. Она тебе что-нибудь сказала?

– Когда? Я только по телефону с ней говорил, да и то всего пару минут… Может, мне вернуться, взять его?

– Не думаю, что это продуктивно. Хотя… С одной стороны, оно может оказаться такой же загадкой, как и это, первое… Но если в первом ничего не сказано, то второе как раз может быть ключом…

– Надо брать, – сказал Митя.

– Надо, – кивнул Тыца. – Если произойдет очередная перезагрузка, то мы ничего не получим. А хотелось бы, – его глаза загорелись авантюрным огоньком.

– Как не получим, – удивился Макс, – письмо все-таки предмет материальный…

– Э нет. Здесь нет ничего материального. Возьмем какую-нибудь элементарную вещь… Скажем, видеокамеру. И она работает как обыкновенная видеокамера. Но, на самом деле, это набор программ, из которых одни лишь имитируют корпус, другие – экран, третьи заставляют ее снимать то видео, что мы хотим. И, по сути, в эту вещь можно вставить любые функции. Ну например, каждый раз, когда в объектив попадает собака, камера тут же печет печенье. И выдает его через специальный лоточек, который ты предусмотрительно у нее запрограммировал. Понимаешь? Потому что нет ни видеокамеры, ни печенья. Есть только ряды цифр. И то же самое с письмом. В нынешней сборке реальности оно существует. Его несет курьер, отмечает служба доставки, твоя жена за него расписывается… Но, случись тебе исчезнуть, тебя забудет не только твоя жена, но за тобой будут подтерты все хвосты, включая самые незначительные. И письмо, естественно, тоже.