Текст книги "Рожденная в битвах. Шотландия до конца XIV века"

Автор книги: Дмитрий Федосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

4. Положение крестьянства

Основным занятием жителей средневековой Шотландии было скотоводство. На северо-западе разводили преимущественно крупный рогатый скот, на юго-востоке – овец, в меньшей мере – свиней и лошадей. Пастбищами служили все сколько-нибудь пригодные земли: горные луга (в теплое время года), поймы рек, поля (осенью, после сбора урожая) и даже леса. Тем не менее нехватка корма ощущалась, и к празднику Св. Мартина (11 ноября) большую часть стада забивали, оставив нужное число голов для разведения и полевых работ.

Земледелие играло заметную роль, особенно на юге и востоке. Севооборот был очень однообразным – выращивали только зерновые. Шире всего распространились неприхотливые злаки – овес и ячмень, реже сеяли пшеницу и рожь. О местных технических, овощных, фруктовых или бобовых культурах источники едва упоминают, что говорит об их почти полном отсутствии в хозяйстве. Даже в мирные времена хлеб и другие продукты ввозили из Англии и Ирландии.{204}204
  CDS, II, р. 696.


[Закрыть] При обработке земли наряду с плугом пользовались и ручными орудиями, удобряя пашню навозом и торфом. Возделываемые поля состояли из узких, около 20–30 футов шириной, полос (rigs), между которыми прокладывали изгороди или канавы.

Данные археологии и аэрофотосъемки местности позволяют представить облик шотландской деревни XII–XIV вв. Южнее залива Форт, где почвы более благодатны, сравнительно крупные селения (touns, vills) в среднем насчитывали тридцать тесно стоящих дворов, вокруг которых лежали большие компактные поля. На севере крестьяне жили на одиноких хуторах или в деревушках до десятка дворов; небольшие участки пахотной земли были разбросаны среди окрестных пастбищ и пустошей.

Как и повсюду в Средние Века, сельское хозяйство развивалось экстенсивно, орудия и приемы труда совершенствовались медленно. Все же к исходу XIII в. зерна выращивали больше, чем прежде, отчасти благодаря смене двуполья трехпольем, отчасти за счет освоения и распашки новых пространств. Все земли, доступные заселению и обработке на агротехническом уровне XIII в., обрабатывались и были заселены.

Хронист английского пограничного приорства Лэнеркост передает следующий рассказ о некоем бедном шотландце. Постоянное повышение его ренты скреплялось непременным рукопожатием с сеньором, и, когда последний в очередной раз протянул руку бедняку, тот отвечал: «Нет, дай мне другую. Ведь эта так часто меня обманывала, что я больше ей не верю».{205}205
  Chron. Lanercost, pp. 84–5.


[Закрыть] Как же обстояло дело в действительности? Смело можно утверждать, что «крестьянский вопрос» – один из самых темных и неизведанных в истории средневековой Шотландии. Столкнувшись с обилием пересекающихся латинских, гэльских и английских терминов, нелегко определить, синонимичны ли они или выражают разные оттенки социального состояния: крестьяне выступают как nativi, rustici, husbandi, bondi, servi, gresmanni, cumelache, Uberetenentes и т.д. Они разделялись как по правовому (свободные и лично зависимые), так и по имущественному статусу.

Беднейший слой держателей составляли коттеры (cottarii, от англ. cot – «хижина»), которые владели небольшими клочками земли и, не имея тяглового скота, возделывали их вручную.{206}206
  APS, I, p. 397; II, p. 8.


[Закрыть] Иногда они работали на более зажиточных крестьян, но их имущественное положение было несхожим даже в пределах одной сеньории. В переписи земель аббатства Келсо (ок. 1300 г.) коттеры численно преобладают над другими разрядами крестьян. В деревне Редден восемнадцать коттеров ежегодно выплачивали денежную ренту в 12 пенсов, а осенью отрабатывали на монастырском домене в течение шести дней, получая бесплатную пищу. Еще один, очевидно, владелец большего участка, вносил 18 пенсов (полтора шиллинга) в год и девять дней трудился на барщине. В Спрустоне один из коттеров владел шестью акрами[61]61
  Шотландский акр больше английского (соотношение = 13/15).


[Закрыть] земли и пивоварней, за что платил 6 шиллингов в год, но остальные пятеро имели всего по полтора акра каждый, и их рента составляла 3 шиллинга и шесть отработочных дней в год. В Мэкерстоне все двенадцать коттеров держали наделы по пол-акра и имели право пасти двух коров на местном лугу; с каждого причиталось 4 шиллинга и девять дней отработок. В Ньютоне же коттеры платили оброк мукой и должны были пропалывать посевы зерна.{207}207
  Kelso Liber, passim; HAS, p. 43.


[Закрыть] Наделы коттеров, принадлежавших монастырю Келсо, не превышали девяти акров.

Другой разряд зависимых держателей, описанный в документах Келсо, – собственно «крестьяне» (husbandi) – внешне мало чем отличается от коттеров, за исключением размеров держания. Крестьянские наделы содержали не менее одной боваты (13 акров) пахотной земли, за которую полагалось платить аббатству 4 шиллинга в год помимо прочих повинностей. Восемь крестьян из Реддена имели по две боваты и несли извозные и отработочные повинности. Каждый был обязан раз в неделю на своей лошади доставлять из Берика-на-Туиде зерно, соль или уголь и один день в неделю трудиться на домене. Если первая обязанность не выполнялась, за эту неделю полагалось два дня барщины. Во время страды извоз не производился, но требовалось три дня отработок еженедельно. Вместе с наделом каждый крестьянин получал от аббатства тягловый скот (два быка и лошадь) и нужное количество семян овса, ячменя и пшеницы. В селении Боуден во владениях того же аббатства двадцать восемь местных крестьян должны были отработать на жатве домена четыре дня в год вместе со своими семьями, а пятый – «с двумя людьми» (коттерами-батраками?). Сверх того, требовалось участвовать в мытье и стрижке монастырских овец и перевозить зерно, шерсть и торф. Необычно подробное распределение повинностей, возможно, вызвано спором между монахами и крестьянами, что подразумевается в словах «одна повозка торфа… и не более».{208}208
  Ibid.


[Закрыть]

Я так обстоятельно задержался на монастыре Келсо потому, что его земельная перепись дает редчайшую для средневековой Шотландии возможность пристально рассмотреть состояние крестьянства и организацию феодальной вотчины в конце XIII в. Картулярий Келсо показывает, что аббатство располагало обширным доменом и отработочные повинности возделывавших его крестьян были довольно обременительны. Но хотя земли и угодья Келсо были разбросаны почти по всему югу страны,{209}209
  Ibid., p. 157.


[Закрыть] указанные особенности не обязательны для всей Шотландии вообще.

Из шотландских документов нельзя извлечь какое-либо одно обозначение, повсеместно применявшееся к крестьянам. Часто использовалось определение «нифы» (шотл. neyfs, лат. nativi), а на севере также cwnelache или cumherba (гэльск. cumail, cumalach – «удержание» и comarba – «наследник»).{210}210
  Dwelly's Gaelic-English Dictionary. Glasgow, 1977, p. 299.


[Закрыть] Уже сама этимология этих слов намекает на личную зависимость, но есть и прямые доказательства того, что они относились к несвободным держателям. В Шотландии, как и в Англии, не раз выходили указы короны о поимке и возвращении беглых крестьян, обращенные к шерифам и феодалам. Самый ранний из них был издан около 1130 г. Дэвидом I и повелевал немедленно возвратить аббатству Данфермлин всех покинувших свои места cumelache, которые принадлежали Данфермлину со времен короля Эдгара, и всех servi, дарованных ему со времен Малколма III, т. е. с конца XI в.{211}211
  Lawrie, Charters, № 70.


[Закрыть] Раздельное употребление двух понятий говорит о том, что они не были тождественны. Servi, похоже, находились в более тяжелой зависимости, поскольку они подлежали возврату за более долгий срок. Оба термина недвусмысленно указывают на прочную связь с определенным сеньором, на прикрепление к его земле. Король Малколм IV (1153–1165) предписал всем крестьянам приорства Рестеннет (Энгус), бросившим свои держания, вернуться обратно вместе с имуществом, запретил кому-либо им препятствовать и признал за приорством право на «всех cumelagas и cumherbas и всех беглецов (fugitivi), где бы они ни были найдены».{212}212
  RRS, I, № 195.


[Закрыть],[62]62
  Мнение А. Данкана, что fugitivi – не просто «беглые», а особая группа зависимых крестьян (Duncan, Scotland, p. 329), не выглядит убедительным.


[Закрыть] Подобные распоряжения продолжали выходить до XIV в.

Наследственность несвободного состояния и прикованность нифов к земле подтверждаются в хартиях такими выражениями, как nativi de terra и servi nativi.{213}213
  Aberdeen and Banff Collections, pp. 310–312; Raine, North Durham, № 121.


[Закрыть] Насколько можно судить по отрывочным сведениям, понятие «нифы» охватывало довольно широкий и неоднородный слой крестьян, иногда включая сервов, но в других случаях противопоставлялось им. Ясно лишь то, что нифы принадлежали своему лорду с рождения (откуда nativi) и были «приписаны» к земле (adscripti glebe). В редких для XII-XIII вв. договорах о продаже или дарении крестьян без земли речь всегда идет также об их движимом имуществе и потомстве. В 1253 г. рыцарь Норман Лесли отказался в пользу монастыря Линдорс от jus ligacionis (дословно – «крепостное право»!) на одного из своих крестьян и его потомство (sequela).{214}214
  Lindores Chartulary, № 84;


[Закрыть],[63]63
  слово sequela также означало приплод домашних животных.


[Закрыть] Но большей частью земля переходила из рук в руки «с людьми, остающимися на ней».{215}215
  Ibid., №4.


[Закрыть]

В конце XII – начале XIII в. стоимость одного серва оценивалась в три марки – сумму настолько значительную, что король Уильям I не преминул возбудить в собственном суде дело против аббатства Скон, от которого добивался выдачи двух беглых крестьян. Не получив удовлетворения в тяжбе, король решил возместить ущерб и проучить укрывателей беглецов – отныне указы об их возврате дополнялись оговоркой: «если они обнаружены вне моего домена».{216}216
  RRS, II, №№ 164, 353.


[Закрыть] Королевские нифы ставились, таким образом, над всеми прочими и могли избавиться от слишком взыскательного лорда, перебежав на землю короны.

Повинности, которые нес крестьянин в средневековой Шотландии, во многом сближали его с английскими и французскими собратьями. Он должен был молоть зерно на господской мельнице за соответствующую мзду (multure), платить брачный налог (merchet) и подать за вступление в наследство (gressuma, heriot). Он подлежал юрисдикции своего лорда, в чьей курии судился и осуждался. Это право сеньора передано в хартиях формулой «cum furca et fossa»,{217}217
  RMS, I, № 38.


[Закрыть] что позже переводилось как «виселица и яма», т.е. способы наказания. Некоторые из повинностей возникли уже в феодальный период и не распространялись на всю страну, выступая как признаки несвободного человека. Другие же имели куда более древнее происхождение и почти всеобщее значение, охватывая весь низший слой держателей независимо от личной свободы. Самой существенной из таких повинностей был «кейн и конвет» – основное выражение феодальной ренты в Шотландии.

Кейн и конвет (гэльск. cam – право, закон, дань; cuid oidhche – постой, гостеприимство) встречается с начала XII в. постоянно и повсюду, кроме южных и северных окраин страны. Порой он расценивался как две обособленные повинности, но эти два термина сочетаются слишком часто, чтобы оправдать подобное разделение. Очевидно, один из них дополняет и предполагает другой. Они восходят к дофеодальной эпохе и тогда означали обязанность крестьян принять на своей земле и разместить на определенное время тэна, вождя или короля. В таком смысле они близки английским понятиям cornage и wayting и валлийским commorth, treth и gwestfa.{218}218
  Rees W. «Survivals of Ancient Celtic Custom in Medieval England» // Angles and Britons. Cardiff, 1963, pp. 146–168.


[Закрыть] С течением времени постойная обязанность превратилась в твердо установленную регулярную плату и в конце концов в феодальную земельную ренту, которая собиралась королем или другим сеньором. Кейн и конвет взимался, как правило, всевозможными продуктами. Вот из чего слагался годичный конвет с одного дэвоха[64]64
  Гэльск. davach – мера земли на севере Шотландии, ок. 416 акров.


[Закрыть] земли, поступавший в аббатство Скон: 1 корова, 2 свиньи, 4 мешка муки, 10 мер овса, 10 кур, 200 яиц, 20 голов сыра, 10 пачек свечей и на 4 пенса мыла.{219}219
  Barrow, Feudal Britain, p. 228.


[Закрыть] В отдельных случаях конвет выплачивался звонкой монетой: двенадцать деревень в Лотиане, хотя они принадлежали приорству Колдингем, ежегодно собирали двадцать марок конвета в пользу короны при Уильяме I Льве.{220}220
  Duncan, Scotland, p. 154.


[Закрыть]

В XII–XIV вв. в Шотландии существовали все три формы феодальной ренты – отработочная, натуральная и денежная, что видно из приведенных примеров по экстенту монастыря Келсо. По всей стране заметно преобладала вторая форма, первая имела меньшее значение, а будущее было за третьей. Хотя коммутация ренты завершилась только к XVIII в., в XIII в. она уже не была редкостью, причем коммутировались и собственно рента, и повинности. Аббат Келсо Ричард, смещенный англичанами в 1299 г. за соучастие в шотландском восстании, заменил крестьянам Реддена все повинности (см. выше) денежной рентой в 18 шиллингов, а вместо хериота, который обычно представлял собой лучшую голову скота (бык), начал взимать два шиллинга.{221}221
  HAS, p. 43.


[Закрыть] То же самое наблюдалось в соседнем приорстве Колдингем и других местах. Раньше всего эти изменения проявились на юго-востоке.

В течение XIII–XIV вв. в аграрном и социальном развитии Шотландии все яснее проступают три взаимосвязанные тенденции, сходные с теми, что имели место в Англии: коммутация земельной ренты и повинностей, сокращение домена и ослабление серважа до полного исчезновения несвободных крестьян. Слабеющая связь держателей с землей вела от наследственного землепользования к срочному. Лорды все более охотно применяли в своих поместьях наемный труд или сдавали их в аренду по частям. Арендный договор обычно заключался на срок от одного до пяти лет с правом возобновления, реже – на более длительный период или пожизненно. Держатель выплачивал лорду годовую фиксированную ренту (лат. firma, шотл. ferm, откуда название арендатора – firmarius, fermour).

Старейшая из сохранившихся переписей светских бароний (и единственная до XV в.) – экстент лордства Мортон, составленный в 1376–1378 гг. для его владельцев Дугласов, содержит данные о многих разрозненных районах южной Шотландии. На землях Мортона еще попадались коттеры, которые несли отработочную повинность, но подавляющее большинство держателей арендовали участки на один год, и лишь некоторые дольше, но не более, чем на пять лет.{222}222
  Morton Registrum, I, p. xlvii.


[Закрыть] Средняя годовая рента равнялась примерно одному фунту, но иногда по-прежнему дополнялась продуктами. С манора Эбердур (Файф) лорд Мортон получал 4 челдера овса, 16 боллов (1 челдер) ячменя, 4 овцы, две дюжины кур и 15 фунтов 15 шиллингов серебром.{223}223
  Ibid., p. lxv.


[Закрыть],[65]65
  B XVII в. 1 болл (шотландская мера веса) = 145,145 литра; 16 боллов = 1 челдер = 2322,324 л. (The Concise Scots Dictionary. Aberdeen, 1985, p. 818). B XIII в. челдер овса стоил от 1 марки до 1 фунта (ER, I, pp. liii, liv).


[Закрыть]

Коммутация и другие внутренние и внешние факторы способствовали быстрому обретению зависимыми крестьянами личной свободы и их частичному переходу в разряд фригольдеров уже к концу XIII в. Хотя в более поздних хартиях изредка и говорится о «bondis, bondagiis, nativis et eorum sequelis»,{224}224
  RMS, I, №№ 627, 949.


[Закрыть] это вызвано скорее консерватизмом королевской канцелярии, чем реальным положением дел. Как выразился один шотландский историк, «сервильность тихо скончалась в XIV в.».{225}225
  Smout Т. С. A History of the Scottish People. L., 1969, p. 39.


[Закрыть] Последние удары ей нанесли Черная Смерть, хотя эпидемия чумы в Шотландии не причинила таких ужасных бедствий,{226}226
  Chron. Jordun, I, p. 366; Chron. Bower, II, p. 347; Chron. Wyntoun, II, p. 479.


[Закрыть] как в других краях, и особенно – нескончаемая война с Англией. Сохранилась вольная грамота короля Роберта Брюса, выданная одному из крестьян. Она гласит, что Эдам, сын Эдама, «не является нашим подневольным человеком или нифом» (поп est homo noster Hgius seu nativus); он и четыре его сына вольны переселяться куда угодно со своим имуществом (libere valeat transferre ubicunque voluerit) и навеки освобождаются «от всякого ига и бремени неволи» (ab omni jugo et onere servitutis).{227}227
  RMS, I, App. I, № 67.


[Закрыть],[66]66
  Грамота выдана в Эбердине 10 сентября 1319 г. и озаглавлена «Libertas Ade fllii Adam recognita coram camerario et justiciario» – вольная была заключена в присутствии королевского казначея и юстициария.


[Закрыть] Последний раз сервы упоминаются в Шотландии в 1364 г.{228}228
  DSH.p. 198.


[Закрыть]

Конечно, тот же процесс личного освобождения крестьян проходил и в Англии. Однако необходимо еще раз подчеркнуть, что Шотландия была страной с сильными кельтскими традициями и преобладанием скотоводческого хозяйства. Несвободные крестьяне были сравнительно малочисленны и во всяком случае никогда не составляли столь высокую долю населения, как в Англии. Точные подсчеты невозможны, но достаточно сказать, что примерно на половине территории Шотландии, включая Нагорье, острова, Гэллоуэй и другие области, серваж был совершенно неизвестен. К сожалению, именно эти районы хуже всего представлены в документах. С другой стороны, нет оснований считать, что несвободное крестьянство численно превосходило фригольдеров даже в земледельческих районах, поскольку знакомые по Англии понятия servi и villani в шотландских источниках редки, а в отношении таких категорий, как husbandi и cottarii, не установлено, в какой мере они были прикреплены к земле и были ли вообще. Личная зависимость в Шотландии имела весьма ограниченное распространение во времени и пространстве: ее еще не было до XII в. и уже не было после середины XIV. Быть может, именно малочисленность класса несвободных крестьян объясняет его быстрое исчезновение.

Кроме описанных категорий крестьян, чей статус не всегда можно определить, существовали и другие, которые, несомненно, означали свободных держателей, например «гресмены» (gresmanni). Они получали в надел участок не пашни, а пастбища, за который платили оброк, иногда, видимо, сеном, так как в документах из графства Энгус есть упоминание о «луговом кейне».{229}229
  Barrow, Kingdom, pp. 38–9; APS, I, p. 404.


[Закрыть] Пастбище оценивалось не по размеру, а по численности стада, которое на нем кормилось. В XIII в. два крестьянина, охранявших лес аббатства Линдорс и заготовлявших топливо, имели участки, где один мог пасти двух коров и десять овец, а другой – двух коров, двадцать овец и коня.{230}230
  Lindores Chartulary, №№ 137,140.


[Закрыть] К фригольдерам относились также «сержанты», известные с начала XIII в. на королевском домене,{231}231
  Duncan, Scotland, p. 327.


[Закрыть] да и сам термин liberetenentes обычен в XIII–XIV вв. В Шотландии никогда не было пропасти между простым происхождением и благородством, и слой свободных держателей объединял верхушку крестьянства и мелких лэрдов.

Нельзя не остановиться еще на одной важной повинности крестьянина – военной, которая вновь обнаруживает несходство шотландского обычая с английским. Для англосаксонского ополчения битва при Хэйстингсе стала роковой, и оно больше не созывалось. В XII—XIII вв. английским вилланам (кстати, этот термин не свойствен Шотландии) запрещалось носить оружие,{232}232
  Select Charters. Ed. W. Stubbs, p. 363.


[Закрыть] и главную мощь армии составляла рыцарская конница. В войнах XIV в. ее затмили знаменитые лучники, которые вербовались особыми строевыми комиссиями из свободных йоменов. Шотландское войско и в XI, и в XIV в. неизменно представляло собой пешее народное ополчение с очень небольшим отрядом рыцарей. Оно набиралось из всех мужчин в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, способных носить оружие, кроме, естественно, знати и духовенства, но не исключая лично зависимых крестьян. В отличие от рыцарской службы (servitium debitum), чрезвычайная военная повинность называлась «шотландской» или «общей службой» (servitium Scoticanum или forinsecum), и ею облагались все фьефы и держания в стране, в том числе церковные.{233}233
  RRS, II, pp. 54–7.


[Закрыть]

Парламентские статуты 1318 г. предписывали каждому шотландцу, чье имущество стоило не менее десяти фунтов, иметь кольчугу, шлем, перчатки, копье и меч; тот, кто был победнее и имел хотя бы одну корову, должен был обзавестись копьем или луком с двумя дюжинами стрел.{234}234
  RRS, V, № 139, chapter xxvii.


[Закрыть] В боеспособности «всеобщей шотландской рати» (communis или Scoticanus exercitus) англичане нередко убеждались.

Несколько слов надо сказать о сельской общине, о которой очень мало ранних известий. Косвенные данные показывают, что она повсеместно была устойчивой. В Линдорском картулярии и других источниках отмечаются общинные пастбища (communes pasturae), которые находились в совместном пользовании одной или нескольких деревень и лежали на разном удалении от них.{235}235
  Lindores Chartulary, №№ 28, 36–7, 59.


[Закрыть],[67]67
  Особенно интересен документ № 28 (между 1244 и 1258 г.) – грамота Фергуса, сына графа Стрэтэрн, где он обязуется соблюдать и охранять общинные права в деревне Коткен: «Quare volo et concedo ut predicta terra in perpetuum ita sit libera et communis ut nee ego nee aliquis successorum meorum per aliquam donacionem vel concessionem communiam illam possimus auferre» («Посему я желаю и изволяю, дабы помянутая земля навечно пребывала столь свободной и общей, что ни я, ни кто-либо из моих наследников не могли бы отбирать оную общность посредством какого-либо дарения или уступки»).


[Закрыть] Обработка земли тоже велась сообща. По экстенту лордства Мортон более чем на половине держаний сидело не по одному, а по нескольку арендаторов (от четырех до десяти).{236}236
  Morton Registrum, I, pp. lvi-lxi.


[Закрыть] О том же свидетельствуют старинные земельные меры: 13 акров составляли одну бовату (лат. bovata, шотл. oxgang – «ход быка»), а 8 боват, или 104 акра, – 1 карукату (лат. car(r)ucata, шотл. ploughgate – «путь плуга»). Для тяжелого колесного плуга использовалась упряжка из восьми волов, а крестьянин среднего достатка владел лишь двумя волами; неслучайно надел в две боваты назывался «крестьянской землей» (husbandland).{237}237
  Dodgshon, Land and Society, pp. 73–89.


[Закрыть]

В деревнях издавна проводились регулярные переделы земельных участков (rundale, runrig). Первое прямое известие о них датируется 1428 г.,{238}238
  Melrose Liber, II, p. 518.


[Закрыть] но есть и более ранние указания. В одной грамоте (около 1205 г.) говорится о «каждой пятой борозде поля»,{239}239
  RRS, II, p. 423.


[Закрыть] что, вероятно, означает порядок передела. В другом документе, середины XII в., читаем о половине карукаты, «разбросанной по полю», которую монахи аббатства Келсо собирались обменять на целый участок того же размера.{240}240
  RRS, I, p. 227.


[Закрыть] Различия в качестве и расположении крестьянских наделов предполагали их периодический обмен.

5. Кланы

Клан – символ Шотландии. Родовая гордость ее жителей вошла в поговорку и всегда поражала иностранцев: «Пускай я беден, зато благороден. Слава Богу, я Маклэйн!» А Кэмероны из Лохила утверждали, что в их клане «одни господа». В начале XVIII в. английский лейтенант Берт в изумлении заметил: «Почти все они являются генеалогами».{241}241
  Maclean F. A Concise History of Scotland, p. 68.


[Закрыть] Шотландский епископ Джон Лесли в XVI в. писал, что это чувство «разделяется всем народом, а не одним лишь дворянством»,{242}242
  Innes T. Scots Heraldry. L. & Edin., 1978, p. 2.


[Закрыть] и, несмотря на то что после Унии 1707 г., поражения якобитских восстаний и массовой эмиграции кланы подверглись жестоким испытаниям, полностью разрушить их не удалось. Более того, пока шотландский диалект среднеанглийского языка вытеснял гэльскую речь, понятие «клан», напротив, с гор и островов северо-запада покорило всю страну, даже юго-восток, где оно было прежде незнакомо. В конце концов кланами стали именоваться все знатные фамилии Шотландии, в том числе англо-нормандского или иного происхождения (Стюарт, Хэй, Элиот, Армстронг, Кер(р) и др.). Сегодня ощущение принадлежности к определенному клану по-прежнему непоколебимо и в самой Шотландии, и среди выходцев из нее по всему миру. Едва ли найдется другая страна, где имя человека можно узнать по одежде, так как большинство шотландцев носят строго установленный клетчатый рисунок (тартан) и значок с девизом и нашлемником своего кланового вождя.

Шотландская клановая система, похоже, зародилась в VI в. с переселением из Ирландии племенного союза скоттов Дал Риаты (ряд кланов, как и король Макбет, считались прямыми потомками «дома Лорна»),[68]68
  Согласно старейшим (XV в.) генеалогиям шотландских гэлов н так называемом «Манускрипте 1467» (National Library of Scotland, Adv. MS 72.1.1). Cm. Sellar D. «Highland Family Origins – Pedigree Making and Pedigree Faking» // The Middle Ages in the Highlands. Inverness, 1981, pp. 103–16.


[Закрыть] но сложилась она после дробления Дал Риаты, во взаимодействии с местными племенами пиктов и бриттов, позже – норвежцев. Средневековых письменных свидетельств о ней немного, поэтому приходится ссылаться на поздние источники, которые дают некоторое представление об этой стойкой социальной форме.

Итак, клан (гэльск. clann – «дети», «потомство») – большая родственная группа, ведущая происхождение по мужской линии от далекого (на 10–12 и более поколений) полулегендарного предка. Почти все известные ныне шотландские кланы возникли в средневековую эпоху, и немалая их часть может предъявить достоверные генеалогические древа, коренящиеся в XII–XIII вв. и даже ранее. Так, МакДугаллы, МакДоналды, МакЭлистеры и МакРори ведут свой род от гэло-норманнского «короля Островов» Сомерледа, который пал в битве при Ренфру в 1164 г.{243}243
  Sellar W. D. H. «The Origins and Ancestry of Somerled» // SHR, XLV, pp. 123–42; HAS, pp. 51,161; Grimble I. Scottish Clans, pp. 139–53.


[Закрыть] Ряд кланов произошел от кельтского духовенства, которое не всегда отличалось воздержанностью: МакТэггарт, Макферсон («сын священника»), МакНэб («сын аббата»), МакМиллан («сын постриженика»).

Обычно кланы делились на несколько ветвей (sliochdan), или «септов», которые не всегда носили имя главной ветви, но признавали ее верховенство. Однако септы могли и выделиться в особый клан, иногда того же имени, как случилось с могущественными кланами Стюартов, МакДоналдов и Кэмпбеллов. Образование горных кланов с их септами и знатных родов «равнинной» Шотландии (в дальнейшем также называемых кланами) в основном закончилось к XV в. Ныне в Шотландии насчитывается около двухсот кланов и несколько сотен септов.{244}244
  Moncreiffe I. & Pottinger D. Clan Map. Edin., 1983.


[Закрыть] Уже в Средние Века круг фамилий, относившихся к знатным, был очень невелик, но число лиц, их носивших, составляло гораздо большую долю населения, чем в Англии и многих других странах.[69]69
  Любопытно, что ко времени англо-шотландской Унии 1707 г. представителей высшей аристократии (пэров) в обеих странах было почти поровну (154 – в Шотландии и 164 – в Англии), хотя англичан было в пять с лишним раз больше, чем шотландцев (Innes, op. cit.,p. 2).


[Закрыть]

Клан осуществлял различные общественные функции: экономические, административные, военные, культурные. Одним из необходимых его признаков была прочная связь с определенной территорией, иногда географически замкнутой (остров или горная долина – глен). Согласно одному парламентскому акту XVI в., кланы были сплочены «общей кровью и местом обитания».{245}245
  APS, TV, p. 40.


[Закрыть] В Средние Века, ввиду непрерывных усобиц, владения этих «полунезависимых княжеств»{246}246
  Maclean, op. cit., p. 68.


[Закрыть] часто менялись. Расширить область своего господства можно было несколькими путями. Во-первых, за счет изгнания соседей или получения конфискованных короной земель, от чего при Роберте I и Дэвиде II особенно выиграли МакДоналды и Кэмпбеллы. Во-вторых, с помощью «брачной политики», построенной на тонком расчете; именно так в XIII–XIV вв. возвысились Фрэйзеры – отнюдь не единственный пример французского рода, ставшего горным кланом.{247}247
  Carter I. «Marriage Patterns and Social Sectors in Scotland before the 18th century» // SS, XVII, 1937, pp. 55–7; Grimble, op. cit., pp. 86–7.


[Закрыть] В-третьих, путем принятия под покровительство мелких кланов или септов, которые подчас брали имя клана-покровителя (Морисоны, МакОли и МакКиверсы с острова Люис именовали себя МакКензи). При этом клан, искавший защиты, вносил за нее определенную плату (calpe) и клялся в вечной верности. Иногда складывались целые конфедерации кланов вроде Союза Кошки (Clan Chattan), куда входили Макинтоши, Макферсоны, Шо, Фаркарсоны, МакБэйны и др. Разумеется, не все кланы были удачливы: иные распадались, теряли владения или были поглощены. Особенно пострадали за свою непокорность Макгрегоры, которые впоследствии даже были объявлены короной вне закона.

Кланы не просто занимали тот или иной округ, но и обладали признанным наследственным правом на него (duthchas), которое основывалось на коллективной земельной собственности. Отдельные подразделения и семьи внутри клана тоже имели право наследственного землевладения в силу принадлежности к нему. Duthchas измерялся не менее чем тремя поколениями, жившими на данной территории.{248}248
  Levie W. «Celtic Tribal Law and Custom in Scotland» // Juridical Review, XXXIX, 1927, pp. 191–208; Macpherson A. G. «An Old Highland Genealogy and the Evolution of a Scottish Clan» //SS, X, 1966, p. 12.


[Закрыть] В отличие от Нового времени, в Средневековье у большинства шотландских горцев скорее мог смениться господин, чем место проживания.

Сохраняя многие признаки древней родоплеменной организации, клановая система несла в себе и новые черты: будучи в теории равны перед своим вождем, члены клана уже не имели равных прав на землю. Их имущественное и социальное положение, как правило, определялось степенью истинного или мнимого родства с вождем, который одаривал близких родичей лучшими землями и особым вниманием. Родственные узы прикрывали и оправдывали различие в условиях держания, а вождь и верхушка клана все более выделялись.

Родовые связи были прочными и в других кельтских странах – Ирландии и Уэльсе.{249}249
  Binchy D. «The Linguistic and Historical Value of Irish Law Tracts»// Proceedings of the British Academy, XXIX, 1943, pp. 195–227.


[Закрыть] Но в них размер семейных групп, державших определенные участки земли, обычно ограничивался только четырьмя поколениями, от прадеда до правнука (гэльск. derbfhine, валлийск. gwelyau), далее они дробились. В Шотландии же такие небольшие группы никогда не обладали особым правом на землю, будучи подчиненной частью большого клана; родственная группа и ее земельные права не ограничивались числом колен, если оно превышало три. Степень родства учитывалась в других случаях. Закон клана МакДафф, главой которого был граф Файф, устанавливал кровную месть (или возможность избежать ее) до девятого колена.{250}250
  APS, I, p. 187.


[Закрыть] Обычай гласил, что клан признает кровное родство до сорокового колена, а приемное – до сотого, хотя вычислить его было едва ли возможно.

Вождь постепенно приобрел почти неограниченную власть над своим кланом, на что ему не требовалась иммунитетная хартия от далекой короны, шотландской или норвежской (Гебриды отошли к Шотландии в 1266 г.). Члены клана были подсудны вождю, обязаны следовать за ним в военных и морских походах, оказывать гостеприимство и платить дань. Беднейшие из них пасли его скот и возделывали его землю. Он должен был защищать своих подданных, они – повиноваться ему, но даже беднейшие оставались свободными людьми. Ни один член клана не был сервом, ни тем более рабом, во всяком случае на своей территории. Кланы в самом деле походили на княжества, почти независимые (до поры) от королевской воли. У МакНилов с острова Барра было принято начинать трапезу лишь после возгласа с башни замка Кишимул, что вождь уже сделал это.{251}251
  Dodgshon, Land and Society, p. 71.


[Закрыть] Опираясь на могучие крепости, сильный флот и нерушимую преданность своего клана, гэльские вожди могли угрожать кому угодно, не исключая и короны.

Вожди держали собственный пышный двор с многочисленной свитой и традиционными чинами, часто наследственными, включая бардов-сказителей (seannachie), арфистов и волынщиков. Порой складывались целые «профессиональные» кланы, как, например, Мак-Вурихи (Карри) и МакКриммоны, служившие поэтами и музыкантами у гэльских магнатов, в частности у островных МакДоналдов и МакЛаодов из Данвегана, от Средневековья до XVIII в.{252}252
  Scottish Society in the Fifteenth Century. L., 1977, pp. 220–34; Grimble I. Scottish Clans and Tartans, pp. 61–2,138–9.


[Закрыть]

Верховная власть в принципе передавалась по наследству, но порядок ее перехода не так жестко зависел от права первородства, как по феодальному обычаю. Есть примеры отречения, низложения и выборов главы клана, когда наследниками провозглашались его дядья, братья или даже побочные сыновья. В таких важных случаях решение выносили клановые советы старейшин либо общие собрания из нескольких сотен членов. Для несовершеннолетних или больных преемников назначались опекуны, как правило, из сородичей.

В XIV в. особенно возвысились айлейские МакДоналды, чей вождь объединил под своим владычеством почти все Гебриды и многие области по западному побережью и принял гордый титул Лорда Островов{253}253
  HAS, pp. 6-7, 176–7.


[Закрыть] (сами гэлы называли его Buachaille пап Eileanan – Пастырь Островов). Каждый новый Лорд провозглашался на острове Айла после торжественного ритуала{254}254
  Highland Papers, I, pp. 23–4.


[Закрыть] и издавал феодальные грамоты на латинском и гэльском языках «при согласии и зрелом размышлении своего совета», куда входили четырнадцать «лучших баронов Островов», в том числе епископ Содорский и аббат Айонский.{255}255
  Lamont D. «The Islay Charter of 1408» // Proceedings of the Royal Irish Academy, 1959–1960, pp. 177–83.


[Закрыть] Шотландские короли долго не признавали Лордство Островов, но только в 1493 г. смогли положить ему конец.

Как ни прочен был клановый строй, с XII в. он стал медленно поддаваться воздействию двух внешних сил, надвигавшихся с юго-востока: королевской власти и феодальных отношений. Запад страны стал постепенно притягиваться к востоку. В XII в. гэльские графы, они же вожди кланов МакДафф, Росс и др., перешли на положение прямых вассалов короны, а их графства обратились в феодальные держания. К середине XIII в. эти изменения затронули центральную и западную Шотландию, где местные магнаты были готовы воспринять новый порядок отношений с короной для своих целей. Первое из дошедших до нас пожалований за рыцарскую службу на северо-западе (хотя таковые могли быть и раньше) – грамота 1240 г., по которой король Александер II передал Гиллеспи МакГилкристу часть поместья Финхарн (Аргайл) за «полтора рыцаря».{256}256
  Highland Papers, II, pp. 121–3.


[Закрыть] Число документов такого рода росло, и выдавались они не только королевской канцелярией. В 1262 г. Дугалд МакСуин предоставил Уолтеру Стюарту, графу Ментит, земли на полуострове Кинтайр и близ него за 2/3 рыцаря в королевском войске, «in libera baronia»{257}257
  Barrow, Anglo-Norman Era, p. 138.


[Закрыть],[70]70
  Такие показатели дробной рыцарской службы, как ²/₃ и 1¹/₂, не встречаются в юго-восточной Шотландии, во всяком случае в начале XIV в.


[Закрыть] – ранний пример формулы, означавшей иммунитет.