Текст книги "Точка росы"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

IV

Молодой охранник, объект Морзика, не появлялся на Двинской улице довольно долго. Вовка уже стал беспокоиться, не зевнул ли он его ненароком, не выпустил ли через служебный выход за углом. Он подогнал машину поближе и чертовски неудачно застрял в снежных отвалах, перегораживающих съезд на улицу. Задние колеса завертелись, выбрасывая снег, – и машина начала неумолимо садиться на брюхо.

– Давай, давай, давай! – приговаривал Морзик, до упора выжимая педаль акселератора.

Будь они вдвоем с Андрюхой или хотя бы с Кирой, он один бы вытолкнул машину, посадив напарника за руль. А теперь – хоть караул кричи...

По закону подлости, в это время из дверей “Красной шапочки” появился объект. Морзик опознал его со спины, по постановке плеч и посадке головы. На такие вещи у него глаз был наметан. Презрительно покосившись на отчаянно буксующего Черемисова, темноволосый красавец нажал на пульт, и в ответ ему дружелюбно подмигнула огнями белоснежная “тойота”. Небрежно бросив на заднее сиденье компактный кейс, парень еще раз с усмешкой оглянулся через широкое плечо на бедствующего разведчика, чем привел Морзика в неописуемое бешенство. Вовка отчаянно задергал рычаг коробки передач, завертел рулем, раскачивая машину вперед-назад, и вырвался-таки из снежной ловушки, как раз в тот миг, когда “тойота” сорвалась с места.

– Зараза! – ругался Морзик вслед уходящему объекту. – Не иначе ты задницей на дежурстве подрабатываешь, раз на такой тачке рассекаешь! Я тебя растрясу, зуб даю!

– Ты что несешь, салага! – неожиданно рявкнул ему в ответ свирепый бас оперативного дежурного. – Ты соображаешь, что говоришь, и кому?! Я Завалишину все доложу! Это чьей задницей я на дежурстве подрабатываю?! В каком это смысле?! Я этого так не оставлю!

Ахнув, Морзик только теперь заметил, что в пылу борьбы со снежными сугробами нечаянно зацепил тумблер включения связи с базой. На его беду, заступивший с утра оперативным майор Соловьев только недавно приобрел по сходной цене подержанный “форд”...

Поспешно пробормотав сбивчивые извинения, Вовка счел за благо уйти из эфира и припустил вслед объекту, в погоню за рубиновыми огнями “тойоты”.

Морзик, в отличие от Андрея Лехельта, не привык размышлять и комплексовать во время работы... да и в любое другое время. Он знал, что нужно “тянуть”, фиксировать, снимать. Теперь он врубил музычку, пользуясь тем, что сидит в машине один, закурил и гнал по улицам, прихлопывая большими ладонями по шершавой “баранке”, сроднясь с ней, как водитель-дальнобойщик. Его физиономия вытянулась, когда вслед за объектом свернул с Ленинского проспекта на знакомую улицу, где находилась их база.

Белая “тойота” остановилась у здания, в котором располагался один из офисов Дудрилина. Морзик знал об этом из материалов аналитической справки опера. Невдалеке уже видны были ворота “кукушки”. Проехав вперед. Черемисов развернулся и встал за углом, у известного ему запасного выхода. Коротко поговорив с базой, он натянул оранжевый жилет дорожного рабочего, нахлобучил на голову пластиковую каску и прихватил ободранный металлический чемоданчик с надписью “Инструменты”. В ОПС считается, что подписанная тара вызывает меньше любопытства, чем неподписанная. Если, к примеру, на ящике с “ухом” написано “марокканские апельсины”, случайный прохожий обращает на нее меньше внимания.

Помня месторасположение офиса, Вовка взбежал на третий этаж, достал из кармана отвертку и принялся ковырять выключатель. Это тоже относится к разряду классики: человек, занятый делом, подобен подписанной коробке. Впрочем, после неудачи с чайником Морзик скромнее оценивал свои способности к технике и проводку не трогал, а ограничился лишь снятием крышки выключателя.

Молодой человек из “Красной шапочки” вскоре появился в противоположном конце коридора и неспешно прошел в офис. Кейса при нем не было. Прикинув устройство коммуникаций здания, Морзик поднялся этажом выше и вошел в помещение, расположенное над офисом Дудрилина.

– Меня тут эта... послали! – радостно улыбаясь, сообщил он сидевшим в помещении женщинам. – Вытяжку посмотреть. Дайте стульчик, пожалуйста.

Под одобрительными взглядами двух почтенных дам он постелил на стул газетку и лишь потом влез на него с ногами. Дотянувшись до вентиляционной решетки, Морзик проворно просунул в нее миниатюрную подслушку на длинной капроновой нити и по вентиляционной трубе опустил ее до уровня третьего этажа. Закрепив нитку незаметным узлом, он с довольным пыхтением слез со стула.

– У вас полный порядок!

– Спасибо, молодой человек, – сказала одна из дам. – Может быть, хотите чаю?

И едва она потянулась к электрическому чайнику, как свет на всем этаже погас, а на лестнице этажом ниже раздался отчаянный вопль:

– Какая сволочь сняла крышку с выключателя! Меня чуть не поджарило!!

Удивленно вздернув брови, Морзик отказался от чая и поспешно удалился через противоположный выход, сняв от греха подальше оранжевый жилет и пряча под мышкой дурацкую метростроевскую каску.

Потом сидел в машине, одев наушники от плеера, и слушал. Запись шла автоматически.

– Это должно было быть синим с красным, – раздался хрипловатый невыразительный женский голос.

– Очень красиво, – отозвался молодой мужчина.

– Ерунда! Ты продолжаешь подхалимничать. Я же велела тебе быть искренним!

– Прости, ты права, как всегда.

– Ну вот, опять... Запомни, ты от меня ничего не добьешься, если не будешь искренним. Вранья мне и так хватает. Я хочу искреннего чувства, понял?

Судя по всему, говорившие были одни и находились рядом друг с другом. Морзик устроился поудобнее.

– Это же прекрасно, когда люди искренне любят друг друга. Если ты не будешь искренним, я тебя брошу.

– Вот стерва! – прокомментировал в машине Морзик.

– Не волнуйся, – сказал мужчина. – Ты слишком нервничаешь. Это заметно.

– Ерунда! Вам, тупым мужикам, только кажется, что вы все понимаете. Дудрилин тоже говорил, что видит меня насквозь. Пакость очкастая!..

– Потерпи. Уже недолго осталось. Еще пару часов.

– Ты думаешь – у меня нет сердца?! Что я холодная жестокая стерва?! Ты это думаешь?!

– Ничего я не думаю! – раздраженно ответил мужчина. – Просто говорю – потерпи. В конце концов, ты сама все это затеяла.

– А ты почему орешь на меня? Ты кто такой, чтобы на меня орать?! Мальчик с Пальчик!

– Я не кричу на тебя. Могу уйти, если хочешь.

– Ой-ой-ой, какие мы гордые! Никуда ты не уйдешь... пока своего не добьешься. Я знаю, чего ты хочешь. И знаешь что? Меня это за-бав-ля-ет!

– Не хочу ссориться...

– Конечно, не хочешь. Тебе это невыгодно... Убери руки. Свою порцию ласки ты уже получил. Я – твоя хозяйка, между прочим!

– Я помню, – вздохнул мужчина.

Они довольно долго молчали. Складывалось впечатление, что они ждут какого-то события, телефонного звонка...

– Нам лучше сейчас быть где-нибудь на людях, – осторожно сказал мужчина.

– Да, и еще лучше – порознь! – фыркнула она.

– Можно и вместе, главное – на людях. В конце концов, я твой работник.

– Работник... маляр и плотник... Он тебе позвонит сразу после того?

– Сразу, как только сможет.

– Хорошо. Одевайся. Едем обедать. После твоих тисков есть хочется.

– Но это мои трусы...

– Я знаю. Я хочу, чтобы ты надел мои. Представляешь, какая будет хохма, когда тебя арестуют и приведут в камеру!

– Не смешно. Отдай!

– Одевай, я сказала! Я не шучу!

Женщина взвивалась при малейшей попытке перечить ей.

В наступившей затем тишине шуршала одежда.

– Ну, ты довольна? – резко спросил он.

– Очень! В ресторане я буду смотреть на твою суперменскую физиономию – и забавляться! Запирай кабинет! Поехали!

– Надо хоть немного прибраться...

– Надеюсь, что уже не надо. Ты боишься, что Дудрилин сюда еще придет? Нет? Тогда оставь все как есть. А то я буду думать, что ты меня дурачишь, и начну сердиться. А когда я начинаю сердиться...

Хлопнула дверь. Голоса стали невнятными и вскоре совсем затихли. Морзик выключил аппаратуру, убрал наушники и запустил двигатель на прогрев.

Вскоре они появились, щурясь на свет и снег. Женщина оказалась худой и довольно невзрачной брюнеткой. Угловатые порывистые движения выдавали немалый темперамент, но Морзик, предпочитавший несколько иные формы, скорчил удивленную физиономию.

– Кошка драная!

Он сфотографировал голубков, ухмыляясь над тайнами нижнего белья заносчивого охранника.

Они еще попрепирались у машин: парень показывал рукой на свою “тойоту”, предлагая, видимо, ехать порознь, но Алевтина Дудрилина, не слушая его, села за руль спортивного “ситроена”. Бросив печальный взгляд в сторону своей белоснежки, ее спутник со вздохом забрался в машину хозяйки и тотчас принялся тщательно пристегиваться ремнем безопасности.

Морзика это не насторожило – а зря. Дудрилина дернула с места в карьер – и понеслась. Уже через минуту Вовка отстал и потерял из ее виду. Он не мог себе позволить так гнать – Клякса убил бы его за разбитую машину.

Промчавшись туда-сюда по проспекту, свернув наудачу в пару боковых улиц, Морзик расстроенно махнул рукой и доложил на базу:

– Все! Грохнул!

– Куда поехали? – спросил дежурный.

– Обедать куда-то...

– Побудь на связи...

Слышно было, как там, в помещении, оперативный с кем-то перетирает ситуацию.

– Сейчас прочешешь по всем ресторанам, – наконец сказал он Морзику. – Я по топ-плану прикину оптимальный маршрут, – и валяй.

– Эй! – закричал возмущенный Вовка. – Между прочим, моя смена давно кончилась!

– Это приказ. Особые обстоятельства.

– Чей приказ? – падая духом, спросил Морзик. – А впрочем, я и так знаю чей... Ну вы хоть подмогу дайте, волки! Я их могу до вечера не найти!

– Подмогу дадим, – ответила база голосом Лермана, – Еще два наряда будут. Гони приметы машины. А что – по пакету из тайника ничего?

– Ничего, – буркнул Морзик. – А у Андрюхи? Видать, тоже ничего, иначе бы меня не перли в две смены.

Часа два он по подсказкам оперативного объезжал окрестные рестораны. Уже смеркалось. Наконец база сказала:

– Все. Отбой. Мы их зацепили.

– Слава тебе, Господи...

Обрадованный Морзик поспешил было на “кукушку” – но не успел. Дудрилина с любовником выскочили из японского ресторана на Фонтанке как ошпаренные. Алевтина понеслась по улицам города кометой, волоча на хвосте сменный наряд Моца, а молодой альфонс побрел в метро и пропал из поля зрения разведки, затерявшись в толпе.

– Ты понял, да?! – ругался по связи Лерман. – Я их заставлю все метро перерыть заново! А ты встань, пожалуйста, у машины этого пропавшего объекта! Подожди еще часок! Может, он к машине вернется! У нас запарка сейчас с этими президентами... Весь оперативный состав туда бросили. А как только кто-нибудь освободится, мы тебя сменим...

– Да мне уже пофигу все... – обреченно сказал Морзик. – К машине, так к машине... Передайте жене и детям, что вкалываю третью смену...

– Ты же вроде холост? – неуверенно переспросил оперативный Соловьев.

– Да? Это единственная хорошая новость за последние шесть часов...

Охранник вернулся за своей белоснежкой быстро. Похоже, машины он любил больше, чем женщин. Морзик, не спрашивая базу, потянулся за ним. Он сокрушенно трогал поросший щетиной подбородок, старательно закрывал и открывал глаза. Шли уже почти сутки его дежурства. База, если бы смогла, уже подменила бы его.

Он надеялся, что Денис Автурханов, личность которого установил за считанные часы Лерман, поедет домой, на Васильевский остров, и кисло сморщился, когда объект потянул вправо, через Финбан <Финбан – Финляндский вокзал (жарг.).> на Пискаревку. Пошел редкий крупный снег, поднимался ветер. “Дворники” скрипели, мотаясь по стеклу, и Морзику казалось, что он уже никогда не выберется из этой машины, а будет все колесить и колесить по городу... Он опасался уснуть за рулем, поэтому приоткрыл стекло, черпнул налипшего снега и обтер воспаленное лицо.

В цветочном магазинчике неподалеку от заснеженного и темного Пискаревского мемориала Автурханов купил огромный букет, завернутый в белую папиросную бумагу. Затем, подхватив букет обеими руками и прикрывая его от ветра, нервно пригладил волосы и вошел в двери под вывеской: “Туристическое агентство „Шар земной"”. Через полчаса он вновь появился на улице, уже без букета. Цветы несла его спутница, высокая и молодая, с приятным открытым лицом. Когда она улыбнулась, Морзик, прикрывающий от снега объектив фотоаппарата, пробормотал:

– Хоть ты и в женских трусах своей стервы – а я тебе завидую...

Автурханов увез прекрасную незнакомку в ночь, а Вовка Черемисов, пошатываясь от усталости, трясясь от холода, влез в машину и доложил обстановку Лерману.

– Куда тянут? – спросил довольный опер.

– Не знаю, – ответил Вовка, стуча зубами. – Я-то здесь торчу.

– Почему?! Зачем ты их отпустил?!

– Потому что все! Амба! Хватит на сегодня! – и пояснил устало: – У меня бензин кончился...

Глава 6
ТАЛАНТЫ И ПОКОЙНИКИ

I

Начальник СКР <Служба контрразведки.> был сравнительно молодым человеком, с неброской, мало запоминающейся внешностью и тихим, спокойным голосом. Он не конфликтовал с генералом Ястребовым, как шумный и бескомпромиссный борец с терроризмом генерал Сидоров, и не дружил с ним, как начальник службы экономической безопасности генерал Щербаков. С коллегами его отношения были столь же ровны и спокойны, как и с руководством управления. Скромный вид, высокая сутулая фигура и невыразительный голос поначалу вводили шумных и уверенных в себе генералов в заблуждения, и на служебных совещаниях при обсуждении спорных вопросов новичка-контрразведчика перебивали, перекрикивали и засыпали неопровержимыми аргументами. Он спокойно дожидался своей очереди – и негромко, вкрадчиво приводил доводы столь непривычные, даже можно сказать, парадоксальные, рассматривал проблему под таким углом, что решение, неожиданное даже для руководства, принималось в его пользу, а его оппоненты об этом не сразу догадывались.

Проиграв подряд несколько административных схваток, начальники других служб стали внимательнее, осторожнее и признали в “падре Антонио” (шефа СКР звали Антон Юрьевич) исключительно проницательный ум, не подвластный ничьему влиянию, и дьявольский дар убеждения.

– Тьфу, начетчик, святоша – заговорил опять, запудрил мозги! – плевалась очередная жертва этого дара после неспешной и продолжительной беседы с “падре”. – Голос в ушах звучит до сих пор! Не понимаю, как я мог на это согласиться! Не хотел же – а согласился!

В результате служба СКР снабжалась лучше других служб, ее работников меньше отрывали от основных обязанностей, и штатные сокращения и пертурбации последних лет коснулись контрразведки в меньшей степени, чем других. И генерал Панин, и его первый зам Ястребов неоднократно, то в шутку, то всерьез обсуждали этот феномен, собираясь положить конец “привилегированности” контрразведчиков, но Антон Юрьевич держал ухо востро, умел вовремя отступить, поддаться и самым внезапным образом отыграть свое через неделю.

Когда на служебном совещании в дальнем от начальника конце стола поднималась его высокая тощая фигура и раздавался негромкий голос: “Вопрос, конечно, интересный”, – в кабинете слышались смешки, а объекты воздействия “падре” хмурились и слушали его контраргументы с невольным восхищением и уважением.

В этот раз решался вопрос распределения между службами тридцати защищенных каналов мобильной связи с выходом в базы данных ФСБ и МВД прямо с носимого аппарата. Группу активных действий из списка исключили сразу.

– Твоим орлам это ни к чему, – сказал нахмурившемуся Ярошевскому <См. роман Дм. Черкасова “Невидимки”. (Примеч. ред.)> генерал Ястребов. – Только отвлекает от тренировок.

– Дать один начальнику – и хватит, – небрежно предложил шеф службы собственной безопасности, желая хоть как-то выручить приятеля.

– Один, наверное, можно дать... – заколебался первый зам. – Вдруг на операции потребуется...

– Вопрос, конечно, интересный... – раздался унылый голос с дальнего конца длинного стола. – Но спорный. На всех операциях ГРАД сопровождает оперативный работник. Пусть у него и будет канал информации. А если дать каждому начальнику по каналу – то нас только в этом кабинете семнадцать человек, и это еще нет тыла, пресс-службы и самого генерала Панина.

Антон Юрьевич развел руками – и его жест повторил генерал Ястребов, посмотрел на шефа спецназа.

– Я предлагаю в первую голову снабдить каналами оперативно-поисковую службу. – “Падре” слегка поклонился сидящему напротив полковнику Шубину.

– Не возражаю, – улыбнулся Шубин. Многоопытный Ястребов насторожился. Генерал Сидоров поднял руку и бросился в бой.

– Нет, я конечно, понимаю важность! Но все кричат, что борьба с террором самое главное! В указаниях главка террор назван основным направлением работы! Я полагаю, это не требует пояснений!

– Игорь Станиславович, не вы один боретесь с терроризмом, – мягко возразил контрразведчик. – Наши службы близки по задачам и структуре. Поэтому я предлагаю отдать приоритет ОПС, а во вторую очередь рассмотреть наши потребности.

– Согласен! – произнес пылкий Сидоров, довольный уже тем, что окажется на равных с “падре Антонио” и уж, конечно, не даст себя провести.

– Позвольте! А как же аналитики?! – подал голос начальник ИАС. – Информация – это же наш хлеб!

– Они у тебя в компьютерные игры будут резаться! – махнул рукой Сидоров. – Дай им мобильную сеть – на службу перестанут ходить!

“Зубры” сторговались неожиданно легко и втроем прижали всех прочих конкурентов. В результате десять каналов отдали Шубину, по пять – в СКР и “закоси-бэтэ”, а оставшиеся десять распределили между “экономистами”, собственной безопасностью, ИАС и управлением. Пресс-служба “пролетела”.

Игорь Станиславович с удовольствием предвкушал, как он расскажет подчиненным, что не позволил контрразведке себя обыграть. Радость его существенно омрачилась бы, знай он, что Антон Юрьевич предварительно вступил в сговор с Шубиным, и завтра зам. начальника ОПС сообщит Ястребову, что отдает два своих канала в пользу контрразведки.

– Убедил, шаман, – вздохнул Сан Саныч. – Удовольствуюсь восемью аппаратами...

Генерал Ястребов предвидел нечто подобное и поэтому смотрел на довольного Сидорова с некоторым сожалением. Горячего шефа ЗКСиБТ аккуратно провели мимо кассы, использовав его пыл для подавления притязаний конкурентов.

Совещание завершилось. В высоком кабинете Ястребова, с глухой стеной шкафов по правую руку и большими окнами на город по левую, повинуясь едва заметному кивку тяжелой головы первого зама, остались Сидоров, “падре Антонио” и Шубин. Хозяин кабинета подождал, пока удалятся все прочие и подтянутый строгий референт, заглянув в кабинет, глазами даст понять, что в приемной чисто и подслушивание исключено. Береженого Бог бережет...

– Садитесь поближе, товарищи, – сказал Владимир Сергеевич.

Он подождал, пока генералы, а вслед за ними скромный маленький Шубин переберутся, встал и достал из сейфа металлическую коробку, перехваченную ниткой и запечатанную его личной печатью. В коробке лежала обычная видеокассета с регистрационной наклейкой секретного отдела главка. Первый зам вставил ее в приемный карман видеомагнитофона, сел в свое кресло и толстым пальцем нажал кнопку пульта. Все присутствующие повернулись к экрану.

Довольно долго перед ними маячил колышущийся поднос, уставленный напитками и круглыми маленькими пиалами. Они понимали, что перед ними свежие кадры оперативной съемки – дата в углу была недельной давности. Если заинтересованные лица увидят эти кадры, снимавший будет легко вычислен и, пожалуй, умрет мучительной смертью, судя по восточному колориту...

Дележ сетевых каналов тотчас был забыт.

Ястребов не снимал пальца с кнопки пульта и в тот момент, когда несший поднос наклонился и на экране всего на несколько секунд появились люди, остановил изображение. Начальники служб без вопросов и комментариев вглядывались в сидящих на ковре неизвестных, тоже обернувшихся к вошедшему и глядящих с экрана прямо в глаза руководителям ФСБ. Шубин оценивал качество съемки и недоработку охраны, ее допустившей. Антон Юрьевич немного скучал. Генерал Сидоров поспешил блеснуть эрудицией.

– Это шейх Масуд! А второй, однорукий, – Ваха Мардоев, начальник отдела спецопераций у Масхадова! Жив еще... я думал – добили его погранцы на перевале...

– А другие двое? – спросил Ястребов.

– Тот, что в тюрбане, – из разведки Турции, – отозвался шеф СКР, задумчиво разглядывая свои худые кривоватые пальцы. – Курирует связи с боевиками в Грузии. Четвертого я не знаю.

– Посмотрите внимательнее, Антон Юрьевич.

– Нет необходимости. Когда человек мне известен – я узнаю его сразу.

– Это северянин, – сказал Шубин. – Он прилетел ненадолго. Очень осторожен и не доверяет остальным.

– Объясни! – сказал заинтригованный Сидоров, переходом на “ты” нарушая деловую обстановку совещания.

Ястребов чуть заметно поморщился.

– Он оглянулся самый первый, – начал Шубин, – и тут же спрятал лицо за рукой, потянувшись к чашке. Видите? Это не случайный жест. Он хочет пить, этот поднос принесли для него. Он сидит на почетном месте – но сидит неправильно, не в ту сторону лицом. Зато так он видит всех остальных – не хочет выпускать их из поля зрения. У него напряжена спина, как у человека после длительного сидения в кресле самолета или поезда. Еще меня чем-то зацепили его носки – но я не могу понять, чем...

– Запахом! – фыркнул Сидоров.

Ястребов сморщился сильнее и сказал:

– Этот человек готовил переход Кемаля Пехлеви, известного нам под именем Дабир Рустиани. Данные разведывательного отдела главка.

– У-у-у... – Сидоров разочарованно закатил глаза. – Начинается...

– Да, Игорь Станиславович, – сдерживая раздражение в голосе, сказал первый зам, – начинается. Оно, собственно, никогда и не заканчивалось. На встрече ваххабитов в Пакистане теракт “Норд-Вест” в Москве признан малоэффективным. Отработана новая схема планирования, подготовки и финансирования... – Ястребов заглянул в бланк шифротелеграммы. – Новая операция уже начата. Главк пока не имеет сведений о месте и времени проведения. Известно лишь, что сейчас операция вступила в активную фазу. То есть уже идет, товарищи генералы и полковники.

– А подробнее? – закинул ногу за ногу начальник ЗКСиБТ.

– Исполнители выехали на место. Куда – не знаем. Официальной информации нет, но при личном общении выяснил: у главка проблемы... Провалена часть агентуры... один сотрудник погиб. В ближайшие месяцы возможности главка по информационной поддержке ограничены.

– Какие-либо предположения на этот счет имеются? – вежливо поинтересовался Антон Юрьевич, сделав вид, что это его мало касается. Так, из уважения к коллегам...

– Да, – кивнул головой Ястребов, отметив про себя некоторую расслабленность шефа контрразведки. – Посеять панику... подорвать стабильность в обществе... Возможна попытка срыва празднования трехсотлетия Санкт-Петербурга. А ваша служба, Антон Юрьевич, примет активное участие в обеспечении безопасности горожан.

– Безусловно, – несколько иронично и грустно ответил “падре”. – Черт с ними, со шпионами. Пусть шпионят.

– Не будем утрировать. Сверните на время все малоперспективные операции, рассчитанные на длительное время. В обозримый период нам будет не до них... к сожалению. Что у вас по резиденту?

– Работаем, Владимир Сергеевич. У меня в кабинете сотрудник, ведущий эту операцию. Может быть...

– Не получится. Сожалею, но не сегодня. Решайте сами. Прошу всех, – повысил голос Ястребов, – представить мне к четырнадцати часам ваши предложения для внесения в план оперативных мероприятий. Предварительно прошу согласовать его между собой.

– У нас есть типовой! – бодро отрапортовал Сидоров.

– У нас тоже, – скромно кивнул Шубин.

Контрразведчик промолчал.

– Александр Александрович, обратите, пожалуйста, особое внимание на схему работы в метро. Чтобы на каждой станции ваши сотрудники перекрыли и верх и низ. В пятнадцать часов мы с генералом Паниным едем к губернатору согласовывать общий план мероприятий с МВД и службами города... в части, их касающейся. Поэтому с предложениями попрошу не задерживать. У кого есть вопросы?

– Один вопросик, – поднял вверх бледный палец начальник СКР. Сидоров и Шубин прислушались, замерли. – Проводилась ли работа в центрах подготовки подрывников-террористов? Какие есть сведения по выпускам?

Ястребов, поднявшийся уже было с кресла, тяжело опустился в него снова.

– Вопрос, как вы любите говорить, Антон Юрьевич, конечно, интересный... Вот уже год как не было выпуска новых подрывников. Предыдущий на треть обезврежен нами, на треть самоликвидировался... ввиду плохого обучения. Два лагеря уничтожены.

– Что бы это значило? – спросил “падре”. – А что за исполнители уже выехали? Где их готовили?

– Не знаю, Антон Юрьевич. Возможно участие наемников...

Они покинули кабинет, а Ястребов еще некоторое время внимательно разглядывал лица людей на экране видеомагнитофона – замкнутые, сосредоточенные, решительные лица пожилых мужчин, объявивших войну его городу. Потом перемотал кассету, опечатал коробку и убрал в сейф. Достал и раскрыл папку с типовым планом мероприятий на период существования повышенной угрозы возможного проведения теракта, положил перед собой чистый лист бумаги и остро отточенный карандаш. Взъерошил обеими руками волосы – и обозначил первый пункт жирной носатой единицей...

В кабинете начальника СКР, в отличие от кабинетов его коллег, на первый взгляд царил хаос. Множество бумаг, папок, книг и отдельных листов лежало не только на широком столе, но и на диване, на подоконнике и даже на полу. Посетители не сразу понимали, что никакой это не хаос, а достаточно сложно и строго организованный порядок, в котором хозяин ориентируется легко и непринужденно.

Посреди этого хаотического “порядка”, осторожно поджав ноги на стуле, чтобы не наступить ненароком на бумаги шефа, сидел усталый, сгорбленный Лерман. Мрачно глядя перед собой красными от недосыпания глазами, он дрожащими пальцами постукивал по колену сигаретой, не решаясь закурить в отсутствие хозяина. Увидав старика, Шубин, вошедший в свой кабинет вместе с “падре Антонио”, понял, что по резиденту ничего толкового не вырисовывается, и с сожалением подумал: “Откладывается твоя пенсия, Боря”. Вслух зам. начальника “наружки” ничего не сказал, не желая забегать вперед Антона Юрьевича.

– Борис Моисеевич, состояние оперативной разработки оценено достаточно высоко, – довольным голосом сообщил “падре” своему самому старому подчиненному приятное известие.

“Молодец”, – подумал Шубин.

Лерман, склонив голову к плечу, недоверчиво посмотрел на молодого начальника.

– Что – сворачивают операцию? – спросил он скрипучим голосом. – Я так и думал... Черт с ним, пойду и высплюсь...

“Молодец!” – опять подумал Шубин, удивляясь проницательности старого опера, а вслух произнес:

– Что-нибудь сорвалось по выемке? Мои орлы ничего не напортачили? Я еще не читал вчерашних сводок.

– Они молодцы, – устало сказал Лерман. – Цепкие, толковые... Просто не хватает сил. Фигуранты множатся, как тараканы, – он похлопал морщинистой рукой по толстой пачке фотографий, – Пауз много, они продолжительные... Никаких гарантий, что мы сможем проследить продолжение цепочки передачи...

– Да ты кури, Борис Моисеевич, – заботливо сказал расстроенному старику Антон Юрьевич.

Шубин щелкнул зажигалкой, подождал, пока опер жадно затянется, и проговорил:

– Гарантий в нашем деле вообще не бывает. Сам же меня учил когда-то... Два объекта установлены точно – и это уже прогресс. Давай будем их разрабатывать. Поставим просмотр тайника на автоматику. Будешь только записи каждый день анализировать...

– Пойдет очередной антитеррор – дам помощников, – желая утешить старика, сказал шеф СКР.

– Это все работы на несколько лет, – вздохнул Лерман. – Это без меня. Хотел уйти красиво – не получается...

Зазвонил телефон. Начальник службы контрразведки снял трубку, послушал, протянул Шубину.

– Тебя. Опер твой. С суровым голосом.

Перебросившись парой слов с говорившим, Шубин прикрыл трубку ладонью и обернулся к Лерману.

– Зимородок звонит. Говорит: Кира вспомнила. Рядом с каждым местом встречи есть косметический салон. Она проверяла.

– Спасибо ей, – невесело усмехнулся старик. – А еще там у каждого места есть продуктовый магазин. И остановка троллейбуса. И по два ларька...

– Будешь говорить?

Лерман безнадежно и устало махнул ладонью. Шубин поблагодарил капитана Зимородка, положил трубку.

– Не кручинься, Боря. Ты этих резидентов наловил, как грязи... Если шеф тебя отпускает, пойдем. Я к себе на базу. Подброшу по дороге. Только быстро: мне к двум надо вернуться с бумагами...

– Конечно, идите, Борис Моисеевич! – поспешно сказал “падре Антонио”.

Лерман, сгорбившись, волоча ноги, старческой шаркающей походкой побрел было к выходу, но с полдороги вернулся, матерясь шепотком, и с извинениями взял со стола начальника контрразведки забытую папку с документами и фотографиями.

Антон Юрьевич озабоченно смотрел ему вслед, уперев колпачок дорогой перьевой авторучки в острый подбородок, и прикидывал, кем сможет в ближайшее время его заменить.