Текст книги "Точка росы"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

II

Оказавшись волею Кляксы в составе одного сменного наряда. Пушок и Морзик разговорились не сразу. Утомленная продолжительной размолвкой Людочка никак не могла взять нужный тон. Изображать разбитое сердце и оскорбленное достоинство ей надоело. Признать, что Вовка провел ее и получил свое, – тоже. Каждая женщина – актриса, и взятая на себя роль диктует ей, что можно, а что нельзя. Заставьте ее сменить роль – и вы получите желаемое...

– Кстати! – насмешливо и небрежно сказала Людочка, наконец представив, что у нее таких “морзиков” пруд пруди. – В нашем районе закрылись на переучет все аптеки! Даже дежурная! Таскаюсь теперь за семь остановок! Твоя работа?

– Не, это Андрюха... – ответил Вовка, потупившись и пиная носком громадного ботинка пустую банку из-под пива. – У него корешок в СЭБе. Он им наводку кинул и они провели операцию “Аспирин”: через своих коммерсантов из Москвы впарили горздравотделу меченую партию брынцаловских лекарств. По бюджетной статье, на социальную поддержку. Потом прогнали контрольные закупки – со скрытым видеодокументированием, со свидетелями... Наш первый отдел участвовал.

– Ну и правильно, – сказала Людочка. – Может, посадят хоть кого-нибудь...

– Это вряд ли... – усмехнулся Морзик. – Возглавляет ревизию как раз организатор аферы. Только ребята сказали, что на него материалов пока нет. По документам он ни при чем, а виноваты бухгалтеры аптечных складов...

– Все равно хорошо. Скажу маме, что я мафию разоблачила!

Вовка прыснул в большой красный кулак. Люда полушутливо, полувсерьез задрала носик, поправила отрастающие волосы.

Пригревающее солнце заставило обоих расстегнуть куртки, снять вязаные шапчонки. Они стояли у своей машины на Гамбургской площади. Объект – молодой охранник из “Красной шапочки” – битый час пропадал в автомагазине напротив.

– Слышал – говорят, Константин Сергеевич от нас уходит? – спросила Людочка, наблюдая за красивыми молодыми девчонками, выпархивающими из собственных автомобилей и тоже спешащими в магазин для автолюбителей. – На повышение пойдет...

– На зам. начальника отдела, – кивнул Морзик. – Ребята-оперативники говорили.

– Жалко... А кто вместо него? Миша?

– Не... Старого не поставят. Он, бывает, чудит. Об этом все знают. Наверное, Киру поставят, – вздохнул Вовка.

– Это же хорошо! А ты так говоришь, будто жалеешь об этом!

– Она к мужикам безжалостная. Заездит нас...

– Ничего! Чтобы тебя заездить – много сил надо!

Она сунула руки в карманы, нахохлилась. Рядом с громадным Морзиком крепенькая Люда казалась задорным воробьем. Он с улыбкой посмотрел на нее сверху вниз.

– Что – замерзла? Давай в машине посидим. Вон, молния у твоей куртки разъехалась. Хочешь, замок поправлю?

Они забрались в салон. Вовка включил печку, запустил двигатель. Ловкими пальцами легко починил молнию на темной Людочкиной куртке – и почувствовал себя вполне комфортно, ни в чем перед ней не виноватым. Такова психология мужчины: ему легко оправдать себя.

Если бы Пушок была хитрее, как большинство представительниц слабого пола, она непременно бы начала нахваливать золотые руки Морзика и всячески льстить его грубому мужскому самолюбию. Но Люда в тонких вопросах обольщения мужчин оставалась прямолинейным валенком. Вовка, не получив законной дозы поощрения, несколько насупился, молча вылез из машины, без нужды открыл капот и стал разглядывать работающий на холостом ходу двигатель. Людочка выбралась вслед за ним.

– Как интересно машина устроена! И как непонятно! Неужели ты во всем этом разбираешься? – сделала она наконец правильный ход.

– А то! – решительно отвечал Морзик. – Вон воздушный фильтр, под ним – карбюратор, а в нем – экономайзер и этот... ускорительный насос... и еще всякая всячина...

Исчерпав запас знакомых терминов, он поскорее опустил крышку капота.

– Я вообще в машинах не силен. Это Миша в них разбирается, да еще Волан сек. Он как в машину садился, – сразу мог сказать, что в ней не так. Однажды даже отказался выезжать, вернул тачку в гараж.

– И правильно сделал. А то помнишь, как у нас двигатель прямо в лесу заглох? Ни связи, ни попуток... Как он теперь? Его еще не выписали?

– Выписали неделю назад. Сан Саныч Шубин ездил встречать – мы все на заданиях были. Говорит – сердце из половинок сшили. Может, к нам вернется, а может, и нет. Дима не пропадет, он головастый. Это я бестолковый... – и Вовка опять вздохнул.

Мягкое женокое сердце Пушка дрогнуло.

– Чего это ты бестолковый? Вовсе не бестолковый! Вон, замок мне починил...

– Замок – это ерунда. На этом жизни не построишь. Я ведь не буду всю жизнь разведчиком. Это так... на первое время. Я только не знаю пока, куда податься. Андрюха вон на юриста учится... Может, и мне пойти? Или в ГРАД податься? Там быстрей майора получу...

Людмилка пожала плечами.

– Пойди... А мне нравится у нас! Бегаешь за плохими, помогаешь хорошим... Все конкретно, как говорит мой братец. Да ты не расстраивайся! Ты нормальный парень, здоровый... Дай лучше закурить, я свои дома забыла.

– Сейчас, сейчас... погоди еще минуточку...

– Чего годить-то? Сигареты, что ли, жалко?

– Все! Засняли!

Морзик вынул руку из пакета с прорванной для объектива видеокамеры дыркой.

– Что засняли?!

Людочка обернулась, но увидела лишь, как захлопнулась дверца белой “тойоты”.

– Контакт засняли! – пояснил довольный Морзик. – А ты что думала – я с тобой болтаю?! Люд!.. Ты что – обиделась, что ли?

Пушок молча села в машину. Они потянули белую сияющую “тойоту” по городу.

– Он с каким-то мужиком вышел из магазина – я и заснял на всякий случай, – объяснял Морзик, постукивая подошвой ботинка по полику салона в такт музыке. – Да этих контактов уже десятка два набралось за день! Это только тех, которые мы фиксировали! А могла быть скрытая передача, в паузе. Что теперь делать – всех тянуть? Целой службы не хватит. Лерман – чудило старое, ничего лучше придумать не может. Вот увидишь – мы протаскаемся зря и нас перебросят на другой объект! Только государственные денежки проматываем! Знаешь, какова себестоимость одного дня наружного наблюдения? Десять тысяч! Нам Клякса говорил.

Пушок беспокойно заерзала на сиденье.

– Слушай, я в туалет хочу, – с прямодушной простотой сказала она. – Тормозни на перекрестке, вон там, где кабинки.

Морзик озабоченно нахмурился.

– Не надо было столько сока пить! Грохнем ведь!

– Не грохнем, я мухой!

– Мухой... – недовольно проговорил Черемисов. – Между прочим, если Киру поставят старшей группы вместо Кляксы, то освободится должность оперуполномоченного! Меня могут повысить! Или меня, или Андрюху! Я не хочу сейчас грохнуть объект из-за твоей... прихоти.

– Что же мне теперь – описаться из-за твоей карьеры?! Тормози, говорю!

– Потерпеть не может... – бубнил Морзик, нервно паркуясь у бордюрного камня. – Тридцать секунд в твоем распоряжении, поняла! Через тридцать секунд машину в городе уже не найти!

– Пошел ты!.. Сам попробуй сходи за тридцать секунд!

Но она справилась действительно быстро. Усевшись в машину, устроилась поудобнее, вытерла руки салфеткой и сказала:

– Это не Кира нас заездит. Это ты нас всех заездишь, если в начальники вырвешься. Карьерист несчастный!

Они быстро проскочили остаток Народной улицы и выкатили на Мурманское шоссе.

– Почему сюда? – спросила Людочка. – Он же мог налево свернуть?

– Чутье разведчика... – буркнул Вовка. – Он мог куда угодно свернуть. Ищи его теперь...

Некоторое время ехали молча. Пушок уже начинала чувствовать себя виноватой. Она притихла, искоса поглядывая на мрачного, как туча, напарника. На ее счастье, вскоре справа, поодаль от дороги, показалось продолговатое озерцо, на льду которого скопилась длинная очередь машин в тридцать. Белая “тойота” стояла в хвосте.

– Вот она! Вот она! – завизжала юная разведчица. – Я ее нашла!

– Не пищи, у меня от твоего писка уши закладывает! Сам вижу, – подобрев, отозвался Морзик.

Людочка от избытка чувств запрыгала на сиденье и захлопала в ладоши.

Морзик сбросил скорость и осторожно съехал с шоссе на проторенную в снегу колею. Пушок с любопытством вытягивала шею.

– Что они там делают, интересно...

На заснеженной глади озера замысловатыми виражами была раскатана гоночная трасса, помеченная в самых крутых местах старыми покрышками. По трассе, вздымая веером снег на поворотах, мчалась красная “мазда”. Вдоль машин в очереди бегал распорядитель в зеленом клеенчатом жилете поверх ватника, с мегафоном в руках. Второй, с флажком в шашечку, стоял на старте. Он взмахнул флажком, взревел мотор, и вслед “мазде” помчался микроавтобус “Газель”.

– Здорово! – стиснула кулачки Людмилка.

– Прямо Монте-Карло... – важно отозвался Морзик.

Они, позабыв о “тойоте”, смотрели, как машины тормозят, проходят виражи и снова разгоняются на прямых участках. Подбор участников был самый демократичный: в очереди торчали и джипы, и седаны, и типовые отечественные четырехдверки.

– Вовчик, мы попробуем, да?!

– Я подумаю...

Сзади их уже подпирал чей-то бампер. Распорядитель подбежал, постучал пальцами по стеклу, сунулся в салон, окатив Морзика густым водочным перегаром, и воткнул бумажный номер под “дворник”.

– С вас двести рублей!

Увидев кислую физиономию своего старшего, Людочка замахала руками:

– Я заплачу!

– Ладно, чего уж там... – устыдился Вовка, отстегивая “стольники”.

– Десять кругов! – дважды тряхнул грязной пятерней распорядитель. – Вам дадут отмашку.

Он захлопнул дверцу и побежал к следующей машине.

– Вот у кого голова! – восхитился Морзик. – На ровном месте деньги делают! Как бы я хотел научиться!

– А приз есть? – спросила Людмилка.

Она выглянула из машины и звонко закричала:

– Эй! А приз есть?!

– Половина сбора – победителю! – ответил ей распорядитель. – Пока “бэха” – первая!

Он махнул рукой в сторону стартовой линии, невдалеке от которой поодаль стояла черная БМВ.

Очередь двигалась споро. По ледяному полю машины пробегали за минуту – круг. Морзик вышел, размялся, прошелся вдоль начала трассы, внимательно приглядываясь к технике вождения и припоминая, чему его учили на курсах оперативной подготовки по части управления автомобилем на скользкой дороге. Заметив, что Пушок наблюдает за ним с замиранием сердца, он для пущей важности нагнулся и пощупал рукой снег, потом взял горсть и поднес к губам.

– Ну как? – трепетно, с уважением спросила его Людочка. – Мы выиграем?

Азарт, присущий каждому спортсмену, проснулся в ней. У Морзика кровь тоже быстрее побежала в жилах. Он даже сделал несколько наклонов, приседаний и быстрых выпадов, будто разминался перед выходом на ринг. То громче, то глуше ревели моторы, кричали зрители. Пахло дымком недалекого костра, на котором предприимчивые торговцы жарили шашлыки из мяса неизвестного животного, условно обозначенного свиньей.

Вовка достал из бардачка лист бумаги и авторучку, протянул Людмилке.

– Там на старте висит схема трассы. Пойди и аккуратно срисуй ее. Только в точности выдержи все расстояния и повороты. Будешь у меня штурманом работать, предупреждать о виражах – где влево, где вправо...

– Здорово!

Пушок умчалась вприпрыжку. Вовка косился на белую “тойоту”, хозяин которой спокойно покуривал за рулем и, судя по всему, был в этом деле не новичок.

С каждым взмахом шашечного флажка они продвигались на один корпус к линии старта. Вот впереди осталась одна машина, а вот уже бешено завертелись колеса “тойоты”, отбрасывая рыхлый снег...

– Вовочка, давай, давай! Ну же, миленький! – ерзала на сиденье Пушок.

Черемисов удивленно покосился на нее. Стартер в зеленом жилете покрутил предупредительно флажком, поднял его и глянул на один из двух секундомеров. Щелкнул кнопкой, дал отмашку – и понеслось!..

Первые секунды Морзика болтало на трассе влево-вправо, но он справился, прибавил газку – и тут же перед его глазами неожиданно трасса ушла круто влево. Он тормознул, но поздно; его вынесло на снег, скорость упала.

– Читай трассу! – гневно закричал он на Людмилу. – Штурман хренов!

Она нервно разглаживала на коленях смятый листок, цеплялась рукой за край сиденья.

– Ничего не пойму!

– Кверху ногами держишь, дура!

Он наконец выбрался из заноса, выскочил на трассу и притопил, успев разогнаться до третьей скорости.

– Влево девяносто! – абсолютно грамотно и вовремя закричала Людмилка.

Еще не видя поворота, Морзик вывернул руль влево, тормознул и тотчас резко прибавил газу, едва только задок машины занесло вперед. Маневр оказался успешным: “Жигуль” “наружки” рванул точно по центру ледяной трассы и прошел вираж на высокой скорости.

– Молодцом!

– Вправо сто восемьдесят!

– Bay!..

“Жигуленок” разведки имел форсированный двигатель и турбонаддув, а также еще несколько примочек управских умельцев для увеличения скорости и приемистости машины, так что своей конструкцией приближался к маленькому внедорожнику. Управляемый опытным Морзиком, “Жигуль” шел круг за кругом без сбоев и уже почти нагнал “тойоту”, когда на седьмом круге Вовка неожиданно сбавил скорость.

– Ты что?! – возмутилась Пушок. – Давай, жми! Дави на газ!

– Тихо! – оборвал ее Морзик, аккуратно выводя машину за кривую поворота. – Мы же невидимки. Нам надо быть скромнее...

– Жаль...

Они без лишнего ажиотажа прошли остаток трассы. Трассер отмахнул последний круг. Белая “тойота” объекта завершила дистанцию и поползла в хвост очереди, по новой.

– Ну уж нет! – сказал Морзик, бросая быстрый взгляд в ее сторону. – Второй раз двести рублей я не отдам!

– Ой, смотри! – воскликнула Людмила. – Сникерс с Цацей!

– Где?!

На шоссе, у съезда к озеру, остановилась вторая машина разведки.

– Смена прибыла... – удовлетворенно констатировал Морзик. – Но что это они делают? Они что – обалдели?!

Вместо того чтобы выйти на связь, сменщики выскочили из машины и принялись призывно махать руками в сторону машины наряда Черемисова. Точнее, махал, нервно подпрыгивая, один Цаца, а толстый, обычно добродушный Сникерс стоял рядом темнее тучи, сунув руки в карманы, и вид имел совсем не безобидный.

Обогнув очередь с “тойотой” в хвосте, Морзик подкатил к шоссе и, дав газку, выскочил на твердое покрытие. Открыл дверцу и спросил:

– Видали, как мы гоняли?!

– Видали... – ответил Цаца сдавленным голосом. – Старого час назад убили. Из помпяры. Вместе с его боссом. Вот так...

III

Дональд заставил Ролика прийти пораньше, не копаться при сборах, и выехал в тот день за ворота базы самый первый. Пулей пролетев утренний город, удачно обогнув по Пискаревке затор на Тихорецком, он на Поэтическом бульваре подхватил Маринку и повез ее в институт. Девушка сидела рядом с Андреем на переднем сиденье, осматривалась, ничего не трогая руками. Восхищенный стажер молча затаился сзади.

– Как тут у тебя интересно... – сказала Маринка. – Как в машине “скорой помощи”.

– Да, у нас клево! – тотчас встрял Витек. – Это вот телевизор! Чтобы мы не скучали на дежурстве. Машина – наш второй дом!

– А холодильник есть? – улыбнулась девушка. Ролик не успел ответить, потому что Дональд погрозил ему кулаком. Стажер мигом вспомнил все угрозы в свой адрес и счел за благо заткнуться до поры.

Имея запас времени, Андрей провез девушку самыми красивыми местами города, которые петербуржцы обычно минуют, пользуясь подземкой. Подсвеченные красоты архитектуры сияли. Он вел машину осторожно, бережно, разгонялся медленно и тормозил плавно и все поглядывал, не ушиблась ли она, точно Маринка была стеклянная. Лехельт не слышал сентенций Дудрилина по поводу женского пола и был немало удивлен, когда Марина сказала, выходя из машины у дверей института:

– Ты хорошо водишь, только немного медленно. Но все равно – спасибо, что подвезли. Удачи вам сегодня! Поймать самого толстого шпиона!

И она поцеловала Лехельта в щеку.

– А меня! – тотчас ожил стажер.

– Перетопчешься! – ласково буркнул разведчик Дональд, провожая влюбленным взглядом стройную фигуру девушки. – Учи карту, спрашивать буду! Я не шучу!

Недовольный Ролик послушно зашуршал картой города. Клякса приказал им подтянуть оперативную подготовочку.

Вскоре они уже были в Лигово и в утренней промозглой кромешной питерской тьме заняли позицию неподалеку от подъезда объекта, указанного в наряде. Места были знакомы Дональду: неподалеку маячил огонек кафе, где ему так и не удалось подкрепиться... Андрюха перебросил стажеру пачку фотографий женщин.

– Изучай! Среди них одна – наш объект на сегодня. Узнаешь ее – выполнишь первое задание.

– Ты что! Их тут два десятка! Ну ты хоть намекни, которая...

– Тяжело в учении – легко в бою!

Стажера готовили на допуск к самостоятельной оперативной работе и зачислению в штат на должность разведчика. Неделей раньше, после проверки, успешно была допущена в штат и Людочка-Пушок.

Ролик стал раскладывать фотографии и забубнил:

– Блондинки налево, брюнетки направо... Так... Надо же, все хорошенькие... ой, нет, не все! Ну и рожа! Надеюсь, что это не она. Что мы тут имеем? Так-так-так... губы полные – губы нормальные – губы тонкие... нос прямой – нос с горбинкой – нос с седловинкой... брови высокие – брови средние – брови низкие... Андрюха, твоя девушка – красивее всех этих.

– Не подхалимничай! Учись!

– Вот, вот она! – закричал стажер, тыча пальцем в женщину, вышедшую из подъезда. – Я угадал? Нет? Ну, черт! Так нечестно! Они все в шапках и шубах – ни фига не видно, какие там брови! Ты хоть намекни, какая она? Красивая?

– Красивая...

Андрею вспомнилась притягательная магия лица незнакомки. Эта женщина была старше его лет на десять и привлекала совсем не так, как Маринка. Что-то бесовское и недоброе было в его влечении к ней. Какая-то фатальная неизбежность.

– На фотках этих не разобрать ни черта... – продолжал ныть Ролик. – Какой дурак их делал?

– Одну я делал, остальные – ребята.

– Твою работу я сразу узнаю. Вот эта?

– Ну ты хитрюга, пацан! Все равно не скажу! Учись брать объект сходу. Это – самое трудное. Ошибешься, потянешь другого – не сразу сможешь разобраться и всех запутаешь: и опера, и смену... А пока будешь за фуком бегать, настоящий объект успеет совершить свое черное дело.

– А с тобой такое бывало?

– Бывало, и не раз... – вздохнул Андрей.

– И что?

– А что ты хочешь? Строгий выговор с лишением премии и позор на всю базу.

– Да? Ну, позор фиг с ним, а вот премия – это святое...

– Я в твои годы думал наоборот.

– Времена меняются... лоб высокий – лоб средний – лоб низкий... Я все же думаю, что ты шутишь насчет премии.

– Шучу, шучу, успокойся.

– А кто тут нервничает? Я спокоен, как удав! Поскрипит Константин Сергеевич полчасика – и все дела! Кстати, говорят, он идет на повышение? А кто вместо него? Хорошо бы тебя назначили...

– Не подлизывайся. Меня не назначат. А если бы назначили, я бы на тебе пахал и сеял. Я-то знаю, какой ты шланг. Киру назначат.

– Киру Алексеевну? Это здорово!

– Я тоже так думаю. А твоя радость – преждевременна.

– Почему это?

– Увидишь...

– Глаза узкие – глаза раскосые... С этими глазами больше всего возни. А она возьмет и подкрасит их – что тогда?

Под болтовню стажера время бежало быстро. Андрей поглядывал за подъездом вполглаза. Он был уверен, что легко узнает женщину, и вспоминал ее гибкую, красивую походку маленькой ночной хищницы. Но когда она появилась, то сгибалась под тяжестью огромных полосатых баулов и волочила за собой груженую двухколесную тележку. Разведчик не ожидал такого антуража и едва не прозевал ее, совершенно непохожую на себя прежнюю.

– Это ты называешь красивой женщиной? – с глубоким сомнением в умственных способностях напарника спросил Ролик. – Типовая базарная баба. “Бабус вульгарус”.

– Тогда она была другая, – пожал плечами Дональд. – На колесах нам ее не вытянуть – очень медленно идет, заметит. Ты топай за ней, а я поотстану, потянусь за тобой.

– Почему опять мне топать?

– Потому что мы топтуны. Работа у нас такая. Не выступай, она с таким грузом далеко не уйдет.

Так и случилось. Женщина, личность которой за ночь установил Лерман, прошла всего пару кварталов до мини-рынка и расположилась за одним из пустующих прилавков.

Разведчики расположились неподалеку, затесавшись на стоянке у обочины. Ролик вернулся в машину.

– Хозяйственной мелочевкой торгует эта Валентина Пономарева. Обувной крем, щетки, мешки для мусора... Чего ты так поскучнел? Что-нибудь не так? Я все чисто сделал!

– Это хорошо... все остальное плохо. Рынок плохо. Теперь каждый покупатель может взять у Пономаревой мобильник – в коробочке из-под щетки для обуви или в упаковке мешков для мусора. Наше дело труба. Будем снимать всех покупателей.

– Ты что! Да к ней за смену, может, тысяча человек подойдет!

– Ну, не тысяча, слишком круто для ее лотка. Всего-то человек двести-триста...

– Душевный ты парень, Андрюха...

Ролику было от чего впасть в уныние – перед ним замаячила перспектива провести день на свежем воздухе, с видеокамерой, запрятанной в сумку среди пустых сигаретных пачек, улаживая дела с конкурентами по табачному бизнесу, которым каждый чужак как бельмо на глазу, и с местным рэкетом. Дональд прошелся по рынку, выбрал позицию и выставил стажера совсем рядом с лотком Пономаревой, чуть позади нее.

– Чтобы руки тебе были видны.

– А товар? – потерянно спросил Ролик.

– Вот два блока “LM”. На большее у меня денег нет.

– Почем брал? Я тебе наварю рубль с каждой пачки, спорим?

– Иди, иди, спекулянт. А то место займут. Будут бить – зови на помощь, не стесняйся.

– Уж не буду стесняться. Мне с битьем везет.

Потянулись часы ожидания. Из машины Андрей хорошо видел лицо женщины, несколько раз принимался разглядывать его в бинокль, пытаясь отыскать в нем следы прежнего колдовского очарования. Увы! Ролик был прав. Баба как баба, да еще рябая. Нижняя челюсть тяжеловата. Удивительная штука – женская привлекательность...

Глубокие философские обобщения Лехельта прервало появление у лотка Пономаревой странного покупателя. Ролик быстро проговорил в ССН:

– Тут какой-то чудак... полковник милиции... конфискует у нее все губки для обуви!

– Вижу... – отозвался Лехельт, вновь припав к биноклю. – Предложи ему мешки для мусора... Это Шишкобабов... ба, да он уже полковник! Два капитана при нем! Похоже, мы с Морзиком помогли ему карьеру сделать!

Лехельт был недалек от истины. Обеспокоенное развитием событий в Гатчине, областное руководство органов внутренних дел вникло в ситуацию и приняло единственно верное решение, которое только и могло вернуть жизнь городка в прежнее, обыденное русло: начальник ОБЭПа подполковник Шишкобабов торжественно занял вакантное кресло начальника Гатчинского РОВД, с присвоением ему звания полковника милиции.

Событие это гатчинской общественностью было расценено неоднозначно. Группа борцов-шишкобабистов из редакции “Красносельского Вестника” искренне праздновала победу свободы и демократии. Они полагали, что теперь-то все препятствия устранены, и гатчинский район семимильными шагами двинется к идеалам цивилизованного правового территориального образования, наподобие швейцарских кантонов.

Другая часть населения, весьма, между прочим, многочисленная, в том числе и административные чины, возрадовалась установлению привычного порядка вещей и принялась с энтузиазмом поздравлять и возвеличивать нового начальника. При этом они тоже много и пылко говорили о торжестве идеалов свободы и демократии, а один, наиболее рьяный, даже предложил установить на границе района небольшую, но симпатичную статую свободы в милицейской фуражке.

Третья часть, самая большая, к которой принадлежал и оперуполномоченный Багетдинов, приняла случившееся с глубокой русской покорностью и равнодушием. Некоторые испытали удовлетворение от того, что все свершилось именно так, как они и предсказывали.

Полковник Шишкобабов, красуясь новыми погонами, неся перед собой на вытянутых руках пластиковый пакет, полный конфискованных губок для обуви, направился к своей – отметьте, своей! – черной “Волге” с радиосвязью, но неожиданно запутался в полах шинели, оступился и упал. Фуражка его закатилась под машину, а тело начальника гатчинского РОВД осталось лежать неподвижно. Он громко захрапел. Откроем карты: Шишкобабов вновь был безнадежно пьян. Длинная череда празднований по поводу собственного назначения и получения полковничьих погон привела наконец Шишкобабова в обычное для него состояние.

В прежние времена и в прежнем чине он лежал бы так, пока не проспался. Но на Руси с давних пор существует институт челяди, строго блюдущей водораздел между барством и холопами. Два дюжих капитана сноровисто и привычно подхватили с мерзлой земли тело полковника и загрузили его в “Волгу”. Первый собрал в пакет рассыпавшиеся губки, подумал – и сунул одну в карман. Второй достал из-под машины шишкобабовскую фуражку – новенькую, с высокой тульей – отряхнул ее и положил на переднее сиденье.

Черная “Волга” неторопливо покатила по Таллинскому шоссе в Гатчину, приветствуемая постовыми. А в машине “наружки” прозвучал тревожный сигнал с базы...