Текст книги "Пятая Стража"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Так рано? Куда это ты?

– Интимные дела. Гидроколонотерапию одному клиенту делать.

– Машину дать?

– Спасибо, на метро. Да, чуть не забыл. Что там про «крысолова» по нашу душу – ничего не слыхать?

– Честно? Не интересовался. Слава Богу, что не у меня в службе. Спроси у Кречетова. Я плохо переношу разочарование в людях.

– Можно подумать, я от этого обалдеваю.

Шубин откланялся и вышел. В углу у Антонины красовался злосчастный лозунг, уже залитый кофе. Шубин покачал головой одобрительно, запахнул поплотнее шарф и пальто, спустился по лестнице и через боковую проходную, через тугие высокие двери покинул здание на Литейном. На вахте он предъявил бдительному молодому прапорщику настоящий пропуск на имя капитана ИАС Чабрикова. Полковника Шубина не должны были знать в лицо даже здесь.

Он смешался с толпой горожан, маленький, неприметный, крепкий, как жучок в муравейнике, спустился в метро, привычно наблюдая и размышляя, и вскоре вышел на Выборгской. Здесь неподалеку, в одной тихой улочке, была расположена его личная «кукушка» – однокомнатная конспиративная квартира. Шубин использовал ее по-разному, иногда даже поселял в ней назойливых родственников, приехавших полюбоваться красотами Питера.

Лифта в старом доме не было. Он легко поднялся высокими узкими маршами на четвертый этаж. На лестничной клетке сморщенная старуха покосилась на него подозрительно.

– Это не ваша собака гадит у меня под дверью? – спросила она высоким злым голосом.

– Нет, – кротко отвечал Шубин, возясь с ключами. – Не моя. У меня нет собаки. Я часто езжу в командировки.

– Вы мне кого-то напоминаете… Мюллера, по-моему.

– Моя фамилия – Шапкин. Извините.

Приоткрыв дверь, он проскользнул внутрь, не зажигая свет, и лишь заперев за собой, щелкнул выключателем. В квартире было тихо, тепло и пыльно. Не раздеваясь, не снимая обуви, Сан Саныч прошел в угол, к небольшой металлической шкатулке, открыл ее и принялся перебирать папки и пачки листов, сколотые скрепками.

Здесь у него хранились некоторые документы и записи, позволяющие Шубину… как бы это правильнее сказать… поддерживать деловые отношения с рядом очень уважаемых и важных лиц, настоящих «виперов», по терминологии Ролика. В свое время эти персоны совершали различные необдуманные (или, напротив, глубоко обдуманные) поступки, не причинявшие вреда безопасности государства, и даже юридически безупречные, однако высвечивающие их карьеры и репутации в некотором… так сказать, специфическом свете. И тогда это в виде простых рукописных листочков оседало в металлической шкатулке Сан Саныча, гарантируя ему некоторые возможности в решении простейших насущных дел. Он редко пользовался своей шкатулкой в личных целях, никогда – для наживы, и вообще, если бы узнал, что кто—нибудь в его службе позволяет себе нечто подобное – выгнал бы в шею без сожаления. Но жизнь устроена так, что для вершения правильных дел иногда приходится совершать неправильные… и Сан Саныч брал этот грех на себя.

Сегодня Кира, с подсказки Кости Зимородка, обратилась к нему с просьбой посодействовать в поступлении дочери в университет, и Шубин сказал, что попытается найти старого друга. Папочка этого «друга» нашлась на самом дне шкатулки… дело было давнее. Но дела подобного рода, как старинные вина – чем дольше лежат, тем дороже становятся. Впрочем, ничего сверхъестественного. Молодой красивый преподаватель сожительствовал со студентками… добровольно, вполне добровольно. Одна из девушек оказалась замешанной в неприятную историю с резидентурой южного государства, и талантливый воспитатель юношества угодил в поле зрения разведки Шубина. Когда его вызвали на Литейный, он на коленях ползал, умоляя не сообщать в университет. Не сообщили, конечно.

Шубин нашел номер телефона, кротко улыбнулся, позвонил.

– Будьте добры декана. Здравствуйте, Эдуард Яковлевич! Узнали? Ах, вы уже проректор! Тем проще нам будет решить один маленький вопрос…

IV

– А что случилось?! Что?! – вопил Ролик, которого подбрасывало и трясло на ухабах так, что он хватался руками за приборную панель.

– Маме позвонили! – перекрывая гул мотора, кричал Лехельт, вцепившись в рулевое колесо, выжимая педаль газа до полюса. – Какие-то дураки! И сказали, что похитили Вику! Двоюродную сестру! Вернут ее завтра! Если мама заплатит десять тысяч баксов!

– Круто! А куда мы летим?! А-а! Осторожнее!..

Они отчаянно гнали по Московскому проспекту.

– Она сказала мне номер, с которого звонили! 2968605! База прокачала – это номер общаги в студгородке! Новоизмайловский шестнадцать, корпус четыре!

– А у твоей мамы… есть десять штук бакинских?!

– Откуда! Это Викина маман богатая!

– Может, они что-то перепутали?!

– Приедем – разберемся! Я ей покажу баксы… дрянная девчонка!

– Она-то тут при чем?!

– Не знаю!.. Без нее не обошлось! Это наверняка ее знакомые с поезда! Она все к ним собиралась дернуть… Вот и дернула, дура! Еще, небось, язык распустила! Маме чуть с сердцем плохо не стало!..

– Слушай, возвращаемся туда, откуда день начали! Это судьба! О! А это что?

– А это совместные учения… ментов, пожарников и МЧС! Меня Клякса предупреждал! Учатся ликвидировать опасные последствия террористических актов!

– А… ну пусть учатся. Может, пригодится…

– Если мы не сработаем – точно пригодится, – спокойнее сказал Лехельт, снижая скорость. – За семь минут доперли… очень неплохо. Надо будет с Тыбинем поспорить.

Поворот с Благодатной на Новоизмайловский был перекрыт. Гаишник в шлеме, подшлемнике, очках и крагах, похожий на танкиста, помахал им «зеброй». Андрюха ткнул ему в очки удостоверение.

– Мы из ФСБ! Группа подыгрыша! Будем изображать террористов!

Серо-синий «танкист» закрутил жезлом: проезжай!

Они с визгом тормознули у крыльца четвертого корпуса, выскочили, огляделись. Совсем рядом, на площадке за углом, вскоре должно было развернуться основное действо. Там устанавливались, готовились к взрыву и поджогу две вонючие бочки из-под битума, слегка обмазанные напалмом, и четыре мешка мела, которые предполагалось распылить по округе, имитируя химическое заражение. У входа в студенческие общежития, корпуса которых растянулись в студенческом городке на целый квартал, стояли, скучая, сверкая красными повязками, наряды местной гражданской обороны. Они должны были, «услышав взрыв, установить признаки применения террористами средств массового поражения» и вызвать машины пожарных и МЧС, стоявшие наготове в своих гаражах.

Одна пожарная машина, однако, скрывалась в кустах у задней стены пятого корпуса, весьма хитроумно замаскированная фанерными щитами от глаз руководителей учения и представителей городских властей. Ретивый начальник пожарной части номер семь выгнал ее на позицию с утра и припрятал, горя желанием первым прибыть к месту ликвидации опасных последствий. Теперь, пока авторитетная комиссия обходила зону учений и осматривала площадку со спецснарядами, лейтенант-пожарник инструктировал молодого и очень ответственного водителя-оператора.

– И как только долбанет, вы врубаете сирену и верхний брандспойт, выламываетесь из этой растительности и прете прямо туда вот, где мешки. И все, посыпанное белым, тщательно промываете! Понял?! Это будет через полчаса, а пока я – на осмотре территории!

И лейтенант гордо удалился к ларьку с пивом.

Навстречу ему к входу в общежитие пробежали двое молодых ребят в черных костюмах, при галстуках, волоча с собой странную сумку – явно со спецснаряжением. «Началось!» – удовлетворенно подумал лейтенант: «Террористы побежали!» Он любил учения. Он пожары не любил.

– Где нам ее искать?! – недоумевая, спросил Ролик, окидывая глазом многоэтажку, нашпигованную комнатушками. – Телефон, наверное, внизу, у дежурной!

– Разберемся! – сурово отвечал Лехельт.

Он уже избавился от своего холуйского пробора и вновь чувствовал себя уверенно.

– ФСБ! – он сурово ткнул толстой вахтерше красную книжицу. – Пятнадцать минут назад с этого номера позвонили и сообщили, что под животом у правого коня на Аничковом мосту заложена бомба! Мы проверили – враки! Никакой бомбы! Теперь нам нужно найти телефонного террорриста! Вы должны нам помочь!

Может, Андрюха и перегнул немножечко в суровости, но он еще хорошо помнил противную проводницу с Витебского вокзала.

– Да пожалуйста… – выпучив глаза, испуганно и охотно ответила ему толстая вахтерша. – Что мне надо сделать?

– Подозревается одна рыжая девица с проколотым языком и бровью. Вы такой тут сегодня не видели?!

– Да тут все они проколотые… и не только брови, а такие места, что и не приведи Господь сказать!..

– Она еще немного того… с прибамбахом!

– Да товарищ кэ-гэ-бист! Они тут все с прибамбахом! Хоть вы бы уже занялись их воспитанием!

– Займемся! – сурово пообещал Андрюха.

Онемевший Ролик смотрел на него в восхищении.

– Кто еще звонил за последнее время?

– Дина Пьяная говорила… всякую ересь несла… но это она про личную жизнь. Я прогнала ее, потому что матом ругается. Потом я поговорила малость… но я вовсе не про бомбы. Я про внука все волнуюсь. Внук у меня…

– А еще кто?

– Были два первокурсника. Что-то тут бубнил один в трубку, а второй хихикал.

– Как фамилии?!

– Да я не знаю всех по фамилиям! Здесь может тыща человек живет! А эти новенькие, всего полгода прожили!

– А где живут – знаете?

– Да! Знаю! И вам сейчас расскажу! Все первокурсники у нас живут на четвертом этаже. Так куратор распорядился. Чтобы все вместе были. И эти, что звонили, там живут. Да вы подымитесь сами! Их там мало совсем сейчас! Не понаехали еще с каникул!

Андрей с Роликом помчались наверх.

Четвертый этаж встретил их кухонно-прачечными и пивными запахами. В обе стороны узкого полутемного коридора тянулось множество дверей.

– Пошли налево!

Волоча за собой сумку со штурмовым комплектом, разведчики побежали по коридору, поочередно толкая двери. Большинство дверей было заперто, за ними не раздавалось ни звука. За несколькими целовались парочки. В одной комнате побольше в центре стояла практически голая девица, а вокруг нее на корточках присели еще четверо одетых студенток, что-то внимательно разглядывая на ее теле.

Коридор кончился. Осмотр ничего не дал.

– Направо!

Справа за одной из запертых дверей гудела компания. Лехельту послышался Викин голос. Он громко постучал.

– Откройте! Милиция!

За дверью притихли, раздалось общее нервозное хихиканье, в котором Андрею почудился и Викин смех.

– Вика, выходи! Я знаю, что ты здесь!

Хихиканье усилилось. Лехельт приналег на дверь плечом, позвал кивком головы Ролика… С той стороны тоже пыхтели, удерживая дверь в прежнем, запертом положении. Массы разведчиков не хватало для решительного успешного натиска. Ролик вытащил пистолет.

– Постреляем?!

– Спрячь! Гражданское население! Внимание! Если не откроете дверь – мы возьмем комнату штурмом!

Мгновения тишины, глубокий густой бас:

– А пупок не развяжется?! – и оглушительный многоголосый хохот.

– Ах, так!..

Дональд присел на колено, расстегнул молнию сумки, выхватил две штурмовые маски с прорезями для глаз, одну бросил Ролику.

– Надевай!

Достал баллончик с раздражающим газом, прицепил к штуцеру резиновый шланг, подсунул конец под проклятую дверь и повернул рукоятку.

Послышалось шипение. Кто-то воскликнул восхищенно, кто-то зачихал. Зазвенели стекла, потянуло из-под двери сквозняком. Осажденные распахнули окно настежь, и газ без вреда для них улетучивался в атмосферу города, не делая ее ни чище, ни грязнее.

Баллончик чихнул раз, другой – и иссяк. Раздалось обидное ржанье. Кто-то спросил:

– И это весь кайф?

– Ну ладно!..

Лехельт схватил СШГ [7]7
  Светошумовая граната «Заря».


[Закрыть], пинком распахнул дверь соседней комнаты. Крикнул:

– Лежать! Работает спецназ!

На койках вдоль стен и без того лежали трое небритых студентов, посасывая пиво. Они лениво уставились на него. Он пробежал вдоль стены, сплошь увешанной керамическими расписными масками – наверное, на продажу – рывком распахнул створку окна, выглянул, примерился – и, когда Ролик, отвлекая на себя внимание, забарабанил в дверь из коридора ногами, с оттяжкой запустил «Зарю» в соседнее открытое окно.

Лехельт еще успел выскочить назад в коридор, когда ухнуло. Трое студентов дружно подскочили и упали на койки, выронив пиво. Маски одна за другой попадали с гвоздиков на пол и разбились. Стекла вылетели в половине окон корпуса.

– Вот это учения …твою мать!.. – раздался чей-то восхищенный голос с верхнего этажа.

За непокорной дверью стояла полная тишина. Лехельт с одного удара вышиб ее вместе с замком. Они с Роликом вошли в масках, поправляя галстуки.

– Всем на пол! Руки на голову!

Теплую компашку размазало по стенам. Кто-то держался за уши, кто-то просто сидел, не в силах вымолвить ни слова. Закуску и пиво смело со стола. В окно дул ветер, осколки стекол скрипели под ногами. Самодельный карниз обвалился.

Вика, такая же ошалевшая, как и все, покорно подала Андрею руку.

– Я ничего не сделала… – прошептала она. – Я бы сама от них ушла… Эти кретины решили пошутить… я только сейчас узнала…

И тут через выбитое окно донеслись рев двигателя, плеск воды, визг женщин и многоголосая неизысканная матерщина.

Когда раздался взрыв, на площадке за углом недовольные рабочие как раз переустанавливали мешки с мелом и сухой известью, исполняя нервозные указания председателя комиссии, который когда-то служил химиком на подводной лодке. «Заря» громыхнула над их головами, как предвестник страшного суда, – они уронили мешок, он лопнул, и белое облако тертого мела окутало членов комиссии, наблюдавших за их манипуляциями. Члены комиссии плевались и кашляли, размахивая руками – но это оказалось лишь началом их злоключений.

В строгом соответствии с полученными указаниями водитель замаскированной отличной пожарной машины, заслышав взрыв, от которого у него поджилки дрогнули, запустил двигатель, врубил насосный агрегат и, как самоходка из засады, атаковал площадку. Увидав большое белое пятно на грязном асфальте и запорошенные фигуры, он однозначно понял, что это и есть очаг поражения, который ему надлежит продезинфицировать. И пока остальные пожарные машины, поднятые по тревоге бдительными нарядами ГО, только выезжали за ворота гаражей, мощная струя его брандспойта уже настигла белого, как балтийский пекарь, председателя, а сам он азартно выискивал глазами новые жертвы терроризма, разбегающиеся от его мощной красной машины кто куда…

Спаси нас, Боже, от друзей, а от врагов мы и сами спасемся!..

Глава 4
И БУДЕШЬ ТЫ ЦАРИЦЕЙ МИРА,
ХОЗЯЙКОЙ ПЛАТНОГО СОРТИРА…

Специалист заблуждается по правилам!

(Наблюдение майора Веселкина)

I

– Улица академика Павлова 12, лаборатория НИИ экспериментальной медицины… – бормотал опер Валентин, перебирая маленькими, почти детскими пальцами сводки наружного наблюдения за последние три дня.

Вид его оставлял желать много лучшего. За две недели беспрерывной работы «мегаэстет» поистерся, маникюр с ногтей его сошел, а белая рубашечка изрядно отдавала желтизной после регулярной стирки ее вручную хозяйственным мылом. Миробоев существенно не изменился, сидел в углу комнаты инструктажа и раз за разом ронял немытую голову на грудь, досыпая. Одежда на нем была так измята, будто он три дня не раздевался. Возможно, впрочем, что так и было.

– Вот, Костя, смотри, – Валентин разложил, наконец, сводки на столе перед Зимородком. – Лаборатория Басаргина… ныне ЧП «Био-С». Штат сотрудников – пятеро врачей, шофер и студент-уборщица. Студент приходит только по ночам, шофер – только днем, врачи посменно, через день. Сам Басаргин, как босс, работает, когда вздумается. Впрочем, он, судя по вашим сводкам, трудоголик и корпит безвылазно по ночам. Так?

– Так, к сожалению, – кивнул Клякса.

– Почему «к сожалению»?

– Потому что и нам приходится торчать на постах, пока он там сидит, в своей Башне.

– В башне?..

– Там скверик, а в скверике дом с башенкой. Называется Башня Молчания… в ней Павлов свои опыты с собачками проводил. На второй этаж винтовая лестница, там еще от него вольеры остались…

– Вы что – внутрь заглядывали?

– Любопытствовали ребята… В саму лабораторию не попали, конечно. Там студент ковырялся. А наверху, в кабинете Басаргина, поставили прослушку, согласно заявке.

– А почему в сводках ничего по прослушке нет?

– Так он там один сидит. Никого не пускает. Молчит, что-то пишет. Иногда скажет: «Да…» – и снова молчит, или ругается. Никакой информации.

– Ладно… Что он за человек?

Клякса пожал плечами.

– Властный, жесткий, умный. Персонал его уважает и побаивается.

– Они давно работают вместе?

– Это важно? Не знаю, не выясняли. Попробуем, если надо…

– Не надо. Не спугните. Мы сами, – остановил Зимородка Валентин.

Миробоев всхрапнул и вздернул тяжелой головой, как лошадь.

– Я вижу, вам тоже достается, – покосился на него Клякса.

– Да… мотались сегодня в одно место. Но вернемся к вашим сводкам. Вот что тут вырисовывается… Три дня тому «Газель» фирмы Басаргина выезжала по адресу улица Костюшко, два, в частный гинекологический кабинет… потом попутно заехала в Купчино, в роддом номер шестнадцать, и вернулась. Но почти сразу же опять выехала в тот район, на улицу Тамбасова, в роддом номер десять… или гинекологический центр при роддоме. Вы не смогли установить?

– Там ворота и двор общие, – сказал Клякса. – Не ясно, в какую организацию заходил врач.

– Вот именно… врач. Шофер ездит не один, а в сопровождении врача. Что же заставило их сделать такой крюк – вернуться на Петроградскую сторону и снова тащиться на Юго-Запад? Почему они сразу не заехали на Тамбасова?

– Забыли что-нибудь? – предположил усталый Клякса. Ему лень было думать.

– Возможно… Но вот на следующий день ситуация повторяется. Они едут на проспект Луначарского, семьдесят два… в медицинский центр «Даная», возвращаются – и тут же снова торопятся на Луначарского, сорок девять, в клинику семейной медицины, мимо которой проезжали час назад. Опять забыли? Или вы в сводке что-то спутали?

– В сводках все точно! – встрепенулся Зимородок.

– Я тоже так думаю, – поспешил урезонить его Валентин. – По крайней мере до сих пор все было достоверно. Но я бы уволил такой персонал, который раз за разом забывает про дела. Весьма вероятно, что в обоих случаях – на Тамбасова и на Луначарского – произошли какие-то события, потребовавшие их присутствия, и за ранее о наступлении этих событий они не знали.

– Роды, что ли, ездили принимать? – загудел вдруг спросонок на повышенной громкости Миробоев, не открывая глаз. Он, оказывается, все слышал.

– Всего таких визитов за время наблюдения зафиксировано девять – и каждый раз врач оставался в заведении не более получаса. Маловато для родов…

– Да я это так…

– Я так и понял. Спи, Коля, дальше. Значит, у них есть плановые поездки и неплановые, горящие. И всегда только днем. Женщины что – только днем рожают?

Они с Кляксой переглянулись. Ни один не знал достоверно ответа на вопрос.

– Я у жены спрошу, – пообещал Зимородок.

– Моя рожала ночью! – бахнул Миробоев и чуть не упал со стула. – Я как раз в засаде сидел!

– Ну и как? – полюбопытствовал Клякса.

– Пацан… три триста!

– Поздравляю.

– Это было десять лет назад, – уточнил Валентин.

– Но ведь ночью же!

– Прости, Коля, ты прав как всегда. Вернемся к лаборатории Басаргина. Что он сам?

– Холост… детей нет. Живет на Пионерской… там адрес есть. Дома бывает редко. Там у него бардак, все запущено.

– Заходили?

– Наведывались… аппаратуру ставили. А вы что пред полагаете – зачем они ездят в роддомы? Мои ребята тоже интересуются.

– Новорожденных похищают! – буркнул неугомонный Миробоев и хохотнул, продолжая дремать.

–Мысль была бы неглупа, – спокойно ответил Валентин, – если бы ваша разведка видела хотя бы одного ребенка. Хотя бы писк слышала. Что, вообще, врач в руках держит, когда ездит?

– Портфель. Пузатый старый саквояж. В нем лежит что-то объемное.

– Труп младенца поместится?

– Вполне.

Миробоев открыл глаза.

– Вы серьезно, мужики?!

– Шутим, Коля. Спи.

– А-а… – и он смежил веки и тотчас захрапел.

– Да-а… – протяжно вздохнул аналитик. – Все это загадочно и увлекательно, но ничуть не имеет отношения к нашей задаче.

– Если только не распространять заразу через родильные дома, – сказал Клякса.

– Это значит целая сеть террористов… с Басаргиным во главе. Похож он на такого?

– В общем, нет… Он мне даже нравится… конкретный такой мужчина. Знает свое дело… в чем-то темнит, не без этого… Может, разобраться, а потом прижать его?

– Чтобы он сознался в изготовлении штаммов сибирской язвы? – скептически покачал головой Валентин. – Хуже этой статьи вряд ли найдется. Думается мне, с роддомами – это побочное. Вы больше внимания уделите связям Басаргина. Сил хватит?

– Дежурим двумя машинами, – ответил Зимородок. – Если за «санитаркой» не гонять, то хватит. Одна на него, вторая – на контактера. Все по классике.

Разговор был окончен, и Костя уже собрался было уходить, но замялся у двери.

– Слушай… – неловко спросил он у Валентина. – Я смотрю – город на уши ставят потихоньку. Выезды прикрыты, вокзалы шмонают… Говорят, из отпусков отзывают врачей инфекционных отделений, а на Пороховых организуют карантинные бараки… Все так серьезно? Что-то подтвердилось? Как там наш трупешник с язвами – помог?

Валентин проникновенно посмотрел на него. Глаза опера были ясно—желтые, умные и какие-то холодные.

– Что – народ психует?

– Есть маленько… – подтвердил Клякса. – Особенно девчонки.

– О! – опять проснулся Миробоев. – Девчонки у вас классные! Передай, пожалуйста, привет той краснощекой… крепенькой такой!

– Оснований для паники нет, – убедительно сказал Валентин и ласково улыбнулся.

– Ага, – кивнул Зимородок. – Я так и скажу ребятам.

Он взял со стола ушанку, поправил пистолет в кобуре под мышкой и вышел.

–Оснований нет… – хмыкнул он, тяжело шагая по коридору. – Им хорошо. У них семьи в Москве…

Сегодня его группу растащили на три задания. Лехельт с Роликом опять обслуживали кого-то из верхов. Заявка на них была выдана персональная.

– Я приобретаю специализацию по «виперам»! – шутил Ролик. – Расту!

Тыбинь и Морзик вместе с разведчиками четвертого отдела, хорошо знающими северные районы, потрошили бомжатники в поисках ночлежки инфицированного бездомного, сбитого ночью машиной. Они не роптали. Им часто выпадала самая грязная работа, но Зимородок умел и вознаградить их.

Кира отдыхала после ночного дежурства возле Башни Молчания. В день на объект вышла машина с Людочкой и Димой Арцеуловым. С людьми, как никогда, была напряженка, и Завалишин разрешил Волану заступить в составе сменного наряда, велев Зимородку страховать и беречь его. Поэтому Костя, отмантулив ночную смену рядом с Кирой, не пошел домой, в общежитие, а сел за руль и вновь потянул с Ленинского на Петроградскую. Он понимал хлипкость сегодняшнего наряда – девчонка и разведчик после тяжелого ранения – оттого и решил посидеть полдня с ними, побарсуковать в машине, пока они наблюдают.

Он подкрался незаметно для своих со стороны проспекта Медиков. Справа черной немощью голых стволов пасмурнел Лопухинский сад, слева в треугольном сквере, охваченном по периметру дорогой, белели стены лаборатории и Башня Молчания. Место было достаточно уединенное, хоть пообок, у въезда на территорию НИИ экспериментальной медицины, стояли ряды машин. Клякса приткнулся на импровизированной стоянке в тупичке, откуда ему видны были и ворота сквера, и патрульная машина Волана поодаль.

– «Наружка», привет! – поздоровался он по связи. – Стою за углом позади вас. Побуду тут пока… чтоб вы не скучали.

– Костя, рад слышать. – Отозвался Арцеулов. – Не доверяешь? Напрасно… Ехал бы отдыхать. Тебе же в ночь сегодня.

– За санитаркой больше не гоняйтесь, – игнорируя обиды Димы, ответил Клякса. – Все внимание – Басаргину. Разбудите меня, когда понадобится. Отбой.

Он не вступал в обсуждение своих решений с подчиненными.

Поспать ему не дали. Едва он вытянул ноги и откинулся на спинку сиденья, в окно салона заглянул и постучал хорошо одетый, по моде – под горшок – выстриженный мужчина лет сорока.

– Ребята! Кто там?.. Костя, ты, что ли? А я смотрю – знакомая машина… Ну – как дела? Все в свои игрушки играете? Шпионов ловите?

– Здравствуй… – хмуро поздоровался с бывшим сотрудником Зимородок. – А ты здесь чего? Болеешь?

– Кто – я?! – воскликнул модный человек, и лицо его страдальчески дрогнуло. – Нет, что ты!.. у меня все тип-топ! Я не болею, Костя… А кто во второй машине?

– Волан и новенькая… ты ее не знаешь.

– Много новеньких? И как – справляются? Лучше меня? Не может быть! Бросали бы вы заниматься ерундой, шли бы дело делать!

Зимородок промолчал, глядя на бывшего сотрудника красными от недосыпа глазами.

– Я вас вижу иногда в городе, – сказал тот, помявшись. – Работы много, как всегда? Слышал, у вас кого-то ранили осенью…

Капитан все молчал – и человек стушевался, отошел к своей машине, оглядываясь. Говорят – бывших чекистов не бывает. Это не так…

Костя снова смежил веки – и опять ненадолго. У ворот сквера началось движение. Подъехал и криво встал у обочины длинный «фольксваген-пассат» цвета морской волны. «Хочу в отпуск» – вяло подумал Зимородок.

Лысый водитель «пассата» обладал габаритами борца сумо. Машина качнулась и поднялась на рессорах, когда он выходил.

– Однако, дядя… – раздался голос Димы Арцеулова по связи. – Затылок в видоискатель не помещается. Засняли… Поднимается по лестнице в Башню…

– Откуда знаешь? – спросил Клякса.

– В бинокль смотрю… в оконцах мелькает.

– Пишите разговор. Я его потяну, вы останетесь.

– Басаргин его хорошо знает… здоровается за руку… Костя, они что-то будут вывозить. Басаргин сказал: «Где шляешься? Все давно в термостатах. Мы работали три ночи»…

– Хорошо! – сказал Зимородок, массируя лицо, что бы взбодриться. – Пушок, на улицу! Отойди метров на двадцать от машины Лысого. По моей команде начинай движение, чтобы подойти к ней одновременно с хозяином. Все, что увидишь, запомни. Никаких лишних движений! Может, мы сегодня все и закончим, ребята…

Отчего-то Косте очень хотелось, чтобы так оно и было.

– Здоровый мужик… – сказал Волан. – Ты справишься, если что?

– Я сейчас операм на базу доложу. Пусть выезжают. Похоже, дела налаживаются… Вот он, идет! Пушок, внимание! Пошла! Медленнее, куда несешься вприпрыжку!..

Лысый появился в дверях лаборатории с большим металлическим контейнером в руке. Людочка, кутая лицо в пуховик, прошла мимо, наблюдая, как он осторожно укладывает ящик на переднее сиденье своей машины.

«Молодец, хорошо идет, – отметил Зимородок. – Естественно».

Не так-то просто пройти вблизи объекта – и не выдать себя. Навык нужен. Нельзя ни пялиться безотрывно, ни отводить глаза.

– Он чем-то расстроен, кажется, – доложила Пушок. – Так на меня посмотрел – даже страшно стало… В машине больше никого. Куда мне дальше?

– Иди пока прямо. Он отъедет – вернешься к Диме. Ты помнишь про специальное задание? Смотри за ним!

С утра на инструктаже Зимородок отозвал Пушка в сторонку, вооружил валидолом и поручил присматривать за Воланом, не позволять ему волноваться.

– Костя! – позвал Арцеулов. – Если уши меня не обманывают, Басаргин считает деньги! Лохматит толстую пачку, сопит – прямо возле «жучка»! Наверное, Лысый ему передал!

– Рубли или валюта?!

– Извини – не научился различать по шуршанию! Потренируюсь – научусь! Костя, неужели это они?!

– Будем надеяться… Если Лысый – курьер, должно быть прикрытие, а я его не вижу…

– Я тоже. Может, такой монстр без прикрытия ездит?

– Это серьезные люди. Смотрите внимательно.

– На той стороне, у Лопухинского сада, стоит джип, – пискнула Людочка.

– Ты уже туда добежала?

– Я волнуюсь!

– Иди тогда вокруг сквера до машины… Все! Лысый пошел! Дима, я за ним!

– Костя, будь осторожнее! Удачи!

– Джип поехал! – сказала Людочка. – Поехал джип – в сторону Каменноостровского проспекта! Как же вы один, Константин Сергеевич?!

– Да уж как—нибудь без вас! Ваша задача – Басаргин! База сказала – опера уже едут…

Нетерпеливое желание побыстрее закончить дело овладело Зимородком. Работать в одиночку было непросто, не хватало обзора, он вскоре потерял из виду джип и сосредоточился на «пассате» Лысого, решив ни за что не отпускать его. Оперативный выслал ему в помощь резервную машину, и мрачный Миробоев с Валентином уже сорвались с места, где бы они ни были. Надо было непременно продержаться на хвосте у объекта – и Костя вцепился в него зубами. Ему казалось – сейчас дожмем, возьмем, расколем – и спать… Он старался не думать о других вариантах, не поддаваться тревожному чувству незащищенности со спины.

Поначалу Лысый вел себя спокойно. Опытный Зимородок чувствовал его состояние по манере вести машину. «Пассат» не бегал из ряда в ряд, неспешно подходил к светофорам. Клякса пер вплотную, особо не скрываясь, поддавшись нетерпеливому, раздражительному желанию «дожать». Через некоторое время, зависнув позади объекта в длинной череде машин у перекрестка, Зимородок вдруг припомнил обезображенное язвами лицо больного сибирской язвой, сообразил, что, может быть, лежит в контейнере на переднем сиденье «пассата». Никак нельзя было заставлять Лысого нервничать.

А здоровяк как раз забеспокоился, принялся сигналить, выскочив из плена автомобильной пробки, притопил так, что Косте пришлось попотеть, чтобы не «грохнуть» его. С Каменноостровского свернули на Большой проспект и вскоре – на Средний проспект Васильевского острова. Там, на шестнадцатой линии, «пассат» остановился у большого пятиэтажного дома, Лысый выбежал с контейнером под мышкой, на ходу поглядывая на часы, и поспешно втиснулся в стеклянные двери новенького подъезда.

Костя, едва успев включить маячок, позволяющий определить местоположение его машины, помчался следом. Вывеска какой-то международной медицинской конторы подтвердила его подозрения. Вид старшего разведывательной группы несколько не соответствовал костюмерным изыскам окружающих – в ночь Зимородок одевался просто, тепло и удобно – в ватник. Молодой подтянутый охранник на входе тотчас бросился наперерез и попытался задержать его.

– Куда?! К кому?! – выкрикнул он, блокируя попытки Кляксы обойти его и устремиться в глубь здания, к лифтам, возле которых Лысый угрожающе потряхивал контейнером, позволяющим убить десятки тысяч человек.

Он даже ухватил Зимородка за руки.

– Сынок! – возмущенно сказал Костя и припечатал каблуком сапога по лакированной поверхности модных туфель неопытного цербера. Одним рывком вырвав кисти из ослабшего захвата, он кинулся в погоню. Дверцы лифта закрылись у него на глазах. Капитан, стуча сапогами, побежал по ступенькам. Он завелся, подпадая под магию погони – да и важность задачи не позволяла упустить объект. Связи с базой у него теперь не было, и он должен был все решать на ходу, самостоятельно. А кто может сказать, как выглядит начало теракта с применением бактериологического препарата?