Текст книги "Сказочные хроники (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Бирюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Часть 2. ОХОТА ЗА СИЛОЙ

Кипит гранит, пылает лед,

И легкий пух сбивает с ног.

Что за напасть!

(Юлий Ким)

Посмотрите, вот он

По канату идет,

Чуть левее наклон:

Упадет – пропадет.

(Владимир Высоцкий)

Редкая птица дочешет до середины,

А если дочешет, так гикнется,

Что копыта отбросит.

(Леон Измайлов)

Глава 2.1. Настройка восприятия

В нос ударил омерзительный едкий запах, по телу волнами прошел холод близкой опасности, и именно тогда Сергей окончательно пришел в себя. Небо было заполнено низкими, тяжелыми, ядовито-зеленого цвета тучами. Где-то вдали облачный пудинг заканчивался, и там, Сергей это чувствовал, было относительно безопасно, но, к сожалению, ему нужно было находится здесь, а если быть точным, то в другом, еще более опасном месте.

Перед Малышевым простиралась на километры серая с рыжими пятнами зловонная лужа, болото, покрытое, как бородавками, частыми кочками, бурыми от проросшей на них травы. Обособившись от остального мира, Зона жила своей собственной зловещей жизнью. Она хорошо знала свои границы: вездесущая аидская фиолетовая трава обрывалась, словно срезанная ножом, переходя в серую как пепел землю, покрытую кое-где бурой растительностью и рыжей как ржавчина плесенью. Дальше шло пятнистое болото, а еще дальше все скрадывалось витающей в воздухе дымкой и пропадало совсем.

Сергей чувствовал, в каком направлении находится интересующий его артефакт, словно некий компас был вмонтирован в его тело с тех пор, как он побывал в Месте Безмолвного Знания. Однако он не спешил ринуться на запах, как гончая собака. Впереди было много ловушек, судя по исходящему от этих мест «дыханию смерти». Малышев попробовал определить положение хотя бы некоторых из них. Комариные плеши, например, на границах должны были вызывать бурление воды. Он внимательно пригляделся и присвистнул. Вода в болоте, казалось, вся потихоньку кипела.

Сергей огляделся. Увидев у себя за спиной большой камень, он решил присесть на него и собраться с мыслями.

«Прежде всего, нужно подумать о чем-то хорошем, жизнеутверждающем, – решил молодой человек. – И что же хорошего можно найти в моем положении? Во-первых, хоть впереди и много ловушек, между ними должны быть безопасные проходы. Ведь согласно теории Штерна-Гротца[11]11
  Речь идет о 3-ем условии стабильности Аномальной Зоны в модели Штерна-Гротца. (См. монографию С. Петронье «Основы теории макроскопических флюктуаций». М.: Прогресс, 2216 г.)


[Закрыть] соприкосновение аномалий нарушает стабильность аномальной зоны. А во-вторых, Меч Куи не может находиться внутри ловушки, потому что сам подчиняется законам аномалий[12]12
  Как было установлено учеными, все обнаруженные артефакты Куи подчиняются законам макроскопических флюктуаций. (См. ту же монографию С. Петронье.)


[Закрыть]. Ну вот и на душе вроде теплее стало. Осталось только как-нибудь научиться видеть ловушки. По всей видимости, это как раз и является основной добычей в моей Охоте за Силой».

Сергей стал перебирать в памяти все, что в той или иной мере могло относиться к данному вопросу, и очень быстро вспомнил интервью с Фрэнком Фишером, запись которого он имел честь просматривать по долгу службы в КОМКОБе…

…СЛЕДОВАТЕЛЬ: Расскажите Фрэнк, как Вы попали в аварию?

ФРЭНК ФИШЕР: Я вылетел в квадрат 18–54, мне надо было выяснить, что случилось с автоматическим зондом, который перестал отвечать на внешние сигналы. На подлете к поверхности мой флаер неожиданно потерял управление и стал падать. Я и не догадывался в тот момент, что попал в аномальную зону, наши приборы ее не фиксировали. В тот раз мне просто чудом удалось уцелеть. Какое-то сильное излучение мешало использовать левитацию… (Пауза, Фрэнк о чем-то задумался).

С.: Что было дальше?

Ф.Ф.: При ударе я потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что нахожусь в аномальной зоне.

С.: Почему Вы так решили?

Ф.Ф.: Там наблюдалась сильная дифракция солнечных лучей, отчего светило выглядело как огненное кольцо. Этот эффект очень напоминал солнечное затмение. Собственно поэтому-то я и назвал в отчете эту зону «Лабиринтом затмения».

С.: А почему лабиринтом?

Ф.Ф.: Потому что она представляла собой топологический лабиринт. Я пришел к такому выводу, когда третий раза подряд вышел к одному и тому же месту, хотя двигался не сворачивая в прямом направлении. Прям зазеркалье какое-то там было ей богу.

С.: И как вы выяснили, что место было тоже самое?

Ф.Ф.: Мне пришлось сменить отработанный воздушный клапан, старый я, естественно, выбросил. Так вот именно на него я периодически и натыкался. В первый раз даже подумал, что иду по чьему-то следу, но после того как стал проходить мимо него во второй раз, не поленился, нагнулся и проверил – оказалось, что фильтр мой.

Я там, знаете ли, всячески экспериментировал, пробовал двигаться то в одну сторону, то в другую, оставляя за собой цепочку поисковых меток, и выяснил, что нахожусь в каком-то сложном анизотропном поле, искривляющем метрику пространства. Двигаясь в одном направлении, например, я натыкался на свои фишки едва ли не через каждые десять метров, в другом же – шел не менее километра.

Я тогда предположил, что поле неоднородно, и понял, что если двигаться по тем участкам, где искривление метрики минимально, то можно выйти из Зазеркалья, как из лабиринта.

С.: Судя по тому, что вы сидите здесь и разговариваете со мной, Вам это удалось, верно?

Ф.Ф.: Не стану отрицать.

С.: Но каким образом?

Ф.Ф.: Кажется, мне удалось визуализировать эти поля, но не спрашивайте как, я вряд ли смогу объяснить. У меня ж ведь тогда кислорода оставалось на пару часов. Сами понимаете, мозги трещали в поисках выхода. Очень уж помирать не хотелось. И взяла меня вдруг такая злость, что аж в глазах потемнело. Потом смотрю, что такое? А в злости ли дело? Где тьма египетская, что твой космос, а где и посветлее. В общем, к свету я и пошел. А дальше уже проще. Выхожу из лабиринта, глядь, а солнышко-то уже обыкновенное. И скиф[13]13
  Скиф – планетарный катер типа земля-орбита, вместимостью 10 человек. Используется космодесантниками для высадки на планету.


[Закрыть] с ребятами из шестой бригады рядом приземляется.

С.: Но почему Вы тогда решили, что это была визуализация полей?

Ф.Ф.: Если быть честным, я в тот момент ничего не решил. Просто знал, что нужно идти к свету, пока кислород не кончился. Космодесантники, знаете ли, учатся вначале действовать, а уже потом на базе за чашкой чая анализировать, а те кто не учится, долго не живут. И хорошо еще, если скафандр с «мыслящим»[14]14
  «Мыслящий» – кристаллическая форма сознания человека. В каждый скафандр вмонтировано устройство реинкарнации «посредник», которое при угрозе неминуемой гибели человека (разгерметизация скафандра, завершение кислорода, смертельное для жизни внешнее воздействие и т. п.) извлекает сознание из тела, записывая его в форме кристалла «мыслящего». Если скафандр с мыслящим удается найти, то погибшего человека можно вернуть к жизни, клонировав его тело из кусочка биологической ткани и восстановив сознание из мыслящего.


[Закрыть] потом найдут.

С.: Но сейчас-то вы что об этом думаете?

Ф.Ф.: Вначале, грешным делом, подумал, что «Зазеркалье» это разумная зона, словно какой-нибудь там Аморф. Типа прониклась она сочувствием к гибнущему человеку и, так сказать, совершила акт доброй воли. Но потом я слетал специально туда и проверил. Нет там никакого осознания – аномалия одна. Так что вот и выходит, что получилось у меня вроде как визуализация полей.

С.: А Вы не пробовали повторить этот свой результат?

Ф.Ф.: Пробовал, конечно. Да только ничего у меня не вышло. Там ведь, сами понимаете, ситуация другая была, там я за жизнь свою боролся…

…Сергей лично был знаком с Фрэнком, они вместе в одном классе занимались имперсонацией. И этот студент любому в группе мог дать десять очков форы.

«Постой-постой, Фло что-то там сказала по поводу имперсонации? Она говорила, вроде, что работать с восприятием немногим сложнее. А не следует ли трактовать сие так, что для манипуляции восприятием могут сгодиться приемы имперсонации или подобные им. Что если попробовать?»

Сергей расслабился, остановил поток мыслей и вошел в состояние внутреннего безмолвия, необходимое для создания двойника. Далее требовалось задействовать соответствующие функции сознания для его синхронизации с ментальным полем социума, и для разделения личности с использованием полученной ментограммы. Но что считать социумом в аномальной зоне, где и людей-то никаких нет, Малышев понятия не имел. Он сидел и наслаждался тишиной, пытаясь, как советовала Фея, прислушиваться к личной силе.

Внезапно тело Сергея испытало внутренний толчок и стремительное падение. Руки судорожно ухватились за камень, в поисках опоры, но тот, впрочем, оставался на месте, как и весь окружающий ландшафт. Тем не менее, с Малышевым происходило что-то неладное. Нарушилось ощущение реальности происходящего. Он стал чувствовать себя как во сне. Мир перед глазами вдруг поплыл и заколыхался подобно желе. Сергей потерял ориентацию, а в следующую секунду что-то с силой ударило его по затылку…

Глава 2.2. Знакомство с лабиринтом

Очнувшись, Малышев некоторое время не мог понять, где он и что с ним происходит. По внутренним ощущениям его тело, словно бы потеряло твердость и колыхалось подобно студню. Затем он, скорее рефлекторно, чем осмысленно, произнес формулу завершения двойника и в голове сразу же прояснилось. Сергей почувствовал, как «затвердела» его бренная оболочка, и знакомые ощущения постепенно стали возвращаться. Он обнаружил под собой твердую почву и понял, что лежит на спине возле камня, на котором сидел, и с которого, похоже, сверзился, когда вся эта катавасия началась.

«Черт, угораздило ж меня сесть на этот клятый булыжник. Слетел ведь как курица с насеста», – потирая рукой ушибленный затылок, подумал Малышев. Он открыл глаза, увидел над головой зеленоватый облачный пудинг и принял сидячее положение, придерживаясь рукой за камень (голова все еще слегка кружилась). Сергей посмотрел прямо перед собой и замер от неожиданности. В десяти метрах от него колыхалась молочно-белая, но неплотная, как густой туман, слегка флюоресцирующая стена. Движение в ее слоях было упорядоченно и направлено вдоль тонких прожилок, именно они и светились, образуя неповторимые узоры. Сергей сразу вспомнил, что видел уже нечто подобное на видеограммах физиков-аномальщиков. Сейчас он, бесспорно, лицезрел во всей ее красе «комариную плешь» (или гравиконцентрат по научному).

На его месте любой ученый бы ликовал. Сергей тоже, конечно, обрадовался, вот только радость его носила скорее прагматичный характер. Получилось, наконец-то, увидеть невидимую преграду, и теперь ее проще было обойти. Пошарив взглядом по поверхности гравиконцентрата, молодой человек обнаружил в двадцати метрах правее широкую щель в монолитной стене, которая высилась до облаков. Убегая ввысь, щель постепенно сужалась и где-то в километре над головой пропадала совсем. По всей видимости, это был проход между ловушками, который вроде бы вел в нужном направлении. Малышев приблизился к нему и вошел, погружаясь в зеленоватый сумрак.

Двигаясь по тоннелю, Сергей чувствовал себя словно во дворце некроманта. Прожилки здесь светились ярче, причем стало заметно, что фосфоресцируют они призрачно-зеленым светом, создавая кладбищенскую атмосферу. И от этого разведчику становилось не по себе.

По мере продвижения вперед проход заметно расширился и превратился в просторную залу. Сергей осмотрелся, и на пути его взгляда возникли новые ловушки, вызвав сильное головокружение. Малышев покачнулся, но сумел устоять. Сработали рефлексы, и организм самостоятельно выполнил фиксирующую команду имперсонации. Мир тут же успокоился и вернул себе стабильную форму.

Сергей тем временем разглядывал новое достояние своего восприятия. Бешено клубясь и полыхая, изгибалась жила «ведьминого студня», местами узкая, как река, местами переходящая в широкие озерца с вытянутыми, как у амебы, во все стороны ложноножками. Аидский коллоид различался также и в стороне, в виде отдельных извивающихся клякс.

Там, где серая пепельная почва пузырилась крепкими, как шляпки гигантских шампиньонов, буграми, что-то пульсировало малиновым светом. Ярко накаленная, однородная у самой вершины и бледная у основания, субстанция разветвлялась на тонкую, как корневые волоски, сетку прожилок. Кроме того бугры издавали ровное басовитое гудение, напоминающее одновременно звуки из трансформаторной будки и жужжание пчел.

«Это „ж-ж-ж“ неспроста», – согласился Малышев с мудрым Винни-Пухом, и решил держаться от подозрительных бугров подальше. Что это такое, он понятия не имел, но и любопытство излишнее его не донимало. Интуиция подсказывала, что на расстоянии холмики не опасны и этого было вполне достаточно, чтобы потерять к ним интерес.

Еще Сергей с огорчением отметил, что его обычное зрение значительно притупилось. Видимые в нормальном состоянии предметы различались менее контрастно, ландшафт словно бы подернулся легкой дымкой. Но тут уж ничего нельзя было поделать; настроившись на восприятие новой информации, он, вероятно, терял часть старой.

Меч Куи, судя по ощущениям, находился где-то в северном направлении, и именно этот путь был наиболее свободен от гравитационных ловушек. Кроме того, в той стороне болото быстро заканчивалось, переходя в бугристую равнину, залитую, словно лавой, малиновым светом. Но равнина сия очень не нравилась Малышеву, и что-то подсказывало ему, что ее следует обойти.

«Ладно, – подумал Сергей. – Я не Илья Муромец. Мало ли какой мне там соловей-разбойник встретится. Пойду-ка я дорожкой окольною».

К восточному направлению он тоже отнесся скептически: более заболоченное и слишком открытое, не равен час еще плюнет что-нибудь. А плевки в Зоне, будь спокоен, могут здорово припечатать. Ко всему прочему там имелась подозрительная роща, а лесных массивов на Аиде следовало избегать.

Западный же путь особенно впечатлил Малышева своей непроходимостью. Там располагался настоящий гравитационный лабиринт, отвесными стенами возвышающийся над матёрой Аидской топью.

– Двигаясь по этому маршруту, – начал Сергей голосом экскурсовода, – вы получите незабываемое эстетическое удовольствие от прекрасных видов непроходимого болота, вдоволь насладитесь запахами сероводорода и окунетесь в величавые грязевые воды. Вы увезете с собой массу впечатлений… если, конечно, не будете раздавлены «комариной плешью», – мрачно закончил он.

И тем не менее именно этот путь чем-то привлекал Малышева. Как всегда в таких случаях, он не стал досконально анализировать свои впечатления, а просто прислушался к интуиции. Что же касается трудностей, «комариные плеши» пока не создавали особых проблем, а кроме того, можно было не бояться всяких плюющихся сюрпризов. Оставалась только топь, но и в болоте можно было жить, если обзавестись болотоступами. Сергей нащупал в кармашке сумы волшебную палочку и двумя взмахами сделал для себя это полезное приобретение.

Он опробовал болотоступы и остался доволен. Двигаться в них следовало особым шаркающим шагом, поворачивая лодыжки так, что избыток воды слетал с пластин как раз перед тем, как нога снова опускалась на поверхность. Выполнив несколько пробных шагов и приноровившись к противоболотной обуви, молодой человек направился к гравитационному лабиринту.

«Почему, собственно, ядро Аномальной Зоны должно оставаться доступным?» – спросил себя Сергей, осторожно обходя на порядочном расстоянии малиновый холмик.

Не то чтобы ему особенно хотелось это понять. Просто в голову лезли всякие неприятные мысли, связанные с его непроверенной способностью видеть ловушки, и от этих мыслей нужно было отвлечься. Обогнув коллоидную кляксу, Малышев углубился в западный проход между гравиконцентратами, перебирая в уме различные модели аномальных зон.

«Возьмем хотя бы модель Штерна-Гротца, – подумал он. – Согласно ей, избыточная энергия, излучаемая отдельными аномалиями, должна отводится наружу. Но такой отвод в силу непроницаемости ловушек возможен только через не занятые ими области пространства. Следовательно, должен быть путь свободный от аномалий».

Насколько Сергей помнил теорию макроскопических флуктуаций, модель Штерна-Гротца предполагала существование в аномальной зоне особых энергетических потоков, двигающихся от ее ядра к периферии.

«Найти бы хоть один такой поток, – мечтательно подумал Малышев. – Уж я бы по нему до самого центра зоны дотопал. Впрочем, не факт, что такие потоки безвредны. Может мне как раз следует их избегать. Кто знает, как они действуют на человека».

Сделав очередной поворот по пути тоннеля, Сергей притормозил. Далее дорога раздваивалась. Он прислушался к своей интуиции в ожидании подсказки, но она, капризная, и не думала себя проявлять. Пожав плечами, он вошел в левый проход.

Малышев преодолел уже около сотни метров, когда понял, что выбрал неправильный путь. Расщелина, по которой он шел, поворачивала, отклоняясь к югу, так что пришлось возвращаться. Двигаясь в обратном направлении, Сергей вдруг наткнулся взглядом на расплющенный куст какого-то растения. Он подобрал раздавленную ветку, и рука его дрогнула, ветка рассыпалась в пыль. Это была работа «комариной плеши».

«Но каким образом», – подумал он, а затем его глаза расширились, и ноги сами понесли вперед. Оказавшись вновь перед двумя проходами, Малышев убедился, что правый стал значительно уже. Гравиконцентрат двигался, закрывая вход, это было бесспорно. Значительно больше внутренних разногласий вызывал другой вопрос: нужно ли ему туда идти? Если он отступит, то придется возвращаться и искать другие проходы. И еще неизвестно, что его в них ждет. Этот же путь вел к цели. Сейчас Малышев был в этом уверен.

Он вдруг решился и рванул с места. Влетев в правую расщелину, он со спринтерской скоростью понесся вперед, выжимая из себя все что мог в неуклюжих болотоступах. Но время словно соревновалось с ним в беге, заставляя проход сужаться быстрее, чем он рассчитывал. Стены и действительно были уже близко, когда Сергей вдруг увидел «свет в конце тоннеля». Он вылетел из захлопывающейся ловушки как пуля из ружья, и тут же резкое чувство опасности бросило его на землю. Над головой разорвали воздух один за другим три мощных электрических разряда.

Некоторое время Малышев ничего не видел, ослепленный яркими вспышками. Когда же зрение вернулось к нему, он понял, что приземлился как раз между двумя буграми, зловеще сияющими малиновым светом.

«Ах, вот что это такое, – подумал Сергей. – Ну что ж, приятно было познакомиться».

Он осторожно оглянулся. Буквально в двух метрах сзади беловато-зеленым светом переливалась стена. Прохода уже практически не было, тот слипался прямо на глазах. Малышева передернуло. Еще бы немного, и кердык. Впрочем, Сергей был уверен, что в этом случае «тень смерти» предупредила бы его заранее, и он не сунулся бы в эту злосчастную расщелину.

«Как жаль, – подумал Сергей, – что в аномальных зонах нельзя использовать левитацию. Особенно возле гравиконцентратов. Она на них дурно влияет».

Этот запрет накладывался также на любые приборы, манипулирующие с гравитационным полем, к числу которых, например, относились шапка-невидимка и ковер-самолет. Малышев вспомнил, как реагируют аномалии на искусственные гравитационные поля и поморщился. Как-то при прохождении полигона стажер новичок для большей скорости втайне от инструкторов решил воспользоваться левитацией, а потом всю группу пришлось реинкарнировать. Зона неожиданно начала сворачиваться. Техникам каким-то чудом удалось рассеять избыток энергии. Начальник базы потом неделю заикался, когда узнал, к каким последствиям мог привести взрыв полигона.

Сергей вздохнул. Ситуация была не из приятных. Он лежал между двумя буграми, которые зловеще наливались малиновым светом при малейшем его движении, грозя поразить оружием Зевса, и при этом не было возможности взлететь, и покинуть опасную территорию не тревожа грунт.

«Интересно, – подумал молодой человек. – А много ли в них запасено электричества? Может, проверить?»

Философски решив, что заряд в буграх не может быть бесконечным, Малышев псионическим усилием сдвинул грунт на одном из них, и тот ярко вспыхнул, выплюнув из себя толстый ствол плазмы. Мощная электрическая дуга разветвилась на отдельные молнии, которые беспорядочным образом разлетелись во все стороны. Сергей просто чудом каким-то избежал удара высоковольтным разрядом, хотя его ощутимо тряхнуло током, идущим по земле.

«Не, мне это не подойдет», – сразу решил он.

Прямой эксперимент показывал, что трогать электрические бугры очень опасно. Однако повинуясь неожиданному толчку интуиции, Малышев не внял благоразумию, и поскреб грунт одновременно на обоих буграх. Те взорвались мощными электроразрядами, которые, выскочив, будто испугались друг друга и вонзились в землю по разные стороны от холмов.

«Это уже лучше», – обрадовался Сергей и, окрыленный полученным опытом, решил почесать малиновые макушки.

Бугры ответили яростным негодованием, воздух наполнился огнем и грохотом, глаза резануло ярким светом, но Малышев, зажмурившись и заткнув руками уши, не прекращал свои возмутительные действия. Постепенно стихия угомонилась, и он проверил результаты своей подрывной деятельности.

Бугры не выглядели больше зловещими. Выдохнувшись, они жалобно помаргивали тусклым, еле заметным малиновым светом. Сергей подавил в себе желание вскочить и одним махом преодолеть пространство между ними. Вместо этого он очень осторожно пополз вперед. Над головой сверкнули остатки электричества и пару раз его терпимо ударило током.

«Ну и ладно, – подумал Малышев, отползая на безопасное расстояние. – Жив остался – слава богу».

Но это его приключение, как оказалось, еще не закончилось. Из-за правого бугра вылетела голубоватая, размером с крупный апельсин шаровая молния, двигавшаяся на высоте около метра над землей. Она притормозила, словно раздумывая, и не спеша двинулась в сторону Сергея. У того аж мурашки побежали по спине.

«Тьфу ты черт! Несет же нелегкая, – мысленно чертыхнулся он и очень вежливо, легонько оттолкнул от себя шаровую молнию псионическим усилием. – Только бы не рванула», – тоскливо подумал молодой человек.

Она вспыхнула возмущенно, как обиженная девчонка, и гордо удалилась за другой холм, а Сергей облегченно вздохнул и осторожно поднялся на ноги. Он огляделся по сторонам, прислушиваясь к себе и к окружающей действительности, никаких неожиданностей вроде больше не намечалось.

«Страшный Суд окончен. Подсудимого помиловали», – возвращаясь к жизни, подумал молодой человек.

Болото осталось по другую сторону от белой стены гравиконцентрата. Впереди лежала более-менее сухая земля, и надобность в пластинах отпала. Малышев достал волшебную палочку и с удовольствием отклеил их от сапог. Чтобы вернуть болотоступы назад, достаточно было просто снова приложить их к подошвам. Ноги уже порядочно устали от специфической походки и в особенности после той бешеной пробежки, во время которой спринтер, казалось, собрал на себя всю болотную грязь.

– Н-да, ну и видок у меня, однако, – хихикнул Сергей и, встряхнувшись по-собачьи, стал чистым как ангел. Этому фокусу с волшебной палочкой его научил приятель в разведучилище. Выглядело все очень эффектно. Вот только смотреть было некому.

Впереди располагалось широкое ущелье в теле гравитационного лабиринта. Оно было совершенно свободно от ловушек и вело в нужном направлении. Сергея это насторожило, но опасности с той стороны он по-прежнему не ощущал. Порадовавшись хорошей дороге, Малышев собрал снаряжение и двинулся к проходу. Однако, сделав несколько шагов, потерял сознание от резкой боли в голове.