Текст книги "Фривольное лето. Ярко горят! (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Арканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– А теперь, чтобы как-то узаконить твоё нахождение здесь, Семён, – будь мужиком, возьми на себя, наконец, ответственность... и вступи в клуб!
Я задумался.
«Мику... Мне действительно нравится проводить с ней время. И если вступление в клуб позволит мне быть рядом с ней чаще, то почему бы и нет?»
– А... э, ну ладно. Вступлю, – ответил я, чувствуя, как внутри нарастает волнение.
– Во! Вообще молорик! Уважуха! – радостно воскликнула Алиса, снова взяла меня за руку и повела обратно.
«Как бычка...» – подумал я, чувствуя себя немного беспомощным, но в то же время почему-то довольным.
– Вот и мы, как обещала. Семён просто не решался сам тебе признаться, что он давно уже хочет вступить в клуб. Попросил меня посодействовать, – заявила Алиса, когда мы вошли.
Мику удивлённо посмотрела на нас.
– Вот, рекомендую тебе его принять. Листочек давай, Семён напишет заявление. – Алиса, отпустила мою руку и зайдя мне за спину, подтолкнула по направлению к Мику.
– Да зачем же заявление? И так достаточно, на словах! Мы же не бюрократы какие-нибудь, – возразила Мику.
– Достаточно, конечно, но на бумаге надёжнее! Чтоб не отлынивал потом! Он уклоняться – а мы ему бумагу с подписью! И Ольге Дмитриевне предъявим, чтоб всё как положено! – настаивала Алиса.
– Давай-давай, тащи с ручкой сразу! – поторопила она растерявшуюся Мику.
– Надо брать мужика, пока он тепленький! – добавила она с усмешкой.
И я под диктовку написал на нотном листке, что вступаю в клуб и даю своё согласие участвовать во всех мероприятиях клуба.
Довольная Алиса свернула документ в трубочку и, наконец, оставила нас наедине, напутствуя:
– Развлекайтесь!
Мику улыбнулась, её глаза светились теплотой.
– Уф, ну вот... Прости Алису и её слова, поведение. Просто она слишком беспокоится обо мне и считает, что все меня хотят обидеть, и только её вмешательство способно этому помешать.
Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями.
– Она мне как старшая сестра с самого моего приезда сюда. Я имею в виду, как только мы переехали с родителями...
Затем её лицо озарилось лёгкой улыбкой.
– Но ты Алисе, похоже, понравился!
Я скептически ухмыльнулся:
– Да, поэтому она сказала, что у меня нет таланта к музыке?
– А вот это мы ещё посмотрим! – серьёзно ответила Мику.
И она терпеливо, а я бы даже сказал, ласково, особенно в сравнении с Двачевской, начала учить меня с самых основ, как я и просил.
...
Через некоторое время раздался звонок на ужин.
– О, ужин наступил! Как быстро время летит, – радостно воскликнула Мику. – Я бы хотела позаниматься с тобой и после ужина, но мы с Алисой договорились сходить в баньку, которую для нас натопил Семочка...
«Семочка? Так меня ещё ни одна девушка не называла...» – расчувствовался я.
«Зато теперь я знаю, на что можно тратить свободное время, если его образуется слишком много благодаря техническому прогрессу, или – что мне сейчас ближе – если Ольга Дмитриевна отстанет от меня со своими поручениями. Я его буду тратить на общение с интересными и приятными людьми, заниматься увлекательными для меня вещами, развивать свои навыки, а также совершенствоваться как личность. И всё это разом для меня сейчас – занятия в музыкальном кружке! Что удивительно».
– Потом всё же придётся идти на танцы, не зря же мы столько времени убили, чтобы составить музыкальную программу на этот вечер, – продолжила Мику.
– Нужно отдать кассету Ольге Дмитриевне, я так волнуюсь, как ребята её примут! Хочу посмотреть на их реакцию! А потом можно снова сюда!
Она слегка смутилась.
– Или ты хочешь остаться и потанцевать? Я, честно сказать, не очень сильно люблю, когда вокруг много людей, и танцевать тоже не особо умею.
Затем добавила:
– Ну, если только медленный танец, потому что там же просто медленно кружиться, а это любой сможет. Главное – на ноги не наступать, а то это так смущает...
«Да там вообще всё смущает!» – подумал я, представляя, как медленно кружу Мику в танце, держа её за талию. «Хороший повод для сближения! Держать такую милую девушку в руках, находиться к ней так близко – это же просто верх блаженства!»
Я почувствовал, как сердце забилось чаще.
«Эх, если бы не моя скромность, застенчивость и постоянные опасения сделать всё неправильно и тем самым опозориться! Я бы всеми силами старался склонить Мику потанцевать со мной!»
– Ты права, кассету надо отдать и вообще отметиться на мероприятии, а потом можно и уйти, конечно. Оставаться там на весь вечер не в моих планах! – с сожалением ответил я.
– Да! Да! Как замечательно, что ты так думаешь! – обрадованно воскликнула Мику.
– А чем заняться, давай решим ближе к делу, вечером, – предложил я.
С одной стороны, определиться мне мешала моя нерешительность, а с другой – невозможно было предугадать заранее, какое занятие для меня ещё придумает вожатая.
«Не хочется обещать что-то, а потом думать, как выбраться из неловкой ситуации, в которую сам себя и загнал», – рассудил я.
«И вообще, думать о том, как провести вечер с девушкой – это волнительная и ранее неизведанная мыслительная деятельность... на грани фантастики».
...
На подходе к столовой Мику перехватила Двачевская, и со словами «девушкам надо пошушукаться» увела её.
А мне, похоже, предстояло ужинать с Электроником и Шуриком. Сесть всё равно было больше негде.
Шурика я увидел впервые при прохождении обходного. Оказывается, в нашем отряде был ещё один парень, однако он вёл такой скрытный образ жизни, что его нигде, кроме столовой и клуба кибернетики, нельзя было увидеть. Почему ему прощался пропуск обязательных отрядных мероприятий, мне было не понятно. Видимо, чем-то заслужил. Или, наоборот, так провинился, что его нигде и не хотели видеть. Мне, например, тоже запретили посещать зарядку – может, похожая история была и с Шуриком? Он с Электроником были участниками клуба кибернетики. Меня тоже туда пытались затащить, завлекая рассказами о том, как это увлекательно заниматься робототехникой, но я отказался. С тех пор я почти с ними и не пересекался.
– Приветствую, господа! – сказал я, подходя к их столику.
– Как ваши дела?
– Неплохо, а твои? – ответил Электроник.
– С переменным успехом, – улыбнулся я.
– Что-то случилось? – спросил Шурик, внимательно глядя на меня.
– Да много всего случилось, – вздохнул я.
– Расскажешь? – поинтересовался Электроник.
– Как-нибудь в другой раз, – отмахнулся я.
– Как хочешь, – пожал плечами Шурик и развёл руками.
– После ужина танцы! – внезапно воскликнул Электроник и хихикнул.
– Да, знаю. А во сколько начало? – спросил я.
– После девяти, – ответил Электроник.
– Кого хотел бы пригласить? – продолжил он допытываться.
Я задумался. Хвастаться тем, что я вообще планировал пропустить это непонятное мероприятие и уединиться где-нибудь с Мику, я не хотел. Поэтому ответил уклончиво:
– Не думал ещё об этом. А ты?
Электроник замер, явно не ожидая такого вопроса.
– Я... Ну я...
– Пригласи Ульянку. Она обрадуется, – предложил я.
– Ну уж нет! – воскликнул Электроник и неистово замахал руками.
– А ты, Шурик, пригласи Алису, – обратился я ко второму собеседнику.
– Я, пожалуй, воздержусь, – серьёзно ответил Шурик.
Он выглядел спокойнее своего товарища, но всё же чувствовалось, что тема ему неприятна.
– И вообще! У нас ещё дела! Нам нужно робота доделывать! – выпалил Электроник, явно пытаясь сменить тему.
«Видимо, им, как и мне, может быть, хотелось поучаствовать, получить новый опыт и свежие впечатления. Но для этого стоило приложить определённые усилия, преодолеть себя, почувствовать неуверенность в незнакомой ситуации, заранее смириться с тем, что возможны ошибки и конфузы. Но куда проще просто отказаться от всего необычного и непонятного и заняться тем, что тебе знакомо, в чём чувствуешь себя уверенно. Думаю, я их хорошо понимал».
– Отличная идея! Пригласите робота! Он у вас умеет танцевать? – пошутил я.
Шурик нахмурился:
– Он ещё даже не ходит.
Они оба расстроенно уткнулись в тарелки, словно робот, который не ходит, был для них настоящей трагедией.
Или, может быть, трагедией было то, что они так и не решились пойти на танцы к девушкам.
Я вышел из столовой и полной грудью вдохнул свежий вечерний воздух. Мне вспомнились те редкие дискотеки, на которых приходилось бывать ещё в школе.
Неуверенность, стеснение и даже страх... Я не умел танцевать, не знал, как правильно реагировать, если пригласят меня, а сам кого-то приглашать не осмеливался. В общем, чувствовал себя там крайне неуютно. Тем неприятнее было мне смотреть на чужое веселье. Нет, это не зависть. Скорее удивление от того, что люди могут получать удовольствие от чего-то совершенно мне непонятного.
Спустившись с крыльца, я обнаружил за углом парочку о чём-то тихо переговаривающихся пионеров. Шурик и Аня о чём-то шушукались. Что может быть общего у этого ботаника и такой раскованной девицы?
– Я же сказал, что буду занят! – громко заявил «ботаник» недовольным тоном и быстро, почти бегом, покинул собеседницу.
Аня повернулась ко мне и улыбнулась:
– О! Семенчик! Ну хоть ты-то идёшь на танцы?
– Мы с Мику полдня убили на подбор музыки, так что нам интересно, как остальные ребята примут наш сборник. Поэтому да, мы придём.
Я решил обозначить, что, во-первых, собственно танцы меня не интересуют, а во-вторых, несмотря на то что Аня весьма привлекательна, мне по нраву другая девушка. Именно с ней я планирую «гонять чаи» и заниматься прочими увлекательными вещами.
– Получается, времени зря не терял с нашей последней встречи... Или это Мику решила перебежать мне дорожку? – сказала она с лёгкой усмешкой.
Затем она стала серьёзной:
– Впрочем, не важно. Знаешь, я не ревнивая. Такой видный парень – понятно, что девушки вокруг так и вьются. Что же – вызов принят!
«О чём она вообще?» – подумал я, чувствуя лёгкую неловкость.
– На Инну ты тоже, кстати, произвёл неизгладимое впечатление. Весьма смелый поступок, вот так запросто завалиться ещё и к ней в баню сразу как только я вышла. Ты такой любвеобильный... – продолжила Аня.
Она подошла ближе, провела пальчиком мне по груди, потом приблизилась вплотную и, привстав на цыпочки, шепнула в ухо:
– А ты молодец – зачем выбирать какую-то одну девушку, если можешь получить сразу всех?
Отстранившись, она добавила:
– Жаль, но приличной девушке так нельзя поступать. И поэтому я выбрала только тебя.
– По поводу Шурика не беспокойся. У нас ничего серьёзного, – сказала она уже громче. – И вообще, он, похоже, влюблён в этого робота своего. Не понимает, чего лишился. Дурак, правда?
От необходимости реагировать меня спасло появление ещё одной недавней знакомой.
«Ох, грехи мои тяжкие, надо ж было так вляпаться с этой баней. Теперь во век не расквитаться.»
– А вот и Инна. Я Семенчику уже призналась, что ты к нему неравнодушна, можешь не отнекиваться как обычно, – сказала Аня, обращаясь к своей сестре.
Инна нахмурилась:
– Что? Чтоб мне понравился кто-то подобный этому... этому... извращенцу? Да ни за что на свете! Озабоченный! Держись от нас подальше, слышишь?
Мне погрозили маленьким кулачком.
– И от меня, и от сестры! А иначе я всё расскажу вожатой! И тебя выгонят из лагеря. Нам тут такие не нужны!
– Ну вот опять... – вздохнула Аня.
– Как раз такие тут и нужны! Хоть один нормальный парень нашёлся, а то все такие правильные и скучные... Ты пока просто не понимаешь своего счастья! – возразила она своей сестре и продолжила, обращаясь ко мне:
– Не обращай внимания на слова, она просто из тех глупышек, что никогда не подадут вида, даже если парень им очень нравится. Такую надо брать приступом! А если не помогает, то – измором!
– Да, тяжелее чем со мной, но и осада неприступной крепости несёт массу незабываемых впечатлений, ведь так? – подбодрила меня Аня.
– Мальчики же обычно выбирают более простой вариант, – она указала на себя. – И напрасно! Если чувства и желания сдерживать столько времени, представляешь, что будет, когда плотину прорвёт?
«Разве таким обычно бывает разговор между пионерами у столовой после ужина? Чем дальше, тем страннее... Нет, определённо Шурик умен. Бегство – лучшая тактика!»
– Мне, пожалуй, пора, – сказал я, чувствуя, что ситуация становится слишком накалённой.
– Да и нам. Навести красоту перед танцами, то да сё. Ещё увидимся! В более располагающей к близкому общению обстановке, – улыбнулась Аня, подмигивая мне.
Пока Инна изо всех сил оттаскивала свою раскрепощённую сестричку, я поспешил удалиться.
Зайдя в домик вожатой, я плюхнулся на кровать. После недавнего разговора я чувствовал беспокойство, но плотный ужин и насыщенный событиями день располагали к тому, чтобы принять горизонтальное положение.
«В конце концов, можно переживать и заниматься самокритикой с удобствами», – подумал я, устраиваясь на кровати.
«И вообще-то, более актуально подумать о том, чем нам с Мику заняться этим вечером. Разбор собственных ошибок можно отложить и на потом, а вот приложить усилия, чтобы не наделать новых – это более продуктивно!»
Я задумчиво уставился в потолок. «Ну подумаешь, попал в неловкую ситуацию – пройдёт день, и все участники тех событий позабудут, что было. В конце концов, ничего страшного не произошло. Со всяким могло случиться. Наверное.»
«Думать о вечере, о вечере. Чем нам заняться?!»
Кстати, прямо сейчас Мику с Алисой как раз там же, на месте моего «преступления». И лучше бы без спроса завалиться в помывочную именно к ним!
«Мечты, мечты...»
Только учитывая характер Алисы – так легко, как это было с сёстрами, я бы не отделался.
«А интересно, какой будет реакция Мику на такой поступок? Она смутится и робко прикроется полотенцем или станет громко кричать и попытается меня зашибить чем-нибудь тяжёлым?»
«Может, наоборот, ей это даже понравится? Скажет, что это очень смелый поступок и она давно ждала подобной инициативы с моей стороны...»
Я мечтательно прикрыл глаза и улыбнулся.
Открыв глаза вновь, я обнаружил себя в бане. Помещение было плотно укутано паром, словно я попал в облако. Горячий и влажный воздух обжигал лицо, а капли воды, скользящие по коже, вызывали смешанное чувство тревоги и возбуждения. Моё сердце забилось чаще, а дыхание стало прерывистым.
Передо мной стояла Мику. Её волосы против обыкновения были распущены и свободно спадали вниз, поражая своей длиной. Несколько прядей оказались спереди и прилипли к её шее и плечам, блестя от влаги. Капли воды стекали по её коже, оставляя блестящие дорожки. Она держала полотенце у самой шеи, почти полностью скрываясь за ним, но его края слегка приоткрывали её ключицы и плечи сверху, а также наружную сторону бёдер внизу.
– Семён? Что это ты тут делаешь? – спросила она, чуть склонив голову. Её голос звучал мягко, с лёгкой игривой насмешкой.
– А, слышала я о твоих проделках. Тебе понравилось подглядывать? – добавила она, медленно наклоняясь вперёд.
Я замер. Моё сердце колотилось так сильно, что, казалось, каждый удар отдается во всём теле и даже сотрясает его. Ладони стали влажными, а ноги будто приросли к полу.
«И каким образом я опять очутился в бане? Похоже, это становится моим проклятием...»
– Двух девушек тебе не хватило, и ты решил ещё и меня увидеть голышом? – продолжила она, чуть приподняв бровь.
– Ну... ради тебя я готова пойти на это...
«Что происходит?»
Я растерялся и от смущения, казалось, готов был провалиться сквозь землю. А Мику, напротив, была спокойна и даже наслаждалась необычностью ситуации.
«Прямо как Аня днём!»
– Что ты уже видел? – спросила она, медленно соединяя руки под подбородком. Полотенце тонкой полоской повисло вниз, позволяя увидеть гораздо больше.
Я забыл, что надо дышать. Мои щёки запылали, я отвёл взгляд и отрицательно помотал головой.
– Н-н-ичего та-кого, – заикаясь, выдохнул я в попытке оправдаться.
– О! А вот и моя любимая! Алисонька, лапушка, иди ко мне! – воскликнула Мику.
Рядом со мной неожиданно возникла Алиса. Она была закутана в полотенце куда надёжнее, но это никак не оправдывало её поведение – она крепко обхватила Мику руками, приблизила к ней своё лицо, и их губы соединились в страстном поцелуе.
Я впал в ступор, решительно ничего не понимая: «Что здесь вообще творится и почему я в этом участвую?!» В голове всё смешалось.
Когда их долгий поцелуй завершился, Алиса с озорной улыбкой обратилась ко мне:
– Семён, присоединишься?
Я промолчал, не в силах выдавить и звука. Мои глаза расширились, а руки начали дрожать.
– Ради тебя я тоже готова пойти на многое... – добавила она, глядя мне прямо в глаза. – Хочешь увидеть и меня обнажённой?
Рука Алисы медленно заскользила вниз, спуская полотенце.
Каково же было моё удивление, когда я увидел в тех местах, что ранее прикрывало полотенце, не живую плоть, а что-то тёмное...
«Это что, металл? Пластик вместо плоти? Как такое возможно?!»
– Полностью голой... – закончила Алиса, демонстрируя своё механическое тело.
– Этого... этого... не может быть, – тихо прошептал я, чувствуя, как холодный пот выступил на спине.
– Вот так, Сеня, пока ты спал, роботы захватили мир... – сказала Мику с загадочной улыбкой.
«Что, спал?»
– Да, я сплю! Конечно же, сплю! – во весь голос заорал я.
Неожиданно видимая картинка сменилась, и я увидел знакомый потолок нашего с вожатой домика.
С недоверием и облегчением я оглядел привычную обстановку.
«Приснится же...»
На часах было ровно девять.
«Чуть не проспал самое важное событие в своей жизни!»
Я суетливо пригладил растрёпанную шевелюру, огладил руками мятую от лежания в кровати форму и поспешил на улицу.
Через пару минут я уже стоял на площади. Около памятника установили колонки и что-то вроде диджейского пульта, а на деревьях развесили гирлянды. Музыка ещё не играла, так что большинство пионеров просто разбились на группы и громко болтали между собой. До меня доносились приглушённые обрывки фраз.
– Семён! Семён! – внезапно услышал я сквозь шум толпы.
Несмотря на гомон пионеров, я вдруг отчётливо различил голос Мику. Она не только звала меня, но и активно размахивала руками, привлекая моё внимание. Убедившись, что её знаки замечены, она вновь принялась что-то эмоционально и многословно объяснять Ольге Дмитриевне.
«Ничего не поделаешь, придётся подойти», – подумал я и направился к ним.
– Мику говорит, что музыкальный репертуар на сегодняшний вечер вы подбирали вместе. Ну что ж, будет интересно оценить ваши музыкальные предпочтения! – сказала Ольга Дмитриевна, тепло улыбаясь.
– Ничего особенного. Старались, чтоб понравилось всем, – ответил я, чувствуя лёгкую неловкость.
– Вот молодцы! Это прекрасно, что вы проделали такую большую работу для общественно значимого мероприятия! – похвалила она нас.
Затем её взгляд стал более игривым:
– Теперь осталось принять непосредственное участие в танцах! Чтобы оба, слышите? Можно и вместе... особенно медленный танец...
Мику смущённо опустила глаза, а Ольга Дмитриевна подбодрила её:
– И совсем нечему тут смущаться!
– И стесняться тоже не нужно! – Эту реплику она адресовала уже мне.
– Да я и не... – начал было я, но она перебила:
– Ну, идите-идите, веселитесь, дальше сама разберусь.
Я сделал шаг в сторону, но Мику умудрилась запутаться в проводах и чуть не упала, уткнувшись мне в грудь.
– Ой, прости, опять чуть не упала, – глухо произнесла она, всё ещё глядя вниз и держась за мою руку.
– Ничего страшного, – ответил я, осторожно отстраняясь от неустойчивой Мику.
– Ну-ну, наобнимаетесь ещё – весь вечер впереди, – видимо, решив нас добить, пошутила вожатая, когда мы уже стали отходить.
– Ах, молодость... – мечтательно добавила она нам вслед.
Мы медленно брели сквозь толпу. Я направился к скамейкам, чтобы быть как можно дальше от места, где надо танцевать, а Мику, всё так же смущённая, следовала за мной.
– Семён, а ты любишь танцевать, да? И, наверное, хорошо танцуешь? А вот у меня это плохо получается, вернее, я совсем не умею. Из-за этого мне тут неуютно. И людей тут так много, – выпалила Мику, когда мы остановились возле скамейки.
– Я не люблю танцевать. Хотя... – я задумался.
«На самом деле, я никогда не танцевал, и если рассуждать строго логически, то люблю танцевать или нет, я знать не должен. Потому что сначала надо попробовать, а уже потом можно понять, любишь ты это или нет.»
К моему удивлению, пока я завис, обдумывая эту мысль, Мику не прервала меня очередной длинной репликой, так что я смог закончить фразу:
– Хотя я никогда и не пробовал особо. Поэтому как это делается, я тоже не знаю, и мне не сильно хочется узнавать.
– Ой, мне прямо стало легче после твоих слов! Как хорошо, что я тут не одна такая. Что ты меня понимаешь и думаешь так же! Ну, то есть мы думаем одинаково! Это здорово! – радостно воскликнула Мику.
– Так может, мы тогда уйдём отсюда, раз оба чувствуем себя неуютно, и пойдём туда, где уютно? – предложил я.
– А это идея! Мне нравится! Ты хорошо придумал! А куда мы тогда пойдём? Где уютно? Мне, наверное, хорошо и привычно только в музыкальном клубе...
Она задумалась, а затем её лицо просветлело:
– О, я придумала! Помнишь, мы были на пляже вечером, и ты так и не захотел со мной поплавать тогда! Может, сегодня ты будешь не против?!
– Да, наверное, можно. Только у меня купальных плавок нет. И мне придётся плавать в тех, что на мне сейчас.
– Ничего страшного: когда в воде находишься, всё равно ничего не видно, а когда выходишь на берег – снова не видно, потому что темно ведь уже! – уверенно заявила Мику.
«Как-то всё слишком просто у тебя выходит...» – подумал я.
– И вообще, я считаю, что стесняться нечего, и в одежде, и без... Ну, то есть, мы же все люди, как говорил Маугли, «мы одной крови, ты и я». Правда, я сама всё равно стесняюсь, несмотря на то что так думаю, но это... В общем, всё будет хорошо, я тебе рада в любом виде!
– Ну ладно, если ты не против моего вида, то я согласен, пойдём поплаваем!
– Только надо тогда мне сходить купальник взять и полотенце, а то холодно будет из воды выходить...
Тут мне закралась в голову коварная мысль ответить Мику её же словами – поскольку в воде всё равно ничего не видно, то и купальник ей ни к чему. Но я быстро отверг саму возможность произнести подобное.
– Хорошо, пошли.
Когда скопление людей осталось позади, моя спутница неожиданно запела.
– Ничего на свете лучше не-е-ету, чем бродить друзьям по белу све-е-ету. Тем, кто дружен, не страшны трево-о-оги, нам любые дороги доро-о-оги...
Мику вдруг остановилась передо мной, её глаза светились радостью, а голос звучал уверенно и задорно.
– Семён! Ты же знаешь эту песню? Мультфильм смотрел или пластинку слушал! Давай подпевай, тут не хватает твоего голоса!
– У меня голос не очень, чтобы петь... И вообще я не могу петь... – попытался отказаться я.
«Скорее просто стесняюсь. И петь стесняюсь, и того, как звучит мой голос, это же ведь не то же самое, что говорить... Говорить вообще-то тоже стесняюсь, иначе чего я такой необщительный тогда».
Но Мику жизнерадостно прервала мой сеанс самокопания. Она взяла мои руки в свои, заглянула мне прямо в глаза и продолжила:
– Так ведь сейчас тебя никто не видит и не слышит! Ну, только я, конечно, но мне нравится твой голос, и петь ты можешь! Все могут! Как и говорить! Это же не сложно! Давай ещё раз пробуем!
И она продолжила петь, всё так же держа мои руки и раскачиваясь в такт песне:
– Ничего на свете лучше не-е-ету, чем бродить друзьям по белу све-е-ету. Тем, кто дружен, не страшны трево-о-оги, нам любые дороги доро-о-оги...
Тут Мику сжала мои ладони крепче и с силой тряхнула, побуждая подать, наконец, голос.
И я не смог обмануть её ожиданий.
– Нам любые дороги доро-о-оги? – неуверенно выдал я басом.
– Да, вот хорошо, только более свободно, это же легко! И весело! Продолжаем!
Она снова запела, выводя мелодию:
– Ла-ла-ла-ла-ла-ла... Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла...
И в нужном месте меня опять потрясли за руки.
– Ей-ей-ей-ей-ей, – закончил я, неумело пародируя осла из мультфильма.
– Ну вот, просто замечательно, а говорил, голоса нет! Я уверена, мы с тобой сопьемся! Ой... то есть... споёмся! Главное дать песне течь свободно, не нужно думать и анализировать, делай как я!
«Вот уж правду говорит: думать и анализировать – это точно не про неё... Хотя, полагаю, жить так легко и просто. А с другой стороны, мне-то сложности зачем, мне от них хорошо и приятно, что ли?»
Но Мику, не отпуская мою руку, развернулась и, легонько потянув за собой, спугнула эту, наверное, важную мысль, продолжив петь:
– Мы своё призванье не забу-у-удем: смех и радость мы приносим лю-ю-юдям. Нам дворцов заманчивые сво-оды не заменят никогда свобо-о-о-оды.
– Не заменят никогда свобо-о-о-оды, – повторил я, уже чувствуя, что слова песни даются мне более легко.
Мику ободряюще улыбнулась и покивала, давая понять, что ей всё нравится.
– Ла-ла-ла-ла-ла-ла...
– Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, ей-ей-ей-ей-ей, – в этот раз я смог уже осилить весь набор звуков.
– Да-да! Я так рада, что мы можем петь вместе! – возликовала Мику и подпрыгнула от избытка переполнявших её чувств.
– Я тоже рад, – тихо сказал я, смотря себе под ноги, и смущённо почесал нос.
Мы шли по пустынным улицам лагеря. Все домики стояли тёмными – окна без единого проблеска света. Луна, полная и яркая, заливала всё вокруг серебристым сиянием, превращая дорожки в блестящие ленты. Тени деревьев падали на них причудливыми узорами, словно кто-то нарочно разбросал кружева.
И в этом будто вымершем лагере мы распевали на пару в полный голос:
– Наш ковёр – цветочная поля-я-я-ана. Наши стены – сосны-велика-а-аны. Наша крыша – небо голубо-ое, наше счастье – жить такой судьбо-о-о-ою. Наше счастье – жить такой судьбо-о-ою.
Наши голоса, сперва неуверенные, начали сливаться в удивительной гармонии. Мику выводила мелодию легко и чисто, её высокий мелодичный голос звучал ярко и звонко, а мой, более низкий, глубокий и мягкий, заполнял пространство, создавая основу. Когда наши голоса соединялись, переплетаясь, песня звучала необычно и удивительно красиво.
Казалось, с нами пела и сама ночь, подхватывая каждый звук и унося его куда-то в темноту, где он растворялся среди безлюдных домиков, деревьев и теней.
Я чувствовал непонятную радость, идущую откуда-то изнутри, переполнявшую меня и, возможно, это именно она свободно, как и хотела Мику, текла из меня в виде слов песни.
Когда мы исполнили всю песню целиком, Мику захлопала в ладоши и принялась радостно скакать рядом, а меня опять одолели мысли:
«Интересно, где это внутри меня находятся залежи этой радости, ведь откуда-то она там берётся? Или там не залежи, а месторождения... И почему от песни она там рождается? Или не от песни, а от дуэта с Мику? Вот так, живёшь-живёшь на свете долгие годы, а так и не знаешь простейших вещей: откуда и из-за чего появляется радость...»
Зато Мику, не обременённая поиском истины, просто открыто выражала эту радость, не задумываясь о месторождениях и причинах.
– Ну что, ну что, давай ещё раз с самого начала вместе! – воскликнула она, сияя улыбкой.
И мы с энтузиазмом прогорланили песню снова, успев как раз закончить к тому моменту, как дошли до домика Мику.
Мику остановилась у крыльца, сияя улыбкой.
– Вот и пришли. Правда, весело было вот так идти и петь, да ещё если песня такая подходящая?
– Да, весело, – я с трудом перевёл дыхание, – и песня подходящая, ты молодец, что её выбрала... и что меня подтолкнула спеть... Никогда не думал, что я так могу...
– Петь – это самое лёгкое из всего, так же как и смеяться! – Мику кивнула. – Все могут! Я уже говорила! Было бы настроение! А настроение всегда можно создать! – в её глазах плясали озорные искорки.
И на этой многозначительной фразе Мику упорхнула в дом. Из приоткрытой двери донеслось:
– Я быстро!
Я стоял, прислушиваясь к шорохам, доносящимся из домика, и пытался унять колотящееся сердце.
Прошло, наверное, не больше минуты.
Мику появилась на пороге действительно быстро. Она, видимо, уже успела переодеться в купальник. В одной руке Мику держала полотенце, а другая судорожно пыталась удержать съезжающий с ноги шлёпанец. Сделав шаг вперёд, она оступилась, потеряла злополучный шлёпанец и, отчаянно взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, с криком «А-а-ай!» полетела прямо на меня.
Я инстинктивно распахнул объятия, подхватил её за талию, не давая упасть. Пришлось отступить на шаг, чтобы удержать нас обоих на ногах.
«Совсем недавно я мечтал держать её за талию в медленном танце, а теперь могу получить все те же ощущения в совершенно другой ситуации... Неуклюжесть Мику позволила исполниться моему желанию.»
Мику уткнулась лицом мне в грудь. От неё пахло чем-то сладким, наверное, шампунем.
Уже второй раз за вечер мы обнимались из-за неуклюжести Мику. И в этот раз рядом отсутствовала Ольга Дмитриевна, чтобы разрядить обстановку своими шуточками.
Я на мгновение задумался.
«Я бы решил, что всё подстроено, но, зная Мику, не думаю, что эти подозрения обоснованы. Я точно не смогу поверить в это. С другой стороны, зачем кому-то со мной обниматься, да ещё симулировать случайность?»
Похожие ситуации часто обыгрываются в аниме, которое я смотрел, чтобы отвлечься от скучной обыденности. Но, как я думал, в реальной жизни такого не случается. И вот сейчас это происходит со мной...
«Впрочем, а кто сказал, что всё окружающее меня реально?» – мелькнула шальная мысль.
Но стоило только отбросить сомнения, как телесные ощущения нахлынули в полную силу, заставляя реальность обрести яркие, почти осязаемые грани. Я чувствовал, как её сердце колотится в унисон с моим. Её тело, мягкое, но в то же время упругое, прижималось ко мне, и каждое её движение отзывалось приятной волной, прокатывающейся по моей коже. Тонкий аромат её волос щекотал ноздри, заставляя терять концентрацию.
«А-а-а, какие божественные ощущения!» – мысленно застонал я. «Как там: „материя – есть объективная реальность, данная нам в ощущениях“».
Припомнил я определение, пытаясь совладать со своими чувствами... доминирующим среди которых было острое смущение.
– Прости, – прошептала Мику, не спеша освобождаться из моих объятий, её голос звучал приглушённо, – я такая неуклюжая. А ты меня всё время спасаешь...
– Это же хорошо, что я могу тебя всё время спасать... – вырвалось у меня.
«Дальше я мог бы продолжить, сказав: „Мне нравится обнимать тебя! Чем чаще – тем лучше!“ Но тогда это уже был бы не я, а какой-то пошляк. Или кто-то смелый и честный, открыто говорящий все, что думает, если это слова, идущие от сердца. Но и это тоже не я...»
Поэтому продолжение фразы прозвучало только у меня в голове. Я сглотнул, чувствуя, как к щекам приливает жар.
– Семён, я странная, да? – Мику слегка приподняла голову, заглядывая мне в лицо.
– Вовсе нет, – я постарался говорить уверенно, хотя голос предательски дрогнул, – я так не думаю! Мне всё в тебе нравится, даже то, что ты падаешь на меня. Считаю, что это довольно мило. И то, как ты говоришь, твой голос... – Я запнулся, понимая, что говорю лишнее.
