Текст книги "Фривольное лето. Ярко горят! (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Арканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Спасибо, это так мило! Хотя какая из меня русалка – я же на воде еле держусь! Ну ты скажешь тоже! – Мику рассмеялась.
«Вроде хорошо приняла. Я могу сказать что-то приятное девушке? Даже рассмешить ее?! Удивительно! И вообще, наверное, не русалка, а сирена? Правда, они заманивали моряков не разговорами, а песнями. Но и с этим у Мику проблем, наверное, не будет.»
– Неужели раньше тебе этого никто не говорил?
– Нет. Может быть, потому что ты первый, кто вообще меня здесь увидел, – просто ответила она.
– А как же девочки? Ты с ними сюда не ходишь?
– Нет, меня особо не зовут. Днем я не могу из-за солнца, поэтому, как правило, в клубе сижу. А вечером... Все обычно заняты и вообще стараются держаться от меня подальше, – грустно вздохнула Мику.
Я мысленно представил, сколько времени она безвылазно проводит в клубе в одиночку, и мне стало её немного жаль. Действительно, быть единственным членом клуба... это не весело звучит. Тут я вспомнил, что, когда выходил из музыкального клуба, к ней направлялась Алиса.
– К тебе сегодня Алиса заходила, верно?
– Да, она гитару берет. Ну... это немного нелегально. Алиса не хочет вступать в музкружок, а играть на гитаре ей нравится, поэтому, пока Ольга Дмитриевна не знает, мы нарушаем правила, – доверительно сообщила Мику. – Ой, ты ведь не выдашь ей наш секрет?
– Нет, конечно. Если я живу с ней в одном домике, это совсем не значит, что я всё ей докладываю, – поспешил я ее заверить.
– Да, точно, прости, что такое могла подумать, – смущенно улыбнулась она. – Алиса говорит...
Мику продолжила пересказывать доводы Алисы против занятий кружковой деятельностью, а я опять задумался. «Вообще, если судить поверхностно, то Мику очень легко принять за дурочку, но она явно не такая. Да, наивная. Да, язык без костей. Но не дурочка. А говорит много и невпопад, наверное, больше от смущения. Или она так пытается удержать внимание собеседника? Боится показаться скучной и не интересной?» – размышлял я.
На мое удивление, пока я мыслил, воцарилась тишина. Я отвлекся от мыслей и огляделся. Неподалеку, тихо возникшая из сгустившихся сумерек, стояла Алиса. Уперев руки в бока, она недовольно смотрела на нас.
– Я смотрю, ты времени зря не теряешь... Стоит оставить тебя ненадолго одного, как ты уже охмуряешь новую девушку... – многозначительно проговорила она, сверля меня взглядом.
– Алиса? Семён? – Мику в замешательстве переводила взгляд с меня на Алису и обратно, явно не понимая, что происходит.
– Ну и? – Алиса, приподняла бровь, явно ожидая от меня объяснений.
– Да... вообще-то мы договаривались с Алисой тут встретиться... – выдавил я из себя, чувствуя себя последним негодяем и предателем. – Мы с Мику хотели немного поговорить, но... увлеклись, и вот... – Я беспомощно развел руками. «Вообще, почему я пытаюсь оправдаться? Подумаешь, разговаривал я тут с Мику, что в этом такого?» – мелькнула у меня мысль.
– Ой, простите, я помешала! – Мику, как ошпаренная, вскочила с песка. – Я пойду, не буду вам мешать!
Она бросилась прочь быстрым шагом, почти переходя на бег.
– Мику, постой! – крикнул я, но она, не замедляя шаг, скрылась в сгущающихся сумерках.
«А вот перед Мику надо извиниться – неудобно получилось. Надеюсь, она меня простит...» – с сожалением подумал я, провожая ее взглядом. Сердце болезненно сжалось от жалости к Мику и от злости на самого себя за то, что так по-дурацки все получилось.
– Я пришел, как и договаривались, так что свое слово я сдержал. Просто Мику тут уже была, мы разговорились и я не заметил как много времени прошло, – пояснил я теперь уже для Алисы персонально.
– Все с тобой понятно. Ладно, я пошла. Чао, Дон Жуан, – Алиса помахала мне на прощание, развернулась и пошла прочь, не оборачиваясь.
– Эй, так ты только за этим сюда меня звала? – совсем перестав что-либо понимать, беспомощно крикнул я ей вслед, чувствуя себя полнейшим идиотом.
Ответа, как и следовало ожидать, я не дождался. Алиса лишь ускорила шаг и вскоре скрылась из виду.
«Вот уж действительно, как говорил мне кто-то утром: за двумя зайцами погонишься – получишь по морде от обоих», – с горечью подумал я, оставшись в полном одиночестве на пустынном пляже, освещаемом лишь светом полной луны.
Я побрёл к своему домику, мучимый совестью и терзаемый невесёлыми мыслями. Как же неловко вышло с Мику! Сердце болезненно сжималось от жалости к ней. Получается, я уделил ей внимание лишь мимоходом, как бы между прочим, увлёкшись разговором по пути на встречу с другой девушкой. Да и перед Алисой стыдно. Шёл к ней на свидание, а застрял на полпути, очарованный Мику. Теперь-то мне понятно, почему обе девушки так странно себя вели. Только что толку от этого понимания? Как теперь выпутываться из этой ситуации? Горькое послевкусие от собственной глупости не давало покоя.
Можно, конечно, перед всеми извиниться, покаяться, посыпать голову пеплом. Но разве это что-то изменит? Боюсь, моя репутация в их глазах уже безнадёжно испорчена. После такого фиаско со мной, наверное, они вообще перестанут общаться.
И почему я такой идиот? Ну почему?! Понятно, что опыта в отношениях с девушками у меня кот наплакал. И здесь, в лагере, я делаю лишь первые, робкие, неуверенные шаги. Но и без всякого опыта можно было догадаться, к чему приведёт такое поведение! Достаточно было руководствоваться элементарной логикой, здравым смыслом, ну и общими, самыми поверхностными знаниями в психологии людей. Впрочем, что уж теперь… Когда всё уже случилось, и ничего не исправить, мы все внезапно становимся такими умными, проницательными, дальновидными. Сразу всё становится ясно и понятно, как дважды два.
Вот только я, например, не стал бы ручаться, что, попади я снова в подобную ситуацию, пусть даже наученный горьким опытом, я опять не наступлю на те же грабли. Ведь для этого нужно с ювелирной точностью распознать, в какой именно ситуации ты окажешься, делая тот или иной шаг. А пока этот шаг не сделан, ничего и не понятно. А когда понятно – опять уже поздно, и ты снова всё испортил. Эх, до чего же сложная штука – жизнь! А уж отношения с девушками – и того сложнее. Гордиев узел, да и только! Прямо скажем, непосильная для меня задача – нормально общаться с противоположным полом!
Погружённый в эти безрадостные размышления, я, словно в тумане, добрел до своего нового жилища. Когда я уже собирался подняться на крыльцо, меня негромко окликнули:
– Слушай, братан, погоди-ка.
Я обернулся и только сейчас в темноте заметил Антонину, вольготно, как у себя дома, расположившуюся в шезлонге возле нашего с вожатой домика.
– Иди-ка сюда, чего встал, как не родной? У меня к тебе есть отличное предложение, – она призывно поманила меня, приняв сидячее положение. – Думаю, у меня есть как раз то, что тебе сейчас нужно.
Я нехотя, с тяжёлым сердцем, приблизился.
– Слушай, я же вижу, ты надёжный парень, тебе можно доверять, – заговорила Антонина, оглядев меня с ног до головы оценивающим взглядом, словно прикидывая, во что я ей могу обойтись. – Может, хоть ты мне поможешь? А я тебе отплачу, не сомневайся! Хотя, давай я тебе сделаю доброе дело прямо сейчас, авансом, так сказать. Вот чего ты сейчас хочешь больше всего? Вижу, ты подавлен, случилось что? Ты расскажи, не стесняйся, я тебе точно смогу помочь.
С этими словами она достала объёмистый блокнот в обложке из толстой, явно дорогой кожи.
– Смотри, всё, что я сюда записываю, сбывается! Можешь, конечно, не верить, хозяин – барин, но давай попробуем и проверим. Ты же ничего не теряешь! Риск – дело благородное!
Тут я неожиданно вспомнил, кто мне утром сказал выбрать только одну девушку, а не гоняться за несколькими! Точно, это была девушка-кошка, а позднее она превратилась в девушку-волчицу. Волшебное существо! А что, если и Антонина – не просто взбалмошная девчонка? Её вызывающее поведение, этот нелепый наряд, словно позаимствованный у героини какого-нибудь аниме, – всё это явно намекало, что с ней не всё так просто! В этом лагере, кажется, возможно всё! И тогда получается, что слова Антонины вполне могут оказаться правдой! А я, как она верно подметила, и впрямь ничем не рискую. Всё, что мне нужно, – это признаться, что у меня не задался сегодняшний вечер с Мику и Алисой. Ну и ещё, возможно, записать своё желание в её волшебный блокнот.
– А давай! – решился я.
Я расстался с Антониной, которая, довольная собой, с блокнотом под мышкой направилась к себе. Я медленно поднялся по ступенькам и вошёл в домик, стараясь не шуметь. Внутри было тихо, только слабый свет от настольной лампы освещал комнату. Ольга Дмитриевна, моя новая соседка по домику, уже лежала в кровати, укрывшись одеялом, и читала книгу. Она подняла глаза на меня, когда я закрыл за собой дверь.
– Отбой через десять минут, – строго, но без раздражения сказала она. – Тебе ещё надо умыться и почистить зубы, так что давай мухой туда и обратно. Потом в койку и спать. Завтра ранний подъём, впрочем, как и всегда.
Я кивнул, не решаясь возражать, и поспешил к умывальникам. Вода, как и обещала Славяна, к вечеру потеплела или возможно я просто привык. Почистив зубы, я вернулся в домик, свет уже был выключен. Ольга Дмитриевна, судя по ровному дыханию, уже спала или, по крайней мере, делала вид, что спит. Я осторожно прошёл к своей кровати, стараясь не задеть ничего в темноте, и занырнул под одеяло.
Как и в прошлый вечер, сон настиг меня почти мгновенно – тяжёлый день сделал своё дело. Едва моя голова коснулась подушки, мысли начали путаться, последнее, что я успел подумать перед тем, как погрузиться в сон, было: «Завтра будет новый день. Надеюсь мне удастся исправить все прежние ошибки и не наделать новых».
Глава 3
День 3
Ночь оставила после себя тревогу, но что могло её вызвать, я вспомнить не смог. Пытался восстановить картины, которые показывал мне отдыхающий мозг, но эта часть памяти была недоступна – то ли заархивирована, то ли вообще отформатирована. В голове осталось лишь смутное ощущение, будто я что-то упустил, что-то важное, но что именно – оставалось загадкой.
Часы показывали шесть утра.
«Что-то сегодня я рано», – подумал я, протирая глаза.
На мгновение меня посетила мысль поваляться в кровати ещё немного, наслаждаясь тишиной и покоем. Но тело словно переполняла неиссякаемая энергия. Я чувствовал себя настолько бодрым и выспавшимся, что лежать без дела казалось настоящим преступлением. Хотелось немедленно вскочить, выйти на улицу и заняться чем-нибудь полезным.
Ольга Дмитриевна ещё спала, плотно укутавшись в одеяло, несмотря на летнюю жару.
«И как можно: летом, в такую духоту...» – покачал я головой, глядя на её укутанную фигуру.
Я встал, потянулся, подошёл к зеркалу и оглядел себя.
«По-прежнему молод и хорош. И даже бриться не надо», – с лёгкой усмешкой подумал я, проводя рукой по щеке.
Раньше я не слишком следил за собой – какой в этом смысл, если никто тебя не видит. А сейчас определённо хотелось выглядеть как можно лучше. Видимо, лагерь и его обитатели всё же влияют на меня.
«Измениться самому и тем самым изменить всё. Да? Или не измениться, а вернуться к себе прежнему? Ведь изначально я, наверное, был не так уж плох, и жизнь была в радость... Возможно, кто-то дал мне второй шанс, а я лишь почему-то хочу найти дорогу назад в свой мир, вернуться в свою квартиру? И жить как прежде? Действительно ли этого я хочу?»
«Должно быть, странное явление: пионер, стоящий у зеркала и с самого утра размышляющий о жизни и своих истинных желаниях. Быть может, стоит меньше размышлять и больше жить?» —промелькнула как-то совсем по краю сознания дельная мысль.
«А ладно, к черту рефлексию, я хочу пойти умыться для начала».
В этот раз утренняя вода не показалась такой леденяще обжигающей, как вчера. Напротив – приятная прохлада придала мне бодрости и помогла быстрее окончательно проснуться. «Так и дальше что?»
После умывания следует сделать зарядку, как принято у всех правильных людей, к которым когда-то относился и я. После вчерашнего фиаско в спортзале, где я так опозорился на глазах у Алисы, хотелось начать работать над своей физической формой. Поэтому я пошёл на спортплощадку.
«Идти туда, конечно, не близко, но что может быть лучше утренней прогулки, когда вокруг такая благодать? Хочется дышать, двигаться, чувствовать и... жить! Этого точно никогда не испытаешь в четырёх стенах».
Думая так и наслаждаясь утром, я вскоре оказался на месте.
«О! Алиса уже здесь!»
Видимо, мысль размяться с утра посетила Двачевскую гораздо раньше меня, и теперь она уже вовсю занималась утренними упражнениями. В данный момент она выполняла обратное отжимание от скамейки, её движения были чёткими и уверенными. Я замер на мгновение, наблюдая за ней.
«После вчерашнего... может, лучше не подходить?» – мелькнула мысль. Но я быстро отогнал её.
«Нет, лучше вести себя как ни в чём не бывало. Иначе будет только хуже. Да и, в конце концов, я не сделал ничего плохого».
Я уже начал растягивать губы в улыбке и даже приветственно поднял ладонь, но Алиса, заметив меня, резко прервала своё занятие. Её лицо выразило лёгкое смущение, которое она тут же попыталась скрыть за маской недовольства.
– Ты знаешь, да, для чего это упражнение? – спросила она.
– Ну, полагаю... мышцы рук... в основном... – ответил я, а потом поразмыслил и добавил: – И груди... наверное...
Казалось, последнее предположение вывело Алису из равновесия. Она быстро приблизилась вплотную, её глаза сверкнули.
– Ты меня тут не видел! И то, что я делала – тоже! Понял?!
– Ну ладно... – оторопел я от такого неожиданного поворота. – Да что такого-то? Я же ничего...
– И чтоб никому... ни одной живой душе! Иначе... – её яростный взгляд опалил меня.
– Да ладно, понял, – покорно согласился я.
«Мне-то что. Для меня это ничего не стоит, а если ей так спокойнее и вообще хочется...»
– Никому не скажу.
– И сам забудь! – эта хулиганка, похоже, решила додавить меня.
«Закономерно. Стоял блеял вместо того чтоб ответить, как полагается мужчине! Может, ещё не поздно всё исправить? Хотя бы попытаться...»
– Это будет наш с тобой секрет! – с улыбкой ответил я на провокацию.
Да, конечно, велик шанс заработать фингал ещё красочнее, чем у Сыроежкина, но, если что, медсестра Виолетта великолепно справится и с моим ранением, а отступить сейчас перед этой девочкой – себя не уважать.
«Как сказал однажды кто-то умный, душевные раны, они гораздо тяжелее телесных. Да и заживают медленнее. Ведь подорожник к душе не приложить».
– Если хочешь, можешь ударить, – и я приглашающе склонил голову.
– Ненормальный! – бросила Двачевская и быстро покинула площадку.
«Что ж, поле брани в итоге осталось за мной».
Я неторопливо провёл разминку и приступил к силовым упражнениям – в том числе попробовал и обратное отжимание.
«И что такого интимного видит Алиса в этом действии, вроде ничего особенного?»
Оставаясь в недоумении по этому поводу, я двинулся обратно к домику Ольги Дмитриевны, чувствуя лёгкую усталость и приятное удовлетворение от утренней активности.
Когда я вернулся в домик вожатой, Ольга Дмитриевна уже встала. Она стояла перед зеркалом, расчёсывая волосы. Её движения были плавными и размеренными, словно каждое из них было частью какого-то утреннего ритуала. Свет, проникающий сквозь окно, мягко окутывал её фигуру, создавая атмосферу спокойствия и уюта. В воздухе витал тонкий аромат свежезаваренного чая, который она, судя по всему, уже успела приготовить.
– Доброе утро, Семён! – произнесла она с лёгкой улыбкой, не отрываясь от своего занятия.
– Доброе, – ответил я.
– Что-то ты сегодня рано, – заметила она, наконец повернувшись ко мне. Её взгляд был одновременно доброжелательным и слегка изучающим, будто она пыталась разгадать загадку моего раннего подъёма.
– Это чтоб больше успеть за день! – поспешно ответил я, желая выглядеть примерным пионером.
– Весьма похвально! – одобрительно кивнула Ольга Дмитриевна. – Вижу, ты становишься таким деятельным и активным – я очень рада!
Её слова прозвучали искренне, и я почувствовал, как на душе теплеет. Может быть, она действительно верила в меня, а может, просто хотела поддержать. В любом случае, это было приятно.
– Семён, – начала она, отложив расческу в сторону, – сходи, пожалуйста, к домику Антонины. Постучись, скажи, что время подъёма. Они должны успеть умыться и к семи часам быть на площади в спортивной форме. Там будет зарядка. И предупреди: если кто-то не встанет, я буду вынуждена облить того холодной водой. Понял?
– Понял, – кивнул я, стараясь сохранить серьёзное выражение лица, хотя внутри уже начал представлять, как это будет выглядеть.
«Мокрые после обливания девушки – весьма занятное зрелище! Не откажусь посмотреть!»
Я вышел из домика и направился к соседнему жилищу, где обитали Антонина и её соседка. Подойдя к двери, я постучал несколько раз, стараясь не быть слишком громким и назойливым.
– Время подъёма! – произнёс я, повысив голос. – Ольга Дмитриевна велит умываться и к семи часам прибыть на площадь в спортивной форме. Если кто-то не встанет, тот будет облит холодной водой!
Из-за двери послышалось недовольное бормотание, а через пару минут дверь приоткрылась, и оттуда вышла соседка Антонины. Её имя я так и не узнал, она лишь кивнула мне и, зевая, направилась к умывальникам.
Я заглянул внутрь домика. Антонина всё ещё лежала на кровати, укрывшись одеялом с головой. Видимо, мои слова до неё не дошли, или она просто решила их проигнорировать.
– Антонина, вставай! – попытался я ещё раз, но в ответ услышал лишь невнятное бормотание из-под одеяла.
Поняв, что мои усилия тщетны, я вернулся к Ольге Дмитриевне, чтобы доложить о ситуации.
Она уже сидела за столом, держа в руках кружку с чаем. Её взгляд был сосредоточен на чём-то за окном, но, услышав мои шаги, она повернулась ко мне. Услышав мой доклад, лишь ухмыльнулась.
– Отлично, – сказала она, поставив кружку на стол. – Теперь набери ведро воды. Холодной.
Я кивнул и, не задавая лишних вопросов, отправился выполнять поручение. Когда я вернулся с полным ведром, Ольга Дмитриевна стояла у двери, готовая к действию. Она взяла ведро из моих рук с таким видом, будто это было оружие массового поражения.
– Жди здесь, – коротко бросила она и решительно направилась внутрь.
Через несколько секунд из домика раздался оглушительный вопль, который можно было описать как смесь обиды, удивления и паники. Дверь распахнулась, и оттуда вылетела Антонина, мокрая с головы до ног. На ней была только майка и трусики, которые, будучи полностью пропитанными водой, плотно облепили её тело, местами став почти прозрачными. Её волосы прилипли к лицу, а глаза были широко раскрыты от шока.
– А-а-а-а-а! – кричала она, размахивая руками, как будто пытаясь отогнать от себя невидимых врагов. – Что это было?! Кто это сделал?!
Она пронеслась мимо меня, как ураган, шлёпая мокрыми, босыми ступнями по плиткам дорожки. Её вопли постепенно стихали, пока она не скрылась из виду. Я стоял, не зная, смеяться или сочувствовать.
Ольга Дмитриевна вышла из домика с пустым ведром в руках, её лицо выражало полное удовлетворение.
– Ну что, Семён, – сказала она, слегка улыбаясь, – если даже теперь она и пропустит зарядку, то эта пробежка её компенсирует.
Я кивнул, стараясь скрыть улыбку, подумав, что этот день начался куда более ярко, чем я ожидал.
– Семён, а ты по-прежнему отстранён от зарядки. Так что придумай себе какое-нибудь полезное занятие. Иначе это занятие придумаю я сама.
Я задумался на секунду, вспомнив, как Антонина улепётывала от домика, мокрая и кричащая.
«Пробежка – неплохая идея», – мелькнуло у меня в голове.
– Я, пожалуй, побегаю по лесу, – предложил я, стараясь говорить уверенно.
Ольга Дмитриевна одобрительно кивнула.
– Отличная мысль. Только не забудь про линейку!
– Конечно, – заверил я.
Тут я вспомнил вчерашний день. После той неожиданной тренировки в спортивном клубе, где я, к своему удивлению, выполнил немало приседаний, я ожидал, что сегодня буду едва ходить. Но, нет, мышцы почему-то совсем не болели.
«Как-то обошлось, – подумал я. – Может, это лагерный воздух так действует? Или просто организм начал привыкать к нагрузкам?»
Ну вот опять – место встречи изменить нельзя. Все мы поневоле собрались на обязательном утреннем мероприятии на площади. Возможно, только образцовая пионерка Славя с радостью встала в шеренгу и теперь внимательно слушала, что вещала наша вожатая. Я же, как образцовый пофигист, привычно пропускал её речи мимо ушей, осматривал окрестности и думал свои мысли. «Ведь если мысли есть, то ничего другого и не остаётся – приходится их думать».
Меня от раздумий оторвала Славя:
– О, мне нравится твой настрой! Будешь нам помогать, да?
– По мере сил и возможностей... – ответил я.
– Так, а куда он денется, ведь сегодня есть масса работ, где требуется грубая мужская сила, – добавила Ольга Дмитриевна. Потом строго посмотрела на меня: – Ты ведь не оставишь слабых девушек без помощи? Пионер всегда окажет помощь тем, кто в ней нуждается! Верно, Семён?
– Помочь девушкам я всегда рад! – через силу улыбнувшись, ответил я.
И уныло подумал о том, что день опять начинается с трудотерапии. «Вроде это летний детский лагерь, и предназначен он для отдыха, но я как будто попал в трудовой».
– Вот и отлично! Тогда после завтрака приходи на площадь, и мы найдём, чем тебя занять! – сказала Ольга Дмитриевна.
Когда она закончила принуждать меня к труду и пошла вербовать других ребят, я подумал: «Интеллигент, интеллектуал, работник умственного труда… А ведь если и дальше так пойдёт, то скоро без лишних мыслей буду брать под козырёк и беспрекословно выполнять любую тяжёлую работу. С радостью причём. Бр-р, какая ужасная перспектива!»
«Ну хоть кормят хорошо», – ободрил себя я и направился в столовую.
Стоило мне войти в столовую, как ко мне подлетела Ульяна и силой потащила к своему столику.
– Так, гражданин потерпевший, садитесь и рассказывайте подробненько, что произошло, – заявила она, едва усадив меня. – Заявление писать будем?
– Какое ещё заявление? – не понял я.
«И вообще, с чего это такое повышенное внимание к моей скромной персоне?»
– Ну как же, как же – причинение лёгких телесных... судя по всему... – продолжала она настаивать.
– Ничего я не буду писать... и рассказывать тоже, – отрезал я.
– Ну вот и ладненько, вот и хорошо. Не стукач, значит, – удовлетворённо заключила Ульяна и, ещё шире улыбнувшись, придвинула ко мне поднос с нехитрым набором блюд: каша овсяная, яйцо варёное, кусочек масла, сосиска варёная.
– А компот?! – возмущённо вопросил я, не заметив обязательного напитка.
Тяжело вздохнув, проказница взяла один из двух стаканов со своего подноса и с печальным видом переставила на мой.
– Какой наблюдательный, не проведёшь, однако.
– А с чего вообще этот аттракцион невиданной щедрости? – спросил я, всё ещё недоумевая.
– Почему щедрости – обычный завтрак, – пожала плечами Ульяна.
– Ну ты же всё это для меня взяла, потом встретила, усадила... и теперь вот разговорами ещё развлекаешь... Или зубы заговариваешь, чтобы отвлечь и опять что-нибудь стащить? И это – руки покажи, опять насекомое хочешь подложить?
– Считай, что это я замаливаю грехи непутёвой подруги. Ну и свои заодно, – рассмеялась она. – Насекомые отсутствуют, проверено лично!
Бодро отрапортовала Ульяна и, по-пионерски подняв руку вверх, гаркнула:
– Честное пионерское!
– Ешь, в общем, а после завтрака ещё будет кое-что...
– Прямо заинтриговала... – пробормотал я и, всё ещё недоверчиво поглядывая на мелкую хулиганку, принялся есть.
Когда я закончил и оглядел столовую, поинтересовался:
– А сама Алиса где? Почему не завтракает?
– Так ведь понятно дело – расстроилась и теперь не ест, не спит... всё переживает...
– Ну да, на неё это очень похоже, – недоверчиво улыбнулся я.
– Так, теперь ты поел – стал добрый и можешь всё рассказать! Ну хотя бы мне... я же честно-честно никому...
– Будешь много знать – скоро состаришься! Так что там у тебя, давай не томи! А иначе я ухожу.
– У меня для тебя послание устное и на бумаге даже, – округлила глаза Ульяна, видимо, чтобы придать этому факту особый вес, и протянула мне тетрадный лист бумаги, сложенный вчетверо.
Развернув его, я прочитал: «Ты прав, общие секреты – это хорошо».
«Весьма многозначительно», – подумал я и аккуратно свернул послание вновь.
– А ты это читала? – спросил я, показав листок.
– Как можно, это же личная переписка... я ни за что... А про какие секреты речь?
– Балда! Так ты говорила, что ещё устное послание есть?
– А, да, есть... было... но я забыла...
– Ульяна! – укоризненно произнёс я.
– Ну я не виновата, там было что-то непонятное, вроде «Позови, и я приду!»
Ульяна показала язык.
– Втюрилась, наверное!
– А если ближе к первоначальному тексту?
– Ну ладно-ладно, какой ты дотошный, она сказала: «Если захочет увидеть меня – пусть прислушается». Вот, слово в слово передала! Я же надёжная подруга!
– Хотя зачем ты захочешь увидеть её вновь, непонятно, да? Особенно, если случилось что-то такое, что потребовалась моя помощь... для урегулирования конфликта.
– Хочешь передать ответное сообщение, устное или письменное? Пользуйся, пока я добрая!
– Использовать такой ненадёжный передатчик, как ты? Я бы не рискнул точно...
– Надёжный, не надёжный – уж какая была подруга, через ту и передала... Знаешь, сколько девушке требуется сил и решимости, чтобы проделать подобное... даже с помощью другого человека... цени, неблагодарный!
– Очень ценю!
– Вот, молодец! Жди тогда, скоро уже я пришлю к тебе Алиску с посланием...
– Каким ещё посланием?
– Ну как же, «Люблю, целую, скучаю». Возможно, даже в стихах!
– Такая язва, как ты, любить не может!
– Злой ты...
И, вновь показав язык, непоседа наконец покинула меня.
Когда я направился к выходу из столовой, ко мне неожиданно подошла Мику. Я думал, что она на меня обижена – всё утро она держалась от меня в стороне, и это немного беспокоило меня. Но теперь, когда она первой подошла и заговорила, я почувствовал облегчение и даже радость.
– Все заняты подготовкой к танцам! Все такие деятельные, и даже мне нашли работу! Дали задание! – с энтузиазмом выпалила она. – А ты чем-то занят?
– Вроде как сосватали в помощники к Славяне, – ответил я. – Что-то там делать на площади, прибираться или что-то подобное.
– У-у-у... То есть ты занят? – её лицо вытянулось в разочаровании, но тут же озарилось надеждой. – Может быть, ну её эту приборку, и ты лучше немножко поможешь мне? Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Я слегка растерялся. Мику уцепилась за мою руку, просительно заглядывая в глаза.
– Я выбираю музыку для танцев, но я никогда не танцевала здесь у вас и не знаю, какую лучше выбрать. Ну, что другим ребятам понравится. Ты же, наверное, лучше знаешь!
Я хотел было согласиться, но всё же решил проявить осторожность:
– Не знаю, разрешит ли нам Ольга Дмитриевна такие вольности...
Мику мгновенно среагировала:
– Сейчас узнаем!
И прежде чем я успел что-то сказать, она уже бросилась к вожатой, которая всё ещё завтракала за одним из столиков. Через пару минут Мику вернулась, сияя:
– Всё отлично! Она разрешила! Мы можем заниматься этим вдвоём!
– Раз вожатая разрешила, то я с радостью помогу тебе.
«Похоже, Мику на меня больше не обижается. Может она не придала значения той сцене на пляже, а может быть, это благодаря Антонине и её волшебному блокноту? Кто знает... Но главное, что сейчас всё в порядке.»
– Ты согласился? Правда? – Мику смотрела на меня с нескрываемым восторгом.
– Конечно, согласился, – ответил я, и её радость стала ещё ярче.
– Ой, спасибо, Семён! Я тебе так благодарна! – воскликнула она. – Все почему-то отказываются... Одна я ни за что не справлюсь, ну, может, сделала бы что-то, конечно, но это, наверное, будет совсем не то! А теперь я уверена: всё будет как надо! Вот, это тебе!
Меня мигом приспособили для переноски магнитофона. И мы направились в музыкальный клуб.
Когда мы проходили мимо площади, в обычный фоновый шум пионерлагеря закралась какая-то мелодия. Я прислушался. Похоже на электрогитару. Три повторяющихся аккорда, не более того. Однако эта мелодия казалась какой-то тёплой, словно пропущенной через ламповый усилитель. Звуки доносились, очевидно, со стороны сцены.
«Вероятно, это именно то, что я должен был услышать? Тот самый тайный знак от Двачевской? Что-то мне не очень хочется вновь видеться с ней. Наше утреннее общение почему-то не оставило приятных впечатлений. Да и я к тому же уже занят с Мику.»
Мику шла рядом, жестикулировала и что-то пыталась мне объяснить. Успешно применяя свой навык пропускать мимо ушей всё малозначительное, я лишь изредка кивал головой и многозначительно мычал.
Судя по всему, эти мои знаки удачно ложились на бесконечный щебет спутницы, и она продолжала свой монолог.
Спустя некоторое время мне даже показалось, что темп её речи стал снижаться, и появилась надежда, что вскоре бедняжка совсем выбьется из сил и наступит милая моему сердцу тишина… «Но, с другой стороны, если между нами повиснет неловкое молчание, то тогда уже мне придётся что-то говорить! Получается, если Мику вещает без остановки, как радио – это хорошо и для меня?»
Когда я пришёл к этому парадоксальному выводу, мы как раз добрались до клуба. Отрыв дверь, мы вошли внутрь.
– Я подумала, что пластинки – это же прошлый век, сейчас есть пленочные аудиокассеты. Гораздо удобнее будет записать всю музыку сразу на кассету, песню за песней, и потом просто включить её, – начала Мику, едва мы оказались внутри.
– Музыкальная программа вечера пройдёт как задумано нами: без всяких задержек и смены пластинок. Удобно же, правда? Здорово я придумала?
Она так умильно посмотрела на меня, ожидая похвалы, что мне захотелось ободряюще погладить её по голове, как это часто делали парни в аниме-сериалах. «Благодаря аниме я хоть что-то знаю об отношениях с девушками», – порадовался я.
– Да, в целом, идея неплохая, только много времени уйдёт на то, чтобы составить такой готовый альбом, и качество самой записи будет хуже. С другой стороны, кому нужно качество на дискотеке – главное, чтоб громко! – одобрил идею я.
А про себя подумал, что Мику, оказывается, способна нестандартно мыслить. И с энтузиазмом воплощать задуманное в жизнь, привлекая к этому других людей. «Да уж, мне таким э-э-э... креативным и предприимчивым, наверное, никогда не стать».
– Как хорошо, что ты поддержал мою идею! – радостно произнесла Мику. – Я спросила у Шурика и Электроника – они сказали, что с подключением пленочного магнитофона к усилителю проблем не возникнет, только добавили, что им некогда и такой ерундой они заниматься не будут.
