Текст книги "Фривольное лето. Ярко горят! (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Арканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Видимо, придётся Славе на них пожаловаться! Хотя, может быть, ты сможешь подключить всю аппаратуру? Ты же, наверное, разбираешься во всей этой технике?
– В технике не очень силён, и давай решать проблемы постепенно!
– Да, начнём тогда? Я уже отобрала несколько кассет, мне там понравились несколько песен, если ты одобришь, тогда включим их в итоговый список. И вот тут я начала составлять этот список.
Матрасы, выложенные вчера вдоль стен, уже были застелены чёрной тканью, придававшей им аккуратный, почти торжественный вид.
– Ну вот, теперь можно и поработать с комфортом! – радостно объявила Мику, усаживаясь на стопку из матрасов.
Я последовал её примеру, и мы удобно расположились, готовые приступить к делу.
Мы прослушивали кассету за кассетой – что-то полностью, что-то перематывая. И лишь изредка обменивались короткими репликами. Только сейчас я обратил внимание и отметил про себя, что у Мику тонкие аристократичные пальцы, по которым сразу можно определить принадлежность их владелицы к миру музыки. Иногда наши руки случайно соприкасались, и я поражался, насколько нежная у неё кожа и как лёгки эти прикосновения, несмотря на то, что они вызывали смущение у нас обоих.
Сложно сказать, сколько времени мы провели за этим занятием, однако явно достаточно, чтобы я совсем освоился с новой обстановкой и прелестной напарницей. Неловкость ушла – не зря говорят, что совместная деятельность сближает. Я успокоился и, кажется, совсем разомлел. Так и хотелось прошептать: «Ах, хорошо то как», – отпасть от магнитофона и просто наслаждаться моментом.
Я уже даже не волновался за конечный результат и перестал думать о том, понравятся ли мои музыкальные пристрастия людям, которые будут танцевать под эту музыку. «Поручили нам – ну вот и получайте то, что нам нравится. А главное, что нравится нам с Мику примерно одно и то же.» От этих мыслей стало как-то непривычно легко и спокойно, особенно для того, кто всегда слишком много думает и беспокоится.
Это благолепие было разрушено звуком открываемой двери и появлением Алисы. Немая сцена длилась несколько секунд.
– А он что здесь делает?! – обратилась Двачевская к Мику.
– Он пристаёт к тебе, да? – её голос стал резким, а взгляд – гневным.
– Нет, это я Семёна попросила о помощи. Мы подбираем музыку для вечерних танцев, – сумбурно начала объяснять Мику. – Я подумала, что одна не справлюсь, потому что мало понимаю... А Семён согласился помочь сразу, а никто другой не хотел...
Я молча сидел, не зная, что сказать. Слишком неожиданным был переход от расслабленного времяпрепровождения с Мику к резкому вторжению реального мира в лице Алисы в наш уютный уголок.
– Меня надо было попросить! – перебила её Алиса, всё так же сердито глядя на меня.
– Ну мы уже почти закончили... Осталось только записать всё на одну кассету! Поэтому... – попыталась оправдаться Мику, но её слова заглушил звук обеденного горна, разнесшийся по лагерю.
– Спасибо тебе, Семён! Ты мне очень помог! – быстро проговорила Мику, а затем добавила тише: – Я так рада... что помог... и что именно ты... Ой... То есть, я думаю, у нас получился замечательный сборник, и остальным ребятам понравится... Я это хотела сказать...
Мику поспешно принялась благодарить меня, видимо, пытаясь как-то затушевать грубое вторжение и поведение Алисы.
– Будем надеяться, – пробурчал я и направился к выходу.
– Да, Семён, спасибо, дальше мы как-нибудь сами, – с издёвкой произнесла Алиса.
«„Меня изгнали из рая“ – кажется, именно эта фраза наиболее точно выражает испытываемые мной чувства», – подумал я и в одиночестве пошёл на обед.
У входа в столовую меня окликнули:
– Семён! Семён!
Это прозвучало так мелодично, что определить обладателя голоса не составило труда. Обернувшись, я стал свидетелем крушения: Мику оступилась на лестнице и растянулась во весь рост. Её лицо на мгновение исказила гримаса боли, но она тут же попыталась скрыть это за смехом.
«Ох. Это явно было больно...» – подумал я, чувствуя укол тревоги, и поспешил к месту падения, чтобы помочь ей подняться.
– Ну куда ты так несёшься, аккуратнее же надо быть, совсем товарный вид потеряешь! – попытался я пошутить, стараясь скрыть беспокойство за её самочувствие.
– Товарный… вид… – рассмеялась Мику, поднимаясь на ноги. В её смехе слышалась нотка смущения, но она, казалось, совершенно не расстроилась из-за падения.
– Семён, а ты меня продать куда-то хочешь? – спросила она с деланной серьёзностью, глядя на меня чуть ли не с вызовом, но уголки её губ предательски дрогнули.
– Я тебе уже надоела, да? Ну вот, а я так бежала... получается, зря... – её голос стал грустным, и она опустила взгляд, словно действительно переживала, что её усилия оказались напрасными.
– И вообще, торговать людьми ведь нехорошо. В мире теперь не так уж много мест, где ещё есть работорговля. Или... Семён, ты что, хочешь купить меня?! – продолжила она, теперь уже с лёгкой игривостью.
– Хотел... А теперь уже, наверное, не купишь... Не товарный вид. Даже не знаю, радоваться или нет... – закончила она, слегка надув губы, словно обиженный ребёнок.
«Аккуратнее надо быть со словами, ещё аккуратнее, Семён!» – одёрнул я себя, чувствуя, как щеки начинают гореть от неловкости.
– Да нет, это же я в шутку. Просто беспокоюсь о тебе, вот и... Возможно, если ты будешь думать о своей внешности, ну о теле, как о чём-то ценном, то это предотвратит в дальнейшем...
Я поймал себя на том, что говорю вслух всё то, что обычно произношу только у себя в голове. Мой голос звучал неуверенно, и я почувствовал, как краснею ещё сильнее.
– Да ладно, я не о том. Цела? Может, тебя в медпункт проводить? – спросил я, стараясь взять себя в руки и вернуть разговор в более безопасное русло.
– Не надо медпункт. Доктор Виолетта говорит, что я свой лимит на медицинское обслуживание уже выбрала, и теперь должна все невзгоды мужественно преодолевать в одиночку! А иначе страна разорится! – ответила она с нарочитой серьёзностью, но её глаза блестели от смеха.
«Тоже мне, добрый доктор Айболит...» – подумал я, едва сдерживая улыбку.
– К тому же, это всего лишь царапины и ушибы. Доктор Виолетта говорит, что на мне всё равно всё заживает, как на кошке, и предлагает экономить зелёнку и пластыри, заменив их зализыванием.
Мику серьёзно посмотрела на меня, её взгляд стал задумчивым, но в нём читалась лёгкая ирония.
– И даже предлагала сама... зализать... однажды. Ну, мои повреждения. А ты так когда-нибудь делал?
Она попыталась дотянуться языком до локтя, но быстро сдалась, её лицо озарила смущённая улыбка.
– Не, у меня точно не получится, может быть, ты?
И потерпевшая придвинула локоток к моему лицу. Через мгновение, впрочем, она отпрыгнула от меня на метр, осознав, видимо, что делает что-то не то. Её лицо стало пунцовым, а в глазах читался испуг.
– О, я не должна была так... Это было необдуманно, да?
Она покраснела ещё сильнее и деланно засмеялась, пытаясь скрыть смущение.
– Семён, теперь ты тоже будешь избегать меня. Потому что подумаешь, что у меня не все дома...
– Да всё нормально. Ты же не коленку мне предлагала...
Также необдуманно ляпнул я, и теперь уже мы краснели вместе, чувствуя себя крайне неловко.
Чтобы как-то выйти из этой странной ситуации, я взял пострадавшую за руку и повёл к умывальникам – промывать боевые ранения.
– Так куда ты так спешила? И зачем меня звала? – спросил я, возвращая разговор к тому, с чего всё началось. Мы взяли подносы с едой и сели на свободные места.
Ближайшие к нам пионеры тут же поспешили ретироваться, и в наших окрестностях стало совсем просторно.
– И вот так всегда. Разбежались, – печально вздохнула Мику, её лицо выражало лёгкую грусть.
– Ага, как тараканы. Зато есть где разгуляться! В любой ситуации есть свои плюсы, – попытался я её подбодрить.
«Наверное, совсем не радостно быть персоной нон грата, куда бы ты ни пришёл. Я тоже не слишком популярен, но никто хотя бы не бежит от меня, как только увидит.»
– Да, ты прав, – ответила она. – К тому же, ты ещё не сбежал пока от меня. Это тоже плюс.
Мику слегка покраснела и смущённо опустила взгляд.
– А, нет, я опять не о том. Так вот, о чём это мы? Да, почему звала и спешила.
Она сделала паузу, собираясь с мыслями.
– Я подумала, что ты обиделся из-за того, что так получилось с Алисой. Мы ведь сидели так хорошо вместе, и тут она пришла и...
– Я решила, что мне нужно как-то загладить вину. Только я ещё не придумала, как. Но нужно хотя бы сказать об этом. Вот я...
– Да не обиделся я. И вины твоей в этом нет. Алиса ходит там, где ей заблагорассудится, в чём же тут твоя вина? Всё нормально, не бери в голову, – перебил я её.
– Не в последний раз, к тому же. Можем ещё как-нибудь посидеть. Я зайду к тебе.
– Правда? О, можно я тогда совсем обнаглею и позову тебя к себе снова сегодня? В общем, музыку на кассеты мы запишем, а потом после полдника может быть ты зайдёшь ещё ко мне в клуб? Мне очень хочется послушать как ты играешь! А потом, если ты не против, я могла бы тебя поучить…
– Можно попробовать… – неуверенно протянул я.
– Тогда договорились? – Мику с надеждой во взгляде ожидала ответа.
– Ладно, попробуем. А теперь давай есть.
– Ура! Ура! – она захлопала в ладоши.
Я наставительно поднял указательный палец и продолжил:
– Ты же знаешь такое: «Когда я ем, я глух и нем»?
– Да, знаю. Но мне не всегда удаётся... Но я буду стараться! Честно-честно!
Мику с готовностью закивала.
...
– Семён! Нашёлся, наконец, всё утро от меня скрываешься где-то! – над нами нависла вожатая.
– О, что это? Вы вдвоём, но обед проходит в тишине? – она скрестила руки на груди и слегка наклонилась вперёд, пристально изучая нас. – Сорокина, я тебя не узнаю! Семён, ты, оказывается, положительно влияешь на людей... Или только на девушек?
– Совсем не скрываюсь! Вы что-то хотели? – я благоразумно проигнорировал вопрос про девушек и перешёл к сути.
– После обеда тихий час, лишать отдыха я тебя, конечно, не могу и не буду. А вот потом... скажем, когда отполдничаешь....
– А мы с Семёном хотели позаниматься, как раз в это время, в музыкальном кружке, – подала жалобный голосок Мику и просительно посмотрела на Ольгу Дмитриевну. – Может быть, когда ужин закончится? Я бы Семёну помогла, что нужно делать?
– М, вот как? Не хочется, конечно, отбивать у тебя кавалера, – Ольга Дмитриевна театрально вздохнула. – К тому же я сама настаивала, чтоб Семён записался в какой-нибудь кружок. Но после ужина это будет уже слишком поздно и никому не нужно...
Она сделала паузу, как бы давая нам время осознать её слова, а затем добавила:
– Все дрова и воду уже сейчас почти израсходовали пионерки, мечтающие быть чистыми и приятно пахнущими на танцах, так что, Семён, тебе предстоит всё восполнить: дрова нарубить, воду натаскать.
– Можно после обеда сразу, чтоб не нарушить ваши планы, можно после тихого часа. Баню я покажу. Вопросы, предложения?
– Отлично! У матросов нет вопросов! Когда намерен приступить?
«Ну раз девушка просит, и ей почему-то настолько важно это время, что даже вожатой пробовала возражать, то что я, дурак что ли...»
– Приступаю после обеда, куда деваться. Отдыхать потом буду.
«Похоже, в следующей жизни только... если из этого лагеря выбраться не удастся, вечная трудотерапия – мой удел. Вероятно, я всё же попал на узкоспециализированный круг ада для злостных тунеядцев».
– Вот и отлично.
Ольга Дмитриевна взлохматила мне волосы, будто я был маленьким ребёнком, и добавила с усмешкой:
– И да, Семён, ты как раз попутно сможешь помыться до танцев, чтобы девушкам не пришлось морщить носик и обходить тебя с наветренной стороны. Как всё удачно складывается, верно?
Оказалось, что баня находится на окраине лагеря, там, где лес почти полностью вступал в свои права. К ней вела неширокая, но хорошо натоптанная тропка, усыпанная хвоей. По обеим сторонам тропы расстилался настоящий ковёр из шишек – должно быть, все проходящие мимо пионеры не отказывали себе в удовольствии запнуть недавно упавшую шишку в сторону, где со временем они и скопились, образуя причудливый хаотичный узор.
Баню окружали сосны-исполины, чьи мощные стволы поднимались высоко в небо, надёжно укрывая пространство внизу от солнечных лучей. Здесь, в лесу, несмотря на дневной зной, царила прохлада, а воздух был напоён смолистым ароматом хвои и ощутимой влажностью. Казалось, природа создала здесь идеальное место для отдыха и очищения.
Сама баня представляла собой сруб из хорошо обтёсанных бревен, срубленных «в чашу». Выступающая вперёд крыша образовывала небольшую веранду, где можно было спрятаться от дождя или отдохнуть после банных процедур. Сруб покоился на надёжном каменном основании, которое, казалось, могло выдержать любые испытания времени.
Рядом со срубом громоздилась внушительная гора напиленных чурбанов – фронт работ поражал воображение. Рядом стояла колода, в которую был воткнут топор, а к ней прислонился колун с длинной рукоятью. Чуть дальше виднелся колодец, тоже оформленный из бревен, с массивным воротом.
Всё вокруг дышало простотой и основательностью: здесь не было ничего лишнего, только то, что действительно необходимо для жизни и труда.
«Ну вот, лавировал, лавировал, а обязательных работ на сегодня так и не избежал.»
«Очень хочется бросить все и уйти в леса. Стать свободным и самостоятельно распоряжаться своим временем. Но я слишком малодушен и не способен к подобным решительным шагам. Крепостное право, видимо, на таких и держалось...»
Воду я натаскал довольно быстро и даже не слишком устал. Тело, казалось, пело от любого движения, мышцы радостно отзывались на физическую активность, словно давно ждали такой нагрузки. Я с удовольствием вдыхал полной грудью воздух, пахнущий хвоей, а легкий ветерок, пробегающий между сосен, приносил прохладу, которая приятно освежала.
С колкой дров пришлось повозиться – вроде такое простое дело, когда рассуждаешь теоретически, но стоит начать и сразу понимаешь, что в реальности даже самое простое действие очень сложно. Особенно когда выносливости и дыхалки нет, руки кривые и явно растут не из плеч...
«Это будет долгий путь... и не каждый сможет пройти его до конца, оставшись с полным набором конечностей, дарованных нам природой...» – подумал я, промахнувшись мимо полешка в первый раз.
Постепенно процесс пошел как полагается, и я смог мыслить на отвлеченные темы. «Получается, рубка дров – очень полезное занятие: тренируется выносливость, точность и координация движений, умение дозированно применять физические усилия... И, как учит фильм «Укрощение строптивого», позволяет забыть о низменных инстинктах. Наверное, поэтому я могу так спокойно рубить дрова и даже не помышлять о подглядывании за девочками, которые мылись в строении неподалеку.»
«Да, а по поводу обретения свободы и побега в леса, это я, конечно, слишком эмоционально рассуждал, и если подумать спокойно: при данном развитии общества, свобода личности невозможна в принципе, к сожалению. Как ни крути, придется ради удовлетворения базовых физиологических потребностей отдавать обществу часть своего времени, энергии и делать что-то против своей воли. Но со временем... гм, этого времени будет требоваться все меньше и меньше, зато больше времени будет оставаться на все остальное... А вот на что? Еще больше времени смотреть аниме и сидеть в интернете? Какой хороший вопрос! Есть о чем подумать... Можно, конечно, уйти в леса или еще лучше лечь под финиковую пальму в теплой стране прямо сейчас, но чем я тогда буду лучше обезьяны?! Вот так – куда ни кинь, всюду клин... О! Это полено как раз клином и надо...»
– Семен. Семен! Хватит уже! Ишь разошелся – прямо не остановить! – голос Ольги Дмитриевны вывел меня из трудового азарта и вернул в реальный мир. Её тон был шутливым, в глазах читалась легкая насмешка.
– Сейчас девочки заканчивают уже, и можешь ты заходить. А потом, благоухая чистым тельцем, на крыльях любви порхать в музыкальный клуб! Опаздывать на встречу к девушке нехорошо! – она подмигнула, и я почувствовал, как щеки предательски заливаются краской.
– Как скажете! Порхать так порхать! – согласился я, выпуская из разом ослабевших рук топор, и побрел на банные процедуры.
– Спинку потереть не обещаю, но все принадлежности я тебе принесла.
Меня одарили еще одним пакетиком: мочалка, мыло и большое полотенце.
«Кормят-поят, обувают-одевают и всем-всем обеспечивают, ты только трудись и будь хорошим человеком – вот это подход! Социализм, построенный в отдельно взятом «Совенке», мне, определенно, начинает нравиться! Как минимум некоторые его элементы.»
– Спасибо!
– Тебе спасибо за труд! Отдыхай! Да, чуть не забыла!
«Неужели от меня что-то еще нужно, да сколько ж можно?!»
– До того, как ты начнешь отдыхать, подкинь дрова в печку!
«Уф, не так уж страшно, как подумалось.»
– Хорошо. Сделаю!
С полной охапкой дров, так что полешки частично даже перекрывали мне обзор, я ввалился в предбанник. Здесь стены были обшиты светлой вагонкой, в углу стояла деревянная скамья, на которой кто-то оставил аккуратно сложенную стопку полотенец. В воздухе витал легкий пар, пахло березовыми листьями, дымом от печи и мокрым деревом.
Тут я понял, что загрузить дрова в печь из предбанника не получится.
Я остановился у закрытой двери ведущей в помывочную. «Ну вот, как и всегда, я самый везучий из ныне живущих!»
Открыть дверь, когда руки заняты тяжелой ношей – задача не из простых.
«Хотя при чем тут везение, думать башкой лучше надо! Просчитывать действия на несколько ходов вперед, быть практичным. Для этого человеку соображалка дана, ты же только о философских категориях размышлять горазд! Бестолочь!» – Обругал я себя, навалившись плечом на тяжелую деревянную дверь из толстых досок. Она даже не шелохнулась.
«Наружу, что ли, открывается?» – подумал я, пытаясь дотянуться до ручки, но поленья мешали.
«Ах ты ж!»
Хрупкое динамическое равновесие от моих неаккуратных действий нарушилось, и вся поленница, любовно сложенная у меня на руках, с грохотом обрушилась на пол.
«Да твою ж...»
В довершение я, наклонившись за ними, получил по лбу внезапно открывшейся дверью и упал на пятую точку.
Я поднял голову и увидел перед собой девушку, которая, видимо, вышла на шум. Она стояла прямо надо мной, а я, сидя на полу, невольно начал рассматривать её снизу вверх.
Сначала то, что было у меня прямо перед глазами – её стройные ноги. Они были удивительно гладкими, словно светились мягким золотистым загаром, а полотенце, которое она придерживала руками, открывало их почти полностью. Пушистая фиолетовая ткань обвивала её тело, но не скрывала его очертаний – напротив, она лишь подчеркивала их, создавая интригующий контраст между её светлой кожей и глубоким оттенком полотенца. Тень, падающая от края ткани, притягивала взгляд, манила тайной, заставляя его скользить выше, между ножек. Мое положение позволяло взгляду зайти так далеко, что от волнения пересохло горло.
Дальше внимание сконцентрировалось на её груди. Полотенце, которое она держала руками под грудью, создавало дополнительный объём, делая её силуэт ещё более выразительным. Я невольно отметил, что она уже вполне сформировалась – её фигура была одновременно юной и женственной.
Наконец, я перешёл к изучению её лица. Она была необычайно симпатичной: короткая стрижка с двумя висячими маленькими хвостиками по бокам придавала ей игривый вид, казалось, она только что выпрыгнула из какого-то аниме про школьниц. Её золотистые волосы переливались мягким блеском, а чуть более темные глаза смотрели на меня с любопытством. На её губах играла едва заметная улыбка, будто она находила эту ситуацию забавной.
Художник этой иллюстрации: Alex Dexter
Девушка продолжала наблюдать за мной, явно наслаждаясь моим замешательством. Я почувствовал, как щеки начинают гореть от смущения.
«Ну вот, Семён, ты опять попал впросак.»
– А, вот кто тут скребется. Семён? Так ведь?
– Да... Се-мён, – ответил я, сглатывая. От открывшихся видов я занервничал и стал заикаться.
– Э-э-э... Я не знал, что тут занято... что кто-то есть. Ольга Дмитриевна сказала...
Девушка оглядела живописно разбросанные по полу дрова и вновь уставилась на меня, вопрошающе подняв бровь.
– Подглядывал?
Я в ответ опять промолчал и еще раз громко сглотнул.
– Молчание – знак согласия?
– Да... то есть нет... Я это... Меня Ольга Дмитриевна дрова попросила подкинуть... в печку, поэтому я пытался открыть и... я не хотел...
Но выговорить «я не хотел подглядывать» я не смог.
«В конце концов, это было бы неправдой. Да, конечно, изначально я даже не думал о подобном, но теперь... Очень даже хочу смотреть и подглядывать!»
Видимо, работа мысли явственно отображалась на моем лице, расплывшемся в глупой улыбке, потому что незнакомка очаровательно улыбнулась в ответ.
– Получается, нравлюсь и подглядывать хотел!
– Так бы сразу и сказал! Ну мне же не жалко...
Пальцы, придерживающие полотенце, на миг ослабили хватку, и, под действием собственной тяжести, оно на несколько сантиметров опустилось ниже, оголяя верх груди.
– От меня не убудет, а тебе приятно, верно?
Она подмигнула.
– Меня Аня зовут. Ты знал?
– Н-не...
– Приятно познакомиться!
– И мне... очень приятно... – выдохнул я чуть слышно.
– Прости, мне лучше уйти, – проговорил я быстро и выбежал наружу.
Я присел на крылечке и перевёл дух. Хотелось бежать как можно быстрее и как можно дальше, но я с трудом поборол это постыдное желание.
«Бегать от полуголых девушек – этого только мне не хватало! Очень вовремя ретировался! Пока все не зашло слишком далеко. Что это было? Это какая-то неправильная девушка! Она должна визжать, кутаться в полотенце ещё сильнее и запускать в меня тазиком! А ей, видите ли, приятно и не жалко. Что здесь вообще творится?!»
Из круговорота мыслей меня вырвала появившаяся Аня. Теперь на ней была надета привычная пионерская форма.
– Свободна! – объявила она.
– И это я не о бане!
Аня одарила меня воздушным поцелуем и, соблазнительно покачивая бедрами, отошла на несколько шагов.
– Да, ты, если что, заходи к нам с сестрой в гости, чаи погоняем!
Она провела ладонью по бедру, чуть приподняв подол юбки.
– До встречи, Семёнчик!
Я в ответ лишь в очередной раз сглотнул внезапно образовавшуюся слюну и несмело поднял ладонь, прощаясь.
«Оказывается, происшествие в бане и впрямь происходило наяву, а вовсе не было моей красочной галлюцинацией от чрезмерной физической нагрузки! Придется проститься с самой непротиворечивой теорией! А лучше позабыть поскорее все, что было и больше не ломать голову!»
Подумав так, я решил исправить ошибку:
«Ну уж во второй раз, наученный горьким опытом, я сделаю все как надо! Сначала дверь, потом собрать и занести дрова!»
Подумал я и потянул за ручку.
Совершенно неожиданно баня вновь оказалась не пуста. Бесцеремонно распахнув дверь, я мельком увидел прикрытую лишь пеной девушку.
– Не-е-е-ет! – закричала она, чуть присев, сжимая ноги и закрывая грудь рукой. Свободной рукой она метнула в меня тазик.
Чудом увернувшись от летящего снаряда, я вновь выскочил наружу.
«Ну вот – теперь всё “как надо’’.»
Банные процедуры изгнали из тела усталость, а голова прояснилась. В душе царили покой и умиротворение, а молодое тело вновь наполнилось энергией.
«Говорят, труд из обезьяны сделал человека. И хотя я до недавних пор не очень верил в теорию эволюции видов, труд, определенно, положительно сказывается на мне! Как-то возвышает... Может, я обезьяна?»
Подумал я, подходя к музыкальному клубу.
«Порой приходишь к парадоксальным выводам, но тем и интересен процесс мышления!»
С улыбкой на губах от этой мысли я толкнул дверь.
Двачевская сидела в обнимку с гитарой, лениво перебирала струны и исподлобья критически смотрела на меня.
– Сколько лет, сколько зим! И снова на арене Семён! Все дороги ведут в музклуб. Медом тут намазано, что ли?
– Алиса! Мы рады Семёну! Помнишь? Один друг хорошо, много друзей – ещё лучше! Сама говорила! Это я позвала его, – шепотом, отчётливо слышимым в помещении с хорошей акустикой, произнесла Мику.
Затем она улыбнулась и добавила:
– Семён, проходи, проходи. Мы уже закончили с музыкальной программой на вечер, и Алиса уходит. Да, Алиса?
– Так он и играть-то поди не умеет? Зачем он тебе нужен?! – возразила Двачевская, которая явно не спешила оставить нас наедине.
– Зато я быстро учусь! – как можно более жизнерадостно и уверенно произнёс я, хотя совершенно не понимал, что тут происходит и куда я вляпался на этот раз.
«Не уходить же из-за того, что Алиса мне не рада, меня ведь не она сюда звала», – подумал я.
– Алиса! – Мику подошла к ней и попыталась забрать гитару.
– Спокойствие, мой друг, только спокойствие, – ответила та, даже не подумав отдать инструмент и не двинувшись с места.
– Да ты проходи, не робей. Я очень благодушно настроена. Друг Мику и мой друг тоже, – эта реплика уже была адресована мне, и впервые за время моего визита сюда я увидел, как она улыбается.
– Я же это, как там... «опасная снаружи, но добрая внутри».
– Снаружи тоже добрая, – машинально возразил я.
– Страшная снаружи, добрая внутри! – выпалила Мику.
– Мику? Не ожидала от тебя такого комплимента! – удивилась Алиса.
– Ну я же просто поправила, как в оригинале! Я не про тебя совсем-совсем! – Мику выглядела смущённой.
– А вот Семён тот ещё льстец. Знает, как понравиться девушке. Этим он тебя и очаровал? – продолжила Алиса, словно меня здесь уже не было. – Слушай, этот экземпляр определённо лучше тех, что были у тебя прежде.
– Ты так говоришь, что Семён может неправильно всё понять! Это же не значит, что у меня тут была масса ухажёров и все были так себе по качеству?! – воскликнула Мику. – Или что на меня обращают внимание только не слишком хорошие мальчики? И Семён мне понравился совсем не из-за лести, а потому что он добрый, хороший и всегда придёт на помощь, стоит только попросить! И... и... не только поэтому! Ой, я, кажется, опять сказала лишнее, – болтушка замолкла и покраснела, приложив ладошки ко рту.
«Вот уж сомнительное достижение: я нравлюсь девушкам, потому что я добрый на всё согласный тюфяк?!» – подумал я.
– Да, Семён, привыкай. Наша «Творческая Личность» очень открытая девушка – говорит всё, что думает и чувствует, без каких-либо тормозов, – сказала Алиса.
– Я уже это понял.
– И как тебе?
– Думаю, это хорошая черта характера и очень редко встречается в мире, где все друг друга пытаются обмануть.
– Во-о-от! И потому этот мир нуждается в революции! Как там? Весь мир насилья мы разрушим!
– До основания! – улыбнулся я.
– А затем?
– Э-э-э... Мы наш, мы новый мир построим?
– Наш человек! Человечище даже! – возликовала пламенная революционерка Алиса.
– Такого хоть сейчас на броневичок ставь и вперёд в светлое будущее!
– Да что ты стоишь всё в дверях, как неродной? Присаживайся пока что, – сказала Алиса, указывая на стул рядом. Её тон был нарочито безразличным, но в глазах читалась лёгкая насмешка.
Я сел, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Стараясь не смотреть на девушку рядом, я обвёл помещение взглядом: портреты неизвестных мне музыкантов с серьёзными лицами и в старомодной одежде украшали стены. Одному из них кто-то пририсовал карандашом усики, загибающиеся кверху, что придавало ему определённый шарм. На другой стене висела двухъярусная полка, заставленная книгами по музыке – их потрёпанные корешки выдавали частое использование. Рядом с полкой находилась большая зелёная доска, расчерченная как нотная тетрадь. На ней мелом были изображены ноты, а в самом низу доски можно было разглядеть надпись мелкими буквами: «МИКУ РА!», несколько букв в середине были тщательно затёрты.
Алиса протянула мне гитару.
– Давай, лабай, что ты там умеешь. Интересно будет послушать.
Я взял инструмент, довольно неуклюже разместил его у себя на коленях, и попытался сыграть что-то простое. Но вместо мелодии получился лишь набор диссонирующих звуков.
– Всё, что умел – уже забыл, меня по новой учить надо, с самых основ, – заключил я, вежливо отодвинув гитару.
– Слышала? Бракованный музыкант тебе достался. Как бы и не музыкант вовсе! – прокомментировала она мой ответ, явно наслаждаясь моментом.
Мику, которая до этого молчала, внезапно встрепенулась:
– Всегда и всему можно научиться! Так даже лучше! Не придется переучивать!
Она сидела чуть склонив голову, её глаза светились оптимизмом, а уголки губ слегка приподнялись в ободряющей улыбке.
«Как же хорошо, что меня поддерживает Мику, будь здесь только одна Алиса – уже давно бы сбежал! Мику такая добрая, открытая, искренняя. С ней хочется быть рядом. И, что поражает меня больше всего, она делает всё возможное для того, чтобы мы были вместе!».
– Хорошо, давай так, – сказала Алиса, словно приняла окончательное решение. Она быстро оформила некий аккорд. – Повторяй.
Я повторил.
– Следующий, – скомандовала она, зажимая ещё один аккорд, где-то на кварту выше.
Тоже ничего сложного. Я повторил и это. И третий.
– А теперь слушай, – сказала она, воспроизводя последовательность аккордов, сложившуюся в некоторую минорную мелодию. – Повтори.
Я попробовал. Получилось не очень... И ещё раз... И ещё.
– Слушай, ну нельзя же быть таким бестолковым! – раздражённо произнесла Алиса, глядя на меня исподлобья. Но тут же спохватилась: – Хотя чего это я...
Она отвернулась, тяжело вздохнула и закончила:
– Просто ты бездарен.
Потом повернулась вновь и уже с энтузиазмом поинтересовалась:
– Ладно, можно тебя на пару слов?
Не дожидаясь ответа, она потянула меня к выходу. Мику удивлённо вскрикнула:
– Семён? Алиса! Куда...
– Да всё будет нормально, не переживай, верну я твоего суженного буквально через минуту... в целости и сохранности даже! – успокоила Двачевская её... и меня, прежде чем мы оказались за дверью.
На веранде Алиса заговорила:
– Значит так, я думаю, что ты хороший, правильный и добрый парень, хотя и тормоз немного...
Она сделала паузу, а затем продолжила:
– Да... который сможет нормально общаться и дружить с моей очень хорошей подругой. Подруга эта слишком наивна и чиста для этого жестокого мира, поэтому я считаю своим долгом оберегать её, насколько это в моих силах. Но тебе я дам шанс, надеюсь, ты не обманешь моих ожиданий. И её...
«Черт, она действительно серьёзно относится к этому», – подумал я, чувствуя, как внутри нарастает смесь тревоги и уважения.
– А иначе... – она продемонстрировала кулак. – Мы поняли друг друга?
– Вполне, – ответил я, несмело улыбаясь и осторожно отодвигая кулак от своего носа.
– Ну вот и замечательно. Надеюсь, я не зря преодолевала свою скромность и нерешительность для этого разговора, – сказала она, улыбаясь.
«Аха-аха, Двачевская очень нерешительная особа... прямо смущается на каждом шагу... Но такая прямолинейность располагает... Наверное, я даже зауважал эту девушку, если всё это, конечно, не позерство.»
