Текст книги "Фривольное лето. Ярко горят! (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Арканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
В отличие от прошлого раза, дверь открылась почти сразу. На пороге стояла Антонина. Вид у неё был помятый, будто она и не ложилась вовсе. Её розовые волосы, обычно собранные в высокий, тугой хвост, сейчас растрепались и непослушными прядями торчали в разные стороны. Белый топ с бантиками и ленточками, короткая белая юбка и белоснежные чулочки – вся её экстравагантная одежда, казалось, провела ночь в ожесточённой схватке с простынями и одеялом. Ткань измялась, бантики жалобно повисли, сбившись набок, а на юбке красовалось несколько подозрительных пятен.
– Да не сплю я, не сплю, – проворчала Антонина, зевая и потирая глаза тыльной стороной ладони. – Я ваши приколы уже знаю. Больше вы так не повеселитесь.
Она окинула меня сонным, но недобрым взглядом, в котором читалось нечто среднее между усталостью и плохо скрываемым раздражением.
– Заходи, чего встал? Есть разговор. – продолжила она и посторонилась, пропуская меня внутрь.
Я нерешительно переступил порог. В домике царил беспорядок, словно здесь только что пронёсся небольшой торнадо. Кровать Антонины была не заправлена: одеяло сбилось в комок, подушка валялась на полу, а на простыне виднелись крошки – возможно, остатки ночного пиршества. Так же на полу валялось несколько смятых листков бумаги, исписанных неровным, размашистым почерком. Её соседка, та самая тихая девушка с тёмными волосами, уже собралась и, бросив на нас быстрый, чуть испуганный взгляд, поспешила к выходу, явно опасаясь стать невольной участницей предстоящего разговора.
– Ну, чего застыл, как памятник революции? – Антонина бесцеремонно хлопнула меня по плечу, отчего я вздрогнул. – Садись, где стоишь, не стесняйся.
Я неловко примостился на краешке кровати, стараясь не смотреть на разбросанные вещи и чувствуя себя крайне неуютно.
– Помнишь, ты мне обещал помочь? – Антонина уселась рядом на ту же кровать, скрестив ноги по-турецки и приняв позу умудрённого жизнью гуру. – Насчёт пива, ага.
Я картинно шлёпнул себя по лбу ладонью.
– Точно! Совсем из головы вылетело! Прости, Антонина, замотался я вчера. Столько всего навалилось: задания от вожатой, потом с Мику… – я осёкся, запнувшись на полуслове, понимая, что чуть на сболтнул лишнего. – В общем, не смог я. Прости. Но сегодня я обязательно что-нибудь придумаю! Честно!
«Хотя, если честно, я уже и не уверен, что это была хорошая идея. С другой стороны… может, благодаря Антонине и её блокноту у меня всё так удачно складывается с Мику? Вчерашний вечер, поцелуй… Неужели это случилось благодаря магии? Хотя… вряд ли. Мику такая добрая, отзывчивая, искренняя… Она бы и без всякой магии вела себя так же. Да и Алиса… со своими внезапными извинениями… В общем, ерунда это. Не может какой-то блокнот, пусть даже трижды волшебный, влиять на чувства и поступки других людей. Это же… абсурд!»
«Наверное, я просто идиот, что в это поверил. Надо было сразу отказаться, а не вестись на эти сказки. Но вчера… Вчера я был в таком отчаянии, что готов был ухватиться за любую соломинку. Казалось случилась катастрофа, я думал, что всё испортил, что хуже уже не будет. А теперь… Видимо по прошествии времени любая ситуация видится иначе, не столь драматично. Наверное и это утреннее происшествие с Мику завтра будет казаться забавным случаем, а не крушением всех надежд. И вообще, впредь надо больше полагаться на себя, а не на чудеса.»
– Эй, братан, ты чего завис? – Антонина щёлкнула пальцами перед моим лицом, возвращая меня из глубин самокопания в суровую реальность пионерского лагеря. – Земля вызывает Семёна! Приём!
– А?
– Говорю, не парься насчет пива! – Антонина махнула рукой. – Я уже сама разрулила этот вопрос. Так что можешь больше не напрягаться.
– Правда? – я облегчённо вздохнул, чувствуя, как с плеч сваливается гора ответственности. – И как?
– Секрет фирмы! – Антонина многозначительно подмигнула, приложив палец к губам. – Но, тем не менее, за тобой всё равно должок. Ты же не будешь от него уклоняться, а, Семён? Мужик сказал – мужик сделал!
– Нет, конечно, – поспешил заверить я. – Долг – дело чести. Услуга за услугу, как договаривались.
– Вот и славно, – Антонина довольно потёрла руки, как бы предвкушая выгодную сделку. – Тогда слушай сюда. Мне нужен вон тот шезлонг, у домика вожатой. – она кивнула в сторону окна, за которым виднелся знакомый предмет садовой мебели. – Бери его и следуй за мной. Как верный оруженосец.
– Шезлонг? – я опешил, чувствуя, как внутри поднимается волна протеста. – Но… это же… Ольги Дмитриевны. Она же… Она будет ругаться! Она нас накажет!
– Да ладно тебе, не дрейфь, Семён! – Антонина пренебрежительно отмахнулась. – Мы его ненадолго позаимствуем. Туда и обратно. Она даже не заметит. Сейчас зарядка начнётся, потом линейка, завтрак… Пока она вернётся, мы уже его вернём на место. И вообще, ты обещал! Долг платежом красен, слыхал про такое?
– Но… – я попытался возразить, но Антонина не дала мне договорить.
– Никаких "но"! – она вскочила и топнула ногой, будто капризный ребёнок, которому не дали конфету. – Ты мужик или где? Слово дал – держи!
Я вздохнул.
– Ладно, – сдался я, понимая, что другого выхода у меня нет. – Только быстро. И чтоб без приключений.
Антонина тем временем деловито собиралась. Она достала из-под кровати длинную, немного изогнутую ветку, к которой была неровно примотана леска с ржавым крючком – самодельную удочку. Рядом с кроватью стояло жестяное ведро, а на тумбочке – стеклянная банка из-под майонеза, на дне которой копошились, смешавшись с землёй, несчастные дождевые черви.
– На рыбалку, что ли? – догадался я, наблюдая за этими сборами.
– Типа того, – хмыкнула Антонина, не вдаваясь в подробности. – Пошли, а то клёв пропустим!
Она подхватила ведро и банку с червями, сунула мне в руку удочку и целеустремленно выскочила за дверь.
Я, убедившись, что Ольга Дмитриевна уже ушла умываться, осторожно сложил шезлонг и, взвалив его деревянную раму на плечо, последовал за Антониной, стараясь не отставать от её энергичного шага.
– Слушай, – обратился я к ней, когда мы отошли на приличное расстояние от домиков, – а почему ты просто не напишешь в своём блокноте "хочу пива"? И всё, желание исполнится, а ты получишь вожделенный напиток.
– Э, нет, братан, так это не работает, – Антонина покачала головой, как умудрённый жизнью профессор, объясняющий азы высшей математики нерадивому студенту. – Всё гораздо сложнее. Я могу прописать только поведение людей, и то, если это что-то более-менее вероятное. Ну, типа, чтобы кто-то что-то сделал, сказал, принёс… А вот чтобы материализовать предмет из воздуха… Не, такое не прокатит. Это тебе не скатерть-самобранка. Да и вообще, – она понизила голос, переходя на доверительный шёпот, – я стараюсь поменьше этим пользоваться. А то мало ли… Вдруг побочные эффекты какие-нибудь будут? Как в том фильме, помнишь? «Бойся своих желаний…»
Мы шли по тропинке, петляющей между сосен. Утренний воздух был свеж и прохладен, пахло хвоей и прелой листвой. Антонина уверенно шагала впереди, размахивая ведром, как кадилом, я, с трудом удерживая равновесие с шезлонгом на плече, плёлся следом, чувствуя себя не то Санчо Пансой, не то вьючным осликом.
– А что ты пишешь? – полюбопытствовал я, решив сменить тему. – Ну, в смысле, какой шедевр? Роман? Поэму? Или, может, пьесу?
– О-о-о, это будет нечто! – Антонина аж зажмурилась от удовольствия, должно быть не часто кто-то задавал ей подобный вопрос. – Такого ещё никто не писал! Это будет… эпохальное произведение! Огромный, многотомный роман! Понимаешь? Как «Война и мир», только круче! Раза в три! А то и в четыре!
– И о чём же? – я с трудом сдерживал скептическую усмешку, понимая, что, скорее всего, имею дело с очередным проявлением "творческой" натуры Антонины.
– Обо всём! – она раскинула руки, словно пытаясь объять необъятное. – О жизни, о любви, о страданиях, о борьбе… Обо всём, что волнует людей! Там будут и приключения, и интриги, и тайны… И, конечно же, любовь! Много любви! Разной! И страстной, и нежной, и трагической… И ещё там будут драконы!
– Драконы? – переспросил я, не веря своим ушам.
– Ну да! А что? Драконы – это круто! – Антонина пожала плечами. – И ещё эльфы. И гномы. И говорящие коты…
– Лучше кошки! – встрял я.
– Девушки-кошки! Без них, поверь, ни одно произведение не станет великим!
– А что? Это очень хорошая идея! – восхитилась Антонина.
– Ты определенно знаешь толк в хорошей литературе! – похвалила она. – Но это уже частности! Мы же обсуждаем все творение целиком, его художественную ценность, его масштаб!
Она увлечённо рассказывала о своём будущем шедевре, не замечая моего скепсиса и с трудом сдерживаемого смеха. Её голос звенел, глаза горели, руки ее не на секунду не оставались в покое – так активно она жестикулировала, пытаясь донести до меня каждый аспект будущего творения.
– Его будут читать все! Абсолютно все! От мала до велика! Его включат в школьную программу! По нему будут ставить спектакли и снимать фильмы! Обо мне узнает весь мир! Моё имя будет вписано золотыми буквами в историю мировой литературы!
Наконец, мы вышли к реке. Антонина выбрала место на пологом берегу, под раскидистой ивой, чьи ветви, склонившись к земле, создавали подобие уютного шатра.
– Ставь сюда, – скомандовала она, указывая на небольшой пятачок у самой воды, где трава была примята, словно здесь уже кто-то сидел.
Я послушно опустил шезлонг на землю, с облегчением разминая затёкшее плечо. Антонина ловко разложила его, уселась, а затем, к моему удивлению, наклонилась к вбитому в землю у берега деревянному колышку. К колышку была привязана верёвка, уходящая под воду. Антонина потянула и из воды, как по волшебству, показалась сетчатая сумка-авоська, в которой позвякивали, тускло поблёскивая в лучах утреннего солнца, бутылки тёмного стекла.
– Холодненькое! – Антонина с довольным видом извлекла из авоськи одну из бутылок и, прислонив крышку к ручке шезлонга, ударила рукой по верху бутылки, открывая её. – Только из речки! Вот тебе, за труды, – она протянула бутылку мне.
– Спасибо, но я не пью, – отказался я, живо представив последствия, если вожатая учует запах алкоголя.
– Как хочешь, – Антонина пожала плечами и, не церемонясь, приложилась к горлышку.
– Ну что, в расчёте? – уточнил я.
– В расчёте. – кивнула Антонина.
– Ну, бывай, братан! – она махнула рукой, давая понять, что аудиенция окончена. – И это… если что – обращайся!
Я развернулся и быстрым шагом направился обратно в лагерь, стараясь не думать о том, что будет, если Ольга Дмитриевна хватится шезлонга раньше, чем мы успеем его вернуть.
На линейке я, как обычно, пропустил мимо ушей всё, что говорила Ольга Дмитриевна. Мои мысли были заняты Мику, которая, к моему удивлению и беспокойству, не пришла. «Что с ней случилось? Неужели она так сильно обиделась из-за утреннего недоразумения?» Я пытался представить её лицо, вспомнить её сбивчивую речь, её расстроенный вид, и чувство вины снова кольнуло сердце.
Когда же я, наконец, исчерпал все возможные варианты развития событий, связанные с Мику, мой деятельный мозг, не желая успокаиваться, переключился на Антонину. А точнее – на похищенный шезлонг и предстоящий разговор с Ольгой Дмитриевной. «Что я ей скажу, когда она обнаружит пропажу? Как буду оправдываться? Ведь шезлонг – незаменимый! Она же в нём постоянно отдыхает, читает, дремлет…» При мысли о грядущем «разборе полётов» меня бросило в холодный пот.
Впрочем, отсутствие самой Антонины Ольга Дмитриевна заметила гораздо раньше, чем пропажу шезлонга. Сразу после окончания линейки она подозвала меня к себе.
– Семён, а где Антонина? – её голос звучал строго, но с нотками любопытства. – Я её ни на зарядке, ни на линейке не видела.
– Она была разбужена, – отрапортовал я, стараясь говорить уверенно. – Самостоятельно, без водных процедур, встала, оделась и куда-то ушла.
– Куда ушла? – Ольга Дмитриевна прищурилась.
Я пожал плечами.
– Должно быть, отдыхает где-то, – ответил я и внутренне усмехнулся: «В общем-то, я сказал правду. Она действительно отдыхает. На речке. С пивом.»
Этим объяснением вожатая, к моему облегчению, удовлетворилась. Я, пользуясь случаем, поспешил ретироваться и направился в столовую, надеясь, что завтрак поможет мне хоть немного отвлечься от тревожных мыслей.
В столовой, как и всегда, было многолюдно. Получив еду на раздаче, я заозирался в поисках свободного места. Внезапно до меня донесся звонкий девичий голос.
– Семен! Семен! Давай к нам!
Мои вчерашние знакомые, сестрички Аня и Инна, уже сидели за столиком, а рядом с Аней было свободное место, на которое мне активно указывали. Аня сияла, в предвкушении. Инна сидела рядом, не проявляя особого энтузиазма.
«Ни за что на свете! Надо держаться как можно дальше!»
Я был уверен, что это не лучшее соседство, и продолжал выискивать взглядом свободный стул. Но неугомонная сестричка не оставила мне выбора: вскочила и, схватив меня за поднос, буквально потащила к столу.
– Специально для тебя берегла! Ну, ты рад? – Аня смущенно улыбнулась, глядя на меня снизу вверх.
«Только тому, что ты какао мне не расплескала.»
– Да не стоило беспокоиться, – ответил я как можно более нейтрально.
«Она ко мне со всей душой, не могу же я в ответ сказать что-то грубое. И вообще, это я виноват, что все так получилось в бане, и теперь надо как-то осторожно выкрутиться из этой неудобной ситуации, не поранив ничьих чувств. Тем более девушки могут рассказать об этом дурацком случае вожатым, и тогда фиг я оправдаюсь.»
– Я бы и сам что-нибудь нашел, – добавил я вслух, чувствуя себя все более неловко.
«Только почему-то чем дальше, тем еще более всё усложняется и усугубляется. Что же делать?» – эта мысль назойливой мухой кружила в моей голове.
– А ты вчера на танцы так и не пришел! Обманщик! – в ее голосе прозвучала обида.
– Я там был. Но мы почти сразу ушли с Мику, – ответил я.
– Вот как? Опять эта Мику. Семен, это несправедливо! Ты уделяешь ей все время! А как же я?! – Аня нахмурилась, ее глаза метали молнии.
– Э... – только и смог выдавить я, совершенно не зная, что ответить.
– О! Мику – это же та девушка из музкружка. Его глава и единственный участник. Да? – подал голос парень, сидевший рядом со мной.
Я удивленно воззрился на неожиданно заговорившего пионера.
«Похоже, это он ко мне обратился с вопросом.»
– Ну да... Она, – подтвердил я.
– А ты тот парень, что все пропустил и приехал на неделю позже. Верно? – пионер смотрел на меня с любопытством.
– Да.
«Почему это я все пропустил?» – возмутился я про себя.
– Семен? – уточнил парень.
– Да, – повторил я, чувствуя себя, как на допросе.
– Говорят, вы с Мику теперь все время вместе. Еще ты вступил в музкружок и остался невредим. А сегодня пацаны даже видели, как вы с ней целовались утром у всех на виду! – выпалил пионер.
«Как быстро распространяются новости...»
– Это правда? – допытывался он.
«А тебе-то какое дело?» – огрызнулся я про себя.
Я сделал насколько мог суровое выражение лица и свысока поглядел на любопытного соседа.
– Не-не, я имею в виду – правда, что ты все время с ней разговариваешь... ну, вернее, все время ее слушаешь, и до сих пор ничего не произошло, – пионер немного смутился.
– Как видишь, – недовольно буркнул я.
– Семен! – меня бесцеремонно развернули за плечо.
– Как это целовались? Это что, правда?! – Аня, казалось, только сейчас пришла в себя от услышанной ранее шокирующей новости. Её большие глаза округлились, а рот приоткрылся в немом изумлении.
– Да... то есть нет! Это, это... – я замялся, пытаясь подобрать слова. – Мы не совсем... Вернее, совсем... но... это случайно... По недоразумению так получилось... в общем, – быстро проговорил я в попытке оправдаться.
«А хотя чего это я? Не их это дело. Зачем оправдываться?» – внезапно разозлился я на себя.
– Вот, значит, как... Понятно, – Аня поджала губы, и в ее глазах мелькнуло разочарование.
«Похоже, обиделась,» – с облегчением подумал я.
Аня насупилась и стала молча орудовать ложкой, а ее сестра, Инна, бросила на меня гневный взгляд.
«Может, и к лучшему. Теперь отстанут от меня наконец-то. Наверное, я должен быть благодарен этому странному пионеру, раскрывшему страшную правду обо мне нежданной поклоннице.»
– Так я это... – проговорил помянутый пионер сконфуженно.
«Мужская солидарность? Понял, похоже, что подставил меня, проговорившись перед одной девушкой о моих «шалостях» с другой,» – догадался я.
– Я к чему веду – получается, это все сказки? – продолжил он.
– О чем ты? – я решил поддержать беседу, почувствовав себя неуютно рядом с «преданной» девушкой.
– Так ведь говорили, стоит послушать пять минут эту Мику, и у тебя вытекают мозги, – пионер понизил голос, словно делился страшной тайной. – Рассказывали даже, что поначалу в кружок вступили две девочки, но они долго не выдержали и вскоре стали совсем пустоголовыми. Их отправили домой на автобусе. Как овощи. А назад этот автобус вернулся уже с тобой!
– Конечно, сказки. Неужели в это можно поверить? Мику обычная девушка. Может, и говорит много, но это совсем не опасно. И я тому живой пример, – возразил я, чувствуя себя обязанным защитить Мику от нелепых слухов.
– Да, похоже на правду, – пионер еще раз внимательно оглядел меня, уделив особое внимание голове.
– Меня Виктор зовут. Виктор Токарев. Для друзей просто Вилли. Хочу научиться блатные песни играть на гитаре, – представился он.
Я кивнул головой, показывая, что принял к сведению эту бесполезную информацию.
«Мне-то какое дело, как тебя зовут и о чем ты мечтаешь?»
– А можно я к вам сегодня в кружок тогда приду? – спросил Виктор.
«Сдался он мне... Нам очень хорошо с Мику наедине! Впрочем, она будет только рада, если кто-то еще захочет учиться музыке под ее руководством.»
– Приходи, конечно, – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал дружелюбно.
– Лады! – Виктор обрадовался.
Сестрички к этому моменту расправились со своими порциями и, ни слова не говоря, покинули наше общество.
Виктор заерзал.
– Я тоже тогда пойду. Извини, если чего сказал не так, я не хотел, честно. Ну, не знал, что ты еще и с... – Виктор замялся. – Ладно, пока!
Снаружи меня поджидала Аня, привалившись спиной к стене столовой. Её поза выражала смущение и нерешительность.
– Семен, можно тебя на минутку, – она поманила меня пальчиком и скрылась за углом.
«Расстаться что ли хочет? Ну наконец-то я освобожусь от ее назойливого внимания. Слава этому непонятному Вилли.»
Стоило завернуть за угол, и я будто попал в параллельную реальность. Шум лагеря здесь утихал, словно пройдя через слой толстой ваты. Яростное утреннее солнце осторожно проникало сюда в виде тонких лучиков, с трудом пробивающихся сквозь густую листву огромного дерева, высившегося с этой стороны здания. Небольшая, выложенная потрескавшейся плиткой дорожка вела к высокому крыльцу. Здесь, должно быть, располагался задний вход в столовую, которым, судя по всему, пользовались очень нечасто. У запасного входа были небрежно складированы какие-то ящики, коробки, большие мешки с чем-то сыпучим – видимо, припасы для кухни. Всё по сторонам дорожки утопало в густых зарослях кустов. Растительность здесь, скрытая от людских глаз, казалось, старалась захватить всё возможное пространство, буйно разрастаясь и переплетаясь ветвями.
Аня стояла на дорожке лицом ко мне, кулачки ее были сжаты, она решительно смотрела на меня.
– Знаешь, это было несправедливо! Я стала твоей девушкой первой, а какая-то Мику оказалась наглее, и вы с ней зашли уже так далеко... – ее голос дрожал от обиды.
– Это надо исправить! Немедленно! – Аня резко подалась мне навстречу...
Её лицо приблизилось к моему.
И наши губы соединились в поцелуе.
Я замер, оторопев. Все произошло так быстро, что я, кажется, даже ничего не успел почувствовать.
Через несколько секунд она отскочила в сторону и задорно рассмеялась. Её щёки раскраснелись, а в глазах плясали озорные искорки.
– Вот так! Теперь и мы поцеловались! – Аня победно вскинула подбородок.
– Еще увидимся, Семенчик! Надеюсь, ты будешь скучать!
Аня убежала, а я еще с минуту стоял и приходил в себя.
«Черт! Что она вытворяет?!» – возмутился я про себя.
«Надеюсь, о том, что произошло здесь, никто не узнает. Особенно Мику. Хотя, вероятнее всего, с ней у нас после утреннего недоразумения уже все закончилось.»
Если так, то Аня, возможно, та, кто сможет меня утешить. Я представил, как после обеда мы снова идем сюда, я провожу ее через густые кусты, осторожно отгибая гибкие ветви, чтобы они не хлестнули ее по лицу. Она прислоняется спиной к шершавому стволу огромного дерева и приглашающе прикрывает глаза. Я, упершись ладонями в ствол по обеим сторонам ее лица, медленно приближаю к ней губы. Она подается навстречу, наши губы соединяются в чувственном поцелуе... Я попытался представить, что я буду ощущать, но мой скудный опыт, состоящий всего из двух неуклюжих касаний, не позволил достоверно это вообразить.
«Черт, чем я тут вообще занимаюсь?! И о чем думаю?! Мне надо к Мику! Надо срочно уладить утреннее недоразумение, а не изменять ей тут с Аней!»
Несколько оправившись от нежданного поцелуя, я направился в музклуб.
«На завтрак Мику тоже не пришла – видимо, не хочет видеть меня,» – с грустью подумал я. «Неужели она теперь будет скрываться от меня до конца... до конца чего? Чем должно закончиться это летнее фантастическое приключение? Закончится ли оно вообще?»
Но я был полон решимости разобраться в недавнем происшествии и уладить все недоразумения между нами как можно скорее. Не откладывая это дело в долгий ящик, как обычно, и не пуская на самотек. «Похоже, я стал меняться. И, наверное, в лучшую сторону. Возможно, именно Мику так повлияла на меня. Хотя, казалось бы, сколько мы знакомы? День? Два? И уже какой прогресс!»
«Жизнь в лагере, наполненная общением и насыщенная событиями, несомненно, служит катализатором быстрых изменений. Один день здесь засчитывается за неделю обычной жизни, неделя – за полтора месяца. С другой стороны, сколько времени я здесь? Четвертый день? А ведь кажется, что только вчера приехал. Какой интересный временной парадокс!»
Я подошел к музклубу, поднялся на крыльцо и встал у двери. Конечно, все эти размышления лишь для того, чтобы отвлечься от главной мысли: что же я буду говорить и что делать, когда найду Мику? Сердце в груди трепыхалось, отбивая учащенный ритм. «Смогу ли я вообще произнести что-либо или буду только мычать нечто нечленораздельное?»
Я нервно сглотнул, глубоко вдохнул и, задержав дыхание, осторожно постучал. К моему облегчению, никто не ответил.
Как и ожидалось, внутри никого не было. Я огляделся. На фортепьяно лежал белый бумажный прямоугольник. «Семёну», – прочитал я, взяв письмо в руки. «Как необычно. Такого точно не ожидал!» Я вскрыл конверт.
Некоторые слова в письме были зачеркнуты, а почерк, хоть и не каллиграфический, был аккуратным и точно девичьим.
«Буду ждать тебя сегодня вечером после уроков... сразу после завтрака! На крыше школы... да блин! за музыкальным клубом! Приходи один, без свидетелей! Если замечу хвост... ой, это уже из другого жанра! Твоя тайная поклонница», – прочитал я.
Я усмехнулся. «Да уж. Написано так, что сразу понятно, кто эта «тайная поклонница». Сбылась! Сбылась мечта анимешника. Я получил любовное письмо от девушки! И пусть нашел я его не в ящичке для обуви, это не...»
Но мысли, нахлынувшие следом, заставили меня помрачнеть, а в сердце опять больно кольнуло. «Так, постойте. Если она и в письме для меня по привычке употребляет знакомые фразы... Это же получается, она уже не раз писала кому-то такие письма? Или читала. Ну да, стоит ли удивляться, ведь она хорошенькая и явно популярна у противоположного пола, в отличие от тебя... то есть меня.»
Я помрачнел еще больше.
«Эй! Алло! Тебе девушка написала любовное послание, и ты вместо того, чтобы радоваться, занялся подсчетом количества ее предыдущих поклонников? Это вообще нормально? Умеешь ты себя расстроить – этого не отнять! Это что, какая-то супер-способность?!»
«А ведь верно. Встреча на крыше – это расхожий штамп в аниме и манге. Тогда получается, Мику, не зная того, что должно быть в таком приглашении, просто употребила эти штампы. И про то, что вообще можно писать такие послания, она, скорее всего, тоже узнала из аниме. Как и я.»
«Ну вот – позитив! Оказывается, располагая одинаковым набором фактов, можно прийти к диаметрально противоположным выводам! Все зависит лишь от того, оптимист ты или сам себе злобный дендромутант.»
Покончив с душевными метаниями, я поспешил в указанное место.
Мику сидела на корточках и что-то внимательно разглядывала в траве.
– Привет. Прости. Давно тут ждешь? – воспользовался я еще одним штампом, чтобы начать разговор.
– А-а-а... Семен? Чт-что ты т-тут дел-лаешь? – Мику вышла из созерцательного состояния, вскочила на ноги и, обхватив себя руками за плечи, зарумянилась, словно я застал ее за каким-то постыдным занятием.
– Ты же назначила мне тут встречу. Вот я и пришел, – я растерялся от неожиданной реакции на мой невинный вопрос. Должно быть, у меня сейчас был очень глупый вид.
– А ты что тут делаешь? – в свою очередь поинтересовался я, опустив интеллектуальный уровень нашей беседы еще ниже.
– Т-тебя жду. Ждала! – Мику запнулась. – Потом увидела, как один жук-пожарник... и другой жук... м-м... пожарница, встретились и... один на другого, друг на дружку и склеились... вот.
Юная натуралистка покраснела еще больше, описывая этот эпизод из жизни насекомых.
– И что? Они стали есть друг друга? – я не понимал, почему простые жуки и их возня вызывают столько эмоций.
– Нет. Не есть... ну... понимаешь... как там... например... если пестик и тычинка любят друг друга, то они... – Мику потупилась и говорила едва слышно.
«Ждут шмеля!»
– Они стали размножаться? – высказал я следующее предположение.
– Д-да... – это признание, казалось, окончательно лишило ее сил, и Мику привалилась спиной к стене, безвольно опустив руки.
«Ну вот. Кто вообще знает, как размножаются жуки? Подумаешь, кто-то на кого-то заполз, тоже мне, событие! Однако слишком богатое воображение отдельных личностей, кажется, сыграло дурную шутку...»
Мику выглядела так жалко, что хотелось сопроводить ее в тихое место, обеспечив тепло, покой и обильное питье.
– Мику, ты очень впечатлительная! Жуки вот не стесняются ни капельки, живут себе и живут, а ты засмущалась и вообразила невесть что. Ничего ведь особенного не произошло!
– Просто подумала, что вот я признаюсь тебе, и нам придется тоже, как этим жукам... Я как представила... И тут ты... – на секунду Мику замолкла, обдумывая что-то, а потом энергия вновь вернулась к ней, и она затараторила:
– Ой, Сеня! Я же еще не... Отвлеклась на этих жуков и совсем забыла, зачем мы здесь! Стой, пожалуйста, смирно. Дело ответственное и серьезное! Я долго размышляла, как же нам быть со всем этим... А потом вспомнила, что у меня на родине делается ведь все совсем не так! Девушка может и даже должна взять инициативу в свои руки. Поэтому...
Говоря все это, она заставила меня пройти несколько шагов, развернула в нужную сторону и, отбежав на несколько шагов, встала напротив:
– Надо сделать все правильно!
Мику несколько секунд не двигалась, встав по стойке «смирно», а потом, решившись, резко выпалила:
– Ты мне очень нравишься! Давай встречаться!
И замерла в поклоне.
– Э-э-э... – мне потребовалось еще несколько секунд, чтобы оценить обстановку и осознать, как реагировать на сменяющиеся с катастрофической быстротой события.
– Давай, – наконец, ответил я. – Ну, я не против встречаться. Ты мне тоже... нравишься.
«Эй, я действительно это сказал?» – удивился я сам себе.
«Постойте... погодите... это что... у меня теперь есть девушка?! Подруга? Мы теперь парочка? И это произошло так буднично и по-простому? Такой ответственный момент в моей жизни... Никогда бы не подумал!»
«И сказал-то как: "не против встречаться". Не против! Ха! Как будто в день по нескольку раз мне такие предложения делают, и я все время отказывался, отказывался, "да сколько можно? ", а потом такой: "ну ладно, куда деваться, так и быть – давай! "»
Признание Мику и мой ответ настолько выбили меня из привычной колеи, что я, пребывая во взвинченном состоянии и полностью уйдя в мысли, не смог обнаружить опасность, грозящую моей жизни.
Мику, радостно попрыгав на месте от избытка чувств и не израсходовав на это бьющую через край энергию, бросилась мне навстречу, широко разведя руки...
Столкновение, я не удержал равновесие, и мы, как подкошенные, рухнули на землю...
– Семен! Семен! Ну, не умирай! Ты не можешь уйти от меня вот так... – услышал я голос Мику, которая, казалось, была где-то очень далеко.
– Особенно сейчас! Когда мы только... Когда я...
Медленно открыв глаза и увидев лишь калейдоскоп цветных пятен, я поморгал. Изображение окружающей действительности сфокусировалось и обрело четкость.
Передо мной было заплаканное лицо Мику.
– Мику? Ну ты чего? – вопросил я взволнованно.
– Я думала, что убила тебя! Когда бросилась обниматься. Что ж мне так не везет-то... Только призналась в чувствах, и сразу вот... – казалось, мой приход в сознание расстроил ее еще больше, и крупные слезы закапали чаще, увлажняя мне рубашку.
– Да все в порядке. Жив я и здоров. Я даже сесть могу, – проговорил я, демонстрируя свои всё возрастающие возможности.
– Не плачь. Всё же хорошо!
Мику отстранилась от меня, всхлипывая, внимательно оглядела и вновь опрокинула на землю с криком:
– А-а-а, как я рада!
«Эта особа, похоже, ничему не учится,» – подумал я беззлобно, в очередной раз приложившись затылком о землю.
«Что же, терпи теперь, в конце концов ты сам выбрал свою судьбу...»
Мы лежали на земле, обнявшись, и я улыбался, глядя в бесконечное небо. И совсем не потому, что новый удар головой окончательно сделал меня дурачком, а потому... Потому что в этот день два одиночества, наконец, встретились и обрели друг друга...
«Когда-то я хотел научиться играть на гитаре, чтобы этим производить впечатление на девчонок. Но потом забросил попытки привлечь чьё-то внимание, равно как и освоить гитару. То же было и с зарядкой по утрам, и со всем, что требовало методичной работы над собой.»
«Музыкальный кружок имеет смысл посещать тем, кто уже хоть что-то умеет. Меня же сюда занесло то ли сочувствие к Мику, то ли естественное любопытство, если так можно назвать фривольные мысли, витавшие в районе пионерской юбки. И вот к чему это все привело... Одно могу сказать наверняка: благодаря музыке я, все же, понравился одной девчонке. Невероятный успех для меня! Ничего не значащий шажок в масштабах человечества, но гигантский для меня одного.»
