Текст книги "Контрабандисты во времени (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шмокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13. Долги надо платить

Сема Молоток перерос статус мелкого провинциального бандита из небольшого провинциального городка и стал крупным провинциальным бандитом из небольшого провинциального городка. Следовательно, он сменил не только машину отечественного производства на импортный «автомастодонт» с хромированным кенгурятником, он и свою родную квартиру в многоэтажке на престижный двухэтажный особняк из красного кирпича на окраине города. Дом скрывался за высоким глухим забором, напоминающим крепостную стену и массивными коваными воротами, которые по бокам охраняли огромные гипсовые львы и между ними маячил, как одинокий дрессировщик Запашный, один из его верных бандитов. Причем по желанию заказчика скульптор сделал львов с хищно открытыми пастями и большими острыми клыками. Одну из своих мускулистых лап львы приподняли, словно намеревались нанести смертельный удар, разбивая череп несчастной африканской косули и раздирая когтями ее шкуру, чтобы добраться до теплого еще трепещущего жизнью мяса. Они стояли на страже подобно ассирийским шеду, воплощая в себе все мировоззрение и натуру владельца дома. Жестокость, беспринципность, страх, как инструмент превентивных мер воздействия, дерзость, основанная на хорошо продуманной стратегии и в противовес всем этим качествам осторожность, достойная гиены. Бандитов своих он называл «мои бультерьеры». Держал их жестко раз и навсегда, введя правила строгой дисциплины, но платил щедро, каждый раз благосклонно премируя за хорошую кровавую работу, благодаря чему его банда заметно выделялась среди других ОПГ области своей сплоченностью и долговечностью.

Именно мимо такого «бандита-бультерьера» прошел Демьян, чуть заметно ему, кивнув, приветствуя. Демьян вел про себя воображаемый диалог с Семой, в котором старался подобрать весомые аргументы и главное донести до собеседника то, что он имел веские причины, так сказать форс-мажорные обстоятельства, и ввиду этого обоснованно задержал выплату очень большого долга. Поэтому он даже не заметил оторопелый взгляд охранника и сразу направился в кабинет своего криминального приятеля. Тот только проводил удивленным взглядом Демьяна, поднеся рацию к губам и пробормотал.

– Тут это.… К тебе твой кореш малахольный пришел. Не в себе кажется…

Демьяна знали, как давнего приятеля Семы еще из времен детства и никому в голову не пришло останавливать его. Он беспрепятственно прошел знакомой дорогой в кабинет бандита и застал его в тот момент, когда он подносил к губам рюмку с водкой с намерением запрокинуть голову и вылить в рот содержимое.

– Вот Дема, хочу отговеть за упокой твоего дурного друга. Мои бультерьеры уже собираются за ним. Так что ты вовремя…

Сема искоса кинул быстрый взгляд на Демьяна и застыл с поднятой рюмкой. Его глаза округлились от удивления, он несколько секунд подержал рюмку у открытого рта и поставил ее обратно на стол.

– Ты че, черт возьми, в «Игре престолов» снимаешься что ли? Или в рекламу мужских колготок подался? Ты это брось нехорошее это дело такие лансы[6]6
  Лансы (жаргон) – брюки. Здесь и далее прим. Автора.


[Закрыть] носить.

Демьян подготовился было с ходу начать очень убедительный монолог, но вдруг позабыл его обескураженный таким неожиданным приемом. Проследил за взглядом бандита. Опустил голову и посмотрел на себя.

«Да чтоб тебя!», – он едва не завыл про себя от досады.

Как был в средневековой одежде, так и пришел. То-то всю дорогу на него все странно смотрели. Шерстяные шоссы, дутые панталоны, камзол и льняная рубаха весь щегольской костюмный комплект из пятнадцатого века. Не хватало черного берета с пером.

– Тут вот какое дело… Я в театральную студию хожу, ставим пьесы Шекспира, – пролепетал, оправдываясь, Демьян.

Выдумывать пришлось, что говорится на ходу. В ответ Сема вальяжно развалился в кожаном кресле. Вид Демьяна его развеселил, он явно такого маскарада не ожидал, поэтому пришел в доброе, почти благостное расположение духа.

– Да, да, – он кивнул головой, – а в мешке у тебя деньги, которые вы мне должны или может череп несчастного Йорика? Дай угадаю, ты так увлекся постановкой, как там говорил ваш Смоктуновский? А да! Не верю! И тут на тебе! Вспомнил, что ты задолжал своему хорошему приятелю чуть-чуть бабла. И как был в образе принца датского, так и сразу рванул сюда.

Он громко засмеялся. Схватил рюмку со стола и одним махом опорожнил ее. Демьян перевел дух. Сема Молоток пошарил на полке за столом, вытащил еще одну рюмку.

– Давай малахольный трамбуйся сюда, поддержи бензуху[7]7
  Бензуха, банзуха (жаргон) – компания.


[Закрыть]. Только давай сначала выкладывай деньги. Как говорится «делу время потехе час».

– Сема это не совсем деньги. То есть это конечно деньги, большие деньги, но не такие деньги, которые ты от нас ждешь.

Лицо бандита стало серьезным.

– Ты чего, черт возьми, такое несешь?

Демьян набрался смелости, вытащил из мешка библию Гутенберга и положил на стол перед Семой-молотком. Тот уставился на книгу, потом преодолев нахлынувшее недоумение, медленно растягивая слова спросил.

– Ты какого хера приволок мне букварь?

Бандит пребывал в явном замешательстве.

– Это не букварь и не простая книга. Это Библия Гутенберга.

– Да мне плевать что это! Тем более! – заорал Сема, – я хожу в церковь и даже креститься умею, попам денег на бензин для их Ауди даю, но я не собираюсь сидеть и читать библию, сопереживая Мойше, который водил ораву жидов по пустыне! Где мои деньги Бельмондо?![8]8
  Бельмондо (жаргон) – отмороженный дурак.


[Закрыть] Я тебя предупреждал, чтобы ты не смел мной манипулировать!

Демьян на всякий случай, если будут бить, сделал шаг назад. Из мешка с железным стуком выпал клевец. Сема схватил оружие средневековых рыцарей, удивленно рассматривая, повертел его в руках.

– Это тебе подарок от нас с Бруно, – выдохнул Демьян, пытаясь переключить его внимание.

Сема Молоток сразу понял назначение предмета в его руках. Криво усмехнулся и процедил сквозь зубы.

– Вот сейчас я его и опробую на твоем балабасе[9]9
  Балабас (жаргон) – голова.


[Закрыть].

– Ты даже не выслушал меня, – взмолился Демьян.

– У тебя есть пять секунд, чтобы переубедить меня.

Сема пару раз размашисто всем плечом нанес клевцом удар по воздуху, приноравливаясь к оружию.

– Отличная вещь. Сразу видно мастер знал свое дело, – удовлетворенно хмыкнул он, – в руке лежит, как влитой, сбалансировано идеально. Тебе зачтется. Испытаю на твоем друге, давно жажду его черепушку раскрыть.

– Да послушай ты ненормальный! – уверенно и громко сказал Демьян.

Сема застыл и заинтересованно посмотрел на него. Это что-то новенькое.

– Ты чего духарик? – начал он медленно приближаться к Демьяну..

– Это очень, очень старая и очень редкая книга. Она стоит очень дорого! Так дорого, что можно целый остров купить в Средиземном море.

– Ты предлагаешь мне открыть по такому случаю книжный магазин? – язвительно заметил он.

– Она стоит несколько миллионов!

Сема хоть и пребывал в социальном статусе бандита, но дураком отнюдь не был. Он с сожалением отложил полюбившийся ему клевец на стол – явно оружие ему пришлось по душе. Что в свою очередь расстроило Демьяна, он на все лады проклинал Бруно за то, что тот засунул в мешок вместе с Библией орудие убийства. Сема вернулся за стол и внимательно посмотрел на Демьяна.

– О чем ты говоришь? – спросил он, подзывая его взмахом ладони.

– Она стоит несколько миллионов… Долларов. Думаю около двадцати. Потому что это один из первых полностью сохранившихся экземпляров Библии выпущенной Гутенбергом в пятнадцатом веке.

Сема присвистнул. Посмотрел на Библию и небрежно раскрыл ее.

– Ты хочешь сказать, что эта книга, выпущенная каким-то евреем, стоит двадцать миллионов гринов?

– Он не еврей, а немец. Да, она стоит двадцать миллионов долларов. Когда мы ее продадим, мы полностью с тобой рассчитаемся, и ты еще отдашь нам нашу долю от продажи, – твердо сказал Демьян.

Сема оторвал взгляд от Библии и посмотрел на Демьяна. По жадному блеску его глаз тот понял, что их доля будет очень незначительной. Но Демьяна это мало расстроило, главное чего он добивался – это избавится от влияния жестокого бандита. Сема обхватил себя ладонью за подбородок и в задумчивости массировал его несколько секунд.

– Да это ты правильно сказал «не те деньги», что я от вас с твоим другом алямс-трафуля,[10]10
  Алямс-трафуля (жаргон) – несерьезный человек.


[Закрыть] ожидал. Да ты прямо золотая рыбка, курочка несущая золотые яички.

Он еще некоторое время листал Библию Гутенберга. Внимательно рассматривая страницы и пробуя их пальцами на плотность. Принюхивался к кожаной обложке. Иногда пытался растереть букву – задумчиво смотрел на почерневший кончик пальца.

– Вот что приятель, – так же задумчиво произнес он, – расскажи-ка мне реальную историю того, как тебе досталась такая дорогая ксива от Всевышнего? Только давай так, не крути варганку[11]11
  Крутить варганку (жаргон) – говорить неправду.


[Закрыть], как ты это постоянно делаешь со своим геморройным другом. Говори, как все случилось на самом деле.

Демьян ожидал такой поворот событий, поэтому начал спокойно и убедительно излагать заготовленную историю.

– Ты помнишь моего деда Евсея Семеновича?

– Как же конечно. Старый пердун дядя Евсей был суровый мужик. Помню, попался я ему однажды за своим неосторожным промахом. Он меня очень сильно приложил кулаком. Старый и сухой, как перец у тети Фроси на кухне, жбан[12]12
  Жбан (жаргон) – голова.


[Закрыть] весь инеем покрыт[13]13
  Иней (жаргон) – седина.


[Закрыть] трясется от контузии, но рука как железо…

– Так вот, его призвали на фронт, когда он отучился на факультете истории всего-то два года. Был дважды ранен один раз тяжело. Он прошел всю войну и закончил ее в Германии в звании лейтенанта. Но он не отказался от своей мечты стать историком и закончить университет. С этой мечтой он прошел все фронтовые дороги. И как ты помнишь, стал профессором в области исторических наук.

– Дема, не тяни за нафталин, давай по существу.

Демьян кивнул. Сема чтобы общение пошло более быстро придвинул к приятелю рюмку и налил алкоголь.

– Давай, помяни своего лихого деда Евсея, не тебе малахольному чета.

Демьян выпил и продолжил свой рассказ.

– Когда бои за Берлин уже закончились, он решил посмотреть исторические места немецкой столицы, понимаешь, такова натура историка. Он взял разрешение и отправился посмотреть, ну, все что от них осталось, случайно набрел на один из музеев Берлина. Он сильно пострадал, но здание не обрушилось. Там он обнаружил этот экземпляр Библии Гутенберга. Он не поверил своим глазам такой удаче. Взял книгу и привез ее, как трофей с войны. Она лежала у него в сейфе в кабинете много лет скрытая ото всех. Да что говорить, он редко доставал Библию и мало кто знал о ее существовании. Я так видел ее пару раз мельком, но и то даже не придал значения. Просто толстая книга в черном переплете.

– Ну, да-а, – задумчиво протянул Сема Молоток, – иначе вас давно бы уже обнесли.

– Я, честно говоря, не знал, как отдать тебе долг, уж слишком он большой, – Демьян, как мог, собрал свою волю в кулак, и широко открыв глаза, смотрел прямо в лицо бандиту, – решил ее продать, чтобы рассчитаться, да и мне самому нужны деньги. Но я ее продать не смогу. Нужны связи.

Сема опрокинул очередную рюмку. История его возбудила, он откинулся на спинку кожаного кресла.

– Вот дядя Евсей! Старый хрыч! Меня тогда так отмудохал, что бишкауты[14]14
  Бишкауты (жаргон) – ребра.


[Закрыть] целую неделю ныли, а я всего-то хотел у него пачку цивильных сигарет из заднего кармана вытащить. А он сам не промах, всю немецкую нацию выставил на двадцатку лямов долларов! Профессор ети твою мать! Интеллигентный человек.

Демьян почувствовал прилив крови к лицу и стыд. Его дед, профессор истории Евсей Семенович, чистейший человек, в жизни не брал чужого, а тем более не занимался мародерством. И вот теперь его внук прикрывается честным именем своего достойного предка, искажая память о нем.

«Прав Сема: не чета я своему деду. Недостойный внук».

Ему вдруг пришла в голову мысль – написать историческое исследование по Франции пятнадцатого века и посвятить его своему деду. Тем самым реабилитироваться перед его памятью. Спасительная мысль показалась ему отличной идеей. Она отодвинула муки совести на задний план, выдвинув на передний страстное желание рассчитаться с бандитами и дальше жить спокойно.

Сема взял со стола клевец, потяжелил в руке.

– А это я думаю, он прихватил там же?

– Да, – отчаянно врал Демьян, смотря немигающим взглядом в лицо бандита, – он рассказывал, что когда уже покидал здание, то наткнулся на небольшую группу хорошо вооруженных фашистов. Завязался неравный бой. Когда кончились патроны, он геройски отбивался от них оружием средневековых рыцарей, взяв в одну руку щит, а в другой бился клевцом, потому что им хорошо пробивать каски.

Демьян уже не мог остановиться и его, как писали Ильф и Петров, понесло как Остапа.

– Двух он уложил ударом этого благородного оружия, а одного сильно ранил, – он кивнул в сторону клевца в руках бандита, – там кажется даже осталось немного крови. Раненый оказался высокопоставленным офицером Вермахта, который хотел скрыться, покинув территорию Германии на подводной лодке. И благодаря моему деду он предстал перед международным трибуналом в Нюрнберге, а мой дед получил орден Красной Звезды за храбрость!

«Дедушка! Если ты меня слышишь на том свете, прости меня!» – взмолился про себя Демьян.

Сема Молоток совершенно обескураженный сидел напротив него с вытаращенными глазами.

– Ну-у-у, – протянул он после небольшой паузы, – оружие, обагренное кровью врага, вдвойне достойный подарок. Можешь не сомневаться, он в надежных и умелых руках, – Сема усмехнулся, – я продолжу дело дяди Евсея, буду обагрять его кровью своих врагов, они для меня не лучше фашистов.

Демьян, испытывая страшные угрызения совести готов, был, провалится сквозь землю.

«Господи, что же мы натворили!».

– Тем более у меня уже есть на примете кандидат, – задумчиво сказал бандит, – черт возьми, мне не терпится попробовать.

– Так мы тебе больше ничего не должны?

– Да Дема, разбежались.[15]15
  Разбежались (жаргон) – имеется в виду закрыть долги. Прим. автора.


[Закрыть]

Сема перекладывал клевец из руки в руку не в силах от него оторваться. Но все же отложил грозное оружие в сторону, на край стола, ласково проведя по его стальной ручке украшенной витой ковкой.

– Так, надо порешать вопросы с книгой. Дело очень жирное.

Он взял со стола рацию.

– Полкан, прием? – позвал он одного из своих «бультерьеров».

Рация щелкнула.

– Чего?

– Вот что, вызови из дома за место себя толкового атасника,[16]16
  Атасник (жаргон) – охранник.


[Закрыть] а сам отправляйся за нашим делопроизводителем. Тема очень серьезная нашлась. И давай шевелись.

Раздав указания, Сема откинулся в кресле. Помолчал думая о чем-то своем.

– Давай с тобой, Дема, по “крайней” выпьем. Хотел я с сегодняшнего дня на кочергу присесть[17]17
  Сесть на кочергу (жаргон) – уйти в запой.


[Закрыть], но дело ты принес очень важное. Отложу. Всегда верил в тебя.

Он посмотрел на Демьяна взглядом, пронизывающим до самых костей.

– У тебя ведь еще есть какое-то дело ко мне?

Демьян немного поерзал на стуле.

– Есть, – обреченно сказал он, – мне нужно немного денег. Ты же можешь их вычесть из тех огромных денег, что мы получим за продажу Библии Гутенберга.

– Я получу за продажу, – поправил его Сема.

– Да ты получишь, – согласился Демьян.

Сема Молоток засмеялся.

– Успокойся Дема! Дам я тебе белок. Грех не инвестировать в тебя после того, как ты такую бебеху[18]18
  Бебеха (жаргон) – ценость.


[Закрыть] приволок.

Демьяну очень не понравилось слово «инвестировать», потому что Сема никогда ничего в пустую так не говорил, даже с ним. Его чутье опасности, как у древнейшего предка людей зверька пургаториуса жившего среди динозавров Юрского периода и позволившее ему выжить среди этих ужасных существ, подсказывало – они с Семой-молотком совсем не «разбежались». Он никогда не отпустит его от себя, потому что их навсегда связала между собой ментальная и неразрывная связь. И рано или поздно бандит обнаружит их чудесную временную лавку.

Примерно через полчаса приехал юрист Семы-молотка в сопровождении мрачного вида бандита по кличке Полкан, бывший ему правой рукой. Юрист, молодой человек по имени Игорек работал на Сему, ведя все его юридические дела. Лет десять назад Сема заприметил его, когда тот еще учился в школе, получая только отличные отметки. Но так как его мать работала в больнице санитаркой и одна воспитывала сына, его будущее оставляло желать лучшего. Сема же оплатил его обучение в престижном учебном заведении на факультете юриспруденции и тем самым заполучил себе почти римского вольноотпущенника наподобие знаменитого Поска – очень толкового и умного юриста для ведения всех своих дел. Он оберегал его от всех кровавых и жутких сторон своей деятельности, стараясь не запятнать его репутацию. Но все знали, кто такой Игорек и Демьян не сомневался, если Семе-молотку будет грозить опасность он, не раздумывая пустит Игорька «в расход».

Сема сидел, за столом широко разведя руки и положив их на столешницу, как итальянский мафиозный дон.

– Пока мы не начали обсуждать за дела, предупреждаю всех собравшихся здесь, – он обвел взглядом всех на мгновение, останавливаясь на каждом лично, – чтобы никто не смел, даже в тихую разнуздать звякало[19]19
  Разнуздать звякало (жаргон) – начать болтать.


[Закрыть]. Если что, я лично вырву у него его ботало[20]20
  Ботало (жаргон) – язык.


[Закрыть] и заставлю сожрать, а потом его самого превращу в фарш для собачьих консервов с помощью этого, – он погладил клевец лежащий на краю стола.

Каждый знал цену этих предупреждений, поэтому все промолчали и слушали Сему.

– Игорек, в столице у меня есть один очень хорошо знакомый шмуль. Хитрый, как и все их богом, избранное иудейское племя. Но дело свое знает и имеет серьезный проход в Европе. Завтра же мы с тобой возьмем пару самых диких человек из братвы и отправимся к нему порешать дела с этой книгой.

Он пододвинул рукой Библию к Игорьку. Тот посмотрел на нее, открыл и перелистнул несколько листов, потом перевел удивленный взгляд на Демьяна.

– Это то, что я думаю?

Демьян неопределенно кивнул.

– Да этого просто не может быть! – воскликнул Игорек.

Сема хохотнул и ударил ладонью по столу.

– Чего не может быть?! Да ты на него посмотри. На его карнавальный костюм. Он ко мне с этим букварем в таком виде и заявился, словно Гамлет принц датский. Дема у нас, как Герберт Уэллс только что из машины времени вылез. Не иначе оттуда все богатства припер.

У Демьяна похолодело внутри. Если бы сема только знал, как его шутка близка к правде.

– Так что, Игорек, сегодня вечером не Машу свою с литаврами четвертого размера между ягодиц будешь жарить, а займешься делом. Почитай там все про торговлю антиквариатом. Чтобы завтра стал лучшим экспертом в этом вопросе. Полкан, ты останешься на хозяйстве, пока я буду в командировке, присмотришь тут за всем. К завтрашнему экипируй в цивилизованный макинтош и благослови напутственным словом в путь Беса и Красного, пусть будут готовы.

Он достал из стола две пачки по пятьдесят тысяч и бросил на стол.

– Дема, твои две белки по пятьдесят косых. И еще, – он пристально посмотрел на Демьяна, – все время будь на связи.

И в очередной раз обведя всех взглядом, сказал.

– На этом все. Свободны. Можете щупать ноги[21]21
  Щупать ноги (жаргон) – уходить или готовится к побегу.


[Закрыть].

Он положил руку на клевец.

– Полкан, подай машину к парадной, хочу к одному очень раздражительному человеку прокатится.

Демьян в который раз за вечер мысленно направил проклятья в адрес Бруно.

Глава 14. Начало лекарской практики

Общение Демьяна с Семой-молотком лишило его душевных и физических сил, он зашел домой, в свою квартиру из двадцать первого века. Прямо в прихожей, не раздеваясь, Демьян долго стоял перед зеркалом, неотрывно смотря в свое отражение. Потом со вздохом отвернулся и стал медленно снимать с себя средневековую одежду. Бросив все на пол, остался полностью голым. Еще раз посмотрел на себя в зеркало и покачал головой.

«Даже не верится, что я только вот недавно висел в таком виде на дыбе в тюрьме пятнадцатого века», – подумал Демьян, – «безумие какое-то».

Но темные линии на запястьях, оставшиеся от грубых веревок дыбы, напомнили ему о правдивости событий произошедших с ним. Он в полголоса простонал и яростно пнул кучу ненавистной одежды.

От шерстяных шоссов дико чесались ноги, Демьян яростно расчесывая их, поплелся первым делом к холодильнику и съел практически все, что не требовало готовки на плите. Закончив часть трапезы, сел у холодильника, облокотившись на его холодную дверцу спиной и, дожевывая кусок вареной колбасы, стал думать о том, что в первую очередь необходимо прикупить в аптеку пятнадцатого века. Но сосредоточится, ему мешали мысли о Семе-молотке. Они навязчиво лезли, нагло перебивая любые размышления о деле. Без сомнения, рано или поздно у бандита возникнут вопросы.

«Нет, конечно, Библия Гутенберга пройдет все экспертизы и будет подтверждена ее настоящая подлинность», – размышлял Демьян, – «вот только в Германии нет, и никогда не существовало музея, в котором якобы ее нашел мой дед. Стоимость артефакта такова, что в научном сообществе полный экземпляр Библии Гутенберга произведет сенсацию. Неизбежно возникнут вопросы, и весь мой наспех выдуманный рассказ о мародерстве моего деда разрушится, как карточный домик».

Демьян наконец-то дожевал колбасу, встал и пошел в душ. Стоя под струями теплой воды, он наслаждением закрыл глаза, оперся руками об стену и опустил голову. Струи колотили по затылку, выбивая непрошеные мысли и он на несколько секунд отвлекся, отдаваясь удовольствию, недоступному средневековому жителю Парижа. Но, выйдя из ванной, они снова к нему вернулись и к тому же он так погрузился в размышления, что забыл побриться. Рыжевато-пегая, некрасивая щетина росла у него странными козлиными кочками на подбородке и щеках. Он еще раз пнул подвернувшуюся ему под ноги средневековую одежду.

– Будь ты проклята!

«Рано или поздно, а, скорее всего, после продажи Библии, Сема придет за ответами. И когда он придет, к этому нужно быть готовым», – Демьян несколько помедлил с окончательным выводом, – «и это будет для кого-то из нас последняя встреча», – подвел он итог.

Он на несколько мгновений застыл, удивляясь своей решительности, потому что страх перед безжалостным бандитом сидел в нем, как застарелый солитер. По этой причине он отложил план окончательного избавления от Семы-молотка «на потом» и сосредоточился на текущих делах аптеки.

Демьян решил составить список лекарств, которые, по его мнению, можно купить, а потом реализовать в пятнадцатом веке без ущерба для будущего и получить необходимую «средневековую валюту» для покупки антиквариата. В первый пункт вошли обезболивающие и антисептики. Он немного подумал и составил второй пункт, куда добавил различные биологически активные добавки и витамины. Далее пошли лекарства от простуды, от расстройства желудочно-кишечного тракта и прочих различных заболеваний, о которых он знал, что они лечатся именно этими лекарствами. Но он сознательно поставил табу на антибиотиках и Виагре. Антибиотики могли повлиять на будущее человечества, а с последним лекарством связаны неприятные события, произошедшие по их вине. Демьян немного подумал и внес во внушительный список еще справочник по лекарствам, имеющим мудреное название фармакопея, вещь для его предприятия очень нужная, так как справедливо предполагал, что там есть все про лекарства и их применение. Еще пару медицинских книг дающих общие знания о лечении разных заболеваний и на всякий случай пополнил список трехтомником “Частная хирургя” 1937 года издания, раритетные книги что остались от деда. Он быстро окинул взглядом листок перед собой. Вроде бы все предусмотрел. Оставался вопрос с оборудованием и упаковкой. Эту проблему предстояло решать уже на месте. Ведь не потащишь же пластиковую тару в пятнадцатый век.

«Черт!», – выругался Демьян, – «а во что упаковывать лекарства? Стекло вещь безумно дорогая в средние века. Можно конечно накупить банок из темного стекла и притертыми пробками, но лекарства в них продавать только постоянным покупателям с условием возврата».

Но как бы то ни было, понятно, что ацетилсалициловую кислоту придется толочь в ступе и продавать в виде порошков или готовить какие-то пилюли, похожие на те, что делали в средние века. Демьян, недолго думая, забросил в рюкзак пачку ксероксной бумаги. Туда же полетела средневековая одежда.

«Ну, вот и все…», – Демьян потер подбородок, трехдневная щетина неприятно кололась – «Но пора по аптекам», – он подвел итог.

Прежде чем отправится «бомбить» источники фармакологических товаров, как он прозвал про себя действия по мелкооптовой закупке лекарств. Он зашел в ванную комнату и засунул в боковой карман рюкзака помазок, мыло и дорогой ему предмет, оставшийся от деда, опасную бритву ‘My Orchid’ 6/8″ Золинген. Трофейная, очень редкая, коллекционная бритва с костяной ручкой. Именно ей дед показал ему, тогда еще подростку, у которого едва пробивался пушок над верхней губой, как надо правильно бриться мужчине.

Закупить все лекарства оказалось не таким уж простым делом. Пришлось изрядно помотаться по всему городу. Провизоры в аптеках смотрели на него косо, когда он набирал целые пакеты лекарств. Одна наотрез отказалась продавать десять пузырьков марганцовки. На все увещевания Демьяна пригрозила ему вызовом полиции. Он сначала никак не мог взять в толк, что происходит, но потом до него дошло – она подозревала его в изготовлении наркотиков, так как некоторые вещества являлись прекурсорами, в том числе это относилось к обычной марганцовке. Так возникла еще одна небольшая проблема. Если он будет часто скупать большие объемы таблеток и микстур в некоторых аптеках родного города, его заподозрят в изготовлении наркотиков или спекуляции лекарствами. И, главное, об этом неизбежно станет известно Семе-молотку. И вот тут-то начнутся очень серьезные проблемы. Думая об этом, Демьян загрузил огромные пакеты с покупками в старую потрепанную ладу Калину, захлопнул дверцу машины сильнее, чем следовало. Кузов отозвался жалобным скрежетом.

«Да чтоб тебя! Твою дивизию!», – выругался он про себя.

Заводя машину, он обратил внимание на отражение в зеркале заднего вида человека, который стоял недалеко от его автомобиля и пристально смотрел в его сторону. Демьян был готов поклясться, что странный тип смотрел именно на него. Он резко повернулся и посмотрел в ответ. Подозрительный тип едва заметно кивнул ему и скрылся за углом ближайшего дома. У Демьяна перехватило дыхание.

«Неужели Сема приставил ко мне одного из своих бультерьеров?»

Но внешность наблюдателя совсем не соответствовала тем людям, что окружали бандита. Очень странный человек в странной одежде. Демьян тряхнул головой. Но другая версия не появилась.

«Вопрос с этим проклятым рэкетиром надо решать!»

И снова смутился от своей решительности.

До лавки он добрался уже под вечер.

Демьян постучал в почерневшую от времени дубовую дверь. Ждать пришлось долго, и он уже начал беспокоится, не случилось ли чего опять с его незадачливым другом. Наконец загремели засовы, поворот ключа в замочной скважине и дверь приоткрылась. Из полумрака на него смотрели испуганные глаза Бруно. Он неожиданно сильно втащил Демьяна внутрь и обнял.

– Куда же ты пропал, братишка! Я уж думал все, прибил тебя твой криминальный дружок! – заголосил Бруно.

– Да что случилось? – недоумевая, спросил Демьян.

– Ты ушел и пропал на три дня!

– Как на три дня? – спросил ошарашенный Демьян, освобождаясь от объятий своего друга, – меня всего-то не было несколько часов.

– Да так! – не успокаивался Бруно, – три дня ты пропадал черти где! Я что только не передумал!

Демьян озадаченно уставился на своего товарища.

– Похоже, пространственно-временная аномалия имеет эффект разной скорости течения времени в разных эпохах, – предположил он, – рехнуться можно. Столько всего свалилось и теперь еще это.

Демьян такого поворота не ожидал.

– Да черт с этой аномалией, главное, ты вернулся. Пойдем, я тебе кое-что покажу… Эх завязать бы тебе глаза, чтобы сюрприз произвел более сильный эффект.

– Нет уж, благодарю, в прошлый раз, когда такое случилось, я оказался в пятнадцатом веке и меня едва не проткнули рапирой – моя психика больше не выдержит таких перегрузок.

– Да ладно тебе, нашел, что вспомнить. Пока ты шлялся неизвестно где, я старался изо всех сил. Братишка, клянусь, ты оценишь…

Бруно нетерпеливо потянул его за рукав.

Демьян присел на табурет, вернее сказать, осел, как тонкая взвесь в плотном растворе глицерина, медленно едва двигаясь вниз под воздействием непреодолимой силы тяготения.

Лавка изменилась до неузнаваемости. За уже знакомым ему почерневшим от времени дубовым прилавком стоял внушительный стол с крепкой массивной столешницей. На ее поверхности расположились не менее массивные склянки из толстого, неровного, но прозрачного стекла. На стене справа от него на вощеных дощатых полках выстроились ряды стеклянных, глиняных, деревянных сосудов, готовые принять в себя либо уже готовые лекарства, либо сохранить в «свежести» и неизменности своего первичного состояния исходные ингредиенты будущих целительных препаратов. Там же, чуть ниже, примостились медные и каменные ступки, из которых торчали, как жерла старинных пушек, спрятанных за толстой крепостной стеной тяжелые пестики. Их уж зарядили, и они изготовились к перетиранию, дроблению, разбиванию и толчению всевозможных трав, минералов и даже сухих костей, также входящих в средневековые снадобья. Под полками нашлось место для двух кадушек, наполненных пахучим топленым животным жиром и маслом, субстанциями, необходимыми для приготовления мазей, притираний и тошнотворных микстур.

Демьян молча обводил глазами окружающую обстановку, потеряв от удивления дар речи.

Бруно даже успел вычистить очаг, над которым свисали на тонких длинных ручках, как руки скелетов, медные ковши всевозможных калибров. Тут же на полу вальяжно примостился большой, важный, словно монарх, медный перегонный куб. Вещь для средневековья безумно дорогая. Демьян даже предположить не мог, как его другу удалось найти столь редкостную вещь. Его начищенные бока сверкали ярким медным сиянием, отбрасывая огненные блики на стены, а по соседству с ним, являя собой некую свиту безликих придворных, стояли почерневшие от копоти железные треноги и рядом набор из трех изысканных своими изгибами двух стеклянных и одной медной дамы-реторты. На противоположной стене на штыре с крючком, от легкого сквозняка покачивались чуткие весы с чашами на изящных витых цепях. Комплектом к ним, немного в стороне, полка с гирьками в виде множества железных шаров разного размера, увенчанных небольшими петельками. Они, так же как и склянки на противоположной стене выстроились, подобно солдатам в строю по росту, начиная от шаров размером с теннисный мяч и заканчивая небольшими шариками чуть меньше человеческого ногтя. Довершил весьма колоритный интерьер сушеный крокодил с хищным оскалом острых зубов, висевший под потолком. Чучело грозного земноводного с вытянутыми в стороны лапами висело неровно, чуть завалившись на бок, отчего казалось, что крокодил идет, а посадку с подветренной стороны, как перегруженный пассажирами и багажом Боинг 747 «Джамбо Джэт».