Текст книги "Случайный шаг (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сиводедов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Странно, но они шли с выключенным реактором, поэтому их и приняли за астероид! – объяснился диспетчер. – Сейчас попытаюсь связаться…

Егор отключился и попытался связаться с эсминцем, но обратных сигналов не поступило. В ответ Прометей активировал реакторы и перестал маскироваться под металлическую глыбу. С полминуты ничего не происходило, а потом эфир словно взорвался от возгласов шахтеров, заметивших эсминец.

Имперский корабль, напротив, продолжил сохранять молчание и лишь активировал ионные двигатели, расположенные на носу. В отличие от Пчелы, маневровые двигатели эсминца уступали маршевому всего лишь раз в пять, поэтому, полыхая все тем же красным пламенем, корабль погасил остатки скорости и замер между парой гиперврат.

– Совсем спятили, что ли?! – плотный поток грузовых транспортников отчаянно засигналил и стал разлетаться во все стороны от вставший на их пути преграды. Эсминец же, не заботясь о возможных столкновениях, кормой вперед полетел в сторону врат до Селезии.

– Или русские напились на радостях? – других объяснений импровизированному балету в космосе мне в голову не приходило.

– Внимание, замечен мощный поток гамма-квантов! – Пчела зарегистрировала скачкообразное изменение режима работы реакторов эсминца и незамедлительно мне сообщила. Генераторы судна за пару секунд стали выдавать на порядок больше энергии.

– Неужто прыгать собрались? – задал я еще один вопрос, оставшийся без ответа.

Несколько минут ничего не происходило, прибывающие в систему транспортники все так же огибали застрявший эсминец, но не рисковали подходить ближе – на связь корабль так и не вышел. Все остальные суда замерли в ожидании дальнейших действий имперцев.

– Сенсоры, ИК-режим! – в оптическом диапазоне разглядеть ничего не удавалось, но вот по нагреву возможно удастся понять куда уходит энергия.

В кормовой части эсминца сияло маленькое солнце, если верить датчикам, то температура обшивки там достигала уже двух сотен градусов и продолжала стремительно повышаться – там определенно находился реактор, работавший на пределе возможного. Что-либо еще разглядеть на его фоне не представлялось возможным, но вот на носу имелось еще три тепловых сигнатуры. Именно они сейчас собирали всю энергию, а если мне не изменяет память, то там находились пресловутые фемтосекундные лазеры…

– Опасность! Мощность щитов – 45 % от нормы! – взывала автоматика на аргонских вратах.

– Матерь божья! – я хоть и не верующий, но мне отчаянно захотелось перекреститься – эсминец стрелял по открытому реактору, поддерживающему прокол пространства. Силовые щиты удерживали кольцо плазмы, питавшее воронку, а корабль стремился дестабилизировать термоядерную реакцию. Словно находясь в тире, Прометей непрерывно бомбардировал пучком фотонов один из секторов гиперврат.

– Бежим! – все окружающие корабли постарались оказаться как можно дальше от ставшей нестабильной конструкции. Сотни транспортников и шахтерских кораблей бросились врассыпную, мгновенно ввергнув систему в хаос. Эсминец же, убедившись, что реакция пошла вразнос, медленно развернулся и приступил к обработке вторых врат.

– Пчела, отключить сенсоры, перевести всю энергию на щит! – послал я мысленную команду, осознав, что сейчас последует… Это ведь не маленькая воронка, а целый пробой пространства диаметром в километры! Разрушительный поток частиц, вырвавшихся из другого пространства, грозил принести колоссальные разрушения, а за оставшиеся сорок секунд маршевый двигатель не запустишь…

После отдачи приказов оставалось лишь молиться да уповать на отсутствие ударной волны в космосе. Чтобы не потерять сенсоры, пришлось их заранее обесточить и убрать под защиту броневых плит, поэтому Пчела сейчас плыла в неведении о происходящем вокруг. Время медленно утекало в небытие, даря кораблям драгоценные секунды для спасения. Вот прошло тридцать секунд… сорок… пятьдесят… маршевый двигатель завершил предстартовую процедуру, но запустить его Пчела не успела. На судно обрушился поток высокоэнергетических частиц, в мгновение ока разъев силовой щит и испарив верхний слой обшивки. К счастью, продолжительность вспышки вышла совсем небольшой, поэтому Пчела отделалась всего лишь оплавленной обшивкой, а вот более близким к вратам кораблям повезло, скорее всего, гораздо меньше.

– Включить сенсоры! – приказал я, когда буря снаружи окончательно улеглась.

– Предупреждение: отсутствие навигационных ориентиров, – взывала Пчела, не обнаружив в системе ворота гипертуннелей.

– Отбой! – обрубил я причитания бортового компьютера, это сейчас не главное… Совсем не главное.

Вовремя скрытые датчики показывали совсем не жизнеутверждающую обстановку: на месте проколов пространства сейчас светились две быстро гаснувших звезды – это все что осталось от обоих врат. Корабли, оказавшиеся в момент схлопывания гипертуннелей в радиусе десяти километров от врат, превратились в расплавленные глыбы металлов, двигающиеся по неуправляемым траекториям.

Словно завороженный, я наблюдал, как потерявший управление транспортник класса Мамонт несется прямо на ослепшую и оглохшую Матрону. Несмотря на значительно меньшие размеры, транспортник вызвал чудовищные разрушения – несколько десятков килотонн, это не то о что можно проигнорировать. Словно по злому умыслу, нос с выпирающими антеннами дальней связи угодил точно в жилые отсеки Матроны. Переборки отсеков не выдержали нагрузок и беззвучно треснули, выпустив в космос облако пара, похоронив при этом всякую надежду экипажа на выживание – транспортник разрушил все жилые отсеки.

– Имран же сейчас там! – я вспомнил про немного замкнутого паренька, отправившегося служить на Матрону.

– И он тоже… – я не смог заставить себя произнести очевидное.

– Что же я бездействую, надо помочь пострадавшим! – усилием воли я временно позабыл о погибших и стал выискивать выживших на фоне картины всеобщего разрушения.

Взгляд переключился на пролетавший мимо транспортник, потерявший управление. Небольшое расстояние позволило сенсорам снять подробную картину повреждений на нем. Будучи гораздо больше в размерах, он принял на себя не только энергетический фронт, но и поймал несколько металлических обломков. Куски врат прошили насквозь грузовой трюм, захватив часть жилой зоны, о чем свидетельствовала обнаруженная утечка кислорода. Находившийся на посту экипаж погиб мгновенно, но сканирование выявило наличие живого существа в одном из изолированных отсеков. Также о присутствии выжившего члена экипажа сообщал бортовой компьютер контейнеровоза. Убедившись, что большинство судов в зоне досягаемости ослепли и вряд ли быстро придут на помощь, я приступил к спасательной операции, не ожидая прибытия спасателей.

– О чем имперцы только думали? Они же фактически начали боевые действия! – размышлял я, несясь по коридору к воздушному шлюзу.

– ООН точно не оставит это без внимания! – проговаривая эти слова, я успокаивал расшалившиеся нервы.

– Да их точно накажут! Надо только передать в ООН весточку о случившемся… – на этих словах я осекся.

– Как передать? Старые врата ведь уничтожены, а строительство новых не закончено и наполовину! Система отрезана от всего мира! – по спине пробежал сковывающий нервы ужас – ведь сам факт, что можно оставаться без помощи неделями, для современного обывателя казался дикостью! Спасатели, действовавшие под эгидой ООН, всегда прибывали в течение полусуток или меньше, но в нынешнем случае все будет по-другому…

– Нам остается надеяться только на самих себя, – в памяти всплыли слова Мато, простые напутственные слова, но сейчас они описывали ситуацию в полной мере.

– В таком случае, придется выложится по полной! – процедил я сквозь зубы, сбрасывая с себя оцепенение.

Выплеск адреналина в кровь затуманивал разум, поэтому я без колебаний запрыгнул в скафандр, схватил плазменную горелку, оставленную техниками в ангаре, и выпрыгнул из корабля в безмолвный космос. Лишившись поддержки Пчелы, я перестал видеть на сотни километров, и теперь в поле зрения остался только корабль, с которого надо забрать выжившего…

Хвала создателям транспортника, продублировавшим основные узлы управления. Перезагрузившийся после многочисленных сбоев бортовой компьютер судна погасил вращение вокруг своей оси и сделал стыковку возможной. Расположенные глубоко внутри лазерные гироскопы уцелели, чего не скажешь о внешних датчиках и сенсорах. Не уловив эха гиперврат, автоматика не смогла сориентироваться в пространстве, и теперь корабль несся в неизвестность.

– Вот и пригодилась база пилота третьего уровня, – подумал я, с легкостью рассекая пространство в скафандре.

– Иначе что бы я сейчас делал? – навык владения таким летательным средством, как скафандр, входил именно в третий уровень знаний, где давался уже больший спектр умений, а не только самые важные.

Если вынуть из контейнеровоза перевозимый им груз, то останется лишь раскрывающаяся обшивка, рама и небольшая жилая зона, расположенная на корме. В большей части корабля обшивка не удерживала воздух, а лишь защищала внутреннее содержимое от ударов микрометеоритов и прочей гадости, поэтому искать вход стоило именно в кормовой части корабля. Во время полета вдоль контейнеровоза я вполне осознал долгую историю существования судна – на металлической обшивке, достигавшей полметра в толщину, имелись многочисленные кратеры и следы столкновений, что выдавало преклонный возраст старичка – его начали эксплуатировать еще до массового распространения силовых щитов, то есть он мой ровесник. И эта сторона транспортника еще не поймала поток высокоэнергетических частиц, а вот что творилось на другой стороне – мне даже и не хотелось узнавать.

В голове имелась типовая планировка средних транспортников, но вот незадача – стыковой шлюз и прилегавший к нему коридор превратились в железное месиво, поэтому знания о местонахождении стандартного входа сейчас бесполезны.

– А зачем искать нормальный проход, когда у меня есть плазменная горелка? – внутренний голос советовал пойти коротким путем.

– Или может вообще воспользоваться лазерными бурами на Пчеле? – спросил я себя, но после некоторых колебаний пришел к выводу, что это слишком радикальные меры.

– Тут же работы всего на десять минут, – подумал я, обнаружив сквозную дыру размером с автомобиль – это осколок врат на скорости в десятки км/с пробил расплавленную обшивку с той стороны, преодолел наполовину пустой трюм и покинул корабль, оставив рваную рану. Мне оставалось лишь залететь через этот провал и выпилить одну внутреннюю переборку, чтобы попасть внутрь жилой зоны, сейчас уже лишившейся атмосферы.

Спустя пятнадцать минут…

– Кто говорил, что ломать – не строить? – пробурчал я про себя, вскрыв, наконец, металлическую стенку, ну ни в какую не резавшуюся под струей ионов.

В отличие от внешней обшивки, где использовали обычное железо, на стенах жилых кают не поскупились и сделали их почти неприступными. В условиях тотального энергодефицита я уже раздумывал, не вернуться ли обратно на Пчелу и начать работать лазерами, но решил не бросать уже наполовину сделанное отверстие.

– Что ж, теперь-то я знаю, что это не так, – повторял я под нос, словно считалочку, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

Выдавив внутрь остатки стенки, разделявшей меня и потерпевшего бедствие, я прошел через переборку, являвшуюся потолком, и оказался на кухне, где меня ожидал первый труп. Холодные остекленевшие глаза словно смотрели на меня с укором, но я счел это игрой воображения и отправился дальше по кораблю. Генератор гравитации не работал, поэтому перемещался я исключительно используя ионные двигатели скафандра – наиболее быстрый способ передвижения в условиях нулевой гравитации.

В кольцевом коридоре, залитом предупреждающим красным огнем, меня ожидал еще один неприятный сюрприз – здесь отдал концы еще один член экипажа, и его тело висело сейчас под потолком. Для внутреннего спокойствия я даже не стал вглядываться, кто это был – молодой или старый? Женщина или мужчина? – Какое мне дело до трупов, когда рядом есть живой человек.

Размеры обитаемой части корабля лишь в несколько раз превосходили Пчелу, да и то, большая часть отсеков с атмосферой отводилась под деликатные грузы, не выдерживающие космического вакуума. Классическая компоновка космического корабля подразумевала вертикальное деление внутренних отсеков, когда пол и потолок перпендикулярны главной оси корабля, поэтому расположенный на корме двигатель являлся нижней точкой суда, а нос – наоборот, самой высокой. Все жилые отсеки расположили в одной плоскости, соединив их кольцевым коридором, в центре которого примостилась рубка, по доброй традиции располагаемая в самой защищенной части корабля.

Это все так, лирическое отступление, экипаж не выжил по одной простой причине – человеческая халатность, вкупе с недоверием к автоматике. Если подумать, то самое смертельное сочетание из всех возможных. Механическую дверь в рубку просто не закрыли, и при разрушении стыковочного шлюза волна декомпрессии докатилась и до мостика. Заглядывать туда просто-напросто бесполезно – выживших там точно нет, а путь лежит к медицинскому отсеку, изолированному от всех остальных.

– Так, посмотрим, кто же тут выжил, – пробурчал я, добравшись к полупрозрачному окошку отсека.

– Черт, ничего не видать! – по ту сторону от двери стояла одинокая медицинская камера с опущенной матовой крышкой. Кем бы ни был выживший, он сейчас спрятался в капсуле с замкнутой системой жизнеобеспечения, что вполне разумно на корабле, лишившемся атмосферы в большинстве отсеков.

– Эммм, а как мне туда попасть-то? – спросил я себя, но тут же несколько подправил вопрос: – Точнее, как мне туда попасть и вытащить пациента, не угробив последнего при извлечении?

– Да и второй скафандр я взять забыл! – рука попыталась машинально стукнуть себя по лбу, но лишь напоролась на забрало шлема – выплеск адреналина явно не способствовал повышению умственных способностей, раз я не позаботился о такой мелочи.

– Вот ведь, собирался взять второй скафандр в шлюзе, а про то, что от него осталась лишь гора металлолома, я как-то подзабыл! – злился я на себя. – Ну и что теперь делать, бежать за ним на Пчелу?!

– Нет, сначала надо полностью продумать план, чтобы повторно не допускать ошибок, – приказал я себе, и тут же начал выполнение этого плана с серии дыхательных упражнений.

– Вдох-выдох… Вдох-выдох… – после нескольких повторов голова вроде очистилась, и я направился к рубке, намереваясь узнать текущее состояние судна.

Мостики всех судов принципиально не отличались – четыре кресла с висящими перед ними мониторами, расположенные вдоль стены, и место для капитана корабля в самом центре. Технология прямого подключения здесь не использовалась, поэтому капитан если и присутствовал, то выполнял чисто формальные функции в виде отдачи указаний. Местный же экипаж решил обойтись двумя членами вместо положенных пяти.

– Транспортник "Стрекоза" – общее состояние критическое! – гласила медленно мигающая красным цветом надпись на экране перед капитанским креслом.

– Надо посмотреть подробней, – я присел на место техника, брезгливо выкинув сухой труп, и принялся стучать по клавиатуре.

– Так, оптические датчики – отказ… Сенсоры квантового поля – сбой… Радарная система – отказ… Система жизнеобеспечения – сбой! – на последнем пункте сосредоточимся повнимательней – есть всего три отсека с атмосферой: медицинский и два опечатанных грузовых. В первом есть течь, поэтому автоматика ежеминутно тратит драгоценный кислород на поддержания ненужной, в принципе, атмосферы.

– Отключить систему жизнеобеспечения, – отстучал я потеющими руками, еле попадая пальцами в перчатках по клавишам.

– Перевести реактор в режим ожидания, – следующий приказ кораблю во избежание всяких осложнений. Для облегчения работы спасателей статус любого человека на борту в случае аварийной ситуации изменялся на близкий к капитанскому, позволяя практически все. Поэтому приказы выполнялись незамедлительно.

– Посмотрим, кого предстоит спасти… Медицинская капсула… Пациент… Общие сведения.

– Пациент – Кия… Текущий статус – погружен в анабиоз… Общее состояние организма в пределах нормы… – утратив ориентацию в пространстве и получив серьезные повреждения, транспортник автоматически законсервировал выжившего члена экипажа, скорее всего изучавшего базы под ускорением.

– Черт! Черт, черт, черт! – я стукнул кулаком по столу.

Процедура анабиоза использовалась именно в таких ситуациях, позволяя протянуть время в ожидании помощи месяцами, а то и годами, но вот само пробуждение требовало присутствия высококвалифицированного медика, способного проконтролировать процесс. Конечно, когда с момента засыпания не прошло и суток, осложнений не возникнет, но все равно капсула требует присутствия аттестованного медика. А попытка вскрыть ее грубым способом практически равносильна убийству пациента – слишком много электроники, опутывающей тело, поддерживает летаргический сон, не давая тому перерасти в клиническую смерть.

– И где мне взять медика квалификации IV или выше? – оставался лишь один вариант, добраться обратно до Пчелы и запросить Лазарь.

Пожав руками, я покинул корабль, предварительно отдав приказ подправить траекторию – Стрекоза хоть и ослепла, но вот воспользоваться данными Пчелы могла. Пришлось рискнуть и включить двигатели и реактор, иначе судну грозило или падение на планету, или путешествие в неизведанные дали без шансов вернуться назад. Как это ни прискорбно признавать, но моя спасательная операция, растянувшаяся на целый час, почти полностью провалилась.

Четверть суток спустя.

– Да повторяю же я, мы НЕ можем послать специалиста такого класса! У нас три сотни больных в тяжелом состоянии, поэтому абсолютно все врачи заняты! – устало прокричал Егор после моей очередной попытки.

– А что же мне тогда делать? – я просто не мог позволить себе бросить девушку на произвол судьбы.

– Не знаю, сейчас никто ничего не знает. ООН нас не оставит, – в потухших глазах парня все еще мелькала надежда, но разум говорил совсем другое: "Вот только, когда придет помощь?"

– Ладно, можешь хотя бы дать список всех врачей, чтобы я если не сегодня, то завтра или послезавтра смог решить это в частном порядке – тут времени двадцать минут от силы надо.

– Хорошо, но это последний твой сеанс связи на сегодня, нам еще десятки тысяч пострадавших нужно принять с пассажирских транспортников.

– Понял, – после короткого кивка сеанс связи оборвался, а я бессильно откинулся в кресле. Уговоры всегда выматывали меня гораздо быстрее, чем тяжелая физическая работа.

В ожидании списка я окинул взором беспорядочное движение судов в системе. С десяток пассажирских транспортников утратили ход и теперь медленно дрейфовали, грозя в любой момент столкнуться друг с другом, а ведь в каждом сейчас по нескольку тысяч человек! Бесконечный поток шахтерских кораблей сновал между ослепшими судами и Лазарем, вызволяя людей из металлического ада. Доки Лазаря не успевали принимать всех желающих, поэтому в операции по транспортировке пассажиров участвовало лишь ограниченное количество человек, а все остальные выводили пострадавшие транспортники и их крупные обломки на стабильную орбиту.

Я принял участие в операции по поиску выживших – быстроходная и зоркая Пчела отлично для этого подходила – пролететь мимо, просканировать и передать диспетчеру информацию, а уж на станции решат, кого там послать из добровольцев. Под четким руководством Рана хаос в системе несколько отступил и даже появилось свободное время – техники из доков, одетые в скафандры со встроенными сервоусилителями, вскрывали покореженные обшивки на раз-два, и посылать простых людей просто не имело смысла.

К нынешнему моменту шахтерам оставалась только роль перевозчиков пассажиров, а остальные работы оказались выполнены. Взрывы в космосе очень быстро слабеют с расстоянием, поэтому пострадавших кораблей оказалось гораздо меньше, чем мне показалось вначале. Многие просто ослепли, но переключившись на запасные датчики, снова встали в строй – среди шахтеров дублирование важного оборудование очень распространено.

Фактически, осталось разобраться с десятком пассажирских лайнеров и Матроной. На последней произошел сбой навигационного компьютера, и она стартовала куда-то в сторону пояса астероидов. Ее догнали и попытались взять на абордаж, но радиационный фон рубки не позволил спасателям попасть на корабль и отключить двигатели. Поэтому, просто зафиксировав ее курс, люди оставили ее в покое и вернулись к Лазарю, не рискуя улетать далеко при неисправной системе навигации…

– Входящая передача, – Пчела оторвала меня от процесса размышлений.

– Спасибо, – пробурчал я в пустоту, отдав дань Егору, нашедшему время для маленькой просьбы.

Небольшой список из сотни строк содержал только имя, фамилию и уровень квалификации. Половина людей из этого списка являлись простыми ассистентами, то есть имели 2 уровень, а четвертые уровни встречались редко, но все же встречались!

– Сортировка по убыванию уровня, – так проще найти нужную фамилию.

Пчела незамедлительно выполнила сортировку и вывесила на самый верх строчку:

– Мелиса Шайн, медик-эксперт (VI)…

– Добрался… – из меня вырвался облегченный вздох, когда еле заметная вибрация исчезла, ознаменовав окончание процесса стыковки. Не работающий толком гравикомпенсатор являлся лишь одной из проблем, с которыми мне пришлось столкнуться при перелете к Перевалу-3.

– Теперь в душ и в каюту спать! – я сладко потянулся, предвкушая будущее блаженство.

После двухнедельного почти постоянного нахождения в скафандре других желаний уже не имелось. Это такой своеобразный привет из середины прошлого столетия – после нескончаемой серии взломов любых компьютеризированных систем, начиная от банков и заканчивая автопилотами продвинутых автомобилей, параноики, проектировавшие древний транспортник, постарались избежать применения автоматики где только возможно, а где она все же необходима, то сделали обязательным присутствие человека на борту. Даже недавние модификации искоренили этот недуг не до конца. В итоге, мне пришлось проводить почти все время на борту лишенного атмосферы судна, пока оно медленно и неспешно плыло по небосводу, выбираясь из скафандра только для смены его на другой, прошедший цикл зарядки на Пчеле. Ночевать тоже приходилось прямо на мостике Стрекозы в полулежащем положении.

– И где только откопал эту рухлядь? – послышался недовольный голос Мелисы, следившей из рубки за процессом стыковки.

– Вот и я о том же думаю, – постоянные отказы то одного, то другого оборудования изрядно действовали на нервы. Конечно, можно в любое время бросить транспортник и продолжить путь на Пчеле, припаркованной на обшивке, но это означает бессмысленность всех прошлых действий.

– Ладно, давай посмотрю на твою спящую красавицу!

– Хорошо, только дай пять минут на продувку отсеков. Основные пробоины вроде устранены, но насчет мелких поручиться не могу – их наличие можно определить только опытным путем.

– Тогда учти, что кислорода у меня не бесконечное количество, и все утраченное ты потом мне возместишь! – излишним альтруизмом Мелиса точно не страдала, да и вообще все, не относящееся к науке, воспринимала довольно прохладно. Даже известие об уничтожении врат не выбило ее из колеи, хотя и несколько обеспокоило.

– Угу, как договаривались, привезу тебе и газовой смеси, и удобрений, – я согласно закивал, подтверждая уговор.

Несмотря на ожидания, что транспортник в последний момент устроит подлянку, все прошло благополучно: кольцевой коридор и рубка заполнились атмосферой, а утечки оказались довольно незначительными. Перейдя на питание от станции, я окончательно погасил реактор, подававший мне больше всего поводов для беспокойства. Теперь осталось только проводить Мелису к медкапсуле, и долгую вахту можно считать оконченной. Убедившись, что все ненужное оборудование отключено, я покинул залитую мягким белым светом рубку, где больше не горели тревожные огоньки разгерметизации.

– Давай, поднимай перегородку, – послышался голос Мелисы из динамиков скафандра.

– Да да, один момент, – переключив подошвы на магнитный режим, когда они цепляются к полу, я неспешно зашел в шлюз, дернул за ручку и услышал через внешние микрофоны:

– В доступе отказано!

– Открыть шлюз! Доступ согласно протоколу Д-9, – как упоминалась раньше, протокол подразумевал капитанские полномочия для любого находящегося на борту человека во время катастрофы.

– В доступе отказано, причина: вы не аттестованы как спасатель категории II или выше, – металлическим ровным голосом сообщил корабль.

– Отлично, просто отлично… – недовольно пробурчал я, злясь на самого себя.

Ремонтируя обшивку и перепрограммируя датчики квантового поля на использование аномалии третьей планеты в качестве ориентира, я как-то и не задумывался, что тем самым привожу корабль в порядок, а запуск атмосферы стал критической точкой – бортовой компьютер больше не считал ситуацию настолько критической, чтобы позволять постороннему отдавать приказы.

– Мелиса, у нас проблема с открытиям дверей, капитанского доступа меня лишили, – сообщил я, раздумывая, в каком из отсеков оставил плазменную горелку – похоже придется резать еще раз.

– Ну вот, начинается… Ты не собираешься ведь дырявить входную дверь?

– Эээ… Вообще-то, я так и хотел сделать, – а руки уже сами нашли рычажок активации потока частиц.

– Эх, вечно вы мужчины так поступаете – давай работай, но чтобы на станции и царапины не осталось!

– Мне нужно пять минут! – в разрезании всей двери не было необходимости, так как вполне можно обойтись и петлями. Теперь на судне стало еще на одну серьезную пробоину больше из-за упрямства железа.

Все про все заняло обещанные пять минут, но Мелиса успела переодеться из длинного платья в скафандр и теперь ожидала меня в закупоренном с внутренней стороны шлюзе. Ради безопасности она опустила забрало шлема и провела герметизацию костюма.

– Пойдем? – кокетливо спросила Мелиса, щеголяя в белоснежном скафандре.

– Да, надо поскорее закончить с этим, пока тут еще чего-нибудь не сломалось, – находиться на разваливающемся корабле, когда он сам не осознает этого и не дает собой управлять – мягко говоря, рискованное занятие.

– Об этом ты должен беспокоиться, а меня пациент ждет.

– А времени на пробуждение сколько понадобится?

– Минут десять, если все пройдет без осложнений, в противном случае ей может и пару суток придется провести в капсуле.

– Долго…

– Не беспокойся, при замораживании на столь короткий период с организмом ничего не должно случится, – утешила меня Мелиса, заметив легкую дрожь в голосе.

– Будем надеяться.

Вскрыв еще одну перегородку, мы оказались в небольшом помещении с матовым саркофагом в центре. Все огоньки были зелеными, кроме желтого индикатора выполнения программы – тот указывал, что первоначальная процедура заменена на анабиоз, а красных показателей вообще не имелось.

– Поехали, – Мелиса приложила руку с вшитым идентификационным чипом к кнопке открытия и просто нажала на нее.

– И все? – в ответ на такое простое действие капсула еле слышно загудела и начала процедуру пробуждения.

– Да, моей помощи здесь не требуется. Пациентка абсолютно здорова, – пробурчала Мелиса, с интересом смотря на диагностический экран.

– Что-то не так? – чрезмерное внимание к ровным показателям меня насторожило.

– Нет, все хорошо… – задумчиво прошептала Мелиса, набирая какие-то команды.

– А что ты тогда делаешь? – руки Мелисы прямо порхали над пультом управления.

– Подробную диагностику… Состояние тела просто идеально… Такого не бывает! – теперь Мелиса с головой ушла в результаты сканирования.

Более не отвлекая работающего врача, я смотрел на капсулу. Вот раздался короткий писк, и пластиковая крышка отъехала в сторону. Внутри капсулы лежала хрупкая девушка, почти подросток, с золотистыми волосами. Вытянутые в улыбке губы и тихое ровное дыхание создавали впечатление умиротворения и спокойствия – словно она действительно принцесса из сказки. Вот Кия дернула короткими ресницами и открыла темно-фиалковые глаза, хотя время пробуждения еще не пришло. Стоило только ей сосредоточить взгляд на мне, как мирная улыбка превратилась в звериный оскал. Следующее действие произошло столь стремительно, что глаза еле успели различить неожиданный прыжок и последующий за ним удар в грудь. Гибкий и мягкий скафандр не смог защитить меня, поэтому тело залила нестерпимая боль, и мозг незамедлительно отключился…

– Три ребра… Нет это тоже… Режу… – сквозь назойливый шум в ушах мозг выцепил часть диалога.

– Придется имплантировать… – сознание то проваливается в пропасть, то возвращается назад.

– Эта часть тела больше не нужна… На выкид… – обрывок фразы заставляет меня встрепенуться и собраться – отчаянно неохота терять какую-то часть тела, но очередная волна уносит разум в пучину.

– Все, успех… Теперь займемся телом… – последняя фраза, услышанная в тот день.