Текст книги "Чёрный менестрель (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Что такое «сну»? – спросил у Алака Степан, невольно оглядываясь на столь вожделенный северный пирс.

– Богиня хитрости и коварства, – машинально делая отвращающий жест, ответил Диргиниус. – Кстати, именно в её день я вас встретил.

– Что будем делать? – спросил Голушко, мрачно глядя на рыбачьи шаланды, пришвартованные к центральному пирсу. – Попробуем нанять рыбаков?

– Рыбаки на север не ходят, – ответил своему спутнику маг, – но иногда, когда на северном пирсе нет места, торговые суда пришвартовываются на южном пирсе...

– Тут двое, один – маг-северянин, а другой – странный парень с саблей, не проходили? – спросил один из служителей Ордена у солдат, которые охраняли северный пирс.

– Никак нет, Ваша святость! – гаркнули в ответ таможенники.

– На южный пирс отправились, – проговорил проходящий мимо матрос, по внешнему виду явно из южан.

– За мной, – скомандовал Распознающий сопровождавшим его солдатам, и быстрым шагом отправился вокруг гавани к южному пирсу...

***

На южном пирсе был пришвартован только один корабль, довольно странный. Точнее странным он казался магу, а вот Голушко сразу же опознал в данном судне тримаран, только очень большой и двухмачтовый. Гораздо больше Степана удивила команда тримарана. На палубе суетилась стайка девиц – одни занимались уборкой, другие же просто глазели на пирс и курили трубки. Одеты они были в доходящие до колена штаны из грубой небеленой льняной ткани. Также на них были очень короткие рубашки без рукавов из той же ткани, оставляющие открытыми живот и талию и затянутые снизу продернутым шнурком. С кормы тримарана за своей командой наблюдала чернокожая девушка-капитан лет двадцати, одетая так же, как и её подчинённые. Отличие составляла кожаная перевязь, на которой висела сабля. Чернокожая капитанша одновременно курила трубку, давала команды и переругивалась с двумя мужчинами, судя по одежде – матросами, которые стояли на пирсе и также курили трубки.

– Ничего бабы не понимают в морском деле, – проговорил один из моряков и смачно сплюнул с пирса в морскую воду, – кто будет курить на корабле где-нибудь, кроме юта.

– Обидите кракена ^{[Кракен – мифическое морское чудовище, в виде осьминога гигантских размеров (прим. авторов).]} – поддержал второй моряк первого, – и он вас утащит...

– Кракен – это мужик? – перебила его чернокожая девушка, тоже сплюнув в воду, и сама себе ответила:

– Мужик.

– И что? – не понял первый моряк.

– Да нету такого мужика, который к нам безнаказанно полезет! Быстренько останется без… – здесь чернокожая капитанша показала изогнутым кинжалом без чего останется любой представитель мужского пола, который к ним полезет.

– На себе не показывай, дура! – воскликнул второй моряк, возмущённый тем, что на его глазах нарушаются все морские традиции и обычаи.

– А у нас там нет того, над чем вы, мужики, так трясетесь, – оторвавшись от уборки палубы, заметила одна из девиц под злобное хихиканье своих подружек.

На это оба моряка смогли только сплюнуть и отправиться прочь от тримарана в сторону берега. Вслед за ними, повернувшись кругом, хотел было отправиться и маг, но был остановлен схватившим его за руку Голушко.

– Ты чего? Нам вроде плыть надо?

– Плавает известно, что, – заметила всё та же девушка, – а корабли ходят или бегают.

– Я на этом корыте никуда не пойду, – пытаясь освободить свою руку, ответил маг, – у него даже весел нет!

– Алак, а зачем тебе весла? – не понял Голушко.

– У корабля должны быть весла! – не терпящим возражения тоном ответил Диргиниус.

– А зачем? – вновь спросил Степан, повернулся к тримарану и, не отпуская руку мага, прокричал:

– За сколько доставите в порт на севере?

– В какой? – спросила одна из девиц, которая наблюдала за спутниками вместо того, чтобы драить палубу, как её подружки.

– В любой, за пределами этого королевства, – ответил Голушко.

– В любой за пределами можем, на север – нет, – вмешалась в разговор чернокожая капитанша, и пояснила:

– У нас там с оплатой стоянки... нехорошо получилось.

– Во всех трёх портах северного королевства? – ехидно уточнил маг и, вырвав свою руку у Голушко, бросил:

– Пойдём отсюда!

Но далеко Диргиниус не ушёл, так как в этот момент из-за центрального пирса появились двое в чёрных плащах вместе с сопровождающими их стражниками. Маг мгновенно прыгнул на палубу тримарана, и закричал:

– Отчаливаем быстро!!!

– Куда? – не понял Голушко, но тоже на всякий случай перепрыгнул с пирса на палубу.

– Куда угодно! Как можно быстрее! – ответил ему маг и, повернувшись к капитанше, сказал:

– Платим десять золотых за доставку в вольные города.

– Капитан, – вмешалась в ситуацию одна из девиц, – мы и в этой гавани ещё не уплатили портовый сбор.

Чернокожая девушка посмотрела на конец пирса, где уже показались двое Распознающих вместе со стражниками, затянулась своей трубкой и приказала:

– Руби концы, поднять паруса...

Орденские братья, стоя на конце пирса, смотрели, как странное судно под косыми парусами выходит из гавани.

– Может, их задержат солдаты из форта? спросил один из них другого, безнадёжно вздыхая.

– Это вряд ли, – ответил его собеседник, раскуривая свою трубку, – но я думаю, что мы ещё о них услышим...

Глава 4

– ...Вот ты мне скажи, ну что это за паруса, – в очередной раз заныл маг.

– Нормальные паруса, только очень древние, называются латинскими, у нас, правда, таких давно не делают... – начал было отвечать Голушко, но был перебит одной из девушек-матросов:

– Это наши то паруса древние? – сердитая девица оторвалась от своего дела и с возмущением заступилась за честь своего корабля. – Да таких парусов больше нет ни на одном судне в мире живых!

– Вот именно, – проворчал маг, у него вновь начиналась морская болезнь, – ни один мореход, кроме кучи сумасшедших баб, не будет использовать огрызки тряпок...

Вся вахта оторвалась от своих дел, достала длинные ножи и недобро смотрела на Диргиниуса. «Сейчас нас будут бить, возможно, даже ногами», – промелькнуло в голове у Степана. – «Алак что, не мог помолчать в тряпочку?» – сам себе задал вопрос Голушко, видя мучения своего друга, которого в очередной раз вывернуло.

Но драки не произошло – вмешалась сама капитанша:

– Эй вы, бездельницы! Не забывайте, что хоть все мужики сволочи, но эти двое заплатили за свой проезд хорошую цену, и мы подрядились доставить этих сво... – тут капитанша на секунду запнулась, а затем продолжила, – то есть мужчин в пункт назначения целиком, а не по частям.

– А что, бывали случаи, когда вы доставляли своих пассажиров в пункт назначения не целиком, а по частям? – вмешался в разговор Голушко.

Тут уже Алак посмотрел на Степана как на полного идиота.

– Ну, пассажиры – они разные бывали, – невозмутимо ответила Голушко капитанша Снурия. – Вот помню, был у нас один благородный рыцарь, так он решил, что у нас не корабль, а бордель... Утонул, бедняга...

– Причём решил, что бордель бесплатный, – послышался грустный шепот с левого борта. Девушка, которая произнесла эту фразу, явно была огорчена не тем, что ныне покойный пассажир решил немного развлечься, а его намерением сделать это «на халяву».

– Заткнись, Лутка! – зашипела на нее другая, более молодая, девушка.

Это не осталась незамеченным. На глазах у Степана команда тримарана разделилась на три группы. В первую, во главе с Луткой, отделились фигуристые девицы постарше, лет двадцати-двадцати пяти. Как заметил Голушко, лицо одной из них украшал большой рваный шрам.

Вторая группа, более многочисленная, выстроилась вдоль правого борта. Она состояла из шестнадцати-семнадцатилетних девиц, и похоже, что лидера у них не было. «Сиротки» – мелькнуло в голове у Степана.

Третья группа, самая малочисленная – капитанша и ещё четыре девушки, находилась строго посередине между первыми двумя группами – как по возрасту, так и по расположению на палубе.

– Ну и что это у нас намечается? – ухмыльнувшись, спросила Снурия, положив правую руку на эфес сабли. – Вам что, прошлого раза мало?

От этого окрика старшая группа из шести девиц невольно подалась назад. Младшие же тринадцать девушек, наоборот, приободрилась.

– А что было в прошлый раз? – с интересом спросил Голушко, отодвигаясь от Алака, которого всё ещё продолжало выворачивать наизнанку.

– Раньше этих шлюх было семеро, – ответила Голушко та самая девушка, которая до этого шипела на Лутку. – А потом, когда они попытались установить здесь свои порядки, одна из них лишилась головы с помощью нашего капитана.

– Кажется, у нас гости, – отойдя от очередного приступа морской болезни, проговорил маг.

– Сну! – выругалась Снурия, помянув богиню хитрости и коварства. – Почему пассажир обнаружил пиратов раньше, чем вперёдсмотрящий? По местам, бездельницы!

Спустя минуту, когда команда тримарана заняла места в боевом порядке, капитан объяснила ситуацию пассажирам:

– Должна вас огорчить, уважаемые мастера, но это головорезы барона Алерта, и мы, в отличие от вас, их не интересуем в качестве наложниц.

– Не понял? – не въехал в ситуацию Степан.

– Да что здесь непонятного, – проговорила Лутка, переходя на правый поплавок тримарана к некоему предмету на возвышении, завешанному потёртым чехлом из парусины. – Вы у них за баб будете, а нас просто прирежут.

– Тогда, – задумчиво проговорил Голушко, – мне нужно переодеться.

Под недоумевающими взорами команды тримарана Степан скрылся в помещении внутри корпуса, располагающегося между поплавками, где находилась его с магом каюта.

– А он, что тоже из этих? – спросила Диргиниуса капитанша.

– Да как Вам сказать, – начал Алак и попробовал перевести разговор на другую тему. – Я, между прочим, маг огня. Могу поджечь, что угодно.

– На коггах, преследующих нас, тоже есть маги. Ты сможешь справиться как минимум с тремя сразу? – иронично спросила Снурия.

Диргиниус промолчал в ответ. Чтобы защититься от враждебного мага, требовалось гораздо меньше Силы, чем для нападения. Один маг, разумеется, если он имел запас Силы в основании своей магической башни, мог защитить целый город. Маги давно уже просто блокировали друг друга, что сводило на нет их магические способности.

В сражениях всё решала «честная сталь». Осадные орудия, безусловно, играли свою роль, но несли функцию скорее вспомогательную и в морских сражениях практически не применялись.

Через пару минут Голушко появился на палубе тримарана в своем камуфляже и берцах. На поясе у него висела сабля.

– Ты что, решил себя подороже продать? – спросил Диргиниус у Степана.

– Можно подумать, Алак, что у меня есть выбор, – хмыкнул Голушко.

– Ну вот что, дорогие пассажиры, – вмешалась в их диалог капитанша. – Я постараюсь держаться на расстоянии, чтобы они не смогли пойти на абордаж, а магический щит можно поставить из каюты. Так что идите отсюда... вниз.

– Да какая, к Сну, каюта, – ответил маг перед тем, как снова перегнуться через фальшборт.

– Действительно, – согласился со своим другом Степан и, повернувшись к капитану, пояснил:

– Если Алака будет так тошнить и в каюте, то лучше уж сразу сдаться.

– Вы тайные последователи богини хитрости, – чернокожая капитанша тримарана язвительно ухмыльнулась, увидев, как Диргиниус в ответ на эти слова сделал оберегающий жест. – И не нужно отпираться. Не даром меня зовут Снурия, что означает «дочь Сну». Хотите выведать все наши секреты?

– Да какие у вас могут быть секреты? – перебил её Голушко. – То, что вы не носите нижнего белья, я и так знаю.

– А нам оно без надобности, – отозвалась Лутка, – нам ничего не мешает.– При всём уважении, капитан, мы теряем время, – заметил маг, который, наконец, немного отдышался. – Скоро три когга нас догонят, и тогда их лучники начнут стрелять.

– Хорошо, можете оставаться на палубе, – мрачно ответила Снурия, давая команде сигнал к действию, – но то, что вы увидите, вам не понравится.

Под руководством Лутки несколько девушек сняли с метательного орудия чехол из старого паруса. На возвышении, под чехлом, находилась кейробаллиста ^{[Торсионное метательное орудие]} . Степан сразу опознал эту метательную машину, так как в своё время, ещё в школе, увлекался историей. А вот местных эта штука сильно удивила бы – подобный механизм, да ещё на таком странном корабле, был неведомой диковиной. Тем временем под руководством Лутки кейробаллисту взвели.

– Огненным гарпуном – заряжай, – приказала Лутка.

Подошли ещё три девушки. Одна из них вложила в жёлоб кейробаллисты стрелу с длинным зазубренным наконечником. Вокруг древка стрелы была обмотана пропитанная смолой пакля. Другие две девушки присоединили к цевью два прицела, напомнившие Голушко сетчатые прицелы зенитных пулемётов.

– К выстрелу готова, капитан! – прокричала Лутка, наведя кейробаллисту на ближайший когг.

– Огня! – приказала Снурия.

Стоящая рядом со штурвалом девушка достала из ящика факел, открыла горящий масляный фонарь и, запалив факел, осторожно направилась по палубе к кейробаллисте.

– От машины! – приказала Лутка, когда девушка подожгла факелом стрелу в медной ложбине цевья кейробаллисты.

Секунду спустя, когда стрела разгорелась, Лутка дёрнула за рычаг, и «огненный привет» помчался от тримарана к коггу.

– Промазала! – прорычала Лутка ещё до того, как все остальные убедились, что стрела «ушла в молоко». – Взводите по новой!

Девушки снова засуетились возле кейробаллисты. Крутить вороты им было явно тяжело, но они не жаловались. Спустя пару минут метательная машина была готова к новому выстрелу. Выстрел не заставил себя ждать. Стрела вновь упала в море. И ещё дважды их постигла неудача.

– А когги тем временем приближаются, – проговорил Диргиниус, наблюдая за неудачной стрельбой, повернулся к Снурии и с нескрываемым сарказмом спросил:

– А Вы уверены, капитан, что из этой штуки вообще можно хоть куда-нибудь попасть?

Ответом магу послужил очередной выстрел. На этот раз Лутка не промазала, и стрела вонзилась в парус одного из трёх коггов. В первый момент ничего не произошло. Затем огонь, который слегка притух в пакле, обмотанной вокруг стрелы, разгорелся. Секунд пятнадцать спустя стрела выпала из паруса и упала на палубу, а на парусе, в том месте, куда попал выпущенный из кейробаллисты снаряд, образовалась дырочка, охваченная огнём, сперва маленькая, но быстро увеличивающаяся в размере.

Впрочем, сильного пожара на поражённом когге не возникло. Парус быстро спустили и сбросили за борт, но преследовать тримаран этому коггу уже было не суждено...

Тем временем два других когга догнали тримаран и подошли на расстояние полёта стрелы, и лучники барона Алерта открыли ураганную стрельбу. Правда, без особого успеха – у лучников были две проблемы. Во-первых, они не могли стрелять огненными стрелами, так как намеревались захватить тримаран, а не утопить или сжечь его вместе с грузом. Во-вторых, попасть в тримаран, конечно, не составляло для лучника труда, а вот значительно сложнее – попасть в кого-нибудь из команды тримарана, к тому же девушки прикрылись щитами...

Несколько девушек достали свои лёгкие луки и принялись стрелять в ответ. К сожалению, для них, ни одна из лучниц не могла сравняться в точности с Артемидой, так что их лёгкие стрелы, сносимые ветром, летели куда угодно: в море, в оснастку коггов, в их борта и палубу, но только не в пиратов.

Диргиниус добавил пару файерболов к залпу. Правда, особого вреда подданным барона Алерта это не принесло, так как на коггах тоже имелись маги – они их и отразили. Зато Алаку удавалось при помощи магического щита останавливать все молнии, которыми маги пиратов пытались поразить преследуемых.

Тем временем Лутка успела произвести ещё два выстрела. Первый выстрел вышел неудачным – пакля, намотанная вокруг стрелы, не успела достаточно хорошо разгореться и потухла в полёте. Зато вторым выстрелом она поразила мага на одном из пиратских коггов. Корабль оказался теперь беззащитным перед Диргиниусом, чем тот и не преминул воспользоваться, разнеся несколькими файерболами борт когга. Получивший пробоину пиратский корабль изменил курс и пошёл к берегу...

К этому времени третий пиратский когг уже подошёл на такое близкое расстояние, что его прямой парус перехватил ветер косых латинских парусов преследуемого судна. Триморан начал сбавлять ход. Пираты радостно заорали и приготовились взять тримаран на абордаж, но именно в это момент Снурия скомандовала:

– Поворот.

Тримаран, повернувшись перпендикулярно к прежнему курсу, по инерции вышел из зоны маневра пиратов. Преследователь попытался повторить манёвр и почти уже уткнулся в корму правого поплавка, но команда тримарана поставила паруса под углом к ветру, и тримаран начал, медленно набирая ход, уходить в открытое море. На том расстоянии, которое разделяло корабли, даже лёгкие луки девушек представляли серьёзную угрозу. К тому же, по приказу Лутки, снова перезарядили кейробаллисту. На этот раз метательную машину зарядили не стрелой, а зарядом из коры березы цилиндрической формы. Внутри находились свинцовые шарики размером с лесной орех – говоря проще, некий аналог картечи. Конечно кейробаллиста не пушка, и скорость заряда едва достигала ста метров в секунду, но первый ряд пиратов, готовившихся броситься на абордаж, просто смело. Того времени, которое понадобилось подданным барона Алерта, чтобы перестроится и вновь попытаться пойти на абордаж, хватило тримарану, чтобы набрать скорость и отойти от когга на порядочное расстояние. Под разочарованные вопли пиратов тримаран ушёл в открытое море...

– Ну вот, я всегда знал, что женщина на корабле – к несчастью, – проворчал Диргиниус спустя сорок минут после того, как тримаран ушел от погони, и когги исчезли за горизонтом.

– Что на сей раз тебя беспокоит? – ехидно поинтересовался Голушко.

– А ты берег видишь?! – возопил маг, – я – нет!

– И что? – не понял Степан, который привык к тому, что корабли спокойно бороздят моря-океаны, как им захочется.

– И как мы теперь найдём землю? – горько поинтересовался маг.

– Как, как, – есть солнце, звёзды, компас, в конце концов, – ответил Голушко Диргиниусу, и, повернувшись к Снурии, спросил:

– А у вас есть компас?

– Чего? – не поняла Снурия.

– Ну, это такая стрелка, которая всегда показывает на север, – пояснил Степан.

– Откуда ты про неё знаешь? – вскипела Снурия, – я думала, что волшебная стрелка есть только у меня.

– У нас обоих, – ответил Голушко, и показал наручные часы, на которых был закреплён примитивный компас.

Чернокожая девушка-капитан изменилась в лице и потеряла на пару минут дар речи, а маг тем временем продолжал ныть:

– Допустим, я поверю, что есть волшебная стрелка, которая всегда указывает на север, но что это нам даст, если мы не знаем, где мы находимся?

– Приблизительно всё же знаем, – бодро ответил Голушко и, повернувшись к капитану, спросил:

– Снурия, а у вас, часом, нет секстанта? ^{[Секстант – Устройство прибора, основанного на принципе двойного отражения, впервые разработал Исаак Ньютон в 1699 году, но его открытие не было опубликовано и не нашло практического применения. В 1731 году английский оптик Джон Хэдли усовершенствовал астролябию. Новый прибор, получивший название октант, позволял решить проблему измерения широты на движущемся судне, так как теперь два зеркала позволяли одновременно видеть и линию горизонта и солнце. Но октанту не досталась слава астролябии: за год до этого Хадли сконструировал секстант – прибор, позволявший с очень большой точностью измерять местоположение судна. Секстант это наиболее современный и совершенный прибор для измерения угловых координат небесных тел. Секстант позволяет измерять как широту, так и долготу точки наблюдения, причем с довольно высокой точностью. Секстант состоит из двух зеркал: указательного и неподвижного наполовину прозрачного зеркала горизонта, а также измерительной линейки и указательной трубы. Для измерений секстант настраивают таким образом, чтобы его зрительная труба была направлена на линию горизонта. Свет от небесного объекта (звезды или солнца) отражается от указательного зеркала и падает на неподвижное зеркало горизонта. Угол наклона указательного зеркала, отсчитываемый по указательной линейки и есть и есть высота стояния небесного тела. Зная точное местное время по специальному астрономическому справочнику можно определить широту и долготу места нахождения наблюдателя. Секстант имел указательную линейку с сектором в 60 градусов, а более компактный октант – только 30 и у него отсутствует зрительная труба, так как вместо нее применяется простой визир. Во всем остальном эти приборы совершенно одинаковы..]}

– А что это? – спросила Снурия.

– Ну, э-э, это, понимаешь, такая штука, э-э которая, э-э позволяет определять широту, – попытался объяснить Степан.

– А, квадрант ^{[Примитивный инструмент для измерения высоты звезд и определения широты. Как уже стало ясно, понятия географической широты и долготы для однозначного определения местоположения на поверхности Земли, впервые возникли в Древней Греции. Днем (в полдень) широту определяли по длине солнечной тени, ночью – по высоте определенных звезд над горизонтом. Сегодня пальма первенства в использовании широты и долготы присуждается Гиппарху из Никеи (ок. 190–125 гг. до н. э.), который предложил метод определения долготы разных точек по измерению местного времени при наблюдении лунного затмения. Кроме того, Гиппархом была изобретена астролябия (греч. astron – «звезда», и labe – «схватывание») – угломерный инструмент, служивший с древнейших времен до начала XVIII века для определения положения небесных светил. Раньше для тех же целей использовался квадрант.], – сообразив, что у неё спрашивают, с облегчением ответила Снурия, – есть, так же, как и хронометр[Хронометр (от хроно... и ...метр), высокоточные переносные часы, в данном случае напоминающие настенные.]} , – и, с подозрением посмотрев на Голушко, добавила:

– Квадрант есть только у меня.

– Вот видишь, Алак, а ты беспокоился, – успокаивающе подытожил Степан...

***

Впрочем, благодушие Голушко закончилось этой же ночью. Проснувшись, Степан к своему удивлению не обнаружил свою любимую камуфляжку. Поскольку ему требовалось выйти, он нацепил исподнее, завернулся в стеганое, набитое шерстью, одеяло и вышел на палубу.

Картина, открывшаяся взору Степана, заставила его на время забыть о причине, поднявшей его с постели. При свете луны и двух десятков масляных фонарей команда тримарана ползала на карачках по старому парусу, перенося на него с помощью кусков угля контуры распоротой по швам камуфляжки...

– Какого…!?! – проревел Степан.

– Кыш отсюда, – ответила возмущённому потерей своего имущества Голушко Лутка. – Капитан спит, так что за тебя заступиться некому.

– Но это же моё? – бедняга офонарел от подобной наглости.

– Ещё слово, и ты получишь это в том виде, как оно щаз, – ответила Степану другая девушка, и иронично спросила:

– Надеюсь, шить ты умеешь?

Больше вопросов у Голушко не возникло. Сделав свои дела, Степан отправился спать, решив, что утром обязательно нажалуется Снурии. К счастью, делать это не пришлось, так как утром его любимая камуфляжка лежала на своём месте, и только ручные строчки швов показывали, что ему не приснились события этой ночи...

***

Через две недели тримаран, обойдя остров с юга, вошёл в русло реки и бросил якорь на траверзе вольного города Раха. На другом берегу реки отчётливо просматривался город с такими же портом и прибрежными бастионами, как у Рахи. Тримаран повернул налево, и начал входить в фарватер порта.

– Капитан, скажите,почему в тот порт, а не в этот – спросил у Снурии ещё не до конца проснувшийся Голушко.

– Если мастер предпочитает запах тухлой рыбы, – с улыбкой ответила Снурия, – то мы можем направиться туда.

– Можно подумать, что в гавани Рахи рыбой не пахнет, – заметил Диргиниус, – все порты пахнут одинаково.

– А вот и нет, мастер-маг, – капитан прервалась, чтобы дать отмашку парусной команде, и продолжила:

– Сразу видно, что вы впервые в этих краях, и не знаете про войну, которая была двести двадцать шесть лет тому назад и закончилась после заключения рахарескадарского договора. С тех пор в Рахе запрещено ловить рыбу, а в Рескадаре запрещено швартоваться купцам, кроме тех, кто покупает у них рыбу.

– И что, договор соблюдают обе стороны? – удивился Голушко.

– Да как сказать, – ответила капитанша после того, как отдала команду рулевому. – Любой корабль, который купит хотя бы одну рыбину в Рескадаре, уже не нарушает договор. А любой рыбак, доставивший свой улов в Раху не на своём борту, а по берегу, также не подпадает под действие данного договора.

– А какого... – тут Степан на секунду запнулся и спросил:

– Этот договор всё ещё действует, почему его не отменили?

– Трижды пытались, – ответила Голушко Снурия, – и каждый раз дело заканчивалось войной, а затем подтверждением рахарескадарского договора.

– Я всегда был невысокого мнения об умственных способностях жителей вольных городов, – заметил Диргиниус.

– Не вам, имперским выскочкам, нас судить, – перебила мага одна из девушек-офицеров тримарана.

Маг и Голушко тихо обалдели. Империи не было уже более пятисот лет – она распалась на Северное и Южное королевства. Однако уточнить этот факт решился только Степан, поскольку он никак не был «имперским выскочкой»:

– Насколько я слышал, империи уже нет пятьсот лет, меня что, обманули?

– Какая разница, есть империя или нет, – ответила всё та же офицер, – если в ваших вонючих королевствах всегда была власть сюзерена, а не вольных людей

– Это как в городе Роджо? – ехидно спросил Алак и, повернувшись к Степану, пояснил:

– В городе Роджо правом голоса обладают только рыжие. Что интересно, вот уже более ста лет каждый мэр города сбегает, когда жителям Роджо становится известно, что на самом деле он вовсе не рыжий, а крашеный. Или как в городе Рубия? – вновь спросил офицера Диргиниус, и снова пояснил для Голушко:

– В этом городе живут только блондины с голубыми глазами, а те, кто имеет иную внешность, должны проводить ночи вне городских стен, если не желают попасть в тюрьму. И всё бы ничего, да только за четыреста лет с момента основания Рубии большинство рожденных в нем детей не были голубоглазыми блондинами. В результате чего Рубия превратилась в небольшую деревушку, вокруг которой раскинулся большой город.

– К повороту! – перебила увлекательный разговор капитан, – быстро, бездельницы!

Тримаран подошёл к причалу, где его уже ожидала группа таможенников. Диргиниус и Голушко заплатили налог на въезд в город и отправились в свою каюту собирать вещи. Когда они покидали палубу, капитанша при поддержке команды всё ещё пыталась торговаться за портовую пошлину...

***

Голова у Голушко страшно болела.

– Всё же соврал тот корчмарь, – скорее сам себе сказал Степан, – а ведь говорил, что после его вина, между прочим, два медяка за него содрал, похмелья не бывает.

– Ну, это смотря сколько выпить, – томно отозвался Диргиниус и, отхлебнув из горлышка керамической бутыли, протянул её Голушуко:

– Тебе нужно здоровье поправить.

– А я думал, что похмеляются только у нас – сказал Степан, вцепившись в бутыль.

– Нет, похмеляются везде, – ответил маг и откинулся на подушку.

– А теперь полежим тихо полчаса, пока «лекарство» не подействует.

Минут через двадцать, когда «лекарство» начало действовать, маг открыл глаза, повернулся к Голушко, и почти нормальным голосом спросил:

– Интересно, как ты собираешься выпутываться из той истории, в которую ты вчера влип?

– А куда я влип? – не понял Степан.

– Ну, Вы же теперь – господин капитан, командир вольной роты, подрядившейся на защиту города Аук от супостата, – сарказм в голосе Алака означал, что маг полностью избавился от последствий вчерашних возлияний.

– Какая вольная рота?! Какой супостат?! – вскричал Голушко, в одно мгновенье избавившийся от всех синдромов похмелья. Потом он застонал и рухнул, как подстреленный, обратно на кровать.

– Так Вы, господин капитан, ничего не помните? – сладким голосом поинтересовался Диргиниус.

– Ничего.

– Значит, не помнишь, как набил морду троим пиратам с Островов Раздора? – начал рассказывать про вчерашнее маг. – Как потом метал ножи в яблоки, поставленные им на головы, и ни разу не промахнулся? Как пришёл наряд стражи, а господин капитан попытался затеять драку с их сержантом, и только моё вмешательство спасло кое-кого от тюрьмы? Как после этого поил пол корчмы за свой счёт и кричал: «Я всем им покажу!!!», – здесь Диргиниус оставил свой обычный саркастический тон и с интересом спросил:

– Кстати, кому «им», и что ты хотел показать?

– Я не знаю... – пробормотал Голушко.

– А зачем ты задаток взял, ты тоже не знаешь?

– Какой задаток?

– Этот, – ответил маг и, достав из-под своей подушки увесистый кошель, швырнул его на постель Степана.

Несмотря на ужас от осознания содеянного, Голушко развязал кошель и высыпал его содержимое на кровать. Крупные серебряные монеты образовали горку.

– Двести шкелов для тебя сохранил по дружбе, – прокомментировал Алак. – Твой аванс.

– И что мне теперь с ними делать? – растерянно, как ребёнок, спросил Диргиниуса Голушко.

– Во-первых, ты должен нанять тридцать-сорок человек. Работа на месяц, аванс по медяку в день – это две тысячи медяков, или сто шкелов. Столько же у тебя уйдёт на питание и дорожные расходы твоего отряда. Во-вторых, ты со своей вольной ротой не позже чем через две недели должен оказаться в Ауке. В-третьих, дам тебе бесплатный совет, нанимай только людей с оружием, так как тех денег, которые у тебя есть, на вооружение воинов не хватит.

– А ты что, разве не составишь мне компанию? – пролепетал Степан.

– С какой стати? – ответил Алак.

Глава 5

Завтрак в корчме оказался превосходным. Большая яичница с салом, жареным луком и тонкими ломтиками сладкого перца, обильно посыпанная сверху мелко нарубленным укропом. Сладкие пончики, зажаренные во фритюре и обильно политые мёдом, вафли с кленовым сиропом. Из напитков – яблочный компот (от спиртного решили воздержаться…).

– Понимаешь, Степан, – начал маг, когда друзья заморили червячка. – Я, конечно, мог бы пойти с тобой, но, во-первых, я и так уже несколько раз вытаскивал тебя из пренеприятнейших историй, и не понимаю, почему я ещё раз должен тебе помогать. А во-вторых, господин капитан, Вам известно, сколько стоит нанять в свой отряд мага?

– Сколько? – уточнил Степан.

– Много.

– Ну а всё-таки?

– У тебя столько нет.

– А в кредит?

– А маги в кредит не работают, только за стопроцентную предоплату.

– А по дружбе?

– И не рассчитывай...

Неизвестно, смог бы Диргиниус отбиться, но в этот момент в дверь корчмы вошли несколько девушек. Увидев их, Степан поперхнулся, а Алак, обернувшись и взглянув на вошедших, чуть не свалился от смеха под стол.