Текст книги "Чёрный менестрель (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

***

В то время, как Глакер вслед за Ребаной шёл на конспиративную квартиру, в одном из домов деревянного квартала шёл разговор – двое мужчин жаловались друг другу на жизнь. Это были сержант вольной роты «Гвардия Валинора» Билко и Шпикерс.

– Вот скажи, где это видано, чтобы изобретателю не давали возможности воспользоваться его же изобретением. Я всего лишь хотел посмотреть, как оно загорится, а он: «У вас золотая голова, у вас золотая голова, нечего Вам там делать!». Это что же выходит, моя племянница с самострелом врагов разить будет, а я как последний трус в обозе?

– Ну, здесь наш капитан прав, – возразил Билко. – Ты же сам понимаешь, что у каждого своё дело. У тяжелой пехоты своё, у вас алхимиков – своё. Ты же сам не послал бы лучников в лёгких доспехах в лобовую атаку на катафрактов ^{[Катафракт – тяжело одоспешенный воин, но в отличие от рыцаря не имеющий (обычно) дворянства. Элитные тяжелые кавалеристы в вольных городах, практически аналог рыцарской конницы, но при этом гораздо более дисциплинированные (прим. авторов).]} ?

– Да я и сам всё понимаю, – грустно согласился Шпикерс, – да только на душе погано.

– А кому щаз легко? – согласился сержант. – Вот скажи, разве можно моих орлов одних оставлять? Это всё равно, что дюжину лис запустить в курятник. И кур не будет, и лисы передерутся. Вот я здесь с тобой сижу, а они уже, может, кого-нибудь грабят, и про приказ забыли, и за сигналом не следят. И вообще, как можно было поставить командиром девчонку сопливую?

– Это ты о чём? – не понял Шпикерс.

– Да о Ребане, Сну её побери, – пояснил Билко.

– А она-то здесь с какого боку?

– Так это её вместе с этим магом-криомантом наш капитан послал поджигать сигнал, – сержант тяжело вздохнул, – чувствую, она тут позажигает, никому мало не покажется.

– Ещё и маг этот?! – то ли удивился, то ли возмутился Шпикерс. – Боюсь я чего-то – он же хотел её прикончить на пару с Луткой, всё свои услуги предлагал, как бы она ему не отомстила.

– Магу?! – не поверил Билко.

– А что такого, маги, они тоже смертные. От пера в печень в толпе погибло больше магов, чем во всех сражениях. А уж со стилетом эта соплячка ты видел, как обращается.

– Мдя-а, послали боги капитана, совсем жизни не знает, – подытожил разговор сержант, – ну точно, младший принц.

– Это почему? – удивился Шпикерс.

– А сам посуди. С одной стороны план гениальный. Если он сработает, то вся Тапия к завтрашнему вечеру будет у нас в руках. С другой стороны, при таком подборе людей всё может сорваться в любой момент. Вот к примеру Прауд вместо того, чтобы запалить свечу, пойдёт по окрестным домам шарить. И всё, как говорит наш капитан, «тушите свет, сливайте воду».

– А он что, сам этого не понимает?

– Похоже, не понимает.

– А с Праудом он кого послал?

– А с Праудом он послал Лоурика, иными словами, Прауд может вертеть своим напарником, как угодно, – сержант Билко на мгновенье замолчал, а затем поинтересовался:

– И о чём нам всё это говорит?

– О чём? – спросил Шпикерс.

– О том, что господин капитан, – Билко выделил голосом слова «господин капитан», как трактирщик, который принимает игру высокородного человека, желающего оставаться инкогнито, – воспитывался во дворце или, на худой конец, в замке. С кем он там общался, не считая воспитателей? Со слугами, да с гвардейцами. Первые – подхалимы, вторые – верные вассалы. Вот и получается, что задумано с умом, да без ума сделано. Кто на такое из дворян способен? Только младший принц...

***

– ...Младший принц, говоришь? – иронично переспросил Прауд, – ну-ну.

– А чё? Вся рота об этом только и болтает, – ответил Лоурик. – Сам посуди, благородный, а саблей махать не умеет, и весь из себя сильно умный...

– Оригинально, – проговорил на это бывший взломщик, но лошадник его уже не слушал, а продолжал излагать свои доказательства:

– А баллады, которые он на своей гитаре играет? Ты когда-нибудь слышал, чтобы хоть один менестрель так играл? Ваганты – они поют для народа, а наш капитан учился играть там, где ваганты не водятся, потому как если бы он слышал, как надо играть, то так бы и играл, но он-то делает не как все...

– А значит, может быть только младшим принцем, – ехидно перебил его Прауд, а затем уже серьёзно спросил:

– Ты вообще понимаешь, что несёшь, деревня?

– И шо, если ты вырос в городе, то ты можешь меня перебивать?

– Вырос я тоже в деревне, в город ушёл на заработки, но таким дураком, как ты, я и в родной деревне никогда не был, а уж когда в городе пообтесался, и подавно, – сказал Прауд. – А ты-то знаешь, откуда пошла легенда про младших принцев?

– Нет, – ответил Лоурик.

– Тогда слушай, – произнёс Прауд, и начал свой рассказ:

– У последнего императора было два сына, два брата-близнеца. Оба дураки, вроде тебя, что характерно. Император их называл «мои утята», в историю они потом войдут как Короли-утки, но это будет потом, а пока утята подрастают, император стареет, а Империя – гниёт.

– А как Империя может гнить, – удивился Лоурик, – это же не кочан капусты, и не морковь, а Империя!

– Подробности долго объяснять, да их и не помнят, – ответил Прауд. – В первом приближении...

– В чём? – не понял лошадник.

– В приближении, – ответил бывший взломщик и, глубоко вздохнув, пояснил:

– Это вот если у тебя растёт на огороде морковь, то, кто не видел никогда моркови, посмотрит и скажет: «Трава растёт», попробует ботву, скажет: «Невкусная», это – первое приближение. А вот если взять лопату, и выкопать морковь из земли...

– То это уже второе приближение? – невинно спросил Лоурик.

– Для тебя, деревня, можно и так сказать, – ответил Прауд, – но дело не в этом, а в том, что человек, не знающий про морковь, будет под морковью понимать ботву, что в принципе тоже правильно, но не верно...

– А это как? – снова перебил Прауда Лоурик.

В ответ от Прауда последовало местное непереводимое выражение, слова и смысл которого авторы приводить не будут из этических соображений.

Облегчив душу, Прауд не стал объяснять очевидное для него, но невероятное для Лоурика, и продолжил свой рассказ:

– Лордов в Империи было много – более двух десятков. Каждый из них управлял доверенной ему Императором провинцией. А поскольку императорская власть ослабла, то каждый лорд на своей территории творил, что хотел. Но Империя – это не только монарх. Приди кто-нибудь один из «утят» к власти, и лордам бы не поздоровилось. И тогда лорды юга решили подстраховаться, впрочем, первыми могли быть и северяне, хотя в той книге, где я это прочёл, говорилось о лордах юга...

– А когда ты книги читал? – с интересом спросил Лоурик.

– Да было со мной ещё при учении, – чуть смущаясь, ответил Прауд, – я тогда по ночам сокровищницу одну брал, неделю с замком возился, а чтобы время скоротать, пока стража обход делала, я в библиотеке отсиживался, якобы к экзамену готовлюсь, приходилось действительно свитки читать... Так вот, южные лорды стали развращать одного из братьев-«утят», балы там, охоты и прочие благородные развлечения. При этом они нашептывали «утёнку», что тот родился первым, и именно поэтому достоин императорской короны. Узнав об этом, северные лорды начали делать всё то же самое, но только с другим братом. В результате, когда император умер, «утята» терпеть друг друга не могли, да и завещание императорское куда-то пропало, так что кто станет императором, решили определить при помощи поединка, не принцев, естественно, а вассалов. Так началась первая война за императорскую корону.

– А что младший принц? – разочарованно, как ребёнок, которому обещали сказку, но не рассказали, спросил Лоурик.

– Не было никакого младшего принца! – твёрдо ответил Прауд, – Зато у братьев была сестра, старшая.

– А бабец этот тут причём? – удивился лошадник.

– Конкретно этот – ни при чём, – улыбнувшись, ответил бывший взломщик. – Просто перед тем, как вся эта заваруха началась, принцесса исчезла. Больше её никто не видел. Но спустя пятнадцать лет в Татэр, столицу Северного королевства, въехал торговый обоз, в одном из его фургонов сидела тринадцатилетняя девушка, у которой из всего имущества, за исключением одежды, был только свиток с императорской печатью. Именно этот свиток и не позволил рыцарю, охранявшему королевский дворец, вышвырнуть прочь пигалицу, которая потребовала ни много ни мало  встречи с королём. Пигалицей оказалась дочь старшей сестры Королей-уток. О своей прежней жизни она ничего не рассказывала, с памятью у неё явно поработал хороший маг-психомант, но при этом вела она себя как высокорожденная леди. Нужно сказать, что Короли-утки были государями своенравными, отчего подданные испытывали некоторую нервозность и молили всех богов, дабы те побыстрее забрали их в свои чертоги. Следует отметить, что молитвы эти частично были услышаны. Король Южного Королевства решил совершить великий подвиг и залез на высокую скалу – по легенде там хоронили великих императоров древности. И решил он на той скале совершить ритуал поминовения мёртвых. Влезть-то он влез, и даже ритуал совершил, но во время спуска пал туман, а Король-утка, вместо того, чтобы переждать его на вершине, всё же продолжил со своей свитой спускаться... В итоге южное королевство потеряло девяносто шесть благороднейших рыцарей, включая Короля-утку, и династия в Желтом Королевстве сменилась, так как на трон там взошёл брат безутешной вдовы Короля-утки... – здесь Прауд замолчал, чтобы промочить горло из своей фляги, а затем продолжил:

– В Северном же Королевстве боги не были столь милосердны к королевским вассалам. Поэтому те решили немного помочь богам и начали рокош ^{[Рокош – официальное восстание против короля, на которое имели право рыцари во имя защиты своих прав и свобод (прим. авторов).]} . Боги такую помощь не оценили, и восстание было утоплено в крови. Правда, одному барону на самом севере Голубого Королевства всё же удалось частично отстоять свою независимость. Поскольку участники рокоша «подняли на щит» неизвестно из какой дали взявшуюся внучку Императора, то бедняжке чуть не снесли голову. Но так как трон под «северной уткой» качался, он выдал свою племянницу за того единственного лорда, кто ему не изменил по малолетству – ему ещё восьми лет не случилось. В королевском указе о свадьбе кроме всего прочего были слова: «Не дело младшей восставать на старшего». В одной из копий этого указа писарь ошибся и написал: «Не дело младшего восставать на старшего». Указ успели огласить, а так как народ не особенно разбирался, что происходило при дворе, то появилась легенда о каком-то младшем принце...

– Так что, наш капитан не младший, а старший принц? – спросил Лоурик.

Прауд Лоурику не ответил.

Глава 13

На возвышенности, откуда открывался прекрасный вид на городские стены Тапии, прямо на траве сидели двое.

– ...Ну вот скажи, Алак, чем я здесь занимаюсь? – уже который раз вопрошал Голушко. – Это я, творческая личность, которая со временем стала бы солистом Большого театра. Я вынужден, чтобы не умереть с голоду,  держать ватагу бандитов, по недоразумению называемую вольной ротой, и убивать, грабить, насиловать... Всё потому, что других способов прокормиться я здесь не знаю. А то, что я умею, здесь не ценят, и за людей актёров не считают. Унас певец или танцор, если он звезда, может иметь доход не меньше, чем у ваших герцогов и графов, про рыцарей я вообще молчу. И вот я, кто до того, как попал в ваш мир, мухи не обидел, вынужден сжигать целый город, где женщины и дети. Я не хочу причинять никому зла, но вынужден, так как суровые законы выживания гласят: умри ты сегодня, а я – завтра. И не я в этом виноват, не я этот мир придумал, а вынужден жить по его законам...

– Господин капитан, – обратился к Степану подъехавший на коне наёмник, – засеки установлены, люди на позициях, ждём Вашего приказа.

– Действуйте по плану, – ответил Голушко, – до ночи, да и ночью, возможны вылазки. Тех, кто выйдет за стены с оружием – убивать, безоружных – грабить и отпускать. Если не сможете ограбить всех, грабьте наиболее богатых.

Наёмник слегка склонил голову, и поскакал к своим, чтобы довести до них приказ. А Степан вновь повернулся к Диргиниусу и продолжил жаловаться на свою горькую судьбинушку. Через пять минут Алаку это надоело, и он сказал:

– Наливай.

Маг огня и иномирянин-танцор выпили, закусили, и Голушко продолжил свой монолог...

***

– Эх, жаль я не увижу, как оно разгорится, – сказал Шпикерс поджигая свечу.

– Главное – чтобы разгорелось, – глубокомысленно ответил Билко, поджигая вторую свечу. – Кстати, почему мы должны поджечь три свечи? – уточнил сержант вольной роты, поджигая третью.

– Третья нужна для того, чтобы всё сработало, если потухнут две первые, – ответил изобретатель, складывая в мешок остатки ужина.

– Ты считаешь, что двух не хватит? – спросил Билко.

– На мой взгляд, хватит и одной, – ответил Шпикерс, завязывая мешок с продуктами, – но приказы капитана, пока он платит деньги, я не обсуждаю.

– Ладно, читай ту писанину, что тебе дал капитан, – приказал сержант.

Шпикерс достал из-за пазухи конверт, вскрыл его, и начал читать, водя пальцем вдоль строчек, при этом постоянно сбиваясь. Наконец Билко не выдержал, отобрал у изобретателя лист бумаги и начал бодро читать вслух:

– Дорогой племянник Фунтик ^{[По-видимому, Степан в своё время смотрел мультфильм «Приключения Фунтика» вот имя неожиданно и всплыло в сознании Голушко (прим. автора).]} , прошу тебя срочно отдать за меня долг в десять шкелов, которые я задолжал госпоже Беладонне ^{[Аналогично предыдущей ссылке (прим. автора).]} , живущей в большом двухэтажном доме у крепостной стены слева от северо-восточной угловой башни, белая дверь с двумя красными петухами. С уважением, твой любящий дядюшка Мокус ^{[Аналогично предыдущей ссылке (прим. автора).]} .

***

– Это что за письмо?! – возмутился лошадник, – явно не от нашего капитана. И вообще, почему я должен отдавать какой-то Белладонне десять шкелов?

– Дярёвня, – фыркнул бывший взломщик и пояснил:

– Мы должны пойти по этому адресу, а про долг написано для того, чтобы стражники, коли к ним попадёт это письмо, ничего не поняли. Да вот  только боюсь, что стражников с мозгами, как у твоего Лоурика, во всей Тапии не сыщешь. Чудит наш капитан, где не надо. Ладно уж, пошли, тут у меня есть ещё одно дельце, я как раз присмотрел дом по дороге...

***

– Вот, теперь остаётся только ждать, – сказала Ребана, присаживаясь на труп стражника.

– Ты уверена, что на этом можно сидеть?! – изумился Глакер.

– Кольчуга немного колется, а так он упитанный был дядька, мягко, особенно на пузе. Могу подвинуться, если что.

– Да нет, лучше я постою.

– Тогда присядь на хозяйку дома, – предложила бывшая воровка, – нам ещё здесь пару часов куковать.

– А ты уверена, что первыми сюда придут те, кого мы ждём, а не друзья твоего кресла? – спросил маг-криомант.

– Это вряд ли, – ответила Ребана, и пояснила:

– Часть этого дома была снята людьми нашего капитана, а в подвале они прорыли подземный ход, чтобы мы могли спокойно покинуть Тапию. Затем, когда подземный ход был готов, его заделали, а «квартиранты»  съехали. Скажу честно, я не знала, что хозяйка крутила шашни со стражником. Она вообще здесь не должна была находиться, так как срок аренды истекает послезавтра. Как любит говорить наш капитан, и хозяйка этого дома, и стражник – её любовник, это неизбежный сопутствующий ущерб.

– Какой ущерб? – не понял Глакер.

– Неизбежный и сопутствующий.

– То есть?

– Если бы здесь никого из местных не оказалось, то мы бы никого не убили...

– Вообще-то это ты убила обоих, – перебил бывшую воровку маг.

– Ну извини, что я так выразилась, – ехидно ответила Ребана на эту тираду, – просто я подумала, тебе будет неприятно, если я напомню, что девушка сделала всё за тебя. Вообще как маг и как мужчина ты должен защищать меня, такую кроткую и невинную...

– А что же это ты подразумеваешь под невинностью? –  издевательски уточнил Глакер.

– То же, что и всё честные девушки.

– Ну да, с формальной, так сказать, точки зрения ты, без сомнения, девушка, а вот насчёт того, что ты не знала мужских объятий...

– Заткнись! – завизжала Ребана, – А не то я вспомню, кто хотел заработать на моих похоронах.

Ответить на это маг-криомант не успел, так как в дверь настойчиво постучали.

– Кого ещё Сну принесла, – пробормотала себе под нос бывшая воровка, мгновенно вскочив с трупа и доставая из рукава нож, – Для наших рановато.

Как выяснилось через пару минут, Сну принесла Билко вместе со Шпикерсом. Сержант «Гвардии Валинора», поговорив с изобретателем, лучше других осознал, что произойдёт, когда догорят свечи. Поэтому он небезосновательно решил, что оставаться в Тапии слишком опасно, и чем скорее он сделает отсюда ноги, тем лучше.

– Слава всем Семи Богам, успел, – отдышавшись и утирая выступивший на лбу пот, сказал Билко.

– Так вы, сержант, пришли даже раньше срока, – удивилась Ребана.

– Да я не про это, – отмахнулся сержант и пояснил:

– Я боялся, что ты с Глакером перецапаешься. Рад, что ошибся. Кстати, трупы обобрали?

***

– Самаль Будал, объясните мне, что за зелёный фонарь горит над тем домом?! – прорычал Ульдин.

– Не могу знать, господин алам! – бодро отрапортовал старый воин.

– Так узнайте!

– Есть! – вытянулся по стойке смирно Будал и, свесившись со стены, прокричал:

– Рабат Ноб, узнать, что там за зелёный фонарь!

– Ну что уставились – команды не слышали? – прорычал рабат Ноб своему десятку ополченцев. – Зажечь фонари и за мной, бегом, марш!

Алам Ульдин только слегка усмехнулся себе в усы. Что бы там ни говорили, все армии похожи друг на друга – никто не хочет ничего делать,  только пинают нижестоящих и получают пинки от вышестоящих.

Как только крепостная стена скрылась за поворотом улицы, рабат Ноб сразу же приказал:

– Шагом.

– Господин рабат, разрешите вопрос? – спросил своего непосредственного командира один из молодых ополченцев.

– Давай.

– А почему мы сейчас идём, вместо того чтоб бежать?

– Сынок, если ты хочешь побегать, то это я тебе могу запросто устроить в гарнизоне, когда всё закончится, а ополчение ещё не распустят по домам, – раздражённо ответил Ноб.

– А всё же, рабат, почему? – спросил ополченец явно постарше и побогаче Ноба. В его голосе слышалось превосходство, а выражение лица говорило: сейчас мы тебе подчиняемся, но как только ополчение распустят, то... произойти может всякое.

– Потому что если наш алам прав, и этот фонарь горит неспроста, то в доме могут оказаться враги. А они никуда не бежали, следовательно, полны сил, – пояснил свои действия рабат и, не выдержав, добавил:

– А ты обязательно хочешь измотаться перед боем, чтобы я и твои товарищи смогли потом утешить твою вдовушку?

– И не дождётесь, – прошипел ополченец в летах под хохот своих товарищей.

Весь оставшийся путь до дома с башенкой десятка выясняла у незадачливого бойца особенности натуры будущей вдовы.

– Ладно, хватит смеяться, – приказал рабат, доставая меч,  повернулся к самому крепкому в десятке с молотом в качестве оружия и приказал:

– Ломай дверь, да поаккуратней. Вдруг здесь живёт какая-нибудь дура, которая этим огоньком подаёт сигнал любовнику, что муж ушёл. А вы двое встанете с фонарями по бокам от двери...

Ополченцу, который в мирное время был молотобойцем, пришлось вышибить три двери прежде, чем рабат со своими подчинёнными добрался до башенки, наверху которой горел масляный фонарь с зелёными стёклами. Несколько ополченцев, которым Ноб поручил обыскать дом, спустя пару минут также поднялись в башенку весьма недовольные тем, что им не удалось ничегостащить, и доложили, что дом пуст, даже мебели в нём нет...

Тем временем на крепостной стене алам Ульдин вглядывался сквозь предрассветные сумерки. Он был уверен, что если нападение на Тапию и произойдёт, то со стороны реки. «Шума наступления не слышно, поэтому похоже, что противник высадится на берег на рассвете – ведь ночью к пристани не подойти. Нужно ещё немного подождать» думал Ульдин. «О Великий Куст, как же я не люблю неизвестность, ведь я даже не знаю, какой город их нанял. Хотя что это меняет, по большому счёту? Блокада, штурм города, после чего переговоры о сумме контрибуции, дабы наёмники ушли. Стандартная тактика».

– Господин алам! – подбежал к Ульдину самаль Будал и вытянулся в струнку.

– Что у тебя? – не оборачиваясь, раздражённо спросил Ульдин.

– Какой-то маг заморозил колодцы!

– Зачем?

– Не могу знать, – ответил Будал, – но разморозить их мы не  можем, все наши маги исчезли.

– То есть, как исчезли?! – разворачиваясь, зарычал Ульдин. – Что говорят бойцы, которых по моему приказу отправили охранять наших магов?

– Ни одного из магов не оказалось дома, их слуги говорят, что хозяева ушли в гости к Ребелу ещё до начала осады и с тех пор не возращались.

– Так значит было нужно пойти к Ребелу! – рявкнул алам, кляня в своей душе идиотизм подчинённых.

– Охранники так и сделали, – тоном верного, но недалёкого служаки, ещё больше вытягиваясь во фрунт, ответил Будал. – Но дом Ребела пуст, соседи сказали, что он ещё днём, до начала осады, уехал из города.

– Куда?!

– Не могу знать!

– Почему сразу не доложили?!

– Так во время прошлой осады, господин алам, – тут Будал доверительно понизил голос, – магов нашли уже после того, как всё закончилось, – они устроили грандиозную пьянку в заведении мадам Пимп,  и я не хотел беспокоить начальство из-за такой мелочи...

Ульдин, набрав в лёгкие побольше воздуха, собрался было высказать Будалу всё, что он о нём думает, но тут за спиной алама взошло солнце, и первые его лучи отразились в доспехах самаля.

Алам тапийского войска любил смотреть на рассвет. В юности, когда Ульдин ещё не был даже сэгеном, он всегда старался обернуться в сторону восхода и посмотреть, как солнечный диск медленно встаёт над горизонтом. Уже позже, став самым молодым росаном в истории тапийского войска, он  перестал каждый раз оборачиваться, но всегда с интересом наблюдал, как первые солнечные лучи прогоняют мрак, освещая великое творение Великого Куста...

Но сегодня аламу тапийского войска по имени Ульдин не удалось получить эстетическое удовольствие от первых солнечных лучей, потому что свет, разогнавший тьму, показал не только красоту творений лучших тапийских зодчих в золотом квартале, но и десяток поднимающихся столбов дыма в квартале деревянном. Не успели эти колонны дыма подняться на пару сотен метров, как неожиданно прилетевший от реки ветерок прибил их к земле. Там, где белые клубы дыма соприкоснулись с поверхностью земли, началось непонятное. Патрульные заметили дымы, побежали к ним, но, попав в белые клубы, побросали свою тяжелую амуницию и оружие, развернулись на сто восемьдесят градусов и понеслись прочь...

Спустя пару минут из лачуг, куда опустились клубы белого дыма, начали появляться полуодетые тапийцы обоего пола, которые, натыкаясь на различные препятствия, выбирались на улицы. До алама донеслись испуганные вопли и женские крики, а ещё не проснувшиеся до конца жители деревянного квартала, пометавшись по брусчатке мостовых, бросились по направлению к золотому кварталу вслед за воинами...

Тем временем с башни магистрата, служившей по совместительству пожарной каланчой, раздался тревожный звук большого медного гонга,  оповещающий о пожаре. Что бы ни говорили тапийцы про свою городскую стражу, бороться с пожарами она умела, и поэтому уже спустя пять минут из казарм при магистрате выступила колонна огнеборцев. Стражники шли, как на параде, – уверенные в себе, чеканным шагом, успевая при этом подшучивать над полуодетыми тапийцами из деревянного квартала. Но стоило только городской страже дойти до клубов белого дыма, как они тут же потеряли всю свою важность, и, побросав багры, топоры и лопаты бросились с криками ужаса назад...

А клубы белого дыма тем временем всё больше и больше заполняли Тапию, и уже в золотом квартале испуганные люди начали выпрыгивать из окон и выбегать из домов, при этом не забывая захватить с собой самое ценное. Город с испугом просыпался. Те жители Тапии, до чьих кварталов  ещё не добрался колдовской дым, весьма резво подхватив свой скарб направились к городским воротам. Там, куда клубы чародейского дыма  проникали, тут же начиналась паника, и с быстрой ходьбы люди переходили на бег...

«Вот тебе и раз» подумал алам Ульдин, наблюдая за происходящим с безопасного возвышения городской стены.

***

«А вот тебе два» подумал Голушко, глядя, как вслед за клубами белого дыма из домов, находящихся поблизости от восточной стены, появились языки пламени.

– А неплохо Уинди работает, я от мага воздуха второй ступени такого не ожидал, – заметил Диргиниус, оторвавшись от примитивной подзорной трубы, – дым медленно стелется по земле, как и задумано. Кстати, – тут Алак бросил взгляд на трубу в своей руке, – неплохую штуку изобрёл наш дорогой Шпикерс.

– Ага, изобрёл, – мрачно ответил на это Степан, – три часа ему объяснял, как подзорная труба устроена, и всё равно наш «гений» исхитрился сделать штуковину, которая всё искажает.

– Это ты так думаешь, – усмехнувшись, ответил Диргиниус, – а Снурия, если эта труба попадёт в её загребущие ручки, оценит её весьма высоко и закажет ещё десяток, если, конечно, не продаст самого Шпикерса кому-нибудь.

– Не знаю, как Снурии, а мне неприятно видеть даже идиотскую  Тапию вверх ногами, – проворчал Голушко и сменил тему:

– Слушай, Алак, а чего это Уинди так руками машет, когда колдует?

– Во-первых, не колдует, а творит магию, – с железными нотками в голосе ответил Диргиниус. – Во-вторых, махать руками необязательно, но  маги воздуха, особенно женщины, почти все это делают. Дело в том, что работу воздушного мага можно отследить только по результату, а результат  может и не быть следствием чар. Например, ветер может сам по себе дуть в нужную сторону, вот им и приходиться заниматься рукомашеством, – тут Алак прервался, чтобы взглянуть на особенно соблазнительно изогнувшеюся в этот момент Уинди, сглотнул слюну и продолжил, – вот почему почти все воздушницы учатся танцам.

***

– Хоть ты и старшая в этом деле, но я настаиваю на том, чтобы  подождать ещё! – твёрдо сказал Билко.

– Сколько же мы должны ещё ждать, господин ротный сержант? – ехидно прошептала Ребана.

– Пока не появится Прауд или местная стража, – спокойно ответил Билко.

– Я не собираюсь ждать стражу! – фыркнула Ребана.

– Хорошо, – сержант улыбнулся самой гадкой из своих улыбок, – но тогда завтра с утра ты чистишь походный котёл.

– А почему ты считаешь, что я буду чистить котёл? – изумилась Ребана.

– Потому что как только закончится это дело, ты станешь обычным бойцом, а я так и останусь сержантом, – добрым-добрым голосом, которому позавидовала бы сама Смерть, произнёс Билко.

Ребана невинно похлопала глазами, посмотрела на потолок и перевела взгляд на бледного до синевы Глакера. Затем она лениво произнесла:

– Хорошо, сержант, пусть остальные спускаются в подвал и ждут нас на том конце подземного хода, а мы с тобой подождём Прауда с Лоуриком здесь, – тут бывшая воровка проверила, как вынимается её нож, – или дождёмся местную стражу, а затем... – тут Ребана улыбнулась нежной улыбкой крокодила, – затем мы уйдём.

– Ну, мы пошли, – даже не спросил, а утвердительно произнёс Шпикерс, спускаясь в подвал. – Сержант, госпожа, надеюсь, вы прирежете, то есть я хотел сказать, не прирежете, друг друга до того, как здесь появится стража.

Вслед за Шпикерсом в подвал потянулись остальные бойцы «Гвардии Валинора». Вольные роты по большому счёту мало чем отличались от бандитских шаек, и когда среди командиров вольников начиналась борьба за власть, все, кто не был лично заинтересован в её исходе, моментально  занимали позицию «наше дело – сторона».

В отличие от остальных, у Бетура был личный интерес – под командованием Билко ему позволялось многое, чего не позволил бы любой другой сержант, так как Бетур входил во внутренний круг бывшего главаря бандитской шайки, промышляющей гоп-стопом на тёмных улицах Рахи.  Поэтому он не спустился в подвал к подземному ходу, а проверил, как выходит из ножен его кинжал и постарался зайти к Ребане со спины, так как прекрасно был знаком с её умением метать ножи...

Бывшая ученица воровской гильдии в Рахе никогда не была, но тёмные улицы Тулевотида давали закалку не хуже, так что подпускать врага со спины Ребана не собиралась. Она аккуратно передвинулась таким образом, чтобы держать обоих своих «оппонентов» в поле зрения. Ей было не по себе –  справиться с одним вооружённым мужчиной она ещё могла, особенно если  ударит первой, но вот с двумя...

Хотя внешне Билко и выглядел расслабленно, сердце его бешено  колотилось. Как хорошо Ребана мечет ножи, знал не только Бетур, к тому же сержант догадывался, в кого полетит первая «железяка». Поэтому он очень хотел разрешить дело миром, но терять лицо в глазах своего подельника он не мог – кто же будет доверять главарю, который боится какую-то девчонку...

Хотя Бетуру не раз приходилось смотреть в глаза смерти, свою жизнь он ценил. К тому же он понимал, что второй нож чёртова девка швырнёт именно в него, а он, в отличие от Билко, не носил под камзолом кольчуги – у него её просто не было. Если бы не Билко, Бетур сбежал бы вслед за остальными вольниками, но статус одного из друзей сержанта ко многому обязывал.

«Так, первый бросок Ребана сделает в главаря» лихорадочно  размышлял Бетур. Попадёт ли она в кольчугу, и пробьет ли её нож? А если пробьет, то насколько серьёзной будет рана, дело десятое, поскольку в него-то она никак не промахнётся. Другой разговор, что у Ребаны не получится швырнуть больше двух ножей. Значит нужно дождаться того момента, когда она бросит первый нож, и встать так, чтобы между ними оказался Билко в своей кольчуге. А уж там, если Семь Богов от него не отвернутся, он бросится вперёд и её прирежет.

Ребана знала, что сержант носит под камзолом кольчугу. Поэтому нужно попасть Билко в шею или в глаз, но этому не способствуют ни освещение, ни место, ни настороженность противника. Значит, размышляла бывшая воровка, первый нож она пошлёт Билко в корпус, а второй... Нет, не правильно. Все думают, что я нападу на Билко, а я их переиграю. Первый нож  достанется его шестёрке, а вот потом можно будет заниматься и «дорогим сержантом». Вот только Бетур очень неудачно стоит, как будто хочет прикрыться своим хозяином. Точно, хочет. Умный, гад. Так, попробуем его вывести из себя, заодно и Билко отвлечём.

– А ты, Бетур, всё ещё хочешь пустить меня по кругу? – приторно-сладким голосом спросила Ребана. – Ну, ну, смелей, те семикустники в Сунии тоже хотели со мной позабавиться. Правда, они были похрабрее, – здесь голос девушки наполнился желчью, – и, в отличие от тебя, не прятались за чужую спину.