Текст книги "Пастырь Вселенной"

Автор книги: Дмитрий Абеляшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

– Молодец, – одобрил Зубцов. – Это ты хорошо придумал. Ведь мало ли чего нас дальше с тобой ждет, не правда ли?

Владимир в ответ лишь рассеянно кивнул. Зубцов заглянул в Володину спальню, куда он, собственно, и был приглашен пройти, но вдруг, повернувшись к Владимиру всем корпусом, сказал:

– А можно, я пройду в другую комнату? Что-то мне видик захотелось посмотреть, я свой давно не включал.

Владимир отметил, что правую руку Зубцов держит в не по-хорошему оттопыренном кармане плаща. Володя сглотнул сделавшуюся вдруг вязкой слюну и сказал:

– Ну, конечно, проходи, располагайся.

Зубцов же пропустил Владимира вперед, будто в приступе необъяснимой галантности. Владимир вошел первым, ощущая позвоночником нацеленное себе в спину безжалостное дуло зубцовского пистолета. Или уже плазмомета?

Зубцов опустился на стул и, зевнув, попросил:

– Поставь мне, знаешь, что-нибудь трогательное… Советское… Из классики. Знаешь, фильм такой хороший был «Чужой среди своих…». Там еще актер этот играл, помнишь… Ну, есть он у тебя, фильм-то?

– Да нет… – будто задумавшись на мгновение, ответил Володя. – Нет у меня такого…

– Ну тогда и не надо ничего, – словно повеселев, сказал Зубцов. – Пойдем, что ли, на кухню тогда, угостишь меня чем-нибудь, идет? Как, запасов-то хватает?

Владимир почувствовал, что разоблачен и балансирует на грани пропасти. Он проводил Зубцова на кухню и сказал:

– Слушай, Юр, ты тут располагайся пока, а я забегу в туалет, идет?

– Конечно, Володь, – откликнулся полковник. – Ты тоже чувствуй себя как дома – твоя же ведь квартира-то, правда?

Владимир понял, что Зубцов намекает ему на возможную, в случае его расстрела, конфискацию жилья Сопротивлением. И у него хватило сил лишь кивнуть в ответ. Владимир надеялся, что он выглядел убедительно. Он ошибался – со стороны он смотрелся раздавленно и жалко. Володя подумал, что Зубцов наверняка не уйдет, не осмотрев всю квартиру в поисках Леи, и специально пошел в туалет, чтобы Зубцов не попытался открыть дверь, за которой скрывалась обнаженная, беззащитная Лея. Про туалет же он сказал вслух, в надежде, что Лея сообразит незаметно отпереться, когда он будет открывать дверь. Слава Богу, у нее хватило ума это сделать. Владимир вошел в туалет и увидел стоявшую в углу, возле бачка, Лею. «Одно дело прятать от обыска пистолет, ну или там документ какой, – подумалось Владимиру, – совсем другое – живого человека». И тут Володя встал над унитазом, расстегнул ширинку и понял, что от нервного напряжения не в силах выдавить из себя ни капли. Он бросил на Лею отчаянный взгляд, и девушка, державшаяся молодцом, ответила ему серьезным, глубоким кивком головы. Она, чуток посторонне Владимира, аккуратно села на унитаз, и через считанные секунды приникшего к стене между уборной и кухней уха Зубцова достигли характерные урчание и бульканье выгружающего порцию шлаков кишечника. Полковник, кивнув самому себе, понял, что у него есть пара минут времени, и на цыпочках, беззвучно и стремительно пройдя в большую комнату, отворил шкаф, сжимая правой рукой плазмомет с повернутым предохранителем. Никого. Заглянул под кровать, за занавеску и на балкон. Снова никого. Прокрался в Володину спальню, обшарил углы, и там – опять пусто. Открыл антресоль в коридоре и легко, несмотря на свою массивность, подтянулся, заглядывая внутрь. Шаром покати. Воровато приоткрыл дверь в ванную комнату, заглянул за полупрозрачную полиэтиленовую занавесочку с рыбками и дельфинчиками – безрезультатно. После этого, услышав из туалета звук рвущейся бумаги, тихонько прошел на прежнее место на кухне и натянул фирменную широкую улыбку на привычные к ней губы. Владимир, который все это время сам вслушивался, стоя у двери, во все перемещения полковника и достаточно точно их вычислил, спустил воду, звякнул шпингалетом и, распахнув дверь, вышел.

– С облегчением тебя, – шутливо приветствовал его полковник.

Открытая дверь уборной на секунду скрыла часть коридора от орлиного взора полковника, и быстроногая босая Лея, воспользовавшись моментом, беззвучной белой тенью скользнула в ванную комнату и, привычная к холоду, легла на дно чугунного эмалированного ложа.

– Я тут статистику собираю, – сказал он Владимиру, мывшему руки на кухне, – сколько у кого из наших еды осталось от месячного пайка. Покажи-ка мне остатки твоих запасов.

Владимир уже очевидно трясущимися – а он-то думал, что только в триллерах и детективах такое бывает, – руками открыл полочку, на которой не оставалось почти ничего.

– Э-эх! – протянул Зубцов. – И это все?

– Все, – сглотнул Владимир.

– Прожорливый ты какой, да? – полуутвердительно, с угасающей улыбкой на губах спросил Зубцов. Взгляд его сделался чужим и деревянным.

– Да нет, – сообразив вдруг, торопливо откликнулся Владимир. – Понимаешь, Юр, девчонка одна, моя знакомая, Катька Соловьева, ну… Она с голода пропадала совсем, проституцией занялась… Я думал ей помочь, пригласил к себе, – Володя импровизировал, по ходу дела выдумывая душещипательную историю в духе Федора Михайловича, – она же разделась, и я… В общем… – Володя замялся, впрочем, весьма натурально, пытаясь описать словами не совершенный им поступок.

– В общем, – чуть даже участливо спросил его Зубцов, – лифчик, трусики, платьице и книжечки душеспасительные к ней имеют отношение?

Владимир, очень кстати густо покраснев, сказал:

– Ну, в общем, да.

– А теперь, стало быть, ты ее, несчастную, кормишь… Так?

– Ну да… – переминаясь с ноги на ногу, продолжал врать Владимир.

– А она жрет, как слоняра, и не подавится. Верно?

Владимир, словно ничего не понимая, вскинул на Зубцова глаза и удивленно насупил брови.

– Жрет, а ей все мало, сколько ни давай, так? – уточнил полковник, пристально глядя Володе в глаза.

Володя же смотрел на Зубцова так, словно видел его впервые. У него явно открылось второе актерское дыхание – ведь обычно мастерство врать не краснея не входило в число его умений.

– Да нет, она, бедняжка, как птичка кушает, – сказал он наконец после паузы. – У нее просто трое братьев и мать-старушка. Она им таскает.

– А в постели-то она как, ничего? – с усмешкой спросил Зубцов.

Владимир сжал кулаки и сказал полковнику с плохо скрываемым гневом:

– Юрий Васильевич, сдается мне, что вы уже слишком далеко зашли. Кажется, Сопротивление – не монашеский орден, и я не обязан вам отчетом о своей личной жизни!

– Да тихо ты, тихо, дурачок. Не ерепенься, – негромко сказал Зубцов, поднимаясь. – Я ж так, по-дружески. Ну не буду тебя объедать, не буду, раз тебе и самому мало. Расслабься. Сбрось напряжение. Вот в туалет только зайду и не буду тебя больше мучить. Идет?

Владимир пожал плечами, всем видом показывая, что чувствует себя незаслуженно обиженным Зубцовым. Полковник аккуратно – осторожность эта не укрылась от взгляда Владимира – открыл дверь ванной, где скрывалась за занавесочкой на дне Лея, а потом сказал:

– Ох, перепутал… – отворил, так же опасливо и не вынимая руку из кармана плаща, дверь уборной, прошел внутрь и заперся там.

Владимир, услышав, наконец, из туалета звон падающей струи, помог Лее выпорхнуть – иначе не скажешь, так стремительно и бесшумно она покинула помещение – из ванной, слава Богу, полы в квартире Владимира не были скрипучими. Лишь только девушка скрылась в комнате, Зубцов открыл дверь туалета и, пройдя в ванную комнату, принялся мыть руки, поглядывая в зеркало на стоящего за его спиной Владимира. Он лишь на секунду вытащил из кармана правую руку и затем сунул ее обратно. Потом вновь отодвинул штору с веселыми рыбками и голубоватыми водорослями – у Володи похолодело в груди, в который уж раз за сегодняшний день – и сказал Владимиру, подойдя к нему вплотную и взяв его за шерстяную ниточку, вылезшую из свитера, двумя пальцами:

– Знаешь, старик, а ведь ты у меня под подозрением. Первый, так сказать, подозреваемый. У нас знаешь что случилось? Странная вещь. Ты нам пистолетик-то плазменный в прошлый раз отдал, верно?

– Отдал, – тихо ответил Владимир, потерянно следя за вращавшейся ниточкой.

– Верно. Отдал, – негромко сказал Зубцов. – А пистолетик-то, что ты нам отдал, другой, понимаешь? Анданорец, которого ты взял, не простым оказался – этот был чем-то вроде внутренней полиции, понимаешь? Это мы уж наверняка выяснили. Ну и плазмометик ему по статусу другой полагался – такой же на вид, а на деле – ох какой усовершенствованный. Сечешь?

– Да, – ответил Володя, не поднимая глаз.

– Ну вот, – сказал Зубцов, – чудится мне, что ты пистолетики-то перепутал и мне не его оружие отдал, а его напарника. А может, и напарницы – как ты думаешь, возможно ли такое?

Владимир понял, что глаза уже просто необходимо поднять, и сделал это. И просто схлестнулся с Зубцовым взглядом и молчал.

– Ну вот, – продолжил полковник, уже сам слегка опустив взгляд, – стало быть, если ты ее где-нибудь на хате содержишь, то у тебя трое суток, чтоб нам ее отдать. Идет? И пистолетик тот, к слову, тоже. Понимаешь? Если ты нам все это отдашь, то получишь награду, как договорились. Если нет, то не мне тебе объяснять, что дальше. Я пока один обо всем этом деле знаю. Если сделаешь все, как надо, ни одна собака больше ничего… Врубаешься?

– Но я… – начал было Владимир, но Зубцов с умоляющим видом поднес палец к его губам.

– Знаю, – сказал он. – Катька Соловьева. Это я все понял, мы все это проверим, не беспокойся. Но если вдруг захочешь мне что-нибудь сказать, – тихонько добавил он, – свяжись со мною через эту вот рацию.

И Зубцов протянул Владимиру черную коробочку, на вид – обыкновенный и совершенно бесполезный теперь сотовый телефон.

– Наша разработка, – сдержанно похвалился полковник. – Захочешь что-нибудь мне сообщить, включи его. Пароль 2486. Если я буду в зоне досягаемости, когда ты наберешь пароль, мне сразу же пойдет вызов. Понял?

– Ясно, – ответил Володя.

– Ну, а дальше, как обычно. Разговариваешь в нижние дырочки, слушаешь из верхних.

Зубцов подошел к двери и открыл замок. Пожал, как показалось Володе, тепло и дружески его руку и сказал:

– Ну, бывай, старик. Все ошибаются, все будет нормально. Без балды. Так что я буду ждать звонка – идет?

И, словно смутившись паузы, оба вновь, неловко и с усмешкой, крепко пожали друг другу руки. Владимир захлопнул дверь, услышал, как легко, по-мальчишески: полковник сбежал вниз, и, дождавшись, когда шаги его; уже начали стихать в глубине колодца подъезда, запер, дверь на цепочку и на все три возможных оборота. И лишь после этого прошел в комнату. Лея к тому моменту уже вылезла из шкафа и сидела на своей кровати. Владимир встретился с нею глазами и увидел там такие похожие на его собственные страх и отчаяние.

Глава 20
ПЛАЗМЕННЫЙ ПИСТОЛЕТ

– Так, значит, Стор имел отношение к тайной полиции, – задумчиво протянула наконец Лея. – Мне всегда казалось, что он что-то скрывает от меня, но я думала, что это нечто из его личной жизни.

Владимир опустошенно стоял, не в силах что-либо ответить Лее. Та нежно коснулась пальцами его ладони, потом молча сняла со стула трусики и лифчик и надела их. Володя отлично понимал, зачем она это сделала – так она чувствовала себя хоть немного более защищенной.

– Вот, возьми купальник. Примерь, – сказал Володя и, вытащив из ящика шкафа старый, но вполне сохранившийся фиолетовый совместный купальник своей мамы, протянул его Лее. Та молча взяла и, переодевшись в него, посмотрела на себя в зеркало.

– Спасибо, – сказала она Владимиру.

– Да не за что, – тоскливо ответил Владимир, хватаясь руками за лицо. Еще семьдесят два часа, думал Володя, и его арестуют и будут допрашивать. Кроме этой простой информации, в голову как-то ничего не лезло. Вот так и крутилось, как на карусели в замедленном фильме, – через семьдесят два часа его арестуют и будут пытать… Через семьдесят два часа… Арестуют… Будут пытать…

Внезапно Володя почувствовал, как тихо подошедшая к нему Лея положила ему на напряженный, зажатый затылок свою теплую, ласковую ладонь и сказала:

– Милый, ты молодец. У тебя великолепно все получилось. У тебя просто талант разведчика. Я училась в разведшколе, и все-таки я бы так не смогла. Ты на самом деле герой, правду говорю.

Владимир почувствовал, как незамысловатые слова комплиментов словно растопили горький лед вокруг его сердца, и, взяв руку жены, он поцеловал ее чуткие, не раз дарившие ему восторг блаженства пальчики с по-мужски короткими розовыми ноготками. И лишь теперь понял, как смертельно, свинцово он, оказывается, устал.

– Милый, тебе надо поспать, – нежными касаниями массируя мужу затылок и шею, сказала Лея. – А я пока покопаюсь с плазменным пистолетом Стора. Я ведь даже сама не заметила, что он какой-то другой модели, если, конечно, Зубцов тебя не обманул.

И действительно, стоило Володе коснуться головой подушки, как он мгновенно забылся, сам не заметив как.

* * *

– Володя, проснись скорее!

Володя с трудом разодрал, казалось, только-только слипшиеся глаза и увидел Лею, ожесточенно трясущую его почти нечувствительное к прикосновению, от наркоза сна, плечо.

– Ну проснись же ты!

– Милая, что ты… – обалдело произнес Владимир, ничего еще толком не понимая. – Я здесь, я проснулся.

Владимир смотрел на Лею и не мог понять, что с ней произошло. Она выглядела горячечно-возбужденной, глаза сияли, на лице играл нездоровый румянец. Владимир сел и увидел нечто совсем уже удивительное. На столе перед девушкой лежало нечто, напоминавшее плазматический пистолет не более, чем распустившийся листок напоминает почку. Из рукояти пистолета выросла тонкая пластина зеленоватого цвета, овальной формы, имевшая в самом широком месте сантиметров 15 в диаметре. Внизу, из той же рукояти, торчала другая панель, мраморно-белая, со светящимися вкраплениями клавиш. Владимир почувствовал, как марево сна бесследно рассеивается, а в кристальной ясности сознания вырисовываются как контуры того, что произошло с ними менее двух часов назад, так и того, что ожидало Володю примерно через 70 часов.

– Милая, что это? – спросил Владимир у девушки.

– Что это, что это, – раздраженно, как никогда, скороговоркой откликнулась Лея. – Тебя не добудишься. Скажи – ваш Интернет, который я видела в художественных фильмах, это, как обычно, красивая мечта или же правда?

– До вашего визита на Землю было правдой, – криво усмехнувшись, ответил Владимир. Он был не в силах понять резкость Леи. – Киска, может, я чем-нибудь виноват перед тобой, что ты так со мной разговариваешь?

– Возможно, – охотно откликнулась Лея.

Владимир теперь просто не понимал, спрашивать ли ему про странным образом преобразившийся пистолет или же сперва выяснить отношения. И он решил все-таки узнать, чем же это он ухитрился обидеть Лею.

– Ну и в чем же? – спросил Володя, поправляя помятую ото сна одежду.

– Прежде всего в том, – запальчиво произнесла Лея повышенным тоном, – что ты не прикончил Зубцова. Он же сам сказал, что о твоем деле знает он один…

Владимир нахмурился от неожиданного поворота разговора и после краткой паузы сказал:

– Ну, прежде всего ему не стоило верить… Да и что бы мы стали делать с трупом?

– Что-что? – отозвалась Лея, глядя на Владимира, как на дурачка. – Съели бы, разумеется, – ведь, судя по шагам, он довольно тяжелый.

– Ну, знаешь, – отозвался Володя. – Это уже слишком.

Владимиру приходило в голову, что ему, возможно, придется пойти на преступление, чтоб добыть еду для своей Леи, но каннибализм, на Володин взгляд, представлял собой уже крайность запредельную. Он посмотрел на Лею, как-то непонятно преобразившуюся за время его сна, и тут в его голове возник интересный вопрос:

– Лея, ответь-ка мне, а анданорца ты бы съела?

– Да нет вообще-то, – задумчиво сказала Лея. – Мы и представителей других рас едим лишь в крайних случаях, как вот сейчас, к примеру.

Владимир представил себе, как они с Леей на пару разделывают полковника Зубцрва, и ему даже не захотелось досматривать картинку, не то чтобы когда-либо осуществить что-нибудь подобное.

– А мы вот землян не едим. Особенно в пост, – отрезал Володя.

– Ну, я бы съела, – примирительно отозвалась Лея. – Мне бы его надолго хватило.

Владимиру все больше казалось, что девушка не в себе. «Ну что же, нервы-то не железные и не резиновые», – спокойно подумалось Володе.

– Я бы не хотел, чтобы ты делала себе бифштексы из Зубцова на моей кухне, – сказал он вслух.

– Ну, милый, ты бы мог в это время заняться чем-нибудь еще… Посмотрел бы, к примеру, свой любимый художественный фильм…

Володя насупил брови и вновь окинул взглядом Лею. Уж не подействовал ли на ее психику этот загадочный пистолет, с тревогой подумалось ему. И тут, на краю стола, Владимир увидел подлинную виновницу Ленного не вполне нормального состояния. Там, на углу полированного стола, предательски ютилась маленькая кофейная чашечка, которой Владимир туда не ставил.

– Лея, – спросил он, – скажи мне, сколько ты выпила кофе?

– Какая разница? Что тебе не нравится? – с горячностью откликнулась Лея, подперев кулачками свою красивую стройную талию. – Тебе что, две ложки кофе на меня, что ли, жалко?

Володя вместо ответа подошел к девушке, готовой, как он понял, спорить на любую тему, и поцеловал ее прямо в гневно приоткрытый ротик. Лея явно растерялась, и Володя поцеловал ее еще два раза, погладив по обнаженной спине.

– Тебе очень идет этот купальник, – с ласковой улыбкой сказал он.

– Правда? – недоверчиво переспросила Лея. – Или ты имеешь в виду что-то другое?

– Милая, – спокойно глядя Лее прямо в возбужденно горящие глаза, сказал Володя, понимая, что он теперь за главного и должен контролировать, чтобы разговор тек по правильному руслу, – расскажи мне, что это за штука такая из пистолета появилась?

– Ну наконец-то ты спросил, – язвительно сказала девушка. – А я уже думала, что никогда не дождусь этого вопроса.

«О Господи! – думал Володя. – Наверное, зря я сам так настойчиво предлагал ей этот напиток! Вот теперь самому и расхлебывать».

– Между прочим, – торопливо, будто не в силах сдержать словесного водопада, выпалила Лея, – я не просто так выпила кофе, а для обоих старалась.

– Не сомневаюсь, – иронично откликнулся Владимир, понимая, что ему теперь предстоит скорее всего всю ночь играть роль нянечки в сумасшедшем доме.

– Так вот, – сказала Лея, кажется, предприняв робкую попытку взять себя в руки или же просто действие наркотика завершалось, – я не хотела тебя будить, пока не взломаю код. Код был пятизначным, и знаешь, как сложно мне было подобрать правильную комбинацию?

Лея показала на внешнюю крышечку, на которой виднелись семь микроскопических – разве что иголкой нажимать – кнопочек. Крышечка была коричневато-серой и ребристой, под цвет и фактуру всего корпуса плазмомета.

– Как ты еще нашла-то ее? – удивился Володя, садясь на стул перед плазмометом.

– А знаешь, – сказала Лея, – ведь без кофе у меня ничего не получалось. Я его выпила от отчаяния – и, видишь, помогло. К слову, – перебивая себя, сказала Лея, – ты уж меня прости, что я тебе столько глупостей только что наговорила. Это все от него, ух… – и Лея смешно, по-детски погрозила кулачком опустевшей чашке.

– Милая, не отвлекайся, – попросил Володя, – пожалуйста, рассказывай дальше.

– Ну так вот, – сказала Лея, – эта штука – выход в Имперскую Космическую Сеть. Представляешь, как я удивилась, когда из пистолета выехал экранчик и клавиатура? У нас засекречено все, что только можно засекретить, и я даже не представляла, что существуют плазмеметы для выхода в Сеть.

Владимир, вглядываясь в символы неведомого ему алфавита, мелькавшие на зеленом экранчике, недоуменно спросил Лею:

– Скажи мне, пожалуйста, что ты пытаешься сделать?

Лея в ответ, широко и сладко зевнув, сказала:

– Я пытаюсь войти в систему Имперской торговли. Понимаешь, – добавила она, становясь все более похожей на обычную Лею, спокойную и уверенную в себе, – Стор явно был не беден. В момент входа в Сеть он был идентифицирован, и сейчас система ждет его личного пароля. Мне же не приходит в голову ничего. Как ты думаешь, что это могло бы быть?

Владимир задумался. А потом спросил, озадаченно глядя на тускло сияющие, угольками на мраморе, кружочки клавиш:

– Лея, а что было ключом к открытию крышечки?

– Его год рождения, – задумчиво, если не сонно, ответила девушка, с лица которой уже сходил румянец, оставляя после себя обескровленную бледность.

– Это было не очень разумно с его стороны, – отозвался Володя, чувствуя приступ нежности к своей Лее, которая, будучи, похоже, не в силах уже стоять после действия кофе, доверчиво опустилась теперь к Владимиру на колени.

Лея, с трудом разлепив смежающиеся веки – будто мотылек крылышки расправил, – сказала:

– Да нет, нормально. Ему же в голову не могло прийти, что его оружие попадет в руки… тех, кто знает, что его год рождения 17853-й. Ведь он вообще никому не говорил, что он высший офицер…

Лея сонно уронила голову Володе на плечо, уютно обнимая его руками. Владимир же чувствовал, что им просто необходимо нащупать сейчас этот самый пароль, хотя, с другой стороны, он не представлял себе, зачем им вообще все это нужно. От расслабленного тела Леи веяло теперь такой непобедимой сонливостью, что Володе показалось, что он и сам не сможет противиться ее обволакивающей материи и они сейчас лягут спать, вернувшись к попыткам проникнуть в анданорский Интернет уже завтра. Тем более по зеленому экранчику с окошечком для ввода пароля посредине все бегали и бегали завораживающие значки, геометрические фигурки, символы; они будто играли друг с другом, то выстраиваясь в стройные ряды, то распадаясь на пульсирующие фрагменты. Володя решил перетащить Лею, обесточенную действием кофе, на кровать, а сам собрался отправиться в свою комнату, где было куда как теплее, чем в вымороженном при помощи не закрывавшегося дни и ночи напролет окна зале, оставив попытки до завтрашнего утра. Символы же на гипнотизирующем экранчике выстроились в одну шеренгу и принялись очень забавно лопаться, раздуваясь, как мыльные пузыри. Володя все-таки растолкал Лею, чтобы спросить у нее, что означает циклически повторявшееся через короткие интервалы времени текстовое сообщение. На вопрос Владимира, можно ли оставить все как есть до завтрашнего утра, Лея, не открывая глаз, уверенно закивала прелестной головкой. А зеленые буковки продолжали лопаться одна за другой – теперь из каждой вырывался словно маленький салют мерцающих зеленых искорок.

– И все же что тут написано? – решил-таки выспросить у девушки Володя.

Лея в ответ сонно произнесла:

– Тут сказано – введите пароль и подтвердите ввод.

Володя, пока Лея переводила смысл взрывающихся буковок, неотрывно с нежностью смотрел на ставшее таким родным лицо анданорского офицера из оккупационного корпуса. Что-то было не так, тревожно подумалось Володе. И секундой спустя он понял, что именно. Лея переводила, не размыкая век, следовательно, она, толком не проснувшись, теперь либо фантазировала, либо вспоминала прежнее сообщение. Володе отчего-то сделалось очень страшно. Он ожесточенно затряс все еще сидевшую у него на руках девушку, отчего голова ее закачалась из стороны в сторону, как у резиновой куклы. Лея ошалело распахнула глаза и, испуганно уставившись на Володю, выдохнула:

– Что случилось?

– Ничего, – как можно спокойнее сказал Володя, чувствуя по непонятной для себя причине, что словно задыхается от сгустившегося в комнате страха. – Переведи, пожалуйста, что тут написано, – и Владимир указал пальцем на неведомые ему значки, вновь, один за другим, разбрызгивающиеся по экранчику живописными оттенками зеленого салюта.

Лея сперва прочитала сама, потом же бросила на Володю взгляд, полный отчаяния. Володе на мгновение показалось, что он внутри кошмарного сновидения, где события развиваются по каким-то извращенным правилам – сперва возник немотивированный страх у него самого, теперь вот он обрел опору в еще секунду назад безмятежно спавшем лице Леи, а потом, стало быть, в их жизнь войдет чудовищное нечто, вызванное лавинообразным эхом перекликающихся друг с другом ужасов…

– Тут написано, что через пять танов табельное оружие взорвется, если не ввести правильный пароль, – сдавленным шепотом, словно опасаясь, как бы их не услышало это самое табельное оружие, выдавила из себя Лея.

– Пять танов – это пятнадцать минут? – уточнил Владимир, которому Лея как раз недавно объясняла отличия анданорского времяисчисления.

– Примерно, – откликнулась Лея. – Милый, – сказала она, зябко прижимаясь к Володе, будто ей, наконец, действительно стало холодно. – А ты себе представляешь хотя бы, что такое самоуничтожение плазменного пистолета?

– Нет, – отозвался Владимир, впрочем, уже сообразивший по тону жены, что это нечто более, чем просто неприятность.

– Боюсь, что ЭТО обрушит весь твой дом, – потерянно уточнила Лея.

– Ну так думай же скорее, что это может быть за пароль, – воскликнул Владимир. – Пожалуйста, соберись! Выпей, что ли, еще кофейка, если тебе он думать помогает.

– Хорошо, принеси мне его, – вымученно ответила девушка и принялась, как показалось бросившему на нее отчаянный взгляд Володе, набирать первые попавшиеся случайные комбинации.

Чайник был пуст. Володя всыпал в чашку три ложки кофе и развел его струей, бьющей из крана. И еще спустя 10 секунд влил пойло в рот скривившейся от отвращения Лее.

Через пять мучительных минут кофе подействовал. Владимир же тем временем думал, что ему делать с пистолетом, превратившимся в одночасье в эдак пятисоткилограммовую, в тротиловом эквиваленте, бомбу. Дом напротив был слишком близко, по всему выходило, что придется вытаскивать плазмомет на улицу. Володя думал, куда можно оттащить адскую машинку. И надумал – ближайший пустырь был приблизительно в шести минутах быстрой ходьбы от его дома. Для того чтобы успеть донести до него коварный плазмомет, ему надо было выйти через каких-нибудь две с половиной минуты. Лея сидела на стуле перед пистолетом одна. Володя же расхаживал, как волк в клетке, по комнате взад и вперед. Лея была сейчас так прекрасна – от действия кофе она порозовела вся, будто провела, не загорев предварительно, целый день на черноморском пляже. Наконец, Володя посмотрел на часы и, выйдя в коридор, обул кроссовки. Потом накинул кожаную куртку. Разумеется, он помнил про комендантский час. Но что ему оставалось делать – Лея знала, что говорила про катастрофичность самоуничтожения плазмомета.

Володя подошел к Лее со спины и чуть коснулся ее плеча. В руке он держал полиэтиленовый черный пакет, чтобы не привлекать к себе в темноте дополнительное внимание светящимся зеленым дисплеем и мерцающими красным кнопочками.

– Лея, давай его сюда, – сказал Владимир. – Пора.

– Володя, миленький, подожди, – с истеричной горячностью в голосе попросила Лея. – Ведь я же как-то открыла прошлый пароль, сумею открыть и этот.

– Не больше тридцати секунд, – ответил Владимир, прикидывая, насколько быстрее доберется он до пустыря, если побежит, а не пойдет. Сердце же у Владимира уже колотилось так, будто он только что вернулся с пробежки к пустырю и обратно.

Лея, разгоряченная кофе, стремительно била пальчиками по клавишам, но, видимо, ей никак не удавалось вычислить правильный пароль.

– Володенька, родной мой, – приговаривала она, – ведь это единственный наш шанс спастись, оставшись вместе; пожалуйста… Ну еще немножечко…

И новая, новая, новая, новая комбинация… И все впустую. Медлить было нельзя. Ни секунды. Володя взял плазмомет со стола, прямо из-под нервно растопыренных, будто в отчаянной надежде ухватить правильный вариант, пальцев жадно хватавшей открытым ртом воздух Леи и бросил его в пакет не глядя. Поцеловал судорожно застывшую девушку и бросился вниз по лестнице. А ведь в самом начале комендантского часа так много патрулей – кольнула сердце незваная и пустая, в сущности, мыслишка. Володя с пакетом в руке выскочил из подъезда на темную уже улицу и вдруг услышал сверху крик Леи.

– Володя! Я точно знаю пароль! – разнеслось на весь двор.

«Боже мой! – подумал Владимир, притормаживая и оборачиваясь, и глядя на силуэт Леи в открытом, освещенном окне седьмого этажа. – Что же она делает! Она что, от кофе совсем, что ли, очумела?!»

А до предполагаемого взрыва оставалось, по всем подсчетам, не больше четырех минут. Володя почувствовал, как его всего просто переполняет бессильная злость на самого себя, не способного принять сейчас правильное решение.

– Володенька! – как-то одиноко и испуганно кричала сверху Лея. – Милый, вернись, пожалуйста, если любишь меня, вернись! Я точно знаю, пожалуйста!

«Что это было?» – пытался понять Володя, вслушиваясь не в голос Леи, но в то, что стояло за этим голосом. Бред находящейся под воздействием нового для нее наркотика инопланетянки, которой наплевать на жизни сотен людей вокруг? Или же пароль был верен, а Владимир сейчас выбросит свой счастливый лотерейный билет, устроив прощальный фейерверк на пол-Москвы собственному счастью? Оба варианта были невыносимы.

Внезапно Володя в отчаянной решимости отбросил пустой пакет в сторону и сел на капот мертвого, никому теперь не нужного автомобиля и лишь после понял, что могла бы вообще-то и сирена сработать, в машине-то. Обошлось, однако, Бог миловал хоть от этой напасти.

– Что набирать! – крикнул Володя вверх, и получалось все как-то на удивление по-домашнему. Владимир вспомнил, что так вот мама кричала ему давным-давно, когда их еще не бросил отец: «Володя, домой!»

А Володя что-то отвечал маме, порой споря с ней. И это было так мирно, так здорово…

Лея, кажется, поняла, что Владимир не поднимется вверх с адской машинкой, несмотря на все ее мольбы, и громко крикнула:

– Нажимай кнопки. Верхний ряд, третья слева, средний ряд, седьмая справа, верхний ряд, пятая справа, а потом большой кружочек в самом низу.

Владимир нажал последовательность кнопок, и плазменным фейерверком рассыпавшиеся буквы замерли и засияли ровным оптимистичным светом. Потом некоторые из них уползли, действительно уползли, как гусенички, растягиваясь и группируясь поочередно, и место их заняли другие буковки, которые появились из другого угла. Оставшиеся же по центру, в ожидании смены караула, тоже жили своей жизнью – какие-то сливались друг с другом, иные, напротив, размножались, как амебы, делением – из одного причудливого символа образовывалось два, точно таких же. Наконец, каждая буковка заняла свое место, и вся надпись, уже без каких-либо тревожных признаков, призывно засияла – буковки просто переминались с ноги на ногу, как радушные хозяева, желающие поскорее усадить замешкавшего в дверях гостя к праздничному столу.

– Володенька, ну поднимайся же! – услышал наконец Владимир голос Леи и с тревогой подумал, что, возможно, она кричит это уже не в первый раз. Володя огляделся по сторонам. Если поблизости был анданорский патруль, то оккупанты, со своим феноменальным слухом, уже услышали крики девушки и Владимира и наверняка скоро будут здесь. Володя поскорее юркнул в подъезд и, как только мог быстро, взбежал, только что не взлетел, к себе на седьмой этаж.