Текст книги "Грэйв"

Автор книги: Диваныч Ватников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Макс дал грэйву команду сосканировать тела, а заодно и джинсы комсорга, так и лежавшие в кейсе. Подошел к синтезатору, достал из него чашку кофе, уселся к столу, взял ручку и лист бумаги, обдумывая варианты. Грэйв сообщил об окончании сканирования. Паспорта у комсомольца не было, не было паспорта и у Эдика. Очевидно, здесь не особо принято носить паспорта с собой. У комсомольца были заводской пропуск, комсомольский билет и кандидатская карточка КПСС. Хоть что-то. Можно зайти в магазин, наскандалить и потерять что-нибудь из документов. Нет, не годится, а вдруг продавцы не заметят потери, вдруг кто-то из покупателей подберет. Значит надо, чтобы потеря произошла на виду у какого-нибудь представителя власти. Клон изображает пьяного, от него должно за версту нести перегаром. Натыкается на представителя власти, тот делает ему замечание, клон его нежно вырубает и убегает в ближайшую подворотню, а там уходит через портал. В общем, очухавшийся пострадавший по пропуску находит завод и становится свидетелем в деле смерти комсомольца. Ну а через час после факта хулиганства копию комсомольца отправляем под поезд где-нибудь в малолюдном месте, пусть стоит возле путей и вдруг начинает перебегать перед локомотивом. Конечно, надо копии кровь спиртом дополнительно разбавить и вообще надо привести тело в такое состояние, чтобы патологоанатомы не обнаружили, что он под поезд попал уже трупом.

Подкорректировав план, Макс дал команду грэйву все подготовить – биоробота, тело, порталы. С нападением на представителя власти, конечно, придется импровизировать, лично осуществлять общее руководство, у биоробота фантазии может не хватить. Значит, нужны еще бакрисы, поставляющие картинку и звук с места будущей акции. Далее надо обеспечить слежку за объектом нападения и всеми его будущими контактами. Хорошо бы устроить этот театр вечером, чтобы девушки не связали несчастный случай с уколом мнимого кэгэбэшника, не да Бог, слух пустят. Но времени нет – Эдику завтра с утра надо в отдел кадров, а у меня ни адреса его НИИ, ни документов. Со всем этим предстоит разобраться. Да и время нужно, чтобы мою внешность переделать. Это ведь не усы под нос приклеить – надо и кости менять и мышцы, и цвет глаз, и волосы, и отпечатки пальцев. Может, часа четыре в медкапсуле придется провести. Заодно и высплюсь. Да, даже зубы должны быть как у Эдика, с имитацией всех пломб, неизвестно, как здесь обстоит дело со стоматологическими картами, может в этом СССР они уже введены, как у нас в старых капстранах.

Макс посмотрел на часы и решил, что до утра можно поспать часа три. Лег и сразу провалился в сон без сновидений.

17. замена

Как тщательно не планируй, а что-то всегда пойдет не так, как хочется. Разработанный Максом план никак не хотел осуществляться. Место акции было выбрано неподалеку от центрального вокзала, на улице Гоголя. Хороший проходной двор позволял биороботу улизнуть и без портала. Общественного транспорта полно, спешащих на работу людей хватает, не хватает одного – представителей органов. Как они тут живут, думал Макс, неужели здесь с уличной преступностью все так замечательно? Вот уже сорок минут люди все шли и шли, но никого в форме не наблюдалось. Наконец появились двое в серо-зеленой форме. Макс приблизил картинку, рассмотрел погоны. Старлей и капитан. Идут не спеша, посматривают по сторонам. Макс дал команду выпускать клона. Тот прошел через портал и, покачиваясь и разя заготовленным перегаром, вышел из подворотни навстречу. Но двое не обратили на пьяного никакого внимания. Синхронно шагнули в стороны, пропуская пьяного мимо себя. Пришлось клону ругнуться, прося сигарету. Обладатели погон, казалось, только тогда заметили его. Но хватать здоровяка все равно не стали, наоборот, капитан протянул пьяному открытую пачку. Клон не стал вытаскивать сигарету, а схватил всю пачку. Капитан не стал возражать, парочка отвернулась и продолжила свой путь. Оказалось, что сигарета в пачке последняя, это частично объясняло миролюбивость капитана. Макс осмотрел окрестности. Других представителей власти не наблюдалось, зато начали коситься прохожие. Пришлось клону кричать про спички и, догоняя парочку, схватить старлея за рукав кителя и при этом удачно дернуть рукав так, что тот наполовину оторвался по шву. Наконец-то офицеры проявили желание схватить хулигана. Клон быстрыми ударами под дых вывел из строя обоих. Не устоять слабому человеку перед биороботом, да и силачу не устоять. И силы не те, и реакция значительно медленнее, и органов чувств значительно меньше – всего два глаза и оба на одной стороне головы. И плевали потомки на три закона робототехники, придуманные Азимовым. Клон нагнулся над жадно хватающим воздух капитаном и оторвал ему погон, попутно выронив фабричный пропуск. Быстро потоптался на чьей-то фуражке, изуродовав ее форму и сломав козырек, после чего поспешно скрылся в подворотне. За ним побежали несколько прохожих, но естественно, клона и след простыл. Возле пострадавших собралась небольшая толпа, их подняли и подали фуражки. Нашли пропуск, отдали капитану. Все указывали в сторону вокзала. Возбужденно повели пострадавших в ту сторону, мимо церкви, через перекресток, завели в угловое здание. Макс приблизил табличку на подъезде – районное отделение милиции. Группу граждан встретил дежурный в серой форме. Эти двое были не милицией, понял Макс. Дело закрутилось – возмущенный народ пропустили внутрь, помятых офицеров завели в кабинет, остальным велели ждать в коридоре. В кабинете пострадавшие рассказали о неспровоцированном нападении и отдали подобранный пропуск хулигана, хозяин кабинета позвонил и несколько групп милиционеров покинули здание, направившись в сторону места происшествия, кто пешком, кто на служебных машинах. Макс прекратил наблюдение, эта часть дела сделана, основные результаты грэйв доложит. Наблюдать за наездом поезда на тело Макс не стал – грэйв и без него справится – подберет безлюдное место и проведет нехитрую операцию. Через пару часов тело уже будет в морге, там обнаружат татуировку и спустят все на тормозах. Такое не замнешь и, чем выше сидит его папаша, тем ниже будет ему лететь.

Макс переключился на Эдика. Телепортировался в его комнату и методично начал осматривать вещи. Паспорт и другие документы нашлись быстро, в папке, лежащей на книжной полке. Макс просмотрел их. Эдуард Александрович Зильберман, еврей, дата рождения – август 1952-го. Скоро 25 лет мне исполнится – усмехнулся Макс. Макс пролистал паспорт – несколько штампов о прописке-выписке, больше ничего. Комсомольский билет. Почти такой был когда-то и у Макса. Кроме страниц об уплате комсомольских взносов смотреть нечего. Удостоверение личности офицера запаса. Лейтенант в 75-м, в 77-м старлей. Ничего познавательного. Ага, вот автобиография. Сухие данные, но надо запомнить. Скормлю все грэйву, если забуду – подскажет. Небольшой листок с типографской шапкой. НИИ микроприборов, адрес, телефоны, рукой написано прибыть 11-го мая в 9:00 в отдел пропусков, шестизначный номер телефона, Людмила Николаевна. Так, грэйв, посылай разведчиков в тот район, нужно все – планы здания, транспорт, как добираться, сколько времени транспорт идет, выбрать места для порталов. Так, что еще тут. Сберкнижка, текущий остаток – тысяча двести рублей. Записная алфавитная книжка с телефонами и именами. Диплом, 75-й год, радиотехнический факультет. Вкладыш к диплому с оценками, большинство оценок – «отлично». Книжечка водительских прав с талоном предупреждений, выданы в 73-м. Свидетельство об окончании автошколы, 73-й год. Все, больше ничего. В чемодане и сумке бумаг не обнаружилось, если не считать бумагами сто тридцать рублей. Макс достал из своего кейса вещи Эдика, которые были в его карманах в момент смерти. Ключи, наверное, от этого дома, брелоком служит овальная алюминиевая пластинка с выдавленными буквами «ВС СССР», еще одной буквой и шестизначным номером. Проездной на электричку. Квадратный кожаный кошелек с выдавленным рисунком и надписью «Рига» латиницей, на кнопках, внутри несколько купюр, куча мелочи, старая записка с номером телефона, разной свежести трамвайные и троллейбусные билеты. Трамвай – три копейки, троллейбус – четыре, с ценой на автобус придется разбираться.

Большую часть вещей Эдика Макс скормил синтезатору – пусть отсканируются там и далее хранятся в памяти грэйва, для образцов, вдруг чего понадобится. Чемодан будет создавать лишь видимость проживания на этой квартире, но он должен быть легким, если придется устраивать театральную постановку с переездом. Вместе с обычными гражданскими вещами – брюками, свитерами, сильно ношеным бельем, зимней и летней обувью в синтезатор отправилась и нашедшаяся в чемодане красивая синяя форма с золотыми погонами старлея и голубыми петлицами с пропеллером и крылышками, а также сине-голубая фуражка с золотым шнуром. Обычный набор демобилизованного офицера-холостяка – форма на память, выбросить жалко, носить нельзя. Вот только Эдик, уезжающий в никуда, не имеющий ни клочка личной жилплощади, зря ее взял. Где он собирался хранить эту память? Наверняка Эдик не раз проклял свой тяжеленный чемодан, пока не снял это жилье.

Дав грэйву задание навести порядок и подновить в комнате мебель, не затрагивая ее внешнего вида, Макс перешел в бункер и улегся в медкапсулу. Было немного не по себе, в первый раз, когда Макс омолаживался и лечился, новое тело все-таки оставалось его телом. Сейчас же Макс долго будет пугаться зеркала, видя в нем лишь Эдика. Ничего, привыкну, других то вариантов нет. Не являться же к местной власти – вот я какой, красивый и всемогущий, давайте дружить. Нет, какой бы не была замечательной страна, но не допустит она такого, чтобы я был сильнее страны. Страна – это лишь красивое слово, а состоит она из простых людей. И пока деньги не ушли в далекое прошлое, пока вместе с ними не ушла конкуренция за жизненные блага и за власть, эти блага дающую и охраняющую их, в любой прослойке общества найдутся люди, желающие стать единственными и исключительными за счет других. Макс ведь и сам такой, из грязи да в князи, ни за какие коврижки не отдаст своего грэйва. Будут говорить – сделай то, сделай это – Макс выполнит. Но грэйва не отдаст. И второго грэйва не сделает. Потому что обладателю второго грэйва в душу на сто процентов не влезешь, а вот как этому второму-третьему захочется стать единственным? Нет, не готов мир пока к знанию о грэйве. Я не готов отдать своего, а я сейчас тоже часть этого мира. Даже если только я такой плохой, а все хорошие, все равно – моя ложка дегтя испортит всю их бочку меда.

Макс задвинул самокопания в дальний ящик и приказал начинать процедуру. Решил не спать, а получить пока максимум информации от грэйва, применяя ускоренный режим обучения. В этом мире Сталин не был врагом народа, разоблаченном в 37-м военными. Все произошло наоборот – врагами народа стали маршалы. Заговор был основательно вычищен. Конечно, без невинных жертв не обошлось, ведь и в органах было много заговорщиков, топивших всех, лишь бы до их самих не добрались. Потери комсостава армии были чудовищны, но, как ни странно, Германия так и не осмелилась напасть на СССР в 1940-м. Наоборот, СССР прирос частью бывших территорий Российской империи. Граница отодвинулась далеко на запад. Конечно, когда в 41-м Германия все-же напала, эти новые территории стали фактическими союзниками Гитлера, но увеличившиеся расстояния все равно не позволили молниеносно захватить Москву, исторически являющуюся и политическим, и хозяйственным, и логистическим центром. В истории Макса силы Германии закончились на Урале, в этом мире – под Москвой. В мире Макса маршалы подписали ничем не обоснованную капитуляцию, в то время, когда имели достаточно сил, чтобы отбить территорию хотя бы до Волги или просто держать границу. Мирный договор и был формальным поводом не возвращать Советскому Союзу его европейскую часть после капитуляции Германии. Страна дважды наступила на одни и те же грабли – сначала Брестский мир 1918-го затем Свердловский 1940-го. Союзники, как всегда, предали и обобрали. Даже репарации, которые проигравшему Союзу пришлось платить Германии, не были отменены после ее поражения. Собственно говоря, зачем отменять, когда они транзитом отправлялись в Америку, в счет уже немецких репараций. В этом мире все было по-другому. Война с Германией закончилась в 45-м ее расчленением. В космос человечество вырвалось уже в 1957-м. Американцы в 1969-м даже высадилось на Луну. Сейчас вокруг Земли болталась советская орбитальная станция Салют-5, правда, на данный момент необитаемая, в августе запустят следующую. В мире Макса первый спутник запустили лишь в 1965-м, первый человек слетал в космос в 1974-м, а на Луну вообще не летали. Дойдя до будущего 1978-го года, Макс прервал ознакомление с историей. Не время сейчас заглядывать в будущее, все равно, скорее всего оно изменится в лучшую сторону. Главное – страна крепка и никаких причин для ее распада в этой ее истории нет и быть не может. В союзниках – пол Европы. Нет причин демократам обвинять компартию в поголовной высылке евреев в 40-х в Германию для обмена, не было здесь ужасных чисток от сталинистов, продолжавшихся до середины 50-х.

От истории Макс перешел к современной политической системе. Кратко ознакомился с политической картой мира и личным составом руководящих органов основных стран. Америкой меньше трех месяцев руководил Джимми Картер, сменивший Джеральда Форда, до него был Ричард Никсон. В СССР до Брежнева был Хрущев. Британией сейчас руководил Каллаган. Макс не узнал ни одной фамилии, кроме Форда и Хрущева. Ну Форд – это понятно, великий изобретатель автомобильного конвейера, а Хрущев, в этом мире бывший разоблачителем культа личности Сталина, по иронии судьбы в мире Макса был расстрелян в 53-м как руководитель заговора сталинистов. Хорошенько проштудировав фамилии и портреты членов Политбюро, Макс ознакомился со структурой силовых органов. Те двое, которых он утром принял за милиционеров, оказались военными. К военным, судя по форме, на первый взгляд относилось даже КГБ, во всяком случае, форма была одного образца, отличаясь лишь цветом околышей, просветов погон, петлиц, околышей фуражек и канта брюк, ну и эмблемами, конечно. Больше всех отличалась форма флотских, авиаторы отличались по большому счету лишь оттенком цвета парадной формы. В чемодане Эдика обнаружилась как раз парадная форма авиации, повседневную Эдик, видимо, все-таки оставил в месте службы. Форма МВД тоже была того же покроя, но у милиции был свой серый мышиный цвет. Поняв, что наскоком с взаимопроникающими структурами вооруженных сил ему не разобраться, несмотря даже на помощь всезнайки грэйва, Макс занялся современной литературой, знакомясь с кратким содержанием сюжета книг, составлявших «джентельменский набор» образованного человека середины 70-х. К содержанию довеском шли наиболее значимые цитаты, но для Макса они, примененные в отрыве от контекста, показались совершенно тусклыми. Несколько авторов были Максу известны, но вот их здешние книги были ему совершенно незнакомы. Все в этом мире было не так. Даже Солженицин, в мире Макса автор гимна СССР, придворный писатель, рупор тоталитарной пропаганды, здесь почему-то был отъявленным диссидентом, высланным из СССР и сочинявшим ужасные антисоветские вещи.

Разобравшись с чужими книгами и решив, если позволит время, прочитать некоторые из них, Макс приступил к ознакомлению с фильмами, уже вышедшими на экран. Фильмов было очень много, даже тех, которые в будущем были признаны «Золотым фондом» этой эпохи. Фильмы надо смотреть, решил Макс, кратким содержанием не отделаешься, а зная весь сюжет, смотреть будет неинтересно. Макс ограничился списком и аннотациями.

Проще всего оказалось со стихами. Макс и в своем мире их не читал, так что сейчас ограничился лишь фамилиями наиболее известных авторов. Самым сложным были песни, их надо будет послушать все. Три минуты на песню, а их должны быть многие сотни.

Макс захотел посмотреть какой-нибудь свежий фильм. Самым свежим оказался военный «Аты-баты шли солдаты», вышедший на экраны всего две недели назад. Но тут трансформация закончилась и Макс вылез из медкапсулы. Залез в душ, постоял под струями и внимательно осмотрел себя в зеркала. Так, шрам на плече, без него нельзя, особая примета Эдика могла где-нибудь фигурировать. Макс перевел взгляд ниже пояса, от сердца отлегло, Эдик оказался евреем необрезанным. Попробовав разные движения, Макс понял, что и тут все осталось по-прежнему. Для проверки голоса Макс прочитал детский стишок и послушал запись. Записанный голос ничем не отличался от голоса Эдика, иначе и быть не могло, так что здесь прокола не будет, разве что кто заметит, что одни слова-паразиты поменялись на другие. Но это не страшно, бояться следует общих воспоминаний. Макс начал одеваться. Достал из синтезатора новые трусы, носки, майку. Затем образовалась мелкая неприятность, размер верхней одежды Макса не совсем соответствовал размерам Эдика. Хорошо, что заранее трансформацию прошел, не оставил процедуру на ночь, как планировал, а то вдруг эта неприятность произошла бы в тот момент, когда надо было бы уже выходить. Макс достал из синтезатора одежду, которая была на Эдике, естественно, полностью вычищенную и подновленную в изношенных местах. Надел тесную рубашку, с трудом натянул джинсы. Что за черт? И этот наряд не подходит. Джинсы давят, как будто на два размера меньше, лишь длина соответствует. Рукава рубашки слишком длинные, хотя в плечах ка-то давит. Как же Эдик во всем этом ходил?

Недолго думая, Макс приказал грэйву подогнать свою одежду под размеры нового тела. Натянул джинсы, кроссовки на липучках, одел джинсовую куртку. То, что надо, удобно и привычно. Критически оглядел себя в зеркало. Вроде особо ничем не отличается от парней, виденных им вчера в городе. Всё это носят и сейчас. Можно смело отправляться на работу в институт. Для начала, конечно надо глянуть, где этот отдел кадров, и кто эта Людмила Николаевна.

Макс включил голографическую картинку. Здание, сверху напоминающее букву «п» с разными ножками, одна длинная и кривая, уступами, вторая короткая и толстая, из двух корпусов. Верхушка буквы параллельна улице. Два входа со стороны верхушки. Отдел кадров справа, на первом этаже. Макс передвинул точку обозрения в отдел кадров. Три стола, стол нужно ему Людмилы Николаевны, женщины лет сорока пяти, дальний от входа. Макс немного понаблюдал за работой кадровиков. Нормальные люди, не звери. Бумажки, бумажки, шкафы, компьютеров, естественно нет. Картотечных шкафов тоже не наблюдается, значит здесь лишь эдакий предбанник отдела кадров, только текущие документы принимаемых и увольняемых. Все правильно, не какой-нибудь столярный цех, а серьезный завод, раз Эдика так долго проверяли. Значит есть секретная часть, где-нибудь на верхних этажах, ну а основные помещения отдела кадров, конечно же где-то неподалеку от нее, не носиться же с делами сотрудников по этажам и коридорам. Ну мне это сейчас вовсе неважно, потом все узнаю. Макс посмотрел маршрут. Ближайшие порталы подготовлены в подъездах блочной пятиэтажки, телестартеры встроены в стены на площадке между первым и вторым этажами. До института всего метров триста, фактически надо только дорогу перейти. Макс прикинул и другие маршруты. Порталы в лифтах девятиэтажек немного подальше, но надежнее. В таких домах соседи с разных этажей знакомы друг с другом куда реже, чем в пятиэтажках без лифтов. Сел в пустой лифт и пропал. Или наоборот – появился в пустом лифте, спустился на первый этаж и вышел. А в пятиэтажке все-таки могут быть проблемы с возвращением домой – зашел в пустой подъезд, а кто-то из жильцов взял, да и вышел покурить на лестницу, заняв место возле портала. Что тогда делать – поворачивать обратно или идти дальше, наверх? В общем, пятиэтажки, хоть они и ближе к институту, надо использовать для возвращения только в крайних случаях. А вообще, если с кейсом буду – какая разница откуда уходить, любой подъезд с предбанником сгодится.

Макс вспомнил, как еще в своем мире начинал ходить с кейсом. Четыре кило телестартер, пара кило термоизоляция синкамеры, плюс материя для синтеза, хотя бы кило-полтора. В сумме немного, но и не так уж мало. От веса спасло применение банального антиграва, но антиграв лишь игрался с весом, не затрагивая инерции. Носить кейс оказалось крайне неудобно, даже убрав вес до нуля. Грэйв тогда объяснял удивленному Максу – «вот смотри, наполненная тележка в супермаркете тоже вроде ничего не весит, по прямой катишь легко, а попробуй поверни ее». Решить проблему инерции помогло еще одно изобретение будущих веков – антимассер. Как антимассер обходит известную Максу формулу «е равно эмце квадрат» и закон сохранения энергии, Макс так и не понял, использовал как данность. В некоторых случаях закон сохранения энергии просто не работал. Самым ярким примером неправильности основополагающего закона, подмеченного еще древними грабителями и четко сформулированного Ломоносовым «сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому», было создание новых временных линий. Раздавил в прошлом бабочку и вот вместо одного мира уже два, энергия удвоилась.

Грэйв доложил, что с комсомольцем все прошло нормально. Машинист его заметил, даже гудок дал, затормозил. Тело увезли в морг, а сводки о несчастном случае и хулиганстве встретились уже через полчаса. Из отделения на Гоголя позвонили на фабрику, в отдел кадров, и узнали о общественном статусе фигуранта, о чем тут же сообщили милицейскому начальству. Начальство уже стояло на ушах, не зная, как сообщить второму секретарю райкома о гибели единственного чада, попахивающей самоубийством. Машинист и помощник ясно видели, что никого рядом с погибшим не было и он сам шагнул на рельсы. Дела о хулиганстве и несчастном случае было решено засекретить и все расследования приостановить. Но тут пришли нехорошие сведения из морга. Погибший был смертельно пьян, но самое плохое было то, что у фигуранта, которому несомненно светила отличная комсомольская и партийная карьера, обнаружилась антисоветская татуировка. Пришлось доложить о событиях в горком. Там сейчас шло закрытое совещание по этому вопросу, метались громы и молнии. Отец погибшего все еще пребывал в неведении, на закрытое совещание его не пригласили.