Текст книги "Грэйв"

Автор книги: Диваныч Ватников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

18. Институт

За Максом прислали Андрея, парня неопределенного возраста в белом халате и очках. Ему можно было дать как 18 лет, так и все 27. Людмила Николаевна сдала Макса парню с рук на руки, предварительно выдав Максу синюю книжечку институтского пропуска и ордер на поселение в общежитие. После работы Максу необходимо было отправиться к коменданту общежития, оформиться и сдать паспорт на прописку.

Парень провел Макса через проходную. Вахтер посмотрел новенький пропуск Макса, сличил фотографию, неодобрительно посмотрел на кейс и открыл вертушку. Пропуск Андрея тоже посмотрел, несмотря на то, что тот вышел меньше минуты назад. Свернули направо, переходом прошли в другой корпус и поднялись на второй этаж. Подошли к третьей слева двери с табличкой, на которой было написано 87-1. Андрей нажал на механическом кодовом замке одновременно 3 цифры и потянул колечко вниз, распахивая дверь. В помещении было 8 больших столов с тумбами, составленных попарно перпендикулярно стенам, и два стола без тумб в центре, тоже сдвинутые вместе, очевидно совещательные. Парные столы у стен разделяли высокие перегородки из толстой фанеры, к которой в совершеннейшем беспорядке кнопками и прижимами были прилеплены масса бумаг со схемами, графиками и таблицами. На каждом столе стояло несколько приборов – осциллографов, генераторов, мультимеров и прочей измерительной дребедени. Восемь пар глаз уставились на Андрея с Максом. Макс поздоровался. Встал мужчина лет сорока с острой бородкой, сидевший за столом у окна, подошел к вошедшим.

– Андрюша, позови остальных, будем знакомиться.

Через пару минут в помещении собралось четырнадцать человек, не считая Макса – 11 мужчин и три девушки. Все, кроме мужчины с бородкой, в возрасте от двадцати до тридцати. Мужчина с бородкой оглядел собравшихся, взглянул на часы и произнес

– Итак, в нашей лаборатории долгожданное пополнение. Позвольте представить вам нашего нового младшего научного сотрудника Зильбермана Эдуарда Александровича. Я начальник 87-й лаборатории, как меня за глаза называют собравшиеся здесь балбесы – Сидоров Один. Один – это не от имени скандинавского божества, а оттого, что в нашей лаборатории есть еще двое Сидоровых – Сидоров Два и Сидоров Три. А так меня зовут Евгений Николаевич, в отсутствии прочего начальства и Сидорова-Три можно просто Евгений.

Евгений Николаевич протянул Максу руку, которую тот пожал.

– А меня, естественно, можно называть просто Эдик.

– Товарищ Эдик прибыл к нам прямо из…

– Парижу! – перебил начальника длинноволосый парень

– Нет, товарищ Сидоров-Три, товарищ Эдик прибыл к нам вовсе не из Парижу, и даже не из Кологрива, прибыл он из родной нашей Советской Армии, о чем свидетельствует его опрятный внешний вид, я имею ввиду нормальную стрижку, не то что у некоторых. А служил он именно в тех краях, где товарищи военные посредством подземных ядерных взрывов пытаются похоронить разрабатываемые нами микросхемы, мол радиационная стойкость их весьма незначительная. Ну а раз она незначительная, то такие микросхемы военным не нужны, а заодно не нужны гражданским. Спорить трудно, приходится улучшать проклятую радиационную стойкость. И испытывать, и доказывать военным, что все в порядке. И раз товарищ Эдик знает те края, то несомненно он будет отправляться туда в командировки, причем отправляться смело, не то что некоторые. – Евгений Николаевич назидательно обвел всех указующим перстом – Вот такой он полезнейший человек, наш Эдуард Александрович. Только, – Евгений Николаевич театрально заломил руки – товарищ Эдик, пожалуйста, умоляю Вас, не загордитесь. Работайте добросовестно, носите эту замечательную стрижку и дальше. Если хотите, можете даже носить на работу этот замечательный выходной джинсовый костюм, вот только подумайте – у нас иногда не только ручку по столу передвигать приходится, порой приходится целую установку передвигать. Так что посадите пятнышко, дырочку сделаете… придется вам месяца два работать на новый.

– Да не фирма это, Евгений Николаевич – опять встрял длинноволосы парень – Это обычный самопал, ткань плюс два червонца пошив. Вы посмотрите – все по мерке, сидит как влитое, такое только в мастерской индпошива сварганить возможно, и совершенно невозможно в торговле совершенно серийными изделиями, которыми является настоящая джинсовая одежда.

– Ладно, ладно, дискуссию насчет тряпок отложим на неопределенный срок, товарищ Сидоров-Три. И вообще Вы давайте поосторожнее со своими околокриминальными связями. Попадетесь на фарцовке – отмазывать не буду. Всё, давайте знакомьтесь дальше, а мне на совещание пора. Пусть Илюшина пока возьмет шефство над Эдиком, он человек в нашем деле совершенно необразованный, пусть посидит пока ее дублером на установке, вникнет, так сказать, в самые азы.

Сидоров-Один взял со своего стола папку и удалился.

К Максу тут же подошел бойкий Сидоров-три, протянул руку.

– Евгений. Только не Николаевич, а Константинович. Двойной тёзка нашего начальника. – Сидоров-Три вдруг стал серьезным – Вы в каком полку служили? Придется послужить Отечеству! Крепитесь! Заграница – он указал пальцем на свои джинсы с орлом на лейбле – нам поможет! – Запомните, студент, фирменные джинсы это – Монтана! Есть еще Ли, Ранглер и Левис. Все остальное не заслуживает нашего внимания. Ибо! Ибо…

Сидоров-Три дружески улыбнулся, уступая Макса остальным коллегам.

Макс узнал в речи Евгения цитаты из любимого им романа «12 стульев». Хоть что-то есть в мире общее и вечное, подумал он.

Макс познакомился со всеми. Тяжело запомнить столько имен и лиц сразу, но ничего, грэйв выручит.

Лена Илюшина повела Макса на первый этаж в хозчасть, там ему под роспись выдали два белых халата и белую шапочку.

– Не удивляйся. У нас все так ходят. Стерильность. В цехах и чистых лабораториях еще и бахилы придется одевать. Запомни это место. Раз в неделю сдаешь и получаешь другие, из прачечной. Обязательно, не забывай.

Прошли извилистым коридором. Лена отперла дверь ключом, за дверью был большой тамбур. Одели бахилы, Макс одел халат и шапочку. Лена отперла еще одну дверь и пригласила Макса в просторное помещение.

(прим. ред., Сигма-книга, 2085 – Диваныч Ватников знаком с нижеописанными процессами и устройствами исключительно шапочно, лишь краем уха слышал от седых историков слова «монокристалл», «плавка» и «микропроцессор», поэтому заранее просил прощения за действия волн, падающих стремительным домкратом)

– Вот, собственно и сама лаборатория. Наверху – это так, кабинеты для разной работы – с бумагами, с готовыми изделиями. А основные материалы мы получаем здесь. Вот установки, вот электронный микроскоп – Лена указала Максу на высокую колонну. – А в том помещении мы кристаллы выращиваем.

Лена подвела Макса к установке во второй комнате.

– Вот, берется заготовка кремния, кладется сюда, индукцией нагревается начальная зона, расплавляет там кремний, и зона начинает перемещаться вдоль слитка. Примеси переходят в расплав. Выключаем – в начале слитка очищенный кремний, в конце – со всеми примесями. Ну не со всеми, естественно, но большая часть именно там. Метод основан на разной растворяемости примесей в жидком и твердом веществе. Прогонишь образец много раз – получается кристалл сверхчистого кремния. Уже потом с ним другие шаманить начинают, режут на пластины, вносят примеси, формируя нужные переходы. На одной такой пластинке огромные радиосхемы можно делать, сотни транзисторов размещать. Я, конечно, простая лаборантка здесь, два раза после школы на экзаменах в институт проваливалась, так что подробнее не расскажу. Моя задача – гонять установку на различных режимах – сила нагрева там, скорость перемещения зоны… Все в журнал заносится, как только получается хороший результат, сразу вокруг этого режима начинаем дальше пробовать. Установка экспериментальная, для нужд производства другие используются, а может, вообще откуда-то готовые кристаллы привозят. Нам же особая чистота нужна, лаборатория новые микросхемы изобретает. Чем чище – тем достовернее будут другие эксперименты. Вот, смотри, это план исследования.

Лена показала Максу, как выставлять параметры, как следить за показаниями, как заполнять журнал. Заставила Макса расписаться в журнале по технике безопасности.

– У нас всех новичков сначала сюда сажают. Одно время у Одина поговорка была для молодых – забудьте все, чему вас учили в институте, учить будем заново и, главное, быстро и без усилий.

Недельку посидишь здесь и на микросхемы переведут. Ну а дальше Один разберется с твоими способностями, и найдет куда тебя эффективнее поставить. Может, обратно в Казахстан навсегда зашлет, будем тебе только образцы слать – Лена рассмеялась. – Ладно, это Один пошутил. Попугал, как новичка. Исследованиями на радиационную стойкость другая лаборатория занимается. Правда, они на нас выплескивают то, что на них самих военная приемка выплескивает. Ну все, давай начинай трудовую деятельность. Первый раз я за тобой присмотрю, а потом ты сам. Бери вон там заготовку.

После первой плавки Лена оставила Макса одного. Макс внимательно провел еще одну плавку, а потом отвлекся, задумавшись. Кажется, коллектив неплохой, здоровая атмосфера. Начальство демократичное, по первым впечатлениям. Хорошее место выбрал Эдик. За дверью послышались голоса. В помещение вошли Владимир и Петр.

– А куда это Ленка подевалась? Вот хитрюга, свалила работу на малограмотного новичка, а сама испарилась. И небось ключи не оставила? А вот как будущий академик в туалет захочет? Будет терпеть, терпеть, а мочевой пузырь раз, и лопнет. И останется страна без еще одного академика. А нам тоже работа – тело выносить. Слезы ручьем, академика жалко, а ты крепись, держи тело за руки-за ноги, по коридорам тащи, потом раскачивай, в грузовик забрасывай. Знаешь, какие эти слезы вредные? Кожу разъедают, потом долго за диссертациями не посидишь… – Петр улыбнулся и протянул Максу связку ключей – держи, Эдик, твой комплект, туалет налево, до конца коридора, у лестничного марша. Кстати, тебе небось еще и код от замков не сообщили?

Макс кивнул.

– Ну, код на всех наших комнатах один, зато весьма сложный, сразу вряд ли запомнишь. Поэтому вспомни номер нашей лаборатории – 87 и набери наоборот – 78. Теперь вычти одну цифру из другой, тут порядок совершенно неважен. Получишь третью цифру – единицу. В общем, нажимай сразу – один-семь-восемь и пещера откроется. Если забудешь номер лаборатории – то посмотри внимательно на замок. Все цифры новенькие, а один-семь-восемь изрядно потертые. Вот потертые и нажимай.

– Довольные своей шуткой, Петр с Владимиром взяли готовые образцы и вышли в комнату с микроскопом. Послышался звук распиливаемого кристалла. Зашел длинноволосый Сидоров-три.

– Комсомолец? – строго спросил Женя, Макс кивнул – А я комсорг лаборатории. Прошу любить и никому не жаловаться. Ставлю тебе на вид – ты здесь уже больше часа, а на комсомольский учет так и не удосужился встать. Нехорошо! – Женя обличающе посмотрел на Макса и улыбнулся. – Не боись, документы давай.

Макс достал из кейса комсомольский билет.

– Ого! Все мое ношу с собой? Молодец! Давай сюда. А характеристика где?

– Какая характеристика?

– Как это какая? Положительная, естественно. Она же комсомольская. Я надеюсь, у вас там в армии комсомольская организация была? Раз была, значит и характеристика должна быть.

Макс среди документов Эдика не видел никакой характеристики. Да, вот попал – подумал он. И как теперь ее достать?

Нету, да? Эх ты, разгильдяй. Самую главную бумагу потерял. Ладно, не расстраивайся. Не найдешь – сам напишешь, я продиктую. А ты ее случайно в отделе кадров не оставил? Пойду схожу в отдел кадров, может найдется.

Женя убежал. Через десять минут вернулся, торжественно помахивая листком бумаги.

– Вот! Еле вырвал. Что за люди – читать что ли не умеют. Тут русскими буквами написано – комсомольская. А они ее уже в твое личное дело подшили. Давай паспорт.

Женя переписал данные из паспорта в свою тетрадку. Проделал то же самое с комсомольским билетом.

– Где живешь? Ты ведь не местный, прописки нет. В общаге или комнату снимаешь?

– Сегодня в общагу после работы пойду, к коменданту. Прописать должен, может и место выделит. А так я комнату в Бабите снимаю.

– Да, далековато. Адрес помнишь?

Женя записал адрес Макса.

– Ну это на всякий случай, вдруг надолго заболеешь, и тебя посетить придется. Телефона, конечно, нет? Ну ладно. Кстати, к коменданту общежития рекомендую отправиться сразу после обеда. Вечером очередь может быть, когда все с работы вернуться. Он ведь не только вопросами прописки ведает. Ну, а если адрес поменяешь, мне сообщи сразу. Кстати, тебе в августе 25 исполняется. Не тяни, сразу в паспортный стол иди с комплектом фотографий. Тебе новую фотку в старый вклеивать не будут, сразу паспорт нового образца выдадут.

Женя понаблюдал некоторое время за работой Макса, прислушиваясь к пению катушек.

– Напряжение гуляет. Или генератор скоро сдохнет или опять источник тока. Эх, сколько бьемся над этим. Установку, считай всю сами делали, особенно электронную начинку. Вроде и все схемы прогрессивные, ан нет. Недаром мне еще институтский преподаватель цепей говорил, что источник тока – это вещь чисто философская, в отличии от материального источника напряжения. Чуть нагрузка скакнет и как схема источника тока себя поведет – одним только Богу и партии известно. А все из-за внутренних сопротивлений полупроводниковых переходов – характеристики транзистора от чего только не зависят, поговаривают, даже от того, кто рядом с транзистором стоит – партийный или просто сочувствующий. Делаешь схему сложнее – начинается влияние новых элементов. И обратная связь сильно отстает, особенно подбираясь к гигагерцам. Эх! – Женя махнул рукой. Побежал я. Отпрошу тебя у Одина, давай дуй в общагу сразу после обеда и уже не возвращайся.

19. Получка

Шестого июня с утра шел дождь. Макс отработал в НИИ почти четыре недели. За четыре недели много чего произошло. С помощью грэйва он усовершенствовал процесс зонной плавки. Макс провел у установки гораздо больше запланированного Евгением Николаевичем срока. Уже на третий день Макс отклонился от запланированных старшими коллегами планов экспериментов, потому что грэйв, отсканировав установку, быстро рассчитал оптимальные параметры и откинул тупиковые направления. Чистота получаемых монокристаллов кремния значительно возросла и эксперименты теперь проходили вокруг представленных Максом параметров. Конечно, кое-кто по-доброму ворчал, что эксперименты пора остановить, что от добра добра не ищут, и теперь имеются совершенно идеальные результаты. Но Макс, и без того заработавший некоторый авторитет, мухлевал с помощью грэйва, выдавая все более и более чистый продукт. Пришлось даже установить новую точную схему управления с дополнительными стрелочными индикаторами и соответствующими им ручками настройки. Конечно, на самом деле эти регулировки ни на что не влияли, были лишь подобием древней игры в три наперстка. У Макса, как у опытного шулера, результат почти всегда получался идеальным – стрелки практически не отходили от заданных делений. У других стрелки все время дергались, и только Леночке удавалось кое-как сдерживать их качания. Стремление удержать непокорные стрелки на три дня полностью парализовало работу всей лаборатории. К непокорной установке выстроилась круговая очередь, Макса и Леночку, как явных победителей, к соревнованиям не допускали. Апогеем борьбы стала докладная записка охраны, что 87-я лаборатория почти в полном составе не покинула рабочие места и всю ночь из-за закрытой двери доносились возбужденные крики, стоны и проклятья. Как следствие, утром в лабораторию явился начальник отдела и, выяснив причину столь шумного сборища и сыграв пару партий, разогнал всех, а сам завис у установки до самого обеда. Иногда ему казалось, что победа близка, точными движениями пальцев стрелки удерживались на нужных значениях. Но вот происходило небольшое отклонение и бывшие ранее точными движения приводили к катастрофе – все стрелки уже прыгали из стороны в сторону. Очищенный монокристалл все равно получался очень хорошим, по качеству значительно превосходил те, которые использовались на производстве, но все-таки сильно уступал кристаллам, очищенным Максом. Проиграв очередную партию, начальник отдела раздраженно хлопнул кулаком по колену и запретил работать на установке всем, кроме Макса, Макс же получил персональное задание – довести установку до такого уровня, когда чертовы ручки станут не нужны.

Получив карт-бланш в виде приказа, подписанного директором НИИ, Макс стал единовластным хозяином помещения с установкой зонной плавки. За дверью пускали слюни незадачливые игроманы, но приказ есть приказ и Макс приступил к модернизации. Грэйв изготовил чертежи, которые после подписи начальника отдела быстро начали воплощаться в железо. Конечно, Макс не стал использовать полукустарные поделки местных слесарей и сварщиков, главное – была создана видимость легального поступления частей. Установка была создана целиком в синтезаторе, оставалось лишь подключить к разъему управляющий блок, с которым ожидались большие трудности, так как параметры отечественных радиодеталей не позволяли сделать его полностью работоспособным. Пришлось жульничать и здесь. Работоспособная схема поначалу была изготовлена с применением доступных радиодеталей, но сами радиодетали содержали совершенно другие внутренности. Управляющий блок работал, но повторить его никто не смог бы, не разобрав на радиодетали и не подобрав к каждой полный аналог по параметрам. Если начальству установка понравится настолько, что оно решится на мелкосерийный выпуск для нужд производственных цехов, скандала не избежать.

Выйти из этого тупика можно было созданием собственной микросхемы. Микросхема будет изготовлена из пластины очень чистого монокристалла, пусть она будет очень большой, единственной микросхемой на всей пластине, очень редко заселенной созданными «на коленке» переходами, пусть она будет иметь совершенно нестандартное количество выводов, но самое главное – она будет повторяемой. Проблема была даже не в том, как сделать достоверную микросхему, проблема была в том, как это сделать, не вызывая подозрений – откуда брать химикаты, где делать и проявлять фотошаблоны, где брать фоторезисты, как проводить легирование донорными и акцепторными примесями – ничего этого Макс не знал. Пришлось подолгу задерживаться в основном зале, разговаривая с ребятами, занимающимися непосредственно созданием микросхем. Макс не переспрашивал два раза, все больше наблюдал за процессом – что, куда и откуда и кто. Большинство объяснений давал грэйв. Максу пришлось сделать вид, что он остался в лаборатории на выходные, он как бы задержался в пятницу, еще работал, когда уходил последний сотрудник, а утром в понедельник его «спящим» среди множества пустых консервных банок обнаружил первый пришедший. Чтобы охрана не подняла скандал, дверь пришлось опечатать снаружи, а утром в понедельник печать снять. Если инцидент не выйдет наружу, то коллеги будут думать, что охрана просто не заметила отсутствиепечати на двери, а Макс все выходные ваял свой блок. Главное – к концу мая была готова «сверхбольшая» микросхема, являвшаяся основой блока управления для установки зонной плавки. Вопрос с чистотой кристаллов кремния был окончательно решен, установка работала как часы, ее можно было повторить и без Макса. Можно было продолжать внедрение новых принципов микроэлектроники, тем более что с успехом в делах получения чистых кристаллов Макс уже выглядит не просто хорошим парнем, у него появился какой-никакой, но авторитет, «старые» сотрудники уже доводят его сверхбольшую микросхему до нормальных размеров, попутно обучая Макса современным приемам этого процесса.

Макс смотрел на капли дождя стекавшие по стеклам. Дождь навевал на него грусть. Июнь на дворе, а я даже в Юрмалу ни разу не съездил, на море. И что дальше изобрести? Макса, привыкшего жить в век цифры, больше всего бесила полная аналоговость этого времени. Качественная музыка только из катушечного магнитофона. Десять кило, а то и все пятнадцать. Телевизор полцентнера. А станки? Токарь целый день на ногах, если точит одну и ту же деталь. Устает небось по сволочному за смену. И каждая ведь деталь разная получается, от настроения даже зависит, не только от уровня квалификации. Смешно даже вспомнить – Макс помогал своему квартирному хозяину дверь с жигуленка снять – так целый час назад приладить не могли – не закрывается, хоть ты тресни. Родная дверь, а что было бы это была другая дверь? Надо, чтобы приставил, вкрутил болты и всё. Так все двери разные, допуски ужасные, и те не соблюдаются, оттого и нельзя просто прикрутить – регулировать надо, под это дело дырки специально больше диаметра болтов сделаны. И это при многотысячном серийном производстве! За границей уже вовсю стали применять станки с ЧПУ, соответственно не только продукция дешевеет, но и точнее изготавливается, задача рабочего теперь – деталь вставить, деталь вытащить. Даже перепрограммировать ничего не надо – делается деталь и делается. А у нас полная бестолковость, даже готовые микросхемы по группам разбить – сидит тетя Маня, вытаскивает из коробки, вставляет в панельку, крутит ручку настройки, параметры смотрит, эту сюда, эту туда, эту вообще в брак, в магазин «Умелые руки». А таких теть Мань на заводе сотни, бессмысленная отупляющая своей монотонностью работа, которую должна делать автоматика, и автоматика цифровая, а не аналоговая. А еще больше теть Мань золотую проволоку практически вручную к контактам приваривает. И это гигант передовой союзной индустрии. Тьфу! Самое обидное, никто пока здесь, в СССР, этого не понимает, даже на Западе еще не все понимают, но уже очень близко подошли к пониманию. И тогда они рванут вперед, все быстрее и быстрее, а мы еще 30 лет будем чухаться. И ведь даже не купить ничего нового на Западе, холодная война, Коком, целенаправленное лишение технологий. Так что придется мне помочь, делать процессоры, встраивать в станки, показывать, убеждать. Но как?

Вот сделаю я фотошаблон самого завалящего микропроцессора по уже достигнутой Советским союзом технологии 6 микрон, сделаю сам микропроцессор, предъявлю. Посмотрит Сидоров-Один на фотошаблон и его кондрашка хватит. Рижское производство и соответственно институт при нем уже 15 лет заточены на операционнники, операционник штука конечно нужная, но все-таки аналоговая. А тут мало того, что цифра, так еще такая. Шаблоны на пять тысяч транзисторов один человек и за год не нарисует вручную. А пять тысяч – это уже достигнутый этап, в родственном киевском НИИ Микроприборов уже создали К580ИК80, аналог Intel8080, выпущенного три года назад. Еще чуть-чуть и наш 580-й в серию выйдет, можно уже компьютер строить. Конечно, когда выйдет в серию вся его обвеска, а это еще несколько лет, хотя на дискретных микросхемах почти все можно сделать уже сейчас. А американцы поджимают, вот скоро уже год, как появился процессор Z80, через три года британцы выбросят на рынок домашний компьютер на его основе по смешной цене в сто фунтов. Так что лучше 10 тысяч транзисторов на кристалле. Еще лучше процессор, работающий сам по себе, с встроенной памятью и видеокартой, с выходом на самый доступный пока монитор – телевизор. Чтобы взять процессор, подать питание, припаять разъемы и можно было к телевизору подключать. И память хотя гигабайт. Ага, сейчас. Минимум 70 триллионов ячеек памяти. Вручную на ватмане. За месяц. Нет, для достоверности хоть плохонький, но компьютер нужен. И поэтапное увеличение мощности этого компьютера. Вопреки закону Мура производить увеличение плотности элементов в два раза не за 2 года, а за два месяца. Сколько тогда ждать жалкого гигабайта памяти? Сейчас 5 тысяч на кристалле, через год в 64 раза больше, 320 тысяч, через два года – 20 миллионов, еще через два – нужные 80 триллионов. Тоска конечно. Ждать паршивенького mp3 плейера четыре года. Зато трехдюймовые дискеты и даже компакт– диски можно убить нерожденными. Да и бытовым видеомагнитофонам можно значительно укоротить жизнь. Формат VHS только-только начинает свой триумф.

В общем, мне нужен компьютер пусть плохонький, пусть очень медленный, но совершенно персональный. И нужна периферия в виде плоттера. И работающие графические программы. И все это надо, лишь бы пустить пыль в глаза для создания более мощного компьютера, типа айбиэмовского 286-го. И не надо каждые 2 месяца выдавать новую микросхему, в 2 раза более емкую, разрушая священные пятилетние планы производства всего и вся. Чтобы сохранить намеченный темп курса на убийство компакт-дисков, достаточно делать апгрейд раз в полгода, увеличивая емкость в 8 раз. Всего 8 крупных корректировок планов. Да и то, станкам как раз простеньких процессоров за глаза хватит, так что это будут не корректировки, а лишь добавление нового ассортимета. Да нет, все-таки корректировки, потому что простенькие процессоры надо еще начинать внедрять, ломать психологию. Вот черт, запутался совсем. Что делать? Куда пойти, куда податься, кого найти, кому отд…

Размышления Макса были прерваны появлением Сидорова-Три.

– Давай, Эдик, бросай свой мыслительный процесс, бери Ленку и пошли в кабинет начальства, оно нам в клювике зарплату принесло!

Евгений потащил Макса и Лену на второй этаж. Макс расписался в ведомости. Пятнадцать рабочих дней мая из двадцати. Сто пять рублей плюс 20 премиальных. Минус подоходный и за бездетность 18.88. Чистыми – 106 рублей с копейками. Негусто пока, правда мне не особо и надо, разве что за комнату платить и на срочную покупку того, чего в памяти грэйва нет. Макс сложил деньги в кошелек.