Текст книги "Фредди. Жизнь, полная риска"

Автор книги: Дитлоф Райхе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

– Знаешь, Фредди, что ты для меня просто подарок судьбы? – Доктор Дитрих надел белые резиновые перчатки и открыл дверцу клетки. – Много лет я занимаюсь исследованием золотых хомяков. На каком-то этапе я пришел к выводу: мозг этих грызунов устроен так, что теоретически их можно научить читать и писать. – Рука в белой перчатке протиснулась в клетку. Здесь было так тесно, что увернуться я никак не мог. Кусать тоже не имело никакого смысла. – Если бы я изложил эту теорию своим коллегам, они бы подняли меня на смех, – продолжал свой монолог доктор Дитрих. – Я сделался бы всеобщим посмешищем. Потому что никто никогда не видел хомяка, который умеет читать и писать.

Он выудил меня из клетки.

– Я попытался обучить отдельных золотых хомяков чтению. Понимаешь? Мне нужно было привести убедительные доказательства моей теории.

Доктор Дитрих положил меня на стол. Я лежал на животе. Раздался щелчок. Левая лапа оказалась прижатой к столу металлической скобкой. Еще щелчок – теперь настал черед правой. Чпок, чпок – и все четыре конечности обездвижены.

– Все эти эксперименты ни к чему не привели. Проклятые хомяки не желали учиться. Но я не сдавался. Упорно продолжал я заниматься этими мерзкими тварями. Сколько хомяков прошло через мои руки – и все безрезультатно!

Доктор прижал мою голову к столу. Зажужжал какой-то прибор. Похоже на бритву. Точно. Он бреет мне голову.

– И вот в один прекрасный день я сделал открытие. Я понял, что золотые хомяки могут читать и писать только в том случае, если у них в мозгу соединяются определенные нервные окончания. Если – вот в чем весь фокус!

Доктор достал какую-то штуку, которая напоминала собачий намордник. Только совсем маленький.

– Это было гениальное открытие! Но и оно нуждалось в доказательстве!

Доктор Дитрих нацепил мне намордник.

– И тут, дорогой Фредди, случилось чудо! Я натолкнулся в Интернете на твою историю. Недурно написано, кстати. Читается очень хорошо. Без шуток. Я прочитал и понял – вот оно, доказательство моей теории! Золотой хомяк, который умеет читать и писать. Осталось только одно – заполучить его и посмотреть, как соединяются у него эти важные нервные окончания. И вот этим-то мы сейчас и займемся, дружок!

Смертельный страх сковал меня изнутри. Близился мой конец. Я закрыл глаза.

– Не спать! – послышался как будто издалека резкий голос. – Мне нужен работающий мозг, а не спящий!

Я открыл глаза. Доктор Дитрих отошел от стола, на котором я лежал распятой лягушкой, и занялся теперь своими приборами. Он подключил к компьютеру еще какой-то агрегат, приладил к нему отдельный монитор и принялся разбираться с многочисленными проводами. Несколько проводков он подтянул ко мне и насадил их на лапы, другие приладил у меня на макушке. Потом он достал из шкафа огромный микроскоп и установил его рядом со мной.

– Так, Фредди, кажется, все готово, можем приступать. – Он нажал на какие-то кнопки, и послышалось мерное гудение. – Хочу тебя предупредить: сначала будет немножко неприятно. Потом больно. Но это ничего. Ради науки можно и пострадать. Так, поехали, – сказал он себе под нос и включил еще какой-то аппарат, который громко зажужжал.

Жужжание становилось все громче и громче.

Сердце у меня сжалось в комок. Я закрыл глаза. Скорей бы все это кончилось! Что он там все жужжит и жужжит?

И тут я услышал какие-то новые звуки.

Что это? Странно… Откуда-то доносилась музыка. Как будто кто-то играет на трубе. Играли где-то на улице.

Жужжание прекратилось.

– Хм, что за новости такие? – услышал я голос доктора Дитриха.

Щелкнула кнопка, и жужжание возобновилось.

Музыка стала громче. Такое впечатление, будто трубач играет прямо у самого дома. Кто-то исполнял печальную мексиканскую мелодию из того самого вестерна, который так любили смотреть мастер Джон с Энрико и Карузо.

Мое сердце бешено заколотилось.

Доктор Дитрих снова выключил аппарат.

– Безобразие какое! – буркнул он, стащил перчатки и направился к выходу. Не успел он захлопнуть за собой дверь, со стороны террасы послышался какой-то шум. Дверь распахнулась и…

В комнату влетела Лиза Потемпе, а за нею – мастер Джон.

– Скорее! – крикнула Лиза. – Нужно блокировать вход.

– Сейчас! – отозвался мастер Джон, запирая на защелку дверь на террасу.

В одну секунду они подкатили стол на колесиках с тяжелой аппаратурой ко входу в лабораторию.

Мастер Джон подошел ко мне.

– Фредди, бедняга, – сказал он, снимая с меня намордник, и повторил уже по-английски: – Poor little chap. Чудовище, мерзавец, преступник! – бормотал он, освобождая меня от металлических скобок. – What a bloody crime. The cruel bastard.

Лиза Потемпе тем временем занялась бумагами доктора, которые были разложены по папкам, стоявшим на специальном стеллаже.

– Интересно, очень интересно… Вот это да! – радостно воскликнула она, снимая с полки пухлую папку. – Материалы к публикациям! – Она лихорадочно перелистывала страницы. – У него, видите ли, есть своя теория, и эту теорию он хочет в ближайшее время представить на суд научной общественности. Так, это я возьму с собой!

Мастер Джон тем временем освободил меня от всех скобок и проводов.

– Знаешь, дружок, я думаю, что тебе спокойнее всего будет у меня в кармане.

Я только слабо кивнул и уже в следующую секунду оказался в темноте. Мастер Джон аккуратно опустил меня во внутренний карман своей куртки. Тут, среди старых проездных билетов, каких-то бумажек, скрепок, резинок, мне было, конечно, не слишком просторно. Но зато тепло и уютно. Потому что здесь пахло мастером Джоном. И сэром Уильямом. И Энрико с Карузо.

– Все, уходим! – скомандовала Лиза Потемпе. – А то он сейчас…

Послышался шум. Дверь лаборатории дрогнула.

– Через террасу! – крикнул мастер Джон.

Вдруг все стихло. Музыки теперь было не слышно. В дверь тоже никто не ломился.

– Наверное, он решил перехватить нас с этой стороны? – испуганно сказала Лиза Потемпе. – Если он увидит меня, то все, прощай моя работа!

– Может, рискнем через квартиру? – предложил мастер Джон.

Они откатили стол с аппаратурой.

– Он ушел, – услышал я голос Грегора. – Ну конечно, кто еще мог играть на трубе?! Грегор, папа Софи! – Вылетел как ошпаренный и куда-то помчался.

– Давайте скорее в машину! – Лиза явно нервничала.

Уговаривать никого не пришлось.

– Фредди у вас? – спросил на бегу Грегор.

– Да, – ответила Лиза Потемпе.

– Как он, в порядке?

– Да, – отозвался мастер Джон. – Убить мало этого мерзавца. Доктора, конечно. If not, I’d killed the bastard, – повторил он опять по-английски.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Я еще не открыл глаза, но уже твердо знал – я дома. У себя в гнезде. И мне не нужно было для этого принюхиваться или ощупывать свое обиталище. Мы, хомяки, всегда знаем, где просыпаемся.

По моим подсчетам выходило, что я проспал ночь и еще день. Сон – лучшее лекарство для хомяка, говорила моя прабабушка. Я сладко зевнул и выбрался наружу. Теперь нужно как следует потянуться-растянуться, иначе буду ходить как вареный. Такие упражнения для хомяка – как чашка кофе для людей. С утра без этого никуда. И тут мой нос уловил запах, вернее, не запах – аромат. Нежнейший аромат, который исходил от… от мучных червей! Вот они, голубчики, лежат у меня в кормушке, целых три штуки! Я набросился на лакомство, как будто сто лет не ел.

– Welcome home, Kid! Добро пожаловать домой, малыш! – возле клетки стоял мастер Джон. – Как ты себя чувствуешь?

«Превосходнейше, дорогой мой мастер Джон!»

В подтверждение я помахал мучным червем, зажатым у меня в зубах. Я даже подумал, не порадовать ли мне мастера Джона каким-нибудь художественным сальто-мортале. Но потом передумал. Во-первых, потому, что для этого мне бы пришлось отложить своего червяка, а во-вторых, потому, что мастер Джон и без того выглядел вполне довольным. И радостным. Вон стоит улыбается…

Я доел своих червяков и задумался. По-хорошему, теперь нужно было бы заняться туалетом, привести себя как следует в порядок. Но я решил отложить на некоторое время эти процедуры. Пойду лучше поприветствую остальных обитателей.

Я выбрался из клетки и шустро спустился по своей веревочной лестнице вниз.

– Добрый вечер, дружок! – услышал я.

– Сэр Уильям! – Я готов был броситься ему на шею.

– Ну что, как ты себя чувствуешь? – мягким голосом спросил он, подходя ко мне.

– Отлично! – заверил я кота. – Я чувствую себя как хомяк весной!

– Ну и замечательно, – сказал он и расплылся в улыбке. Казалось, он с трудом сдерживается от смеха.

Интересно, чего они все так улыбаются? И мастер Джон, и вот теперь сэр Уильям. Что во мне такого смешного?

– Что-нибудь не так? – спросил я.

– Нет-нет, – поспешно ответил сэр Уильям и тут же скрылся в соседней комнате.

Очень странное поведение.

Я прошел мимо письменного стола. Пока я не собирался включать компьютер. Успеется. Но мне было приятно видеть моего верного друга на привычном месте. Я радовался про себя, что уже завтра смогу снова приняться за свой роман. А что если назвать его «Новый Франкенштейн. В логове у Летучей Мыши»? По-моему неплохо. Даже замечательно! Под конец эта летучая мышь сойдет у меня с ума. От всех своих злодеяний. Да, так и сделаю. Только не сегодня. Сегодня у меня праздник. Я уже было направился к двери, ведущей в соседнюю комнату.

И тут передо мной возникли Энрико и Карузо. Но что это с ними? Почему им вдруг вздумалось изображать монахов?

Они действительно выглядели как два монаха. Шерсть на макушках у них куда-то подевалась. Видна была только розовая кожа. Казалось, будто у них выстрижена настоящая тонзура, что-то вроде лысины. Такие круглые лысины выбривают себе монахи-католики.

Ну конечно! Как же я забыл! Ведь этот изверг выстриг мне всю шерсть на голове! Обрил наголо! Вот почему так странно улыбались сэр Уильям и мастер Джон! Но что тут, спрашивается, такого смешного? И почему Энрико с Карузо соорудили себе такое «украшение»? Наверное, из солидарности со мною! Из сочувствия, вот почему, – догадался я.

– Дражайший брат Карузо, смотри, у нас пополнение!

– Вижу, брат Энрико! Хомяк решил пойти в монахи!

– А может, нет? Карузо, приглядись получше! Может, это у него не тонзура, а такой высокий лоб? Как у гениальных мыслителей?

– Не исключено, брат Энрико, не исключено, если только это у него не коленка.

И оба свинтуса разразились дурацким смехом. Ну очень смешно! Какое тут сочувствие, какая солидарность! Их ничем не проймешь!

– Знаете что, дорогие, мне ваши шутки что-то не очень нравятся.

– Не нравятся? – хором воскликнули неуемные хулиганы. – А мы-то хотели тебя повеселить!

– Не вышло, – сухо ответил я.

– Нет, тебе очень идет эта лысина, Фредди, – сказал Энрико.

– И не жарко, мозги продувает, меньше думать будешь, меньше неприятностей на свою голову наживешь, – наставительно изрек Карузо.

– А может, тебе вообще все сбрить? Меньше шерсти – меньше хлопот. Сможешь у своей любимой Софи жить! – подхватил тему Энрико.

– Точно! И мамочка будет довольна. Нет шерсти – нет аллергии! Здорово! – заверещал от восторга Карузо, довольный собой.

– Слушайте, мальчики, объясните мне только одно… – начал было я, но они не дали мне договорить. Они опять начали хохотать как резаные. – Ну все, посмеялись, и хватит, – продолжал я, демонстрируя поистине сказочное терпение. – Скажите мне лучше на милость, с какой это вы стати выбрили себе головы?

– Выбрили? Ха-ха-ха! Выбрили! Ха-ха-ха!

Нет, этих оболтусов ничем не остановишь.

– Нет, ну это ж надо! Вот умора! Решил, что мы выбрили себе лысины! Ой, не могу! Ой, сейчас умру!

Казалось, они никогда не остановятся.

И вдруг… Что это? Одним движением Энрико сдернул что-то с головы. Карузо повторил тот же жест. И теперь они стояли передо мною в своем обычном виде.

– By а ля! – ехидно пропищал Энрико. – Не желаете ли посмотреть на наши парички?

– Парички-то что надо! Ручная работа! – пробасил Карузо.

– Сделано из булки!

– Первоклассной булочки!

– На свинячьей слюне!

– Держится при любой погоде!

Все. Мое терпение лопнуло. Сейчас я им покажу. Я встал на изготовку. И задумался. «Допустим, я сейчас их напугаю. Они упадут в обморок. И что потом? Кусать их, что ли? Нет, на это я пойти не смогу. И не потому, что сэр Уильям будет мне читать нотации. Дело не в этом. Просто я не могу себе представить, что нападу на этих нахалов, когда они будут лежать передо мною, беспомощные и беззащитные. И вообще. Ну их к шуту гороховому. Пусть себе валяют дурака, раз уж они не могут без своих штучек. – Я успокоился. – Ладно, живите, как говорится. Но в следующий раз…»

– Фредди, дружок, – услышал я голос сэра Уильяма, – пойдем-ка со мной.

Я поплелся за сэром Уильямом в кухню.

– Поздравляю, Фредди! – сказал он торжественно.

– С чем?

– Я наблюдал сейчас за тобой. – Сэр Уильям смотрел на меня сверху вниз, и в глазах его светилось уважение. – На сей раз ты вел себя как настоящий культурный хомяк. Я восхищен тобою.

Ну потрясающе! Он восхищен мною. Я, оказывается, научился вести себя наконец как культурный хомяк! Я буду вести себя паинькой, а его любимцы будут надо мной издеваться сколько им влезет? Он лучше бы призвал к порядку этих хулиганов!

– И знаешь, все-таки смешно они тебя изобразили, ты не находишь?

– Нет, представьте себе, ваше сиятельство, не нахожу!

Сэр Уильям молча смотрел на меня.

– А ты знаешь, кому обязан своим спасением?

– Ясное дело. Мастер Джон, Лиза Потемпе и Грегор, они втроем и спасли меня.

– Все верно. Они пришли в лабораторию и освободили тебя. Но такой смышленый хомяк, как ты, должен был бы задуматься над одной маленькой деталью.

Я уставился на сэра Уильяма.

Действительно!

Эту маленькую деталь я как-то совершенно упустил из виду.

А как, собственно говоря, мастер Джон узнал, где меня искать?

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Это произошло, наверное, почти одновременно. Именно в тот момент, когда доктор Дитрих занес клетку со мною в лабораторию, сэр Уильям, Энрико и Карузо добрались до нашего дома.

– Welcome home! Добро пожаловать домой! – сказал сэр Уильям. – Предлагаю для начала укрыться под кустом.

– Откуда ушли, туда и пришли, – со вздохом пробормотал Энрико.

– Только теперь моя лапа болит гораздо больше! – пожаловался Карузо.

Дорога по канализационным трубам далась им нелегко.

После того как доктор Дитрих отпустил их, они оказались внизу и очень скоро встретили знакомую крысу из Раллерманов, которая отвела их к Большому Боссу.

– И что вы думаете теперь делать? – спросил он, выслушав отчет беглецов.

– Вернемся к дому и будем поджидать там мастера Джона, – ответил сэр Уильям. – Остается только надеяться, что он придумает, как спасти Фредди.

– Если только уже не будет поздно. – Большой Раллерман мрачно смотрел прямо перед собой. Он думал. – Вы можете ждать его в старом доме. Там по крайней мере сухо и тепло. Мы возьмем под наблюдение ваш дом и сообщим, как только появится ваш мастер Джон.

Сэр Уильям покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Так мы потеряем время, и это может стоить Фредди жизни.

Сэр Уильям посмотрел на Энрико с Карузо:

– Ну что, мальчики? Как насчет того, чтобы сидеть на улице? Выдержим? Притом что я не знаю, сколько нам придется там ждать.

– Какие вопросы?! – спокойно сказал Энрико.

– Конечно выдержим, – поддержал его Карузо и добавил: – Я лично могу ждать сколько угодно. У меня такой живот набитый, что будет очень даже полезно немножко поголодать. И свежий воздух не помешает – дело полезное.

На том и порешили.

Карла Раллерман проводила их до самого дома.

Здесь они заняли позицию под кустом.

– Ёлки-палки! – воскликнул вдруг Энрико, хлопнув себя лапой по лбу.

– Что такое? – хором спросили сэр Уильям и Карузо.

– А что если мастер Джон уже вернулся? – объяснил Энрико.

– Н-да… – Сэр Уильям выглядел растерянным. – Тогда беда. Значит, у нас не остается другого выхода. Когда кто-нибудь пойдет в наш подъезд, я должен как-то исхитриться и прошмыгнуть туда. Поднимусь к нам наверх и буду мяукать под дверью. – Он тяжело вздохнул. – Рано или поздно мастер Джон услышит меня. Если он, конечно, там… Вот ерунда какая… Ну почему, почему он не может прийти сейчас?.. Глупый вопрос, конечно… – Сэр Уильям вдруг навострил уши и весь напрягся. – Вот он… Вот он идет, наш мастер Джон!!!!

Он ничего не понимал. Мастер Джон не понимал, о чем ему хотят сообщить сэр Уильям, Энрико и Карузо.

После того как мастер Джон доставил всю компанию в квартиру, Энрико и Карузо тут же помчались к моей клетке и стали громко свистеть, показывая при этом на открытую дверцу.

– Я и сам вижу, что его нет, – сказал мастер Джон. – Вопрос в том, куда он подевался?

Теперь Энрико и Карузо нужно было как-то объяснить мастеру Джону, что Фредди в опасности. Они разыграли перед ним сцену «Человек и Эрика», модифицировав ее в этюд «Доктор Дитрих и Фредди».

– Хм, – только и сказал мастер Джон, после того как они закончили. Потом подумал немного и попробовал угадать: – Маша и медведь? Хотя нет, что за глупость! Откуда здесь взяться медведям и тем более каким-то Машам! Так, будем рассуждать логически. Энрико изображает кого-то маленького, Карузо – кого-то большого и опасного. Может быть, маленький – это Фредди? – Энрико тут же пискнул. – Тогда кто же второй? Бешеный орангутанг? Горилла?

Какие гориллы?! Какие орангутанги?! Карузо даже немного обиделся. Нет, наш мастер Джон решительно ничего не понимает! А все потому, что он совершенно забыл о подозрительном визитере, представившемся доктором Шмитом. К тому же он ведь не знал, что Шмит – это фальшивое имя. Что же нам сделать, чтобы он вспомнил о докторе Дитрихе?

– Признаться, я был в полном отчаянии. – Сэр Уильям тяжело вздохнул. Видно было, что даже сейчас, когда он мне рассказывал все это, ему было не по себе. – Мне казалось, что всеми этими театральными штучками мы уже ничего не добьемся. Вот тогда, дорогой Фредди, я впервые задумался над тем, что хорошо было бы все-таки научиться писать и читать. Так, на всякий случай… Н-да… Мы совсем отчаялись. Тогда мальчики решили попробовать все-таки еще раз. Энрико забрался по веревочной лестнице на полку, где стоит твоя клетка. Ты только представь себе это! Ведь он все-таки морская свинка, ему это не так уж просто. Забрался он, стало быть, на полку, потом вошел к тебе в клетку и встал так, надув щеки.

– Понимаю, это Фредди, – сказал мастер Джон.

Тем временем Карузо побежал к дверям. Там он поднялся на задние лапы и громко-громко свистнул. Так что мастер Джон даже вздрогнул и тут же обернулся, сердито наморщив лоб.

Карузо тут же ввалился в комнату и прошагал прямо к полке – заметь, на задних лапах! Это тоже тебе не фунт изюма для морской свинки! У полки он остановился, встал лапы в боки и вперился взглядом в Энрико. Он стоял и стоял и все сверлил «хомяка» Энрико своими маленькими злыми глазками.

И тут до мастера Джона наконец дошло.

– Этот тип, который приходил по поводу уроков английского! Как его звали? Доктор Шмит! Точно!

Энрико принялся пищать и визжать, всем своим видом давая понять мастеру Джону, что он угадал. Карузо же, наоборот, как сумасшедший мотал головой, показывая, что ничего подобного. Получалось, будто Энрико говорит «да», а Карузо – «нет».

– Понял, – сказал мастер Джон. – Вы хотите сказать, что сюда приходил тот самый тип, но зовут его как-то по-другому.

Потом Карузо попросил сэра Уильяма перевернуть корзину для бумаг. Пошуровав в ней, он нашел то, что искал, – кусочек бумаги оранжевого цвета. Нацепив кое-как бумажку на голову, Карузо опять вышел в коридор, свистнул и снова вбежал в комнату. Теперь он шагал не как в первый раз, когда представлял доктора Дитриха, а совсем по-другому – он бодро так, вприпрыжечку, подбежал к полке и стал размахивать лапами. Энрико, сидя в клетке, изображал счастливого хомяка. («Только лапой он не махал, – поспешил добавить сэр Уильям, заметив, что я нахмурился. – Нет, твой коронный номер никому не повторить!»)

– Лиза Потемпе! – воскликнул мастер Джон.

Энрико и Карузо закивали.

Потом Карузо снова изобразил доктора Дитриха.

– Понял! Какой же я дурак! Доктор Дитрих! Это же тот самый ученый, который занимается золотыми хомяками! Он похитил Фредди!

Тут все хором запищали, завизжали, замяукали…

Мастер Джон бросился к телефону:

– Мисс Потемпе? Это Джон, англичанин, у которого вы были несколько дней назад. Yes. Да, тот самый, у которого кот, свинки и хомяк. Да, Фредди. Вот по этому поводу я и звоню.

Что было потом, мне рассказал уже мастер Джон, когда мы устроились с ним вдвоем перед компьютером и я спросил его, откуда у Лизы Потемпе оказался адрес моего мучителя.

– Она ведь написала статью об этом ученом-одиночке и потому знала, где он живет и где он оборудовал свою домашнюю лабораторию, – написал мастер Джон в ответ на мой вопрос, откуда у Лизы Потемпе был адрес доктора Дитриха.

– Что это значит – ученый-одиночка? – заинтересовался я.

– Это значит, что он не преподает в университете и не работает в каком-нибудь научно-исследовательском институте, а проводит свои исследования в частном порядке, так сказать для себя. То есть он, как свободный художник, нигде не служит.

«Ничего себе! – подумал я. – Чего только не бывает – свободный потрошитель хомяков!»

– Лиза Потемпе сразу приехала, и мы помчались на виллу к доктору, – рассказывал дальше мастер Джон. – Там мисс Потемпе сразу увидела, что дверь на террасу открыта. Мы осторожно прошли через сад и заглянули в лабораторию. Доктор Дитрих еще только приступил к подготовке операции.

– Почему вы сразу не ворвались в лабораторию? – спросил я.

– Во-первых, потому, что если у человека в руках острый скальпель, лучше его не пугать. От неожиданности он может сделать неосторожное движение. А во-вторых, потому, что, если бы мы ворвались в лабораторию, доктор Дитрих сразу бы узнал мисс Потемпе и заявил бы на нее в полицию. Незаконное проникновение в чужое жилище карается законом, и ее могли бы просто арестовать. Не говоря уже о том, что после такого ее сразу бы уволили из газеты. Тогда мы решили выманить доктора Дитриха из его логова. У мисс Потемпе был с собою мобильный телефон, и я сразу позвонил Грегору.

– Прямо так и позвонил, стоя у открытой двери на террасу?

– Нет, конечно. Я выбрался опять на улицу, а мисс Потемпе осталась караулить. Если бы дело зашло слишком далеко, она бы тут же вмешалась.

– Но дело уже зашло далеко!

– Момент был действительно опасный. Грегор, конечно, приехал очень быстро. Но все равно ему понадобилось некоторое время. Во всяком случае, как видишь, все обошлось! У тебе еще есть вопросы?

У меня было множество вопросов! Я как раз собирался было набрать первый, как в квартиру позвонили.

– Ладно, малыш, – сказал мастер Джон, – на сегодня хватит.

Он быстро выключил компьютер и пошел открывать.

– Здравствуй, Джон! – услышал я, и в ту же секунду по квартире разнесся знакомый запах – запах яблок и персиков.

– Здравствуй, Лиза!

Джон? Лиза? Очень интересно!

– Я так, на секундочку забежала, посмотреть, как вы тут…

Она вошла в кабинет.

Я быстро встал на задние лапы и принялся, как всегда, махать.

– Вот он, наш Фредди! – радостно воскликнула она, подойдя поближе. – Наш герой! Наш… – Она прыснула и расхохоталась.

Я же лысый! Совсем забыл!

– Ну вылитый монах! – сквозь смех сказала Лиза.

Очень смешно.

– Ой, прости, Фредди, – сказала она, перестав смеяться. – Надо же такую глупость сморозить! Если бы он меня понимал, я бы принесла ему сейчас извинения.

– Насколько я знаю Фредди, он принял бы твои извинения и простил тебя.

Ладно. Прощаю. Я снова помахал лапой.

– Такое впечатление, будто он и впрямь понимает, о чем мы тут говорим, – задумчиво сказала Лиза Потемпе и пристально посмотрела на меня. – А как продвигается твой перевод? – спросила она мастера Джона.

Скажите какие новости! Мы уже на «ты»!

– Да не очень, – ответил мастер Джон. – Статья довольно сложная. Боюсь, что я не все как следует понимаю.

– Брось, что за глупости! Ты же прекрасно знаешь язык!

– Да, но эта статья на специальную тему, в которой я ничего не смыслю.

– Разберешься! Трудно, что ли? Почитай литературу, посмотри в Интернете, и все… Я уверена, что у тебя все получится.

И чего наш мастер Джон прибедняется? Я же знаю, как он строчит свои переводы. И вообще – развели тут мурлыканье прямо как сэр Уильям со своей Сабриной!

– А ты посмотрела папку? – спросил мастер Джон.

Лиза Потемпе сразу помрачнела:

– Не все. Но и малой части мне хватило. Там в основном протоколы и отчеты по проведенным экспериментам. Все крутится вокруг золотого хомяка и его интеллектуальных способностей.

– И как тебе показалось, его опыты позволяют сделать какие-нибудь определенные выводы?

– Не знаю, – ответила она, пожав плечами. – Какая разница, к каким он выводам там придет, если эти выводы основываются на таких жестоких экспериментах? Лично меня его выводы совершенно не интересуют. Отправлю ему эту папку по почте. Пусть забирает. Хотя я думаю, что он даже ее пока еще не хватился.

– А ты собираешься что-нибудь об этом писать?

Лиза покачала головой:

– Нет. Пока не собираюсь. Такой материал у меня сейчас просто никто не возьмет. Ладно, мне пора. Нужно еще дочитать эту папку до конца, а потом заехать на телевидение. Там, на третьем канале, у меня работает одна знакомая – редактор программы «Горячие темы: за и против». Она пригласила меня поучаствовать в дискуссии. Можешь сегодня вечером полюбоваться на меня. Ну все. Я пошла.

Мастер Джон проводил ее до дверей.

Вернувшись в кабинет, он взглянул на часы.

– Сегодня у нас телевизионный вечер! – громко сказал он, так чтобы слышали все. – Сбор через три часа. Вход свободный.