Текст книги "Фредди. Жизнь, полная риска"

Автор книги: Дитлоф Райхе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Дитлоф Райхе
Фредди. Жизнь, полная риска

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Все началось той ночью.

На самом деле все началось гораздо раньше. Но именно той ночью я понял – игры кончились. Доктор Дитрих выследил меня, и теперь мне угрожала опасность.

В тот день все было как всегда. Энрико и Карузо, наши морские свинки, наконец угомонились, кот сэр Уильям отправился спать на свою лежанку. Мастера Джона не было дома. Он уехал в командировку.

Я сидел за компьютером и писал роман. Мне нравится работать ночами. Во-первых, потому, что мы, хомяки, вообще ведем ночной образ жизни, а во-вторых, потому, что ночью я могу пользоваться компьютером сколько хочу (днем он обычно занят мастером Джоном). Итак, я сидел и писал роман – о чем, в данном случае не имеет значения. Хотя, если интересно, скажу. Я сочинял леденящую душу историю детективного свойства под названием «Проклятие Летучей Мыши». Работа спорилась, я бойко продвигался вперед.

В квартире царила тишина.

Тишина, конечно, относительная, потому что мои чуткие уши улавливали множество посторонних звуков: тиканье будильника у мастера Джона в комнате, урчание холодильника в кухне, шуршание шин по асфальту на улице, гудение компьютера и мягкое щелканье клавиш, по которым я тюкал лапами, – но все эти привычные ночные звуки нисколько не мешали мне.

Я как раз решил перечитать последний фрагмент, который только что сочинил, как услышал, что внизу, в парадной, открылась дверь. Ничего особенного. Мы ведь живем в большом доме на самом последнем этаже, жильцов много, и, конечно, бывает такое, что кто-нибудь из соседей нет-нет да и припозднится. Именно поэтому парадная у нас никогда не запирается. Вот сейчас дверь захлопнется, послышатся шаги, они протопают до какого-нибудь этажа, остановятся, потом будет то ли скрип, то ли щелк, и опять тишина.

Но на сей раз все было по-другому – никакого захлопывания, никакого топанья, никакого скрипа. Вошедший, судя по всему, осторожно притворил дверь парадной и, явно крадучись, стал подниматься по лестнице. Я навострил уши и замер.

Один этаж, еще один, еще… Интересно, в какую же это квартиру? Шаги приближались. Вот они совсем уже рядом. Дойдя до нашей площадки, они остановились.

Тишина.

Потом послышалось тихое бряканье, как будто кто-то достал из кармана связку ключей.

Опять тишина.

В следующий момент я услышал, как кто-то вставляет ключ в наш замок, и одновременно уловил знакомый мне запах.

Пахло серой.

И я догадался, кто стоит там за дверью.

Доктор Дитрих.

Это он приходил к нам вчера.

Мне сразу не понравилось, как он пахнет.

Он был тощим и длинным, в очках без оправы, которые неприятно поблескивали, и от него отчаянно несло серой, как будто он облил себя с головы до ног шампунем от перхоти.

Он явился к нам без звонка.

– Добрый день, – сказал он, входя в квартиру. – Меня зовут доктор Шмит.

Тогда я еще не знал, что он назвался чужим именем, но почему-то сразу почувствовал неладное. Мне показалось, что, перед тем как сказать «Шмит», он на секунду замялся.

– Здравствуйте, – поприветствовал его мастер Джон. До прихода загадочного посетителя он сидел за компьютером и переводил, не поднимая головы, потому что завтра ему нужно было сдавать работу. – Вы, простите, по какому вопросу? – вежливо спросил он незваного гостя. От меня не укрылось, что мастеру Джону совершенно не понравилось бесцеремонное вторжение странного визитера. Но наш мастер Джон всегда остается вежливым, независимо от обстоятельств. Или, скажем так – почти всегда.

– Можно пройти? – ответил вопросом на вопрос незнакомец и, не дожидаясь ответа, протиснулся в кабинет. – Я слышал, вы даете уроки английского языка, – объяснил доктор Шмит, он же доктор Дитрих, причину своего визита. – Индивидуальные частные уроки. Верно?

Со своего места мне было видно, как у тощего доктора на шее нервно ходит кадык. Надо сказать, что мы, хомяки, не то чтобы хорошо видим. Но этот доктор прямо прилип к моей клетке, так что я мог его как следует разглядеть.

– Да, верно, – ответил мастер Джон. – В принципе я даю уроки, но сейчас, к сожалению, не могу взять никого, поскольку очень занят.

– Жаль, – отозвался доктор Дитрих, хотя ему явно было все равно, берет мастер Джон учеников или нет. – Ну что же, нет так нет. Ничего не поделаешь, – сказал он и огляделся.

И тут он увидел меня. Вернее, нет. Он посмотрел на меня, потому что увидел он меня сразу, как только вошел в кабинет. Иначе с чего он вдруг пристроился поближе к моей клетке, которая, как всегда, стояла на книжной полке.

Он смотрел на меня. Я смотрел на него. Никогда я еще не встречал такого холодного, застывшего взгляда. Этот взгляд, казалось, пронзал меня стальною иглою. Я ощерился и зашипел, но это не произвело на него ни малейшего впечатления. Не сказав ни единого слова, он отвернулся и направился к выходу. Уже на пороге он коротко попрощался и тут же скрылся за дверью, оставив после себя едкий запах серы.

И вот теперь снова пахло серой. Сомнений не было. Там, на площадке, притаился доктор Дитрих.

Это он только что вставил что-то в замочную скважину. Доктор Дитрих хочет залезть к нам в квартиру!

Шерсть у меня поднялась дыбом.

Меня охватила паника. Что делать?! Через секунду я уже собрался с мыслями, быстро спустился по веревочной лестнице и стрелою помчался в соседнюю комнату, где отдыхал сэр Уильям.

– Сэр Уильям! – позвал я его шепотом.

Никакой реакции. Кот крепко спал.

– Сэр Уильям!

Кот отозвался легким храпом и снова засопел.

Я прислушался. Со стороны прихожей доносились неприятные звуки – доктор Дитрих явно пытался открыть нашу дверь отмычкой.

– Сэр Уильям!

Опять никакой реакции. И тогда я его укусил. Я укусил его за лапу. Не очень сильно, но все-таки довольно чувствительно. Во всяком случае, сэр Уильям тут же проснулся.

– Фредди! – завопил он как ужаленный. – Ты что, совсем сбрендил? Это же надо… – Тут он прервал свою гневную тираду и навострил уши. – Там кто-то есть. На лестнице. У самой нашей двери.

– Вот именно, – зашептал я. – Этот кто-то хочет забраться к нам в квартиру.

Мы прислушались. Неизвестный все еще возился с замком.

Сэр Уильям потянул носом:

– Вчерашний тип. Который воняет шампунем от перхоти. Интересно, что ему тут нужно?

– Ему нужен я.

– Ты? – Сэр Уильям с изумлением воззрился на меня. – Не мог бы ты, дражайший Фредди, изъясняться более вразумительно. Ну, скажи на милость, с какой это стати…

Щелк! – послышалось из прихожей.

– Открыл! Все, я пропал!

– Прячься! – прошипел сэр Уильям. – Давай быстрее. Я попробую его отвлечь… Постой!

Мы снова прислушались. Тишина.

– Не получилось, – еле слышно сказал я. – Пока не получилось.

– Давай-ка шевели лапами! – скомандовал сэр Уильям. – Пойду разберусь, в чем там дело. Жаль, что я не умею лаять. – Сэр Уильям вздохнул. – Вот уж не думал, что буду когда-нибудь мечтать о том, чтобы полаять…

– Тихо! – перебил я кота. – Кажется, он уходит… Точно! Уходит! Спускается. Не вышло!

– Думаешь? – Сэр Уильям тоже навострил уши. – Действительно. Пронесло. – Сэр Уильям снова улегся на свою лежанку. – Да, дружок, с тобою не соскучишься. Выкладывай-ка, с чего ты решил, что пахучий тип приходил за тобой?

– Потому что у него холодные глаза, – ответил я и рассказал сэру Уильяму, как этот доктор Дитрих вчера на меня смотрел.

– Да, действительно, на любовь с первого взгляда это, прямо скажем, не похоже, – сказал сэр Уильям задумчиво. – Только вот спрашивается: зачем ему все это? Зачем ты ему понадобился? – Сэр Уильям погрузился в размышления. – Ясно одно, – изрек он через некоторое время, – если этот доктор Дитрих решил тебя зачем-то заполучить, он обязательно вернется. Слушай! – встрепенулся вдруг сэр Уильям. – А почему это ты его называешь доктором Дитрихом? Ведь он же назвался Шмитом?

ГЛАВА ВТОРАЯ

«Да потому, дражайший сэр Уильям, что я хотя и маленький, но очень умный, и голова у меня не кочан капусты».

Этого я, конечно, говорить не стал, потому что кот мог воспринять это как личную обиду, и тогда мне не поздоровилось бы.

– А ты помнишь, кто к нам вчера еще приходил? – спросил я.

– Ну разумеется, дружок. К нам приходила дама. Как ее… как же ее зовут…

– Лиза Потемпе, – подсказал я.

– Верно. Но при чем тут эта дама? – искренне удивился сэр Уильям. – Ничего не понимаю. Какое отношение она имеет к этому твоему доктору Дитриху, скажи на милость?

На первый взгляд никакого. Но это только на первый…

Все началось с телефонного звонка.

– Слушаю вас, – сказал, как всегда, мастер Джон, сняв трубку. – Да, это я. Журналистка? Очень интересно. О чем, простите, пишете? Ах, об англичанах, которые тут уже долго живут. Хм. Почему бы и нет. Хорошо, мисс… Потемпе? Лиза Потемпе… Понял. Только знаете, к сожалению, нам придется нашу встречу отложить, потому что я уезжаю. Да, в Англию. И у меня еще ничего не собрано. Ах вот оно что. Когда вам нужно сдавать материал? Понимаю. Ну хорошо. Давайте встретимся. А где? Да, это кафе я знаю. Через час. До свидания.

Мастер Джон положил трубку и повернулся ко мне. Я в этот момент сидел у компьютера, у самой клавиатуры, чтобы наблюдать за тем, как мастер Джон работает. Очень полезное занятие, доложу я вам. Мастер Джон водрузил, стало быть, трубку на место и посмотрел на меня.

– И как я вас тут оставлю на столько дней? – сказал он со вздохом. – А вдруг что случится?

– Ничего не случится. Случится только то, что вы на несколько дней уедете в Англию, а потом благополучно вернетесь.

Это я написал на компьютере. Потому что иного способа общаться с мастером Джоном у меня нет. Так уж устроен мир, что мы, звери, людей понимаем, а они нас нет. Все животные умеют разговаривать на межзверином языке, и у нас нет проблем. Я спокойно могу беседовать и с котом сэром Уильямом, и с нашими морскими свинками Энрико и Карузо, и только с мастером Джоном я общаюсь через компьютер.

– Тем более что Софи будет за нами присматривать, так что волноваться вам совершенно не о чем, – добавил я к написанному.

Софи – это моя бывшая хозяйка. В отсутствие мастера Джона она обещала заходить к нам каждый день после школы и приносить еду.

Мастер Джон снова вздохнул. Потом стер написанное мною и продолжил свою работу.

И тут в квартиру опять постучали. Во второй раз за сегодняшний вечер.

Мастер Джон пробурчал что-то по-английски и отправился в прихожую.

Я слышал, как он открыл дверь. Сейчас скажет: «Чем могу быть полезен?» – но вместо этого раздалось только изумленное: «О!»

И почти в ту же секунду до меня долетел тончайший аромат свежих яблок и персиков, отчего у меня слегка закружилась голова.

– Добрый день, – донеслось из коридора. – Это я вам только что звонила. – Говорила женщина. Причем не из тех, что говорят визгливыми, противными голосами, от которых у нас, хомяков, уши отваливаются. Нет, у этой дамы голос был мягкий, бархатистый и очень приятный. – Знаете, я раньше освободилась и подумала: чем сидеть в одиночестве, поджидая вас в кафе…

Мастер Джон закашлялся.

– Да, одной сидеть нехорошо, – сказал он каким-то сдавленным голосом и замолчал. – Ээээ… Может быть, пройдете?.. – спросил он после некоторой паузы.

– Спасибо за приглашение, а то я уже думала, что вы меня не пустите и мне придется брать у вас интервью тут, прямо на лестнице.

Лиза Потемпе оказалась молодой особой с рыжими волосами. Высокая и стройная, она была почти одного роста с мастером Джоном. Войдя в кабинет, гостья огляделась.

– Это, надо полагать, ваш кабинет, – сказала она и тут же немного смутилась. – Простите меня, если я покажусь вам любопытной. Я ведь журналистка, а журналисты всегда любопытны. – Она рассмеялась. – А может быть, все наоборот. Может быть, я потому и стала журналисткой, что от природы любопытна.

Мастер Джон улыбнулся:

– Я готов удовлетворить ваше любопытство. Если смогу, конечно.

В этот момент в кабинет неспешно и величественно вплыл сэр Уильям.

– Вот это зверюга! – воскликнула Лиза Потемпе. – А черный какой! Это кот?

Мастер Джон кивнул:

– Его зовут сэр Уильям.

– Ой, у вас еще и морские свинки! – Прыткая гостья заглянула в соседнюю комнату и обнаружила клетку с нашими певунами. – Ну надо же, какие смешные!

– Это Энрико и Карузо, – представил парочку мастер Джон. – А это… – продолжил он, показывая на письменный стол, – это Фредди.

До этого момента я сидел, спрятавшись за компьютером. Теперь же я выбежал на середину стола и встал на задние лапы, чтобы оказать почтение даме. Постояв так какое-то время, я решил порадовать незнакомку своим коронным номером: поднял правую лапу и помахал ею. Могу побиться об заклад, что я единственный на свете золотой хомяк, который умеет проделывать такое.

– Ой, он, кажется, машет мне лапой! – воскликнула Лиза Потемпе и рассмеялась. – Смотрите, он машет! Или это мне только кажется? – Лиза подошла поближе к столу. – Нет, точно. Он машет и смотрит прямо на меня, как будто понимает каждое мое слово.

Конечно понимаю. А вы сомневались, любезная?

Мастер Джон укоризненно покачал головой, явно не одобряя моего пижонства.

«Без паники, маэстро. Я же не дурак. Помашу, и все. Неужели вы думаете, я выдам незнакомой тетке нашу тайну – что я умею читать и писать. Я же обещал молчать как могила и слово свое сдержу».

Лиза Потемпе склонилась надо мной.

– Добрый день, Фредди! – сказала она. На меня пахнуло яблочно-персиковым ароматом. – Приятно познакомиться.

«Взаимно», – подумал я.

– Ну разве это не чудо? – спросила она, обращаясь к мастеру Джону. – Мы называем их животными и считаем, что они ниже нас. Но они ведь такие же обитатели нашей планеты, как и мы, люди. И у нас нет никакого права мучить их. Простите. Я не собираюсь вас терзать пламенными речами в защиту животных.

– Вы меня совершенно ничем не терзаете, – поспешил успокоить ее мастер Джон.

– Просто, знаете, это моя больная тема.

– Почему?

– Если хотите, могу рассказать.

Мастер Джон кивнул и предложил Лизе сесть.

– Несколько недель назад я написала одну статью. Об опытах над животными. Вернее, об опытах, которые проводятся над золотыми хомяками. В научных целях и на благо человечества.

– Нам всегда говорят, что опыты проводятся на благо человечества, – сказал мастер Джон. – А что это за благо такое, никто не объясняет.

– Вот именно, – продолжала Лиза. – Так вот, я написала об одном ученом, который изучает мыслительные способности грызунов, в частности золотых хомяков. Он исследует их мозг и для этого уничтожает их сотнями. Я решила предать его эксперименты огласке.

– И что из этого вышло? – спросил мастер Джон.

– Ничего хорошего. Есть такое правило: если хочешь чего-то добиться, никогда не давай воли эмоциям. Но меня так возмутили эти опыты, что я не смогла сдержаться и назвала в своей статье этого ученого «мясником». – Она помолчала. – В результате мне же пришлось извиняться. Да еще получила нагоняй от шефа. Потому что он вынужден был напечатать опровержение.

– Опровержение?

– Ну да. Газета должна в таких случаях предоставить возможность высказаться «другой стороне». Вот он и высказался. Объяснил, почему он никакой не «мясник», а уважаемый ученый, который делает то, что не возбраняется законом.

– Очень интересно, – задумчиво сказал мастер Джон и покачал головой. – И как зовут этого служителя науки?

– Доктор Дитрих, – ответила Лиза Потемпе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сэр Уильям вскочил со своей лежанки:

– Это что же получается?! Значит, доктор Дитрих охотится за тобой, чтобы изучить твой мозг? – Сэр Уильям прямо дрожал от негодования.

– Именно. Он хочет распотрошить мою коробчонку, чтобы осчастливить мир сообщением о том, какой я был умный.

– Прекрати! – оборвал меня сэр Уильям. – Тоже мне шутник нашелся! – сердито сказал он и задумался. – А не оттого ли этот Дитрих за тобой охотится, что ты умеешь читать и писать?

– Вполне возможно, – согласился я и приготовился услышать следующий вопрос, который в данном случае напрашивался сам собой.

Я хочу сказать, что любой, кто знаком с моей историей, в этом месте должен был бы, как пытливый детектив, сказать: у нас имеются такие-то и такие-то факты. И если все это правда, то возникает следующий вопрос…

– Значит, так, – сказал сэр Уильям, поднимаясь с лежанки, – созываем большой совет.

Что и требовалось доказать. Сэр Уильям оказался плохим детективом. Он мудрый кот с идеальным характером. Но не пытливый детектив, который умеет думать и задавать вопросы.

– Мы должны все вместе обсудить необходимые меры предосторожности.

– Все вместе? Это ты имеешь в виду Энрико и Карузо?

– Именно их. – Сэр Уильям наградил меня суровым взглядом. – Они такие же члены семьи, как ты и я. И мы должны выслушать их мнение. Парни они смышленые и по-своему чуткие, вместе что-нибудь да придумаем.

– Смышленые! Чуткие! Это же надо такое сказать! Готов спорить на все свои съестные запасы, что эти чуткие парни даже не прочухали, что к нам ломился доктор Дитрих. Наверняка зарылись себе в сено и дрыхнут без задних лап!

Но я не стал спорить и покорно поплелся за сэром Уильямом к морским свинкам.

Энрико и Карузо на самом деле вовсе не спали. Они сидели как два кулька у самого входа в свою клетку и смотрели на нас горящими глазами, умирая от любопытства.

Да, похоже, я недооценил своих сожителей.

Они сидели и молча смотрели на нас. Им явно не терпелось узнать, с чем мы пришли. Ничего, потерпите, клоуны свинячьи. Энрико и Карузо в самом деле напоминали двух клоунов. У Энрико шерсть была рыжая с белыми пятнами и довольно лохматая, отчего он всегда казался непричесанным хулиганом. Комплекции он был мелкой и характера препротивного. Карузо же, наоборот, был достаточно крупным и, в отличие от своего худосочного приятеля, казался весьма упитанным. Он вообще производил впечатление сытого и гладкого свина, не только потому, что у него была короткая опрятная шерсть черного цвета с белыми пятнами, но и потому, что сам он держался как-то солиднее и спокойнее, чем рыжий буян и задира Энрико.

– Фредди, дружище! – заголосил вдруг Энрико.

«Так, понесло, – с досадой подумал я. – Теперь их ничем не остановишь».

– В какую жуткую историю ты вляпался! – продолжал голосить Энрико. – Прямо как в кино!

– Фильм ужасов! – подхватил толстяк Карузо. – «Фредди и Джек Потрошитель»!

– «Доктор Скальпель, похититель хомяков»!

– «Кошмар в хомячьей клетке»!

– «Конец хомяка»!

– «Хомятрица-1»!

– «Хомятрица-2»!

Кажется, они решили побить все рекорды. Я покосился на сэра Уильяма. Кот, как всегда, ухмылялся в усы. Его сиятельство однажды решил для себя, что эти нахалы – большие шутники и потому им все прощается. Я же совершенно не разделял его умиления и не собирался спускать им таких дерзостей. Чтобы они не очень зарывались, я решил дать им понять, что терпение мое на исходе. Достаточно мне было показать им зубы, как они тут же сменили пластинку.

– Его хомячество, похоже, в гневе! – пропищал Энрико.

– Мы, кажется, с тобой совсем не в теме! – подхватил Карузо.

– Его хомячеству, похоже, не до шуток!

– И не до наших прибауток!

– Нет радости ему в такой кинопродукции!

– Ему милее книги по дедукции!

– Кино и ужасы, все это примитив!

– Тут нужен настоящий детектив!

– Чтоб разобраться в ужасах хомячьих!

– И разгадать загадку докторов бродячих!

– Итак, дорогой Ватсон, – с важным видом изрек Энрико и засунул в рот соломинку, делая вид, будто это у него трубка. – Давайте разберем сложившуюся ситуацию. Какими фактами мы располагаем?

– Во-первых, мистер Холмс, – тут же включился в игру Карузо, – нам известно, что некий доктор Дитрих пытался проникнуть в нашу квартиру. Это факт номер один.

– Правильно, Ватсон. А почему он пытался проникнуть в квартиру? Потому, что он хотел похитить старика Фредди. Это факт номер два.

– Верно, мистер Холмс. Далее спрашивается, а почему он хотел похитить старика Фредди? Ответ очевиден: Фредди у нас не простой хомяк, а золотой. И к тому же – гениальный. Потому что умеет читать и писать. Это факт номер три.

– Правильно, Ватсон, – согласился Энрико и с важным видом «запыхтел» своей «трубкой». – Если сложить факты номер один, два и три, то со всею очевидностью возникает следующий вопрос. Причем вопрос весьма и весьма интересный. – Энрико сделал паузу и задумчиво посмотрел в потолок. – А откуда, собственно говоря, доктору Дитриху известно, что наш Фредди умеет читать и писать?

Именно этого вопроса я и ждал. Именно этого вопроса я и боялся больше всего. Потому что я знал на него ответ. И этот ответ я с огромным удовольствием оставил бы при себе. Потому что он говорил совсем не в мою пользу. Скорее наоборот.

Это произошло ровно три дня тому назад.

– Фредди! – позвал меня мастер Джон. – Поди-ка сюда!

Такое обращение не предвещало ничего хорошего. Так обычно учителя обращаются к провинившимся ученикам. Я быстренько спустился со своей книжной полки и забрался на стол, где стоял компьютер, за которым сейчас сидел мастер Джон.

– У меня есть к тебе серьезный разговор, дружок, – сказал он.

Он не сказал: «Знаешь, Фредди, нам нужно с тобой кое-что обсудить» или «Я хотел бы с тобой поговорить, Фредди». Нет, он назвал меня «дружком» и сказал, что у него есть ко мне серьезный разговор, а это в переводе на нормальный язык означало хорошую взбучку. Вот только за что? Я терялся в догадках, не зная, что и думать.

Мастер Джон молча щелкнул мышью компьютера, появилась табличка, он ввел какое-то слово, и компьютер запикал – мастер Джон вошел в Интернет, во всемирную паутину, в которой у многих людей есть свои странички – веб-сайты, где они размещают информацию о себе или о том, что они делают. Это как реклама. У мастера Джона тоже была своя страничка. Здесь помещалось его объявление о том, что он дает уроки английского языка и выполняет переводы. Если кто-нибудь, например, искал учителя английского языка, он попадал на страницу мастера Джона и мог написать ему письмо.

Вот эта-то страница и появилась на экране через какое-то время.

И тут до меня дошло, в чем дело.

Больше всего мне сейчас хотелось удрать к себе в клетку, юркнуть в гнездо и скрыться от сурового взгляда мастера Джона, которым он буквально пригвоздил меня к месту.

Веб-сайт мастера Джона был устроен так, что основное место здесь отводилось заявкам на уроки и переводы. Но, кроме того, мастер Джон завел особый раздел, который не имел отношения к его непосредственной профессиональной деятельности. Может быть, он хотел его использовать для консультаций в режиме он-лайн, может быть, еще для чего. Не знаю. Во всяком случае, этот раздел оставался у него пустым. До поры до времени.

Мастер Джон щелкнул по нему, и на экране возник текст:

«Пробил мой час.

Наконец-то в доме тишина. Энрико и Карузо, наши морские свинки, кажется, угомонились, сэр Уильям прикорнул на своей лежанке, а мастер Джон отправился куда-то по делам».

Это была моя история. История хомяка Фредди, который научился читать и писать.

– Кто это написал? – строго спросил мастер Джон.

Я тюкнул по клавише, и на экране появился мой ответ:

– Я.

Мастер Джон кивнул.

– Почему? – быстро набрал он.

Да, короче вопроса не придумаешь. Мастер Джон мог бы спросить: «Почему ты такой легкомысленный?», «Почему ты привлекаешь к себе внимание, если знаешь, что это может быть опасным?», «Почему тебе понадобилось афишировать свою историю?», «Почему ты не посоветовался со мной?» и так далее, и так далее. И конечно, он мог бы задать главный вопрос: «Почему ты не сдержал своего обещания?»

Ведь я же твердо пообещал мастеру Джону никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не выдавать своей тайны. Даже Софи. Я поклялся ему хомячьей бабушкой ни за какие коврижки не рассказывать никому, что умею читать и писать.

Когда я разместил свой роман в Интернете, я, конечно, отдавал себе отчет в том, что нарушаю данное мною слово. Но тогда я придумал одну хитрую отговорку, которой успокоил зашевелившуюся было совесть. И эту отговорку я попытался сейчас пустить в ход.

– Мастер Джон, – напечатал я, – ведь никто не знает, что это именно я сочинил и написал эту историю.

Прочтя это, мастер Джон побагровел и яростно заколотил по клавишам:

– Ты что, меня за идиота считаешь? Неужели ты думаешь, что кто-то другой может так подробно описать все хомячьи повадки. Ведь ты же пишешь о вещах, которые может знать только золотой хомяк! А на моей странице указан наш почтовый адрес! Любой может вычислить, где ты живешь! Это же как дважды два!

Совершенно раздавленный, я стоял с поникшей головой.

– И еще, – продолжал он писать. – То, что ты всех нас выставил на всеобщее обозрение: и меня, и сэра Уильяма, и Энрико с Карузо, – об этом я молчу. Но зачем ты еще и Софи сюда приплел, и ее несчастных родителей? Неужели ты полагаешь, что «мамочка» очень обрадуется, когда прочитает о себе такие приятные вещи? А если это попадется на глаза кому-нибудь из их знакомых?

– Но ведь я изменил все имена, – попытался оправдаться я.

– Ну, спасибо тебе большое! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто есть кто. Ты ведь постарался, расписал все до мельчайших деталей! Писака! Заруби себе на носу, дорогой: настоящий романист никогда не пишет о реальных людях, он придумывает персонажей и старается добиться правдоподобия, чтобы у читателей создалось впечатление, будто герои книги взяты из жизни.

«Стало быть, я не настоящий писатель».

– Ладно, – появилось на экране. – Сейчас мы удалим твое сочинение с моей страницы. Скажи мне только, ты где-нибудь еще сохранил свой шедевр?

Я кивнул.

– Хорошо, пусть остается в компьютере. Сама по себе история-то не так уж и плоха. Написано недурно.

– Спасибо, – напечатал я.

– Okay, – написал мастер Джон, который, кажется, немного успокоился. – Стираем и забыли об этом.

Только теперь до меня дошло, что все это время мы общались с мастером Джоном через компьютер. Он не хотел, чтобы обо всем этом узнали сэр Уильям, Энрико и Карузо.

Я же сам не собирался посвящать их в историю моего позора.