Текст книги "Фредди. Жизнь, полная риска"

Автор книги: Дитлоф Райхе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Скажите, чем мы можем с вами расплатиться, и мы расплатимся, как только уладим свои дела. Слово джентльмена.

– «Слово джентльмена». Хм. – Большой Раллерман посмотрел задумчиво на своих подчиненных. – Вот если бы ты был крысой, тогда другое дело. Тут можно было бы еще положиться на честное слово. А так… Не знаю, не знаю…

В этот момент вперед выдвинулись наши Энрико и Карузо. Они встали на задние лапы, чтобы их было лучше видно.

– Предлагаем сделку! – крикнули они хором.

Все крысы вытянули с любопытством шеи.

Энрико и Карузо оглядели притихшее собрание.

– Мы покажем вам шоу, – все так же хором пропищали они и сделали художественную паузу. – А за это вы поможете нам. – Снова пауза. – Но только при условии, что вам понравится наше представление.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

До меня не сразу дошло, что такое они тут говорят.

Шоу! Представление! Эта сумасшедшая парочка предлагает Раллерманам насладиться их шоу?! И что они имеют в виду под «шоу»? До недавнего времени они называли так свои клоунские штучки-дрючки. И этим они хотят задобрить крыс? Вот уж глупость… Чтобы крысы нам за это стали помогать! И как они там еще сказали? «Но только при условии, что вам понравится наше представление». Ну это уже вообще ни в какие ворота! Как им могло прийти такое в их свинячьи головы? Ставить в зависимость наше спасение от того, понравится Раллерманам их шоу или нет?!

Так, Фредди. Спокойствие, только спокойствие. Пока еще ничего не решено. Я покосился на Большого Раллермана. Он все-таки деловой крыс, глава серьезной фирмы. Вряд ли он пойдет на такую сомнительную сделку.

Большой Раллерман ничего не говорил. Он молча изучал Энрико и Карузо и пощипывал ус.

– Идет! – сказал он наконец. – По лапам!

Я не поверил своим ушам. Он что, тоже совсем сошел с ума? Большой Раллерман улыбался и казался очень довольным. Ну конечно! Он заключил отличную сделку. Лучше не бывает.

Во всей этой истории он ничего не терял и ничем не рисковал. Раллерманам достаточно было сказать после представления: «Пардон, ваше шоу нам не понравилось» – и привет горячий. Сделка состоялась.

Энрико и Карузо попросили предоставить им пятнадцать минут на подготовку. Конечно, как же без этого! Нашим звездам нужно еще как следует спеться! И художник-гример, наверное, ждет не дождется где-то там, за кулисами, чтобы загримировать их для выступления.

Я попытался убедить сэра Уильяма в том, что мы теперь стали заложниками этих двух безумцев, что нам нужно попытаться договориться с Раллерманами по-другому, что нам необходимо сделать все, чтобы…

– Фредди, дружище, – мягко ответил он на мои призывы, – не понимаю, чего ты так разволновался. Ты что, сомневаешься в успехе предстоящего шоу? Я так нисколечко.

Конечно, как я забыл. Ведь сэр Уильям давний почитатель талантов своих подопечных, которых он считает величайшими комиками.

А Энрико с Карузо уже давно мечтали выступить перед большой аудиторией. За такое дело наши артисты родную маму продадут.

Представление началось.

Крысы расселись полукругом. Большой Раллерман занял место по центру, так сказать, в первом ряду, пригласив сэра Уильяма и меня присоединиться к нему. Перед нами было пустое пространство – сцена.

И вот появились Энрико с Карузо.

Они вышли на сцену совершенно обычным шагом (не считая, конечно, того, что Карузо немного прихрамывал) и встали посредине. Они не строили никаких рож, не гримасничали, не вертелись. Они просто стояли и смотрели друг на друга.

– Ну что, брат Карузо, что мы сегодня покажем? – спросил Энрико совершенно обычным голосом.

– Давай сыграем пьесу, брат Энрико, – ответил Карузо таким же обычным голосом.

– Пьесу? Какую пьесу?

– Давай сыграем сказку.

Сказка, только этого еще не хватало!

Я огляделся. У некоторых крыс, тех, что помоложе – из «нэшников» или «мэшников», – на физиономиях обозначился явный интерес. Крысы постарше сидели с совершенно невозмутимым видом, давая понять, что их ничем не удивишь и не проймешь.

– И какую же сказку ты предлагаешь нам сыграть, Карузо?

– Мы сыграем сказку о любви и смерти. А главными героями этой сказки будут морские свинки.

Да что они совсем спятили, что ли?

Публика сидела с каменными мордами. Мне было ясно: после такого начала Энрико и Карузо могут хоть вывернуться наизнанку, ничего у них не получится. Игра проиграна.

Я посмотрел на сэра Уильяма. Он улыбался. Только улыбка у него получилась довольно вымученная. Тоже, наверное, видит, что его любимчики не в ту дуду дуют и что после такого вряд ли можно будет рассчитывать на помощь.

– Ну что ж, начнем…

Можете не стараться, мальчики. Напрасные хлопоты.

Карузо тем временем сел посредине импровизированной сцены.

Выдержал паузу.

И начал свой рассказ.

Голос его звучал странно – как будто он шел откуда-то изнутри. Он говорил как настоящий чревовещатель.

Жил-был однажды Большой Морской Свин. И было у него много дочерей. Но больше всех он любил и привечал одну – маленькую морскую свинку по имени Эрика. Эта Эрика была красоты необыкновенной и к тому же такая послушная, милая, нежная, что все, кто ни посмотрит на нее, все говорили – какой чудный ребенок. Каждый день Большой Свин призывал Эрику к себе, и они подолгу играли.

Карузо разлегся посреди «комнаты», изображая Большого Свина, который буквально светился от счастья. Энрико принялся прыгать и бегать вокруг «папочки», превратившись неведомым образом в маленькую Эрику. Они возились, валяли дурака, смеялись, и так заразительно, что даже зрители начали улыбаться.

Иногда маленькая Эрика покидала дом, – продолжал свой рассказ глухой голос, – чтобы погулять на свежем воздухе, поиграть с другими детьми, а то и поискать что-нибудь вкусненькое. Отцу не очень нравилось, когда дочь уходила на улицу, потому что он знал – там ее подстерегают опасности. Но у маленькой шалуньи всегда находились слова, чтобы успокоить родителя.

– Не волнуйся, папочка! Я ведь очень осторожная и осмотрительная! Ничего не случится! – пропищала Эрика и побежала гулять.

И вот она уже резвится на залитой солнцем полянке среди душистых цветов и трав.

Я тихонько обернулся и посмотрел на публику. Все Раллерманы сидели затаив дыхание и наблюдали за Эрикой. Даже Большой Раллерман не сводил глаз с маленькой фигурки, и в его взгляде читалось умиление.

В тот день в окрестностях было неспокойно. Где-то совсем рядом ходили люди. Они охотились за морскими свинками для своих страшных опытов.

На «полянку» вышел Карузо. Несмотря на поврежденную лапу, он шагал довольно уверенно и весь как-то вытянулся и будто увеличился в размерах. Вылитый человек. Маленькая Эрика пока еще не видела его. Человек стал потихоньку подбираться к ней – шаг, еще шаг, вот он уже совсем близко…

– Осторожно! – услышал я чей-то свистящий голос у себя за спиной.

– Эрика! Эрика! Спасайся! – начали кричать со всех сторон.

И даже Большой Раллерман не выдержал и прохрипел:

– Беги! Человек!

В этот момент Человек резко рванулся вперед и схватил несчастную Эрику. Она пищала, изворачивалась, но все напрасно – Человек крепко держал ее в своих ручищах. Потом он достал из кармана веревки, связал ее крепко-накрепко и швырнул за землю.

– Лежи смирно! – свирепо прорычал он. – Сейчас я принесу свои инструменты, и мы с тобой разберемся.

И вот снова на сцене появился Большой Морской Свин. Он лежал себе как ни в чем не бывало и насвистывал песенку.

Но тут к нему в покои вбежал гонец с недоброй вестью.

Перед Большим Свином возник Энрико. Он страшно раздул щеки и выпятил живот, явно изображая хомяка.

– Большой Свин, – начал свою речь запыхавшийся Хомяк, – плохие вести. Я видел, как вашу Эрику поймал Человек. Я был свидетелем, но не мог ей помочь. Одному мне ее не освободить. Но если мы пойдем все вместе, мы справимся… Вместе мы обязательно победим Человека.

– Что за глупости ты мне тут рассказываешь? – пробасил сердитым голосом Большой Свин. – Моя Эрика девочка осторожная и осмотрительная. Ее так просто не поймаешь. Хотя где тебе, Хомяку, знать, какие мы, морские свинки, осторожные. Ты наверняка обознался. Человек поймал, наверное, какую-нибудь крысу.

– Нет, он поймал вашу дочь, – не отступался от своего Хомяк. – Я видел это собственными глазами. Но даже если бы это была крыса, разве наш долг не велит нам прийти ей на помощь?

– Какой такой долг? Мы морские свинки! Какое нам дело до каких-то там крыс?

Смена «декораций». Опять перед нами появилась полянка, на которой лежит связанная Эрика. Над нею склонился Человек. В руках у него скальпель. Человек проверяет, достаточно ли он острый, и вот он уже заносит скальпель над маленьким тельцем.

Смена «декораций». Мы снова в покоях Большого Свина. Тщетно пытается Хомяк убедить Большого Свина в том, что крысам тоже нужно помогать. Большой Свин все твердит свое:

– Мы морские свинки, и до крыс нам нет никакого дела.

Исчерпав все аргументы, Хомяк уходит.

Действие драмы достигло своей кульминации. Человек заносит скальпель над бедной Эрикой, а вокруг – никого. Никто не спешит ей на помощь.

Зрители повставали со своих мест. Кто-то рыдал, кто-то негодующе шипел, кто-то ругался… Большой Раллерман нервно пощипывал ус.

И опять перед нами Большой Свин. Он сидит на своем любимом месте, но вид у него теперь не такой довольный, как прежде. У него в глазах застыла тревога.

– Большой Свин, – послышался неведомый голос сверху, – а вдруг это все-таки твоя дочь попалась в руки кровожадному Человеку? Неужели ты так уверен, что ей ничто не грозит? Неужели только оттого, что ты не хочешь помогать крысам, ты готов оставаться дома и безмятежно наслаждаться покоем?

– Нет! – закричал Большой Свин и побежал на улицу. Там, на полянке, он обнаружил свою дочь Эрику, связанную по всем лапам. Человек по не вполне понятным причинам на время удалился. Одним рывком отец разорвал веревки и освободил свою дочь.

– Папочка! – воскликнула Эрика и бросилась родителю на шею.

Он подхватил ее на лапы и нежно прижал к груди.

Они смеялись и плакали одновременно.

И зал смеялся и рыдал вместе с ними.

Вот уж не знал, что у крыс глаза на мокром месте. Они все, как одна, сидели и заливались слезами. Кто всхлипывал, кто сморкался, кто плакал прямо навзрыд. Чудеса, да и только.

И даже у Большого Раллермана по щеке скатилась большая слеза.

– Фредди, – сказал он, громко шморкнув носом, – мы поможем тебе. – Он обнял меня за плечи. – Я все понял. Мы поможем тебе. Причем безвозмездно.

– Ничего себе безвозмездно, а наш спектакль? – собрался я было сказать, но сэр Уильям пихнул меня в бок, и я счел за благо промолчать.

Тем более что мне уже было не до споров и вообще ни до чего – я был весь мокрый и страшно продрог. Но что делать, если крысы живут в таких условиях. В любом случае мне было ясно: что бы крысы сейчас ни придумали для нашего спасения, это займет некоторое время, а я за это время точно успею заболеть. Как говорила моя прабабушка? Больной хомяк все равно что мертвый хомяк.

Меня била дрожь. От холода и страха.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Яркое солнце светило мне прямо в глаза.

Его лучи проникали сквозь полуразбитое окно и нежно касались моей шкурки, которая уже успела высохнуть. Рядом лежали Энрико и Карузо. Оба они крепко спали, растянувшись на животе, – морские свинки всегда так спят. Наверное, видят сладкие сны о своем триумфальном выступлении. Сэр Уильям тоже, судя по всему, еще спит. Что ему снится? Не знаю, трудно представить. Моей фантазии на это точно не хватит.

Я огляделся. Пустая комната. Довольно чистая. Только паутины по углам много. Сразу видно, что люди здесь давно уже не живут. В углу прогнил паркет и виден черный пол. Через эту дыру мы забрались сюда в сопровождении Раллерманов.

Они сказали, что это старый жилой дом, который скоро пойдет на снос. По оценкам Раллермановых экспертов, нам тут ничего не грозит.

Я приступил к утреннему туалету. И тут я учуял запах еды. Корм лежал совсем рядом, в двух аккуратных кучках – зерно отдельно, трава отдельно, – и, судя по запаху, был первосортного качества. Похоже, у Раллерманов широкие торговые связи. Даже для сэра Уильяма была приготовлена специальная еда – хороший кусок мяса, хотя я не был уверен, что эта пища понравится нашему коту, который давно привык к консервам.

Ладно, сначала приведу себя в порядок, потом позавтракаю и на боковую. После пережитой ночи мне нужно как следует выспаться и набраться сил. Наверное, это была самая тяжелая ночь в моей жизни.

После представления Раллерманы долго еще чествовали Энрико и Карузо, воздав нашим артистам по заслугам. В знак признательности Энрико и Карузо исполнили еще несколько номеров на бис. Но это я уже помню как в тумане, так мне было худо.

Только Карла Раллерман заметила, что со мною не лады, и быстро сказала об этом Большому Боссу. Дальше все завертелось как в карусели. Раллерманы, видимо, с самого начала знали, как нам помочь. Во всяком случае, им не понадобилось долгих обсуждений. Они провели нас по канализационным трубам в старый дом, где было сухо, тепло и безопасно.

– Доброе утро, дорогой! – раздался голос сэра Уильяма. – Ну что, пришел в себя немножко? – поинтересовался он, широко зевая. – Нет ли тут чего поесть? Я прямо умираю от голода!

– Отвечаю по порядку. В себя я пришел. Еда приготовлена. Вон там, в углу, – указал я на наши припасы.

– Замечательно! – обрадовался сэр Уильям и направился по курсу. – Н-да, – несколько разочарованно сказал он, обнюхав свой паек. – Мясцо-то с гнильцой. – Он огляделся. – Знаешь, я думаю, в этом доме наверняка водятся мыши. Почему бы мне немножко не поохотиться, как в старые добрые времена? – Он погрузился в мечтательную задумчивость.

Наш благородный окультуренный кот собирается поохотиться на мышей? Ну и дела. Я, конечно, знал, что сэр Уильям не вегетарианец. Но что он может как кровожадный разбойник гоняться за несчастными грызунами, в это я поверить не мог!

Ведь я в конце концов тоже грызун. Очень мелкий к тому же. Неужели меня и тут подстерегает опасность? Неужели он и меня может сцапать?

Глупости все это, Фредди! Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Сэр Уильям никогда не посягнет на мою жизнь. И точка.

– ЗдорОво, Карузо! Знаешь, что мне сегодня приснилось?

– ЗдорОво, Энрико! Откуда же мне знать, что тебе сегодня снилось.

Нам, хомякам, нужно всегда какое-то время, чтобы прийти в себя с утра. Поэтому я в очередной раз только удивился, как эти морские свинки, едва проснувшись, уже готовы начать куролесить.

– Да, брат Карузо, а все-таки вчера было замечательно! И знаешь, скажу я тебе, твой Человек – это вообще… Высший класс! Я прямо обомлел, как тебя увидел. Прямо мурашки побежали по спине…

– Получилось ничего себе, правда? – ухмыльнулся польщенный Карузо. – Хотя твоя Эрика тоже вышла по первому разряду! С такой Эрикой ты можешь выступать на любой сцене, брат Энрико! На любой!

– Жили-были две морские свинки, – подал голос я, – их так распирало от гордости, что они чуть не лопнули.

– И кто это у нас там такой добрый? Ах, господин Хомяк! – Энрико изобразил изумление. – Господин Хомяк завидует нашему успеху.

– Мне кажется, мы заслужили хотя бы два слова благодарности за то, что помогли кое-кому выбраться из очень неприятного положения.

– Благодарность моя, конечно, не знает пределов, – ответил я, – но спешу заметить, – продолжил я после некоторой паузы, – что я не оказался бы в очень неприятном положении, если бы кое-кто, а именно Карузо, не подвернул себе лапу.

– Ну, это уже верх наглости!.. – искренне возмутился Энрико. – Вместо того чтобы нас…

– Все, мальчики! – остановил нашу перебранку сэр Уильям. – Довольно выяснять отношения. И кстати о лапе. Как она, уже лучше?

– Хуже, – сухо ответил Карузо и добавил, бросив взгляд в мою сторону: – Вместо того чтобы вылежаться, я отыграл целый спектакль.

– Из этого следует, – невозмутимо сказал сэр Уильям, – что сегодня до Софи нам опять не добраться.

– А почему бы нам вообще не остаться тут? – спросил Энрико.

Мы все уставились на него. Остаться тут? До тех пор, пока не вернется мастер Джон?

– Хорошая мысль! – радостно завопил Карузо. – Здесь сухо, тепло и надежно. И с голода мы тут тоже не умрем, – сказал он, показывая на кучу припасов.

– При условии, что Раллерманы согласятся и в дальнейшем снабжать нас провизией.

– Конечно согласятся! – поспешил заверить Энрико, вскакивая со своего места. – В конце концов, мы можем расплачиваться с ними концертами и спектаклями. Что скажешь, брат Карузо?

– Какие вопросы, брат! – Теперь и он вскочил, несмотря на свою больную лапу. – Мы будем каждый вечер давать по представлению!

– И разнесется весть по всему крысиному царству! И повалит публика валом…

– Да, точно… Раллерманы будут смотреть бесплатно, а другие пусть платят!

– Верно! Со взрослых – по морковке с носа. Детям – полцены.

– Мы станем морковочными миллионерами!

– Мы будем торговать морковкой по всему миру!

– Я почему-то думал, что вы артисты, а не торговцы, – заметил я, с трудом сдержав улыбку.

– Правильно мыслишь, хомяк! – ответил Карузо. – Мы наймем кого-нибудь, кто будет заниматься этими делами. Нам все равно понадобится менеджер. Чтобы там сроки согласовывал, календарный план утрясал, ну и заодно морковками распоряжался. Да, без менеджера нам никуда.

– Насколько мне известно, в артистических кругах такую персону называют агентом, а не менеджером, – заметил я не без ехидства.

– Агент! Здорово! Мне нравится! – восторженно запищал Энрико.

– Нашему агенту мы положим хороший оклад, отпускные и премиальные, конечно, к Рождеству.

– Агенты не получают окладов, – продолжал поучать я будущих звезд подземного царства, – агенты получают проценты, то есть часть от того, что заработаете вы.

– Ну ладно, проценты так проценты, – согласился Карузо. – Только наш агент пусть сам определяет, какую часть он хочет забирать себе. – Карузо выразительно посмотрел на меня. – И что ты по этому поводу думаешь? – деловито спросил он.

Энрико тоже смотрел на меня выжидающе.

– Погодите, мальчики… – До меня постепенно стало доходить, куда они клонят. – Вы что, всерьез хотите, чтобы я?..

Оба артиста дружно кивнули.

– Да, ну… – смешался я.

Только этого мне еще не хватало! Фредди – агент морских свинок! Это же меня все хомяки засмеют!

С другой стороны… Если я сам могу устанавливать свою долю… Предложение было не лишено привлекательности… Вот ведь как…

И тут раздался взрыв хохота.

– Он и впрямь поверил, что мы возьмем себе хомяка в агенты! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! – заливался Энрико, держась лапами за живот.

– Чтобы нас все морские свинки засмеяли! Ха-ха-ха! Ну, хомячина-дурачина! Ха-ха-ха! – гоготал Карузо, не отставая от приятеля.

– Простим ему его глупость! Он ведь не знает нашего золотого правила, которое знает всякая морская свинка, занимающаяся творчеством, – пропищал Энрико.

И далее, как всегда, последовала песня:

 
К услугам хомяка не надо прибегать,
Ему бы только бедных свинок обирать.
Хомяка в агенты звать опасно:
Все твои труды тогда напрасны.
Все себе он заберет
И как липку обдерет.
 

Пропев сей шедевр, парочка снова залилась счастливым смехом.

«С ними все ясно. Опять взялись за свои старые штучки! Нет, я этого им не спущу. Сейчас успокоятся, и я им покажу», – подумал я и встал на изготовку.

– Все, мальчики, все! – вмешался сэр Уильям. – Пошутили, и хватит, – сказал он строгим громким голосом.

Энрико и Карузо сразу прекратили смеяться.

– Фредди, дружочек, расслабься! – мягко сказал он, обращаясь ко мне. – Ты тоже хорош. Так что все квиты, и забыли об этом.

И не собираюсь! Еще чего! Забыть! Конечно, я не буду сейчас с ними разбираться, но потом, потом они у меня получат по первое число!

– Я тут подумал, – сказал сэр Уильям, меняя тему, – и мне кажется, что идея остаться здесь не так уж и плоха. Вот только одна сложность – как мастер Джон узнает о том, где мы окопались…

– Теоретически, – заметил я, – это не так сложно. Есть один способ, как ему об этом сообщить.

– Правда?

– Да, – продолжал я. – Чисто теоретически мы можем послать ему e-mail.

Я брякнул это просто так. Сказал, и все.

Но если бы я знал, к чему это приведет, я бы попридержал язык за зубами.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

И вот я опять сижу верхом на сэре Уильяме, крепко вцепившись ему в загривок, и только мечтаю о том, чтобы поскорее закончилась эта жуткая скачка с препятствиями по канализационным трубам и лифтовым шахтам.

Глаза я на всякий случай закрыл. В этом темном подземном царстве я все равно ничего не видел. Я только слышал – топ-шлеп-шмяк, топ-шлеп-шмяк, топ-шлеп-шмяк. Это сэр Уильям тяжело отталкивался от каменного пола, а впереди неслась со скоростью ветра Карла Раллерман. Я, конечно, знал, что крысы умеют быстро бегать, но что они бегают так быстро, я даже не подозревал. Иногда нам попадался какой-нибудь сток, и тогда Карла бодро переплывала его, а сэр Уильям просто перепрыгивал на другой «берег», избавляя нас тем самым от необходимости барахтаться в этой грязи. Я и так уже был довольно чумазым и мокрым. Вся моя утренняя работа пошла насмарку: я так старался, чистился, сушился – и на тебе пожалуйста! Но кто знал, что так выйдет? Сам виноват.

После того как я столь опрометчиво заявил, что теоретически можно было бы послать мастеру Джону e-mail, сэр Уильям попросил меня просветить собравшихся, особенно тех из них, кто не является специалистом по технической части, что это за штука такая емель.

– Имэйл, а не емель, – поправил я и попытался растолковать, что это такое и с чем это, так сказать, едят. – Слово e-mail состоит из двух частей, первая часть – буква «е», это первая буква слова «электронный» по-английски. Потом идет слово «мэйл», по-английски – почта, сообщение. Все вместе получается – электронная почта. То есть так называют систему коммуникации между людьми, точнее, между отдельными компьютерами, которая осуществляется через Интернет…

– Фредди, дружок… – перебил меня сэр Уильям. – Я не специалист по компьютерам. И не собираюсь им становиться. Поэтому, пожалуйста, постарайся обходиться без всяких этих терминов. Ты не мог бы изъясняться как-то попроще? Представь себе, что тебе надо все то же самое объяснить маленькой Софи, – сказал он и улыбнулся.

Как я не люблю, когда так говорят – я не специалист, объясни мне все от «а» до «я», но так, чтобы мне не нужно было напрягать извилины, разжуй мне все, пожалуйста, и преподнеси на блюдечке с голубой каемочкой, и только не говори, что это невозможно объяснить простыми ясными словами.

– Хорошо, – сказал я, сдерживая раздражение. – Представьте себе, я написал на компьютере письмо. И это самое письмо я не понесу в почтовый ящик, а отправлю, воспользовавшись телефонной связью, на большой компьютер, который где-то стоит для этих целей. Этот большой компьютер что-то вроде почтамта, только он не обычный, а электронный. Там много-много «ячеек» наподобие ящичков. На одном из таких ящичков написано: «Мастер Джон». Письмо попадает туда. Для того чтобы письмо попало в нужный ящик, я должен, как обычно, написать имя мастера Джона и его электронный адрес. Понятно?

– Пока вроде да, – сказал сэр Уильям. – Давай дальше, очень интересно. Я весь внимание.

– Дальше, собственно говоря, рассказывать особенно нечего, – суховато заметил я, видя, что сэр Уильям настроился на долгие рассказы. – Дальше мастер Джон включает утром свой компьютер и соединяется с большим компьютером, чтобы посмотреть, нет ли чего у него в ящичке. Если есть, он получает письмо и читает его прямо с экрана. Вот и все. Так обычно проистекает этот процесс.

– Да, но представим себе, вот он вернулся домой, нас нет, Софи и ее родители ничего не знают. Не думаю, что в такой ситуации он первым делом бросится проверять свою почту.

– Но рано или поздно он все равно посмотрит ее. Хотел бы только заметить, сэр Уильям, – осторожно сказал я, – что нам не имеет смысла рассуждать на тему о том, посмотрит он свою почту сразу или нет. Я не могу послать мастеру Джону e-mail. – Я выдержал паузу. – У нас что, есть тут компьютер?

Эти Раллерманы и в самом деле настоящие волшебники! Мало того что они нашли нам пристанище, так они еще нашли нам компьютер. Быстро разузнали как-то по своим каналам – и вот тебе пожалуйста!

– А какой марки? «Макинтош»? – спросил я на всякий случай.

Большой Раллерман кивнул.

– Наша техничка утверждает, что это «Макинтош», – заверил он.

– Техничка?

– Это мы так зовем одну нашу специалистку. Она у нас – рябчатая, жила какое-то время в клетке, в лаборатории, насмотрелась всякого и кое в чем теперь разбирается. Особенно в технике. Вот мы и зовем ее между собой техничкой. «Макинтош» – звучит благородно. Наш господин Хомяк на другом, конечно, не работает, – не без ехидства сказал Большой Раллерман и громко рассмеялся своей шутке.

Я попытался было объяснить ему, что благородство тут совершенно ни при чем, но он только отмахнулся от меня.

Большой Раллерман нанес нам визит для того, чтобы, во-первых, самолично убедиться, что у нас все в порядке и мы всем довольны, а во-вторых, для того, чтобы еще раз поблагодарить господ артистов за вчерашнее выступление, которое он до сих пор не может забыть. От таких похвал наши клоуны были на седьмом небе от счастья.

– Гляди веселей, хомяк! – обратился ко мне Большой Раллерман, заметив, видимо, что от всех этих церемоний и всеобщих изъявлений любви я несколько устал. – А теперь давай о деле, – сказал он, посерьезнев. – В доме, где стоит твой «Макинтош», есть кошка. Это, с одной стороны, хорошо, потому что ты можешь воспользоваться кошачьим ходом, – там в дверях сделано такое окошечко, чтобы кошка могла свободно ходить туда-сюда. С другой стороны, это плохо. Потому что тамошняя кошка, в отличие от вашего окультуренного сэра Уильяма, грызунов не жалует. Наша техничка рассказывала, что эта зверюга у нее на глазах сожрала одного грызуна, который был приблизительно такого же размера, как я. Крысы обходят этот дом стороной. Зовут эту свирепую даму Сабрина.

– Я ведь не один пойду туда, а с сэром Уильямом. Наверное, он уж сумеет как-нибудь втолковать этой особе, что меня трогать нельзя.

Большой Раллерман кивнул:

– Но я все равно тебе советую держать ухо востро. С этими кошками никогда не знаешь… – Он положил мне лапу на плечо. – Ладно, Фредди, ни пуха тебе ни хвоста!

Не могу сказать, что я обрадовался, услышав о том, какие сюрпризы меня ждут в доме с компьютером. Перспектива рисовалась мне не очень-то радужной. И все же мне пришлось сесть верхом на сэра Уильяма и отправиться в путь. Пока мы неслись в ночи по канализационным трубам, шахтам, подземным туннелям, я пытался запомнить как можно точнее все повороты и завороты, стараясь удержать, кроме того, в памяти сложную картину запахов и звуков. После завершения операции мне придется самому вести сэра Уильяма к старому дому, потому что Карла Раллерман собиралась только проводить нас и сразу назад. Крысы предпочитают в одиночку по чужим территориям не бродить. Такие вторжения не поощряются и могут закончиться весьма плачевно.

– Приехали! – услышал я свистящий шепот Карлы Раллерман.

Сэр Уильям затормозил.

– Это здесь, – сказала она. Перед нами зияло гигантское отверстие канализационной трубы, которая в этом месте выходила наружу.

– И что, прикажете мне туда лезть? – Сэр Уильям покачал головой. Восторга он явно не испытывал.

– Труба здесь бетонная. Бетон пупырчатый, грубой работы. Так что тебе, с твоими когтями, будет раз плюнуть выбраться наверх. Теперь последнее. – Карла нервничала, ей не терпелось поскорее убраться восвояси. – Труба идет сначала по канаве, которая потом раздваивается. Пойдете по левому рукаву, до куста. Там уже можете вылезать из канавы. Вылезете – увидите сад. В саду дом. К нему ведет единственная дорожка. В доме только одна дверь. В ней сделан лаз для тамошней кошки. – Карла замялась. – Как ты думаешь, сумеешь уломать ее? Справишься? – осторожно спросила она.

Сэр Уильям с удивлением посмотрел на Карлу:

– А почему бы и нет, любезнейшая? Не вижу проблем.

– Нет, это я так… Просто она… она не такая культурная кошка… И с окультуренными котами она, наверное, не то чтобы очень умеет обходиться… Ну да ладно… Все. Я делаю лапы.

– Спасибо, Карла, – сказал я.

– Не за что, – ответила она. – И держи нос морковкой, Фредди! Пока кто-нибудь не откусит! – бросила она уже на ходу и скрылась в темноте.

Ну и шуточки у этих Раллерманов.

Наружу мы выбрались в два счета. Сэр Уильям легко преодолел все препятствия, и вот мы уже очутились в саду. В глубине чернел безмолвный дом. Тишина. Понятное дело, ночью большинство людей спит.

Сэр Уильям осторожно подобрался к кошачьему лазу.

– Я думаю, будет лучше, если мы не станем вламываться без приглашения. Может быть, ты позовешь эту кошку?

– Отличная мысль, дружок! Как ее там зовут?

– Сабрина.

– Звучит неплохо. Весьма и весьма. – Сэр Уильям задумался на секунду. – Мисс Сабрина! – позвал он.

Вот что значит хорошее воспитание. Все-таки окультуренный кот – это окультуренный кот. Одно только плохо, что мисс Сабрина не откликалась на наш зов. Сэр Уильям позвал ее еще раз, потом еще. Никакой реакции.

– Похоже, куда-то ушла. – Сэр Уильям вздохнул.

– Ну что ж, пойдем без приглашения.

Кот опустился на землю.

– Слезай, дружище, так мы не пройдем, – сказал он.

После того как я сполз вниз, сэр Уильям тронул дверцу лапой.

– Я пойду первым и подержу эту штуку, чтобы ты мог зайти, – прошептал он и скрылся внутри дома.

Я смотрел на дверцу, болтавшуюся на старых проржавевших петлях, которые неприятно скрипели. Но этот скрип мне нисколько не мешал. Я сидел и ждал. Как вдруг… Я похолодел от ужаса.

Неведомая сила швырнула меня на землю.

Искры посыпались из глаз.

На меня навалилось что-то тяжелое.

Я не мог пошевелить лапой.

Кошка Сабрина.

Она поймала меня.