Текст книги "Фредди. Операция «Х»"

Автор книги: Дитлоф Райхе

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

– Это был потрясающий праздник! – сказал на следующий день сэр Уильям.

Я бы выразился несколько иначе. На мой взгляд, у нас получилась классная вечеринка. Что по этому поводу думали Энрико и Карузо, я тут опускаю. Они артисты и не могут судить объективно о том, в чем они сами принимали непосредственное участие.

Мы с хомяками решили, что будет проще, если мы отпразднуем все без людей, в большой пещере, где раньше стоял пузатый горшок. Горшок до сих пор валялся там и пользовался большой популярностью у молодых хомяков. Хорошее местечко для тех, кому хочется побыть вдвоем!

Сэр Уильям тоже был среди приглашенных, и для него хомякам пришлось расширить один лаз, который в итоге все равно оказался ему узковат. Но это нисколько не огорчило нашего кота. Он подкопал еще немного и кое-как протиснулся в пещеру.

– Да, повезло мне! – воскликнул он, сияя, после того как немного отдышался. – Что ни говори, друг Фредди, а все-таки это удивительно! Наверное, я первый и единственный в мире кот, которому посчастливилось побывать в хомячьем царстве!

Когда все собрались, Сузе и Йосс залезли на возвышение, которое теперь использовалось как сцена.

– Хомяки полей! – воскликнула Сузе. Все притихли. – Открываем наш праздник! Мы очень надеемся, что он будет веселым. И мирным, – добавила она с легкой усмешкой.

– Да, мирным! – присоединился Йосс. – Сегодня никто ни с кем не будет ссориться! И никто никого не будет обижать всякими дурацкими выдумками, вроде того, что кто-то там воняет…

– Что значит выдумки, господин Йосс? – перебила его Сузе. – То, что ты воняешь, как сто вонючек, это чистая правда!

– Ах, вот как?! – закипел Йосс. – Это я воняю?! Сама ты… – Йосс запнулся. Посмотрел на Сузе. И тут они оба рассмеялись. – Мы, кажется, собрались на праздник. И, как верно сказала Сузе, это будет мирный праздник.

– Итак, друзья, позвольте познакомить вас с программой нашего вечера, – торжественно произнесла Сузе.

– У нас в программе – три отделения! – подхватил Йосс.

– В первом отделении вас ждет… – Сузе сделала выразительную паузу, – опера!

«Ах!» – прокатилось по залу.

Интересно, откуда хомякам известно, что такое опера? Наверное, Энрико и Карузо постарались. Провели просветительскую работу. Чтобы не облапошиться, как в первый раз.

– Затем – второе отделение! – сообщил Йосс. – Во втором отделении вас ждет… – Снова пауза. – Большой сюрприз!

«Ох!» – отозвалась изумленная публика.

– В третьем отделении – танцы! – радостно крикнула Сузе. – Танцуем до утра!

«Урррааа!» – заголосили хомяки и повскакивали с мест.

– Итак, опера! – объявила Сузе. – Опера под названием «Донья Эльвира, или Сила судьбы».

Ведущие поклонились и сошли со сцены, освобождая место для Эльвиры.

Эльвира сидела, обмахиваясь бумажным веером (который соорудила для нее Лиза), и, выпучив глаза, смотрела по сторонам. Ну прямо настоящая испанская сеньора! По всему было видно, что эта дамочка уже изнемогла от безделья и мечтает о том, чтобы в ее жизни хоть что-нибудь произошло. И тут появился дон Энрико.

Он воздвигся перед тоскующей сеньорой и запел. (У нас ведь все-таки опера!)

 
Вчера на празднике я видел вас, донья Эльвира,
Затмили вы собой известного факира!
Как вы кружились в вихре танца!
И покорили сердце скромного испанца!
Отдать готов за вас я жизнь мою,
Послушайте меня, я вас молю —
Под бархатным покровом темноты
Пройти со мной немедленно в кусты!
И лапу вам даю на отсеченье,
Не пожалеете о том ни на мгновенье!
 

Дон Энрико пел о своей любви. Он стоял перед ней, маленький рыжий вертлявый замухрышка, и взывал к ее чувствам. Но разве о таком кавалере мечтает испанская сеньора? Конечно, она уже вся истомилась, ей хочется новых, ярких впечатлений, и все же, все же… Лучше уж совсем ничего, чем такое… Жаль, что она не нашла в себе мужества сказать этому бедолаге все как есть. Честно и открыто. Дескать, знаете ли, дон Энрико, вы рожей не вышли. Вместо этого она сослалась на семью, обычаи, видовые отличия, то есть привела чисто зоологические аргументы. В ответ на его приставания она пропела что-то в том смысле, что она, мол, хомячиха, а он морская свинка, и, стало быть, у них ничего не получится. Раз пять, наверное, она повторила:

 
Нет, нет, нет, нет и не просите!
Я – хомячиха, вы – свинья,
Что скажет нам моя семья?
 

Надо было видеть несчастного дона Энрико! Как он умолял, как просил прекрасную сеньору пойти с ним, но она ни в какую! Энрико был в отчаянии.

 
Услышь мои мольбы, Эльвира!
Тебе готов отдать полмира!
Приди, приди, приди ко мне,
Иначе я сгорю в огне
Любви несчастной!
 

Но Эльвира была неумолима.

Признаюсь, это был великолепный дуэт! Особенно когда донья Эльвира и дон Энрико запели, чередуясь, она свою партию – «Нет, нет, нет…», а он свою – «Услышь мои мольбы…»

 
– Услышь мои мольбы, Эльвира!
– Нет, нет, нет, нет и не просите!
– Тебе готов отдать полмира!
– Я – хомячиха, вы – свинья!
– Приди, приди, приди ко мне,
иначе я сгорю в огне!
– Что скажет нам моя семья?
 

Это было так красиво, так волнующе, что зал взорвался аплодисментами. Хлопали все – и хомяки, и сэр Уильям, и я, хотя, на мой вкус, текст у них был простоват.

Отвергнутый дон Энрико вынужден был отступиться. Вот он уходит с поникшей головой. Да, тяжелая участь – родиться свиньей! Я искренне сочувствовал ему.

И вот донья Эльвира снова одна. Она сидит и, выпучив глаза, опять глядит по сторонам. Все тот же веер, все то же томительное одиночество. И тут появляется дон Карузо. Он тоже, оказывается, видел, как танцует донья Эльвира, и тоже не может теперь забыть ее, о чем и сообщил ей в своей короткой арии, которую он закончил предложением пойти с ним погулять.

Перед доном Карузо, конечно, было трудно устоять. Видный, статный красавец, жгучий брюнет с пылающим взором! А голос, этот голос! Кого угодно проберет! Донья Эльвира вся размякла и пропела:

 
Ах, нет! Ах, да!
Ах, нет! Ах, да!
 

«Ну, уж давай определяйся, – подумал я раздраженно. – Не морочь парню голову!»

 
С тобой готова я идти!
Вот только б знать – куда?
 

«Ну, наконец-то!» – с облегчением вздохнул я.

 
«Как знать,
Не ждет ли нас беда?» —
 

встревожилась вдруг донья.

Но храбрый кабальеро ее тут же успокоил:

 
Нам вместе ничего не страшно,
Боишься ты идти со мной напрасно!
Когда сведет двоих судьба,
Им не грозит тогда беда!
 

И тут они запели тоже дуэтом.

 
– Ах, нет, ах, да!
– Когда сведет двоих судьба!
– Как знать, не ждет ли нас беда?
– Нам вместе ничего не страшно,
– Боишься ты идти со мной напрасно!
 

Последнюю фразу они повторили еще раз дуэтом, и публика снова восторженно зааплодировала.

Интересно, что же это такое происходит?! Дону Энрико она отказала, потому что он, дескать, морская свинка, а этому красавчику – на тебе, пожалуйста? Нет, так дело не пойдет! Ага, вот и дон Энрико сам появился. Правильно, на дуэль этого прохвоста!

Противники вышли вперед, и начался поединок. Они скрестили шпаги и – удар, еще удар. Ну, давай же, давай! Держись, рыжий! Но, к сожалению, исход дуэли был очевиден: маленькому Энрико было не устоять перед натиском такого мордоворота! И вот он уже лежит, поверженный, на земле. Дон Карузо наносит последний смертельный удар. Все кончено.

С торжествующим видом счастливый соперник припадает к стопам возлюбленной доньи. Он упоен своей победой и не видит, что его противник собрал последние силы, поднялся и… слабеющей лапой всадил ему клинок в спину. Раздался стон, и вот они оба лежат бездыханные у ног прекрасной дамы.

Какая страшная минута! Эльвира в горе. Она поет свою знаменитую арию, исполненную скорби:

 
О, страшный рок!
Судьбы проклятье!
Вот тут лежат они, как братья!
Лишилась я обоих в одночасье,
Какое страшное несчастье!
И рыжий был не плох,
И черный был хорош,
Теперь пропали оба ни за грош!
Настал и мой черед отправиться им вслед,
Чтоб не наделать больше бед,
Сейчас возьму кинжал – и все,
закончен жизни бег,
Прощайте, милые друзья, прощайте все —
навек.
 

Последний куплет она пропела раз пять, чтобы как следует всех предупредить – дескать, сейчас будет самое страшное. После этого она подняла кинжал и всадила его себе в грудь.

Взрыв аплодисментов! Овация! Такого я еще не видел! Но тут Эльвира шевельнула лапой, и зал замер.

Все взоры были обращены к несчастной троице, которая лежала бездыханная на земле. Но тут они слегка приподняли головы и запели хором:

 
Угасли очи, кончен бал,
Последний миг – вот он, настал!
Судьба соединила их,
Несчастных пленников своих,
Одним клинком – на всех троих.
 
 
Теперь лежат в траве оне,
Лежат, как будто бы во сне,
Эльвира донья, хомячиха,
Уснула быстро, тихо-тихо,
Энрико дон, он свин морской,
Сражен любовною тоской,
И дон Карузо, тоже свин,
Хотел с Эльвирой быть один.
 
 
За страшною чертою —
Все равны в правах,
Будь ты свиньей морскою
Иль числись в хомяках,
Хоть кролик, хоть хомяк,
Хоть крыса, хоть червяк,
Судьба распорядится, и
И ты повержен – бряк!
 

Они повторили все это трижды, потом закрыли глаза и умерли, так сказать, окончательно и бесповоротно.

Что тут началось! «Браво!» – неслось со всех сторон. «Брависсимо!» Хомяки повскакивали со своих мест. Они хлопали, кричали, плакали, смеялись. Это был успех, настоящий успех! Когда же Эльвира, Энрико и Карузо поднялись и вышли на поклон, всеобщему ликованию не было предела. Сэр Уильям был вне себя от счастья. Я – тоже. Хотя, признаюсь честно, финал меня несколько разочаровал. С последним куплетом я был категорически не согласен! Я считаю, что судьба каждого хомяка в его собственных лапах! Вслух, конечно, я этого говорить не стал, чтобы не портить праздник.

Когда публика немного успокоилась, на сцену вышли снова Сузе с Йоссом.

– А теперь – сюрприз! – хором объявили они.

– Мы тут подумали и решили отблагодарить наших спасителей, – торжественно произнес Йосс.

– Но задача оказалась не такой простой – ведь многие приняли участие в этой операции! – сказала Сузе.

– И тогда мы решили наградить одного – за всех! И этот один…

– Фредди! – крикнули они хором.

Вот сюрприз так сюрприз! Такого я не ожидал.

Меня затащили на сцену.

– Когда мы приняли решение сделать подарок Фредди как представителю всех наших друзей, у нас возник вопрос: чем мы можем порадовать его? Дать ему орден? Почетную медаль?

– И тогда нам пришла в голову мысль: ведь он же наш родственник! Так почему бы не преподнести ему то, что мы бы и сами с удовольствием получили в подарок?

Тем временем два хомяка вынесли поднос, прикрытый сверху сеном.

Какой аромат! Какой запах!

Одним легким движением Сузе отодвинула сено в сторону и…

«О-о-о!» – разнеслось по залу.

Я замер.

На подносе лежал огромный пухлый червяк! Всем червякам червяк!

Теперь все смотрели на меня.

Я хотел отблагодарить моих собратьев за трогательное внимание, но у меня буквально слова застряли в горле.

– Э-э-э, – начал было я и запнулся. – Кхм, честно, не знаю, что и сказать… Я так взволнован… Не знаю даже, как вас и благодарить… И что мне делать…

– Он не знает, что делают с червяком! – крикнул кто-то из зала. – Ха-ха-ха! – Эльвира. Это она. – Не знаешь, так мы тебе подскажем!

– Да съешь ты его! Верно! Давай, не стесняйся! – неслось со всех сторон.

Мне ничего не оставалось, как последовать этому совету.

Тем временем объявили третью часть – танцы до утра. И это было потрясающе! Веселье лилось рекой. Все танцевали, пели, ели, пили, ссорились, опять мирились и снова пускались в пляс. Получился самый настоящий пир на весь мир. И главное – еды было в достатке. Потому что запасливые хомяки не стали перетаскивать все на новое поле, а кое-что все-таки оставили на праздник. В итоге оказалось, что это «кое-что» не просто «кое-что», а целая гора всякой вкуснятины, которая пошла теперь в расход. Н-да, значит, действительно, повод был достойный и нам было что отмечать, раз хомяки добровольно и с песнями согласились расстаться со своим добром. Говорю вам это как хомяк! И, кажется, никто не пожалел об этом, потому что попировали мы знатно.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

На другой день я проснулся и, как всегда, приступил к зарядке. Начинаю я обычно с бега. Забираюсь на деревянную вертушку и бегаю, пока совсем не устану. И вот бегу я себе, бегу и тут вдруг слышу:

– Фредди!

Ага, Энрико и Карузо. И что им понадобилось от меня с утра пораньше? Наверное, опять придумали какую-нибудь дрянь! Они ведь такие, их хлебом не корми, дай кого-нибудь подразнить!

– Чего? – отозвался я, глядя на них из своей клетки, которая стояла высоко на книжной полке.

– Мы хотим тебе кое-что сказать! Только спустись, пожалуйста, к нам вниз. А то как-то неудобно разговаривать.

Ладно, придется слезть. Я все-таки воспитанный хомяк и должен держать марку.

Я был, конечно, недоволен, что они меня оторвали от дела, но тем не менее выбрался из клетки и стал спускаться по веревочной лестнице.

– Ну, что у вас там? – сурово спросил я.

– Фредди, – начал Энрико. – Ты, наверное, видел, с какой серьезностью мы отнеслись к подготовке оперы.

Я кивнул. Действительно. Что правда, то правда.

– Это наша первая настоящая работа, – добавил Карузо.

– И поэтому мы решили, что отныне нам нужно уделять больше внимания своему облику, своим манерам, своему поведению, – продолжил Энрико.

Я снова кивнул. Что тут возразить, все верно. Им уж точно не помешает кое-чему поучиться.

– Первым делом мы решили пересмотреть свое отношение к тебе! – торжественно провозгласил Карузо.

– Очень интересно, – ответил я, сохраняя полное спокойствие. Посмотрим, что будет дальше.

– Даже не отношение, а наши дурацкие шутки, – уточнил Энрико.

– Да, нам очень стыдно за все эти глупые песенки, – признался Карузо.

– Ну, там про хвост хомячий… – уточнил Энрико.

– Можно не повторять, я помню, – сухо перебил я.

– И вот еще ту, про эксперта и тощую мышь, – зачем-то добавил Карузо.

– Да, а еще была, помнишь, отличная, про то, как он «чуть что, давай шипеть, и фукать, и шерститься»! – с непонятным восторгом воскликнул Энрико.

– Нет, а мне больше нравилась, где про семечки, ну, знаешь, это – «коли возьмет с собою семечек полтонны, что разместил он за щекою так фасонно», – гнул свою линию Карузо.

– Все, хватит! – резко оборвал их я. – Я все ваши шедевры уже наизусть выучил, и мне не нужно повторять!

Интересно было бы знать, что они все-таки затеяли? Ведь не так же просто они вызвали меня сюда, чтобы устроить этакий утренник воспоминаний!

– Нет, ты послушай, нам правда очень стыдно! Вот и недавно, когда мы придумали эту дурацкую пьесу «Третий лишний»…

Опять пошло-поехало!

– Не понимаю, какое это имеет отношение к сегодняшнему дню? – не выдержал я.

Моему терпению постепенно приходил конец.

– Просто мы хотели бы, так сказать, подвести черту! – воскликнул с подозрительным жаром Энрико.

– Чтобы начать новую жизнь! – заверил Карузо.

– Мы хотим тебе пообещать, что впредь никогда не будем дразниться! – заявил Энрико.

– И почему я должен вам верить? Вы сначала перестаньте дразниться, а я уж посмотрю. А то что вы тут меня сказками кормите?

– Да мы и не предполагали, что ты нам поверишь на слово, – преспокойно ответил Карузо.

– Мы просто хотели поставить тебя в известность о своем намерении, – пояснил Энрико.

– И все? – искренне изумился я.

– Да, – ответили хором Энрико и Карузо еле слышно.

– И ради этого вы заставили меня бросить все дела и спуститься к вам вниз?! – Моему возмущению не было предела. – Только ради того, чтобы сообщить мне о своем благом намерении? – Я развернулся и молча отправился к себе.

Они что, меня за идиота считают? Какая наглость! Ну просто сказочное свинство! Неслыханно!

Я был вне себя от ярости.

И тут – я уже был почти на самом верху – снизу донеслось:

 
Какие тут у нас бушуют страсти,
Хомяк во гневе – будьте-здрасте,
Ужасен и прекрасен он, как разъярится,
Чуть что, давай шипеть, и фукать,
и шерститься.
Он страшен в ярости, как дикий носорог,
как стадо бешеных коров.
Шутить не надо с ним, дружок,
Сотрет тебя он в порошок!
 

А затем последовали довольное хрюканье, визг, писк – все как всегда! Я тут же развернулся. Сейчас я им задам, сейчас они у меня получат! Ну почему, почему они все время подначивают меня, почему они только и ждут повода…

Я остановился на полдороги. Вот ведь какая штука… Мысли лихорадочно вертелись у меня в голове. Н-да… Я медленно пополз обратно к себе в клетку. Как это было? «Они только и ждут повода» – вот оно, я все понял! Они не ждут повода. Повод даю им всегда я сам! Эти морские свинки не такие уж и глупые. Они просто очень внимательные. Тут было над чем подумать.

Вечером к нам должна была прийти Софи.

Задолго до ее прихода я все подготовил и сто раз проверил, как получается. Мы заранее обсудили с мастером Джоном план действий. Но все равно я не находил себе места. Я сновал туда-сюда и страшно нервничал.

– Фредди, – строго сказал сэр Уильям. – От того, что ты тут разводишь суету, она быстрее не придет. Так что угомонись, пожалуйста!

И вот настал наконец долгожданный час. Сначала я услышал ее шаги на лестнице, потом до меня донесся ее запах, и вот она уже вбежала в комнату!

– Привет, Фредди!

Она сразу увидела меня, хотя я встречал ее не в клетке, как обычно, а на письменном столе мастера Джона. Причем сидел я рядом с клавиатурой. Экран при этом был выключен.

Услышав ее «Привет, Фредди!», я по обыкновению встал на задние лапы. Далее я должен был бы помахать ей. Так у нас заведено.

Но я махать не стал.

Я продолжал сидеть и смотреть на нее.

Софи уже собралась было восхититься моим цирковым трюком, но так и застыла с открытым ртом.

– Фредди, ты не заболел?! – с ужасом спросила она. – Почему ты не машешь мне лапой?!

И тут я нажал на кнопку. Раздался мелодичный звук, и экран компьютера осветился ровным светом.

Все, можно начинать! Не давая Софи опомниться, я забегал по клавишам и быстро набрал текст:

 
Зачем махать подруге лапой?
Зачем лукавить и мудрить?
Когда он может тихой сапой
Текст на компьютере набить?
 
 
Но стоит ли ему скрываться,
Зачем же сапой ему быть?
Когда он может постараться,
И текст любой из тех открыть,
 
 
Что приготовил он давно
Подруге милой. Вот оно —
Послание в стихах,
Что Фредди сочинил и
Маленькой Софи
На праздник подарил.
 

– Фредди! – воскликнула Софи.

Теперь я по-настоящему выпрямился и помахал ей лапой.

– Он машет! – раздалось в ответ. – Он машет мне, как всегда!

Я обомлел. Неужели она не поняла, что я сейчас сделал? Неужели она не видит, что появилось на экране? Ведь это я, золотой хомяк, собственнолапно набрал на компьютере стихотворение, собственного же сочинения! Как можно не заметить такое… можно сказать, эпохальное событие?

– Ты умеешь махать лапой! – продолжала Софи. – Ты умеешь делать сальто-мортале. А еще… – Она посмотрела на меня серьезным долгим взглядом. – А еще ты умеешь писать и читать. Я всегда знала, ты самый лучший на свете хомяк!

Когда я спросил мастера Джона, как он относится к тому, чтобы все-таки открыть мою тайну Софи, он ответил не сразу.

– Для тебя это очень важно, да?

Я кивнул.

– Ну, что с тобой поделаешь. Хотя я по-прежнему считаю, что чем меньше людей будет посвящено в твою тайну, тем лучше.

«Мастер Джон, – написал я, – сам подумай, сколько людей уже знает об этом! Лиза, Дженни, Марио, Франк, даже Конни и тот теперь в курсе! Так почему нельзя об этом сказать Софи? Не понимаю!»

Мастер Джон только хмыкнул в ответ.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Только тогда мы с тобой поступим так. До сих пор мы старались, чтобы как можно меньше людей знали о твоих способностях. Теперь же нужно все переиначить! Пусть об этом узнают все. Тогда тебе точно ничего не будет грозить. И если какой-нибудь злодей задумает что-нибудь против тебя, то об этом тут же станет известно всему миру!

«Значит, я могу выйти из подполья?! Значит, я могу опубликовать свои стихи? И стану знаменитым?»

Мастер Джон рассмеялся:

– Может быть, и станешь, как знать. Посмотрим. Будем считать, что мы все выяснили. Хотя нет, один вопрос все-таки остался открытым. – Я насторожился. – Помнишь, когда ты мне рассказывал в первый раз о том, что слышал крики о помощи, я спросил тебя, почему ты не слышишь криков других животных?

«Помню», – ответил я и задумался. Действительно, мастер Джон спрашивал меня об этом, но я так и не ответил ему.

– Так почему все-таки? – повторил он свой вопрос.

«Не знаю», – честно признался я.

– Может быть, раньше все звери слышали друг друга, а потом просто утратили эту способность? Перестали слышать, чтобы таким образом защититься? Ведь иначе и сойти с ума недолго.

«Да, но тогда почему же я все-таки услышал полевых хомяков?»

– Загадка, – мастер Джон снова задумался. – А вдруг вы, звери, теперь постепенно снова обретаете эту способность? Когда дело дошло уже до последней черты. Когда нужно как-то спасаться. Хотя… – Мастер Джон посмотрел на меня грустными глазами. – Хотя что толку от того, что вы будете опять слышать друг друга?

Верно.

Нужно, чтобы не только мы научились снова слышать друг друга.

Но и люди.