Текст книги "Киборги не умирают"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Лейтенант прокрался по коридору и тихо приоткрыл дверь. Где-то тихо капала вода.

Раненый лежал без сознания на своем страшном ложе. Фомичев открыл дверь, и свет внезапно осветил его в полный рост.

Он поспешил скользнуть внутрь и закрыть дверь за собой. Оказывается, все это время он двигался на цыпочках. Некоторое время прислушивался, но из коридора не донеслось ни звука. Тогда он занялся раненым.

Несчастный был пристегнут к разделочному столу несколькими солдатскими ремнями, отдельно руки, отдельно ноги. Один из ремней пролег непосредственно поперек шеи.

Лицо, руки и ноги раненого были землистого серого цвета как у покойника.

Фомичев понял, откуда раздается звук капающей воды, только это была не вода.

Капало с разделочного стола. Остро и мерзко пахло экскрементами и кровью.

Казалось, вонью пропитался каждый сантиметр пространства. Под столом темнела уже загустевшая лужа.

Сколько же продолжается этот кошмар, прикинул инспектор и ужаснулся. И все это время этот садист в форме прапорщика находился здесь, насвистывал и издевался над своей жертвой. Как таких извергов земля носит. Фомичев почувствовал приступ дурноты. Запах в комнате был кошмарный. Как в морге.

Инспектор, сдерживая позывы к рвоте, подошел. Сначала он посчитал несчастного мертвым, потому что он никогда не видел на человеческом лице совершенно черных губ. Сделав над собой усилие, он коснулся лица бедняги, но вместо твердости скулы палец попал в несколько самостоятельных отломков. Челюсть несчастного была сломана в нескольких местах.

Вдруг раненый разжал черные, изжеванные от боли, губы и прошептал:

– Убейте меня, прошу вас.

– Я не тот, за кого вы меня принимаете. Я сотрудник милиции, – быстро проговорил Фомичев. – Сейчас я вам помогу. Потерпите немного.

Шею и руки он освободил быстро, ремни не были связаны, а застегнуты. Но пряжка ремня, стягивающего ноги, оказалась снизу. Фомичев положил пистолет на стол, а сам, подсвечивая себе фонариком, занялся последним ремнем.

В помещении было душно, но внезапно он почувствовал дуновение. Это означало лишь одно, кто-то открыл дверь. Лейтенант вскинул голову, но схватить оружие не успел.

Убийца с маху ударил его ногой по затылку. Удар прошел вскользь, и сам по себе не принес бы сколь значимого урона, но инспектора качнуло вперед, и он ударился переносицей о край стола. Нос наполнились вязкой массой, и дышать Фомичев мог только ртом.

Он попытался схватить пистолет, но тот соскользнул с накренившегося стола на пол.

Вместе с ним упал и нож. Раненый повис на зафиксированных ногах. Потом стол вернулся в исходное состояние, рывком увлекая его обратно и причиняя дополнительные страдания.

Ослепленный болью в сломанном носу, Фомичев не сразу смог подняться. Прапорщик навалился на него сзади, придавливая коленом к столу и душа за горло. Оказавшись в крайне невыгодном положении, инспектор отмахнулся. Зажатый в руке фонарь стукнул по голове убийцы и раскололся, не причиняя особого вреда.

В руке инспектора оставался корпус фонарика, и он стал тыкать им в лицо нападавшего, расплющивая тонкий металл. Убийца, испугавшись за глаза, ослабил хватку, чем Фомичев сразу воспользовался. Едва прапорщик перестал давить коленом, как инспектор крутанул карусель, свой любимый и отработанный прием еще с Афгана, и подшиб нападавшему ноги.

Соперники поднялись с пола одновременно и некоторое время, шумно дыша, стояли друг против друга. Инспектор был весь залит кровью. Убийце он тоже расквасил нос, но тот даже не вытерся. Стоял и злобно смотрел на милиционера.

– Откуда только берутся уроды такие? – вырвалось у инспектора.

– Я – Всадник Тьмы, – ответствовал Кетанг.

Вытянув руку, он стал наступать на инспектора. Тот пнул противника в живот.

Дождавшись, пока тот согнулся вперед, ткнул пальцами в глаза. И сразу почувствовал что-то не то, словно под глазными яблоками убийцы находилось нечто гораздо более твердое и прочное. Ощущение было такое, будто он попал в металлические шары.

– Ты поднял руку на Всадника Тьмы, – удивился Кетанг. – Ты умрешь медленно и страшно.

И он кинулся на Фомичева. Мужчины ввязались в беспощадный кулачный бой.

Слишком поздно Фомичев смекнул, что они находится с Всадником в заведомо неравных условиях. Если его кулаки отыскивали что-то более твердое под личиной обычного тела, не имея возможности действительно пробиться и доставить противнику настоящую боль, то каждый удар Кетанга достигал цели, курочил и уродовал человека.

Он едва не выбил глаз инспектора, и тот сразу заплыл. Правая рука очень скоро перестала действовать, когда страшным ударом Кетанг сдвинул с места плечо.

Фомичев понял, что как это ни стыдно звучит, его забивали как скот на бойне, и вся его выучка ни к черту не годится. Попросту в этот раз не срабатывает.

Он оторвался от Всадника и заковылял прочь, ища свой пистолет. Но Кетанг не предоставил ему ни секунды передышки. Догнал и сбил на пол, кафельный и скользкий, так что подняться сразу лейтенант не смог.

Тут уж Кетанг покуражился. Он пинал его ногами, гоняя по всему полу от стены к стене. И очень скоро от бесчисленных ударов по голове инспектор потерял сознание, лицезрев еще одну жуткую вещь в эту ночь из целой череды других страшных вещей, которые не пожелал бы даже врагу.

Он увидел улыбку Всадника, которую тот выдал при виде его страданий. Зубы Кетанга были огромными и желтыми, словно у коня.

Неизвестно сколько он пребывал в беспамятстве, ему показалось целую вечность, во всяком случае, намного дольше, чем успел до сего момента прожить. Но когда очнулся, была все еще ночь. Он попробовал и не смог пошевелиться.

Оглядевшись, он постиг весь ужас своего положения. Он лежал, пристегнутый солдатскими ремнями к разделочному столу. На соседнем столе продолжал пребывать в беспамятстве Курашов.

Правую сторону тела Фомичев не чувствовал. Выбитое плечо уже не пульсировало болью, оно болью налилось, словно переспелая слива, и отзывалось мгновенными прострелами на любое неловкое движение.

Фомичев попробовал подсунуть под себя здоровую руку. Дело в том, что очень давно он конфисковал у пьяного в дребаган водителя миниатюрный травматический пистолет, который постоянно носил в заднем кармане. Неизвестно с какой целью он это делал.

Сначала баловство, а потом вошло в привычку, что у него всегда под рукой оружие.

Неудобство было в том, что рука была левая, а оружие лежало в правом кармане.

Ценой невероятных усилий он протолкнул руку в карман, сжал рукоять, но на обратном пути рука застряла и ни в какую не хотела вылезать вместе с оружием.

Без него, пожалуйста, но с ним нет.

Открылась дверь, впуская Кетанга а вместе с ним продолжение нескончаемого кошмара. Всадник подозрительно уставился на него, и Фомичев замер.

– Я отрежу тебе все пальцы! – пообещал монстр.

Он наклонился и поднял нож. Потом рукой придавил ногу инспектора к столу, оказалось, что он уже снял с лейтенанта обувь и носки, и осторожно ввел лезвие между пальцами.

Холод стали сделался настолько нестерпимым, что инспектор вскинулся всем телом, ослабшие ремни позволили ему немного приподняться и – о, чудо! – он вытащил из кармана пистолет. Лейтенант завалился на бок и выстрелил.

Стрелял он наугад и естественно никуда не попал, но от неожиданности Кетанг отшатнулся. В полусидящем положении Фомичев переместил руку с оружием вперед, уставил дуло Всаднику в лицо и один за другим высадил все оставшиеся патроны. Их оказалось всего пять.

Кетанг, выронив нож, сжал руками лицо и ткнулся в пол. Фомичев скинул остальные ремни и, превозмогая боль, кое-как добрался до соседнего стола. Несчастный агонизировал.

– Держитесь. Я вызову помощь. Здесь есть еще кто-нибудь?

Но, похоже, несчастный был уже мертв.

Страшный удар опрокинул инспектора на пол. Как в кошмарном нескончаемом сне, Фомичев опять увидел возвышающегося над собой Кетанга. Лицо его было испещрено черными синяками, но более никакого урона не наблюдалось.

– Ты сделал больно Всаднику Тьмы. Ты умрешь.

Защищаться было нечем. Тогда инспектор дотянулся здоровой рукой до ножки стола, на котором продолжал лежать труп, дернул из последних сил и опрокинул на убийцу.

Произошла жуткая сцена. Казалось бы, единожды умерший, Курашов вдруг привстал на своем страшном ложе и с криком вцепился в своего убийцу. Слезы текли из его пустых глазниц.

– Держите его, я сейчас вам помогу, – закричал Фомичев, он никак не мог подняться, ноги его скользили на залитом кровью кафеле.

Но помогать на этот раз было некому, Курашов, вложив все оставшиеся жизненные силы в свой последний рывок, вцепился в Кетанга, и теперь того удерживал уже мертвец. Да и не смог бы Фомичев никому помочь, ему бы самому кто сподобился.

Фомичев поднялся и, шатаясь, бросился прочь. Убийца освободился от хватки мертвеца и с небольшой задержкой последовал за ним.

Фомичев бежал по ночному лагерю. Все домики казались ему одинаковыми. Было неясно, где находится выход, все направления с равной вероятностью могли, как привести к оставленной машине, так и увести от нее в противоположную сторону.

Сначала инспектор двигался наугад, но ему повезло, когда сквозь шум накрапывающего противного дождя он услышал новый шум. В ночи тяжело плескалось волнами неспокойное осеннее море.

Фомичев окончательно сориентировался и двинулся на выход. И тут же увидел двигающегося почти параллельным курсом Кетанга. В темноте тот ориентировался без помех, и ему удалось практически устранить разделяющее их расстояние.

Их пути должны были пересечься на заключительном отрезке пути, но Фомичев сделал невозможное, собрал всю силу воли в кулак и выскочил к воротам первым.

Когда они выскакивали за ворота, Кетанг его едва не ухватил. Фомичев понял, что до машины он еще успеет добежать, а завести – уже нет. Тогда он поступил по-другому.

Заскочив в машину, он не захлопнул дверцу и стал ждать, уперев в нее ногу. Убийца возник из тьмы и вцепился в дверцу. Тогда Фомичев резко распрямил ногу и отшвырнул его прочь. Теперь у него появилась пара секунд, чтобы завести мотор.

Мотор не успел еще остыть и завелся сразу. Сколько же он отсутствовал? Инспектор успел прожить за это время целую жизнь и не один раз умереть. Он тронулся сразу со второй скорости и утопил педаль газа. Убийца кинулся на машину сбоку. Фомичев не замедлил выкрутить руль и ударил его правой фарой. Ломая кусты, Всадник отлетел прочь. Фомичев сам от резкого маневра едва не вывалился в кювет, но с трудом управляясь одной рукой, все-таки вырулил.

Он ехал по направлению к городу и думал о жутких монстрах, что носит мать-земля.

Вызов в "скорую помощь" пришел под утро.

– Говорит сторож профилактория "Каменные паруса". От меня еще с вечера какой-то старик звонил в милицию насчет «москвича», найденного у турбазы «Цезарь». Вот я и пошел глянуть. Я вам с мобильного звоню. Так что не буду рассусоливать. Тут раненый. Ему необходима срочная помощь.

– Кто ранен? Характер ранения? – уточнила диспетчер.

– Какой-то военный. Прапорщик. Его машиной переехало, весь в крови.

– Где находится раненый?

– Я же говорю, он прямо перед воротами турбазы лежит. Он вроде двигается, сейчас посмотрю…

Вызов попал к дежурной бригаде, состоящей из врача Веры Смолиной, медсестры Зины и водителя Виктора Щетинина. Водитель спал в машине и встретил врача и сестру уже на улице. Он давно и безуспешно пытался оказывать Вере знаки внимания. Не успела Смолина закрыть дверцу, как он уже сделал ей комплимент:

– Какие у вас бесподобные голубые глаза, Верочка.

– Для вас не Верочка, а Вера Ильинична, – холодно поправила она.

– Ну, зачем вы так со мной? – Обиделся Виктор.

Врач Вера Ильинична Смолина слыла в отделении неприступной женщиной. Она обладала тонкой талией и красивейшими ногами, по праву нося прозвище "Шахерезада".

Но главной изюминкой были ее глаза – большие, четко очерченные, полные невероятной голубизны. Злые языки поговаривали, что она спит с главврачом.

Из города выехали без приключений, только на выезде их едва не зацепил какой-то крутой, несшийся в направлении "Каменных парусов" – известного в городе притона, в прошлом пионерлагеря.

Михаил посылал ему проклятия вслед, когда увидел едущий прямо на него с включенным дальним светом милицейский автомобиль. Бросилось в глаза, что в салоне машины тоже горит свет. И вся патрульная машина светилась как рождественская елка. Михаил был вынужден вывернуть на встречную полосу, и они едва разминулись.

– Мент поганый, – вырвалось у него.

– Михаил, какой вы грубый.

– Верочка, с вами я буду очень нежный.

Она с таким высокомерием посмотрела на него своими невероятными глазами, что он с грустью подумал: "Кто же тебя имеет, при этом глядясь в твои синие очи?

Неужели этот скотина, заведующий отделением, с его огромным животом и мат-перемат языком? Уж этот-то будет нежен".

Уже светало, и сосны, между которыми вилась узкая дорога к турбазе, выглядели сказочно, седые красавцы.

Михаил уже бывал в «Цезаре», летом, не один раз, и каждый раз ворота выступали из леса неожиданно. Вот и в этот раз он был вынужден резко затормозить.

У самых ворот замер старый «Москвич». Михаил подъехал к нему вплотную и выключил мотор. Наступила ничем не нарушаемая благостная тишина. Вокруг не было никого.

– Да куда ж они все подевались? – Михаил погудел.

– Что будем делать?

– Подождем немного.

Воспользовавшись вынужденной паузой, Смолина решила начать разговор, который, по ее мнению, напрашивался давно.

– Вот вы, Михаил, обижаетесь на меня и совершенно напрасно.

– Да не обижаюсь я на вас.

– Обижаетесь. Оказываете всевозможные знаки внимания и обижаетесь, что я не отвечаю вам взаимностью.

– Да не оказываю я вам никаких особых знаков внимания. С чего вы взяли?

– Да вы глаз от моих ног отвести не можете даже во время вызовов. Очередь в столовой вечно занимаете, хотя я вас об этом не прошу, а потом еще и кричите через весь зал. Поймите, у нас не может быть ничего общего. Вы, наверное, из деревни?

– Какая разница? – обиженно спросил он.

– Большая. У нас совершенно разные запросы. Мне с вами неинтересно, поймите вы это. Неинтересно! – она повторила, акцентировав каждую букву.

Михаил огорченно отвернулся к окну и вдруг увидел приближающегося мужчину в форме прапорщика. Поначалу он даже обрадовался представившейся возможности прервать неприятный для него разговор.

Но что-то в его виде насторожило Михаила.

Ранен! Диспетчер сказал, что прапорщик ранен, а этот идет сам!

Кетанг подошел и остановился напротив лобового стекла, оценивая людей по степени потенциальной опасности. Форма его была порвана во многих местах. На лице засохшая кровь.

– Вы ранены? – спросила Вера, открыв дверцу, но он вопрос проигнорировал.

Подошел со стороны Михаила, рывком распахнул дверь.

– Ты что с ума сошел? – возмутился тот. – Ты мне еще дверь сломай!

Кетанг схватил Михаила за волосы и потащил из кабины. Вера истошно закричала.

Тот был не слабым парнем и стал сопротивляться, пытаясь отпихнуть хулигана.

Тогда Кетанг со всего маху ударил его в промежность.

Михаил громко ойкнул и подпрыгнул. Кетангу понравилась реакция. Она его веселила, и он раз за разом бил водителя между ног, удерживая рукой за волосы. Развлечения продолжались до тех пор, пока Михаил, упав на колени, больше не реагировал на новые удары. Он потерял сознание.

Кетанг поволок его в кусты, словно резиновую куклу, руки-ноги раскиданы, голова откинута. Михаил напоминал изломанную игрушку.

– Надо что-то делать, Вера! – запричитала Зина, но Смолина застыла словно парализованная, лишь вздрагивая от вновь доносящихся невыносимо громких, каких-то звенящих ударов.

Михаил появился всего лишь раз, окровавленный, безглазый, в открытом рту ни одного целого зуба. Кетанг показал его женщинам и брезгливо отшвырнул прочь.

Целую вечность они смотрели, как он тщательно вытирает носовым платком кровь с рук.

– Вера, бежим! – шептала Зина, но опять никто из них не двинулся с места.

А убийца уже обошел машину, открыл дверцу со стороны пассажиров и равнодушно оглядел оцепеневших женщин.

– Я Всадник Тьмы, – сообщил он.

Медсестру он убил коротким, но очень сильным ударом в шею. Она еще конвульсировала и хрипела, а он все свое внимание обратил на Смолину.

От ужаса она была почти без сознания, и лишь глаза ее горели небесным огнем.

Кетанг с проснувшейся жадностью посмотрел на них и пообещал:

– Я сьем твои глаза.

Она стала единственной, кого он не убил, исполнив лишь свою угрозу. А в это время Фомичев уже добрался до поста, экстренное сообщение было передано в Управление, и отряд ОМОНа уже мчался на турбазу. Но милиция искала «москвич», и никто не обратил внимания на попавшую им навстречу и вечно куда-то спешащую "скорую помощь".

30. Друзья и враги

Когда Антон вернулся к Жанне, чтобы отдать машину, то сразу понял, что случилась беда. Дверь была захлопнута, но не заперта. Внутри ничего не изменилось, не было следов борьбы, вообще был идеальный порядок, и именно это сказало Антону о многом. Какие могут быть следы борьбы, когда женщина противостоит квадратной роже, да еще и не одной.

Когда в пустой квартире зазвонил телефон, он понял, что это по его душу. Едва снял трубку, в ухо ворвался яростный вопль.

– Ну, че, козел, отвалить решил, не выйдет!

– Вы ошиблись номером, – с достоинством проговорил Антон.

– Ну, ты ваабше абарзел, да? – выкрикнул Иса. – Мы не ашибся! Твой жена у нас, ишак, мы ее драть будем, пока не сдохнет!

– Что вам надо?

– Так то лучше, индюк. А то номером ашибся! Спускайся, я тебя жду! – и отключился.

Антон застыл с трубкой в руке, от мыслей его отвлек Иван.

– Я хочу с тобой поговорить.

– Не сейчас.

– Именно сейчас, потому что разговор касается нашего с тобой настоящего и будущего.

– Вот даже как. Скажешь, что Фалкон это ты? Ты тоже можешь предсказывать будущее?

– Тони, успокойся. Это всего лишь люди!

– Что ты этим хочешь сказать? – не понял Антон.

– Это люди, а мы с тобой киборги. Они живут микроскопический интервал времени, всего то несколько десятков лет, а мы будем существовать вечно.

– Я понял, что ты имеешь в виду! То, что они создания второго сорта, а мы боги по сравнению с ними! Но ты забыл, что они тоже хотят жить и не хотят умирать!

– Не утрируй! Я не говорил, что люди создания второго сорта. Но они другие, Тони.

Они не такие, как мы. Согласись, даже в тюрьму нас посадили отдельно. Они сами по себе, мы сами по себе. И так будет всегда. Я постоянно был с тобой, Тони.

Везде любую опасность мы встречали вместе! И ты, наверное, привык к этому! Но не забывай, что у меня почти такие же композитные мозги, как у тебя! И у меня может быть собственное мнение о целесообразности происходящего! Сейчас в тебя говорят эмоции, которых быть у нас не должно, Тони. Это технический брак! Паразитные токи в тончайших микросхемах! Ничто! Я не хочу погибнуть из-за брака в твоем исполнении!

Сначала Антон хотел вспылить. Чертова железяка, он заплатил за нее такие бабки на Панталикосе, а она вздумала взбрыкнуть. Потом он задумался. Кто для Ивана все эти люди? Срок службы их организмов просто смешон. Они как капли на лобовом стекле, живут только до следующего взмаха щеток стеклоочистителя. Да и вся их планета Ивана мало волнует. Он попал сюда в результате сбоя, вся их планета для него такой же технический сбой. Временный технический сбой.

– Ты чего замолчал? Я специально не читаю твои мысли! – обеспокоился Иван.

– Знаешь, я, наверное, действительно привык, что ты всегда со мной, и перестал воспринимать как самостоятельную мыслящую единицу! – согласился Антон. – Я не спрашивал твоего мнения, потому что считал, что оно совпадает с моим. Я считал тебя частью себя. Я был не прав. Прости, я исправлюсь!

С этими словами он решительно вынул из котомки плату искина.

– Что ты делаешь! – ему почудились истерические ноты в голосе напарника.

У Жанны был компьютер, он вытащил системный блок и вставил в разъем своего друга.

– Тебе не будет скучно!

– Великий Маза, я совсем не это имел в виду! Я, конечно, пойду с тобой! Не может быть и речи, чтобы я остался! – возмутился Иван.

– Я потом за тобой вернусь! – пообещал Антон.

– Не дури, железяка! – никогда он не слышал, как Иван выражался на цифровом языке, который использовался только роботами низшего класса, а Иван не опускался, считая себя искиным интеллектуальным.

Впрочем, уже все равно, кем он себя считал.

– Я сейчас отключу внутренний коммуникатор, чтобы ты не мог воздействовать на меня! – предупредил Антон.

– Не выключай, я полезным буду! Я почти уверен, что хрустальный шар…

Он поспешил прервать связь.

В Волосатовке у Михаила Нухаева имелся дом, используемый только для дел. В нем никто никогда не жил, только иногда ночевали, и кое для кого эти страшные ночи стали последними. Джип Нухаева коротко посигналил и выглянувший Иса открыл ворота. После того как джип заехал, тотчас ворота запер. Стена и ворота были выше двух метров, так что никто не видел, что творилось внутри.

Внутри было грязно, и подсуетившийся Иса подал хозяину галоши. Миша (это было его фактическое погоняло) надел галоши и прошел по неприятно чавкающей жиже к сараям. Здесь рядом с навозной кучей была вырыта глубокая яма.

На дне ее, сгорбившись, сидел Антон. Руки были скованы за спиной, в одной рубахе, порванной, со свежими синяками и ссадинами.

Оставшись довольным увиденным, Миша причмокнул языком. Так же он делал, когда ел персики, например. Еда и насилие доставляли ему одинаковое наслаждение. Его нельзя было в этом винить, он был такой от природы.

– Тащите его в дом! – приказал Миша.

– А если он кинется убегать? Может ему пальцы на ногах отрезать? – спросил Иса.

– Не будет он убегать, пока его женщина у нас! Веди в дом, сказано! – рявкнул Миша.

В доме он устроился на кожаном диване, на котором ему посчастливилось лично отрезать несколько голов, но тщательно отмытом. Иса и Казбек ввели Антона со скованными руками, ноги также были связаны цепью, конец которой был у Исы в руках.

– Вай, зачем связал? – притворно возмутился Миша.

Казбек подал ему котомку Антона. Миша сразу отбросил в сторону стеклянный шар, тот покатился по дивану, чуть не упал на пол, где, скорее всего бы разбился, но закатился в выемку и замер. Зато элиминатор Миша крутил в руках долго. Особенно его заинтересовал плавающий знак.

– Такой же крест и на бомбе был! – заметил Иса.

– Не глупее тебя! Знаю! – огрызнулся Миша.

Потом он засунул вещи обратно в котомку, аккуратно по-крестьянски затянул горловину и впервые за все время уставился Антону в лицо. И тот увидел безжалостные без тени сомнения глаза. Глаза убийцы от бога. От самого Великого Мазы.

– Я тебя слушаю, – развел Миша руками. – Сейчас ты расскажешь мне, как родному отцу, что это за бомба, куда ты ее вез и зачем. Только не ври. Не надо.

– Где моя жена? – спросил Антон и сразу получил от Исы, а так как был связан, то не смог сохранить равновесие и упал.

Поднялся. И снова:

– Где Жанна?

На этот раз его били вдвоем Иса и Казбек. Если первый суетливо дергался, то Казбек работал основательно, хекал как мясник на рынке. Антон опять встал.

– Ничего не говори, опять бить будем, – остановил его Миша.

Он не был ни удивлен, ни как-то по-другому тронут стоическими качествами пленного, был воспитан по-другому. Пленный для него не являлся человеком.

– Ты думаешь, ты герой? Ты не герой, а гавно! – хрипло сказал Миша. – Не хочешь ничего говорить? И не надо! Сейчас сюда привезут твою бабу, и человек десять ее будут драть, кто сколько захочет раз. А ты будешь смотреть. Если она сама не сдохнет, а эти замужние бабы очень выносливые, дери их хоть ротой, не хотят подыхать, я ей в таком случае помогу, голову отрежу. А самое смешное, знаешь что.

Что все это мы сделаем ради удовольствия. Твои признание мы после получим в любом случае. У нас скополамин есть. Что ты скажешь на такой базар?

Антон сплюнул кровь из разбитого рта и ответил:

– Скополамин это конечно хорошо. Только у меня антидот введен, от подобных уколов я коньки отброшу. Сердце у меня остановится, понятно, чурки?

Иса замахнулся, но был остановлен окриком Миши:

– Тамам! – потом он спокойно спросил. – Значит, без жены говорить не будешь? Даже если тебе кутаг отрежем ножовкой?

– Даже если кутаг, – подтвердил Антон.

Сумиты переглянулись и заговорили на родном языке.

– Врет он все. Укол надо делать! – сказал Иса.

– А если сдохнет, ты мне груз будешь искать? – возразил Миша и опять обратился к Антону. – Если ты увидишь свою жену, то считай, что мы договорились? Скажешь, где груз?

– Я покажу, где он спрятан. Только у меня одно условие. Жанна пойдет с нами. Это мое главное и единственное условие.

Видно Жанну они держали в другом месте, потому что Антона снова вернули в яму.

Через час приехал еще один джип, но Жанны в нем не было, а сидело четыре мужика.

Антон сканировал сквозь землю, экран еще тот, и видел лишь смутные силуэты.

Миша поздоровался с приехавшими, а с одним обнялся. Братка, понял Антон. В базе данных Артур Нухаев – младший значился начальником охраны Морского банка, очень солидного банка Алги. Оно и понятно, если в совет директоров входит 20-летний Денис Китов, сын губернатора Китова.

Что-то говорило спецназовцу, что братаны собрались по его душу, которой у него нет. Он максимально усилил слух, так что стал слышать сквозь стены, куда переместилась вся компания. Сначала даже чуть переусердствовал, чуть не оглохнув в момент, когда Иса пернул в прихожей.

Братья говорили по сумитски.

– Зачем звал? – спросил Артур, у него оказался приятственный баритон, видно натренировался на светских тусовках.

– Ты человек образованный, хотел спросить про одну вещь. Помнишь, я тебе говорил, что у меня груз один гяур спер?

– И ты до сих пор не отрезал ему голову? – изумился Артур, вот тебе и светский человек, господин из тусовки.

– Тот водила уже мертвый! – пренебрежительно заметил Миша. – Тут другое. Дело в том, что когда перевозили груз, я ему телефон дал. Трубка. Там мой номер для связи был забит, всего один номер. Телефон при покойнике мы не нашли.

– Наверное, взял тот, кто его кончил. Это были твои люди?

– Нет. Если бы я сам не видел, я бы ни за что не поверил, что человека так можно убить.

– Ну да. Мы тоже ведь не дети.

– Знаешь, если я говорю, что не видел, значит, не видел! И не перебивай старшего!

– Извини, абай! А как убили этого неверного?

Миша сделал паузу. Антон почувствовал некоторую неуверенность, когда он заговорил.

– Это не мог сделать человек! Там нашли еще несколько трупов, так вот, некоторые даже обглоданы!

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Я об этом не думаю! – оборвал старшой. – Сейчас главное, бомбу найти и продать.

Кое-кто платит большие деньги, чтобы устроить неверным ад на земле.

– Только, брат, пусть это будет подальше отсюда.

– Само собой, – шмыгнул носом Миша, и Антон представил, какого усилия стоило его гламурному братцу не скривить физиономию. – Я тебе уже говорил про телефон, который Курашову дал. Так вот тот телефон зазвонил.

– Не понял. Откуда он зазвонил?

– Из ада!

– Откуда? – переспросил Артур.

– Ты что глухой? – взорвался старший. – Сам все услышишь. Я разговор на магнитофон записал. Именно поэтому я тебя и позвал, ты человек ученый, училище закончил.

Может, что и разберешь, то что, только грамотный человек может разобрать.

Раздалось треньканье кнопок мобильного, и сразу комната наполнилась странными звуками.

Словно песок сыпался в мембрану. Некоторое время ничего не было слышно, только этот трескучий звук.

– Кто это? – прорвался записанный голос Миши. – Чего надо?

– Мне от тебя ничего, – без интонаций произнесли на том конце.

Говоривший произносил слова медленно, будто говорил на неродном языке.

– Чего звонишь тогда?

– Зачем ты прислал сюда смерть?

– О чем ты? Кто ты? Откуда говоришь?

– Из ада! – последнее слово говоривший то ли прорычал, то ли оно далось ему с наибольшим трудом.

И после этого он замолчал, сколько ни докрикивался до него Михаил. Потом и он прекратил свои бесплотные попытки.

Раздался голос его сейчас:

– Вот сейчас слушай!

Странный звук Антон услышал первым, хоть и сидел дальше всех, в яме во дворе.

Неритмичный, тихий, почти неслышный, и что-то было в нем настораживающее. Кто-то приближался, позвякивая чем-то металлическим.

Неизвестный абонент продолжал молчать. Антон дал бы руку себе отрезать, чтобы узнать, что там у них происходит. Похоже, эти двое прятались друг от друга. Мало того. Антон представил, как говоривший застыл с трубкой в руке, и на лице у него выражение страха. Антон не понял, почему он подумал, что абонент испуган, это возникло спонтанно, на чисто ассоциативном уровне.

Позвякивание понемногу удалилось и затихло. Лишь после этого абонент нарушил молчание.

– Я знаю про ваш груз! – Проскрипел он со своим неестественным акцентом, словно прочищая горло.

– Так помоги, я тебе заплачу.

– Этот груз никому не достанется!

– Послушай, не вздумай со мной шутки шутить. Это мой груз, ишак. Если с ним что случится, я тебе сам голову отрежу! Мы придем, где бы ты ни был, от нас не скроешься.

– Я не буду скрываться, – спокойно произнес голос без малейшей паники. – Если вы сюда придете, вы все умрете.

На голову спецназовца сверзилась пачка чипсов в хрустящей упаковке. Спасибо, конечно, но у него руки за спиной скованы.

Антон нащупал пачку и сжал руками. Она еще хранила поля, наведенные предыдущим хозяином. Спецназовец сосредоточился, собрал все свои возможности, экстраполировал данные.

И увидел голенастую девчонку в дурацких цветных гольфах.

– Лиза, ты?

А он еще думал, почему дверца лишний раз хлопнула за воротами. Видно девчонка отпросилась в магазин. Для него.

Он посмотрел вверх, над краем ямы возникла голова с двумя косичками.

– Тебе больно? – спросила она.

– Нет.

– Ты врешь. Больно всем, кроме ангелов.

– Почему ангелов? – не понял он.

– Я пойду, папа будет ругаться.

Все остальное время Антон умилялся. И умилялся до тех пор, пока не привезли Жанну.

Его вытащили и швырнули в грязь, в таком положении сняв наручники, правда, кандалы на ногах оставили. Он встал, растирая руки и придерживая цепь в руках.

– Только не вздумай меня обнять! – предупредила Жанна.

У него была такая мысль, вернее, он был уверен, что она как в дурных фильмах (а может, в хороших) кинется ему на широкую грудь, зарыдает, будет просить:

– Забери меня отсюда!

А он обнимет ее, будет успокаивать.

Но на самом деле, он не смог ее обнять.