Текст книги "Киборги не умирают"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

19. Б А Р Р А Ж

На окраине Барража сидел дервиш, замотанный в тридцать три слоя одежды.

Шаровары имели многочисленные прорехи, сквозь которые проглядывали все новые шаровары, и каждый раз нового цвета. Более всего неизвестный ценил красный и оранжевый цвета.

– Таможня, – вальяжно сказал мужичок и сплюнул под ноги. – Слазьте с коня. Откель идете?

Несколько толстых мужчин с дубинами в руках, присутствующих неподалеку, всем своим видом демонстрировали нейтральность. Но что – то говорило путникам, что таможня-это серьезно.

– Мы идем из Чикан – вилла, – откликнулся Кай. – А этот господин…

– Тоже из Чикан – вилла, – быстро добавил Антон.

– Да? – Подозрительно покрутил носом таможенник, он у него оказался длинным и острым, видно, профессиональное, чтобы лучше чуять контрабанду. – Как там поживает Долгий – Гам, все так же портит воздух своим необъятным гузном?

– Уже не портит. Его зарезали пьяные возчики три года назад.

– Да? – Удивился мужичок. – Как бежит время! Три года! Так значит, у вас до сих пор есть возчики? Следовательно, и керосин есть для самодвижущихся повозок? У нас уже давно забыли, что это такое. А в Барраж зачем пожаловали? Раз у вас такая распрекрасная жизнь, даже керосин есть.

– Хотим наняться в охрану каравана. Не скажешь ли любезный, не снаряжается ли какой караван в Перегон в ближайшее время?

– Может и снаряжается. Идите на постоялый двор к Чуме. Там сейчас Поджидай – Камень собирает таких же безмозглых людей, как вы, которым не дорога жизнь и которые готовы испытать на себе адскую жаровню Перегона.

Но когда они хотели пройти, были остановлены.

– Платите пошлину, лодыри!

– У нас ничего нет.

– А если найду? – палаш Кая у него интереса не вызвал, зато инвертор он изучал долго и пристально. – Что за контрабанда. На рею захотели, бродяги? Таких висельников в Чикан – вилле отродясь не держали. Пирамидку конфискую в пользу короля. Проваливайте отсюда, покуда я комесов не позвал.

Инвертор было жалко до слез. На его настоящую стоимость можно было купит весь Барраж. Да и оставлять такую опасную штуку в чужих руках тоже не стоило. Антон одной рукой придержал «таможню», другой выдернул из цепких загребущих пальцев роковую призму.

– Ты чего? – заорал дервиш, и толстые как по команде двинулись к ним.

Антон вывернул из инвертора всю внутреннюю начинку себе под ноги и раздавил.

Потом сунул оставшуюся пирамидку обратно мужику.

– Таможенный сбор уплачен! – заявил он.

– Чтоб тебя клоуны на Перегоны сожрали! – крикнул им дервиш вслед.

Дома Барража представляла собой каркасы, затянутыми полиэтиленом, реже, картоном.

Увеселительные заведения могли похвалиться стенами из жести и светлого металла, скорее всего, дюралюминия. На вывесках не было букв, только вырезанные фигурки.

Судя по ним, все девицы имели бюсты нестандартного размера.

Случайный прохожий, одетый в тряпье, но в напяленном поверху начищенном медном панцире, на вопрос, как пройти к постоялому двору Чумы, указал на кривоватую улочку, конец которой терялся за поворотом.

– Идите прямо, до самого конца, пока не упретесь в железные врата, где косорыловку продают. Но вам туда не надо. Да и косорыловка тамошняя дрянь. Вам надо поворотить направо и опять идти до конца, до следующих железных ворот, где упыря третьего дня побили. Но вам туда опять-таки не надо. Круто завернете направо, там и быть Чуме. Поторопитесь, а то до ночи не успеете.

Взяв коня под уздцы и выполняя рекомендации незнакомца, они пошли бы прямо, но улочка так безбожно петляла и разветвлялась на бесчисленные никем не учтенные тупики, что они вскоре сбились с пути, и ни вопросы о том, где косорыловку продают, ни про упыря, ничем делу не помогли. На вопросы про Чуму все только делали большие глаза. Но когда они продолжали путь, им смотрели в спину, точно провожали в последний путь.

Одновременно, Антон чувствовал, что за ними следят. Кому они спонадобились?

Видно за версту, что денег у них нет, великий К.Г. их подери.

Опять нескончаемой чередой потянулись убогие мазанки, казавшиеся порождением чьей-то болезненной фантазии. Хлам, отбросы цивилизации, насмешка над разумом.

Кай периодически грозил палашом кому-то в темноте.

– Мутант, – пояснил он. – Увязался за нами, гад.

– Чего он хочет?

– Сожрать он нас хочет. Надеется, что мы испугаемся, побежим, и кто-нибудь из нас отстанет.

– Что все так серьезно?

– Серьезней некуда. Вообще то он на женщину рассчитывает. Они слабее.

Цепочка хижин поредела. Теперь они возвышались порознь, от одной до другой надо было уже изрядно идти. Прямо посередь улицы были навалены кучи мусора. Обходя одну такую, Антон заметил внутри скрытое шевеление. Если это был червь, то толщиной не менее метра.

Не город, а сплошные ловушки.

Совершенно случайно они вышли к белеющей створами задней части когда-то транспортного катера. Над воротами возвышался шпиль из неструганных палок, увенчанный обглоданным черепом какого-то животного, напоминающего барана, только больших размеров.

Створ отошел чуть в сторону, выпуская давешнего путеуказателя в медном панцире.

Антон почему-то не удивился. Едва оказавшись в городе, он понял, что за ними следят.

– Долго что-то шли, – проговорил встречающий. – Заходьте скорее, други мои.

Телохранители замялись, но Антон, не колеблясь, шагнул внутрь. Соглядатай быстренько припер за ними ворота.

Двор был опрятно подметен. В центре, над аккуратным, но жарким, костром, в раскладке которого чувствовалась опытная рука походного воина, булькал глубокий казан.

В углу было отгорожено стойло, в котором Антон с удивлением разглядел мегалаковских коней. Те настороженно уставились на Ивана.

Жильем служила сферическая башня космотанка. Основание было размолото в клочья.

Чем ее так? Разве что атомным ударом.

Отсутствующий люк башни был затянут полиэтиленом. Он распахнулся, выпуская кряжистого мужика с черной лопатовидной бородой, одетого в просторные шаровары, атласную рубаху и крепкие башмаки космического десантника.

– Привел, Муха? – Спросил вышедший, голос у него оказался громогласным.

– Как и было оговорено, Поджидай, троих, да простит меня великий К.Г., -ответил тот. – Но вы ведь сами просились, господа, в Перегон. Ваши бедные душеньки не будут меня винить?

Поджидай сунул ему кредитку в руку, и тот ретировался в ворота.

– Где раньше служили? С каким оружием работать умеете? – Спросил Поджидай.

Смотрел он больше на Антона, так как по сравнению с почти детьми Каем и Ингой тот выглядел волкодавом рядом с дворовыми щенками. Телохранители сказали, что с галакса бить они мастера, да и с холодным баловались.

Антон ничего не сказал. Он почему-то понял, что слова, в общем-то, не нужны.

Такой опытный караванщик должен и сам все видеть.

– Много людишек-то побил? – Обратился к нему Поджидай.

Антон подтвердил.

– Сидел?

Он опять подтвердил, на этот раз с гордостью, уверенный, что у таких лихих людей это должно цениться.

– Смотри, если наведешь комесов, – погрозил Поджидай, но, чувствовалось, больше для острастки.

После этого стали торговаться. Инга потребовала сто миллионов кредиток на троих, но потом легко уступила до пятнадцати и осталась чрезвычайно довольна, когда Поджидай дал шесть.

Они потребовали аванс. Когда тот не дал – еду.

– На котловое довольствие ставлю, как выйдем в Перегон, – возразил Поджидай. – А сейчас за кашу отработать придется.

И он дал им довольно странное задание. В пору было заподозрить, не испытывает ли он их.

– Плохой мне сон приснился, – сообщил он. – Будто бы Пьяный-Фазан, чей караван сгинул три недели назад, сидит и харчится у меня во дворе. Когда я накинулся на него и велел людишкам споймать подлого оборотня, как он поворотился ко мне, показал землистую дулю и сказал: "Только Икку – Длинный может меня споймать." Это был провидческий сон. Я дам вам адрес. Подите и приведите ко мне этого старого колдуна Икку – Длинного, он пойдет с нами.

– А если он прознает и сбегет? – Спросил Кай.

– Куды он денется? Не сбегет, – уверенно ответил Поджидай.

– А почему?

– Вот увидишь его, поймешь почему, – разозлился тот. – Сбегет – не сбегет. Кончай разговоры разговаривать – работу надо работать.

– Еще одно, – остановил его Антон. – У вас конюшня вся открыта. А вы знаете, что эти лошадки людей едят?

– Знаю, за своей кобылой лучше следи, – веско ответил Поджидай, скрылся в доме и прокричал оттуда. – Поторопитесь, если не хотите, чтобы мы всю кашу без вас съели, великий К.Г. вам в печень.

Когда они выходили со двора, конь с пуком ржавых проводов, высунул морду и высветил на экране на лбу по шарагдиански:

– ЗРЯ ТЫ ТАК ПРО НАС СКАЗАЛ.

Вот, еще одного врага нажил.

Антон хотел оставить уставшую Ингу, но та заупрямилась. Он не стал настаивать.

Мало ли что здесь за люди. Тем более, лошади.

Дом колдуна находился в стороне от других домов. Чум Икку – Длинного был собран из нанизанных на деревянное древко линялых вонючих шкур. Из отверстия в крыше вился дымок. Варили не еду, а явно какое-то зелье.

Антон решительно шагнул внутрь. Потолок оказался столь низок, что казалось, что он поклонился. Места внутри едва хватило бы на ребенка лет шести.

Стоявший на корточках, колдун повернулся. Он широко раскрыл глаза. Глаза, которых не было. Веки открыли лишь пустые глазницы.

Антон поздоровался.

– Не спужался моего взгляда, – с явным одобрением проговорил колдун, – а другие боятся. Двадцать лет как в Перегоне сожрали мои глаза, с тех пор и боятся.

– Кто? Клоуны?

– Нет. Кроты.

Антон собрался уточнить про новых тварей, якобы обитающих в Перегоне, больше информации, больше шансов выжить, но тут в палатку, сопя, влезли Инга и Кай, и конь просунул голову.

– Куды претесь? И скотинку свою ведете? – вскинулся колдун, потерял равновесие, да и упал.

Антон увидел, что он не корточках сидел, потому как нет у него этих самых корточек, как нет и ног, и бедер, а есть человек только по пояс, и стоит он на земле словно кегля, поддерживаемый в равновесии лишь собственным весом.

– Поджидай приказал тебя доставить, ну-ка, – Кай ухватил полутело и тут же отлетел как ошпаренный. – Током бьет, зараза!

– Не трожь старика, – сказал Антон.

– Он меня понесет, – колдун безошибочно по голосу уставил перст на него.

Вынеся калеку из чума, спецназовец усадил его на коня. Тот ухватил Антона за рукав, заставив наклониться:

– Когда вы зашли ко мне, вместе с вами зашла смерть. Почуял я погибель в одном из вас. Берегись, сынок.

Антон ничего не сказал, но ему стало немного не по себе. Он уже стал привыкать к телохранам.

В одном месте почва закачалась под ногами.

– Болото что ли? – поморщился Кай.

– Мусор, – ответил колдун. – Тут этого мусора целая гора. Внутри за много лет он сгнил, так что Барраж на пустоте стоит. Когда Великий К.Г. проклянет нас, так все в яму и рухнем.

– Что ты каркаешь, колдун? – Вспылил Кай.

– Я не каркаю, я разговариваю с голосами, что живут внутри вас, они сообщают все о ваших сокровенных мыслях и страхах.

– Держись от меня подальше, старик! – пробормотал Кай.

Вечеряли все вместе у костра.

Антон смог увидеть всех караванщиков и прикинуть, имеет ли вся эта братия шансы пройти через приснопамятный Перегон.

Рядом с Поджидаем сел Крутояр, чем-то на него похожий, такой же кряжистый и бородатый, только борода была рыжей, колечками. Он оказался востер на язык, без конца ерничал и подкалывал караванщиков. Следом пристроился старый крупный дядька по имени Леон. У него были огромные кисти, выдающаяся челюсть – видать, по молодости был ох как силен, да и теперь не каждый молодец мог бы похвастать, что его одолеет.

Далее кучковалась семья Куцых – отец и три сына. Драчливые, крикливые, неухоженные, с торчащими чубами, напоминающие неоперившихся скворцов.

За Куцыми настоящим Эверестом возвышались гигантские плечи, похоже, что самого сильного человека в Барраже и окрестностях – Волобуева.

В каждой отдельно взятой части тела его сквозила неприкрытая мощь. Практически квадратные ноги с могучими коленями, бугрящаяся от мышц неохватная спина, шея толще головы, руки едва влезли в широченную рубаху. И как это часто бывает с большими в прямом смысле людьми, силач оказался довольно добродушным, любил беззлобно пошутить, посмеяться над шутками в свой адрес. Антон рискнул предположить, что если шутки перейдут допустимый предел, и богатырь разозлится, он без затей вобьет наглеца в землю по пояс. Возможно даже головой вниз.

Ближе к Антону сидели Кай и Инга. Рядом возвышался колдун. Чтобы тот не укатывался на гладком земляном полу, его прислонили к массивной чурке.

На вопрос, где же Чума, Поджидай ответил:

– А чума его знает.

Они ели разваренную кашу из томленного риса, зачерпывая ее по очереди. Причем, ложка Волобуева размерами была соизмерима с половником.

Антон ел с удовольствием. Общий котел на время объединил всех. Эти люди вокруг были другими, непривычно одеты, грубы от природы. Но они собирались рисковать вместе с ним, пусть за деньги, но вместе. Биться, может, даже умирать рядом – в этом была какая-то особая сладость.

– Сегодня у нас полный комплект, – провозгласил Поджидай, когда ложки заскребли по дну. – Значит, выступаем завтра, неча время тянуть.

После этой короткой речи люди сосредоточенно помолчали. Но никому в дом уходить не хотелось, и вскоре сами собой завелись разговоры: о завтрашнем дне, о Перегоне, короче, обо всем.

– Я знаю, нам удача будет, – пропыхтел Волобуев, складная речь давалась ему с трудом, слова никак не желали цепляться друг за дружку, при этом, от чрезмерного усилия, на крошечном курносом носу вспухали капли пота. – Великий К.Г. нам поможет.

– А почему это именно нам? – Подколол Крутояр. – Пьяному-Фазану же не помог.

– К.Г. всяким первым попавшимся дурням не помогает. Величина его великого ума соизмерима лишь с длиной его мужеского достоинства. А оно у него даже длиннее, чем у меня.

Аргумент был весомый.

– Как ты при этаком богатстве девок имеешь? – Серьезно вопросил Крутояр. – Посредством табурета али как?

Народ развеселился.

– Али как, – всхлипнул младший Куцый. – У него для этих целей кадушка имеется без днищ.

Все захохотали, даже Антон. Никак Поджидай рис на водке настаивал, подумал он, не имея возможности остановиться. Это что ж такое получается? Это саке получается.

Волобуев сделал вид, что обиделся и, желая отомстить обидчику, намеревается встать, но навалившийся Крутояр не дает ему этого сделать. Хотя если бы он хотел встать на самом деле, на нем мог повиснуть весь Барраж, но это ему бы никак не помешало.

Неожиданно завыли собаки.

– А у вас что, разве собак не поели? – Удивился Кай.

– Не собаки это, – оборвал его Куцый – младший. – Оборотни. Из Перегону люди такими возвращаются, те, кого клоуны отпускают. Умом они повреждаются, кровь людскую пьют, ночами на охоту выходят.

– Брось людей стращать, – сказал Крутояр. – Сказки все это. Людей разбойнички режут.

Аргумент почему-то не успокоил. К этому времени стемнело окончательно и сделалось зябко. Свет костра показался убого слабым.

– Давайте спать, други мои, – подытожил Поджидай. – Прошу всех в дом. А то ненароком перелезет упырь через забор, да утащит. Придется караван еще на день откладывать.

Они вошли в купол, задернули пологи и приперли толстым листом железа.

Внутри на полу были навалены одеяла, грязные, почерневшие, слежавшиеся. Сколько же людей прошло через них? И сколько не вернулось.

20. П Е Р Е Г О Н

Встали рано. Караванщики сосредоточенно умывались. Забыв свои обычные шутки, молчал даже Крутояр. Закусив вяленым мясом и запив теплой водой, приступили к экипировке.

Поджидай сдвинул одеяла, лежащие на полу, в сторону. Взгляду предстал квадратный железный люк с широким засовом и чугунным замком. Поджидай отомкнул его ключом, что носил, не снимая, на цепи на шее.

Подвал был небольшой, но объемистый. Внутри находился ватный тюк, весь в пятнах машинного масла. Когда Поджидай развернул его, взгляду открылись автоматные стволы и связки отточенных лезвий, завернутых еще и в кожаные кули, чтобы не портить тюк.

Оружия было мало, и, распределяя его, Крутояр заботливо протирал каждое тряпицей, безошибочно определяя, от какого оружия и кому именно будет больший толк.

Куцым досталось по галаксу и боевому полумечу. Волобуеву пришлось попыхтеть, вытаскивая спаренный серпер, но не мегалакский, а гораздо более тяжелый весом – земной, снятый, вероятно, с космотанка или с другого подобного монстра.

Антон еще недоумевал, как он понесет на себе эту неподъемную громадину, но здоровяк крякнул, приосанился и вскинул серпер одной рукой.

Не успели все восхититься его силой, как он выкинул еще один трюк – перебросил серпер из одной руки в другую. Тут даже Антон был в шоке.

Силач, как ни в чем не бывало, пристроил серпер на плечо. Приноравливаясь, походил. Носить то он, может, и сможет, но стрелять, нет, ревниво подумал спецназовец. Серпер имел соответствующую своему весу чудовищную отдачу.

Себе и Крутояру Поджидай определил по два средних галакса. Каю и Инге достались такие же, но по одному.

Искоса посмотрев на Антона, Поджидай передал ему тяжелый галакс и легкий паузер.

Хотя паузеру спецназовец предпочел бы полумеч, а еще лучше меч. Паузер с его ограничением по мощности, подразумевающим использование лишь на ближних дистанциях, он считал оружием несерьезным. Укрепляя его в ножной кобуре, Антон увидел, что точно такое же вооружение получил и Леон. Старик за все время не сказал ни слова, и с ним никто не пытался заговорить. Словно незримая стена отчуждения разделяла Леона и остальных бойцов.

Когда черед дошел до бронежилетов, отказались опять-таки только Антон с Леоном.

Еще Воронин относился к подобной технике защиты с большой долей предубеждения.

Абсолютной защиты жилет не дает, а ложное чувство самоуспокоенности ему было не нужно. Когда же он стал человеком из атканларской стали, то жилет стал ему тем более не нужен.

Леон вновь ничего не сказал, молча отстранив поданный жилет лишь указательным пальцем. Жест показался подозрительно знакомым, и Антон бы вспомнил его, но Поджидай уже раздавал лошадей, и Антон встретился с искиным, который был вынужден провести ночь в общем стойле, но не обиделся, как можно было ожидать, а был настроен даже игриво.

Игнорируя внутренний коммуникатор, он высветил на лобном мониторе:

– ПОКАТАЕМСЯ?

– Как ты? – поинтересовался Антон.

– Злобные твари всю ночь жевали мне хвост, пока я не лягнул одному в нос. А ты знаешь, иметь тело довольно занятно.

Свое мнения он скорректировал, когда коней стали грузить, навьючив товар – большие промасленные коробки, целые горы коробок. Исключение сделали только для Волобуева, который пристроил среди коробок выданный ему серпер.

Антон испытал сожаление, что серпер не достался ему. Не пришлось бы на себе галакс тащить, а стрелять из такой махины все равно никто не сможет. Скорее всего, серпер имел чисто психологическое значение.

– В тюках аккумуляторы, – пояснил Поджидай. – Самый ходовой товар в Ахангаране.

Там никогда не умели экономить и дожили до того, что половина светильников висят как украшения, нет питания.

– Слушай сюда, – объявил он, когда все было готово к отправлению. – Кони везут товар, люди идут пешком и каждый несет свое оружие. По тревоге сбрасываем груз и садимся на коней. Никто не отрывается, действуем только сообща. Выше нос ребята, у нас самое мощное оружие на Перегоне – пройдем его, как шило сквозь масло! А теперь присядем на дорожку!

Дурацкая человеческая традиция. Теперь все были вынуждены опять снимать оружие, которое только успели навьючить. Некоторое время раздавалось лишь бренчание и лязг галаксов, ножей, мечей. Нагруженные не меньше лошадей, люди неловко опускались на землю. Лишь Леон сел разом, будто обвалился, подставив под себя согнутую ногу, готовый при первой опасности в одно мгновение оказаться вновь на ногах. А галакс он держал дулом вниз, значит, и открыть огонь он мог практически без паузы, даже одной рукой.

Надо будет спросить, где он служил, решил Антон. Леон интересовал его все больше, в нем было что-то до боли знакомое. Такое чувство возникает у людей, когда они встречают родственников, брата, например, которых не видели много лет. Вроде и чужие люди, но проскальзывает что – то родное, исконное, что не стереть никаким годам.

Люди сидели молча, ни на кого не глядя, погрузившись каждый в свои мысли, вспоминая, что их держит на этом свете, своих родных и близких. Только вот достаточно ли сильно держит, чтобы уберечь в мясорубке Перегона?

Антон по очереди оглядел ближайших спутников. Куцых с неряшливо развевающимися волосами, основательного Крутояра, хитрого Поджидая, играющего желваками Леона.

Вдруг словно молния прошила сознание, и он тревожно огляделся в поисках причины.

Вокруг стояла тишина, никто не шевелился. Мы не вернемся! Ни с того ни с сего подумал спецназовец. Никто не вернется!

Надо остановить это безумие. Повернуть Ивана, ускакать!

– Тронулись, братки! – хлопнул по колену Поджидай.

Кругом разом все зашевелились. Кони потянулись к выходу, Иван уже был там, Антон поспешил за ним, кобылу, что ли нашел, торопится. Возникла небольшая толкотня, сопровождаемая руганью вполголоса, и торжественность момента была утеряна.

Спецназовец догнал Ивана, пристроился рядом. Галакс висел на шее спереди, Антон шел, положив на него руки. Теперь он не испытывал никакого дискомфорта. Именно так носил в рейдах галакс Воронин, позиция была отработана и привычна.

Вспышка беспричинной паники вызывала лишь недоумение. С чего он решил, что они не вернутся? Целые караваны через Перегон ходят! Что касается самого Антона, то киборгов практически невозможно убить. Ну и что из пятерых четверых уже завалили, значит, они были плохими киборгами, и их должны были отчислить из Фалкона, а не его!

Караванщики молились на ходу, прося защиты у короля, а заодно и у Великого К.Г.Антон недоумевал, как можно молиться на того, о ком вообще ничего не известно.

Оказалось, можно.

Когда они выехали из ворот, Поджидай обернулся и будто невзначай сделал жест рукой. Внутри опустевшего купола кто-то махнул в ответ, а потом косолапо, уродливо задвигался, исчезая за занавесью. Похоже, Чума не напрасно им так и не показался.

Антон поймал себя на мысли, что все кто побывал в Перегоне и уцелел, были ущербными людьми. Калека Икку – длинный. Чума.

Что касается остальных, то никто не сознался, был ли в Перегоне. Тема была табу.

А Поджидай тот даже ругнулся:

– Не спугни удачу, ее и так мало в Перегоне. НИКОГДА не спрашивай, был ли кто там.

Перегон может услышать.

Не в первый раз при Антоне говорили о Перегоне как о живом. Кто его знает.

Воронину приходилось по долгу службы воевать с боевыми биосистемами, включающими в себя части неживого ландшафта. Но, судя по всему, Антону предстоит пополнить впечатления своего визави.

Караван преодолел обширную свалку, начинавшуюся сразу за Барражом, вернее, в Барраже, и очутился перед засохшей старой чинарой, чьи черные узловатые ветви устрашающего вида были увешаны поникшими многочисленными лоскутами самых разнообразных тканей.

Поджидай взял чистую тряпицу и старательно вывел:

– Поджидай – Камень с ним десять бойцов, 12 лошадей и колдун Икку – Длинный.

Сильные заскорузлые пальцы с трудом удерживали карандаш, который он периодически слюнявил.

Возникла напряженная пауза. Все, вытянув шеи, выискивали на засохших ветках хоть один живой росток, что являлось бы хорошим знаком. Но устало замерла в ответ старая чинара, нечего было показать ей путникам, нечем успокоить.

– Перегон еще не начался, а он уже здесь! В ваших головах! – нехорошо усмехнулся Икку, прикрученный ремнями к пегой лошадке среди многочисленных масляных коробок и сам казавшийся неживой куклой. – Он хозяйничает там, внутри вас! Вы несете Перегон в себе!

Его слова внесли сумятицу и в так смущенные умы, и чтобы поставить его на место, Антон спросил про кротов, что старика обезобразили.

– Молодой был, глупый, – махнул тот обрубком руки. – Люди предупреждали, что с заброшенной атомной станции энергия неизвестно куда пропала, а я и ухом не повел, а ведь это первый признак кротов.

Он пояснил, что речь идет об особой породе электропаразитов, поражающих любые накопители энергии. Обычно, они накапливают энергию до критической и взрываются.

Спасения от них нет. Обнаружить их невозможно, потому что это не обычная форма жизни. Подобно шарагдианским кровососущим змеям, вводящим специальную анестезию своим жертвам, кроты ту же процедуру проделывают с любыми датчиками и контролирующими приборами. Аппаратура показывает, что все нормально, и то, что это не так, понимаешь только непосредственно в момент взрыва.

Реже случается и другое проявление этих зловредных тварей. Накопленная энергия отделяется от электросетей и начинает существовать словно сама по себя, вселяясь в первые подвернувшиеся предметы, заставляя хаотично двигаться то, что двигаться не способно по определению. В таком случае эффект получается еще более жуткий, чем при взрыве.

– Судьбой было предначертано оказаться нам не в том месте и не в том время. Нас было 12, как сейчас, и мы укрылись на ночь на заброшенном слесарном заводе в Перегоне. Мы спим, а вокруг ржавые пилы висят на цепях, топоры, напильники рядами. В 12 ночи кроты и появились, – сказал Икку, улыбаясь, и по-привычке широко распахивая выжженные глаза, все с напряжением прислушивались к его словам. – Остальным повезло, их убили сразу. Я остался жив, потому что кроты решили развлечься. Надоело, наверное, что их считают неодушевленными тварями.

– А у них, что душа есть? – спросил Алексис Куцый, самый младший и самый говорливый из всей семьи, остальные предпочитали язык жестов, да и общались исключительно друг с другом.

– А то, как же? Вот они ее и отвели-привязали меня к верстаку, да и стали стругать как чурку. По косточке, по суставчику. А потом и глазики вынули.

Антону сделалось немного не по себе от его спокойного тихого голоса.

– Да врешь ты все, колдун! – не сказал, выдохнул Алексис. – В Перегоне отродясь кроты не встречались.

– Заткнитесь там! – Прикрикнул Поджидай. – Не поминайте более про… сами знаете кого. Не ровен час, накличете беду.

Перегон выглядел мрачно.

Он был круто изломан каменистыми совершенно безжизненными холмами. Не летали птицы, не трещали насекомые, вокруг стыла тишина, подтверждая, что это самое гиблое место на Шарагде.

Они ехали по тропе, петляющей меж холмами. Пески давно кончились, но воды не встречалась, хотя ее близкое присутствие ощущалось по гнилостному запаху. На холмах появился мох, который со временем становился все гуще. Среди мха торчали причудливые вытянутые на длинных бледных ножках грибы.

На обочине тропы стали попадаться остатки непонятных машин и механизмов, ржавые и изуродованные либо разукомплектованное до неузнаваемости, один раз сверкнул пустыми глазницами на вычищенном металлическом черепе павший либо убитый мегалакский конь.

На вершинах холмов виднелись остатки серперных батарей, но все такое старое и заброшенное, что туда даже не стали подниматься, чтобы не тратить силы.

Тропа периодически разветвлялась, и всякий раз караван замирал, а Поджидай с Крутояром держали совет, куда идти дальше. Дело в том, что на перепутье лежали валуны, на которых каждый прошедший караван оставлял пометку.

Поверхность была шершавая, надписей было много, они залазили друг на друга, подчерки у погонщиков были не лучшие, а карандаши тупые, так то разобрать подчистую было ничего нельзя, но после небольшого раздумья Поджидай уверенно указывал направление.

Все с подчеркнутым равнодушием, что должно было указывать о полном доверии опыту ведущих их людей, следовали за ними. Да и спорить было некогда, надо было поспевать за лошадьми. Мегалакские кони не знали усталости и только резво переставляли железные ходули.

– Куда нас ведут? – спросил Иван.

– Нас ведут через Перегон, на нас никто не напал и это главное. А почему ты об этом спросил?

– У меня есть подозрения, что нас ведут в западню.

– Почему ты так решил?

– Поджидай не человек! Почему все гибнут здесь, а он остается цел и невредим? Я отвечу. Он откупается от убийц нашими жизнями. Скольких он свел сюда как в могилу? Подумай об этом!

Действительно, все устали, и лишь Поджидай вышагивал, как ни в чем не бывало.

Антон стал подмечать и другие странности. Например, он был уверен, что караванщик надписи не читает. Он искал на камнях таинственные знаки, смысл которых был понятен только ему.

Наконец Антону все это надоело и он, оставив своего коня, быстро пошел в голову колонны. Иван лишь только предостерегающе просигналил, но спецназовец уже принял решение.

Нагнав головного коня, а это был конь Поджидая, он взял его под уздцы. От неожиданности конь замедлил ход, ему в круп въехал конь идущий следующим, через секунду строй сбился окончательно. Караван встал.

– Ты чего это? Давно не получал? – Поджидай замахнулся на него нагайкой.

Не отпуская коня, Антон задумчиво почесал скулу дулом паузера.

– Я хотел бы знать, что тут происходит, и куда мы идем?

Остальные с напряженными лицами прислушались к разговору. И Поджидай говорил, обращаясь ко всем вместе.

– Я тут уже ходил, вы что мне не верите?

Крутояр и Куцые крикнули:

– Верим!

Волобуев выступил вперед:

– Может новичку в лоб дать, батька?

Антон поднял руку с паузером повыше, но не пугал, призывал внимание:

– Вы все верите, а я что-то не очень, – заявил он. – Тут на камнях много чего написано. Например, на том камне, который мы только что миновали, написано, что здесь прошел караван Пьяного-Фазана. Прошел и сгинул три недели назад. Почему мы его путь повторяем? Мне помирать рановато, у меня в Ахангаране кое-какие дела имеются. Может, мне кто-нибудь объяснит, какого К.Г. мы все как бараны за покойником идем?

Поджидай свысока покосился и сквозь зубы проговорил:

– Не твоего ума дело. Кто тебе разрешил оставить строй?

Антон намеренно не замечал грубостей:

– Это все нюансы. Сдается мне, ты не туда повернул, батька!

Поджидай набычился, засверлил Антон выпученными глазами, и закричал своим зычным голосом так, что остальные караванщики вздрогнули:

– Осади назад! Бунта в Перегоне не допущу. Первее Фазана на тот свет долетишь, – и ухватил за рукоять галакса.

Антон не дотронулся до оружия. Он знал, что в случае необходимости убьет соперника и так, и времени для этого понадобится гораздо меньше, чем для вынимания галакса из кобуры. Лишь одно сдерживало его. Где он проводника потом возьмет?

– Не ори, хозяин, – раздался сзади тихий голос, Антон даже не узнал его и не мудрено: он попросту никогда раньше его не слышал.

Бесшумно возникший за спиной Леон смотрел с такой силой сквозь косматые брови, так перекатывал желваки над своей далеко выдающейся челюстью, что Поджидай сник.