Текст книги "Контракт Султанова"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

– Пошли, брат, – сказал второй. – Маркелу на трубу позвоним.

"Братья" нехотя спустились, приговаривая на ходу:

– Честных джигитов гонят, а у самих шайтан знает, что в городе творится!

Офицер устало посмотрел на Султанова и попросил:

– Одевайтесь, пожалуйста. Вас действительно очень ждут.

Тому ничего не оставалось, как подчиниться. Они вышли на улицу и сели в патрульную машину. Как только тронулись, водитель включил на полную мигалку и сирену.

– Может не стоит поднимать столько шума? – спросил Султанов.

– Это разве шум? – усмехнулся офицер. – Главный шум там.

– Где? – спросил Султанов, но вопрос остался без ответа.

Сзади пристроилась впритык, не отставая ни на шаг, будкообразная иномарка сумитов с наглухо тонированными стеклами. Султанов удивился, что не сразу узнал машину. Это был джип с охраной Маркела Обанаева. Вскоре он понял, куда его везут. Не в милицию, как думал Паша в начале. Хотя такой вариант напрашивался сам собой. Они ехали в лицей искусств. Когда свернули на аллею, ведущую к лицею непосредственно, то с ходу угодили в скопище пульсирующих ламп. Казалось, здесь пребывала вся городская милиция. На обочине и на лицейских газонах застыло не менее десятка патрульных машин, в которых на разные голоса работали невыключенные переговорные устройства. Сюда же подкатили пару автобусов с надписью "ОМОН". Мимо пробежали люди в темном камуфляже с надписью поперек спины "Снайпер" и, топоча тяжелыми рифлеными башмаками по лестнице, исчезли в подъезде соседней с лицеем девятиэтажки.

– Что здесь происходит? – опешил Султанов. – Война?

– Вам сюда, – офицер вежливо, но властно повел его сквозь суетящуюся толпу.

Они беспрепятственно минули внешнее оцепление. Здесь тоже стояли машины, большей частью грузовые, развернутые бортами к лицею. Под их прикрытием находилась группа начальственного вида лиц в форме и в гражданском. В руках у них были мегафоны и почему-то блокноты.

– Товарищ генерал! Гражданин Султанов доставлен! – доложил приведший Пашу капитан.

Стоящие разом повернулись к нему, изо всех присутствующих Султанов узнал только Маркела Обанаева и директрису Маргулис. Крепкий мужчина в форме представился:

– Генерал Крутохвостов! Начальник управления ФСБ. Спасибо, что приехали.

Больше он ничего сказать не успел, потому что Обанаев вдруг со стуком рухнул на колени и вцепился в полы пиджака Султанова с криком:

– Спаси сына! Заклинаю! Все, что хочешь, для тебя сделаю! Все деньги отдам, только спаси!

Султанов застыл в панике. Он и предположить не мог, что такой крепкий мужик, как Обанаев, оставшийся в его памяти неким монументальным образованием, способен на такое. Это его потрясло даже больше, чем скопление милиции. Весь этот ажиотаж отступил куда-то вдаль, и остался лишь ползающий в пыли потерявший лицо человек, пачкающий и рвущий свои роскошные брюки, умоляющий. Нет, это не может быть Обанаев, мелькнула спасительная мысль.

Первым очнулся, как и положено по званию Крутохвостов. Генерал обернулся и прокричал сумитам из охраны, которые стояли с остолбенелыми лицами. Видно им никогда не приходилось видеть шефа в таком состоянии.

– Поднимите его, чего застыли как истуканы!

Лишь тогда они опомнились и подошли.

– Взяли, Хамза! – скомандовал один, но Обанаев оттолкнул их руки.

– Уйдите, шакалы! – сказал он, поднимаясь.

Маргулис сверкнула на Султанова своими очечками и ехидно произнесла:

– Я уж думала, что мне повезет, и я вас больше никогда не увижу. Сразу скажу, я была против всего этого. Не вижу особого толка. К сожалению, я тут не командую.

– Вы уже откомандовали свое! – грубо оборвал ее Крутохвостов. – Детей надо было лучше воспитывать! Вытворяют черти что, а милиции потом расхлебывать.

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь случилось? – воскликнул Султанов.

– Вам разве еще не сообщили? Вооруженный захват, – пояснил Крутохвостов. – Один школьник достал где-то боевое оружие, ранил охранника и захватил одноклассника в заложники.

– Мышковецкий, – прошептал Султанов.

– Сказали уже? Да, это Мышковецкий. А заложника, которого он грозится убить, зовут…

Обанаев вдруг заскулил почти как настоящая собака и быстро-быстро заводил руками по лицу. Султанову показалось, что он вытирает слезы, пока до него не дошло, что он ногтями раздирает себе кожу на лице. Через секунду Маркел был залит кровью до пояса.

– Врача! – крикнул Крутохвостов. – Уведите его! В камеру посадите! Он только мешает! И людей его отведите за оцепление! Только этих архаровцев мне здесь не хватало!

Гражданских увели. Включая и Маргулис.

– Чем я могу помочь? – спросил Султанов.

– Этот сумасшедший хочет вас видеть, – пояснил Крутохвостов. – Сразу предупреждаю, это может быть опасно. Я тут не стал говорить при гражданских. На самом деле охранник не ранен, а убит наповал. Смертельный выстрел-под основание черепа. Так что вы можете отказаться.

– Я даже не знаю, дело в том, что я никогда не принимал участия в подобных делах, – промямли Паша и сразу столкнулся с неприязненным взглядом генерала.

– Нуда, конечно не сталкивались. Я очень хорошо понимаю вас, – в этих словах сквозило уже неприкрытое презрение. – Я скажу, чтобы вас отвезли обратно.

– Я не отказываюсь! – назло всему сказал Паша.

– Вы уверены? – уточнил генерал. – Подумайте хорошенько. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Не знаете, почему он выбрал именно вас?

Паша рассказал ему о звонке.

– Почему не сообщили раньше? Всего этого можно было избежать!

– Что уже теперь? Скажите, что я должен делать?

– Вам ничего не нужно делать. Постарайтесь уговорить его сдаться. Посмотрите, в каком он состоянии. Если обкурившийся или наколотый, уходите сразу. В таком состоянии они уже ничего не соображают.

– Дайте мне слово, что вы не будете стрелять, пока я с ним буду разговаривать.

– Естественно, не будем. Чтобы не задеть вас.

– Ничего естественного здесь нет. Ваши снайперы могут муху у меня с плеча снять, не то, что попасть в мальчишку рядом со мной. Пообещайте, что такого сценария не будет. Или я не пойду.

Крутохвостов внимательно глянул на него. Взгляд у него теперь изменился на жесткий, прощупывающий. Профессиональный.

– А вы не так просты, как мне докладывали, – сказал генерал. – Уважаю настоящих мужиков.

В это время к нему приблизился офицер в чине майора с мобильным телефоном в руке:

– Товарищ генерал, вас из главка!

Крутохвостов взял трубку, молча выслушал и коротко ответил:

– Так точно! Операция вступила в завершающую стадию, – после чего повернулся к Султанову и сказал. – Я даю вам слово.

Мужчину, занимавшегося экипировкой Султанова, все называли Дед. Прозвище явно преждевременное. Ему вряд ли исполнилось сорок. Несмотря на это, волосы Деда были белыми как январский снег. Одет он был в черную униформу без знаков отличия, навроде той, что носят армейские ремонтники. Дед навесил на Султанова бронежилет, и тот сразу почувствовал себя тягловой лошадью.

– Полное ощущение, что на меня повесили чугунную ванну, – пожаловался он.

– Терпи, целее будешь, – сказал Дед.

В этот момент Султанова тонко кольнуло в сердце. Он охнул и поерзал внутри громоздкого панциря.

– Что случилось? – от глаз Деда, казалось, ничего не могло укрыться.

– Сердце что-то закололо.

– Это сейчас поправим, – пообещал Дед, достал плоскую фляжку и налил в колпачок. – Не тушуйся, хлебни валерианки спецназовской.

Султанов влил в себя нечто. Спирт был таким крепким, что казался не жидким, а скорее твердым, состоящим из углов. Через мгновение Паша приосанился.

– Я чувствую себя героем, – сообщил он Деду.

Потом он заметил, что тот отстегнул ему липучки и закрепляет в специальные петли с внутренней стороны жилета нечто. Пистолет.

– Это что? – не понял Султанов.

– Это для самозащиты, – как ни в чем не бывало, пояснил Дед. – Приказ генерала. Какой же ты герой без оружия?

– Логично, – кивнул Султанов.

Дед закрепил на нем фурнитуру спецсвязи, после чего подал знак наблюдающему за их действиями офицеру, тот приставил мегафон и крикнул:

– Внимание! Мышковецкий, не стреляйте! К вам идет Султанов!

По цепочке побежало: "Внимание! Не стрелять!" Султанову показалось, что там, наоборот передергивают затворы. Он вышел из-за стоящих машин на свободное пространство, обернулся и спросил у Деда:

– Как я выгляжу?

– Отлично, парень. Теперь ступай к центральному входу, только не беги.

Султанову казалось, что его шаги отдаются во всем городе. "А уж выстрел вообще во всей области услышат. Интересно, покажут меня в таком случае в программе "Время"? – подумал он. И тут же одернул себя. Свят, свят. На втором этаже одно из окон отсутствовало. Султанову почудилось там некое движение.

– Эдик, не стреляй! Это я! Я не вооружен! – крикнул он.

Вопреки ожиданиям, ответ донесся совсем с другой стороны, из окна на третьем этаже.

– Павел Петрович, это вы?

– А кто же еще? – крикнул Султанов. – Бывший писатель, бывший преподаватель и прочая бывшая.

На душе сделалось легко и бесшабашно. Валерианка Деда действовала волнообразно, то накатывая, то, опять оставляя в душе липкий страх. Черт, он же сам писал в своих романах о подобных спецназовских штучках. Они же туда чего только не добавляют, чтобы подавить элементарный страх. Видно, или с непривычки или Дед вальнул ему лошадиную дозу, но он словно с катушек сорвался. Тем дальше, тем пьянее и безрассуднее.

– У вас точно нет оружия?

Паша уже открыл рот, чтобы соврать, но в этот момент очень некстати забарахлила рация. В наушниках раздалась целая серия небольших взрывов, в результате которых он остался всего на шаг от того, чтобы оглохнуть на одно ухо. А потом послышался донельзя спокойный голос:

– Выбрось пистолет, старпер.

Голос был не Деда, но у Паши возникла твердая уверенность, что его он тоже когда-то слышал. Но для воспоминания был выбран не очень удачный момент.

– А зачем же вы мне его цепляли? – шепотом возмутился он в микрофон.

Говоривший не обратил внимания на его стенания и повторил:

– Если хочешь жить, выбрось пистолет.

Султанову пришлось подчиниться. Под неловкими пальцами затрещала липучка.

Султанов распахнул жилет. Выудил пистолет, нажатием кнопки (у Димки была похожая игрушка, он знал, куда нажимать) вывалил обойму, затем уронил пистолет следом. После этого на асфальт полетел сам жилет.

– Что ты делаешь, идиот? – завопил воскресший в эфире Дед. – Подними пистолет немедленно!

– Спокойно, старпер! – произнес Султанов и крикнул Мышковецкому. – Все, Эдик, я чист. Можешь мне верить.

– А я верю, – ответил тот. – Заходите в дверь и поднимайтесь.

И Султанов вошел.

В холле отчетливо просматривались следы паники. У стен валялись брошенные в беспорядке ранцы, книги с распахнутыми страницами, вторая обувь.

– Чего застыл, идиот? – раздалось у него во внутреннем ухе. – Иди к лестнице!

– Спасибо, вы очень любезны! – огрызнулся Султанов.

Он прошел вглубь холла, но за следующим поворотом опять замер, пораженный. В штукатурке зияла обширная дыра, а вся стена была забрызгана кровью. Видно здесь убили охранника, понял Султанов. Об этом говорил и опрокинутый стул, на котором, наверное, сидел несчастный. Неясный шум заставил его обернуться.

– Здесь есть кто? – спросил он.

Ему никто не ответил, тогда он спросил уже в микрофон:

– Уберите своих людей из здания! Они мне мешают!

– Какие люди? Там никого нет, кроме преступника и заложника.

Султанов неожиданно сильно кольнуло сердце. Нервы. Однако раньше такого за ним не наблюдалось.

На втором этаже тоже были заметны следы экстренной эвакуации. Расхристанные ранцы у стен. Россыпь шариковых ручек, носовые платки на полу. Опять! Султанову почудилось неясное движение в одном из кабинетов. Решив снять все вопросы, он заставил себя подойти к приоткрытым дверям. На этом его смелость закончилась, и единственное, что не дало ему опрометью убежать, была мысль о том, что даже если в здании есть посторонние, то это либо перепуганные дети, либо спецназ. Класс был пуст, но в глаза Султанову сразу бросился ряд широкостворчатых шкафов, выстроившихся у стены. Ему показалось, что одна из дверей слегка колыхнулась. Он прислонился к стене и опять вызвал своего куратора. Судя по обилию ненормативной лексики, это был Дед.

– Последний раз говорю, уберите своих людей из школы!

– В здании давно никого нет. Дети были эвакуированы около часа назад. С тех пор в школу никто не входил.

– Здесь кто-то есть. Он сидит в одном из шкафов в кабинете на втором этаже. Что мне сейчас делать?

– Выполнять прямое указание, болван! Поднимайся на третий этаж и постарайся больше никуда не сворачивать!

– Охолонись, старпер! – оборвал его Султанов. – Ты бы лучше эвакуации тщательнее проводил? Тут, поди ж ты, пол школы под партами сидит.

Он поднялся на этаж и прямо с лестницы крикнул:

– Эдик! Не стреляй! Это я Султанов! Ты где? Мне в какую сторону идти?

– Сюда идите! – раздался глуховатый голос.

Он прозвучал неожиданно близко, и сердце Султанова на мгновение замерло. Все-таки он не был героем. Обычный, никому не интересный человек с резиновым галстуком. Султанов оборвал себя. Дался ему этот галстук! На ум пришла паническая мысль, что Мышковецкий после убийства охранника окончательно сошел с ума, да и Айса, наверное, он давно убил, а теперь лишь тянет время. И самого Султанова он тоже убьет, этому психу уже нечего терять.

– Не стойте в проходе! Скорее идите сюда! – поторопил его Мышковецкий, появившись на мгновение в одной из дверей. – Это опасно!

Султанов оглянулся и увидел, как по крыше соседнего дома короткими перебежками снайперы занимают огневую позицию. Действительно, они могли принять его за мишень. Султанов быстро шагнул следом за Эдиком. Он хотел закрыть за собой дверь, но был остановлен Мышковецким:

– Не надо. Тогда они подкрадутся вплотную, и я не смогу им помешать.

Эдик сидел на полу рядом с косяком. Лицо его лихорадочно блестело. В замаранных руках пистолет, показавшийся Султанову чересчур большим для удерживающих эго тонких детских ручек. Алекс Обанаев устроился на стуле в дальнем углу класса. Он держал в руках дешевую китайскую поделку, предназначенную для быстрого рисования и стирания. Самое странное, что Айс действительно рисовал. Очень быстро и так же быстро стирал. Оба мальчика не выглядели как-то по-особому. Обычные дети, сидящие на перемене в классе.

– Как вы, ребята? – спросил Султанов.

Айс никак не отреагировал, ни на минуту не прекращая своего занятия. Мышковецкий лишь пожал плечами.

– Эдик, тебе надо сдаться! – сказал Султанов. – Школа окружена! Если начнется стрельба, тебе не уцелеть!

– Нет! – выкрикнул Мышковецкий.

– Тогда тебе надо отпустить заложника. Это тебе зачтется. К тому же у тебя останусь я. Я уже никуда не денусь, можешь мне поверить.

– Нет! – опять выкрикнул Мышковецкий. – Ему не дадут уйти, а спишут все на меня.

– Побойся Бога, ты же верующий. Тебе что мало одного убийства?

– Я никого не убивал! – прокричал Мышковецкий в голос.

– А охранник внизу? Зачем отрицать очевидное?

– Я никого не убивал! – повторил он.

– Хорошо, – успокаивающе поднял руки Султанов. – Я тебе верю. Может быть, неосторожное обращение с оружием. В жизни всякое случается. Тогда тебе тем более надо сдаться. Следствие разберется.

– Это не неосторожное обращение, – возразил Эдик. – Его убили эти.

Он ткнул пистолетом в сторону лестницы.

– Эдик, брось! Будь, наконец, мужчиной! – не выдержал Султанов. – Ты же не псих какой, чтобы верить во весь этот бред. Откуда у тебя пистолет, если ты никого не убивал?

– Это все они! – Эдик опять ткнул оружием в дверь. – Они прячутся сейчас на втором этаже.

– Кто прячется? Зачем?

– Я не знаю! Я не знаю, зачем они дали мне пистолет! – он зарыдал в голос.

– Успокойся ради Бога! Все будет хорошо! – пытался Паша успокоить мальчика.

– Нет, хорошо уже не будет никогда, – сказал Эдик, резко прекратив плакать. – Они уже лестнице. Сначала они были на втором этаже, а теперь они подкрадываются все ближе. Я уже вижу их. Они ползут по лестнице, выгляните, они там.

Султанов выглянул, но ничего не увидел.

– Там никого нет, – возразил он.

– Он нырнул обратно! – Мышковецкий глянул на него и воскликнул. – Они слышат мои слова через ваш микрофон!

Султанов и сказать ничего не успел, как подросток подскочил к нему и единым махом сорвал наушники, выкинув их в коридор.

– Зачем ты это сделал? – возмутился Султанов, он понимал, что ведет себя неправильно, ему надо было бы успокоить подростка, но обстановка злила его своей непонятностью, недоговоренностью, и он на некоторое время потерял контроль над собой. – Как мы теперь с ними свяжемся?

– С кем? – усмехнулся Мышковецкий. – С теми, кто убил охранника и подбросил мне пистолет? Может быть, вы с ними заодно? У вас, наверное, и пистолетик припрятан?

– Ты действительно рехнулся, парень! – заорал Султанов. – Сидишь тут, заложников набрал. Сюда съехались омоновцы со всей области. Ты этого хотел? Считай, ты своего добился!

Он бы возможно долго распинался, если бы не увидел, что с Айсом происходят странные вещи. Мальчика буквально трясло, и доморощенная палитра едва не вылетала у него из рук. Он уставился в дверной проем, словно увидел там привидение.

– Что с тобой? – обеспокоено спросил Султанов.

Произошедшая следом кошмарная сцена была многократно описана им в романах, но он никогда бы не подумал, что все это так страшно. Воздух словно стал твердым, а потом раскололся. Нечто темное и раскидистое прилетело из коридора. Султанов еще до конца не понял, что это пули, как Эдик вскочил и оттолкнул его. Окна были разбиты на тысячу осколков, но перед тем как хлынуть на пол звенящим по осиному потоком, они еще продолжали в течение некоего очень малого промежутка времени, не поддающееся большему дроблению, удерживаться на своих местах. Султанов обрушился на пол, сгребая Айса со стула. В ту же секунду воздух стал тяжелым от насытивших его осколков. На некоторое время Султанов ослеп и оглох. Лишь потом он понял, что это тишина. Айс шептал свои тягучие мусульманские молитвы, и он одобряюще похлопал его по плечу. Поискал глазами Мышковецкого. И его словно обожгло. Мальчик лежал навзничь с открытыми глазами, и было сразу ясно, что он мертв.

Глава 7

Письмо Абдурахман получил в среду. Конверт хороший, дорогой, на нем вместо адреса только фамилия печатными буквами: «Юзбашеву». И приписка «Для хозяина». Секретарша, дура, даже вскрывать не стала, побоялась, принесла сразу ему. Но Абдурахман не оплошал, велел вскрыть Духану, предварительно выпроводив дружка за дверь. Вдруг там яд. На фронте еще много тех осталось, кто тоже не прочь оттуда улизнуть.

В конверте оказался единственный листок, тоже на хорошей бумаге. А на нем опять печатные буквы. Красивые, только смысл некрасивый. Юзбашев свернул письмо вчетверо и поехал к Обанаеву. Причем, проделал это в одиночку, даже верного как собака Духана с собой не взял. Абдурахман торопился, успевая на ходу обдумать сложившуюся ситуацию и решая, не пора ли подаваться в другие более спокойные края. Он всегда знал, что "Алга Люкс" это не надолго. В последнее время менты носом землю роют, а уж когда дело касается сумитов, особенно лютуют. Один из ФСБ так и сказал ему:

– Ты черный, значит ты под подозрением.

Маркеша в последнее время дерганный стал. Иногда Абдурахман даже не понимал его. Секреты от него пошли. Это от соратника по газавату – священной войне с неверными. Совсем кафиром становится Обанаев, воистину. Побрякушки себе нацепил золотые, в цирюльню стал каждую неделю ходить. И дружки у него пошли, не чета ему, Абдурахману. Бизнесмены и миллионеры. С простыми людьми и знаться не хочет. Один раз Абдурахмана даже за порог не пустили, важный гость у него, видите ли. Юзбашев потом дождался глянуть, кто это. Выехал на роскошной машине с водителем крутой джигит. Кожа белая, а глаза черные, огнем жгут. За одну такую машину всю фирму Абдурахмана купить можно. Вертит что-то хозяин, сын ишака. Абдурахман сердцем чует, вертит. Зазнался хозяин. От своих нос воротит. Иногда даже не здоровается, если встретит, совсем совесть потерял, шайтан. Зарезать бы его, но с очень большими людьми дело имеет. С Мануйловым в одну баню ходит. Абдурахману приходится с этим считаться, а то бы выбросил письмо к шайтану и аллах акбар. Как начнутся проблемы у босса, а он и знать не знает, а там случись что, и империю его можно к ручонкам прибрать. Помаленьку, с расстановкой, по шажочку. Но нельзя. Вдруг письмо по поручению хозяина подбросили, чтобы проверить его верность. Значит, надо продемонстрировать свою верность. На коленях приползти и поцеловать босса в грязный чурек. Тьфу!

Рядом с воротами хозяйской усадьбы на Южном шоссе стояли несколько автомашин, среди которых выделалась машина со спецсигналами. Опять милиция в гостях! Абдурахман в сердцах сплюнул. С Обанаевым был Великоротов. Полковник милиции, начальник отдела. Абдурахман вида не подал, хотя ментов ненавидел. Они поздоровались, причем, по обычаю как гость Абдурахман протянул для пожатия обе руки. Потом отдал письмо. Обанаев пробежался по тексту глазами, зло дернулся, и быстро спросил:

– Когда получил?

– Как получил, сразу приехал.

Обанаев позвонил по мобильнику:

– Рахмет, где Алекс? Рисует? Из дома не выходите, сейчас к вам еще людей пришлю, – он быстро отдал пару распоряжений, после чего протянул письмо Великоротову. – Что скажешь?

Тот неспешно вчитался. На лист были ровно наклеены печатные буквы: "Первый раз не вышло, но твоего сына мы все равно убьем, а после тебя, сын собаки".

– Хорошая бумага, дорогая, – заметил мент. – Можно пошерстить по лавкам, где такую покупали в последний раз.

– Нет, я сам разберусь, – отрезал Обанаев.

– Как знаешь, – не удивился мент, он давно уже привык ко всем этим выходкам горячих парней с юга. – Как я уже говорил, бумага дорогая, возможно, этим он тебе хотел показать, что тоже не лыком шит. Как говорится: "К твоему "Мерседесу" я подъеду на своем "Вольво".

– Говори по-русски! Вольво-швольво не надо! – вспылил Абдурахман.

– А по-русски, серьезный это человек. Тянет на профессионала. Буквы из журналов нарезал и из разных, чтоб значит сложнее искать.

– Нерусский писал, – сказал Обанаев.

– Это ты про то, что он написал "сын собаки". Не обязательно. Может, он тебя специально с толку сбить хочет.

Обанаев прошелся по комнате и сказал:

– Я сына за границу отправлю.

– Это ложная безопасность, – возразил Великоротов. – Тем более переезд. Аэропорт, гостиница. Тысячи людей. Не советую.

Обанаев подскочил к нему и схватил за ворот:

– Так найди мне этого иблиса! Что ты мне все советы даешь? Туда нельзя, сюда нельзя! Я тебе двести тысяч в месяц плачу, давай отрабатывай, а не только мой коньяк пей и плов жри!

Мент с усилием освободился.

– Ты сам же мне руки связываешь, – возмутился он. – Письмо не даешь. Давай мы Слона потрясем. Больше в городе и крупных фигур не осталось.

– А если это не крупная фигура, а наоборот? Маленький сбесившийся трус. Что тогда?

– Тогда наши милицейские штучки не помогут, – подытожил Великоротов. – Тут нужна психология и индивидуальный подход. Маньяк товар штучный, и мастер, чтобы от него защититься, нужен великий.

– У меня в Москве друзья есть, могут из самой Альфы человечка выписать.

– Альфа конечно дело хорошее, только я говорю о другом. Дело не идет о профессиональном телохранителе. Ты ж не будешь его всю жизнь рядом с парнем держать. Это не только дорого, но и бессмысленно. Маньяк "заснет" на все время охраны, а как твой профи в Москву пусть через десять лет уедет, он на второй день сюда явится, когда ты о нем и думать забудешь.

– Что же делать?

– Я бы на твоем месте нанял умного человека. Пусть он с твоим Айсом рядом поживет.

Абдурахман зло ощерился. Он с самого начала был уверен, что мент уже знает нужного человека, специально хозяина накручивает. А хозяин всю эту туфту лопает.

– Точно! – воскликнул Обанаев. – Самого лучшего возьму! Язган-баши! Как его фамилия? Султанов!

И снова Абдурахман заметил едва приметные искорки в глазах мента. Хитрый урус, это он еще на войне понял. А хозяин совсем ишак.

– Ты же его совсем не знаешь! – сделал вид, что возразил Великоротов.

– Он моего сына спас!

Великоротов по долгу службы был в курсе ЧП в лицее искусств.

– Ну что ж, вел он себя довольно умело. Назвать это профессиональным поведение конечно нельзя. Чуть всю операцию не сорвал. Но чисто интуитивно он ухватил суть. Демонстративно сбросил оружие, хотя мог его и сразу не брать. Потом заболтал преступника. А как он увернулся от пуль омоновских-это вообще фантастика. За этим человеком ходит удача, а она тебе понадобится.

– Она и тебе понадобится, – грозно заметил Обанаев. – Случись, что с моим сыном, астагафирулла, в бетон закатаю.

Полковник незаметным движением ослабил узел казенного галстука.

– Но Султанов не телохранитель, – возразил он.

– Э, этого добра у меня самого хватает! – пренебрежительно отмахнулся Обанаев. – Значит решено! Пусть он с моим сыном рядом поживет, походит с ним везде, где он обычно бывает. Естественно, под охраной.

– Может, его вооружить? – спросил доселе молчавший Абдурахман. – На всякий случай.

– Убьют его, невелика потеря, – отмахнулся Обанаев. – Джигиты прикроют Алекса и этого достаточно.

– Оружие ему действительно ни к чему, – ухмыльнулся Великоротов, и теперь стало ясно, откуда у него столь замысловатая фамилия. – Но микрофонов на него и в его комнату повесь. Вообще, пиши все его замечания, мысли. Будешь давать эти записи мне, мои эксперты их проанализируют.

– МОИ эксперты их проанализируют, – подчеркнул Обанаев.

– Как знаешь. Ну, как толковую мысль я тебе подкинул? Стою я твоих денег?

– Стоишь, стоишь, – пробормотал Обанаев. – Золотой баш.

Он позвонил Аслану.

– Аслан, деньги Султанову отвезли за вчерашнее? Нет еще? К писателю сам поедешь. Зайди ко мне, мне надо тебе кое-что передать на словах.