Текст книги "Любовь не для заучек (СИ)"

Автор книги: Дина Ареева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 25

Ангелина

– Доченька, – мама тихо зовет меня, думая, что я сплю.

Бедная. Она больше, чем я переживает.

Мне вот все равно. Реально, глубоко наплевать, что со мной будет. А главное, с ним...

– Давай я тебе бульончика свежего сварю, хочешь? Или творожка со сметанкой смешаю. Я на рынке сегодня купила, свежайшие! Будешь?

– Не хочу, – отворачиваюсь к стенке

– Так нельзя, Ангелина, – в тоне мамы сквозят трагичные нотки, – ты теперь не одна. Ты должна думать не только о себе!

– Мам, перестань, – накрываю голову подушкой, – ничего не будет.

– Что значит не будет? – мама пугается и садится рядом на кровать. – нельзя так говорить, Ангелина, нельзя! Это ребенок!

– Нет там никакого ребенка, – глухо бормочу в подушку и испытываю дикое, отчаянное желание, чтобы так и было. Чтобы никакого ребенка во мне не было.

– Нельзя так говорить, доченька, – горестно шепчет мама, – он уже есть. Он или она.

– Мне не нужен ребенок от Демьяна – поворачиваю к маме заплаканное лицо. – Я завтра иду на аборт.

Незнакомый мне врач Сергей из ночного клуба оказался прав, я беременна. Но это ненадолго. Артур дал правильный и разумный совет – сделать аборт. И я записалась в частную клинику на процедуру прерывания беременности.

Срок небольшой, аборт будет медикаментозный. И нас с Демьяном больше ничего не будет связывать.

– Доченька, – мама осторожно трогает меня за плечо, – не пори горячку. Ты же потом себе не простишь! Давай ты никуда завтра не пойдешь, а?

Разворачиваюсь и приподнимаюсь на локте.

– Зачем, мама? Мне не нужен этот ребенок. От него. Ты что, не понимаешь? Он поверил. Он поверил всем, всем кроме меня. Анне, Артуру. Друзьям. И что будет, если узнает Анна? Как думаешь?

– Не узнает, – вдруг спокойно говорит мама и убирает с моего лица нависшую прядь, – никто ничего не узнает.

– Я тебя не понимаю, – недоуменно щурюсь, мне мешает свет, льющийся из коридора.

– Я говорила с Гришей, – мама доверительно шепчет, придвинувшись ближе. – Он согласен забрать ребенка.

– Забрать? – непонимающе переспрашиваю. – Зачем?

– Ангелинка... Тут такое дело... – мама прячет глаза. – У меня есть ты, а у Гриши детей нет. И вот мы подумали... Точнее, он попросил... То есть, я согласилась... У нас с ним будет малыш!

Последнюю фразу она выпаливает, словно боится моей реакции. И мне снова становится ее жаль.

Откуда ей знать, что творится внутри меня? Я удивляюсь, что в принципе еще способна на какие-то ощущения.

– Может, я и старая, чтобы рожать, но я так рада, доченька, не представляешь, как я рада...

– Ты совсем не старая, мама, – ложусь обратно на подушку и закрываю глаза. – Ты молодая и красивая...

– Я буду ходить беременная, а тебя мы отвезем к Гришиной сестре. Она с мужем живет в селе, они очень хорошие люди. У них большой дом, свежий воздух, домашние продукты. Они согласны, Гриша уже поговорил. Мы всем будем говорить, что у меня будет двойня, и когда родится малыш, запишем его на себя. А ты молодая, у тебя вся жизнь впереди. Не ломай себе ее, дочка, прошу...

Мама говорит долго и правильно, я лежу с закрытыми глазами. Она еще некоторое время сидит рядом, думая, что я сплю, гладит меня по плечу, и наконец тихо выходит из комнаты.

Открываю глаза, смотрю в темноту. Мама говорит, впереди вся жизнь.

Ей просто так кажется. На самом деле впереди вот такая непроглядная темень. Моя жизнь рухнула и осыпалась как старый трухлявый дом.

Меня растоптали и выбросили как ненужную вещь, как старую линялую тряпку. У меня будет ребенок от человека, который никогда меня не любил.

Он даже не попробовал со мной связаться. Он даже не стал ничего выяснять, молча вычеркнул меня из своей жизни.

И у меня будет его ребенок.

Девять месяцев он будет расти внутри меня, потом мне придется его рожать. Мама с Григорием его заберут, и я буду видеть, как у них вместе с моим братом или сестрой растет ребенок Демьяна...

Переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок.

Нет. Этого не будет.

Я выпью таблетку, или несколько таблеток, у меня просто начнутся месячные. Все пройдет безболезненно и исчезнет бесследно.

И я никогда не узнаю, кто это был, мальчик или девочка. И Демьян тоже никогда не узнает, кто у него мог быть, сын или дочь.

Или все-таки лучше отдать?

Несмело тянусь рукой к животу. Он плоский, почти прилипает к спине. Как там может поместиться ребенок Демьяна? Демьян такой рослый, широкоплечий, мускулистый.

А если это девочка? Она тоже будет рослой и мускулистой?

Сквозь слезы прорывается смешок, и я топлю его в подушке. Это истерика, мне нисколько не смешно. Мне до слез жаль, что я никогда этого не узнаю.

Тогда может послушать маму и правда отдать им с Гришей ребенка?

И от того, что я должна буду его отдать, я беззвучно рыдаю в подушку до рассвета.

Четыре месяца спустя

Демьян

В окне темно, в душе дерьмо.

Походу я настолько ебнулся, что разговариваю стихами.

Стихи отстой, не спорю, так а я на всемирное признание и не претендую. Какой поэт, такие и стихи.

Перебираюсь с кровати на коляску. Я все еще неходячий. Операция по утверждению врачей прошла успешно, но я по-прежнему передвигаюсь в кресле.

Мать бегает по врачам, собирает консилиумы. А мне похуй. Сейчас на многое похуй.

Мне пишет Рита. Пишет, я отвечаю. Потому что это ничего не меняет.

Первый месяц после операции слился в сплошную череду пустых и тупых дней. Никаких изменений не произошло, я не встал из инвалидного кресла. И меня это вообще не парило.

А потом появился Кит*. Он пришел меня проведать, рассказал, что перевелся из своего вуза в другой. Его пригласили стать у них капитаном футбольной команды.

– Ты можешь тоже посещать лекции факультативно, – сказал он. И я подумал, а почему нет?

Благодаря Никите и его Машке-Ромашке* я понял одну простую вещь. Любовь есть. Многие люди любят. Просто во-первых, она редко бывает взаимной. А во-вторых, все это точно не для меня.

Моя попытка полюбить позорно провалилась. Все оказалось так, как я всегда думал.

Никто не станет любить тебя больше, чем ты сам. К чему тогда разводить лишние сопли?

Я больше не ненавижу Ангелину. Встреться она мне четыре месяца назад, я бы ее точно убил. Поэтому я не искал встреч, не ждал оправданий. Презирать да, презирал. Именно потому, что за деньги.

Сейчас уже нет. Отпустил.

Подъезжаю к окну. Очередной консилиум вынес вердикт, что я сам дал себе команду не вставать из этого кресла. Оно для меня – зона комфорта. И покинуть ее для меня в первую очередь проблема психологическая.

Возможно. Но беседы с психологом мне не помогают, они меня только раздражают.

Вглядываюсь в ночь за окном. Пока Ангел была со мной, мне хотелось встать на ноги. И не в последнюю очередь ради нашего улетного секса. Все-таки я и трети не мог делать из того, что я сделал бы с ней раньше.

Казалось, Ангелина тоже этого хочет. И ждет. Как я мог настолько ей верить? Как я мог так ошибиться?

Под ангельской внешностью скрывалась холодная расчетливая сука. Мне до сих пор не верится, что она оказалась на такое способна. Особенно когда в памяти против воли возникают светлые распахнутые глаза, милая улыбка. Ангелочек, настоящий Ангел...

Тянусь за телефоном, захожу в облако. В такие моменты очень хорошо помогает один видос. Прямо сказать, отрезвляет.

Включаю воспроизведение и, превозмогая боль, смешанную с отвращением, смотрю, как она извивается на коленях у Артура. Как он лижет ей соски.

Мерзко и тошно. Зато ей хорошо.

Так какого хуя я отказываюсь от того, что может у меня быть, если я встану?

Выключаю телефон, отбрасываю в сторону. Наклоняюсь, яростно массирую ступни. Медленно двигаюсь пальцами по ноге вверх, против воли повторяя движения Ангелины. Все-таки ее массажи были лучшими. А главное, результативными.

Я теперь делаю их каждый день. Возможно, это глупо и по-детски, но мне бы хотелось однажды оказаться перед ней, уверенно стоя на обеих ногах. И посмотреть в лживые глаза, которые казались полными любви и восхищения. А на деле это оказалось восхищение деньгами.

Мне кажется, или сегодня в ногах больше чувствительности? Руками переставляю ноги с подставки кресла на пол. Сначала одну, потом вторую. Упираюсь в подоконник и рывком отрываюсь от кресла, перенеся вес на руки.

Давай, Демьян, отпускай.

По одному отрываю пальцы от подоконника. У меня все получится. У меня все будет заебись.

Резко отпускаю подоконник и застываю в нелепой позе. Медленно выпрямляюсь.

Я стою. У меня получилось.

И если я скажу, что мне похуй, это будет стопроцентный пиздеж.

Два месяца спустя

Ангелина

– Линка, едешь со мной? Сегодня у нас движ, очередной олигарх платит. Можно хорошо заработать! – племянница Григория Илона заговорщицки наклоняется к уху.

Она работает в дорогом и престижном загородном комплексе, и иногда берет меня с собой, когда есть возможность подработки.

Сама Илонка работает на кухне, обычно меня туда и пихает. У них гора всякой кухонной техники и приспособлений, но когда не хватает рук, вся эта техника бесполезна.

Конечно, работу я выполняю самую примитивную, но она хорошо оплачивается. Администрация комплекса не возражает, им так выгоднее. Чем нанимать человека на ставку, проще доплачивать разово в случае необходимости.

Зато тетя Надя, сестра моего отчима, против таких подработок.

– Два месяца до родов, Лина! Нельзя тебе нагрузки.

– Я и не нагружаюсь, теть Надь, – заверяю женщину, – мне нравится.

– Что там может нравиться? – ворчит Надя. – Кастрюли да сковородки.

Она правда переживает, поэтому мы с Илоной стараемся ее не нервировать. Быстро переодеваюсь и прыгаю в старенький автомобиль, которым Илонка дико гордится. Она сама на него заработала.

Я почти полгода живу у тети Нади с дядей Антоном, и у меня такое чувство, будто они наши с мамой родственники. Очень добрые и милые люди, а их дочь Илонка вообще огонь!

– Илон, можно помедленнее, а то меня совсем растрясет, – держусь одной рукой за дверцу машины, второй за живот.

– Сорри, крошка, я совсем забыла про наш мячик, – подруга сбрасывает скорость и старательно объезжает ямы.

Фыркаю и незаметно поглаживаю живот. Он и правда как мячик.

– Вот сейчас Миланка обидится!

Миланка – это моя дочка, которой уже семь месяцев. Я узнала, что будет девочка, еще на первом скрининге.

Живот у меня реально похож на мячик, такой же тугой и круглый. Пока не очень большой, но это потому, что моя девочка еще не начала расти. У нее уже все органы сформированы, и теперь целых два месяца она будет расти и набираться сил.

Сейчас даже не верится, что я всерьез собиралась сделать аборт. Я очень благодарна маме и Грише, что они меня отговорили. Они собирались удочерить мою девочку, чтобы все думали, что у них родилась двойня.

Через несколько дней у меня чуть не случился выкидыш, и я тогда так испугалась, что почти три недели безропотно пролежала в больнице на сохранении. Больше никто об удочерении не заговаривал, особенно когда я объявила, что это будет Миланка.

Мама ждет мальчика, Григорий с нее пылинки сдувает. А я стараюсь не думать об отце Миланки.

Мне тоже хотелось бы так. Но я всегда знала, что Демьян другой. Он ни за что не стал бы как Гриша помогать снимать и надевать обувь. Бежать домой, чтобы принести что-нибудь вкусненькое и читать животу сказки.

Это вообще не о нем. Он никогда таким не станет. Поэтому и жалеть мне не о чем.

Но в любом случае Демьян заслуживает знать, что у него родится дочь. Мы с ним оба виноваты в том, что случилось.

Да, Каренин поверил Анне и Артуру. Но она его мать, а Артур его друг. Мы с Демьяном были знакомы всего несколько месяцев, так почему он должен был доверять мне больше, чем им? Конечно, он поверил.

Я виновата в том, что так легко позволила втянуть себя в эту постановку с ночным клубом. Мне еще очень повезло, что меня не изнасиловали. Если бы меня не стошнило выпитым коктейлем из наркотика и возбудителя, еще неизвестно, какое бы кино увидел Демьян. Настоящее, не постановочное.

Григорий консультировался с адвокатом, но у нас не было ни одного шанса доказать что-то в суде. На следующий день я сдала анализ крови, но он не показал в крови наркотических веществ, только снотворное. И где доказательства, что я не приняла его сама?

Так что я больше не сержусь на Каренина. Мы в любом случае теперь связаны на всю жизнь. У меня будет его дочь, с его генами, возможно, похожая на него. Как могут люди оставаться чужими при таких обстоятельствах?

Если бы я знала, как его найти, я бы обязательно попробовала с ним связаться. Но Демьян так и не вернулся в страну. Ни он, ни Анна.

Он сменил номер, потому что когда я попыталась набрать его с другого телефона, металлический голос сообщил, что такого номера не существует.

Григорий говорил, что операция не помогла, и Демьян остался сидеть в инвалидном кресле. Я чувствую и свою вину тоже. Он посчитал, что я его предала – я сама бы так решила после сообщений, которые от моего имени по указанию Анны отправил Артур.

Вишневская хитрая и расчетливая, но ее мне сложно винить. Она не хотела видеть рядом со своим сыном такую как я. Дочку ее бывшей горничной. Нищую студентку. И она сумела сделать так, чтобы мы с Демьяном расстались.

– Она бы все равно не дала тебе жизни, доченька, – сказала мне мама. – Особенно если бы узнала о Миланке.

Григорий промолчал, но всем видом дал понять, что полностью согласен. Поэтому хорошо, что Вишневская ничего о нас не знает.

– Приехали, пойдем! – Илона распахивает дверцу, и мы выбираемся наружу.

Комплекс, конечно, шикарный. Похоже, готовится свадьба. Все украшено цветами, на берегу у озера виднеется арка и ряды скамеек. Мне нравится современная свадебная церемония, когда невесту к жениху подводит ее отец.

Если бы я выходила замуж, меня мог бы вести под руку Григорий. Он очень представительный в костюме и очень сентиментальный.

Но у меня в животе живет семимесячный ребенок, так что в этой жизни со свадьбой под аркой у озера я точно пролетаю.

За работой время на кухне пробегает незаметно.

– Приехали, – зовет одна из работниц, Наталья, – жених с невестой приехали. Девчонки, хотите посмотреть?

– Что на них смотреть, на этих богатеев? – ворчит Клавдия, здоровая дородная тетка. – Они жируют, а мы тут горбатимся.

– Так надо было за олигарха замуж идти, – говорит ей напарница, – что ж ты за алкаша вышла? Вот и горбатишься теперь.

– Там такой жених красавчик! – закатывает глаза Наталья. – А невеста как модель из каталога.

Гости заполняют украшенную цветами террасу, а мы с Илоной собираемся домой. Наша работа на сегодня закончена. На стоянку идем мимо парковки для гостей.

Скольжу взглядом по стоящим в ряд сверкающим чистотой и роскошью автомобилям, и внезапно застываю как вкопанная.

– Лин, ты чего? – окликает Илона, а я смотрю на знакомый внедорожник, и сердце начинает метаться внутри как птичка по клетке.

Это его машина, я не ошибаюсь. Это внедорожник Каренина. Номерной знак помню наизусть.

Демьян здесь. Я сейчас могу его увидеть.

Круто разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и быстрым шагом иду в сторону ресторана.

– Линка, стой! Куда ты пошла? – Илона срывается следом, а я перехожу на бег.

Я только сейчас понимаю, как соскучилась. Как тосковала по нему. И мне плевать, что он все еще в инвалидной коляске, я просто хочу его увидеть. И рассказать о дочери.

Он должен знать. Я все ему расскажу. Не собираюсь оправдываться, я виновата, что все это допустила. Может, Демьян больше меня не любит. Но он не бросит своего ребенка и сумеет защитить ее от своей матери.

Подлетаю к террасе и врезаюсь в высокого мужчину в костюме и с рацией. Он хватает меня за локти и загораживает дорогу.

– Куда несешься? Что ты здесь забыла?

– Мне надо! Пожалуйста! – умоляюще прошу, пробуя выдернуть локоть. Но охранник держит крепко.

– Давай вали отсюда, пока я полицию не вызвал.

– Мне нужен Демьян Каренин, – объясняю мужчине, – можете его позвать? Я тут подожду, если дальше нельзя. Скажете, Ангелина пришла. Ангел. Он знает.

– Слушай, Ангел, – охранник берет меня за второй локоть и больно выворачивает, – не была бы ты беременная, уже бы мордой в траве лежала. Какого Каренина? У него свадьба. А ты вон пошла, я по рации передам, чтобы тебя выкинули отсюда.

– Как... свадьба... – сдавленным голосом переспрашиваю, а сама смотрю из-за его плеча и еще издали узнаю Демьяна.

Он не в коляске. Он стоит на своих ногах, такой же как и был. Высокий, красивый, мускулистый. Ему всегда шли костюмы. И невесту я узнаю сразу, это Маргарита. И правда как модель с обложки журнала.

Они оба такие. Подходящие...

Вместе приветствуют гостей, которые пришли на их свадьбу. Теперь у них семья. Семья Карениных. Рита родит ему дочку, возможно они ее тоже назовут Миланкой...

По ногам течет теплая жидкость. Перед глазами плывут темные круги. Меня куда-то тянут, толкают. Я как сквозь вату слышу голос Илоны.

– Лина! Линочка! Открой глаза! Посмотри на меня, Лина! Да отпустите же ее, видите, она рожает? Вызовите скорую!

Проваливаюсь в глубокий вязкий омут, из которого меня вытягивает женский участливый голос:

– Ну же, открывай глаза, Ангелина. Будем нашу девочку рожать.

С трудом разлепляю веки и вижу докторшу, которая вела мою беременность и с которой мы планировали роды.

– Вы приехали... – еле двигаю пересохшими губами, на большее совсем нет сил.

– Конечно. Как только твоя мама позвонила, я сразу примчалась. Она тоже здесь, все здесь. Ну как ты, готова? Нужно будет постараться.

– Готова, – шепчу, – я все сделаю.

Загадываю, чтобы моя дочь оказалась похожа на меня. Чтобы ничего не напоминало о том, что в моей жизни был когда-то Демьян Каренин.

*Персонажи книг «Игры мажоров. Сотый лицей» и «Игры мажоров. Хочу играть в тебя».

Конец первой части