Текст книги "Любовь не для заучек (СИ)"

Автор книги: Дина Ареева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Демьян

Готовиться начинаю с ночи. Дрель с насадкой для тонкой обработки, термопистолет и клей-расплав я купил в строительном магазине, для чего специально съездил в город. Уверен, что в доме все это есть, но надо спрашивать Григория, где он хранит подобное барахло, а мне палиться нельзя.

Поэтому для Заучки все только новое.

Когда все в доме засыпают, приношу из гостиной японскую керамическую вазу, над которой особенно трясется Вишневский. Она стоит на отдельном пьедестале, на ней нарисована трахающаяся парочка. Это гордость коллекции японской керамики эпохи Эдо, по крайней мере так утверждает документ, по которому она была куплена. Моим отцом.

Я знаю, что уебок собирается продать ее на ближайшем аукционе, он уже подал заявку. Поэтому я бы в любом случае ее разбил, но теперь за меня это сделает Ангелина.

И почему нельзя было ее нормально назвать? Теперь приходится язык ломать. А как влюбить девушку, если ее все время называть заучкой? Только если она дура, а моя Заучка не дура...

В общем, я запутался. Лучше о ней пока не думать, это выбивает меня из привычного русла.

Включаю дрель на небольшие обороты и делаю неглубокие насечки на месте соединения ручки с вазой. Все очень медленно и осторожно, чтобы ебучая ручка не треснула и не развалилась. Теперь все то же с другой стороны.

В итоге допиливаю до того, что ручка отделяется от вазы. Вытираю взмокший от напряжения лоб. Если что, всякое выпиливание лобзиком вообще не мое. Пару часов месилова на октагоне намного легче.

Но я добросовестно отпиливаю вторую ручку. Дальше легче. Термопистолетом наношу на ручку клей буквально в нескольких точках и придавливаю к вазе. Отпускаю – держится. То же самое со второй ручкой. Отодвигаюсь и с удовольствием рассматриваю свою работу.

Так и не скажешь, что с вазой проблема. Лишь бы Заучка ничего не заподозрила. Как только она поднимет вазу, чтобы протереть пыль, вазе придет пиздец. Ручки отвалятся, а чтобы девчонка не успела ее поймать, я позабочусь.

Она всегда берется за ручки, я специально смотрел.

Ставлю вазу обратно, ручки нормально держатся, я опасался, что они упадут под собственным весом. Напротив устанавливаю скрытую камеру, которая подключена к моему смартфону. Дрель с термопистолетом отношу в машину и прячу в багажнике.

Я почти уверен, что все выгорит. Остались мелочи.

Пробираюсь в комнату наблюдения перевожу в режим ожидания камеру в гостиной. Все. Теперь можно идти выдыхать.

Остаток ночи досыпаю без сновидений. Утром еле досиживаю за завтраком.

– Твоя мама завтра выходит на работу, Ангелина, – говорит мать, благожелательно глядя на Заучку, – мы с Геннадием Сергеевичем благодарны тебе за работу. Рады были с тобой познакомиться.

Девчонка расплывается в улыбке.

– И Демьян тоже рад, правда? – с нажимом говорит маман, и я снисходительно киваю.

Они даже не представляют, насколько.

– Спасибо, – Ангелина краснеет от удовольствия, – я еще сегодня уберу, чтобы маме завтра меньше работы было.

– Конечно, деточка, убери, – благосклонно кивает маман, она обожает быть доброй и благородной. Хотя когда-то она такой в самом деле была. Пока не связалась с Вишневским.

– Я буду в кабинете, – упырь хмыкает и встает из-за стола. Вслед за ним поднимается мать.

– Я в город, – всем видом показываю, что не собираюсь сегодня оставаться ночевать. Сам возвращаюсь к себе, иду в ванную и прилипаю к экрану.

Она начинает с гостиной, как я и думал. Правильно, по спальням пойдет, когда мы все разъедемся.

Время тянется как резиновое. Ангелина будто чувствует, сметает пыль везде, кроме ебучей вазы. Неужели сегодня не решится? Подходит. Рассматривает. Примеряется. Не отрывая взгляда от экрана, беру маленькое зеркальце.

Моя ванная комната в башне, из крайнего окна хорошо просматривается гостиная. Сегодня солнечный день, даже погода на моей стороне

Все происходит синхронно. Заучка берется за ручки, я зеркальцем посылаю солнечный зайчик. Он отражается в зеркальной панели пьедестала, на котором стоит ваза, и на миг ослепляет девчонку.

Она не видит, как под собственной тяжестью ваза срывается с ручек и с грохотом разбивается о мраморный пол. Девчонка визжит как сирена, я даже издали чуть не глохну.

В гостиную влетаю первым и, когда вижу помертвевшее лицо Ангелины, где-то внутри скребется червяк совести. Но я быстро его давлю. Не надо было нарываться.

– Ну что, попала, Заучка? – ухмыляюсь, глядя в наливающиеся слезами глаза. Она приседает на пол и неверяще перебирает черепки. Я подхожу вплотную.

– Что? Что здесь происходит? – влетает маман, за ней Вишневский.

Это чистый оргазм видеть, как его ебальник вытягивается, делая отчима еще больше похожим на коня.

– Кто это сделал? – спрашивает он срывающимся голосом. Еще бы, накрылся твой аукцион, тварь. Я поклялся, что ты ни цента не получишь из отцовской коллекции.

Ангелина поднимается с потухшим лицом и только открывает рот, как я быстро ее перебиваю:

– Это я разбил вазу. Хотел помочь Ангелине ее переставить и уронил.

Заучка ошарашенно моргает, мать поджимает губы, а из отчима выливается целый поток дерьма.

– Ты, сучоныш! – орет он, вмиг наливаясь не просто красным, а багровым. – Ты нарочно ее разбил, да? Знал, что она на аукцион выставлена и разбил!

– А какого хера ты отцовское наследство продаешь? – не вижу смысла отрицать. – Облезешь, мразь. Сначала свое купи, потом продавай.

– Демьян! – в сердцах кричит мать, но я уже не слушаю. Подхожу к Заучке, беру за руки и разворачиваю ладонями вверх.

– Я тебя не зацепил? Ты не поранилась?

Она медленно качает головой со стороны в сторону. Я пристально смотрю ей в глаза, продолжая держать за руки. Обычно это работает с такими как она очень сильно.

– Это хорошо. Ваза пиздец дорогая, но главное, что никого не задело. Ты потом уберешь у меня, Ангелина? Я сегодня не буду здесь ночевать.

Она ничего не отвечает, молча смотрит в упор. Тот случай, когда хорошо что умная.

Пока отчим бушует, а мать пытается его успокоить, наклоняюсь и шепчу в самое ухо:

– Будешь должна, Заучка, – отпускаю руку и отступаю. Она вздрагивает, это потому что когда наклонялся, случайно задел губами шею.

Неожиданно запах ее волос застревает в легких. Разворачиваюсь и быстро иду на выход, глубоко вдыхая и выдыхая, пытаюсь от него избавиться. И губы тру, чтобы стереть вкус ее кожи. Куда-то не туда все это заруливает, как-то все идет не по плану...

***

Ангелина

Уборку гостиной и холла заканчиваю в состоянии полного ступора. Никак не могу понять, что произошло, почему ваза разбилась. Прокручиваю в голове все с самого начала и все равно не представляю, как так получилось, что я ее уронила.

Не складывается паззл.

Снова прокручиваю в уме все вплоть до малейших подробностей.

Вот я подхожу к пьедесталу, на котором она стоит. Это даже больше ниша чем пьедестал, отделанная зеркальными панелями. Красиво, как в музее. До этого я несколько раз переставляла чертову вазу и ничего, она совсем не тяжелая. Те, что стоят на полу по углам, намного тяжелее, мне их приходится перекатывать. А эта нет, что особенно странно.

Я беру вазу за ручки, беру крепко, ладони у меня не мокрые и не потные. Выскользнуть она точно не могла. И тут меня ослепляет вспышка света. Солнечный зайчик. Откуда он взялся? Через окно и на зеркало, которое в нише, это тоже ясно.

Но и от того, что меня ослепило, я не стала ронять вазу. Наоборот, сильнее сжала ручки. И только когда услышала звон разлетающихся осколков, разжала пальцы.

Я знаю, что Демьян в этом замешан по уши, да он и не скрывал, когда с преувеличенной заботой осматривал мои ладони. Спрашивал, не поранилась ли я и даже провел по тыльной стороне большим пальцем.

Вдвойне обидно, что от одного воспоминания об этом у меня слабеют колени. Перестань, Ангелина, как тебе не стыдно!

Вспоминать как он коснулся губами шеи, когда наклонился, я себе запретила под страхом смертной казни. Потому что это запрещенный прием. Я тогда совсем растекусь в лужу и в сопли, а так нельзя. Я должна думать.

Он еще сказал, что ваза дорогая. И что я буду должна...

Анна пыталась успокоить Геннадия Сергеевича, но тот в буквальном смысле слова рвал на себе волосы и топал ногами. Это было не очень приятное зрелище, если честно.

– Геночка, можно попробовать это склеить, – Анна ловила его за руку, а он дергался и орал на нее.

– Ты дура, Аня? Сумашедшая? Ты думаешь, то несешь? Разве это можно склеить? И кто у меня ее купит склеенную?

Склеенную...

Внезапная догадка осеняет, бросаю салфетку, которой натираю в холле зеркало, снимаю перчатки и иду на задний двор. Там в мусорном баке лежат осколки вазы, сложенные в черный мусорный пакет.

Это Вишневский наорал на меня, почему я стою как истукан и до сих пор не вынесла из дома этот хлам. Я и вынесла.

Вытаскиваю из бака пакет, сажусь на корточки и развязываю веревки. Перебираю осколки, внимательно рассматривая каждый. Осколки довольно мелкие, Геннадий Сергеевич еще и потоптался по ним в ярости. Как не порезался, удивительно, пусть Анне спасибо скажет.

Впрочем, меня это точно не касается.

Перебираю каждый более-менее уцелевший, но не вижу ничего подозрительного. Пока в руке не оказывается небольшой осколок, в котором я узнаю фрагмент ручки. На нем виднеется еле заметная точка из плотной пленки.

Пробую соскоблить ногтем – поддается. Встаю, завязываю пакет и отправляю обратно в бак, а осколок кладу в карман передника. Беру все свои уборочные принадлежности и поднимаюсь в комнату Демьяна.

– Ну наконец-то. Что ты так долго возишься? – он лежит на кровати, растянувшись и закинув руки за голову.

Молча подхожу и сую ему под нос раскрытую ладонь, на которой лежит осколок с крошечной точкой клея. Но Демьян реагирует совсем не так как я думала.

Лениво поднимается на локте, окидывает меня изучающим взглядом и неожиданно улыбается.

– Молодец, Заучка. Догадалась. Умница моя, – и резко дергает меня за руку.

От неожиданности колени подгибаются, и я плюхаюсь рядом с ним на кровать. Пытаюсь встать, но он останавливает.

– Спокойно, мы просто посмотрим кино, – и протягивает руку с телефоном в сторону огромного экрана, занимающего половину стены. – Смотри, Ангелина.

Я перестаю дергаться, потому что на экране появляюсь я с метелкой для пыли. Так непривычно смотреть на себя со стороны, что я чувствую как жар приливает к щекам. Или это из-за опасной близости Демьяна – он же совсем рядом. И так и не отпустил мою руку...

Тем временем экранная я подхожу к пьедесталу, откладываю метелку и беру в руки вазу. Ваза грохается на пол, я прижимаю к щекам ладони и начинаю кричать.

– И? – поворачиваю голову и смотрю на Демьяна. Он останавливает запись, которую транслирует со своего смартфона, и упирается ответным взглядом.

– Что? – спрашивает с насмешливой улыбкой.

– Это ты говори, что. Что тебе от меня нужно? Зачем ты сказал, что разбил вазу, а теперь показываешь эту запись? Я правильно понимаю, что на камерах записей нет?

– Говорю же, умница моя, – он тянется губами к макушке, возмущенно его отпихиваю.

– Ты меня подставил, значит тебе что-то от меня нужно. Что?

– Во-первых, я тебя не подставлял. Я тебя использовал. Это разные вещи, – Демьян ложится на подушки, закидывая руки за голову, и я, опомнившись, вскакиваю с кровати. Еще не хватало, чтобы нас кто-то увидел! – Я не позволю этому гондону продавать вещи, которые принадлежали моему отцу. Но если ты откажешься, мне придется показать это видео, и вы влетите на немереные деньги.

– Я докажу, что ты заранее отрезал ручки, – показываю ему фрагмент, на что Каренин недобро скалится.

– Тебя никто и слушать не станет. Вишневский жлоб и мразь. Он ухватится за возможность компенсировать за ваш счет то, что не вышло получить на аукционе. Даже если вам с маман придется продать квартиру.

– И чем же ты лучше него? – стараюсь показаться спокойной, хотя внутри уже дошла до точки кипения.

– Всем. Я хочу предложить тебе работу, – он вытягивается на кровати и смотрит удивленно. – А ты что подумала?

– Я? Ничего, – отвечаю поспешно, покраснев как вареный рак.

– Ты серьезно решила, что я буду шантажировать тебя сексом? – на лице Демьяна отражается такое неподдельное изумление, что меня захлестывает еще сильнее.

Я же так и подумала. Уже аргументы придумывала, что пойду в полицию и напишу заявление. А он с работой дурацкой...

– Я уже нашла работу. У меня завтра собеседование. В кофейне...

– Придется отказаться, – хищно скалится Каренин, – как-нибудь в следующий раз. Не переживай, Заучка, я тебе в пять раз больше заплачу.

– И что ты хочешь, чтобы я делала?

– Все то же, что и здесь. Убирала. Не отсвечивала. И еще, мне понравился твой массаж. Покажешь, что еще умеешь. Тонус с мышц снимать умеешь?

Это так неожиданно похоже на нормальный разговор, что я невольно киваю. Я действительно умею.

– Отлично, – уже без малейшего намек на насмешку говорит Демьян. Его тон даже звучит больше по-деловому, – за массажи буду доплачивать отдельно. Цену сама придумай. И да, жить ты тоже будешь у меня.

– Нет! – решительно мотаю головой.

– Да, – спокойно возражает Демьян и добавляет, – тебе самой так удобнее будет. Я рано встаю и хочу, чтобы ты готовила завтраки. Обедаю и ужинаю я не дома, так что в этом можешь не напрягаться. Послушай, Ангелина, – он садится на кровати и сцепляет руки перед собой, – у меня намечается пиздец сложный месяц, мне надо чтобы ты со своими массажами была все время под рукой. А чужих я у себя видеть не готов.

– Месяц? То есть, это только на месяц? – наклоняю голову набок.

– Решила, я тебя забираю в пожизненное рабство? – Демьян усмехается, но на этот раз совсем необидно. Я тоже непроизвольно тяну губы в улыбке. И правда, глупо так...

– Разве я не чужая?

– Я к тебе уже привык, – он снова делается серьезным, – а главное, я тебя уже перехотел. Не смотри так, Заучка. Попустило меня, не хочу я больше тебя трахать. Поэтому так даже лучше, если у меня будешь жить ты, чем какая-то левая телка. Мне сейчас надо, чтобы голова была ясной и чтобы мозги никто не ебал. Ну что, готова?

Я настолько шокирована, что некоторое время не могу выдавить ни звука. И Демьяну как будто это доставляет удовольствие.

Наконец я справляюсь с потрясением, сглатываю и отвечаю таким же деловым тоном.

– Согласна. И два выходных в неделю.

– Один, – давит Демьян.

– Два, – качаю головой.

– Ладно, – сдается он, – но ночуешь у меня. И я сдаюсь в свою очередь.

– Хорошо. Черт с тобой. Но только на месяц.

Глава 8

Ангелина

Я остаюсь у Вишневских до утра понедельника, пока меня не сменит мама. В этот раз убираю все как можно более тщательно, хочу, чтобы маме осталось меньше работы.

Демьян уехал сразу после нашего разговора, и его комнату я убирала особенно придирчиво. Как будто из головы его у себя стереть пыталась. Но после его отъезда сразу стало как-то пусто, я долго не могла уснуть. Уснула под утро, и он конечно мне сразу приснился.

Будит меня Григорий Константинович.

– Ангелина, можно с тобой поговорить? – нерешительно мнется на пороге.

– Конечно, проходите, – отхожу в сторону, пропуская его внутрь. Мужчина явно собирается с духом, а затем выпаливает скороговоркой:

– Ангелина, ты уже взрослая девушка, поэтому очень надеюсь, что ты нас поймешь. Я люблю твою маму и хочу сделать ей предложение.

Григорий Константинович очень приличный человек, и то, как он волнуется, вызывает у меня самые приятные чувства.

– Вы просите у меня ее руки? – шучу, но нашему управляющему не до шуток.

– Да, – серьезно кивает он, – прошу.

– Тогда вам лучше попросить у мамы. А если вы спрашиваете моего благословения, то я вам его даю.

Я знаю, что он в свои выходные ездил к нам домой, мама мне призналась. Так что я примерно чего-то такого и ждала. Разве что не так скоро.

– Надеюсь, мы с тобой подружимся, – выдыхает явно повеселевший Григорий.

– Если не будете пытаться стать моим папочкой, то вполне, – киваю я.

– Не буду, – обещает будущий отчим.

Мама приезжает раньше чем планировала. Анна встречает ее тепло, они с Григорием в один голос меня расхваливают. А я собираюсь домой.

– Не спеши, Ангелина, Геннадий Сергеевич днем будет ехать в город, он тебя отвезет, – предлагает Анна, но я вежливо отказываюсь.

– Спасибо, я пойду. Хочу прогуляться, засиделась.

Ясно даю понять, что эти две недели фактически безвылазно просидела в особняке. Воздухом дышала или с балкона, или с террасы.

Мама сбивчиво объясняет, что ей надо пробыть здесь подольше, называет выдуманную причину, но я ее перебиваю, приобняв за плечи.

– Мам, я все знаю. Твой Григорий уже попросил у меня твоей руки. И я согласилась.

И пока пунцовая от счастья мама рассказывает, какой замечательный человек ее будущий муж, ловлю себя на том, что внутренне радуюсь. Значит, она не приедет через две недели, и мне не придется объяснять, почему я не ночую дома.

У нас с Карениным договоренность на месяц, и теперь у меня появилась робкая надежда, что о ней никто не узнает.

Домой решаю ехать на электричке, на станцию иду той же дорогой, по которой пришла сюда. Интересно посмотреть, высохла ли лужа. И эмоции вспомнить, пусть они тогда были не самые приятные. Зато такие яркие...

А если лужа высохла, узнаю ли я то место?

Но волнуюсь я зря, не узнать его шансов нет никаких. Еще издали замечаю знакомую черную машину, возле которой на траве с травинкой во рту сидит Каренин.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю ошалело, подходя ближе.

– Угадай, – Демьян щурится, глядя снизу вверх. А меня затапливает отчаянно рвущимся наружу ликованием.

Прикладываю огромные усилия, чтобы сдержать его и никак себя не выдать.

– Только не говори, что ты приехал за мной.

– Умница моя, – продолжает щуриться с ухмылкой.

– Зачем, Демьян?

– Чтобы тебя отвезти. Ты сегодня выходишь на работу, забыла?

– Мне сначала нужно заехать домой.

– Зачем?

– Взять вещи. Просто отдохнуть. Душ принять.

– Душ и у меня есть. Вещи соберешь, я тебя отвезу, а сам уеду по делам. И можешь отдыхать сколько влезет, – Демьян поднимается с травы, отряхивает джинсы и открывает передо мной дверцу.

– Садись. Шевелись быстрее, Заучка. Нам еще контракт подписывать.

– Какой контракт? – недоумеваю.

– Какой, какой... – качает головой Демьян, – трудовой. Ты же у меня работать будешь, вот мы там все и пропишем.

– Что пропишем?

– Твою заработную плату, условия работы. И что я обязуюсь тебя не домогаться, – отвечает Демьян уже серьезно. Заметив, как я покраснела, продолжает. – Я же ясно сказал, Ангелина, я больше тебя не хочу.

Он повторяет это не в первый раз, и неприятно осознавать, что меня это задевает. Конечно я не собираюсь навязывать себя Демьяну, но и оттого, что я ему больше неинтересна, внутри царапает.

Чтобы отвлечься, смотрю на почти полностью высохшую лужу. Если бы я сейчас шла к Вишневским, а Демьян ехал навстречу, то он просто проехал бы мимо. И внимания бы не обратил.

Защелкиваю ремень безопасности, Демьян заводит двигатель и трогается с места. До города долетаем быстро, Каренин привозит меня на нашу с мамой квартиру. Мои клятвенные заверения приехать на такси через три часа игнорирует, садится на лавочку возле подъезда и демонстративно утыкается в телефон.

Хожу по дому, собираю вещи, а мысли все равно кружатся вокруг Демьяна. Не получается о нем не думать. Не верю, что у Каренина проблема с массажистом. Или с прислугой. Но он и правда перестал любой разговор сводить к сексу.

Выходит, и правда перегорел? И как мне к этому относиться?

Интересно, что будет, если я не выйду через час, два или три? Может проверить? Лечь спать, например?

В шкафу натыкаюсь на аккуратно сложенную рубашку. Я так и не успела ее передать мажористому засранцу, вот теперь будет повод.

Много вещей с собой не беру. Я же не в изоляции буду, в любой момент смогу приехать домой. Выхожу с сумкой из подъезда, Демьян втыкает в телефон. При виде меня поднимается, молча забирает сумку.

Я думала, начнет возмущаться, что я долго возилась, но он молчит. Забрасывает сумку на заднее сиденье, садимся в машину и уже через пятнадцать минут подъезжаем к новому жилому комплексу, который в городе считается самым дорогим.

Я в нем никогда не была, не представляю даже, как здесь выглядят квартиры. Демьян кивает на дверь, но в проходе все же пропускает вперед. Поднимаемся лифтом на двадцать четвертый этаж, Каренин распахивает передо мной дверь квартиры.

– Давай, проходи, это твое новое жилище на ближайший месяц.

– А у нашего контракта будет прописана возможность расторжения в одностороннем порядке? – спрашиваю, переступая порог.

– Разве что с немереными штрафами, – хмыкает Каренин.

– Вот и хорошо. Надеюсь, ты сам захочешь его расторгнуть в ближайшее время.

– Даже не надейся, Заучка, – Демьян хищно улыбается, обнажая все тридцать два зуба.

Отвечаю зеркальной улыбкой и прохожу мимо. А вот это мы еще посмотрим.

***

Демьян

Я спиздел Ангелине, никаких дел у меня нет, просто решил дать девчонке возможность освоиться. Заодно пусть поволнуется, почему меня так долго нет, может у нее ко мне начнет что-то наклевываться.

Сначала еду в зал и там зависаю часов на пять. Скоро бой с Черным Сэмом, это еще тот неповоротливый кусок дерьма. Если я его не размажу по рингу, пусть в меня плюнет каждый мой болельщик, включая дрыща Колю, который моет полы в зале и раздевалках.

Черный Сэм, естественно, не черный, это его устрашающее прозвище. В жизни он Семен Чернов, но смотреть как бьют ебальники друг другу Чернов Семен и Демьян Каренин никому не интересно. Тем более, никто не станет платить за это деньги.

Зато на бой Демона и Черного Сэма привалит толпа желающих, и ставки будут делать, и болеть будут. Мы с организаторами поднимем приличное бабло, даже проигравший Сэм не останется без компенсации.

Я знаю, что могу вырубить Семена максимум на третьей минуте, но не имею на это права. Я должен победить красиво и технично. Мы дарим людям шоу, за которое они платят, поэтому мне скорее придется следить, чтобы Семин портрет сам не встретился раньше времени с моей ногой или рукой.

Ну и пропустить пару-тройку ударов придется, чтобы болельщикам Чернова было не так жаль потраченных денег.

Пока стою в душе, мысли возвращаются к Ангелине. Что она сейчас делает? Пьет кофе и зависает в инсте? Я сказал, что она может пользоваться кофемашиной сколько захочет. Или спит? Приняла голой душ и спит...

Может, я зря послушал свою светлую сторону и не поставил камеру в гостевой ванной? Темная сторона сразу сказала, что так удобнее будет дрочить.

Стояк при упоминании голой Ангелины возникает моментально. Сколько там я ее видел в ванной, секунду-две, не больше. Она сразу полотенцем закрылась. А картинка впечаталась в мозг намертво.

Распахнутые глаза, прозрачные, будто промытые. Яркие пятна на скулах – вмиг вспыхнули как только я вошел. Рот приоткрыт, пухлые губы подрагивают. Сейчас бы по ним поводить головкой, а потом толкнуться в теплый влажный рот...

Опускаю руку, провожу вверх-вниз по напряженному стволу. Ладони мокрые, но это не та влага. Та что нужна – в Ангелине. Я знаю как ее получить, как сделать, чтобы девчонка текла, чтобы извивалась, насаживалась сама на мои пальцы.

Сжимаю ладонь в кольцо, толкаюсь бедрами. Хочу в нее так, членом размазать смазку между мокрых горячих складок, покружить вокруг входа. Сначала медленно вдавиться головкой, потом одним резким толчком и на всю длину.

Пульс громыхает в ушах в одном ритме с сердцем, перед глазами стоят розовые соски с темными ареолами. По очереди впиваюсь в них ртом, облизываю, кусаю. Она закатывает глаза и стонет, сжимая своей узкой девочкой мой раскаленный член.

По венам несется подожженная горючая смесь, я вбиваюсь в руку и дико хочу Ангелину. Представляю как она упирается стройными ногами в мои бедра, я держу ее за талию и трахаю, трахаю, трахаю до изнеможения.

Оргазм ловлю такой мощный и яркий, как будто не дрочил, а реально Ангелину трахал. Смотрю, как сперма вместе с водой воронкой стекает в сливное отверстие и думаю, как правильно поступил. Не нужна мне камера в ее ванной. Все должно быть по-настоящему.

Она влюбится в меня, сама себя предложит, я ее выебу. Даже для первого раза напрягусь, побуду нежным. И не потому что сопли распустил, просто не хочу делать ей больно.

И не обязательно же сразу разрывать отношения, можно еще потрахаться в свое удовольствие пока не надоест. А судя по отголоскам оргазма, отдающимся в теле, надоест не так скоро, как я думал.

***

В уши лупят децибелы, зависаю на барной стойке ночного клуба с бокалом вискаря и смотрю на танцующих. Мне кайфово, я на расслабоне.

Моя Заучка наверное уже десятый сон видит. Мне еще оттого кайфово, что она в моем доме спит. Сам не знаю, почему так от этого прет, но то что прет, факт.

– Демьян, привет! – подходит Дашка из нашей компании. Прижимается со спины, обвивая руками шею. – Пойдем к нам, чего завис?

Похлопываю ее по ладоням и протестующе качаю головой.

– Не мешай, Даш, Демон вышел поохотиться, – кричит ей на ухо Вадик, тоже из наших.

– Это правда, Дем? – с плохо скрытым разочарованием спрашивает Дашка. – Ты телок пришел клеить?

Прижимаю к губам указательный палец и заговорщицки подмигиваю. Дашка хорошая, хоть и навязчивая. Второй год за мной как собачка бегает. Я ее даже просто так, из интереса давно не хочу. Какой там интерес, если я ее здесь разложить могу, она и не пикнет?

Представляю выражение лица Ангелины, если бы я предложил ей секс в клубе на глазах у разогретой энергетиками толпы, и... не могу. Не хватает воображения. Как вариант, я бы мог получить коленом по яйцам, и неожиданно меня это развлекает.

Внезапно встречаюсь глазами с охуенной брюнеткой. Сиськи, волосы, губы – все как я люблю. Она теребит кулон, висящий на цепочке и как бы случайно ведет им по ложбинке, виднеющейся в глубоком вырезе платья.

Представляю между ее двумя дынями свой член, и он с готовностью отзывается, натягивая ширинку.

«К тебе или ко мне?» – показываю жестом и с опозданием вспоминаю, что ко мне нельзя. У меня Ангелина. Но малышка постукивает кулоном по груди, добавляя указательный палец.

Не вопрос. К тебе так тебе.

Отодвигаю бокал и встаю из-за стойки. Прихватываю девчонку за талию на ходу, она сговорчиво смеется. Тело наполняется легкой эйфорией в предвкушении обоюдного кайфа. Все-таки так намного проще. Кому нужны эти условности?

Пах болезненно наливается и тяжелеет. За руль не сяду, я выпил, а с полицией перед боем связываться не хочется. Беру такси, садимся с малышкой на заднее сиденье и жадно сплетаемся языками.

Она горячая, упругая, все так как я и думал. Лезу ей в трусы, она смущенно шепчет:

– Не спеши, дорогой, у нас вся ночь впереди.

Это, а еще «дорогой», неприятно царапает. Точно наждачкой по стеклу. Так и хочется спросить, какого хуя, детка? И уже четко понимаю, что на всю ночь оставаться не хочу.

И не могу. Там же Ангелина...

Девчонка выходит из машины, крутится на каблуках, одергивая платье. Наклоняюсь к водителю, протягиваю сто баксов.

– Дождешься меня, получишь столько же.

Мы с девчонкой поднимаемся лифтом на семнадцатый этаж. Она отпирает замок, входит первой. Быстро ступаю следом, закрывая за собой дверь.

Девчонка разворачивается, тянется губами, а я давлю на плечи, заставляя опуститься на колени.

– Демьян! – возмущенно восклицает, и я не то, чтобы удивлен, но озадачен. Так кто из нас двоих охотился?

– Не хочешь, я пошел, – предупреждаю.

Она надувает губки, но послушно их приоткрывает. Облизывает головку розовым языком, обхватывает рукой.

– Нет, так не пойдет, рукой я и сам могу, – пресекаю. Она моргает, я пальцами давлю на щеки и вгоняю член так глубоко, как только впускает.

Девчонка давится, мотает головой. Вынимаю член, дергаю с плеч платье, стягиваю бюстгальтер и свожу руками сиськи. Качественные импланты, легко поддаются. Одобрительно ухмыляюсь.

– Где делала? Ссылку на клинику скинешь? Девушка моя тоже хочет.

Собираю слюну, сплевываю между сиськами и размазываю головкой.

– Подлизывай давай, – шиплю, загоняя член поглубже.

Она пытается ловить головку губами, а я охуеваю от того, что даже сзади ее ебать желания нет. И ощущения по сравнению с тем, как я дрочил, небо и земля. Самому было вдесятеро круче.

Или потому что я там был не сам?..

От оргазма тоже одно название. Просто член запульсировал и выстрелил этой дуре спермой прямо в открытый рот. А меня от ее вида реально чуть не вывернуло.

– Дай вытереться, – поднимаю глаза на девушку. Она хлопает глазами, судорожно сглатывает.

Медленно встает с пола, уходит и возвращается с кухонным полотенцем. Обтираю член, бросаю полотенце на пол, застегиваю джинсы.

Открываю дверь и слышу за спиной обиженное:

– Демьян, ты куда?

Оборачиваюсь, некоторое время молча ее разглядываю.

– Я спать. А ты будешь знать, как всяких уебков к себе в дом тащить. Не благодари, – хлопаю дверью и спускаюсь на лифте вниз.

Водитель ждет, сотки баксов на дороге не валяются. Падаю на заднее сиденье, называю адрес. И пока еду, пытаюсь понять, зачем сказал про свою девушку.

Потому что никакой девушки у меня нет. А той же Ангелине ничего не надо делать, там все норм.