Текст книги "Я рожу тебе сына (СИ)"
Автор книги: Дина Ареева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Глава 18
Я снова сбежала от Сотникова. Мне помог Робби – выпустил через кухню на задний двор, а там пока он заговаривал зубы охраннику, я перелезла через забор и сбежала.
Мне надо встретиться с Сонькой, она позвонила и сказала, что вернулась в город. Как я могу не пойти? Но только без Сотникова, ненавижу, когда он шляется следом. Я пожаловалась Роберту, тот пообещал подстраховать и не обманул, принес охраннику сэндвич и кофе.
Парень обрадовался, принялся болтать с Робби, и у меня получилось незаметно проскочить мимо. Ничего, я ненадолго, Самурай поорет и успокоится, главное, Робби не пострадает. Он сэндвич принес, вот и вся его вина.
Я очень соскучилась по Соньке. Мы только первый год не дружили, как я в детский дом попала, а потом ни дня друг без друга не провели. Я бы сказала, что она мне как сестра, но я не знаю, как это, когда сестра. Да и сестры разными бывают. Значит, она просто моя родная Сонька.
Сама не знаю, почему она мне сначала не понравилась. Сонька была толстой и неуклюжей, а еще рыжей, с веснушками. Но при этом очень веселой, ее все любили. А меня нет, я все время держалась особняком.
Однажды меня закрыла в туалете Альбина, и я пропустила ужин. Альбина была старше на год, она приревновала меня к парню, который ей нравился, ей показалось, что он на меня как-то не так посмотрел.
Я проплакала там целый час, пока меня не выпустили, но столовая уже закрылась. Ябедничать у нас было не принято, поэтому я ничего не сказала воспитательнице. Есть хотелось ужасно, я спряталась в хозяйственном блоке и собиралась всласть пореветь. И тут услышала Сонькин голос.
– Доминика, ты здесь? Выходи, я тебе ужин принесла.
Сонька притащила мне с ужина котлету с хлебом и пирожок со сливовым повидлом. Я набросилась на еду, а Сонька с умным видом изложила мне план мести.
Оказалось, что Альбина ее тоже достала, мы ночью пробрались к ней в комнату и выстригли ей челку. Ножницы подбросили в комнату старших девочек, нас чуть не поймали, мы успели спрятаться в «зарослях» – среди кадушек с комнатными цветами и деревьями, которые стояли в холле.
Каким-то образом нас не вычислили, Альбина решила, что это старшие девчонки ее наказали. Она всех доставала, не только меня. И после этого я стала дружить с Сонькой.
Соня очень талантливая и способная, еще в школе она попала в программу обмена для школьников. Она несколько месяцев жила в разных семьях за границей, и после школы ее позвала знакомая семья учиться в университете и жить у них.
Захожу в кафе, где мы должны были встретиться, Соньки нет. Ничего, подожду. Прохожу к столикам, за ближайшим из них спиной сидит коротко стриженная девушка. Она оборачивается, и я не удерживаюсь от отчаянного возгласа.
Это не Соня, это ее тень. Темные круги под глазами, кожа похожа на пергамент, а самое ужасное – это глаза. Потухшие, безжизненные. Я знала, что есть такое слово – обреченность, но никогда не видела его живого воплощения.
– Соня, – сипло говорю, сползая на стул напротив нее, – Сонечка, что с тобой?
Белесые глаза наполняются слезами.
– Я пришла попрощаться с тобой, Доминика. Я умираю.
* * *
Сижу оглушенная и потрясенная, а Соня рассказывает мне о своей болезни. Ей нужна срочная операция, оказывается, у нее серьезная сердечная недостаточность. У нее не было медицинской страховки, и Соне пришлось вернуться.
– Ты что такое говоришь! – вскипаю я, когда она повторяет, что скоро умрет. – Надо искать деньги. Давай позвоним Борисовне, пускай она попросит у Талерова.
– Я уже звонила, Доминика. Я не говорила о себе, просто узнавала, как у них с финансированием. Тимур в этом году оплачивает четыре плановые операции нашим, детдомовским. Маленьким совсем. И чтобы оплатить мою операцию, придется отказать кому-то из них.
Молчу, вспоминая сейф, набитый долларами. Талер не откажет, но Соня упирается. Она не хочет говорить Борисовне об операции.
– Ты же знаешь ее, Доминика, она так распереживается, что сляжет с инфарктом. А Талер не резиновый, он не может помочь всем.
Если я попрошу, Тимур поможет, я уверена. Мне придется признаться, кто я, но разве это так важно, когда Соня может умереть? Вот только как об этом говорить по телефону, лучше бы дождаться его, видеть его глаза. Тогда не так страшно.
– Сонечка, сколько денег тебе надо?
Она называет сумму, и я замираю. Мне ничего не придется говорить Тимуру, по крайней мере, сейчас. У меня есть эти деньги, они лежат в ячейках разных банков – деньги, которые я получила за проданную квартиру. Почти столько нужно Соньке на операцию.
– Звони своему врачу, Сонечка, у тебя будут деньги. Завтра у тебя будет вся сумма.
Я потом расскажу Тимуру, когда он вернется. И признаюсь, кто я. Если он захочет, он вернет мне часть денег, если нет – обойдусь. Буду работать и заработаю себе на квартиру, у меня впереди целая жизнь. А у моей Соньки этой жизни осталось, быть может, несколько месяцев. Или даже недель.
Соня звонит в клинику, ей присылают электронный счет и реквизиты. Чем раньше поступит оплата, тем раньше Соню начнут готовить к операции. Мы ревем, обнявшись, за столиком маленькой кафешки, а потом идем гулять по городу.
Домой я возвращаюсь, когда уже начинает темнеть. Меня встречает мрачный как туча Самурай, но я так устала, что даже не думаю оправдываться. Завтра мне снова предстоит сбежать незамеченной, но я завтра поломаю голову, как это лучше сделать.
– Где ты была? – у Сотникова голос как будто оружие дает осечку, слова – как сухие щелчки.
– С подругой гуляла, – говорю через плечо и закрываю дверь перед его носом.
Ужинать не хочу, я не голодна. Иду в душ, а когда выхожу, вижу три пропущенных звонка от Тимура.
* * *
Я звонила Тиму, но он уже был вне доступа. Созвонились только с утра, да и то ненадолго, ему нужно было уезжать.
– Я несколько дней буду не на связи, Ника, – голос Тима с утра хриплый, такой родной.
Представляю, как он ходит по номеру с влажными после душа волосами, с полотенцем на бедрах, как ухом прижимает к плечу телефон. Я уже скучаю, мне без него тоскливо и одиноко, но говорить об этом по телефону не хочется, поэтому отвечаю односложно.
«Да, Тим». «Хорошо, Тим».
Разговор не клеится, он уже собирается прощаться, как вдруг спохватывается:
– Вероника, у тебя должны были начаться месячные.
– Да, они начались, Тим, – вру, не краснея, – вчера вечером.
– Хорошо, – чувствую, как он кивает.
Мы прощаемся, и я даже радуюсь, что он уехал. Как бы я при нем выкручивалась с этими месячными? Вспоминаю, когда они должны начаться – так сейчас по идее и должны. Может, стоит купить тест? Надо не забыть зайти в аптеку.
Ломаю голову, как мне избавиться от Сотникова – он уже с утра успел спросить, собираюсь ли я куда-то идти. Собираюсь.
Договора с банками спрятаны в диване на съемной квартире, мне нужно заехать в квартиру и взять договора. Потом забрать деньги из хранилищ, обменять валюту и положить на счет клиники.
– Я хочу пройтись по магазинам, – захожу в комнату для охраны, где обычно торчит Самурай. – И это до вечера.
– Поезжай с Ильей, – распоряжается тот, – Илюха, отвезешь Веронику.
Ладно, пускай будет Илья, лишь бы не сам Самурай. Прошу его отвезти меня на квартиру, забираю договора, и тут звонит Соня.
– Доминика, не спеши, не забирай деньги. Мне пообещали скидку, если мы внесем деньги наличкой. Они сказали послезавтра.
Мы прощаемся, и я в самом деле иду по магазинам. Ничего не покупаю, просто гуляю, чтобы не возвращаться в пустой дом. Илья таскается за мной, но он старается не мешать, и я даже ненадолго отвлекаюсь.
Возвращаемся обратно, садимся в машину, и тут выясняется, что она не заводится. Илья матерится, начинает куда-то звонить, а потом говорит мне с расстроенным видом:
– Ника, мне нужно отогнать машину на СТО, я сейчас позвоню ребятам, тебя заберут.
– Не нужно, Илья, я могу вернуться на такси.
– Мне Самурай голову оторвет.
– Ты сам меня посадишь в такси и скажешь куда везти, – успокаиваю парня, – не оторвет.
Илья наконец соглашается, чуть ли не за руку ведет меня к стоянке такси и усаживает в машину. Называет адрес, делает снимок водителя и номера автомобиля – Илья очень ответственный и серьезный.
Водитель неместный, ориентируется по навигатору, а я район, в котором живет Тимур, знаю не очень хорошо. В результате он подвозит меня не к центральному входу, а к служебному, через который в дом привозят продукты и вывозят мусор.
Прохожу через шлагбаум, машу охраннику в будке и иду на кухню к Робби. Мы с Ильей даже кофе выпить не успели, поэтому я с жадностью набрасываюсь на еду, которую мой добрый друг с радостью мне подсовывает.
В последнее время у меня хороший аппетит, Робби это ужасно радует, а меня клонит в сон. Это тоже, кстати, началось в последнее время. На даче у Тимура я много спала, но там свежий воздух, а почему сейчас хочется спать, непонятно. Но веки реально слипаются.
– Это потому, что ты худая, – убежденно говорит Робби. – Ты как поешь, у тебя кожа на веках натягивается.
Я смеюсь, а потом иду в нашу с Тимом спальню. Дом будто вымер, вот что значит, когда хозяин в отъезде. Укладываюсь на кровать, обняв подушку Тимура и почти сразу засыпаю.
Меня будят голоса. Это Сотников, он что-то сердито выговаривает собеседнику, тот глухо бубнит в ответ. Голоса доносятся из-за стены, и я понимаю, что они в соседней комнате. Я бы не обратила внимание, если б не услышала, что они говорят о Талере.
Сама не знаю зачем, поднимаюсь и иду в гардеробную – оттуда лучше слышно. У меня дежавю – такое уже было, я уже сидела так, только не в гардеробной, а в шкафу, в собственной квартире, когда подслушивала разговор опекунши и ее любовника.
Внутри неприятно холодеет, я боюсь Самурая, но, если это касается Тимура, я должна знать. Может, я ошибаюсь, и они просто перемывают ему кости, как это любят делать сотрудники своим боссам?
– А если Талер тебя вычислит? – это говорит тот, другой.
– Не вычислит, – а это уже Сотников, – я сделаю так, что он будет думать на нее, на эту свою девку.
И когда я понимаю, что он говорит обо мне, мне становится страшно.
Глава 19
– А где она?
– Свалила, сказала на целый день, я ей Илюху дал в сопровождение. Надо спешить, пока не вернулась.
– У нас осталась только спальня?
– Да. Телефон его я слушаю, в машинах «жучки» в обеих. Я должен поскорее узнать код от сейфа, у нас мало времени, Жиган, мне нужно, чтобы менты его взяли побыстрее. Тогда я заберу деньги, а он из тюрьмы уже не выйдет, это залоговые деньги, его еще там убьют.
Я зажимаю ладонями рот и вжимаюсь в угол. Жиганов – помощник Сотникова, и, если я правильно поняла Самурая, сейчас по всему дому, даже здесь в гардеробной, стоят прослушивающие устройства. А Сотников – полицейский «крот».
Он хочет собрать компромат на Тимура, чтобы сдать его в полицию, а потом украсть всю ту гору денег, что я видела в сейфе. Но это не личные деньги Талерова, они залоговые, мне Тимур объяснил. Перед крупной сделкой оставляется залог, если сделка срывается по чьей-то вине, залог остается у Тимура.
Если Сотников украдет эти деньги, партнеры Тима обвинят его, и, если Самурай говорит правду, его действительно могут убить. Я слышала, в разговорах иногда мелькало имя Шерхана. Если хозяин имени такой же, как и персонаж в книге, то…
У меня внутри все сворачивается от страха. Нужно что-то делать, как-то Тимура предупредить. Достаю телефон, быстро отключаю звук. Стараюсь двигаться тихо и осторожно, если верить словам охранника, в гардеробной тоже стоят «жучки». Как же мне повезло, что они не вошли в спальню, когда я спала! Я бы не узнала о предательстве Самурая.
Тим не на связи, ах да, он же предупреждал. Начинаю набирать сообщение, но только собираюсь отправить, меня окатывает холодный пот. Сотников сказал, что прослушивает телефон Тимура, значит, сообщения тоже считываются.
Выключаю телефон, сую в карман и прячусь за костюмами Тима. Сама не знаю, как у меня получилось дождаться, пока они ходят за стенкой. А когда Самурай заглядывает в гардеробную, я от страха чуть сознание не теряю.
– Все, Жиган, погнали, – Сотников захлопывает дверь, и я шумно сглатываю.
Голоса отдаляются, они собираются уезжать. Достаю телефон – три часа дня, у меня есть время. Выжидаю, а потом пробираюсь на кухню.
– Робби, ты мне друг?
Роберт делает умное лицо.
– Как тебе сказать, смотря какого рода дружбу ты имеешь в виду.
– Выведешь меня через черный ход? Мне надо, чтобы никто не знал…
Роберт мигом меняется в лице, смотрит с недоверчивым прищуром.
– Вероника, скажи, это связано с Тимуром?
В последний момент успеваю ухватить готовящиеся вырваться наружу слова. В кухне тоже могут быть «жучки», Робби здесь не постоянно.
– Нет, – твердо выдерживаю взгляд, – это нужно мне.
– Хорошо, – кивает он, – только обещай, что к темноте вернешься.
Он снова отвлекает охранника на въезде, а я бегу к уже подъехавшему такси. Специально вызвала его на адрес за квартал от дома Тимура. Прыгаю в машину, стараюсь выровнять сбившееся дыхание. Водитель сверяется с геолокацией, и мы едем в тот самый закрытый поселок, где находится загородный дом Талера, где мы с ним пили «ледяное» вино и где мне нужно первой открыть сейф, пока до него не добрался Сотников.
Я не знаю код, но внутреннее чувство подсказывает, и я почти уверена, что права. Главное, успеть, я потом все расскажу Тимуру, пусть только вернется.
* * *
Когда мы с Тимуром ездили в поселок, он внес меня в базу местной охранки, так что будку с охранником и шлагбаумом проезжаем без проблем. Я еще и ключами машу у охранника перед носом для верности. Ключи я взяла у Тимура, он от меня ничего не прячет, ключи вместе с пультом от ворот лежат в гардеробной в ящике.
Отпускаю такси и вхожу во двор. Открываю дверь, набираю на пульте у входа код, чтобы снять дом с охраны, а сама даже зажмуриваюсь – кажется, сейчас завоют сирены и меня уложит на пол лицом вниз прибывший спецназ.
Но спецназ не прибывает, а на пульте загорается зеленый маячок, и я с бьющимся сердцем иду в дом. От страха потеют ладони, и я периодически вытираю их об шорты. Мне нужно на время отключить систему видеонаблюдения даже не столько в доме, сколько во дворе, чтобы запутать Сотникова.
Я нашла в интернете способы выведения камер из строя, но не собираюсь оставлять дом без присмотра. Поэтому выбираю самый простой способ. Достаю из кармана пачку жевательных резинок и кладу в рот одну подушечку.
Методично прохожу по этажу, залепляя жвачкой глазки камер. Конечно, дотягиваюсь до камер только с помощью табурета, но потолки у Тима здесь не такие высокие, как в его городском доме.
Выхожу во двор. Там сложнее, приходится таскаться со стремянкой, но и камер не много, мне ведь не нужен фасад, только задний двор.
Теперь самое сложное, сейф. Спускаюсь в полуподвал и оказываюсь в том самом помещении с сейфом. Подавляю дрожь – а что, если я ошибаюсь? Возможно, я просто самовлюбленная дурочка, но…
Набираю на сейфе код – день своего рождения – и даже голову в плечи втягиваю. Почему-то кажется, что сейчас бабахнет! А потом снова вой сирен и спецназ. Но вместо сирен раздается лишь глухой щелчок, и я открываю глаза.
Сейф все также забит деньгами, я некоторое время задумчиво их рассматриваю, а потом спохватываюсь. У меня еще полно работы, достаю плотный полиэтиленовый мешок – они здесь остались после стройки. Охранники после пикника в них складывали мусор, я нашла пакеты в кухне.
Складываю в пакет пачки денег и захлопываю сейф. Мешок тяжелый, я едва выволакиваю его по ступенькам, дальше по полу тащить уже легче. Выхожу на задний двор и иду к кладовой, в которой хранится рабочий инвентарь – и садовый, и строительный.
Мне нужна лопата, самая обычная, но лопат у Тимура нет. Зато нахожу саперную лопатку, сойдет, мне же не котлован рыть под фундамент.
По лужайке с газонной травой натыканы садовые светильники на солнечных батареях. Они круглые и довольно большие в диаметре. Выбираю третий от дома возле дорожки. Аккуратно достаю его из земли и вырезаю в газоне квадрат. Скатываю верхний слой в рулон и начинаю копать.
Мне не нужна глубокая яма, мне нужно быстрее. Но грунт здесь хороший, и у меня получается выкопать довольно глубокую яму встык к бетонному фундаменту каменной дорожки.
Достаю из мешка пачку денег и прячу в сумку. Может, понадобится сразу оплатить Соне восстановительную терапию, Тимур не будет против, я скажу ему, что это для Соньки. Я потом верну, обязательно.
Стараюсь погерметичнее запаять мешок – в кладовой нашелся строительный скотч. Переваливаю мешок в яму, а сверху складываю завернутые в пакет дневник и Лаки. Их опасно держать в доме, может найти Сотников, а здесь самое надежное место. Засыпаю яму землей.
Ее больше, чем нужно, и оставшуюся землю я ссыпаю в такой же полиэтиленовый мешок. Осторожно разворачиваю свернутый верхний слой газона и трамбую там, где получился стык. Сейчас видно, конечно, но через день-два трава распрямится, и стыки исчезнут.
Втыкаю светильник обратно в грунт, я рассчитала точно – ножка светильника вошла в землю, не доставая до пачек. Теперь остается вытряхнуть лишнюю землю под деревья, почистить лопатку, подмести дорожку. Вообще-то, не не помешал бы хороший проливной дождик.
Под ногтями забилась земля – такое ощущение, будто я руками рыла эту яму. Ладно, дома отмою. Еще раз с удовлетворенным видом осматриваю свою работу. Почти незаметно, у меня все получилось. Я сделала «секретик» для Тима – самый необычный и, наверное, самый дорогой в мире.
Это временно, он вернется и решит, что делать с Сотниковым. Зато до его приезда Самурай не доберется до денег, даже если вычислит код. Отлепляю жвачку от глазков камер, ставлю дом на сигнализацию и пешком иду к шлагбауму, вызвав по дороге такси.
В доме царит настоящий переполох. У меня на телефоне двадцать пропущенных звонков от Сотникова, когда я вхожу в дом, он готов меня сожрать. Но я намеренно прохожу мимо него, не удостаивая его ответом.
Он уже знает, что я вернулась домой еще утром, а вот когда ушла, не знает. Главное, чтобы не догадался, что я подслушала их разговор с Жиганом, иначе мне крышка. К счастью, багровый от злости Самурай уверен, что я сбежала сразу же и сбежала исключительно из вредности, чтобы потрепать ему нервы.
Как могу, поддерживаю его в этой уверенности, а сама иду в ванную комнату. Набираю полную ванну и включаю джакузи, щеткой вычищаю грязь из-под ногтей. Скорее бы вернулся Тимур, я даже рада, что решила ему признаться.
Все равно он узнает рано или поздно, так пускай от узнает это от меня. А может… может он даже обрадуется? Ведь он сам сказал, что я ему очень дорога. То есть, Доминика. Значит, у меня есть шанс, пускай маленький.
И уже засыпая вспоминаю, что забыла купить тест.
Глава 20
Мне снится Сонька. Как будто нас водили в лес, и там мы с ней облазили несколько кустов лещины, пока не нашли по три орешка на одной ветке. Мы свято верили, что, если бросать по орешку через плечо, они раскроются, и из них обязательно выпадут красивые платья, как у принцесс.
– Раз, два, три! – дружно бросаем и стоим несколько минут, держась за руки. Боимся обернуться. Наконец, у Соньки сдают нервы.
– Ничего! – кричит она в отчаянии. – Доминика, посмотри, там ничего нет!
Я медленно оборачиваюсь и смотрю на два орешка, одиноко лежащих на полу.
– Не может быть, – шепчу потрясенно, – этого не может быть!
Я была уверена, что там будет свадебное платье, в котором я выйду замуж за Тимура Талерова.
– Это потому, что мы не вместе бросили, – дергает меня за руку Соня, – давай еще раз.
Теперь говорим медленно и с расстановкой:
– Раз, два, три!
Зажмурившись, цепляюсь в Сонькину руку. Она снова оборачивается первая.
– Ничего, – шепчет, – как же так, Доминичка?
Хватаю у нее из рук последний орешек и бросаю на пол вместе со своим. Они даже не катятся, мешают веточки. Мы смотрим во все глаза, но ничего не происходит.
Я начинаю громко реветь, Сонька обнимает меня, и дальше мы ревем вместе. Взахлеб, как только можно плакать в шесть лет. Мои мечты выйти замуж за Тимура разбиты, и я даже во сне чувствую, как горе переполняет сердце.
Просыпаюсь с мокрыми от слез щеками, меня будит сигнал вызова. Это Сонька.
– Доминика, сегодня позвонили из клиники, можно внести деньги в кассу, – говорит она возбужденно, а потом смущенно запинается. – Если ты, конечно, не передумала…
– Не передумала, что ты! – слетаю с постели и быстро одеваюсь. – Сейчас начну собирать, не волнуйся, к обеду успеем.
Выбегаю из спальни и чуть ли не утыкаюсь в Сотникова.
– Доброе утро, – бормочу, стараясь его обойти, но он ловит меня за руку.
– Доброе, Ника, – смотрит пристально своими светлыми льдистыми глазами. – Куда-то собралась?
– Да, – дергаю руку, но он цепко держит.
– Не надейся, что сегодня получится сбежать без охраны.
И тут меня осеняет. Сама беру его за руку и просительно заглядываю в глаза:
– Самурайчик, будь другом, поехали со мной, а? Мне надо машину с охраной на целый день по делам, поехали? Только это до вечера.
Он снова сканирует взглядом, сам выдергивает руку и отвечает холодно:
– С Ильей поедешь. Только без самодеятельности, если форс-мажор, сидишь и ждешь другую машину, никаких такси, поняла? А то если выгоню его, ты будешь виновата.
С готовностью киваю, внутренне бурно радуясь. Получилось, он повелся! Бегу в кухню к Роберту, наскоро съедаю бутерброд и прыгаю в машину к Илье.
Со мной объемная сумка, которую я нашла в загородном доме Тимура, там десять тысяч долларов. Я обязательно их верну Тиму, может, они даже не понадобятся. Теперь мы с Ильей едем по банкам, где я выгребаю из хранилищ все свои деньги. Тоже все в долларах.
Потом Илья везет меня в клинику, там уже ждет Соня, и мне даже не верится, что все прошло так гладко. Охранник с машиной остается ждать меня на улице, я почти не вру, говоря, что приехала проведать подругу, и иду внутрь.
Нам выставляют счет, но с учетом скидки за наличку у меня даже хватает на реабилитационный период. Вот только денег остается ровно тысяча. Ничего, верну ее Тимуру, а остальное отдам, когда заработаю. Можно попросить Тимура устроить меня к нему в офис мыть полы, это я точно сумею. А может, он подыщет для меня лучшую работу?
Оставляю Соню в клинике уже под вечер, Илья так и сидит в машине. Но это не я его заставляю там сидеть, поэтому заталкиваю совесть подальше. Мы с Сонькой пообедали в буфете.
Едем обратно, а я не могу отделаться от чувства смутной тревоги. Как будто все прошло хорошо, у меня все получилось. Но внутри отдает холодком, скручивается невидимая спиралька, и я не могу понять, почему.
Вернувшись в дом, замечаю, что охрана и остальной персонал странно на меня смотрят, а если случайно встречаемся взглядом, прячут глаза. Иду на кухню к Робби – та же фигня. Он смущенно на меня поглядывает, но на прямой вопрос что-то лопочет и тоже прячет глаза.
Мне это надоедает, и я ухожу к себе. Пиликает телефон, открываю – неизвестный абонент. Но я всю книгу удалила, чтобы Тим меня не вычислил, оставила только несколько «закодированных» абонентов. Так что это может кто-то знакомый со старой работы, например.
В сообщении ссылка на новостной ресурс. Это репортаж с открытия какого-то там форума, диктор торжественным голосом перечисляет присутствующих гостей. В их числе Талеров Тимур со спутницей Кристиной Лазаревой. И дальше Тим как всегда сногсшибательный в своем костюме, а под руку с ним вышагивает она.
Рука с телефоном дрожит, я бросаю аппарат на кровать, сама сажусь рядом. Я не спрашивала, куда он едет. Не спрашивала, с кем. Мне и в голову не пришло бы проситься, чтобы он взял меня с собой. Но выходит, я лишь для домашнего пользования, а она – для выхода в свет? Или…
Или он все для себя решил?
Снова хватаю телефон, и мне тут же приходит с того же номера:
«Думала, что он променяет меня на уличную бродяжку?»
А дальше фото спящего Тимура. Он спит как обычно, раздетый, полностью или нет – мне не видно, низ прикрыт простыней. Спит, раскинувшись, а его шею обвивают тонкие женские руки с маникюром.
Складываюсь пополам, как от удара в живот. Я знала, что мне нужно будет уйти, но не знала, что это будет так больно. Отключаю телефон и ложусь одетой на кровать, свернувшись в клубок. Мне нужно все равно его дождаться и рассказать про деньги. А потом я уйду.
И еще я снова забыла купить тест.
* * *
Встаю утром и первая мысль: нахера я так вчера бухал? Потом прихожу в себя – так нет же, не бухал. Я вообще в последний раз не помню, когда напивался, по молодости еще, сейчас для меня это просто опасно. Но почему тогда голова тяжелая, будто внутри булыжниками набито?
Морщусь и тру виски, пытаясь вспомнить, что вчера было. С утра плановые мероприятия, обед, переговоры, а вечером фуршет по случаю закрытия форума. После я поднялся в номер и со мной была… Кристина? Точно, она висла весь вечер на руке, а потом заглядывала в глаза и прозрачно намекала, что соскучилась.
Потом прямым текстом предложила потрахаться. Но в памяти настойчиво крутится эпизод, в котором я выставляю ее из номера и закрываю дверь на замок. По позвоночнику прокатывает ледяная волна: а что, если все же напился и позволил Кристине затащить себя в постель?
Даже повернуться боюсь, боюсь ее увидеть. Пздц, как боюсь. Но я не хочу изменять Нике, хоть член и стоит уже давно, и яйца тянет. Тем более, с Кристиной. Хватит того, что я взял ее в качестве своей пары.
Осторожно поворачиваюсь – возле меня никого. Повезло ей, нашел бы у себя – точно шею бы свернул. Шумно выдыхаю и падаю обратно – ну что же она в самом деле такая тяжелая, голова моя, а?
Кристину я позвал с собой не просто так. Во-первых, у меня постоянно в голове сидят слова Демьяна, что меня хотят слить менты, а во-вторых… Во-вторых, я хочу проверить Нику.
О Нике мало кто знает, а с Кристиной я уже третий год. Она известная модель, к тому же подтрахивается периодически то с одним, то с другим. Я типа не знаю, но мне правда похер. Зато если что, покровители у нее найдутся. И ее не тронут, побоятся. А Ника совсем незащищенная, так что лучше пусть о ней поменьше говорят.
Я отдаю себе отчет, что Вероника увидит новости, откуда узнает, что я был на форуме с Кристиной. И я должен видеть ее реакцию.
Сам не знаю, чего на самом деле жду. Если она соблюдает договоренности, она сделает вид, что ничего не случилось, и тогда у меня будет шанс ее оставить. И мне безумно хочется, чтобы она так и сделала. Я не готов с ней расстаться.
Но еще глубже во мне сидит желание получить от нее хороших пи…лей, лучше пощечину, чтобы в голове гудело, вот как сейчас… Я представляю себе ее рассерженное лицо, и довольно улыбаюсь.
Этого нельзя хотеть, мне придется порвать с ней, закончить всякие отношения, выселить обратно в ее квартиру. А внутренний голос ясно мне говорит, что Ника не позволит помогать ей материально.
Да и смысл рвать с девушкой, если потом поддерживать с ней отношения? Можно устроить ее на работу, но самым правильным будет попросить Сотникова увезти ее в другой город, там устроить, и чтобы я даже названия города не знал. А лучше, если его не буде знать даже Сотников.
У нас в каждой области есть концы, мы сотрудничаем с ребятами, времена войн и дележа позади. Между нами все давно договорено и поделено, причем даже не нами и не нашем уровне. А на своем уровне мы просто хорошо делаем свою работу.
Иду в душ, держась за стенку. Отлично, Талер, главное, чтобы это была амнезия, а не деменция. Ныряю под душ с головой – мне бы сейчас, как любят писать в книгах, под обжигающие ледяные струи. Да где ж их взять, когда такая жара…
Поднимаюсь на завтрак – здесь ресторан на самом верхнем этаже здания отеля. Кристина уже тут, любезничает с каким-то низкорослым лысоватым парнем. Вот бы и беседовала дальше, так нет, что-то говорит с улыбкой и бежит ко мне. Нах…й я ее взял? Ну нах…я…
– Кристина, что я вчера пил? – отклоняюсь от полных ботокса губ и перехватываю руки, обвивающие шею как удавка. Другие руки хочу. И губы другие…
– Ты шампусик из моего бокала отпивал после вискаря, Тимур. А я тебе говорила! – Кристина не оставляет попытки положить мне руку на плечо или хотя бы на локоть. Ну нах…я…
Есть не хочется, как будто бы вчера ведро этого шампусика вылакал. Беру кофе и ухожу на балкон. Не хочу видеть все эти лица, домой хочу. Чтобы Робби мне кофе сварил так, как он умеет. И чтобы Ника меня встречала, только не обиженная и рассерженная, а радостная и улыбающаяся.
Зажмуриваюсь и представляю, как вхожу в дом, за мной вносят багаж, мне навстречу бежит Вероника, а на руках у нее ребенок. Маленький пускай совсем, или побольше. Или может, лучше он мне навстречу по полу ползет на четвереньках? Или совсем уже большой, чтобы мог подбежать и на ноге повиснуть, пока я маму его целую…
Она обещала сына, и я почти зол на нее, что обманула. Я не хочу детей, но если бы Ника поставила меня перед фактом, что беременна, разве я послал бы ее на аборт?
Даже вздрагиваю от этой мысли. Нет, ни за что. И еще более жутко становится от мысли, что у меня был бы сын. Рычаг воздействия. Мое больное место. Моя уязвимость.
– Тимур, нам пора, скоро самолет, – голос Кристины возвращает меня в реальность.
В самолете я ненадолго засыпаю, голова по-прежнему напоминает мешок с булыжниками. Слабо верится, что такое может быть из-за глотка шампанского, но другого объяснения все равно нет.
Домой приезжаю под вечер, вхожу в коридор и сразу утыкаюсь взглядом в Нику. Сердце делает рывок вверх и падает вниз, потому что я вижу ее лицо и понимаю, что сейчас будет. Но все равно хочется крикнуть: «Нет!»
Но она уже пересекает холл, походит, зачем-то подтягивается на носочках и не больно, но сильно бьет меня по щеке. Я даже не шелохнусь, наоборот, это она теряет равновесие и покачивается, я даже порываюсь ее удержать. Но она отталкивает мою руку, я перехватываю ее, сильно сжимаю и заглядываю в глаза.
– Я тебя предупреждал, чтобы ты не привязывалась ко мне, Ника. Теперь тебе придется уехать. Иди, собирай вещи, Сотников тебя отвезет.
