Текст книги "Я рожу тебе сына (СИ)"
Автор книги: Дина Ареева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Глава 3
Я лежу, прижавшись к груди Тимура, и слушаю, как стучит его сердце. Мне кажется, что я сплю и мне снится сон, но только саднящая боль внизу живота напоминает, что никакой это не сон. Туда будто вбили кол, и он до сих пор там – когда Тимур на складе вогнал в меня свой член, казалось, меня насадили на каменный стержень.
Было очень больно, и я еле сдерживалась, чтобы не кричать – боялась, что Тим передумает и отдаст меня этому огромному черному амбалу с липкими руками. Я в самом деле думала, что он меня убьет, но признаться Тиму, что я – это я, не могла.
Мне было стыдно, просто мучительно стыдно, ведь Тим решил, что я одна из тех девушек, которые обслуживали гостей Саркиса. Это потом я уже рассказала, зачем пряталась в его машине, когда он сам спросил. Когда он забрал меня с собой, и я сидела в машине, завернутая в рубашку, пахнущую Тимуром.
Тим спит, его грудная клетка мерно вздымается, а я легонько, чтобы не разбудить, глажу его выпуклые, твердые мышцы. Я всегда знала, что у него красивое тело, но что оно такое восхитительное на ощупь – не знала. А теперь я могу его гладить и целовать – тоже осторожно, чуть касаясь губами, – и осознание этого кружит голову, а вместо крови в венах взрываются и лопаются пузырьки шампанского.
Он стал моим мужчиной, первым, а единственным он был для меня всегда. И хоть в первую секунду я думала, что его огромный член разорвет меня изнутри, я все равно была счастлива. Счастлива, что ему хорошо, что он получает со мной удовольствие. Я видела, что это так, особенно когда Тимур достигал пика – его лицо становилось таким, что я бы вытерпела внутри даже настоящий каменный стержень, лишь бы еще раз это увидеть.
Не знаю почему, но мне совсем не было стыдно, когда Тимур начал ласкать меня рукой. Наверное потому, что я уже сотню раз проделывала это с собой сама, своими пальцами, представляя на их месте Тимура. И ощущения, которые я испытывала, трогая себя сама, не имели ничего общего от тех оргазмов, которые уносили меня в космос от прикосновений Тима.
Он может быть очень ласковым. Когда он ласкал меня языком – сначала грудь, потом между ног – я думала, что не выдержу. Тело до самых краев наполняли ощущения, от которых, казалось, вокруг взорвется мир. Откуда-то Тим определил самые чувствительные точки – грудь, мочку уха, шею от позвонков до затылка – и целовал, вылизывал, прикусывал…
И мир взрывался, осыпаясь осколками у наших переплетенных ног.
Я ни капли не жалею, что удержалась и не призналась, кто я. Тим меня не узнал, только поэтому я лежу сейчас с ним и слушаю в тишине его ровное дыхание. Вспоминаю, как он врывался в меня одновременно членом и ртом и чувствую, как снизу снова разгорается огонь.
Я стала женщиной, но дело не только в физиологии. Всю жизнь я была для Тима Талера маленькой девочкой, о которой он хотел заботиться и опекать. Поэтому, когда я выросла, он отказался впускать меня в свою жизнь. Сказал, что мне нет в ней места, и это была правда.
Той маленькой девочке не было места в его спальне. Но я давно взрослая, и скрыв от Тима правду, я теперь лежу в его постели, вспоминаю, как сегодня во мне дважды был его член, как он распирал меня изнутри, и понимаю, что все сделала правильно.
Приподнимаюсь на локте и целую его закрытые глаза, и вдруг Тимур обхватывает меня руками и тянет к себе, что-то бормоча во сне. Мое лицо впечатано в широкую грудную клетку, одной рукой он прижимает меня к себе за плечо, а второй – за бедро. Тим стонет во сне и подминает меня под себя, а я счастливо улыбаюсь.
Может, это меня он видит во сне?
– Ника…
Чувствую ногой его член, он слегка возбужден, и я стараюсь не ерзать, чтобы Тимур не проснулся. Он сказал, что между нами будет только секс, никаких чувств, значит надо постараться вести себя очень осторожно. Но никто не может запретить мне любить Тима, и лучшее время, когда можно открыто, не прячась любить его – это когда он во мне или когда он спит.
Я лежу, прижатая к кровати тяжелым мужским телом, но мне совсем не хочется из-под него выбираться. Сейчас я чувствую себя защищенной, я в безопасности, и за эти ощущения меня затапливает благодарность к Тимуру. И любовь.
– Я тебя люблю, – шепчу ему тихонько и снова глажу тугие мышцы. Целую попеременно то грудь, то нависающее надо мной плечо. А он будто слышит, еще сильнее прижимает к себе.
Значит, буду жить ночью, потому что это настоящее преступление сейчас вот так взять, и уснуть, зная, что до утра осталось совсем немного, и что рядом лежит первый и единственный мужчина. Который во сне принимает мою любовь и позволяет себя любить. Я приложу все усилия, чтобы Тим ни о чем не догадался, потому что сегодня я узнала, что это такое – быть одним целым с Тимуром Талеровым.
* * *
Днем раньше
– Ника, подойди в третий вип, там Саркис Ваграмович приехал поужинать, возьми заказ.
Я поправляю блузку, провожу рукой по безукоризненно затянутым в тугой узел волосам и иду в зал. Саркис Ваграмович – хозяин ресторана «Мансарда», в котором я работаю уже третий месяц. Я пришла по объявлению на курсы официантов, здесь серьезное заведение, все очень строго, и меня взяли только потому, что я очень стараюсь.
Я получила новые документы, и больше я не Доминика Гордиевская, а Вероника Ланина. Ника. Так я всем представляюсь, потому что боюсь, что не стану отзываться на Веронику. Но за последние месяцы я сделала одно очень ценное открытие – окружающим тебя людям глубоко наплевать, как тебя зовут, где ты живешь и чем ты дышишь. Главное – не создавать им неудобств и не нарушать их зону комфорта. Я эти правила усвоила, и у меня нет никаких проблем с окружающим миром.
Родительскую квартиру я продала, деньги разложила в арендованные ячейки трех разных банков. Это не я такая умная, просто я доверила продажу крупной риэлтерской конторе, у них высокий процент обслуживания, зато гарантия полной безопасности сделки. Как в моем случае, вплоть до сопровождения в банковское учреждение.
Я столько наслушалась историй, как нас, детодомовцев, легко обводят вокруг пальца всякие мошенники, что решила не экономить. И у меня все получилось.
Карту, которую передал мне через Борисовну Тимур, я заблокировала. Она была оформлена на мое имя, но когда я поняла, что каждый месяц мне туда переводится очень приличная сумма, поспешила ее закрыть. Жаль, что я не могу вернуть Талерову переведенные ранеее деньги – в банкинге не видно реквизитов отправителя.
Я подаю документы в несколько учебных заведений на заочное отделение, потому что работу бросать не собираюсь. Сегодня я впервые вышла в вечернюю смену и поэтому очень волнуюсь.
Вечерние смены самые хлебные, если днем в «Мансарду» заезжают пообедать бизнесмены из близлежащих офисов, то вечером сюда подтягиваются любители хорошей кухни и дорогой выпивки. Вечерний средний чек втрое, если не впятеро выше дневного, а, соответственно, выше чаевые.
Вхожу в третий вип. Там трое мужчин, но Саркиса я знаю в лицо – как не знать владельца заведения, в котором работаешь? Говорю заученные фразы, дежурно улыбаюсь и замираю.
Мужчины молчат, явно впав в ступор. Начинаю нервничать, хочется пригладить волосы. Может, у меня на блузке пятно? Или юбка перекрутилась? Так только же проверяла! Еле сдерживаюсь, чтобы не спросить, что со мной не так. Повторяю как попугай:
– Добрый вечер. Вы готовы сделать заказ или вам нужна моя помощь.
– Да, помоги мне детка, – отмирает один, сидящий слева, – мой стояк сейчас снизу пробьет стол.
– Не пугай девушку, – одергивает его Саркис пока я глотаю воздух и спрашивает: – Ты давно здесь работаешь?
У меня все проваливается вниз. Я где-то напортачила, не успев начать. Видимо, у меня все эмоции написаны на лице, потому что Саркис смягчается:
– Позови Макса, девочка, он нас обслужит, а ты иди в зал. Такая красота не должна по випам прятаться.
Совершенно убитая иду к Максиму. Он, заметно нервничая, направляется в третий вип, а я места себе на нахожу. Лучше бы я оставалась в дневной смене, и дались мне эти деньги…
– Ника, там, короче, ты иди, тебя Саркис зовет. Только смотри… в общем, извини! – он что-то бормочет, но я не понимаю и иду к ужинающему Саркису.
– Вероника, у меня к тебе просьба, – Саркис сидит собранный, сосредоточенный, наклонившись вперед. Два его спутника, наоборот, развалились на диванах. – Ты знаешь, что у меня еще есть ночной клуб? Завтра там будет розыгрыш автомобиля, мне нужны красивые девушки, которые будут привлекать внимание и помогать ведущему. Одна из сотрудниц неожиданно заболела, а ты очень подходишь по параметрам. Выручишь? Я хорошу заплачу. Тысячу долларов.
Что? Тысяча долларов??? Едва сдерживаю истеричный смешок. Он что, серьезно? Готов дать тысячу долларов за то, что я буду там… А что, кстати, надо делать?
– А что надо делать? – озвучиваю свою мысль, и его приятели почему-то неприятно ржут. Но взгляд Саркиса затыкает им рты, и ко мне он поворачивается с исключительно приветливой миной.
– Ничего. Ника, ты просто будешь украшением праздника, как и другие девушки. Деньги я выдам тебе налчкой сразу после окончания розыгрыша. Ты согласна?
Задумываюсь лишь на минуту. Вроде бы ничего такого в его предложении нет, в конце концов, никто насильно удерживать меня там не будет. Если что-то не понравится, сразу развернусь и уйду.
– Я согласна! – говорю. Мужчины победно переглядываются.
– Отлично, – Саркис тоже выглядит довольным. – А теперь иди, сегодня я тебя освобождаю от работы, выспись хорошенько. Макс вызовет тебе такси. Завтра за тобой приедет водитель, оставь адрес Максу.
Я говорю обычные слова благодарности, но внутри холодеет и скребется нехорошее предчувствие. Не стоило соглашаться на предложение Саркиса, но так заманчиво было получить сразу на руки такую сумму!
Макс мнется у барной стойки. Я ему нравлюсь, я это знаю, хоть он благополучно женат и счастлив в браке. Он предложил мне отношения, я вежливо отказалась, сославшись на его статус, и он так же вежливо отстал. У нас даже сложилось некоторое подобие дружбы.
Максим вызывает такси, я переодеваюсь и выхожу в холл ресторана. Пришло такси, прощаюсь.
– Прости меня, Ника, – шепчет он на прощание, и я уезжаю в полном недоумении. В чем передо мной провинился Макс?
Глава 4
Я поправляю неудобный топ и одергиваю до жути короткую юбку. Мы здесь все так одеты, нас шестеро, и мы – массовка для вечернего мероприятия. Сегодня в ночном клубе «Летучий голландец» рызыгрывается автомобиль – белый внедорожник «Форд». Красивый, мне нравятся внедорожники, они большие и надежные, как будто уверенные в своем превосходстве. И мужчины мне такие нравятся, точнее, один мужчина…
Я поворачиваю голову, и мне кажется, что подо мной исчезает пол, а сама я зависаю в воздухе – прямо на меня смотрит Тимур. Легкие как закупоривает, не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, а Тимур не сводит с меня глаз. Похоже, он меня узнал, и я холодею от ужаса. Уголок его губ приподнимается, он окидывает меня оценивающим взглядом – с ног до головы, будто на рынке приценивается, и… отворачивается.
Пол снова оказывается под ногами, только качает сильно. Я продолжаю смотреть на Тимура, но он уже потерял ко мне всякий интерес – конечно, я всего лишь одна из шести девушек, полукругом стоящих возле автомобиля. Девчонки улыбаются и подмигивают посетителям клуба, а я стою как столб – я не умею, как они, так призывно улыбаться и подмигивать.
– Талер, привет! – кричит Тимуру повыпивший бородач и машет рукой с бокалом. – Ты что, «Майбах» купил?
Тим неохотно кивает и отворачивается, а потом снова смотрит на меня. Мне неуютно под его взглядом, что-то там мелькает совсем нехорошее. Дожидаюсь, пока его вниманием завладевает какой-то мужчина, и сбегаю вниз. Мне нужно выпить воды и успокоиться, а то сердце сейчас разорвется.
– Ты куда? – кричит вслед Злата, она у нас за старшую.
– Пить хочу.
Навстречу по коридору идут двое, в них я узнаю спутников Саркиса, которые ужинали вчера с ним в «Мансарде». При виде меня они останавливаются, и мне очень не нравится выражение их лиц.
– Что, детка, сегодня мы с тобой познакомимся поближе? – говорит один, делая ко мне шаг.
– Не быкуй, Тигран, аукциона еще не было, – недовольно одергивает его второй, они окидывают меня жадными взглядами и идут дальше.
Я пью воду из кулера в комнате, где мы переодеваемся, немного прихожу в себя и возвращаюсь назад. Автомобиль стоит на невысоких подмостках, которые здесь играют роль сцены. Занимаю свое место возле Златы и старательно тяну губы в улыбке. Время идет очень медленно, мне кажется, прошло не меньше часа.
Наконец ведущий объявляет аукцион. Вокруг сцены собирается толпа, а я раздумываю – почему аукцион? Автомобиль разыгрывается, а не продается.
– Лот номер один, – объявляет ведущий, – первоначальная цена тысяча долларов, шаг пятьсот долларов.
Почему-то все смотрят на меня, я вижу, как мимо идет Тимур и тоже на меня смотрит. Сердце снова начинает отбивать бешеный ритм, внутри появляется неприятный холодок.
– Злата, – спрашиваю, – а что продают на аукционе? Автомобиль?
Она мерит меня снисходительным взглядом и фыркает:
– Ты откуда свалилась, Вероника? На бейдж свой посмотри. Тебя продают, ты же целка?
Я вижу на бейджике единицу и киваю, проваливаясь в бездонную пропасть, а сама переспрашиваю:
– Как это продают?
– Обычно, – Злата лениво указывает подбородком на азартно выкрикивающих суммы участников аукциона, – вон уже до десятки дошли. За пятнашку уйдешь, мама не горюй! Эй, ты куда?
– В туалет, я сейчас вернусь, – говорю на автомате и выбегаю в коридор.
– Назад, – мне дорогу преграждают два шкафа-охранника.
– Саркис Ваграмович! – вижу знакомое лицо и еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Нельзя. Иначе мне конец. – Почему меня не пускают в туалет?
– Пропустите, – командует недовольно, подходя ближе, и уже ласково мне: – Ты сегодня просто сногсшибательная, Вероника. Давай быстрее, не заставляй гостей ждать.
Я ослепительно улыбаюсь и бегу. Лихорадочно вспоминаю, есть ли в туалете окно. Должно быть, пусть вверху под потолком, но должно. «Шкафы» идут за мной.
Влетаю в туалет. Есть! Чтобы добраться до него, надо хорошенько постараться, но мы с Сонькой в детстве достаточно налазались по деревьям, чтобы меня остановила гладкая стена. Влезаю на умывальник, подтягиваюсь. Ногти обламываются, ну и фиг с ними. Окно небольшое, горизонтальное, открывается наполовину.
Держусь за створку и повисаю. Что-то треснуло, окно открылось полностью, ну и отлично. Ныряю в узкий проем и слышу, как стучат в дверь туалета. Прыгаю вниз и больно ударяюсь об асфальт – здесь достаточно высоко.
Страх заглушает боль. Они наверняка уже вломились внутрь и увидели, что меня нет. У меня минута, может быть, две. Оглядываюсь и чуть не реву.
Окно туалета выходит на закрытую парковку. Меня все равно поймают, наверняка охране на въезде уже сообщили, и сейчас меня найдут. Внезапная мысль подбрасывает как пружина – здесь должна быть машина Тимура. Как тот бородач сказал, «Майбах»? Помню, как совсем недавно парни-официанты обсуждали модели люксовых автомобилей.
«Майбах» это «Мерседес», а значок «Мерседеса» я знаю. Набираю в грудь побольше воздуха. Бегу. Несусь вдоль длинных рядов машин. Не то, все не то. Вдруг останавливаюсь, будто от удара, и замираю.
Совершенно роскошный автомобиль. Двухцветный – верх бежевый, низ черный. Салон внутри тоже двухцветный. Из-за широкой радиаторной решетки кажется, что «Майбах» мне улыбается. Да, это может быть только его автомобиль – элегантный, как и его хозяин. Я помню, какой Тимур в костюме.
С той стороны парковки уже доносятся голоса, я оббегаю машину и дергаю багажник. Автомобиль не иначе как в сговоре со мной, потому что багажник открывается. Падаю внутрь и захлопываю крышку. Прислушиваюсь к голосам снаружи.
Там слышен топот ног и громкий мат, но я знаю, что автомобиль Тимура меня не выдаст. Он, как и его хозяин, за меня. Выдыхаю…
* * *
Меня не нашли. Охранники еще долго матерятся и несколько раз проходят совсем рядом, мне даже дышать страшно, но наконец, на стоянке становится тихо, и я облегченно выдыхаю. В багажнике неудобно, ноги затекли, хочется их вытянуть, но они у меня наверное чересчур длинные. Или багажник не слишком вместительный. Поэтому я лежу, подтянув коленки к подбородку, и жду.
Возле машины раздаются шаги, хлопает дверца, и я снова замираю. Тимур… Я его не вижу, зато слышу его дыхание, чувствую его присутствие каждой клеточкой тела, и это заставляет сердце биться громче. Почти не дышу, но оно гулко бухает в груди, и мне кажется, Тимур его слышит. Вот он сейчас выйдет из машины, откроет багажник и…
«Ты кто?» – спросит Талеров.
«Тим, это я, Доминика».
«Доминика? Что ты здесь делаешь, Доминика?»
Я все ему расскажу, он отвезет меня домой, почему-то я уверена, что он будет очень зол. Наверное, заставит взять деньги и… все. Снова исчезнет из моей жизни в полной уверенности, что так для меня лучше. Поэтому ему не нужно знать, кто я, и я лежу тихо, как мышка.
Интересно, куда мы едем? Если к нему домой, я найду, что придумать. В конце концов, Тимур видел меня в ночном клубе, может, он даже меня вспомнит. Мне все равно нужна помощь – сумка осталась в «Летучем голландце», там телефон, ключи от квартиры и деньги. Если я все объясню и попрошу одолжить деньги на такси, не думаю, что Тимур откажет.
Но что, если он едет к какой-нибудь своей подружке? К той же Кристине, например. У него много женщин, я это знаю, отношения Тима Талера регулярно освещаются местными новостными ресурсами. Неудивительно, бизнесмен Тимур Талеров – завидный жених, его личная жизнь вызывает неизменный интерес у простых жителей нашего города. И я не являюсь исключением.
От одной мысли, что Тим едет к женщине, мне становится плохо, я стараюсь не думать об этом и пробую думать о чем-то другом. Например, за что у меня просил прощения Макс. Наверное за то, что рассказал обо мне Саркису.
Конечно, в смене знали, что я детдомовская, что живу одна на съемной квартире. Но о том, что я девственница, знал только Макс. Я сказала ему об этом, когда он пытался завести со мной отношения, и это было правильно – мы остались друзьями, Максим спокойно принял мой отказ. Потому что первый раз должен быть по любви, он был со мной полностью согласен. И рассказал об этом Саркису. Как будто если бы он промолчал, это что-то изменило бы.
Звонит телефон, до меня доносится короткое рваное «да». Впервые я слышу, как разговаривает Тимур не со мной. Мне безумно нравится его голос, и его тон тоже нравится. Он говорит резко, отрывисто, и меня пробирает до дрожи. Теперь я понимаю, насколько ласковым он пытался со мной быть или по крайней мере, казаться.
Еще я понимаю, что мы едем довольно долго и, судя по всему, уже выехали за город. Внезапно машина тормозит, и я больно ударяюсь о стенку багажника. Хлопает дверца, следом подъезжает еще одна машина, там тоже хлопают дверцы, слышатся мужские голоса. Низкие, приглушенные. Они о чем-то негромко спорят, затем голоса отдаляются, и становится тихо.
А потом тишину прорезает автоматная очередь. Я же не ошибаюсь, когда много-много и часто-часто стреляют, это автомат? Ругань, крики, топот ног, снова выстрелы – на этот раз одиночные, а потом все затихает.
Внезапно мне приходит в голову, что стреляли в Тимура, и я рывком встаю, открывая багажник. Выпрямляю одеревеневшие ноги и оглядываюсь – мы с «Майбахом» стоим посреди большого помещения, похожего на ангар. Или склад. Судя по штабелям деревянных поддонов, это все-таки склад.
Я выбираюсь из багажника и иду. Идти тяжело, ноги подламываются, но я так боюсь за Тимура, что готова ползти на четвереньках. А потом я вижу мужчин, они носят какие-то ящики, двое суетятся возле черного мешка, похожего на мусорный, из которого торчат ноги…
Делаю назад шаг, второй, слева высится гора деревянных поддонов, мне бы только добраться до нее, чтобы спрятаться. Но один из мужчин поворачивает голову, и мы встречаемся взглядами.
– Упырь, глянь, Саркисова шлюха. Откуда она взялась? – он удивленно вскидывает голову. Огромный как медведь. И черный.
Второй мужчина поднимает глаза, и меня сковывает настоящий ужас. Хочется кричать и бежать. Белки его глаз очень белые, а по низу – красный ободок. Упырь? Прямо в точку, это про него. Я кричу. И бегу.
***
Меня догоняют и хватают за волосы.
– Стоять!
– Что там такое, Упырь? – слышится знакомый голос, я изворачиваюсь, хоть жуткий Упырь продолжает тянуть за волосы, у меня даже слезы выступают от боли. Но теперь мне не страшно, потому что здесь Тимур, а значит со мной будет все хорошо.
– Здесь девка Саркиса, Талер, – говорит Упырь, поджимая и без того тонкие белесые губы.
– Откуда она взялась? – Тим подходит ближе, и я едва сдерживаюсь, чтобы не броситься ему на шею.
– Тебя Саркис подослал? – снова больно дергает за волосы Упырь.
Я молчу. Я буду разговаривать только с Тимуром.
– Отпусти, – говорит Тим, и Упырь отпускает мои волосы. – Откуда ты взялась?
– В багажнике приехала, – отвечаю, – с вами, на «Майбахе».
Мне мучительно стыдно от пренебрежительного взгляда, которым окидывает меня Тим. В его глазах я шлюха, девка, которую продавали на аукционе в ночном клубе Саркиса. А то, что моего согласия никто не спросил, разве это кого-то интересует?
– В расход ее, – командует Упырь, удерживая меня за локоть, и я вижу как Тимур отворачивается. Закрываю глаза и набираю в грудь побольше воздуха.
«Тим, это я…»
– Талер, отдай ее нам, – черный амбал подходит ко мне и тянет огромные, покрытые черными короткими волосками руки. Да ведь Тим убьет его, если он прикоснется ко мне. Конечно, если я скажу, кто я… – Идем со мной, детка.
Похоже, Тимура он просто раздражает, как и меня – резкий удар, и амбал грузно оседает на землю. Тим поворачивает голову и смотрит на меня как… как на женщину, на особь противоположного пола, а не девочку-подростка. В его глазах появляется незнакомый блеск, и я понимаю, что не готова к такому внезапному интересу.
На мне слишком короткая юбка и совсем маленький топ, который облегает мою немаленькую грудь без бюстгальтера – его пришлось снять, потому что в проймах виднелись шлейки. Он, кстати, тоже остался в сумке.
В глазах Тимура теперь явно видна похоть, я покрываюсь мурашками и непроизвольно вскидываю руки, прикрывая грудь и пах. Блеск сменяется вспышкой, и я решаюсь.
– Вы меня убьете?
Храбро смотрю в глаза, когда-то голубые, а сейчас сверкающие холодной сталью.
– Не знаю, – усаживается на сложенные ящики и закидывает ногу за ногу. – Я еще не решил.
Я дрожу, но не от страха, нет, я знаю, что Тимур не причинит мне вреда. Мне страшно от того, что сейчас можно переступить ту грань, которая навсегда отрежет нас от нашего общего прошлого. Провести черту, после которой возврата назад не будет.
Тимур не простит обмана, и мне нужно выбрать, другого такого случая не будет. Сейчас я должна решить, кем хочу быть для него – остаться малышкой Доминикой или стать незнакомкой, интерес к которой так красноречиво вздымается в районе его паха.
Стальные глаза буравят меня нетерпеливым взглядом, счет идет на секунды, и я решаюсь. Делаю несколько шагов к нему, сглатываю скопившуюся слюну и говорю:
– Не надо, Тимур, пожалуйста. Я отблагодарю.
