Текст книги "Маленькая женская месть"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Когда сокурница оделась, причесалась и нанесла макияж, она оглядела её и осталась довольна. Лицо, правда, помятое, бледное, под глазами мешки и тени, ну да ладно, не на смотрины едут.

Чертов замок на дверце оказался напрочь сломан. Опять пришлось, кряхтя, перелезать через правое сиденье. Но успокоенная, что Лена жива, Алла уже не ворчала на себя, а даже нашла утешение:

– Лучше быть толстой и доброй, чем тощей и злющей.

По дороге сокурсница молчала, лишь изредка посматривала на нее, но так и не решиалсь спросить, куда она её везет. Но когда Алла въехала во двор психиатричсекого центра, увидев на двери табличку, Лена вжалась в спинку сиденья и прошептала:

– Зачем, Алла?.. Из-за того, что я выпивала?

– Да не боись ты, никто тебя на принудлечение не отправит, – ответила та. – Просто поговоришь с нашим психиатром. Мы все к ней ходим, рассказываем про свою жизнь, про трудности, она дает нам хорошие советы. Вот и ты все ей расскажи, как дошла до жизни такой, какие у тебя проблемы, и она тебе присоветует, как их решить. На душе сразу легче станет, точно. И просвет в темном тоннеле появится. А то ты, как я погляжу, совсем скуксилась. У всех у нас бывали трудности, и все мы их успешно преодолели. Между прочим, с помощью нашего психиатра. Зовут её Лидия Петровна, кабинет пятый. Возьми в регистратуре талон и вперед.

Но Лена глядела на неё растерянно, не решаясь выйти из машины.

– Да не смотри ты на меня глазами смертельно раненной лани! рассмеялась Алла. – Ничего там страшного нет. Сама увидишь – психиатров посещает вполне приличная публика. Тебе и самой это понравится, проверено. Будешь потом все время ходить к Лидии Петровне, за жизнь потрепаться. Про выпивку можешь не говорить, если стесняешься, – хотя, на мой взгляд, зачем стесняться врача, раз тебе нужна помощь! А вот про своего садиста Сашу расскажи. Она снимет грех с твоей души.

При этих словах Лена снова вздрогнула, а Алла посмотрела на неё внимательнее. В том, что Лидия Петровна выяснит все, что нужно, она не сомневалась.

– Деньги у тебя есть?

Лена отрицательно качнула головой.

Достав из портмоне сто долларов, Алла пошарила в бардачке, выудила слегка помятый конверт, рукой разгладила его, сунула купюру и протянула конверт сокурснице:

– На, положи на стол Лидии Петровне. Талон в регистратуре не бери. Ваша беседа наверняка затянется на час и более, а это слишком много на один талон. Может, тебя проводить, раз ты трусишь?

Покачав головой, Лена наконец выбралась из машины и на неверных ногах побрела ко входу в психиатрический центр. Поглядев ей вслед, Алла неодобрительно покачала головой.

Бездеятельное ожидание не для нее. Как назло, не взяла с собой никаких документов, чтоб ждать с пользой. Она ерзала на сиденье, то выходила из машины, то снова садилась, включала музыку, выключала. Наконец решила проверить, не прячется ли Лена в туалете. Мало ли! Может, привычка отсиживаться в этом укромном месте сохранилась у неё со студенческих времен!

Войдя в психиатрический центр, Алла оглядела коридор и не увидела сокурсницы. Прошла в противоположный конец коридора, зашла в туалет. Все кабинки пустые. Из окна Лена вряд ли станет прыгать – тут высоко.

Вернувшись к кабинету врача, она спросила сидящего в кресле мужчину:

– Вы не знаете, кто сейчас у Лидии Петровны?

– Дама, – ответил тот.

– Высокая блондинка лет тридцати пяти?

– По-моему, да.

Успокоенная Алла вышла на улицу.

"Книгу, что ли, купить, чтобы скоротать время?" – спросила она себя. Лариса любит детективы, с некоторых пор и верная боевая подруга последовала её примеру и стала почитывать.

Решив не запирать машину – надоело перебираться в коленно-локтевой позе с одного сиденья на другое, – Алла написала записку: "Ленок! Вернусь сию минуту. Жди!", прилепила её под стеклоочиститель, вышла из двора и увидела на углу книжный магазин.

Оглядев полки, она сморщила нос. Крутые боевики, где супермены отечественного разлива ногами и другими подручными предметами крошат зубы и совершают прочие героические подвиги, Алла терпеть не могла – драк ей хватало и в реальной жизни. Пусть это инфантильное джеймсбондоподобное чтиво читают закомплексованные интеллгенты и рахитичные вьюноши, которые сами не способны не то, что врезать по зубам, но и дать негодяю элементарную пощечину. В женском детективе теперь тоже кровищи и трупов не меньше, чем в написанных мужчинами, – слабый пол и тут демонстрирует, что женщины могут все, в том числе, проявлять кровожадность, с садистским наслаждением живописать про вспоротые животы, фонтаны крови и прочие развлечения своего героя-маньяка, складывать трупы штабелями и в одиночку и без оружия запросто расправляться с семерыми каратистами. Трупов в своей жизни Алла повидала немало, правда, не штабелями, – убийства, которые ей приходилось расследовать, были одиночными. Похождения инфантильных дур с мазохистическими задатками, которых все время лупцуют, по три раза на дню похищают, зачем-то подкладывают им под дверь труп, потом он таинственным образом куда-то девается, а в итоге героине удается перехитрить все враждующие мафиозные кланы и оказаться в дамках, у Аллы вызывали изжогу. Лучше уж читать несравненную пани Хмелевскую, чем эти жалкие подделки под нее. Как и Лариса, Алла предпочитала классический психологический детектив, желательно французский. На худой конец, иронический детектив – пусть сюжет неказист, зато хоть изредка улыбнешься.

Увидев собрание сочинений Буало и Нарсежака, она обрадовалась и тут же купила два комплекта – себе и Ларисе. Немного подумав, купила и третий для Лидии Петровны. Та как-то обмолвилась, что тоже почитывает детективы и таким образом переключается и интеллектуально отдыхает. Вряд ли психиатру придется по вкусу маньячно-садистское чтиво или зубодробильные боевики как говорила сама Лидия Петровна, прототипами их героев полным-полны психиатрические больницы. А вот французский психологический детектив как раз то, что понравится психиатру. Что стоит одно название – "Белая горячка"! Наверняка ласкает глаз психиатра.

Когда продавщица упаковала книги, оказалось, что получились три внушительные пачки. Тяжело нести, да и вообще неэлегантно элегантной женщине тащить тяжелую ношу. Но Алла, как истинная женщина, всегда умела экплуатировать мужчин.

– Будьте добры, не могли бы вы помочь мне донести книги до машины, – с обворожительной улыбкой обратилась она к одному из покупателей.

Очевидно, тот решил, что просьба дамы лишь предлог и приглашение к флирту, и оскалив в улыбке пластмассовый протез, радостно закивал, ухватил две пачки, а донести третью вызвался ещё один доброволец.

– И куда вам столько книг? – с ходу стал клеиться ухажер климактерического возраста, несший две пачки. Видимо, решил, что в качестве благодарности незнакомка тут же одарит его приглашением провести вместе вечер – например, для совместного чтения.

– Подарок, – улыбнулась Алла. Отшивать его ещё рано, пусть сначала донесет книги.

– И кому, если не секрет? – продолжал зондировать почву добровольный носильщик.

– Психиатру, который меня лечит, – серьезно ответила она, и тот проглотил вопрос, который уже вертелся у него на языке. Но увидев, что у дамы есть машина, он снова воспрял духом, наверное, подумал, что раз ей дали водительские права, то на психиатрическом учете она не состоит.

– И чем же вы страдаете по психической части? – просюсюкал престарелый ловелас, очевидно, втайне надеясь, что у элегантно одетой незнакомки благородная мигрень или нервишки пошаливают.

Открыв дверцу и жестом попросив обоих провожатых положить книги на сиденье, Алла решила, что уже пора их отшивать, а то будут тут телепаться, а ей хочется почитать.

– Периодически у меня бывают приступы белой горячки, – призналась она, потупившись. – Я становлюсь буйной, особенно если меня спрашивают, чем я страдаю по психической части... – она в точности скопировала его елейно-заигрывающий тон, – и бросаюсь на людей с ножом или пистолетом. Видите, у меня всегда с собой оружие, – открыв бардачок, Алла достала свой "Смит-Вессон" и задумчиво повертела его в руках.

Обоих тут же как ветром сдуло.

"Кисло мне придется, если они сейчас побегут за ментом", – подумала Алла, но не стала ничего предпринимать. Ни с того, ни с сего обыскивать её машину не станут. Даже если мент подойдет, можно сказать, что эти двое приставали к ней с непристойными предложениями. Уж что-что, а убедительно соврать и перехитрить любого она умеет!

Только-только разодрала упаковку и достала первый том своих любимых авторов, как открылась массивная дверь психиатрического центра и вышла Лена. Ее лицо было спокойным, шла она уверенно, и Алла порадовалась, что не зря привезла её к психиатру.

– Ну что, старушка, порядок? – спросила она.

Лена кивнула.

– Понравилась тебе Лидия Петровна?

– Очень, – ответила Лена.

– Будешь к ней приходить?

– Я бы с удовольствием, но у меня нет денег.

– Не беда, найдем денег. Кстати, чуть не забыла, наш Мотя Лопаткин организовал контору. Может быть, он тебе поможет. Сейчас мы ему звякнем.

Она набрала номер "Самаритянина" и тут же услышала голос Тамары. Ее голос был хорошо слышен и Лене, так что верная боевая подруга продолжала вести свою игру:

– Томик, это ты? Здравствуй, это Алла Королева.

– Здравствуй, Алла, – проявила смекалку та.

– А Мотя на месте?

– Нет, он уже ушел. Что-нибудь передать?

– Может, и ты сгодишься. Я тут случайно встретила Лену Перевалову. Нет ли у вас на примете чего-нибудь подходящего для нее?

– Есть. Как раз сегодня поступила заявка из АО "Геракл", им нужен переводчик. Годится?

– Сейчас спрошу, – Алла повернулась к Лене. – Работа переводчицы тебя устроит?

– Но я же давно не работала с языком... – растерялась сокурсница.

– Ничего, вспомнишь, ты способная, – и уже в трубку: – Томик, а какой сулят оклад жалованья? – и тут же мысленно ругнула себя – ведь об этом она ни ей, ни Моте не сказала! Но умненькая Тамара тут же сориентировалась раз Алла гарантировала, что непременно договорится, значит, и нужный оклад выбьет:

– Для начала – тысяча долларов. И всякие премиальные, поощрительные и прочее. Если проявит себя.

– Проявит, – перевела дух Алла, мысленно похвалив Тамару. – На тысячу долларов для начала ты согласна? – обратилась она к Лене.

Та от такой перспективы аж онемела.

– Она согласна, – произнесла верная боевая подругу в трубку. – Забей это место за ней.

– Ну, теперь не вредно и подкрепиться! – бодро оповестила Алла. Пищей духовной я запаслась, но не стоит забывать и о пище телесной. Ах да, надо же отнести книги Лидии Петровне! – спохватилась она. – Посиди, Ленок, помечтай чуток, я мигом.

Выйдя из машины, верная боевая подруга огляделась в надежде найти ещё одного добровольного носильщика. Не обнаружив такового, она поманила пальцем охранника и когда тот подошел, попросила:

– Любезнейший, донесите, пожалуйста, эти книги.

Тот, видимо, понадеялся на вознаграждение и повиновался. У кабинета Лидии Петровны Алла одарила его улыбкой – тоже дорогого стоит! – и сказала:

– Спасибо, теперь я сама справлюсь, – и забрала у него пачку.

Врач была в кабинете одна.

– Лидия Петровна, вы любите Буало и Нарсежака? – с порога спросила Алла.

– Люблю, – улыбнулась та.

– Значит, я вмастила! – обрадовалась Алла и тут же спохватилась. – Ой, извините, за жаргон, это преферансный термин.

– А вы играете в преферанс? – удивилась психиатр.

– Еще как! – похвасталась Алла.

– Я полагала, что это чисто мужской вид развлечения.

– Так ведь женщины могут все!

Лидия Петровна улыбнулась и поблагодарила за подарок.

– Я побежала, а то Лена подумает, что я выпытываю у вас врачебную тайну.

Попрощавшись с врачом, она вернулась к машине и радостно сообщила:

– Ну теперь можно подкрепить организм калориями. Тут рядышком есть вполне приличное заведение, где можно пошевелить зубами.

Сев за столик, Алла кивком подозвала официанта и заказала:

– Два по сто пятьдесят коньяка и вкусно и много поесть.

– Я не буду пить, – сказала Лена.

– Тогда и я за компанию не буду, – согласилась верная боевая подруга и обратилась к официанту: – Коньяк отменяется, компенсируем едой.

Когда тот ушел выполнять заказ, она подмигнула сокурнице:

– В завязке, старушка? – подумав при этом: "Быстро Лидия Петровна вправила ей мозги!"

– Я решила, что больше не капли, – призналась Лена. – Ты не подумай, что я какая-то пьянчужка. Просто вечерами было так токсливо и одиноко...

– Да не надо оправдываться, – перебила её Алла. – Все понятно и без слов. Теперь тебе не будет одиноко, и пить с тоски не понадобится. Если взгрустнется, сразу беги к психиатру, она быстро поправит тебе настроение.

– А ей нужно каждый раз платить по сто долларов?

– Смотря сколько времени ты у неё отнимешь. У них время на прием не лимитировано, но судя по другим пациентам, они обычно за четверть часа управляются, видно, проблемы у них мелкие. Талон стоит двести пятьдесят рублей. Если уложишься за пятнадцать минут, бери талон. Ну, а уж если изливаешь душу час и более, то, сама понимаешь... На халяву только уксус сладкий.

– Если меня возьмут в эту фирму, о которой говорила Тамара, мне будет по силам оплатить лечение. Я тебе потом отдам сто долларов, ладно?

– Заработаешь – отдашь, – согласилась верная боевая подруга, чтобы избавить её от унижения от подачки. – Завтра же иди устраиваться в эту контору. Тебя там ждут.

– Хорошо. За наши с тобой обеды я тоже потом отдам половину, ладно?

– Ладно, – кивнула Алла. – Кстати, давай-ка я ссужу тебя деньгами. В некоторых фирмах жалованье выплачивают еженедельно, но ведь и неделю нужно как-то прожить.

Достав портмоне, она достала три купюры по сто долларов.

– Хватит?

– Ой, это слишком много! – всплеснула руками Лена. – Я на сто долларов месяц жила.

– Бери, пока даю, тебе же нужно будет оплачивать лечение у психиатра.

– Спасибо за все, Алла. Не только за деньги...

– Натурой отдашь! – беспечно отмахнулась та и, встретив недоуменный взгляд сокурсницы, пояснила: – Да не таращь ты на меня глаза! Это же прикол такой!

Официант принес заказ, и Алла со своим неизменным аппетитом приступила к еде. Опустошив все стоящие на столике тарелки, она откинулась на спинку стула и закурила.

– Старушка, вижу, ты какая-то смурная. Вроде, все у тебя устаканилось, а глаза несчастные. Не буду тянуть из тебя жилы, но если сама захочешь поделиться, готова внимательно выслушать.

– Ал, мне как-то не по себе... Лидия Петровна сказала, что у Саши, скорее всего, эпилептоидная аномалия личности. При этом бывают приступы, они называются дисфорией. Поэтому он и набросился на меня ни с того, ни с сего.

Лена замолчала, глядя перед собой. Подождав немного, Алла спросила:

– Колись, дружочек. Что ты с ним сделала?

И хотя она спросила тихим, сочувственным тоном, Лена вздрогнула, как от окрика, и закрыла лицо руками.

– Ну же, Ленок, – подбодрила её верная боевая подруга. – Облегчи душу.

Та замотала головой и заплакала. Алла протянула ей платок. Лена вытерла глаза, напоследок ещё несколько раз шмыгнула носом, вернула платок и посмотрела ей в глаза:

– Давай к нему съездим, Ал.

– Ты уже узнала его московский адрес?

– Нет, Саша говорил, что с женой развелся, она живет в городской квартире, а он на даче. Давай съездим на дачу. Может быть, Саша там.

Алла в этом сомневалась, но решила не спорить. Сейчас Лена не расположена к откровенности, но что-то её гнетет. Подъехав к даче, она, возможно, решится рассказать, что случилось.

– Поехали, – сказала она и положила на столик деньги. – У нас есть хороший повод – надо забрать твое пальто и сапоги. Они же ещё там?

– Да.

– А сейчас на тебе какая одежка?

– Старое пальто и сапоги. А одежду, оставшуюся на даче, я недавно купила, потому и сижу без копейки.

– Тогда тем более, нужно их забрать. Саше твое барахлишко вряд ли придется впору.

Как только они тронулись, пошел дождь.

– Не вредно бы заехать на мойку, – пробормотала Алла. – Машина грязная, как дворняжка. Терпеть не могу ездить на грязной тачке. – Но взглянув на несчастное лицо Лены, она махнула рукой: – Ладно, перебьемся, не графья. Чай, в деревню едем, а не на презентацию.

Шоссе в этот час было немноголюдно. Как всегда, верная боевая подруга гнала под 180, и через полчаса они уже были на месте. Свернув в переулок, Алла резко притормозила и тут же сдала задом. На вопросительный взгляд Лены ответила:

– Там что-то случилось. Ментовская "канарейка" стоит. Лучше не светиться. Давай прикинемся дачниками и дойдем пешком. Дождь уже кончился.

Отогнав "Фольксваген" в соседний переулок, Алла вышла первой, дождалась, пока выйдет Лена, заперла машину и взяв сокурсницу под руку, прогулочной походкой двинулась к нужному переулку. По пути она сорвала ветку и для законченности образа стала небрежно помахивать ею.

– Делай вид, что мы оживленно беседуем о своем, о девичьем, вполголоса сказала она.

Лена была испугана, да к тому же, не актриса. Солировать, как всегда, пришлось верной боевой подруге. Алла рассказывала байки и анекдоты, чтобы хоть как-то растормошить молчаливую сокурсницу, и сама же первой начинала громко хохотать.

– Мать, подыгрывай, – прошептала она, сохраняя на лице выражение ничем не омраченного веселья. – По твоей постной роже даже самый тупой мент что-то заподозрит. Не можешь смеяться, так хотя бы смотри на меня и кивай.

Широко раскрыв глаза, Лена уставилась на нее.

– И не смотри на меня, будто я предложила тебе заняться лесбийским сексом, – продолжая улыбаться в тридцать два зуба, – сердито прошипела Алла. – Иди к машине, я сама разузнаю, что стряслось.

– Нет, – выдавила наконец Лена. – Я с тобой.

– Боишься одна остаться, что ли? – подозрительно спросила её верная боевая подруга.

Та лишь вздохнула, глядя на нее, как раненная лань.

Решив разобраться с причиной её страха попозже, Алла сорвала ещё одну ветку и сунув в руку Лены, приказала:

– Общипывай листья, будто бы гадаешь на "любит-не любит", или задумчиво погрызи веточку, заодно прикроешь ею свою перепуганнцю физиономию.

К интересующей их даче они подошли как раз в тот момент, когда из дверей дома двое молодцов в несвежих халатах вынесли носилки с телом, укрытым с головой.

– О Господи!.. – простонала Лена и обмякла.

Верная боевая подруга едва успела её подхватить. Крепко прижав её к себе, она продолжала делать вид, что они о чем-то оживленно болтают, сердито выговаривая:

– Ленка, зараза, мать твою, не вздумай мне тут в обморок грохнуться. Просила ведь тебя рассказать все честно! Нет, темнила, рыдала, истерики закатывала. А теперь, вишь ли, дурно стало. – она оглянулась вокруг и пробормотала. – Надо бы запрятать тебя от ментов. Вон как раз подходящие заросли. Там, конечно, мокро, но более приемлемого укрытия я что-то не наблюдаю.

Она заставила Лену сделать несколько шагов в сторону забора и немного подтолкнув, прислонила её к стволу раскидистой ивы. С ветвей капало, зато густые гибкие плети с пожелтевшими листьями спускались почти до земли, образовав естественный шатер и почти скрыв Лену от посторонних глаз.

– Стой здесь, а то ты мне всю легенду испортишь.

Видя, что та едва держится на ногах, Алла чертыхнулась, ногой подкатила валявшуюся неподалеку березовую чурку и сказала:

– Ладно, нежить, присядь на эту бревно и делай вид, будто бы отдыхаешь и думаешь о приятном.

Усадив Лену, она выбралась на тропинку, вполголоса бормоча:

– Блинство, вся вымокла, как куршивый щенок, – и беспечно улыбаясь, прогулочным шагом неспешно направилась к даче.

Носилки уже втаскивали в фургон, в просторечии именуемый труповозкой.

– А чо это вы тут делаете, а? – тоном любопытного подростка из фильма "Добро подаловать, или посторонним вход воспрещен", – спросила Алла санитаров.

– Сама не видишь, что ли? Тухлого жмурика грузим, – с профессиональным цинизмом ответил ей один из них.

Он с усилием подтолкнул носилки и когда наконец удалось втолкнуть их внурь, уселся в проеме дверцы, зевая и почесываясь. В его словах была немалая толика истины. От трупа, даже плотно укрытого простыней, шел такой смрад, что Алла сморщилась, зажала нос и мысленно порадовалась, что не позволила Лене приблизиться.

– Давно, что ли, откинулся? – продолжала любопытствовать она, зная, что именно от этих экспедиторов может получить нужную информацию.

– Давно, – охотно подтвердил второй санитар, от которого тоже шел смрад, но иного происхождения. А как не пить на такой работе? Профессиональная вредность.

Достав из сумочки сигареты, Алла закурила и угостила словоохотливых собеседников.

– А от чего он помер-то?

– По башке дали, – сообщил санитар. – То ли кочергой, то ли ещё чем. Полбашки снесли. Мозги и кровишша по всей комнате. Жуть!..

– Ихний экперт говорил, что, может, лопатой или черенком от лопаты, с важным видом произнес его напарник, делая ударение на первом слоге в слове "эксперт". – Да и крови-то не больно много, бывает и поболе.

Алла подумала, что первый санитар, скорее всего, приврал про "полбашки, кровишшу и мозги по всей комнате", чтобы попугать любопытствующую дамочку, а заодно и придать себе больше значительности дескать, мы люди бывалые, ко всему привычные.

– А лопату-то нашли?

– Может, и нашли... Тайна следствия, – с загадочным видом сказал он, но было понятно, что санитар этого не знает, лишь напускает таинственность.

– Молодой, старый?

– Молодой. Лет тридцать иль поболе.

– Подрались, наверное?

– Не-а. Внизу порядок. На втором этаже постель разложена. Говорят, похоже, будто с бабой был. Видно, она его и оглоушила.

– Что ж, целовались-миловались, а потом она его кочергой-лопатой по башке?

– Да кто их знает?.. – смачно сплюнул санитар. – Может, он чего не так ей сказал или полез, она и...

– Или, может, её муженек прикатил да и грохнул полюбовника? выдвинула свою версию Алла.

– А что? – оживился второй. – И так бывает. А потом жену под ручку и домой, а дома ей накостылял от души.

– А менты-то чего говорят?

– Эксперт сказал, что жмурику не меньше недели. Теперь поди найди, кто к нему тогда приезжал. Место-то небойкое. У жмурика-то была зимняя дача, недавно отстроил, а у других – обыкновенная.

Из дома вышли несколько человек в милицейской форме. Алла углядела их через щель в заборе, а они её пока не видели.

"Вот черт, надо сматываться, а то вопросами замучают, – с досадой подумала она. – Им сейчас свидетели нужны, а они могут подумать, что я местная. Но если я сейчас удеру, эти труповозы сразу насторожатся. С позиции любопытствующей соседки я должна была сейчас стоять насмерть и глазеть, пока все менты не разъедутся".

Санитар, сидевший на корточках в проеме дверцы фургона, будто подслушал её мысли. Спрыгнув на землю, он бросил окурок и сказал напарнику:

– Поехали, Колян.

Тот кивнул в знак согласия и помог ему запереть дверь. Не обращая внимания на Аллу, они обошли фургон и полезли в кабину.

"Очень кстати эти сваливают, – подумала она.

Труповозка уехала. Подойдя к забору, Алла приникла к щели. Милицейские и сотрудники в штатском, стоя на крыльце, о чем-то переговаривались, но до неё долетали лишь отдельные слова: "окно разбито", "с той стороны", "личность". Потом от группы отделились двое в штатском. Один, то глядя под ноги, то осматривая окна, стал обходить дом с одной стороны, второй пошел в обход с другой стороны.

"Видимо, смотрят, не влез ли преступник, разбив окно", – догадалась она.

Алле очень хотелось и послушать, и посмотреть, но соваться больше нельзя. Лена была здесь не раз, кто-то из соседей мог её видеть. Если её всего лишь опишут, ментам подругу не сыскать. Пресловутый фоторобот обычно весьма далек от оригинала, да и сомнительно, что менты будут морочить себе голову с фотороботом из-за банального убийства на бытовой почве, коих в Москве ежедневно совершается немало. При очной ставке соседи, возможно, узнают Лену, но для этого её ещё нужно найти. А установить связь между нею и убитым вряд ли удастся. На свадьбе Светланы они с Сашей были вместе преимущественно во время танцев, а в танцевальном зале было темно. Искать среди трех сотен гостей тех, кто видел их вместе, кропотливая работа. Да и вряд ли менты узнают, что он познакомился с Леной на этой свадьбе. А если сейчас кто-то из соседей увидит Лену, то вспомнит, что она тут бывала.

"Надо быстро увозить её отсюда", – решила верная боевая подруга.

Сделав вид, что у неё затекла спина от подглядывания в неудобной позе, она со стоном разогнулась и потерла поясницу, незаметно оглядываясь вокруг. Похоже, соседские дачи пустуют. Если бы там кто-то жил, давно бы собрались перед калиткой и судачили, делясь информацией и предположениями. Наблюдать в окошко неперспективно – самое интересное пропустишь. И все же...

Кряхтя и поминая недобрым словом свой застарелый остеохондроз, она ещё раз огляделась и тут заметила, как шевельнулась занавеска на окне дома, стоявшего через дорогу наискосок. Наверное, у окошка сидит полупарализованная бабулька и сейчас внимательно наблюдает за происходящим. Для этой зрительницы Алла продолжала играть роль любопытствующей случайной прохожей – ещё раз наклонилась и приникла к щели, немного поглазела, потом с разочарованным вздохом выпрямилась, – дескать, ничего не видно, ничего не происходит, – и неторопливо пошла прочь. Кино закончилось, пора по домам.

Дойдя до ивы, под которой сидела подруга, Алла негромко сказала:

– Старуха, вставай, шевели задницей. Хата засрана, пора сваливать.

Из сказанного Лена поняла одно – нужно немедленно уходить, – и поднялась, цепляясь за ветки.

– Говорила ж тебе, милая, в твоем положении нужно больше ходить, громко произнесла верная боевая подруга в пространство, опять же в расчете на нечаянных свидетелей. – Давай немного погуляем, и тошнота пройдет.

Бережно взяв сокусницу под руку, она острожно повела её по вьющейся вдоль забора тропинке, зорко оглядывая переулок и громко разъясняя повисшей у неё на руке Лене:

– Ранний токсикоз – это ужас. Помню, меня первый раз до 16 недель наизнанку выворачивало. Что ни съем – тут же отдаю унитазу. Однажды захотелось мне соленых помидор. Помчалась на рынок и купила целый килограмм, не утерпела и съела пару штук прямо возле прилавка. Какой был кайф, пока ела! Они кислые, холодные, тошноту как рукой сняло. Но пока доехала домой, – в автобусе растрясло. Выползла на своей остановке и еле добежала до урны. А народ глазеет!..

По счастью, пока они неспешным шагом дошли до поворота, никто им не встретился. Свернув в проулок, верная боевая подруга продолжала идти в том же темпе. Наконец они дошли до машины и остановились рядом.

– Еще погуляем или поедем? – спросила Алла сокурсницу и сама же ответила. – Нет, сегодня мы неудачно приехали, хозяев нет. Приедем в выходные, тогда и посмотрим дачу.

Бросив быстрый взгляд на свой "Фольксваген", она с удовлетворением отметила, что в грязной машине тоже есть своя прелесть – заляпана ровным слоем грязи до уровня середины дверцы. Номера, естественно, тоже. И что самое приятное, и спереди, и сзади. Конечно, при желании машину можно найти – красных "Фольксвагенов" в Москве не так уж много, но ведь для этого кому-то нужно отклеить задницу от стула и проехаться в ГАИ на Варшавку, просмотреть картотеку иномарок. А если бы она по пути заехала на мойку, то кто-то мог запомнить номер, и менты сразу бы установили, кому принадлежит красная "букашка".

Даже если бы их поначалу трясли всего лишь как свидетелей, – тоже удовольствие ниже среднего. А вдруг любопытствующие соседи все же наблюдали за происходящим из окошка? Потом скажут ментам, что поначалу красный "Фольксваген" влетел в переулок на хорошей скорости, а потом вдруг, будто испугавшись, попятился назад. "С чего это вы совершали такие непонятные маневры?" – спросят её, пока ещё в качестве свидетельницы. А потом кто-то вспомнит, что вторая дама, которой стало плохо, и она отдыхала под деревом, раньше приезжала именно к тому дачнику, которого убили, и предположительно в то время, когда его отправили в лучший мир. Мало того, кто-то может вспомнить, что тот же самый красный "Фолькс" был здесь неделю назад. И так же, как и сегодня, на нем приезжали обе дамы. Одна вошла в дом и пробыла там довольно долго, а вторая ждала её в машине. Потом первая вышла, и на ней лица не было. Села в автомобиль, и он тут же умчался. Мысль наводит на размышления... Совпадение? Или эти дамочки имеют отношение к убийству блондинка, которая вошла в дом, поссорилась с хозяином дачи и шваркнула его чем-то увесистым, а вторая – её напарница, подруга, соучастница, была на стреме. Стройная версия? Для ментовской кривой логики – вполне.

Другая женщина на месте Аллы, скорее всего, подумала бы: "Опять я вляпалась и теперь пойду как соучастница. Это не мои проблемы, знать ничего не хочу".

Но верной боевой подруге ничего подобного в голову не пришло. Она не отчуждала себя от Лены и всего случившегося, сознавая, что в определенной мере сама втравила её в историю. Можно было утешить её и уговорить забыть все, как страшный сон. Однако именно она, Алла, одобрила её намерение отомстить и повезла на дачу. Следовательно, была движущей силой и в прямом, и в переносном смысле.

"Вместе заварили кашу, вместе и расхлебаем, – решила неунывающая Алла и тут же поправила себя: – Точнее, это я её заварила и втравила Ленку. А с этой овцы-то что взять?! Овца она и есть овца. Сама и буду расхлебывать".

Всю дорогу Лена молчала. Верная боевая подруга периодически косилась на нее, но решила не тормошить и отложить разговор на потом, когда та оправится от шока.

Она привезла сокурсницу к себе домой и первым делом сунула ей в руки бокал с коньяком:

– Давай, старуха, хрюкни коньячок как лекарство. Антишоковая терапия. Видно, не судьба сегодня завязывать. Завяжешь с завтрашнего дня.

– А ты?

– Ну и я за компанию, само собой, – сказала Алла наливая себе.

Когда Лена выпила, верная боевая подруга тут же налила по новой и заставила её выпить. Решив, что нужный эффект достигнут, она спросила:

– Судя по всему, ты поквиталась с Сашей круче, чем планировала?

– Что ты имеешь ввиду?

– Старушка, давай договоримся. Я тебе всемерно помогаю вылезти из этой жопы, но ты мне не врешь.

– Я не врала тебе, Алла.

– Но темнила, недоговаривала. А не обладая всей информацией, я строила ошибочные предположения и совершала неправильные поступки. Если б я знала, что этот Сашхен уже хладный труп, разве повезла бы тебя сегодня на дачу? Пойми, умалчивая о главном, ты создаешь трудности и мне, и себе.

– Да, я не все тебе рассказала.

– Лучше поздно, чем небо в клетку, – мрачным тоном обронила Алла свежепридуманный перифраз. – Я вся внимание.

– А что там случилось?

– Старуха, ты что, играешь в еврейский суд присяжных?