Текст книги "Женщин обижать опасно"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Уяснила.

– Кстати, а почему ты не на работе?

– Так сегодня же воскресенье.

– Надо же! – спохватилась Алла. – Как я есть теперь женщина нетрудовая, то мне что будни, что выходные – все едино...

– Меня, наверное, на днях вызовут на допрос.

– Не трусь. Девушка ты, как я погляжу, отважная, так что все будет хоккей. Но не вздумай бежать на допрос по первому вызову, изображая законопослушность. Чем позже окажешься в кабинете следователя, тем лучше. За это время мы многое разузнаем и подготовимся к любым неожиданностям. Запомни, Регина: пока тебе не вручили повестку и ты не расписалась в получении, никуда не ходи. Переданные тебе через соседей повестки со спокойной совестью спускай в мусоропровод. Если они расписались в получении – пусть сами и идут к следователю, раз такие сознательные. А пока твоей подписи на бумажке нет, – живи спокойно. Тянем время, чтобы качественно подготовиться к допросу. Моя подруга Лариса, оказавшись в похожей ситуации и совершенно не зная расклада, побежала по первому звонку следователя и в итоге на допросе так облажалась, что тот вцепился в неё мертвой хваткой, напрочь забыв про всех остальных подозреваемых. Не повтори судьбу моей подруги, иначе погоришь, поняла, Регина?

– Поняла, – кивнула девушка.

– И ещё – на вызов по телефону плюй с высокой колокольни. В органах напряженка с кадрами, некому разносить повестки за копеечную зарплату, потому следователи норовят вызывать свидетелей по телефону. Насмотрелись отечественных детективов и туда же! Делают вид, будто не в курсе, что абонент может вежливо послать, напомнив о процессуальных нормах. Значит так: если тебе звонит следователь или опер и приказным тоном велит явиться туда-то и во столько-то, милым голоском отвечай: "Пришлите, пожалуйста, повестку, а то я туговата на ухо и не расслышала ни вашей фамилии, ни всего остального".

– Алла, зачем дразнить гусей! – Регина вспомнила, что она закончила юрфак.

– Хорошо, про тугоухость можешь опустить, но требуй, чтобы тебе непременно прислали повестку по тому адресу, по которому ты прописана. А поскольку ты теперь проживаешь у матери, пусть ждут, как снега в июле.

– Но зачем тянуть? Приду, все расскажу, оповещу о своем алиби, и все.

– Ой, ну и дурашка! – всплеснула руками верная боевая подруга. – И ты веришь, что после этого следователь поцелует тебе ручку и вежливо, под локоток, проводит до двери, извинившись за причиненное беспокойство?

– Ну, может быть, не так, но все же они должны допросить жену погибшего.

– У Ларисы было алиби, а её полтора месяца почти ежедневно вызывали на допросы, и каждый раз этот моральный мордобой длился от четырех до шести часов. За эти полтора месяца моя подруга постарела лет на десять, хотя ни в чем не виновна. Ее всю трясло от хамства следователя и его стремления вызнать все про её любовников и сексуальные забавы – с кем, где, как, в какой позе и как часто она отдавалась. Ну, может, я чуть утрирую, но то, что следак проявлял просто-таки маниакальное упорство в желании перетрясти её постель и, образно говоря, подглядеть в замочную скважину, – абсолютно точно. Ларка дамочка деликатная, утонченная, хорошо воспитанная, у неё язык не поворачивался дать ему достойный отпор, хотя все его многочасовые иезуитски-вуайеристкие расспросы не имели никакого отношения к расследуемому делу. А меня он вызвал всего два раза, именно потому, что я вела себя нагло: вот те кукиш, чё хошь, то и купишь! Причем, у меня имелся увесистый мотив, но не было алиби, точнее, я намеренно подставилась, будто у меня его нет. Вот так-то, милая моя.

Девушка глядела на неё с удивлением и, кажется, не очень верила сказанному.

– Ну, что ты меня смотришь, как солдат на вошь? – рассмеялась Алла. Все было в точности так, как я сказала. Так что на будущее знай, насколько предвзято ведется следствие. Причем, наш следователь Прохоров вообще не удосужился заняться другими версиями, а именно одна из них в итоге оказалась верной. И этот придурок до сих пор не знает, кто убийца. Это только мы знаем – я, Лариса и частный сыщик Виталий Рылеев. А дело закрыли, списав на бандисткие разборки. Так что чем дольше ты будешь фаловать следователя, не являясь на допрос, тем лучше. За это время он найдет другого мальчика для битья. А явишься первой – всю душу вымотает. Ему же нужно изображать из себя, будто работает. Вот он и будет, за неимением других подозреваемых, вызывать тебя каждый день и спрашивать одно и то же, – терпения им не занимать, – пока ты не офонареешь в сотый раз отвечать на один и тот же вопрос. А ему-то что? Подшил протокол допроса в дело, папочка пухнет, и у начальства никаких претензий – следователь работает. И станешь ты в итоге единственной подозреваемой, потому что других, например, мифических жертв шантажа, операм искать неохота. Где их искать? Твой Вован нигде не работал, друзья-приятели вряд ли в курсе его дел, списка его клиентов, понятное дело, нет. Кстати, у него была записная книжка?

– Да. Ее забрали во время обыска.

– Обыск был крутой или так себе, по верхам?

– По-моему, формальный.

– В общем, семейные перины в поисках припрятанных драгоценностей не вспарывали?

– Нет, – засмеялась Регина. – Забрали фотографии и разные бумажки из секретера.

– Ну что ж, ход мысли следствия мне нравится, – удовлетворенно отметила верная боевая подруга и пояснила: – Вдову сильно не трясли, её первичный допрос поручили безусому стажеру, а изъяли записную книжку и фотоснимки, что означает – искать собираются в его окружении, а не в семье. Но ты не расслабляйся! – погрозила она пальцем Регине. – Как им надоест глазеть на фотки и обзванивать его знакомых, они на тебя переключатся.

– Хорошо. Я выучу свою версию назубок и не приду на допрос, пока не получу повестку лично в руки и не распишусь в получении.

– У покойника было много друзей-приятелей? – спросила Алла и сама засмеялась абсурдности произнесенной фразы.

– Довольно много.

– Тогда немало воды утечет, пока опера обзвонят всех, кто указан в его записной книжке, и всех допросят. Пусть пока работают в этом направлении, глядишь, что-то интересное накопают. А мы будем держать следствие под контролем.

– Как это? – удивилась Регина.

– Моя приятельница Наташа – адвокат. Дама с большими связями в ментовских и следовательских кругах. Когда я занимаюсь каким-то расследованием, она проникает везде, снимает копии с акта патологоанатомической и криминалистической экспертизы и с протоколов допросов, общается с операми и следаками, – в общем, держит руку на пульсе.

– Алла, а нельзя ли с ней договориться, чтобы она стала адвокатом моей дочери? – спросила Серафима.

– Запросто. Наташа адвокат по уголовным делам. На допросы будешь ходить только вместе со своим адвокатом, – обратилась боевая подруга к Регине. – Лариса вон хорохорилась: "Чего мне бояться? Я же невиновна! А прийти с адвокатом означает, что мне есть чего бояться". А в итоге полтора месяца мытарств в ущерб здоровью и красоте. А был бы с ней адвокат, он бы быстро приструнил хама-следователя и заставил его соблюдать конституционные права своей клиентки. И запомни, Регина, ещё одну простую истину: пока суд не вынес тебе приговор, ты невиновна. Даже если против тебя железобетонные улики. Не-ви-нов-на! – четко и раздельно произнесла Алла. – Хоть ты и закончила юридический, но когда человек сам оказывается в роли подозреваемого в убийстве, он со страху про все на свете забывает. Можешь вести себя, как угодно, но! – в рамках закона, – и не сгибаться перед следователем. Чем нахальнее и уверенне будешь держаться, тем меньше крови из тебя выпьют, ты уж поверь, милая. Мне уже трижды доводилось быть свидетелем по мокрому делу, и хотя у меня нервы почти как канаты, но, должна признаться, это не вызвало у меня положительных эмоций. А уж тебе, по первому разу, и подавно не будет от допросов большой радости. Так себе удовольствие, честно говоря. И чем меньше часов ты проведешь в следственной части, тем больше сохранишь душевного здоровья.

– Спасибо, Алла, – поблагодарила Регина за все сразу.

– Кушай на здоровье, – отозвалась та своей обычно фразой, которую произносила всегда, когда её благодарили.

Серафима хотела тоже поблагодарить верную боевую подругу, но, вспомнив её слова о том, как та не любит высокопарных слов и выражения благодарности, решила воздержаться.

– Кстати, дамы, у меня идея, – провозгласила Алла. – Пойду-ка я сама к следователю, добровольно, не дожидаясь, пока меня вызовут. Наташа разузнает, что известно на данный момент, выяснит, кто ведет это дело, и я, как законопослушная гражданка, явлюсь исполнить свой гражданский долг. Мол, слышала, что погиб зять моей приятельницы, и буду без зазрения совести клеветать на покойного. И такую красочную легенду распишу про его деятельность на попроще доморощенного шантажа, что на ближайшее время у следователя работы будет невпроворот. А ты, Регина, лишь туманно намекай, не особенно акцентируя этот аспект. И все будет тип-топ. На допросе я, как бы между прочим, вверну и про твое алиби. Мол, сидели мы в ту пятницу с Региной у нашей общей приятельницы Ирины Кузнецовой, чаевничали и сплетничали, как водится у благородных дам, потом я подвезла девушку к ближайшей станции метро, а через час бедняжка Региночка звонит мне и сообщает душераздирающую новость, что её любимого мужа отравили именно в тот момент, когда мы наслаждались ореховыми батончиками. И я, господин следователь, пришла вам сказать, что так мерзавцу и надо!

Она поведала все это красочно и эмоционально, играя и лицом, и голосом, с меняющимися интонациями, энергично жестикулируя и гримасничая, а все три зрительницы от души рассмеялись.

– Кстати, Регина, у вас с убиенным хазбендом одинаковая фамилия?

– Его фамилия Дьяконов, а моя – Новицкая. Я не захотела менять фамилию, уж очень она у него неблагозвучная, а в сочетании с моим именем просто дикость.

– Да уж, сочетание королевского имени "Регина" с поповской фамилией "Дьяконова" – не пляшет, – согласилась верная боевая подруга. – Есть такое понятие Regina probationum, что в переводе с латыни означает "Царица доказательств". Следовательно, Регина, ты – царица, а брак с потомком дьякона – постыдный мезальянс, который вовсе ни к чему подчеркивать.

Сейчас Алла была в ударе, вновь оказавшись при деле и почувствовав эмоциональный подъем, и решила ещё немного повеселить собеседниц:

– В студенческие годы у меня был приятель по фамилии Мошонкин. Судьба господина Мошонкина печальна – не смог найти девушку, пожелавшую стать его супругой по причине неблагозвучности его фамилии, и остался холостяком. На полном серьезе, – заверила она, видя, что собеседницы рассмеялись, полагая, что это очередной розыгрыш. – А я советовала ему сменить фамилию на другую, к примеру, Членов, Эректор, Сперматозавр, а ещё лучше – Трахтенберг, тогда бы он точно устроил личную жизнь. Будущая жена, конечно, не пожелала бы стать мадам Трахтенберг, но зато как обнадеживает и будоражит женское воображение!.. – Дав зрительницам отсмеяться, Алла продолжала: – А у моей приятельницы свадьба расстроилась, когда она не пожелала взять фамилию мужа – Тютькин! То ли господин Тютькин очень гордился своей фамилией, то ли просто желал продемонстрировать будущей благоверной, кто из них мужчина, но уперся рогом, и все. А она училась в медицинском. Врачу иметь такую фамилию – это ж страсть господня! Представьте себе, больные приходят на прием и спрашивают: "В этом кабинете какой врач принимает?", – и в ответ слышат: "Тютькина!"

Все три зрительницы разыгрываемого Аллой спектакля опять чуть не покатились со смеху.

– И моя приятельница справедливо решила, что иметь мужа, желающего осчастливить её такой фамилией, – чревато для психического здоровья. Теперь гордо носит очень элегантную фамилию Иванова и счастлива. Правда, замуж она так и не вышла.

Когда дамы отсмеялись, верная боевая подруга продолжала уже другим, деловым тоном:

– Упомянув вскользь, что в тот день, когда было совершено сие злодеяние, мы с Региной сидели у нашей общей приятельницы, я незаметно наведу и на саму Ирину как свидетельницу полной непричастности супруги погибшего. А к следователю приеду на машине Толика и он тоже засвидетельствует, что видел Регину в пятницу. Если в короткий срок трое людей подтвердят её алиби, то следователь не будет её напрягать. На допрос, конечно, вызовет, чтобы в деле был протокол, но зато у нас будет фора по времени, а у следствия множество версий. А вы, Ирина, тоже активно капайте следователю на мозги в аспекте шантажа. Неважно, что наши с вами показания будут различаться – ведь мы имеем в виду разных людей, жертв шантажа. Я навру, что кто-то из моих знакомых обратился к Вовану как к адвокату и чистосердечно рассказал ему кое о чем в надежде, что тот сохранит сие в тайне, а потом отказался от его услуг, мол, адвокат из него никудышный, а Вовчик стал его шантажировать.

– Вас попросят назвать фамилию этого человека, – сказала Серафима.

– Это не проблема. Многие мои знакомые подтвердят мои слова, не боясь, что их обвинят в убийстве шантажиста. Я продумаю перспективные кандидатуры и заранее договорюсь с ними. Жаль, что у меня нет врагов, а то могла бы с чистой совестью и честными глазами возвести поклеп на заклятого недруга мол, именно про него в наших светских бизнес-кругах поговаривали, что он стал жертвой недостойного адвокатишки Владимира Дьяконова. А от кого слышала, не назову, мол, я такая забывчивая, такая рассеянная, и память у меня девичья... И даже болезнь, как ее... забыла название, ну, вы сами должны знать, господин следователь, у вас она наверняка тоже есть, очень модная нынче болезнь.

Снова сделав паузу, чтобы собеседницы отсмеялись, верная боевая подруга продолжила свой второй спектакль одного актера:

– Между прочим, порядочная женщина не передает сплетни... – подвесив выразительную паузу, Алла закончила: – Она их сочиняет! Сплетни потому и бессмертны, что там вовсе не обязательно называть источник информации. Достаточно произнести с заговорщицким видом: "Доверю тебе большой секрет, только ты никому не рассказывай. Мне говорили, что..." или "Одна очень сведущая дама сказала...", – а дальше врать, сколько захочется.

– Я попрошу Николая, чтобы он выступил в качестве объекта шантажа, высказалась Ирина.

– Правильно, – одобрила Алла, глядя на бывшую жену своего любовника. Совсем недавно она заявила ей, что решила расстаться с Колей, а сама... Правда, угрызений совести по этому поводу боевая подруга не испытывала. Ирина рассталась с мужем без надрыва и даже совершила неординарный поступок во имя будущих отношений подруги с Николаем. – Коля человек бесстрашный и, не моргнув глазом, рискнет подставиться. А при необходимости мы и ему сделаем железобетонное алиби. Команда у нас большая, на всех хватит лжесвидетелей.

– Меня ведь тоже будут допрашивать, – сказала Серафима.

– Разумеется. И вы тоже дуйте в ту же дуду: мол, не хотели лезть в личную жизнь дочери, но зятек у вас был так себе, говнистый, в общем-то, паренек, и в ваших юридических кругах гуляет слушок про его неблаговидные дела.

– Такие разговоры и в самом деле ходят.

– А вы сгустите краски в аспекте шантажа. Можете даже назвать мифическую фамилию мнимого клиента, которого Вован шантажировал. Такую, каких в Москве сотни. Органы замучатся проверять. Или не называйте точно, а делайте вид, что у вас тоже модная болезнь под названием "склероз", и фамилия клиента то ли Сидоров, то ли Коновалов, то ли Кузнецов, в общем, парнокопытная. А Сидоров – парнокопытный от словосочетания "сидорова коза", – пояснила она, дождавшись, когда собеседницы отсмеются. – Совместными усилиями мы так задурим голову следователю, что дело об убийстве гражданина Дьяконова разбухнет до десяти томов, а потом благополучно отправится в архив.

Попрощавшись с хозяйкой дома, гостьи спустились вниз. Верная боевая подруга подвела Регину к "вольво" и сказала верному оруженосцу:

– Толян, погляди-ка на эту красотку и запомни её. На следующей неделе поедем с тобой к следователю, и ты скажешь, что именно эта девушка по имени Регина в пятницу, 2 марта в половине восьмого вечера вместе со мной вышла из подъезда этого дома, – назовешь адрес, – мы обе сели в твою машину, и вскоре она вышла возле станции метро "Кутузовский проспект".

Толик быстро стрелял, но быстро соображать не умел. Некоторое время он недоуменно таращился на свою повелительницу, потом в его не густо отягощенных серым веществом извилинах произошел некий процесс, и верный оруженосец ещё больше изумился:

– Дак в пятницу мы ж в Кашире были!

– Забудь это, как страшный сон! – велела Алла. – 2 марта мы с тобой были здесь, на Кутузовском проспекте. Ты привез меня сюда в два часа дня, и я пробыла у своей приятельницы Ирины Кузнецовой до половины восьмого вечера. Я у неё бывала неоднократно, и ты подтвердишь на допросе, что не раз привозил меня к Ирине.

– Это которая кого-то мочканула, что ль? – зачем-то проявил совершенно ненужную осведомленность преданный Санчо Панса, – видно, от большого ума.

Сима с Региной вздрогнули и растерянно переглянулись – о том, что Ирина совершила убийство, им, разумеется, было неизвестно.

– То-олик! – укоризненно покачала головой Алла. – Ну что за выражения в дамском обществе! Нужно говорить не "мочканула", а "промочила ноги".

Было похоже, что Регина с Симой и самом деле списали все на бедный словарный запас Аллиного водителя, перепутавшего Божий дар с яичницей, или просто не были знакомы с уголовно-бандитским сленгом, и тут же выбросили этот несущественный эпизод из головы. Сам же виновник запоздало осознал, что невольно проболтался, и его удрученная физиономия являла собой искреннее раскаяние.

– А вот про эту даму, которую зовут Серафимой Николаевной Новицкой, скажешь, что это моя приятельница, знакома я с ней месяца два, она несколько раз приходила ко мне домой. И ни слова о том, что вчера мы с ней были в поселке "Зарядье".

– Ага, – кивнул тот, решив, на всякий случай, ограничиться минимальным вербальным общением.

– Дамы, пока расслабьтесь и отдыхайте. За эти дни ничего экстраординарного случиться не должно. А я, изображая законопослушность, завтра же помчусь к следователю. И позвоню вам, как пройдет мой спектакль для одного зрителя.

Предсказание верной боевой подруги не сбылось. Утром следующего дня позвонила Серафима:

– Алла, у нас опять неприятности. Убита Катерина, вторая жена моего бывшего мужа.

– Когда?

– В ту же пятницу, что и Володя, 2 марта.

– Та-ак... Это уже серьезно. Откуда вы узнали?

– Гоша позвонил Сереже, а тот мне. Отец разыскивал Регину, позвонил соседке с нижнего этажа, – у них была такая договоренность на крайний случай, – та сказала, что с мужем Регины случилось несчастье, но дома её нет. Видно, мой бывший муж догадался, что дочь у меня, но сам не решился звонить, и попросил сына.

– В трудную минуту ваш экс-супруг все же вспомнил о детях... А зачем ему понадобилась Регина?

– Гоша не объяснил причины, лишь требовал, чтобы она срочно с ним связалась.

– Регина ему уже звонила?

– Пока нет. Вначале мы решили посоветоваться с вами.

– Давайте не будем обсуждать это по телефону. Не возражаете собраться у меня?

– Конечно, нет! Куда скажете, туда и поедем.

– Тогда я сейчас приглашу Ирину к себе. Надо же мне хоть немного побыть дома, а то мой любимый мужчина скоро совсем от рук отобьется. Сказав это, Алла почувствовала неловкость – у людей сложная ситуация, а она дурачится. Вчера её попытки их развеселить увенчались успехом, и все расстались в прекрасном настроении, но сегодня это уже не уместно – судя по голосу, Серафима очень встревожена. – Жду вас, Сима. Позвоню и адвокатессе, может, она уже что-то выяснила по делу Владимира, и озабочу её новым делом.

– Но ведь сегодня понедельник. Регина должна выйти на работу.

– Позвоните сами и скажите, что дочь больна, а потом прикройтесь больничным листом.

– Хорошо, – согласилась Серафима.

Затем Алла позвонила Ирине и пригласила её к себе. Только она положила трубку, раздался звонок адвокатессы:

– Алла, я оказалась рядом с вашим домом. Могу заехать.

– Приезжайте, Наташа, у меня есть для вас новое задание и ещё одна подзащитная.

Через десять минут адвокатесса сидела напротив верной боевой подруги с чашкой крепкого кофе, – именно такого, какой она любила, – и Алла рассказала ей о взаимоотношениях Серафимы и Георгия Новицких, а также его новой, ныне покойной жене Катерине.

– Значит, именно Серафима Новицкая будет моей второй подзащитной? уточнила адвокатесса.

– Да. Похоже, Сима не утерпела и реализовала свой план мести. Она человек очень деликатный, поэтому решила не обременять меня своими проблемами и разобралась с ними сама. На неё вряд ли подумают – они с бывшим мужем не виделись три года, и весьма сомнительно, что женщина будет столько времени ждать, чтобы отомстить. Зато Гоше изрядно потреплют нервы. Кстати, не исключено, что именно он убил супругу. Судя по всему, мадам Новицкая номер два особой нравственностью не отличалась. Гоша уехал с работы в два часа, мог неожиданно нагрянуть домой, застал там жену с любовником и наказал.

– Хорошо, я выясню все.

– А что удалось узнать по делу Дьяконова?

– Судебно-медицинский эксперт уже по клинической картине, в частности, положению конечностей тела, свидетельствующему о так называемых тетанических судорогах, и глазному дну с большой степенью вероятности предположил, что это отравление препаратом, повышающим рефлекторную возбудимость центральной нервной системы, а именно, спинного мозга, и вызывающим генерализованные рефлекторные реакции.

– Ой, Наташа, у меня мозги набекрень от этих умных слов! Скажите все обычным русским языком, – взмолилась Алла.

– В общем, это препарат типа стрихнина, вызывающий сильные болезненные судороги, затруднение дыхания, а большая доза вызывает удушье.

– Вот теперь все ясно, – перевела дух верная боевая подруга.

– Это был первый случай в практике дежурного эксперта, он очень заинтересовался и сразу провел вскрытие и токсикологическое исследование. Его предположение подтвердилось – Дьяконов отравлен секуринином, по действию этот препарат близок стрихнину.

– А где был секуринин?

– В бутылке виски, стоявшей на столе, была огромная доза. Следы препарата обнаружены и в одном из двух бокалов.

– А во втором?

– Там чуть-чуть виски, на самом донышке, но без секуринина.

– Пальчики есть?

– Да, на обоих бокалах. На том, в котором обнаружен секуринин, отпечатки пальцев Дьяконова, а на втором – множество смазанных отпечатков и два вида пригодных для идентификации. Одни тоже принадлежат Дьяконову, вторые – пока неизвестному человеку. На бутылке виски тоже множество пальцевых узоров разных людей, в том числе, и погибшего.

– Что-то непонятно... – задумчиво произнесла Алла. – Как же могло получиться, что второй собутыльник пил чистый виски, а покойный отравленный, если наливали из одной бутылки, начиненной секуринином?

– Здесь может быть такое объяснение – вначале убийца налил виски себе, потом подмешал секуринин в содержимое бутылки и из неё налил Владимиру или тот сам себе налил.

– Слишком канительно и трудоемко. Проще было сыпануть жертве в бокал. В бутылку насыпать труднее. Как выглядит секуринин?

– В чистом виде порошок, а аптечная форма в виде таблеток или раствора.

– Раствор тоже трудно без воронки налить в бутылку.

– Не так уж и трудно, если знать, в каком кухонном шкафу взять воронку. Например, открыть бутылку на кухне, плеснуть в один бокал чистый виски, а потом влить раствор секуринина с помощью воронки в бутылку, налить из неё во второй бокал и вынести все это в комнату.

– Думаете, все это проделала хозяйка дома?..

Адвокатесса выразительно пожала плечами.

– А пальчики на втором бокале, часом, не Регинины?

– Пока дактилоскопическое исследование не проводилось. Дежурный эксперт лишь визуально установил, что отпечатки на бутылке и одном из бокалов принадлежат Дьяконову, а с остальными эксперты будут разбираться на неделе.

– У покойного обнаружены какие-нибудь деньги?

– Да, в его портмоне было пятьсот долларов.

– Во что он был одет?

– В темно-серые брюки и голубую рубашку.

– То есть, явно не по-домашнему? – уточнила Алла.

– Да, скорее всего, Дьяконов кого-то ждал. Или собирался куда-то отправиться, а к нему неожиданно нагрянул посетитель. Брюки на нем дорогие, рубашка тоже.

– Франт! На какие ж шишы он так шикарно одевался?

– Насколько я знаю из своих профессиональных кругов, – не на адвокатские гонорары.

– Есть предположение, что Вован занимался шантажом.

– Мне известно о некоторых неблаговидных делах Дьяконова, но о шантаже я не знаю.

– Наташа, пустите такой слушок, ладно? А когда придете с Региной на допрос, скажите, что многие ваши коллеги считают Владимира Дьяконова шантажистом.

– Это клевета, Алла, – покачала головой адвокатесса.

– Ну, Ната-аша... – проныла верная боевая подруга. – Ради спасения хорошего человека можно слегка преступить черту.

– А вы полагаете, что моя подзащитная имеет отношение к смерти мужа?

– Думаю, да. Регина явно что-то скрывает. И мотив у неё есть. Вован-то и в самом деле подонок – травил её эрготамином, лишил возможности стать матерью.

– Вы предполагаете, что днем она заезжала домой, предложила мужу выпить, плеснула себе для видимости, попросила что-то принести с кухни, а в это время влила раствор секуринина в бутылку? Потом они выпили, и Регина молча смотрела, как муж корчится в судорогах?

– Ну, может быть, не молча, а высказала все, что о нем думает. – Алла не смогла удержаться от столь любимого ею черного юмора.

– Однако ей ни к чему оставлять на столе бокал с собственными отпечатками пальцев, – возразила адвокатесса.

– Регина – хозяйка дома. Посуду моет она, в бар ставит тоже она. В случае чего может сказать, мол, мыла стаканы без моющих средств, просто сполоснула их водой, вот и остались её давние отпечатки пальцев.

– Вы склоняетесь к мнению, что Регина отравила мужа?

– Невиновный ведет себя по-другому. Во время разговора мы старательно обходили вопрос о её причастности, а основной целью было отмазать её. Понятное дело, даже если человек невиновен, он озабочен своим алиби. Но Регина ни слова не сказала, где была с двух часов, когда ушла с работы, до половины девятого, когда пришла домой. Она не скрывает своего отношения к мужу и вовсе не опечалена его смертью. Почему же не говорит, где была?

– Алла, а вы не думаете, что Регина убила Екатерину Новицкую?

– Точно! – воскликнула боевая подруга. – Сима, при всем негативном отношении к бывшему мужу и его новой жене, все же не тянет на убийцу. Она порядочная, благополучная и во всех смыслах положительная женщина...

Тут Алла вспомнила про Ирину Кузнецову – тоже порядочную, благополучную и во всех смыслах положительную женщину, – и прикусила язык.

"Да уж... Если очень припрет, то даже приятная во всех отношениях дама может решиться на убийство. Женщин из Клуба одиноких сердец обижать опасно. Они умеют постоять за себя".

– Отравление – это, скорее, женский вариант убийства, – сказала Наташа. – Не каждая решится ударить чем-то тяжелым мужчину, не у каждой есть на это физические силы, далеко не каждая владеет оружием, а вот подмешать яд, – это чисто по-женски.

– Теперь понятно, почему Регина темнит, где была с двух часов до половины девятого. Видимо, навестила сучку Катьку и решила в один день убить сразу двух зайцев – и в прямом, и в переносном смысле.

– Не вижу логики, зачем ей нужно было проделать это в один и тот же день.

– Логика может состоять именно в том, что любой человек подумает: здесь нет логики. Мол, эта с виду невинная девушка не могла совершить сразу два преступления. Тем более, что между ними нет видимой связи. Кстати, мне только что пришло в голову, что связь-то как раз была – если Вован спал с Катькой, которая имела привычку ложиться под любого. Другая причина: первое убийство могло помешать второму. Если бы вначале Регина отравила мужа, началось бы следствие, и тогда ей не удалось бы поквитаться с Катериной. И наоборот – следствие по делу второй жены отца могло помешать ей убить мужа. А так одним приемом Регина избавляется сразу от двух ненавистных ей людей. И третья причина – мы сделали ей алиби на период с двух часов до половины восьмого. И это автоматически становится алиби и на время убийства Катерины.

– Разве вам уже известно, когда она была убита? – удивилась адвокатесса.

– Пока нет. Но по логике вещей это должно было произойти именно в то время, когда Георгий Новицкий и Регина ушли с работы.

– Это в том случае, если один из них виновен в убийстве. Но убийцей может оказаться кто-то другой.

– В общем-то, да, – вынуждена была признать Алла. – Я слишком зациклилась на кандидатуре Регины. А на самом деле это могло быть случайным совпадением. Вована Дьяконова убил кто-то из его клиентов, а Катерину один из её дружков, коих, судя по всему, у неё было немало, и вряд ли, став мадам Новицкой, она автоматически превратилась в верную жену.

– Я постараюсь выяснить, где был Георгий Новицкий в предполагаемое время убийства. И если у него алиби, а следствию станет известно, что бывшая жена и дочь резко негативно настроены к Екатерине, то именно их могут взять в разработку.

– Значит, наше алиби поможет, по крайней мере, Регине. А Симу мы сейчас расспросим, где она была в тот день, и при необходимости сделаем ей алиби. Наташа, не хотите поучаствовать в лжесвидетельстве?

– Нет, Алла, на противоправные действия я не пойду, – твердо заявила адвокатесса.

– Вот за это я вас очень уважаю, – серьезным тоном произнесла верная боевая подруга. – Люблю принципиальных людей. Хотя лжесвидетельство ради правого дела я не считаю большим грехом, но не могу не оценить вашу позицию.

Наташа оставила её лирические излияния без ответа. Она вообще была дамой деловой и немногословной, лишенной сантиментов, и не любила тратить время на лишние слова.

– Алла, не удивляйтесь, что Регина не хочет откровенничать. Признаться в совершенном преступлении нелегко. Мотив известен лишь самому убийце, а другие люди могут осудить его.

– Вы полагаете, что у Регины, ко всему прочему, был и меркантильный мотив? Убийство Катерины устраняет её как наследницу Гоши, сам он может оказаться в тюрьме, и все его состояние достается Серафиме, Регине, её брату и ребенку Гоши от второго брака, так?

– Не исключено. Хотя в этом случае речь о наследовании не идет, но если Новицкий будет осужден на длительный срок, то за это время Серафима и дети от первого брака могут прибрать к рукам его фирму.

– Не собираюсь их осуждать, даже если все трое сговорились подставить Гошу. Он их ограбил, а теперь они поменяются с ним местами. За свою подлость Гоша сядет в тюрьму и пусть благодарит судьбу, что остался в живых. Теперь мне понятно, зачем Регина устроилась в фирму отца – она стала там своим человеком, со временем вникнет во все детали и с полным основанием возглавит фирму. Что ж, ещё одной умной и красивой бизнес-леди станет больше. Я этому только рада.