Текст книги "Женщин обижать опасно"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Две последние беременности была от Кирилла, но Регина решила не говорить матери, что у неё есть любовник. Да его, в сущности, уже нет вчера она не зря мысленно сказала себе "никогда". Регина и Кириллу не говорила, что беременна от него, хотя встречалась с ним не только ради секса, но и ради зачатия. С мужем последнее время они очень редко были близки, но в пьяном виде он иногда к ней приставал и буквально насиловал её. По срокам все более или менее совпадало. О том, что у неё есть любовник, муж не подозревал. Да и вообще ему было наплевать на нее. И ребенок от неё не нужен, и сама она ему была не нужна.

– У тебя ещё будут дети, – попыталась утешить её Серафима.

– Вряд ли, – покачала головой Регина. – Есть шанс на всю жизнь остаться бездетной.

– Давай сейчас не будем загадывать, доченька. Этого никто не может сказать наверняка.

– Ладно, мам, замнем этот разговор.

– Региночка, а ведь у тебя больные почки... Этот препарат мог отразиться на них?

– Наверное. Пока я этим вопросом не занималась. Будет время – схожу к врачу.

– Тебе нужно подумать о своем здоровье, доченька.

– В настоящий момент у меня другие заботы, мама.

– Да, я понимаю.

– Последнее время я ела только то, что принесла домой сама, – боялась, что муж подсыплет мне ещё какую-нибудь отраву, уже не эргометрин. В его кейсе я обнаружила книги "Судебная токсикология" и "Лекарственные средства". Видно, он серьезно готовился стать отравителем – осваивал теорию, читал специальную литературу, выбирал не яд, легко обнаружимый при вскрытии, а какое-то лекарство. Ведь судебные токсикологи определяют известные яды, а лекарства – далеко не все. Я тоже ознакомилась с книгами, которые штудировал покойный супруг, и теперь знаю, что многие лекарственные препараты в больших дозах могут вызвать смерть.

– Какой ужас! – Лицо Серафимы исказилось тревогой, но она быстро взяла себя в руки. – Значит, твой муж получил по заслугам.

– Мамуль, можно, я пока поживу у тебя?

– Опять ты задаешь ненужные вопросы! Да я мечтала всю жизнь быть со своими детьми, но считала, что молодые должны жить отдельно.

– Лучше бы я не выходила замуж и жила с тобой. Никакой радости это замужество мне не принесло. Одни разочарования.

– Как говорится, не было бы счастья... Теперь будем жить вместе.

– И вместе ходить в ваш Клуб одиноких женщин? – Регина наконец улыбнулась.

– А почему бы и нет? – улыбнулась в ответ Серафима. – По крайней мере, там тебе никто не причинит огорчений.

– Так и сделаем. А ребенком, если получится, я обзаведусь с помощью искусственного оплодотворения.

– Ты не хочешь больше замуж?

– Не хочу, – уверенно заявила дочь. – Мне и одного раза с лихвой хватило. Тем более, что теперь я не разведенная, а вдова...

– А что случилось с Володей?

– Отравился. – Регина криво усмехнулась. – Не одному ему травить других.

– Отравление как причина смерти – это со слов следователя?

– Да. И тело выглядело соответственно. Володя лежал на полу, весь скрюченный, как дохлый таракан, наевшийся дихлофоса, а лицо синюшное и перекошенное жуткой гримасой. Малоприятная картина, мам.

– Не нужно тебе этого вспоминать, дочуля. Что случилось, то случилось. Как я понимаю, тебе сейчас нужен хороший адвокат?

– В общем-то, не помешает.

– Что у тебя с алиби?

– Фактически нет. Точнее, нет именно на то время, когда муж был отравлен. Вчера, в пятницу, отец в два часа уехал на переговоры, и я сразу ушла с работы.

– Так. – С минуту подумав, Серафима придвинула к себе телефон. Набрав номер мобильного верной боевой подруги, она услышала: "Абонент временно недоступен или отключен. Попробуйте позвонить позже". – Я хотела познакомить тебя с очень умной и энергичной женщиной. Алла сама предлагала мне помощь, если возникнет экстремальная ситуация, и наверняка придумает что-то дельное. Но её сотовый пока не отвечает.

– А зачем городить огород, мам? Я скажу, что была у тебя, вот и все, а ты подтвердишь.

– Нет, Региночка, этот вариант не годится. В пятницу я была на работе, вначале в юридической консультации, а потом поехала в нотариальную контору. И там, и там меня видели многие люди. Ты же юрист и знаешь, что это значит. Лучше уж никакого алиби, чем то, которое легко рассыплется.

– Тогда я скажу, что была у твоей приятельницы Аллы.

– Именно об этом я хотела с ней договориться. Но если не дозвонюсь, то и этот вариант отпадает – мы же не знаем, где и с кем Алла провела пятницу. Тебя уже допрашивали?

– Какой-то молоденький стажер, потея и конфузясь, задал мне несколько вопросов. А в квартиру мы вошли вместе с Милой, моей соседкой, и вместе обнаружили тело.

– Региночка, ты же понимаешь, что когда дело касается отравления...

– Конечно, понимаю, мам. Потому и говорю, что алиби у меня фактически нет.

"А может быть, я люблю и его тоже?.." – спросила себя Алла, открыв глаза и с улыбкой глядя на Николая.

Как можно с точностью определить – любишь ты этого человека или нет? Нет индикатора чувств, нет мерила, которым можно оценить, кого любишь больше, кого меньше. Если с этим человеком эмоционально комфортно, – может быть, это и есть любовь?.. С Виталием и Казановой ей тоже психологически комфортно, но они просто друзья. А с Николаем по-другому. Он великолепный любовник, но у неё было немало хороших любовников, которые в эмоциональном плане ничуть не всколыхнули её душу. Так что дело не только в сексе. Тогда в чем же?

Заниматься анализом собственных чувств ей было непривычно. Раньше она вообще никаких чувств ни к одному любовнику не питала, за исключением, пожалуй, Славы Миронова.

Но прежняя Алла осталась в прежней жизни.

– Почему ты встретил меня в одежде? – не сдержала она любопытства.

– Я вошел всего за несколько минут до твоего прихода и сразу зазвонил телефон. Я разговаривал, стоя у окна, и видел, как ты подъехала и вышла из машины. Сбегать в душ я уже не успевал, – с улыбкой пояснил любовник.

"Надо же – как все просто объясняется, – мысленно усмехнулась Алла. А я уже нагородила сто бочек арестантов – мол, он одет, потому что тоже приготовился к серьезному разговору. Да Коля не тот человек, который станет выяснять отношения! Мне ли его не знать! Мы же с ним из одного теста!"

– Ничего не говори. – Умница Николай уже все понял по её задумчивому виду. – Я люблю тебя, а все остальное не имеет ровным счетом никакого значения. Мы и раньше встречались, когда хотели встретиться, и впредь будем встречаться.

"Но ты же хотел, чтобы я вышла за тебя замуж..." – вела с ним мысленный диалог Алла.

И опять любовник догадался, о чем она думает.

– Все это не суть важно, – снова повторил он то же самое другими словами. – Я хотел, чтобы ты стала моей женой, обманывая сам себя, что ты будешь только моей, хотя и сознавал, что это возможно лишь на какое-то время. Теперь я понял, что официоз лишь ускорил бы наш разрыв. А я не хочу тебя терять. Если мы останемся каждый на своей территории, то наши отношения будут более продолжительными. Я и раньше был твоим любовником, и теперь остался в том же качестве. Ничего не изменилось. Помнишь, я тебе сказал, что не боюсь даже оказаться в тюрьме, если ты пообещаешь меня не бросать?

– Конечно, – кивнула она, вспомнив свой ответ: "Обещаю", – и слова любовника: "Тогда я вообще ничего на свете не боюсь".

– Так что не забывай про свое обещание, – ещё раз напомнил Николай. И если ты его сдержишь, то я и в самом деле ничего на свете не боюсь.

"Ну и дура же я была, намереваясь расплеваться с ним! – выругала себя Алла. – И чего напридумывала всякой ерунды! Что, в сущности, изменилось? Да, в моей жизни появился Олег. Но от этого Коля не стал менее привлекательной личностью. Отличный мужик, превосходный любовник, настоящий мужчина. Почему нам непременно нужно расстаться, если теперь я с Олегом?.. Как говорила мне в детстве бабушка: "На руке десять пальцев. Какой из них тебе не нужен, какой можно отрезать?" Хоть и десять пальцев, но все нужны. Хоть в моей жизни трое мужчин, но они все мне нужны".

– Стажер спрашивал, где ты была днем?

– Нет. Они же ещё точно не знают времени смерти. Мила подтвердила, что в квартиру мы вошли вместе, и было это в половине девятого вечера.

– Региночка, этот факт может сыграть против тебя – мол, намеренно обзавелась свидетельницей, задача которой – подтвердить, что ты пришла с работы, и вы вместе с ней обнаружили тело.

– Понимаю...

– А чем ты мотивировала, что вначале зашла к соседке и лишь потом домой?

– Я должна была вернуть ей долг.

– Она так срочно требовала его вернуть?

– Утром я взяла у неё пятьсот рублей и обещала отдать вечером.

– Плохо дело, дочуля... – вздохнула Серафима. – Не дай Бог, попадется не формальный, а въедливый следователь и будет развивать версию о предумышленном убийстве – мол, ты все заранее спланировала, намеренно утром заняла деньги, чтобы был повод вечером зайти к соседке и обзавестись свидетельницей твоего возвращения с работы. Кстати, она к тебе зашла по собственной инициативе?

– Нет, я сама её пригласила.

– Еще хуже. Все один к одному.

– Но пока меня никто ни в чем не подозревают.

– Обязательно будут подозревать, когда не найдут другой кандидатуры.

– Там на столе стояла бутылка виски и два стакана, и Мила их видела. Она первой вошла в комнату.

– Наличие двух стаканов ни о чем не говорит. Например, ты их оставила на столе ещё с утра, а твой лентяй-муж, разумеется, не удосужился отнести лишний стакан на кухню, и пил из второго. И ещё один нежелательный штрих почему в комнату первой вошла соседка?

– Так уж получилось. Я купила французских пирожных – Мила их любит, и пошла на кухню приготовить чай, а она сунулась в комнату.

– Нетипично для соседки. Обычно гости идут туда, куда их приглашает хозяйка. Ты позвала её на кухню?

– Нет, я пошла первой и была уверена, что она пойдет за мной, а Мила зачем-то заглянула в комнату.

– Это в её характере?

– Да, Мила очень любопытна, всюду сует свой нос и обожает сплетни. От неё ушел муж, и она счастлива утвердиться во мнении, что у других мужья ещё хуже, чем её бывший супруг.

– А с Володей они были в приятельских отношениях?

– Нет, Мила все время ругала его, мол, бездельник, лентяй, поздно встает, на работу не ходит.

– Тогда тем более непонятно, зачем ей нужно было идти в комнату. Она знала, что твой муж дома?

– Я сказала, что он должен принести деньги, – хвалился, что нашел клиента, и тот пообещал аванс.

– Когда Мила пришла с работы?

– Я её не спрашивала. Обычно она, как и я, приходит в семь. А я в пятницу вернулась позже обычного.

– У неё нет привычки подглядывать в дверной глазок?

– Думаю, что есть. Ее дверь как раз напротив нашей.

– Значит, она могла видеть, что днем кто-то заходил в вашу квартиру.

– Мила мне этого не говорила. Если бы что-то видела, то непременно сказала бы. Отъявленная сплетница.

– Вы все время были с ней в квартире с тех пор, как обнаружили тело?

– Нет, она пошла звонить в "скорую" и в милицию, а я осталась дома.

– Почему ты сама не позвонила?

– Я сказала, мол, боюсь оставить Володю одного, – вдруг он без сознания и очнется.

– Но ты сразу поняла, что он мертв?

– Конечно. Любой бы понял.

– И тем не менее, говорила соседке, будто твой муж, может быть, жив?

– Да, рассказала ей про эпилептический припадок, который видела у прохожего.

– Но ведь при эпилептическом припадке человек не застывает в скрюченной позе. Какое-то время бьется в судорогах, а потом засыпает или встает и засыпает через некоторое время. Тело и конечности во время сна имеют обычный вид и лицо не синюшное. Во время припадка лицо становится сине-багровым, но после припадка приобретает обычный цвета.

– Я же всех этих тонкостей не знала.

– Но отличить мертвого от живого ты можешь, дочуля. И следователь, узнав, что у тебя юридическое образование, непременно к этому прицепится.

– Скажу, что очень испугалась. Тело и в самом деле выглядело устрашающе.

– Если человек мертв, то можно испугаться. Но ведь ты для соседки развивала версию, что твой муж всего лишь без сознания. А когда человек без сознания, ему нужно немедленно оказать посильную медицинскую помощь или вызвать врача.

– Но мы же вызвали "скорую".

– Сразу или спустя какое-то время?

– Вначале мы некоторое время разговаривали, а потом Мила пошла звонить.

– Тоже подозрительно – почему ты сразу не побежала за врачом, а вела разговоры с соседкой.

– Скажу, что растерялась.

– Сказать-то можно все, что угодно... Но лучше говорить очень взвешенно. В присутствии Милы ты к телу подходила?

– Нет.

– А должна была подойти. Первое, что обычно делает человек, увидев неожиданно тело, если оно не сильно изуродовано, подходит к нему в надежде оказать помощь. По крайней мере, если нет явных признаков смерти.

– А там были явные признаки.

– И при этом ты вела совершенно излишние разговоры. Нужно было немедленно послать соседку звонить, а самой с воплем ринуться к телу мужа.

– Хорошо, мама, в следующий раз так и сделаю, – нарочито послушно, но с едва уловимыми ироническими интонациями, произнесла Регина.

Серафима посмотрела на дочь, и хотя веселье было не ко времени, от души расмеялась.

– Умница ты моя! – сказала она, отсмеявшись. – Рада, что ты не унываешь и сохраняешь способность иронизировать. Я и в самом деле слишком увлеклась юридической стороной дела и по привычке впала в строгий тон. Но говорю сейчас больше для себя, чтобы ничего не упустить и хорошо подготовиться к допросу у следователя. Ты сказала соседке, что твой муж должен получить аванс от клиента. При осмотре эти деньги нашли?

– Понятия не имею. Меня никто об этом не оповестил. А какое это имеет значение?

– Во-первых, это укладывается в твою версию – ты заняла у соседки денег в расчете на то, что сможешь вернуть ей долг из аванса, полученного мужем. Во-вторых, это говорит о том, что Володя уходил или встретился с кем-то дома. И этот человек тоже станет подозреваемым.

– Тогда наличие денег противоречит данной версии, – возразила Регина. – Зачем же вначале давать ему деньги, а потом травить?

– Но, согласись, не каждый, подсыпав яд, станет дожидаться смерти жертвы, а потом обыскивать её. Тем более, если сумма незначительна, и убийца может ею пренебречь.

– Логично, – признала дочь.

– А понятие "клиент" можно толковать очень широко. Адвокат, произнося слово "клиент", имеет в виду человека, которому требуются его услуги. Но Володя был никчемным адвокатом. Сомневаюсь, что кто-то мог обратиться к нему как к профессионалу. В более широком, а не юридическом смысле, под клиентом подразумевается любой человек, с которого можно получить энную сумму. Тот, кто выясняет информацию о ком-то, тоже может именовать его "клиентом". И шантажист может назвать жертву шантажа "клиентом".

– Я тебя поняла, мам. На допросе нужно сказать, что с мужем разделался "клиент"?

– Именно так, – подтвердила Серафима. – И тогда ты будешь не единственной подозреваемой.

– Мне кажется, Володя и в самом деле занимался грязными делами... задумчиво проговорила Регина. – Я не очень-то вникала в его жизнь – мне был притивен и он сам, и все, что с ним связано. Последнее время я уже с трудом терпела его присутствие и радовалась, когда мужа не было дома. Он часто уходил куда-то, а когда возвращался, – на его физиономии было написано или раздражение, разочарование или довольство – очевидно, в зависимости от того, удалось ли дельце, или нет. Но я старалась даже не смотреть на него его рожа была мне омерзительна. Когда мы учились в институте, Володя считался красавчиком, а в последнее время много и часто пил, глазки заплыли, лицо стало одутловатым. Потасканный плейбой. – Она передернула плечами и скривилась в гримасе отвращения. – А уж его провинциальные замашки!.. Меня тошнило от мужа и в переносном, и в прямом смысле – от него все время несло сивухой. Если с вечера пил, то на следующий день обязательно опохмелялся, но немного, и внешне было почти незаметно. Отправляясь по "делам", сосал "антиполицай", чтобы отбить запах спиртного, но дома не утруждал себя этим, и вся наша квартира провоняла перегаром. А уж после того, как я узнала, что он меня травит... Видеть его не могла! Вначале думала – что же за бессердечная скотина!.. Подсыпать жене лекарство, от которого она может погибнуть, и при этом жить с ней под одной крышей и даже иногда приставать в постели... Потом поняла, что он просто выродок, и нормальные человеческие чувства у него отсутствуют. Ему хотелось получить мою квартиру, и я сказала себе, что этого не будет никогда. Эту квартиру заработала ты – с какой стати позволять ему что-то присвоить! Я считала дни, когда наконец избавлюсь от него...

– Региночка, что ж ты заранее не озаботилась алиби?

– Так получилось мама... В определенной мере все произошло спонтанно, и я оказалась перед фактом. Прости, мамуль, я не могу тебе всего рассказать... Пока не могу... Это так мерзко...

– Не переживай, доченька, все уже в прошлом. А за будущее не тревожься, все будет в порядке, я тебе обещаю, – оптимистично пообещала Серафима, и дочь посмотрела на неё с благодарностью и уважением – её мать такая же, какой была всегда, энергичная, неунывающая, сразу взяла инициативу в руки, не лезет в душу и не выспрашивает о том, о чем сейчас даже думать не хочется. – Значит, для следствия мы намеренно акцентируем версию шантажа. Я тоже внесу свою лепту и на допросе выскажу свое мнение. А ты не говори ничего конкретно, мол, это тебе только сейчас, уже после Володиной смерти, пришло в голову, когда ты анализировала, кто его отравил, а раньше мало знала о делах мужа, потому что днем ты на работе, а Володя преимущественно дома или где-то бывал, но ты не знаешь, где именно, и с кем он встречался. Пусть будет широкий круг возможных подозреваемых и мотивов.

– Может быть, прямо сказать следователю: "Мой муж занимался шантажом"? И тогда все логично – человек, которого он шантажировал, принес ему деньги, но не всю сумму, а лишь задаток, а потом отравил, зная, что отвязаться от шантажиста невозможно, и тот будет постоянно требовать ещё и еще.

– Неплохая версия, – одобрила Сима. – Но нужно её тщательно продумать. Ты не должна говорить напрямую, что твой муж шантажист, мол, это всего лишь твои предположения, основанные на том, что Володя говорил по телефону измененным голосом, не называя себя, назначал своему собеседнику встречу в неподходящем месте для беседы адвоката с клиентом и ставил условием, чтобы тот пришел один, и грозил, что, в противном случае, некие сведения станут известны заинтересованному лицу, или велел положить определенную сумму в назначенное им место.

– Ничего себе – не напрямую! – всплеснула руками дочь. – Да весь этот набор приемов типичен для начинающего шантажиста! Не нужно заканчивать юридический факультет, чтобы понять: типичный шантаж и вымогательство. Следователь мне скажет: "Что же вы, мадам, будучи юристом, не выяснили, чем занимается ваш супруг, и не приняли соответствующие меры?"

– Ты права, Региночка, – смутилась Серафима. – Нет у меня опыта моделировать противоправную деятельность.

– Полагаю, мне не нужно активно чернить покойного мужа – это будет подозрительно. Достаточно сказать правду: Володя нигде не работал, но деньги у него водились. Мне он их не давал и прибеднялся, но кормил обещаниями, что наметилось перспективное дело, и скоро у него будет большая сумма, которой нам хватит на хорошую квартиру и многое другое. Но я точно знаю, что периодически его карман пополнялся из неизвестного источника, у него появлялись новые дорогие вещи, он много раз приходил навеселе и явно из хорошего ресторана, постоянно приносил домой виски, а его тоже бесплатно не дают. Все это чистейшая правда, и пусть следователь сам строит версии и выясняет происхождение денег. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – мой покойный муж занимался темными делишками.

– Кстати, появилась замечательная версия! – воодушевилась Сима. – Если Володя приносил домой виски, то и эту бутылку мог сам принести. Допустим, ему подарил некто, заинтересованный в неразглашении какой-то информации...

– А я скажу следователю, что в четверг, накануне его смерти, в нашем баре было пусто, – подхватила Регина. – Следовательно, в пятницу муж сам принес виски или кто-то ему принес.

– Отлично! Теперь осталось дозвониться до Аллы. Если у тебя будет надежное алиби, то все остальное – ерунда.

Утром Серафима встала первой и на цыпочках, чтобы не разбудить дочь, направилась в кухню. Она плохо спала эту ночь – беспокоило, что так и не дозвонилась до Аллы. Сейчас Сима решила, что в воскресное утро наверняка её застанет. Но опять Аллин мобильник не отвечал.

"Что же делать? – размышляла Серафима. – Без алиби Региночке нельзя идти на допрос. Неопытный стажер её почти ни о чем не расспрашивал, но следователь будет более дотошен. Завтра ей надо взять больничный лист, чтобы выгадать время..."

В кухню вышла дочь. Она выглядела на удивление свежей, будто ничего не произошло.

"В двадцать шесть лет все переносится легче и следов на лице не оставляет, – подумала Сима. – К тому же, родители тяжелее переносят то, что происходит с детьми, чем сами дети".

– Не смогла дозвониться Алле, – пожаловалась она. – У нас с ней связь только по мобильному – её домашний телефон испорчен. Но если не найду Аллу... Дочуля, тебе нельзя идти на допрос неподготовленной. У тебя нет ни алиби, ни адвоката. В нашем Клубе есть юристы, но они специалисты по гражданскому праву, а не по уголовному. А тебе нужен хороший адвокат, профессионал. Он проинструктирует тебя, что говорить, о чем умолчать. Давай поедем к Ирине, председателю нашего Клуба, и попросим её сделать тебе алиби.

– Думаю, она не откажется. Мы с ней знакомы.

– Не исключено, что Аллу положили в больницу, потому её сотовый не отвечает.

– А что с ней?

– Ирина говорила – тяжелое огнестрельное ранение. Раздроблена плечевая кость, повреждена артерия. Алла до сих пор в гипсе. Может быть, у неё что-то случилось с раной...

– Тогда звони Ирине. Времени терять нельзя.

– А завтра сходи в поликлинику и скажи врачу, что у тебя опять проблемы с почками, – нужно взять больничный лист, чтобы избежать допросов. Заодно и обследуешься, не подорвал ли отравитель твое здоровье. Я тоже с утра позвоню на работу и скажу, что приболела. В этой ситуации нам постоянно нужно быть вместе.

Доехав до дома Ирины, Серафима ещё раз набрала номер Аллиного телефона и, наконец, та отозвалась своим обычным:

– Я!

– Слава Богу, дозвонилась до вас! – обрадовалась Сима и спохватилась, что забыла поздороваться: – Здравствуйте, Алла, это Серафима Новицкая.

– Привет, Сима. – "Здравствуйте" верная боевая подруга говорила только малознакомым людям, а с Серафимой они уже прошли боевое крещение.

– Я вчера весь вечер не могла до вас дозвониться.

– У меня было одно пикантное дело, и я отключила мобильник, чтобы не затренькал в самый неподходящий момент. – Алла не любила посвящать кого бы то ни было в свою личную жизнь и, понятное дело, не собиралась сообщать Симе, что провела ночь у Николая, пока её любимый мужчина на дежурстве. Чую, у вас что-то стряслось.

– Да. Мне срочно нужна ваша помощь. Мы с дочерью сейчас направляемся к Ирине Кузнецовой. Не могли бы вы подъехать туда, и мы вчетвером все обсудим?

– Запросто. Скоро буду.

Больше всего Алла жалела, что из-за загипсованной руки не может водить машину. Все остальное она уже наловчилась делать одной рукой, но в машине однорукой тяжело. Но верный оруженосец не подкачал и довез её до дома Ирины в рекордный срок.

К её приезду Серафима с дочерью уже успели посвятить хозяйку дома в случившееся, и им прошлось ещё раз все повторить.

– Так, нужно решить, кто из нас делает Регине алиби. Ирина, где вы были в пятницу, 2 марта?

– Дома. Одна.

– Отлично! Соседи часто видят, что к вам приходят многие женщины, всех и не упомнят, и не опишут. Значит, по нашей версии, Сима пришла к вам с дочерью скоротать денек-вечерок.

– Но ведь в пятницу я была на работе, – возразила Серафима. – Меня там многие видели.

– Тогда вашу кандидатуру вычеркиваем из списка и заменим моей. Кстати, дамы, вы играете в преферанс?

– Нет, – почти одновременно ответили все трое.

– Жаль. Но это поправимо – я вас научу. По моему твердому убеждению, любая приличная женщина должна играть в преф. Во-первых, это очень развивает мозги, во-вторых, учит быстро просчитывать разные ситуации, в-третьих, дает знание прикладной психологии, а в четвертых, преферанс считается игрой преимущественно мужчин. А поскольку женщины могут все, и ничуть не хуже мужчин, то и в преферанс они тоже должны играть блестяще, получше особ мужского пола, чтобы и в этом утереть им нос. И я, и моя подруга Лариса на равных играем со многими партнерами-мужчинами, а по отношению к остальной массе мы, как игроки, на порядок выше. Теперь я обучила ещё одну подругу, Светлану, и она тоже стала кидать фишки будь здоров!

– Вообще-то я не люблю картежные игры... – сказала Ирина.

– Как любит повторять моя любимая подружка Лара: "Преферанс – не картежная игра. Картежные игры – это очко, сека, тыща, подкидной дурак и прочие". После этой фразы, произнесенной высокомерно-пренебрежительным тоном, с соответствующей презрительной миной, мужчины конфузятся, ощущая себя умственно неполноценными.

Остальные дамы рассмеялись. Сейчас и Сима, и её дочь полностью расслабились. Как просто среди подруг, которые тебя понимают, поддержат и помогут решить проблему, не задавая ненужных вопросов...

– Алла, а где вы были в пятницу? – спросила Регина.

– Та-ак... – Верная боевая подруга наморщила лоб, припоминая. Столько событий произошло за эти дни, что все в голове перепуталось. Наконец она вспомнила. – Я была в Кашире.

– Тогда не стоит говорить, что вы тоже были у Ирины.

– Ну, Кашира слишком далеко, – возразила Алла. – Туда московские следователи не потащатся.

– Вы такая яркая, вас легко запомнить, – поддержала дочь Серафима. Кто-то совершенно случайно мог увидеть вас в Кашире.

– Мир тесен, но не настолько. Этот человек должен знать, что муж Регины отравлен, а она в пятницу якобы играла со мной в преферанс, хотя на самом деле я красиво отдыхала в провинциальном ресторане, и при этом ненужный свидетель должен иметь желание подгадить ей и оповестить следствие о том, что я нагло вру. Вряд ли на свете существует столь осведомленный свидетель, потому ничего опасного в своем лжесвидетельстве не вижу. Алиби, подтвержденное двумя незаинтересованными свидетельницами, никто не оспорит. Мы с Ириной будем уперто стоять на своем – 2 марта вторую половину дня провели с Региной, и точка! И пусть застрелятся от злости. В этом случае у нас вырисовывается ещё один полезный свидетель – мой верный оруженосец Толик. Регина, ты потом спустить вниз и покажись ему, чтобы он тебя запомнил. Толик подтвердит все, что угодно. Теперь давайте придумаем повод, по которому мы собрались.

– Ко мне подруги приходят без всякого повода, – пожала плечами хозяйка дома. – И по одной, и по двое, и по двадцать человек.

– Ирина, как же просто иметь вас в качестве алиби! – захлопала в ладоши Алла. – В следующий раз, когда алиби понадобится мне, назову вас, и у меня не будет проблем.

– Я не против, – улыбнулась та.

– Значит, мы с Региной просто зашли к вам поболтать. Я вроде как не совсем здорова, потому веду праздный образ жизни и шатаюсь по приятельницам. А Регина?

– Раньше я не раз бывала у Ирины, и мне не нужно придумывать повод, сказала девушка.

– Отлично! Отсутствие повода – самый уважительный повод. По крайней мере, для прекрасной половины человечества. Теперь – сколько мы знакомы?

– Можно сказать, что с того времени, когда вы расследовали гибель Вали, – предложила Ирина.

– Нет, о расследовании в ментовке ни слова, – отмела версию боевая подруга. – И вообще о моем хобби следователю не говорите. Лучше так. Валя подруга моей сокурсницы Тамары. Узнав о её гибели, Тамара позвала помочь с похоронами других наших сокурсниц, в том числе, меня. А члены вашего Клуба тоже пришли помочь, вот мы и познакомились. Значит, с Симой мы знакомы примерно два месяца и с Региной – столько же. Познакомила нас Серафима. К примеру, обе пришли ко мне домой, а предлог – Регине была нужна высокооплачиваемая работа, и вы решили поинтересоваться, нет ли в моей фирме вакантного места юриста.

Достав визитную карточку, Алла протянула её девушке:

– Выучи адрес моей фирмы и телефоны.

Бросив взгляд на визитку, Регина сказала:

– А я знаю этот адрес. Я там бывала... – Она вдруг смутилась и прикусила язык.

Верная боевая подруга поняла, что девушка зачем-то приходила к "самаритянам" – офисы её фирмы "Прима" и "Самаритянина" располагаются в одном здании, – но решила пока не муссировать этот вопрос.

– Нет, этот вариант не годится, – на ходу переиграла она, поняв, что ни к чему светить перед следователем связь Регины с "самаритянами". – Тогда скажем, что мы познакомились у меня дома. Регина, запомни мой домашний адрес, а Симе я его уже дала.

Алла продиктовала свой адрес, и девушка записала его на обороте её визитки.

– Развиваем мысль далее. Скажем, что в "Приме" вакантной должности юриста не было, и Регина решила пасть в ноги отцу и согласиться на любую должность, лишь бы хорошо платили. Мы с нею время от времени встречались у Ирины и посвящены в перипетии её семейной жизни. Насчет эрготамина и прочего ты, Регина, следователю молчок, поняла? Не педалируй вопрос, будто бы у вас была образцово-показательная семья, скажи, мол, всякое бывало, как и у всех нормальных людей, но мы женаты всего два года, поэтому чувства ещё не остыли, оба хотели ребенка, ну и прочее в том же духе.

– Если я буду говорить о Володе только хорошее, как же мне подкинуть версию о шантаже?

– А ты не говори напрямую. Мол, я любила мужа и не собираюсь чернить его. Может быть, у него и были какие-то дела, потому что... И далее перечисляешь: у него водились деньги, куда-то он ходил, но не работу, поскольку постоянного места службы у него не было, виски приносил, звонил иногда по своему мобильнику и как-то непонятно, загадочно говорил, но я не подслушивала, поскольку не имею такой вредной привычки. В общем, говори туманно, намеками, не уставая повторять, что тебе не хочется плохо говорить о муже, мол, какой бы он ни был, но ты его любила, и все такое прочее.

– Тебя наверняка спросят, не боялся ли Володя кого-то, не было ли у него врагов, недоброжелателей, – вмешалась Ирина.

– В этом случае скажи, что, похоже, у него некоторое время назад, например, в январе-феврале, были проблемы – твой муж очень нервничал, старался, чтобы ты не слышала, о чем он говорит по сотовому телефону, закрывал дверь в комнату, понижал голос. Причем, Регина, ты должна вызубрить все это назубок. Новые детали при следующих допросах можешь добавить, мол, только что вспомнила, но они должны четко кореллировать с уже сказанным. Уяснила?