Текст книги "Женщин обижать опасно"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Дав ему время вволю полюбоваться на генеральную доверенность на её имя, она вернула её Симе и заявила уже другим, напористым и деловым тоном:

– Ну, хватит тратить мое время, больше я не намерена попусту стирать язык об зубы. Или немедленно подписывай все бумаги, или я тебя сейчас уколю. И не надейся, что сможешь брыкаться – я тебя живо вырублю. А после того, как ты подохнешь, Розе так и так все достанется. Серафима Николаевна, дайте, пожалуйста, его завещание.

Сима открыла папку и достала ещё один документ. Взяв его, Алла поднесла лист к его лицу.

– Читай сам. Видишь, все свое движимое и недвижимое имущество – здесь все подробно перечислено, – ты завещаешь своей бывшей жене, Розе Михайловне Паршиной, которая будет растить вашего сына Александра. Подпись свою узнаешь? Похожа? – Увидев, что Яков перевел на неё недоуменный взгляд, Алла рассмеялась. – Вижу, что узнал. Профессионалы сработали, ни одна экспертиза не подкопается. А в книге нотариальных актов твое завещание уже официально зарегистрировано, все оформлено честь по чести, с нужными печатями и подписями. В принципе, нам на дарственных и генеральной доверенности твоя подпись без надобности – асы своего дела нарисуют на них твой автограф, но мне очень хочется, чтобы ты сделал это собственноручно. Желается мне, чтобы ты совершил это сознательно, вдумчиво и проникновенно, понимаешь? Так что выхода у тебя нет, паршивец. Хоть подписывай, хоть не подписывай, – нам это без разницы. Разница есть только для тебя. В первом случае ты остаешься в живых, а во втором – с точностью до наоборот. Что ты предпочитаешь?

По его лицу было видно, что он уже сломался. Удовлетворенно улыбнувшись, боевая подруга взяла у Симы папку и ручку, положила на папку первый документ и показала, где нужно расписаться.

– Вот здесь пиши полностью фамилию, имя и отчество, а вот тут ставь только подпись. Не забудь поставить число.

Когда Яков подписал первую дарственную, Алла положила вторую, и так все остальные документы. Посмотрев на результат, она показала бумаги Серафиме:

– Видите, Серафима Николаевна, то, что написано им собственноручно, и то, что подделано, абсолютно идентично. Правда, сейчас его рука слегка подрагивала, но ничего страшного, ни один эксперт не оспорит, что он расписался сам.

Сима кивнула и улыбнулась, а Алла показала все документы Якову:

– Вот, убедись сам, что твоя собственноручная роспись нам без надобности. Так что все сегодняшние мероприятия я провела лишь в воспитательных целях. А вдруг ты хоть что-то осознаешь?.. Есть шанс, правда, небольшой, что наконец-то ты станешь полезным членом общества. А если не станешь – туда тебе и дорога. Пуля виноватого найдет.

– Блестяще, Алла! – восхитилась Серафима, когда они вышли из хирургического отделения и остановились перекурить на лестничной площадке. – Пока я ждала вас, беспокоилась, не возникли ли непредвиденные осложнения, но вижу, что все прошло по намеченному плану.

– План пока не завершен. У меня для Яшки ещё один сюрприз имеется... загадочно произнесла верная боевая подруга.

– А что было в шприце, которым вы его пугали?

– Всего лишь снотворное. А потом, чтобы у него немного просветлело в мозгах, я ввела ему кофеин.

– Откуда вы все это знаете? – удивилась Сима.

– Общаться с врачами полезно. Между делом можно незаметно выяснить много интересного. Что самое забавное – этот подонок поверил, что в первый раз я ввела ему яд. Вот что значит психотерапия! Лидия Петровна, наш общий психиатр, как-то рассказывала о суггестии, в просторечии внушении. Психиатры могут внушить пациенту все, что угодно. Лидия Петровна говорила, что больному можно дать любое безвредное лекарство и внушить, что это самое эффективное средство от его болезни. Пациент верит врачу, и лекарство помогает. А я внушала Якову, что ввела ему яд, мол, у него уже язык отнимается и вообще он не в силах даже пальцем шевельнуть, и этот придурок всему поверил! Слабак он и трус, потому и дрожит за свою поганую жизнь. Перед теми, кто от него зависит, разыгрывал из себя крутого, а на поверку мешок дерьма и одни понты.

– Вы и в самом деле решили продать все его имущество?

– Конечно. Продам, пользуясь генеральной доверенностью, и все вопросы ко мне, а не к Розе. Это на самый крайний случай. Но интуиция мне подсказывает, что наш псевдо-крутой Яша рыпаться не станет. Обломать труса легко.

– Но Роза боится с ним связываться.

– А мы не будем посвящать её в детали. Скажем, что сурово поговорили с Яковом, он осознал и добровольно все отдал. У нас же на руках дарственные, в которых черным по белому все написано.

– И все же я немного опасаюсь, как бы он ей не отомстил. Вас Яков боится, но может отыграться на Розе.

– Не отыграется, – уверенно заявила боевая подруга. – Паршивец Яшка надолго залег на больничную койку. По моей просьбе Алексей Петрович пока к нему никого не пустит, а с его телохранителями я на днях пообщаюсь. Яшке ведь даже платить им нечем. Он теперь нищ, сир и убог. С его заместителем я тоже поговорю и не сомневаюсь, что найду с ним общий язык. Согласно документам, я теперь могу делать с фирмой "Кентавр" все, что угодно. Так что эта контора "кидал" скоро прекратит свое существование. А Яшкиного заместителя пристроим куда-нибудь, чтобы был на глазах, и обратим в соратника. Сдается мне, что он не питает нежных чувств к своему подлецу-боссу.

– А как с Розой?

– Она с сыном уже в Италии, на вилле моей подруги Ларисы. Ее там ни одна собака не найдет. А у Яшки теперь нет средств ни на поиски бывшей жены, ни на оплату услуг киллера. Да и ни к чему ему нанимать киллера – он ведь от смерти бывшей жены ничего не выиграет. Они разведены, в случае чего все наследует её сын, так что Яшке ничего не обломится. Кстати, Сима, составьте Розе завещание, в котором она все оставляет своему сыну. Пусть Яшка получит ещё один сюрприз и не тешит себя напрасными надеждами. За то время, пока он валяется в больнице, мы оповестим весь деловой мир, что он теперь бомж, да и вообще с ним не стоит иметь дела, подробно обрисуем все его махинации, так что после выписки из больницы мерзавца ожидает ещё один неприятный сюрприз. О том, что Яков Паршин лежит в загородной больнице, никто пока не знает, а сам он не имеет возможности сообщить – мобильник у него забрали, до телефона на посту он ещё не скоро доберется, а персоналу Алексей Петрович строго-настрого запретил звонить по просьбе этого пациента. Да медсестры и сами не станут выполнять его просьб. Яшка так хамски себя ведет, что его все ненавидят. Сунет медсестре пять-десять рублей и считает, что осчастливил. Яшка же скупее скупого рыцаря.

– А как вам удалось подстроить, что он попал именно в эту больницу, а не в московскую?

– Все получилось само собой. Как говорит Ирина, я положилась на Бога и на удачу. Получилось спонтанно, но ведь получилось!

– Выше всех похвал, Алла! – с искренним восхищением произнесла Серафима.

– Стараемся. – Верная боевая подруга шутливо склонила голову. – Сима, скажите честно, а вы не боялись участвовать в подобной авантюре? Насколько я знаю, вы дама законопослушная, к тому же, юрист со стажем, и раньше никогда не занимались сомнительными делами.

– С вами я ничего не боялась. – Она немного помолчала, глядя на собеседницу и раздумывая, сказать ли все, потом решилась. – Я немало наслышана о вас. Члены нашего Клуба считают вас чуть ли не героиней.

– Да бросьте! – махнула рукой та. – Не вгоняйте меня в краску, Сима. Честно, я вовсе не напрашиваюсь на комплименты. Мне всегда становится неловко, когда люди начинают говорить высокопарные слова.

Серафима снова помолчала, подбирая слова:

– Мне и в самом деле раньше не приходилось принимать участие в авантюрных мероприятиях. И я, и другие члены нашего Клуба старались все сделать в рамках закона. Я в курсе, что некоторые нотариусы, идут на сделку со своей совестью, и за немалое вознаграждение принимают участие в различных махинациях, оформляют поддельные документы. Подобное мне всегда претило. Мы в своем кругу знаем юристов, готовых за деньги поступиться принципами, и презираем их. Но сегодня я, будучи юристом с большим стажем, не испытывала никакого психологического дискомфорта. Наоборот, я безоговорочно приняла ваш тезис, что зло должно быть наказано, и с плохими людьми нужно действовать своими методами. И если их невозможно наказать в законном порядке, то допустимы иные средства. Рядом с вами испытываешь уверенность. Я с первой же минуты не сомневалась, что у вас все получится, хотя и знала, кто таков Яков Паршин, – у меня была возможность с ним общаться. Мне не удалось выколотить из него даже минимальное содержание на сына, а в целом впечатление было омерзительное – негодяй из негодяев, ничего святого, патологически жаден и вообще премерзкий тип. Но когда я составляла все эти документы, то была абсолютно уверена, что вам удастся заставить его подписать.

– Общение с психиатром обогатило мой интеллект знанием человеческой психологии, – рассмеялась Алла. – Ну, и плюс эффект неожиданности.

– Сегодняшние события обогатили и меня – новыми впечатлениями – и придали уверенность, что и с моим делом все получится.

– А у вас проблемы?

– Да.

– Расскажите, в чем дело.

Серафима кратко изложила суть махинаций бывшего мужа, в результате которой он лишил её всего.

– Так давайте и с Гошей разберемся!

– Нет, Алла, – покачала головой Серафима. – Ни к чему вам утруждать себя ещё и моими проблемами.

– Да какие труды, Сима! – Верная боевая подруга явно обрадовалась. Это же мне самой в кайф – люблю погонять адреналин в крови.

– Но почему вы делаете все сами? Ведь у вас есть фирма, которая этим занимается.

– "Самаритянки" ревностно оберегают меня от дел. Даже скрытничают, засранки! Олег, мой любимый мужчина и лечащий врач, строго-настрого запретил им вовлекать меня в дела, и они, сговорившись, дружно блюдут мой покой. От руководства фирмой меня тоже ненавязчиво оттеснили. И опять Олег постарался. Мол, мне нужно набираться сил, рекомендуются только положительные эмоции и никаких стрессов. Не понимают они, что для меня самые положительные эмоции – когда я при деле! Вот сегодня я вновь ощутила небывалый эмоциональный подъем. Честное слово!

– Попробую разобраться со своим делом сама, – твердо произнесла Серафима.

– Отомстить самой, конечно, приятнее... – согласилась боевая соратница. – Но если вам потребуется напарница, я всегда "за". – Достав свою визитку, Алла приписала свой адрес и протянула её собеседнице. Спасибо вам за помощь, Сима. Вы потратили субботний день, но зато поучаствовали в правом деле. Звоните, если возникнет экстремальная ситуация, и не забывайте, что мне это только в кайф. А теперь давайте прощаться. Мне ещё нужно зайти к Алексею Петровичу и поблагодарить его за содействие.

Попрощавшись, Серафима пошла в сторону лестницы, а боевая подруга вернулась в отделение.

Регина ещё раз набрала номер домашнего телефона матери и опять в трубке слышались длинные гудки. Мобильный тоже не отвечал.

– Сереж, я не пойму, куда же подевалась мама?

– Может быть, принимает в юридической консультации?

– Но сегодня суббота!

– Ах да, – спохватился он. – У меня, и будни, и выходные – рабочие дни, вот все и перемешалось. И в самом деле – где же мама?.. Может быть, заболела?

– Тогда бы она позвонила тебе. У меня-то телефона нет. Кстати, в твое отсутствие было несколько звонков, но я не стала брать трубку, а теперь жалею – вдруг это мама звонила?

– Она бы дозвонилась мне на работу.

– В выходные они часто собираются в своем Клубе одиноких женщин, вспомнила Регина. – Наверное мама у Ирины, председательницы их Клуба.

Она набрала номер телефона Ирины Кузнецовой, и та сказала, что члены их Клуба собирались вчера, была и её мать, выглядела, как обычно, и было непохоже, что плохо себя чувствует.

Брат и сестра успокоились.

– Наверное, мама поехала к клиенту, она ведь работает ещё и адвокатом, – предположил Сергей.

– Пожалуй, – согласилась Регина. – Скоро ей не придется так много работать.

– Ожидаются большие изменения?

– Ожидаются, – кивнула сестра.

– Можете меня поздравить, Алексей Петрович, все получилось тип-топ! весело заявила Алла, входя в ординаторскую и убедившись, что врач там один.

– Я в этом не сомневался, – улыбнулся он. – Укололи его и хорошенько попугали?

– Да, я отчаянно тренировалась и в конце концов научилась делать уколы. Удалось все проделать так, что Яшка и не заметил, что я действую всего лишь одной рукой. Чтобы он утратил бдительность, я ему отчаянно зубы заговаривала, продемонстрировала все свои женские прелести, и все получилось, как надо.

– Олегу повезло, – с одобрительной улыбкой произнес Алексей Петрович. – Передавайте ему привет.

– Увы! Ваш привет передать не смогу, поскольку Олег не в курсе моих похождений и не знает, что я бывала в вашей больнице.

– Вы ему ничего не сказали? – удивился хирург.

– Не так-то просто быть возлюбленной врача, – вздохнула она, а когда собеседник удивленно вскинул брови, пояснила: – Олег блюдет мой режим, рекомендует беречься, а если я не слушаюсь, сердится. Да и вообще говорит со мной строгим тоном, как врач с бестолковой пациенткой, а у меня сразу душа ухает в пятки и обратно не возвращается.

– Не преувеличивайте, – рассмеялся Алексей Петрович. – Не верю, что Олег может разговаривать с вами строгим тоном, как не верю и тому, что у вас душа в пятки уходит, и что вы позволите кому-либо разговаривать с вами в резком тоне.

– Плохо вы знаете своего коллегу... – Алла притворно пригорюнилась. Олег, хоть и справедлив, но строг и лют.

– Не может быть! Я знаю его много лет.

– Все мы с возрастом не хорошеем... – Она изобразила унылую мину, но, не выдержав, рассмеялась. – Конечно, я преувеличила. Но иногда что-то проще скрыть, чем долго оправдываться. Олег уверен, что в данный момент я валяюсь дома с книжкой. Я специально испортила наш домашний телефон, и Олег звонит мне на мобильный. А я томным голосом отвечаю, что увлечена чтением, и даже подробно пересказываю ему сюжет прочитанной книги.

– Я не буду читать вам нотации, раз вы их не любите, хотя с точки зрения врача...

– Алексей Петрович! – взмолилась Алла. – И вы туда же!

– Все-все! – Он, улыбаясь, поднял руки вверх, мол, ваша взяла. – В понедельник мы переведем в палату Паршина троих больных. Викентий Михайлович намеревается вернуть ему пресловутые сто долларов, они жгут ему руки. Не буду кривить душой – мы иногда берем деньги у пациентов, но лишь у тех, кто не отдает последние. Брать деньги у такого хама, потеснив других пациентов, – и мне, и моим коллегам претит.

– Алексей Петрович, спасибо и вам, и Викентию Михайловичу за то, что вы предоставили возможность потолковать с Яшкой наедине. Сами понимаете, в присутствии других больных мой план бы не удался. И все же позволю себе ещё раз поэксплуатировать ваше хорошее отношение – пусть Викентий Михайлович повременит отдавать эту сотню Яшке. И вторая просьба – хотя бы несколько дней подержите Яшку в палате одного.

– Хотите навестить его ещё раз?

– Не исключено. Грозиться шприцем уже не придется, этот трусливый подонок полностью деморализован. И тем не менее, на всякий случай я бы хотела, чтобы Яшка был в изоляции и не мог кого-либо попросить позвонить, пока мы не доведем наш план до конца.

– А вы не боитесь мести Якова?

– Не боюсь, – рассмеялась боевая подруга. – У него при виде меня сразу начнется медвежья болезнь.

– Но он может кого-то нанять.

– А у него нет денег. Такие дела в кредит не делаются. Сейчас сила только у того, кто обеспечен в финансовом отношении. Потому я и решила лишить Яшку всего и оставить нищим. От души порадуюсь, если он станет типичным бомжом.

– Сурово вы с ним обошлись, – улыбнулся Алексей Петрович.

– Вы считаете, что Яшка Паршин этого не заслужил?

– Полагаю, вам виднее.

– Как-нибудь, когда выберу свободную минутку, приеду и подробно расскажу про его художества. Он ведь десятки людей разорил и оставил в нищете. И ничего в его поганой душе не всколыхнулось. У него и фамилия соответствующая – сам паршивец, и фамилия Паршин. Вот мы и урвали с этой паршивой овцы клок паршивой шерсти. Пусть теперь познает всю страсть в избытке. Как говорили древние латиняне, – нет преступления без наказания. И мы его и наказали. Спасибо за помощь, Алексей Петрович.

– Всегда рад, – улыбнулся он. – Тем более, что в итоге справедливость восторжествовала.

– Да, я довольна, что отомстила не только за Розу, но и за тех, кого Яшка разорил. Кстати, я выясню, кто эти люди. Думаю, Роза не будет возражать, если они получат компенсацию. Все нажитое Яшкой добыто преступным путем. Вот мы и экспроприировали у экспроприатора и вернем награбленное ограбленным.

– Я постараюсь продержать Паршина одного столько, сколько смогу. Правда, вряд ли больные, которые лежали с ним в этой палате, пожелают вновь туда вернуться. Пренеприятный тип, немало крови попортил своим хамским поведением и персоналу, и другим пациентам.

– Теперь Яшка будет шелковый. Хамский гонор я с него сбила. А если опять начнет выступать, позвоните мне. Я опять приду со шприцем.

Оба от души рассмеялись.

– Думаю, что Паршину предстоит немало неприятностей. Он оскорбил Зину Филозову, старшую медсестру приемного покоя, и она подала на него в суд. Как только Яков сможет передвигаться самостоятельно, ему предстоит быть ответчиком в суде.

– Отлично! – вскричала боевая подруга. – На адвоката у Яшки теперь денег нет, так что получит подонок за всю масть!

Для завершающего этапа задуманного плана Алле нужно было увести хирурга из отделения. Дежурная медсестра Аня уже так натерпелась от хамских выходок Якова Паршина, что не войдет в его палату, сколько бы тот ни выл и ни матерился.

– Алексей Петрович, спасибо, что вы пришли на работу в субботний день. А теперь давайте я отвезу вас домой, – предложила боевая подруга.

Хирург согласился, и они вместе вышли из отделения. Толик ждал в больничном вестибюле.

– Ой, я же забыла отдать Ане халат и шапочку! – вполне натурально спохватилась Алла. – Алексей Петрович, Толик доставит вас домой, а я поднимусь в отделение, ладно? А потом, мой верный оруженосец, приезжай сюда за мной.

Попрощавшись, врач направился к выходу, Толик за ним.

Она снова поднялась в хирургическое отделение и вошла в палату. Яков отчаянно зевал и тер глаза здоровой рукой. Некоторое время Алла молча рассматривала его, а когда он перевел на неё взгляд, подошла к кровати и многообещающе сказала:

– У меня ещё один сюрприз для тебя, паршивец.

Взявшись за край кровати, она резким движением перевернула её, сбив систему вытяжения. Яков свалился на пол и взвыл дурным голосом. Вернув кровать в прежнее положение, Алла обошла её, склонилась над истошно орущим пациентом и издевательским тоном произнесла:

– Теперь твои переломы долго не срастутся, если вообще срастутся. А твой треснувший копчик наверняка треснул ещё больше. Будешь остаток жизни ссать под себя, ублюдок. Это тебе за то, что ты лишил здоровья мою подругу Ларису. А также за то, что по твоей вине, скотина, Сашенька родился раньше срока и так тяжело болел. Ты отнял у них здоровье, а за это поплатишься собственными костями. Вой-вой погромче, – без тени сочувствия подбодрила она. – Все равно тебя никто не услышит. Проваляешься на полу до утра, весь обоссанный. А чтобы ты не беспокоил других больных своим мерзким воем, я приму меры.

Взяв с подноса последний шприц, верная боевая подруга с размаху вколола его в ягодицу Якова через трусы. Тот и дернуться не успел.

– Спи, паршивец, – усмехаясь, пожелала она. – Это хорошее снотворное, до утра точно проваляешься. А завтра узнаешь обнадеживающую новость, что остаток жизни тебе предстоит кататься в инвалидном кресле. Больше не сможешь пакостить хорошим людям. Получил то, что заслужил, подонок. Женщин обижать опасно!

Николай еле дождался, пока самолет совершит посадку, и бортпроводницы пригласят пассажиров к выходу. Попрощавшись с симпатичной стюардессой, он чуть ли не бегом помчался по "рукаву", соединявшему выход из самолета со зданием аэропорта, прошел через "зеленый коридор" – таможенную декларацию он заполнил заранее, чтобы не тратить времени, – и сразу позвонил Алле:

– Я в Шереметьево. Только что прилетел. Соскучился так, что аж скулы сводит. Увидимся?

– Непременно, – пообещала она.

Встретиться с ним и в самом деле нужно. Можно, конечно, и по телефону сказать: "Коля, нашему роману конец. Я теперь с Олегом", – но не те у них отношения, чтобы дать отставку по телефону.

Николай не рядовой любовник, с которым можно распрощаться по телефону и забыть, как пройденный этап жизни. Мужик он классный, что и говорить. За девять месяцев их романа вспоминается только хорошее. Таких мужчин по телефону не посылают. К тому же, он теперь в их команде, и она сама объявила об этом друзьям, а ему два месяца назад сказала свою любимую фразу: "Мы с тобой одной крови, ты и я", – означающую, что они единомышленники, родственные души, соратники. Не только любовники, но и друзья. "Мы с тобой классная пара", – ответил он, и Алла согласилась – да, они и в самом деле прекрасная пара.

Пусть она его не любит – что с того? Есть привязанность, которая значит не меньше, чем любовь. Единодушие с мужчиной, которому ты можешь со всей уверенностью сказать: "Мы сделаны из одного теста", – тоже немало значит.

– Встретимся на нашей квартире? – спросил Николай.

– Давай, – согласилась Алла. Правда, раньше они встречались в этой квартире не для разговоров...

Договорившись, что приедет через час, она убрала мобильник, подумав, что этот субботний день насыщен событиями. Неплохо, что Олег остался на вторые сутки отдежурить за заболевшего коллегу – ей удалось провернуть кучу дел.

"Не подозревает мой любимый мужчина, что меня нельзя надолго оставлять без присмотра, – мысленно усмехнулась Алла. – Я успела встретиться со Славкой, а теперь еду к Николаю".

Одевшись, она вышла из квартиры в сопровождении верного оруженосца, села на пассажирское сиденье "вольво" и задумчиво уставилась в окно. Не умела Алла Дмитриевна Королева, железная бизнес-леди и верная боевая подруга, вести финальные разговоры с экс-любовниками. Раньше она вообще не вела таких разговоров. "Бывай, дорогой, больше мне не звони", – вот так прощалась Алла с надоевшим любовником.

Что сказать Николаю? "У меня теперь есть другой мужчина, и для тебя нет места в моей жизни"? Мелодраматично. Да и вообще, любые разговоры мужчины и женщины на аналогичную тему выглядят мелодрамой. Зачем слова, если и так все ясно? Николай все понял уже на следующий день после операции, навестив её в реанимационной палате. Ничто не дрогнуло в его лице, когда он смотрел на любовницу и Олега, соперника, но она-то его отлично знает! Коля не тот человек, который будет изображать из себя Васисуалия Лоханкина. С нею он страстный любовник, а в иных ситуациях сдержан.

Когда-то, ещё до их близкого знакомства, Алла считала его опасным зверем, хищником в джунглях бизнеса. Может быть, в джунглях бизнеса Николай Кузнецов и хищник, но с нею он совсем другой.

Коля не раз видел её с Олегом. Нужно быть совсем слепым или полным кретином, чтобы не понять, в каких они отношениях. Николай не слепой и не кретин. Как раз наоборот, очень умен и проницателен. Он лишь делал вид, будто ничего не замечает.

"Почему?" – задумалась Алла.

Может быть, он, как и Слава, надеялся, что это всего лишь роман врача и пациентки? Что их отношения ограничатся больничными стенами, а потом потихоньку сойдут на нет? Или Николай думал, что у Аллы опять будет два любовника, как было раньше, пока не погиб Виктор? Что Олег всего лишь занял место погибшего любовника? Виктора он не считал серьезным соперником, может быть, и Олега тоже? Или ему безразлично, сколько у неё любовников, и быть вторым для него вполне приемлемо?

В их последнюю встречу с Виктором Николай сказал: "Бессмысленно ревновать Аллу – её нужно принимать такой, какая она есть, и благодарить судьбу, что повезло удостоиться внимания столь неординарной женщины. Эта женщина может все, потому ей все позволено. О многом я и раньше знал, но относился спокойно к этой стороне её жизни, и был уверен, что это всего лишь игра, точнее, поиск. Алла подсознательно искала партнера, который ей нужен, и нашла, поэтому тут же дала отставку всем прежним любовникам. А ревновать к тому, кто уже в прошлом, бессмысленно. Прошлое – это прошлое. Правда, она ошибалась, полагая, что нашла сразу двух настоящих мужчин, и ей предстоит выбор. На самом деле, её выбор уже предопределен, и у меня нет никаких сомнений, что в итоге я окажусь единственным". Магнитофонную запись их разговора Алла слышала и ни на секунду не усомнилась, что Коля говорит искренне.

Судя по его поведению, Николай и в самом деле не ревнив, а к прошлому относится адекватно. У него тоже были десятки любовниц, которых он расценивал всего лишь как постельных партнерш. У нее, Аллы, – аналогичная ситуация. Но те партнеры – уже прошлое, а Олег – настоящее и будущее.

Что думает Николай об этом? Сейчас он едет в машине на встречу с ней. О чем он размышляет? Готовится к предстоящему разговору? Или полагает, что, как и прежде, разговоров не будет, а все будет, как всегда?

– Мам, это я... – услышала Серафима какой-то необычный голос дочери.

– Региночка, что случилось?

– Можно я приеду к тебе?

– О чем ты спрашиваешь, дочуля! Это и твой дом тоже. Ты чем-то встревожена?

Регине не хотелось говорить на эту тему по телефону, и она постаралась придать голосу максимально жизнерадостные интонации:

– Я у Сережи, буду у тебя через час.

– А почему ты одна навестила брата? Поссорилась с мужем?

– Нет, я с ним не ссорилась. Наша невестка уехала в командировку, а Сережа скучает в одиночестве. Мы посидели с бутылкой вина, поболтали.

Регина порадовалась, что её голос звучит ровно, и мама, похоже, успокоилась.

– Мам, я тебе много раз звонила. Ты даже по субботам работаешь?

– Приятельница попросила о небольшой услуге. – Серафима решила не говорить ей об участии в Аллиной затее. В общем-то, никакого особого секрета нет, но все же не стоит посвящать дочь, что она нарушила собственные этические принципы и составила нотариальные документы без согласия клиента. Все ж она мать, а Регина ещё начинающий юрист. С точки зрения воспитания её пример для дочери не достоин подражания.

– Ладно, мамуль, я выезжаю.

У Аллы были ключи от квартиры Николая, но она оставила их дома. Но даже если бы ключи были у неё с собой, она бы вряд ли ими воспользовалась. Или все же не стала бы так акцентировать, что их отношения перешли на иной уровень, и подчеркивать это с первой минуты такими мелочами?..

Поднимаясь в лифте на восьмой этаж, Алла подумала, что обычно Николай всегда приезжал раньше неё и встречал её, уже успев принять душ, в халате, или обернув бедра полотенцем, или вообще без ничего... От этих воспоминаний у неё сладко заныло сердце, и она ощутила знакомое волнение. Все ж как любовник Коля очень хорош. И не только как любовник.

Именно в тот самый момент, когда Алла мысленно произнесла эту фразу, Николай распахнул дверь, и она увидела, что он в джинсах и пуловере.

– Почему ты... – успела лишь сказать Алла, а потом поняла – все о чем она только что думала, – полнейшая чепуха. Никаких разговоров! Есть Он и Она. И не нужно никаких слов.

Закрыв глаза, Алла шагнула ему навстречу, и через минуту их одежда разлетелась по всей прихожей...

Регина выглядела непривычно бледной и напряженной

– И все же что-то случилось, доченька, – опять встревожилась Серафима. – Не нужно от меня ничего скрывать. Я ведь твоя мать. Неизвестность тревожит меня ещё больше. Лучше скажи правду. Наверное, поссорилась с Володей?

– Нет, мам. Его убили. Надеюсь, ты не будешь переживать? – В тоне дочери не было и намека на издевку, – она просто волновалась, как новость отразится на матери. Спохватившись, Регина поправилась: – Я по-дурацки выразилась. Хотела сказать, что не стоит тебе из-за него переживать – он был наипоследнейшим подонком. И я ничуть о нем не горюю.

– Я тоже не могу сказать, что очень скорблю о нем. На мой взгляд, Володя был плохим мужем.

– Это ещё мягко сказано... Смотри, что я нашла. – Порывшись в своей сумочке, Регина извлекла смятую коробочку, на которой было написано: Ergometrini maleas.

– Что это, доченька?

– Эргометрин. Причина трех моих выкидышей.

– Зачем же ты его принимала?

– Это не я принимала. Это мой муж травил меня эргометрином.

– Чтобы у тебя случился выкидыш?

– Именно так. Пустую упаковку я случайно обнаружила в мусорном ведре в тот день, когда у меня случился первый выкидыш. Вначале удивилась – что за незнакомое лекарство? Вроде бы, у мужа отменное здоровье. И сама не знаю, почему, спрятала её, но вскоре забыла о ней. Потом у меня произошел второй выкидыш, и все симптомы повторились. Но и тогда я ничего не заподозрила. А при третьем выкидыше опять все было точно так же. Как только я почувствовала первые признаки, тут же заглянула в мусорку и опять нашла точно такую же коробочку. Отнесла её своему врачу и спросила, что это за лекарство. Она сказала, что это очень сильное маточное сокращающее, категорически противопоказанное при беременности, потому что вызывает тоническое сокращение мускулатуры матки и асфиксию плода. Говоря попросту, ребенок погибает и исторгается из полости матки. И я тоже могла погибнуть от кровотечения. Не имея телефона, я бы не смогла даже позвонить в "скорую", а уж дойти до уличного телефона-автомата и подавно. Хорошо, что моя соседка была дома, но если бы её не оказалось, это чревато риском смертельного кровотечения.

– Неужели Володя так жестоко поступил с тобой?

– Как видишь. Три выкидыша за два года.

– Но почему он это сделал? Неужели нельзя было договориться, что дети у вас будут попозже!

– Мой покойный муж не хотел детей, а я очень хотела, и мне было все равно, от кого родить, хотя я его не любила. Мне было уже двадцать четыре года, когда я за него вышла, – давно пора стать матерью. А Володя всю душу мне вымотал, чтобы я предохранялась. Я делала вид, будто принимаю контрацептивы, лишь бы он отстал. А когда беременела, муж устраивал истерику и требовал сделать аборт, но я не соглашалась. И он нашел другой способ избавиться от ребенка... – Регина закрыла лицо руками и некоторое время посидела молча. Потом убрала руки и посмотрела на мать яростными, сухими глазами. – Это же самое настоящее детоубийство! Во время последней беременности я уже ощущала толчки, разговаривала со своим будущим ребенком, знала, что родится девочка... Если бы муж не убил моего ребенка, у меня сейчас была бы дочь...