Текст книги "Маленькие женские хитрости"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Я не прочь, хотя многие считают, что уже поздно.

– Стать матерью никогда не поздно. Когда вернемся в мой кабинет, я покажу вам фото, которые дарили мои пациентки. Некоторые годятся вам в матери, Аллочка.

– Значит, надежда есть?

– Надежда есть всегда, – уверенно произнес профессор. – Было бы желание, а остальное приложится.

– Желание-то у меня есть...

– Значит, теперь осталось, чтобы таковое было в наличии у моего бездельника-сына, и я с удовольствием передам вас в руки любимой супруги. Анастасия Александровна примет роды в наилучшем виде, и у нас с ней появится очаровательный внук или внучка. Она рассказала забавный случай из своей практики. Роженице было лет восемнадцать, но выглядела девчушка на пятнадцать, а по умственному развитию соответствовала пятикласснице. Очень старалась, тужилась-тужилась, но силенок оказалось маловато – худенькая, маленькая, с узким тазом. После каждых потуг она спрашивала: "Ну как? Уже видно?" – имея ввиду, показалась ли головка ребенка. Так продолжалось больше часа, девчушка устала и была в отчаянии. Анастасия велела ей немного передохнуть. Роженица полежала, задумчиво глядя в потолок, а потом вопрошает: "А может, его там нет, а? Может, я вообще не беременна?"

– Одна шестиклассница до самых родов надеялась, что беременность рассосется, – поддержала тему Алла, посмеявшись над байкой и уже немного успокоившись.

– Да уж, играла Нора Геннадиевна весьма достоверно... – подпустил шпильку Владимир Шаповалов.

Регина выглядела безмятежной, лишь пожала плечами. Опер держал паузу в надежде на какой-то эмоциональный отклик собеседницы, но та его разочаровала:

– Поначалу известие и в самом деле оказалось неприятным открытием для моей подруги – все ж она собиралась замуж, но потом Нора быстро успокоилась. Какая теперь разница, если Семен убит?! А даже если бы она узнала о его женитьбе раньше, не думаю, что моя подруга стала бы рвать на себе волосы и колотиться головой о стену. У современных состоятельных мужчин частенько бывает по две семьи. На Кипре у Семена имелась бы официальная жена, а в России – гражданская. Он не собирался бросать Нору и очень хотел ребенка. Так что отсутствие штампа в паспорте ничего бы не изменило. Моя подруга уже дважды была замужем и не считает статус законной жены таким уж привлекательным.

– А её предыдущие мужья живы? – подпустил ещё одну шпильку оперативник, хотя и не сомневался, что Нора своих прежних супругов не убивала.

– Поинтересуйтесь, – усмехнулась Регина. – Во всяком случае, во время развода были живы. А сейчас, возможно, и нет.

Отметив, что собеседница, как опытный фехтовальщик, тут же парирует любой укол, Владимир продолжил:

– И как теперь законная и гражданская жена станут ладить? Ведь госпожа Георгиади наследует часть положенной ей доли покойного мужа.

– Я же сказала – у "Новинки" будет несколько компаньонов, вот и все. Поладят. Деловые женщины друг другу глаза не выцарапывают.

Тут Регина мысленно спохватилась, что поспешила назвать Амалию Георгиади деловой женщиной – ведь ей не полагалось знать о социальном статусе жены Семена, раз они придерживались легенды, что Нора не знала о женитьбе любовника.

Опер тут же ухватился за её оплошность:

– А откуда вам известно, что госпожа Георгиади – деловая женщина?

– Кто она на данный момент, – я понятия не имею, но станет ею, когда наследует часть имущества Семена.

"Выкрутилась", – подумал Владимир, и у него появилась уверенность, что девицы что-то знают об Амалии Георгиади.

– На студенческой практике в роддоме мы принимали роды у молодой женщины, – вступил в диалог Женя, уже менее напряженный, чем несколько минут назад, – видно, в процессе их почти безмолвного диалога с отцом он уже принял решение, и теперь вел себя, как обычно. – Она очень нервничала, не слушалась акушерку и постоянно хныкала, почему так долго. "Интересные все же бабы народ, – говорит пожилая акушерка. – Почти год трахалась, а родить хочет за полчаса".

– Вся проблема лишь в том, чтобы ваш ребенок был похож на мать, а не отца. – Валерий Петрович кивком показал через плечо, за которым стоял сын. – Однажды известная красавица сказала Бернарду Шоу: "Почему бы нам не пожениться? Тогда наши дети унаследуют ваш ум и мою красоту" – "А если наоборот?" – ответил Шоу. Лично я, Аллочка, не против, чтобы моему будущему внуку или внучке достались и ваш ум, и ваша красота.

Она ответила гримаской, означающей: "Вашими бы устами..."

– Ну-ну, не стоит так настраиваться, моя очаровательная. В этом деле самое главное – верить. Если женщина верит, – она непременно станет матерью.

– А как с этой "маленькой штучкой"? – напомнила пациентка.

– А мы её – чик! – и удалим.

– Валерий Петрович, у меня уже было пять операций! – взмолилась Алла.

– Пятая не в счет, – улыбнулся тот. – Огнестрельные ранения – не по моему профилю.

– Но ведь пять наркозов!

– Ну и что? На ваших интеллектуальных способностях они ничуть не отразились.

– Шестой наркоз я не выдержу, – простонала пациентка.

– А куда ж вы денетесь! – рассмеялся профессор. – Выдержите гарантирую. На самый крайний случай, если и в самом деле есть противопоказания, используем иную анестезию. Гинекологические операции и кесарево сечение делали ведь и до изобретения общего наркоза, и вполне успешно. Подбор адекватного способа анестезии – наши проблемы, а ваша задача – всего лишь зачать и доносить.

– Ничего себе – всего лишь... – пробурчала Алла.

– Да это вовсе не трудно, моя милая.

Регина демонстративно посмотрела на ручные часики и даже постучала по циферблату пальчиком с длинным ногтем в стиле "французский маникюр".

– Напомню, что в данный момент вы разговариваете как раз с деловой женщиной, так что давайте закругляться. Очевидно, вас больше всего интересует мое алиби? Так вот, в тот вечер после работы я посетила недавно открывшийся магазин. – Девушка назвала адрес. – Он трехэтажный, так что это заняло у меня немало времени. Могу назвать то, что там приобрела, и даже показать. Большинство моих покупок дома, но тот костюм, что на мне, приобретен в этом магазине. Опережу ваш вопрос – чеки у меня сохранились, на них проставлены дата и время покупки. А чеки я сохранила не ради алиби, – Регина иронично усмехнулась, – поскольку в тот момент не подозревала, что Семен убит, а для того, чтобы обменять покупку, если дома передумаю. Что я и сделала на следующий день. И потом неоднократно там бывала. Туфли, которые я приобрела, чуть жали в мыске. Продавщица уверяла, что кожа столь высокого качества легко разносится, и даже вручила мне баллончик растяжки для обуви. Я согласилась, но одно дело пройтись по отделу магазина, и совсем другое – постоянная носка. Я обменяла их на больший размер, но придя домой, решила, что ходить в них целый день будет тяжело, – каблук слишком высокий, – и на следующий день заменила на другую модель. Вот эту. – Она вытянула ногу и повертела перед Владимиром ступней, обутой в серые лодочки на невысоком каблучке. – Да и вообще я не очень люблю итальянскую колодку, рассчитанную на узкую ступню, у россиянок нога пошире, чем у итальянок. Регина откровенно издевалась над опером, с невинным видом сообщая всякие женские пустяки. – Продавщица меня наверняка вспомнит. Могу описать, в чем была в тот день, когда посетила магазин впервые: в костюме фирмы "Glenfield" – длинном блузоне голубого цвета с овальным вырезом с юбкой того же цвета и лакированных лодочках из крокодиловой кожи, с сумочкой того же цвета и качества. Продавщица отдела женской одежды наверняка меня запомнила – провожала к примерочной и потом подносила требуемое, там я приобрела три джемпера. Описать фасон? – Регина издевательски улыбнулась собеседнику, но, видя, что тот и так ошарашен обилием информации, сжалилась. – Еще я купила три флакона духов и две сумки фирмы "Gilda Tonelli" и приглядела ещё одну, светло-бежевого цвета, но она оказалась единственной, а брать с витрины мне не хотелось – её многие покупательницы вертели в руках, и край был чуть-чуть затерт. Я оставила свою визитку продавщице, та обещала позвонить, как только поступит новая партия – у них прямые поставки. Кстати, вчера она звонила, и сегодня я собираюсь съездить туда за понравившейся сумкой, – оповестила она опера, взглядом говоря: "Ну что – съел? Еще вопросы по поводу моего алиби есть?"

– Вы можете назвать точное время посещения магазина? – не сдавался опер. А вдруг эта хладнокровная девица шлепнула Воропаева, а потом преспокойно отправилась за покупками?!

– С работы я ушла в начале седьмого и поехала в сторону дома квартира моей матери на Ленинском проспекте. По пути вспомнила, что мама говорила о новом магазине, в котором много итальянских товаров и умеренные цены, и заехала туда – это неподалеку от нашего дома. От нашего офиса это примерно час езды. Полагаю, приехала в семь или в самом начале восьмого, пробыла там примерно до девяти.

Еще раз взглядом сказав: "Съел?" – Регина спросила:

– Надеюсь, у вас больше нет вопросов? А то у меня ещё много дел, а вечером нужно заехать за бежевой сумочкой.

– А вы всегда приобретаете так много вещей? – спросил все ещё ошарашенный Владимир.

– В магазинах я бываю редко, но раз уж выпал свободный вечер, решила кардинально обновить гардероб и купила все, что понравилось, а приглянулось мне многое.

Оперативник встал, решив, что для проформы все же съездит в этот магазин, но чутье подсказывало, что алиби Регины Новицкой подтвердится.

– Жека, я так и не поняла – мне что, предстоит очередная операция? спросила Алла, когда они вышли на улицу и сели в его машину.

– Надо удалить эту дрянь, Алка.

Любовник ответил, не глядя на нее, и сосредоточенно смотрел вперед, хотя за ветровым стеклом ничего особенного не происходило. Ей стало ещё тревожнее.

– А что это за "штучка" такая?

– Она расположена в неудачном месте – на стыке тела и шейки матки. К тому же, имеет тенденцию к росту. Давит на органы малого таза, вызывает сильные боли. В скором времени появятся проблемы с мочеиспусканием и дефекацией. Нам этого не надо, верно?

Женя наконец посмотрел на нее, стараясь приободрить взглядом, но в глазах притаилась тревога, и Алла запаниковала:

– Это злокачественная опухоль?

– Биопсия покажет, – уклонился он от прямого ответа, и Алла решила, что так оно и есть, иначе любовник постарался бы развеять её опасения.

– Алка, в хирургии есть неписаный закон: все, что выросло лишнее, – на фиг. И уж тем более, когда есть явная тенденция к росту.

– Уговаривая меня проконсультироваться с отцом, ты уже предполагал опухоль?

– Да, – признался Жека.

– Когда мне нужно лечь в клинику?

– Завтра, – твердо произнес Жека.

– Как – завтра?.. – растерялась Алла.

– С утра тебе сделают все обследования, проконсультируют терапевт и анестезиолог, а послезавтра соперируют.

– Но почему так скоро?

– Надо, Алка.

– А что думает твой отец?

– Именно батя так решил.

– Но он же тебе ничего не сказал!

– А нам не надо ничего говорить, мы и без слов друг друга понимаем.

– Но Валерий Петрович шутил, смеялся, байки травил... Если бы требовалась экстренная операция, вряд ли он стал бы хохмить... Может, ты не так его понял? – продолжала Алла цепляться за возможность отсрочить госпитализацию.

Как же так! – с бухты-барахты ложиться на операционный стол! Надо же настроиться, подготовиться. Аллу и по молодости не воодушевляла перспектива отдаться во власть хирургов, а уж сейчас, когда ей хорошо известно, что значит оперативное вмешательство, – и подавно.

– Батя и в операционной будет шутить, – опять уклонился от прямого ответа Жека.

– Та ещё штучка эта Регина Новицкая, – мрачно оповестил Владимир приятеля, сев напротив его стола. Он злился, – кому понравится, когда так откровенно и высокомерно отшивают! К тому же, бездарно потратил почти весь день.

– А я что говорил! – обрадовался женоненавистник-следователь

Опер пересказал содержание разговора с девушкой, не скупясь на язвительные комментарии, тем самым пролив бальзам на израненное алчной благоверной сердце Геннадия и прибавив уверенности, что его мнение относительно противоположного пола верно.

– Может, в магазине удастся установить несостыковки? – с надеждой спросил следователь. – К примеру, Новицкая пришла в половине седьмого, помелькала там-сям, оставила свою визитку, потом уехала. Оттуда до Крылатского не так далеко, туда и обратно за час можно обернуться, в это время движение уже не очень оживленное.

– Прокатился я туда. Все точно, её многие запомнили, – развеял его надежды приятель. – Так много редко кто покупает, фирменных пакетов у неё набралась целая куча. Отправившись в парфюмерный отдел, Регина оставила пакеты в обувном. Продавщица говорит, что их было не менее десяти. А как долго бабы выбирают-примеряют даже одну шмотку, – сам знаешь. Так что толклась Новицкая там не менее двух часов. В парфюмерном тоже хорошо помнят девушку в голубом наряде, с прической, как у Новицкой. – Владимир повертел руками над головой, показывая, как уложены волосы Регины. – Она много раз уходила, потом снова приходила, советовалась, хотела какие-то оригинальные духи. Продавщица хотела впарить ей модные, а покупательница говорит: "Нельзя, чтобы от руководители пахло так же, как от делопроизводителя". В конце концов взяла какие-то крутые американские для преуспевающих деловых женщин. Потом несколько раз возвращалась и купила ещё два флакона духов вечерние и для интимных свиданий. Раньше я и не подозревал, что у них узкое предназначение, – обреченно произнес опер, подавленный собственной безграмотностью. – У моей жены одни на все случаи жизни.

– Это потому, что она не ходит на интимные свидания и проводит вечера дома, – успокоил приятеля Геннадий.

– Продавщица из отдела сумок подтвердила историю с бежевой сумочкой, и то, что она вчера звонила Регине Георгиевне, и то, что сегодня покупательница придет. И визитку Новицкой показала.

– Кстати, Регина же звонила Норе, когда та сидела в кафе. Из магазина, что ли?

– Ага. Продавщицы отдела трикотажа, где Новицкая перемерила штук сто кофточек и джемперов, – девицы аж запыхались подносить и уносить, – но три она все же купила, не зря бегали, – подтвердили, что покупательница звонила из примерочной, советовалась с подругой, которую называла "Норой", и приглашала приехать в этот магазин – вместе выбирать. Та, видно, отказалась, и одна из девушек слышала, как Регина перед тем, как попрощаться, сказала: "Ну ладно, Норка, прокатимся сюда на неделе, тебе тут многое понравится". Продавщица порадовалась, что приедет ещё одна денежная покупательница, – магазин и в самом деле только что открылся, и они заинтересованы привлечь покупателей. Во всех отделах Регине совали магазинные визитки и буклеты, мол, может, ваши знакомые тоже пожелают к нам заглянуть. Новицкая мне их не показывала, видать, решила, что и так с алиби полный ажур. Могу попросить у неё товарные чеки, на них проставлены дата и время, но пустышка это, Геныч. Девицы, конечно, те ещё оторвы, но Воропаева они не мочили.

Алла решила навестить Сергея, предупредить, что долго не сможет приходить, раз завтра ложится в клинику.

– Давай скатаемся к Сереге, – попросила она, и любовник согласно кивнул, поняв, почему она надумала проведать больного. – Ты зайдешь в отделение?

– Нет, я взял три отгула.

О причине Алла догадалась – чтобы быть рядом с ней в день госпитализации, операции и потом, в реанимации.

"Значит, Жека уже заранее знал, что мне предстоит лечь на операционный стол, когда вез меня к отцу", – вяло отметила она, но не стала ничего говорить.

Женя продолжал попытки её отвлечь, рассказывал одну хохму за другой, но Алла его уже не слушала, лишь молча кивала, выдавливая улыбку в паузах между байками, а сама думала о своем.

– Может, жена Воропаева? – перекинулся на новую версию следователь. Старая вешалка приревновала муженька да и грохнула его. Допустим, Нора ей звякнула и все выложила, решив отомстить любовнику. Та примчалась, Регина или Нора дали ей ствол, и мадам Георгиади отправилась стрелять в неверного мужа...

Он и сам понимал, что данная версия не выдерживает никакой критики. Хоть и очень хотелось, чтобы его тезис: "От баб всего можно ожидать", основанный на личном опыте, и тут подтвердился на практике, но несостыковавывалось, и Геннадий понуро замолчал..

– Супруга-то могла шлепнуть Воропаева и без помощи девиц, – задумчиво проговорил Владимир. – Знаешь, что меня настораживает? – Она прилетела в Москву именно в день убийства и тут же вернулась обратно в Никосию. Зачем, спрашивается? Ведь даже с мужем не повидалась – они все ж новобрачные. Опер хохотнул – хороша новобрачная "под шестьдесят"! – На работу к нему мадам не приходила, а ведь самолет приземлился в 14.30. Ключей от своей хаты Воропаев ей, само собой, не давал – на фига, раз он валяется там с любовницей! И куда мадамке деваться? Только явиться в его служебный кабинет: "Здассте, неужели не ждал? А вот она я, твоя курочка! Прилетела к своему петушку на крыльях любви".

– Ну, если она примчалась его мочить, при чем здесь лирика?!

– Да это на тот случай, если госпожа Георгиади пребывала в неведении, что стала рогоносицей. Но сдается мне, кто-то её об этом оповестил сотрудница магазина, к примеру.

Алла снова нажала кнопку звонка, но дверь никто не открыл. Пришлось, как обычно в таких случаях, обратиться к соседу – одной рукой замки не отопрешь. Тот с готовностью пришел на помощь, она поблагодарила его и вошла в свою квартиру. В прихожей хозяйка первым делом увидела лежащие на обувном стеллаже ключи и удивилась, кто же из домочадцев их тут оставил. Обычно все трое – Олег, Толик и экономка, – открыв дверь, сразу совали ключи в карман.

Кот с пуделихой, как всегда, восторженно встречали её. Умница сэр Персиваль уже давно понял, что запрыгивать с разбегу на руки нельзя, и выписывал восьмерки между Аллиных ног, подняв к ней свою симпатичную мордашку и громко урча. Деми вела себя шумно, издавая приветственные возгласы, – нечто среднее между хныканьем маленького ребенка и уханьем совы, – виляла хвостиком с пышной кисточкой, вертела толстенькой попкой и подпрыгивала от нетерпения. Присев на корточки, Алла приподняла её здоровой рукой, а пуделиха, не переставая радостно хныкать, тыкалась в неё мордочкой. Позволив собачке пару раз лизнуть её в щеку, хозяйка опустила Деми на пол, погладила Перса и выпрямилась.

Еще раз бросив взгляд на ключи, Алла решила, что Олег спит, потому не слышал дверного звонка, но его плаща в шкафу не оказалось. Ощутив внезапную тревогу, она направилась в спальню и тихонько приоткрыла дверь – там было пусто. Уже сознавая, что это бессмысленно, Алла, тем не менее, прошлась по другим комнатам, заглянула даже в гостевые, потом вернулась в прихожую и опять уставилась на ключи. Может быть, их кто-то забыл дома?

Ей уже все стало понятно, просто не хотелось верить. В спальне Алла заглянула в шкафы – одежды Олега не было. И тут её взгляд остановился на прикроватной тумбочке, стоящей с той стороны, где обычно спал Олег. Там лежал лист бумаги, прижатый массивной пепельницей, потому она его сразу не заметила.

Уже зная, что написал ей Олег, она обошла кровать, взяла письмо и прочла:

Аллочка!

Я ухожу, потому что вижу, как тебе тягостно метаться между мной и Жекой. Я ни в чем тебя не виню, ты была и осталась моей любимой женщиной, и счастлив, что ты целых полгода называла меня любимым мужчиной.

Тебе было трудно сделать выбор, но рано или поздно ты предпочла бы Женю, я просто чуть ускорил события, желая избавить любимую женщину от душевных мук и необходимости затеять непростой разговор.

Я ни о чем не жалею и, будь такая возможность, снова повторил бы тот же путь, который мы с тобой прошли. Эти месяцы – самый счастливый период за всю мою жизнь. Ничуть не кривлю душой – я счастлив, что ты была в моей жизни, и надеюсь, что дальше смогу произносить это не в прошедшем времени.

Не нужно меня избегать. Приходи в отделение, когда тебе захочется, – я всегда рад. Никаких выяснений отношений не будет, обещаю, все останется, как прежде.

Понимаю, что мои слова сейчас вряд ли тебя утешат, и все же прошу – не мучай себя виной. Я ни в чем тебя не виню. Ты – это ты. Зрелая женщина, со сложившимся характером и определенными требованиями к спутнику жизни. И было бы наивно надеяться на перемены после встречи со мной.

Мы с тобой слишком разные, как лед и пламя, и я не хочу, чтобы моя некоторая холодность погасила огонь твоей души. Но замечал, что в последнее время ты стала подавленной, молчаливой, пряталась от меня в своем кабинете, старалась поменьше бывать дома. Моя вина в том, что любимая женщина, – уже не та веселая оптимистка, какой была в реанимационной палате всего лишь через сутки после выхода комы. Ты даже тогда шутила и смеялась, а за время нашего союза поскучнела и уже немного тяготилась нашими отношениями.

Когда мы познакомились, ты называла себя "одинокой волчицей" и говорила, что предпочитаешь жить одна. Мне не следовало соглашаться съехаться, лучше бы мы остались в прежнем статусе, но я принял твое предложение, потому что ты была очень слаба и нуждалась в медицинской помощи. Сейчас твое состояние значительно улучшилось, так что моя опека уже не требуется. К тому же, рядом с тобой отличный врач, и он не оставит тебя своим вниманием.

Ничуть не сержусь и на Женьку. Знаю, что он влюблен в тебя с первого взгляда, но старался этого не показывать, не желая встревать в наши отношения и понимая, что имеет больше шансов, чем я, стать тебе по-настоящему близким. И благодарен ему за то, что он так долго крепился. Вы с ним во многом схожи. В отличие от меня, Жека не оказывает на тебя негативного влияния, он простой, легкий и веселый человек. И при этом настоящий мужчина. Ему тоже было очень трудно все это время – любить тебя и скрывать свои чувства. Нелегко ему и сейчас. Он прячет глаза, отмалчивается, старается не оставаться со мной наедине и избегает меня. Женя мой друг и останется таковым, я сам с ним поговорю и не сомневаюсь, что на нашей дружбе это не отразится.

Еще раз прошу – не изводи себя ненужными мыслями.

Не говорю "прощай", а говорю – "до свидания".

Твой Олег

Алла уронила письмо и закрыла лицо руками. Слезы уже давно лились безостановочно, с первых строчек письма Олега. Ей казалось, что из неё что-то вырвано "с мясом", наверное, частица души, потому что Олег стал частью её самой.

Ощущение безвозвратной потери не покидало. Его слова – не виниться, жить, будто ничего не произошло, – ничуть не утешили. Она его потеряла, а ведь так не хотела терять... И не хотела причинять боли, но ему сейчас больно, хоть он и старался этого не показать.

Уйти первым, когда все ещё любишь...

Алла ничуть не сомневалась, что это не красивый жест, рассчитанный на то, что она кинется его удерживать. Олег ушел и уже никогда не вернется. Потому что он последователен в своих поступках.

И теперь уже ничего не исправить...

Почему мы так устроены – не ценим, что имеем, а начинаем судорожно хвататься, пытаясь удержать, – лишь когда теряем?..

– Кто же оповестил госпожу Георгиади? – Следователь перевел взгляд с одного приятеля на другого. – Вовыч, ты говорил, что Нора тебе лапши навешала тяжелыми гроздьями. Знала она про его женитьбу, рупь против ста! Вот и телефонировала супруге, чтобы её порадовать, мол, здассте, а я любовница вашего мужа и жду от него ребенка! Этим бабам лишь бы уесть друг друга! – не преминул он ещё раз продемонстрировать свое отношение к особам прекрасного пола.

– Да Норе-то зачем стучать на любовника?! – отмахнулся Владимир. – Она ж от его смерти ничего не выигрывает, мы это уже проходили.

– А, может, Гонтарь не думала, что старая карга примчится со стволом? Просто хотела подгадить, испортив бабке медовый месяц.

– А вот это уже теплее, – оживился опер. – И в самом деле...

Алла вытерла слезы и набрала номер мобильного Олега. Она не знала, где он сейчас, – дома или в отделении. Скорее всего, вернулся на работу, чтобы отвлечься от тягостных мыслей любимым делом.

Когда Олег ответил своим обычным, спокойным голосом, она тихо сказала:

– Олег, приезжай.

– Не стоит, Аллочка, – мягко возразил он.

– Ты мне нужен. Я не хочу тебя терять.

– Ты меня не потеряла. Мы просто будем жить каждый в своей квартире, вот и все.

– Но я хочу, чтобы ты был здесь, со мной!

– Аллочка, поверь, так будет лучше, – тем же мягким тоном уговаривал Олег.

– Нет, не лучше.

– Ты же сама говорила: "Собаке хвост по кусочкам не рубят", – напомнил он, чтобы немного её отвлечь. – Зачем тянуть и мучиться, раз это неизбежно?..

– Но сейчас мне так тяжело...

– Я не хотел причинять тебе страданий. Надеялся, что так лучше.

– Получилось ещё хуже.

– Прости. Я и в самом деле полагал, что ты испытаешь некоторое облегчение, будучи избавлена от проблемы выбора.

– Мне плохо, Олег. – Алла снова заплакала, стараясь, чтобы он не услышал, – вдруг решит, что она хочет его разжалобить?..

– Аллочка, мне больно, что довел тебя до слез. Не нужно плакать. Мы же не расстались, просто разъехались.

– И все равно я тебя потеряла, а ты мне дорог. Потеряла не только тебя, но и часть себя. Ты мой родной человек, я прикипела к тебе всей душой. Но такая уж я неверная и легкомысленная.

– Не нужно оправдываться, Аллочка. Я все понимаю.

– Приезжай, Олег. Мне и в самом деле очень худо. Завтра меня кладут в клинику, послезавтра соперируют. Два столь тяжелых известия в один день... Даже мне это не под силу выдержать.

– Сейчас приеду, – сразу согласился он.

– У Воропаева была ещё одна любовница, – оповестил приятелей опер Тимур, входя в кабинет. – Продавщица из его магазина. Восемнадцать лет, почти нецелованная, зовут Мариной Колесниковой.

– Ну и кобель был покойный, – покачал головой Геннадий. – И как на всех баб сил хватало?! Тут и с одной-то проблемы... – Вспомнив про бывшую благоверную, семейные баталии с которой начались именно из-за несоответствия сексуальных аппетитов – та требовала регулярного исполнения супружеского долга, а Геннадий предпочитал тратить весь пыл на исполнение долга служебного, – следователь тяжко вздохнул. – Так может, Колесникова его шлепнула?

– Нет, Марина в тот день до девяти вечера была на работе.

– Почему раньше не выяснилось, что она была любовницей Воропаева?

– А у них недавно началось, всего два раза встречались, в магазине никто об этом не знает. После его смерти Марина взяла больничный, вышла только сегодня.

– Косит, думаешь?

– В больничном стоит диагноз: "Вегето-сосудистая дистония". Может, девица, узнав о гибели любимого, так расстроилась, что у неё подскочило давление. Как раз на следующий день после убийства, когда опрашивали свидетелей, она и смылась после обеда. Пока по очереди вызывали сотрудников, Марина сделала ноги, сказав заведующей отделом, что плохо себя чувствует. Выглядела девушка и в самом деле неважно, но начальнице и в голову не пришло, по какой причине, да и многие сотрудницы были потрясены, испуганы, шушукались. Работа так и так приостановилась, вот она и отпустила Марину. А вечером та позвонила, что ей дали больничный.

– А к Норе она как относится?

– Гонтарь в магазине все побаиваются, называют "самой злой собакой" и "держимордой". Она и в самом деле грозная начальница. Спуску девкам не дает, в рабочее время все бегают, как скорпионом укушенные, перед покупателями стелются, готовы наизнанку вывернуться, лишь бы угодить и что-то впарить. А если что не так – Нора тут же вышвыривает девицу.

– Там только молодые, что ли?

– Ага. Баб пенсионного возраста с ревматизмом и больной поясницей Нора-держиморда не берет. Трудится один молодняк, девки шустрые, любезные, улыбки до ушей. Когда я первый раз туда пришел, поначалу побродил, изображая покупателя. Хотя по мне не скажешь, что я парень с тугой мошной, девицы мне улыбались, как родному, и бегали за мной целой стаей: "А вот это посмотрите! А вот на эту модель взгляните! Да вы примерьте – вам понравится" – и далее в том же духе. Не захочешь – примеришь, они подберут такое, что сама себе понравишься и купишь. Купил я там, кстати, один джемпер... – Тимур вздохнул. – Не мог отказать – уж больно красивый, и я в нем красивый, а уж девицы как нахваливали и восхищались... Ну, думаю, возьму, пусть до получки придется стрелять, зато с одной из этих симпатяшек познакомлюсь, а то и с несколькими. Куда там!..

Опер опять тяжко вздохнул, безнадежно махнув рукой. Тимур Гараев единственный из их троицы не имел опыта супружеской жизни и потому до сих пор пребывал в иллюзиях относительно прекрасного пола, по крайней мере, некоторых его представительниц. Но и он после посещения коллектива "Новинки" сделал первый шажок на пути к разочарованию в противоположном поле, хотя до женоненавистнических установок Геннадия ему ещё довольно далеко.

– Полный облом, – печально оповестил Тимур приятеля. – Щебечут, мило улыбаются, но ни в какую. Одна говорит, уже замужем, другая помолвлена, третья ещё что-то... В общем, Нора правит ими железной рукой и дает соответствующие инструкции, как вести себя с покупателями.

– А одна из них, несмотря на её инструкции, залезла шефу в постель, не преминул ввернуть ехидную реплику следователь, любимым тезисом которого после развода стала на все лады повторяемая фраза: "Бабы способны на все".

Все это время, до прихода Олега, Алла непрерывно плакала. Ей не хотелось звонить ни Жене, ни подругам. Чем они помогут, кроме банальных слов утешения: так лучше для всех троих, со временем все образуется, острота переживаний пройдет?

Открыв дверь, она молча отступила в сторону, стараясь не смотреть на человека, которого ещё совсем недавно называла любимым мужчиной. Олег сразу заметил её припухшие веки, но ни слова не сказал, обнял её и повел в спальню. Усадив Аллу на кровать, он опустился рядом, продолжая обнимать, и спросил:

– Что за операция тебе предстоит?

– Какая-то дрянь выросла. Женька возил меня к своему отцу. Они ничего не сказали, но, по-моему, это злокачественное.

– Ты мне ничего не говорила. У тебя были боли? Кровотечения?

– И то, и другое.

– Почему же ты сразу не сказала?!

– Да это херня со мной уже давно. Привыкла.

– И даже не ходила к врачу?

– Нет.

– Аллочка...

– Да надоели эти операции, Олег. Сколько можно меня резать!

– Если это онкология, – выбора нет.

– В том-то и дело. Почему-то теперь меня лишают выбора – и ты, и Жека с отцом. Будто я бессловесное, неразумное существо, за которое кому-то дано право решать. А я не хочу!

– Может, Колесникова позвонила Георгиади? – предположил следователь.

– Да ну, Ген, ей-то зачем! – возразил Тимур. – Она с нетерпением ждала Воропаева из командировки, горевала, что не удается с ним улизнуть на интимное свидание, – как назло, Нора почти весь день торчала в магазине.