Текст книги "Мы одной крови!"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Лидия Петровна, но мне не хочется, чтобы его арестовали по надуманному обвинению, проводили ему судебно-психиатрическую экспертизу, и уж тем более, чтобы Коля досидел до суда, когда сможет выступить адвокат и эксперт-психиатр! Вы же знаете – сейчас тюрьмы переполнены, люди сидят годами, дожидаясь суда. Зачем так страдать безвинному человеку!

– Целиком с вами согласна, Алла.

– И что же делать?

– То же, что вы делали раньше, – искать убийцу.

– Вот вы говорили мне, что женщине нельзя распускать руки, а тем более, грозиться пристрелить, даже в качестве мести. Но вы поставьте себя на мое место. Мало того, что этот проклятый убийца убил одного моего любовника, так ещё и подставил второго, который за него безвинно сядет в тюрьму! Неужели можно оставить это безнаказанным?!

– И все же, Алла, не стоит устраивать самосуд.

– Да я уже и сама многое поняла. Хоть в прошлый раз я и артачилась, когда вы мне это говорили, но сейчас на многое пересмотрела взгляды. Не знаю, как поступлю, встретившись лицом к лицу с этим убийцей, но есть у меня сильное опасение, что когда я его увижу, все мои благие намерения, все, что вы мне говорили, тут же вылетят у меня из головы.

– И в результате окажетесь за решеткой.

– Не окажусь.

– Если вы впадете в аффект, то можете совершить импульсивные поступки.

– Насчет аффекта не знаю, но за эти дни замечаю за собой, что накал эмоций как-то угас. Я будто отупела. Действую, как автомат, потому что нужно действовать, веду себя, как запрограммированная машина, хотя что-то во мне уже изменилось. А может быть, даже сломалось.

– Вы сейчас в реактивном состоянии, Алла. Это естественно после потери близкого человека. К тому же, над вторым человеком, которым вам тоже дорог, нависла угроза ареста. Со временем способность чувствовать восстановится, вашей психике не грозит сломаться. Но мне бы не хотелось, чтобы вместе со способностью чувствовать, к вам снова вернулась прежняя любовь к риску и желание решать проблему с помощью рукоприкладства.

– Эх, Лидия Петровна, хорошо вам говорить... – вздохнула Алла. Параллельно мы занимаемся ещё одним делом. Муж издевался над женой, а потом или довел её до самоубийства, или убил. Осталась семилетняя дочка. И что прикажете с ним делать? Неужели оставить безнаказанным за её смерть, за то, что оставил сиротой ребенка?

– Психопат?

– Похоже. Эта женщина, Валя, – подруга моей сокурсницы. Хлебнула горя с юных лет, потеряла мать, потом отца. Вышла замуж за этого морального урода, а тот женился на ней ради прописки. Промучилась с ним, а теперь эта сволочь даже не собирается прийти на её похороны, однако хочет заполучить квартиру. И что – позволить ему уйти от возмездия и присвоить квартиру её покойных родителей?

– А почему вы не хотите обратиться в правоохранительные органы?

– Наивная вы, Лидия Петровна, вы уж меня извините. Да чьи права охраняют эти органы? Лишь свои собственные, да тех, кто даст на лапу. Ее смерть уже расценили как самоубийство, меня там никто и слушать не станет. Я её ни разу не видела, знаю все лишь в пересказе.

– А кто из близких у неё есть?

– Только сестра и маленькая дочка.

– Так сестра может обратиться в милицию.

– Да Зоя такая овца! Она этого подонка боится до дрожи. Вы думаете, милиция её защитит? Даже если Василий и Зою скинет с балкона, опять запишут, что это было самоубийство, мол, не пережила смерти сестры, и закроют дело. Зачем органам лишняя головная боль? Они и вполне перспективные дела не расследуют.

– Да, сейчас многим людям очень трудно. Раньше была хоть какая-то призрачная вера в то, что государство стоит на страже закона и интересов граждан. Сейчас никто не верит ни в государство, ни в силу закона. Каждый защищается, как может.

– Так я все же вас переубедила?

– Не знаю, что вам и сказать, Алла. В общем-то, месть имеет очищающую функцию и помогает восстановить справедливость. Совсем недавно я говорила это Светлане. Кстати, она больше ко мне не приходила. Вы не в курсе, удалось ли ей осуществить свою месть?

– Да, и весьма изящно. Получилась замечательная маленькая женская месть. Но у Светы другой случай. Ей нанесли оскорбление – она красиво отомстила. А тут лишили жизни ни в чем не повинную женщину. Да и ребенок остался сиротой. Неужели вы и тут будете стоять на своей позиции – нельзя наказывать подонка физически? Светлане же вы посоветовали отомстить.

– У неё совсем другой характер, Алла. Светлана никогда не применит физических методов воздействия. Она пришла ко мне посоветоваться и была очень подавлена, потому что ситуация её угнетала. Света потеряла уверенность в себе и считала себя униженной. Я не сомневалась, что ничего криминального она не совершит, и потому рассказала ей о положительных и отрицательных последствиях мести. И Светлана поступила в точности в соответствии со своим характером – красиво, чисто по-женски отомстила мужчине, нанесшему ей оскорбление. Но вы же этим не ограничитесь.

– Не ограничусь, – согласилась Алла. – И даже не ограничусь ударом по зубам. Это слишком слабо для этого подонка.

– Я вас понимаю, но, разумеется, не могу одобрить вашего намерения.

– Но хотя бы не осуждайте, ладно?

– Разве я могу вас осуждать? Психиатры вообще никогда не осуждают своих пациентов, потому что все их поступки проистекает из особенностей их характера или психического заболевания.

– Лидия Петровна, а скажите, как бы вы поступили на моем месте?

Психиатр вздохнула и посмотрела на нее, а потом улыбнулась.

– Я не могу ответить вам со всей определенностью.

– Да я уже и так все поняла, – рассмеялась Алла. – Вы поступили бы примерно так же, как и я, но не можете этого сказать, потому что вы врач, а я ваша пациентка.

– Я расскажу вам известный случай. Однажды зарубежная журналистка пришла интервьюировать известного психиатра-женщину, которая специализировалась на лечении пациентов с сексуальными девиациями, иначе именующихся извращениями. И та рассказала ей случай об одной паре, где мужчина-садист истязал свою партнершу. В своих научных статьях психиатр была вполне лояльна к людям с девиантным сексуальным поведением, и в интервью тоже говорила обтекаемыми фразами, дескать, их нужно лечить и прочее. И только когда журналистка выключила свой диктофон, психиатр сказала: "Лично я на месте этой истязаемой женщины дала бы ему по яйцам и постаралась впредь держаться от него подальше". Вульгаризм привожу дословно.

– Намек поняла, – сказала Алла, вставая.

В полдень пришла ещё одна женщина, назвавшаяся Серафимой.

– Можно просто Сима, – сказала она с обезоруживающей улыбкой, узнав, как зовут присутствующих.

– Сима, нам нужно съездить в агентство "Ритуал", заказать цветы, венки и прочее, – сказала Олеся.

– Тогда я не буду раздеваться.

Олеся оделась, и они вышли из квартиры.

– Давайте дойдем до моего дома, там у меня машина. Это близко, минут десять ходьбы. Я-то думала, что нужно просто помочь по дому, потому пришла пешком.

– Давайте, – согласилась Олеся.

До дома Симы они дошли молча. Это и в самом деле оказалось близко. На небольшой стоянке напротив подъезда стоял припорошенный снегом "Рено".

– Опять буду мучиться с замком, примерз, наверное, – сказала Сима, доставая ключи. Но, к счастью, с замком ей удалось справиться сразу. Садитесь, Олеся, – пригласила она, сев первой и открыв правую дверцу.

"Самаритянка" села и потопала замерзшими ногами.

– Сейчас включу печку, согреетесь. Машина у меня старенькая, уже вся сыплется, но печка пока работает.

Подождав, пока в салоне станет тепло, Сима вышла и обмела заснеженное ветровое стекло щеткой.

– А вы Валина подруга? – спросила она, выезжая со двора.

– Нет, я подруга её подруги Тамары. Она попросила помочь, и я пришла.

– Получается, Валюшу провожают одни женщины...

– Да, – грустно подтвердила Олеся. – А вы знаете её мужа?

– Никогда не видела, но слышала от Вали.

– Правда, что он редкий мерзавец?

– Редкостный, – подтвердила Сима. – Унижал её, издевался. Хоть и ушел к другой женщине, но все равно приходил трепать ей нервы, требовал поделить квартиру. Но Валя почему-то не соглашалась на развод, вот он и злился, что не может разменять её квартиру. Теперь все ему достанется.

– Да ну! Думаю, что удастся защитить интересы Валиной дочери.

– Если б она не наложила на себя руки, мы бы успели ей помочь.

– А теперь не будете ей помогать?

– Не знаю. Не мне решать.

"Субординация у них, что ли?.. – подумала Олеся. – Кто-то решает, другие выполняют".

– Вообще-то я постараюсь помочь, хотя бы ради её дочки, – сказала Сима. – Жалко девочку.

– А вы Валю хорошо знали?

– Более-менее. Она ведь скрытная была, о себе рассказывала мало. Вначале я пыталась её разговорить, а Валюша отмалчивалась. Потом уж, когда она поняла, что мы хотим ей добра, немного рассказала о себе. Да и то, я думаю, лишь самую малость.

– А где вы с ней познакомились?

– Да случайно. Как-то зашла в магазин, а Валя стоит у кассы и мелочь на ладони считает. Не хватало ей на что-то. Смотрю, она так бедно одета, вид у неё несчастный. Я подошла и говорю: "Давайте я за вас заплачу. Что вы хотели купить?" А Валя отшатнулась от меня, покраснела, отвернулась и тихо отвечает: "Спасибо, ничего не надо". Получилось, будто я ей милостыню подаю. Я тоже растерялась, думаю, неловко получилось, зачем я её так унизила. Ведь есть люди неимущие, но гордые, копейки ни у кого не возьмут. Валя сразу вышла из магазина, а я за ней. Догнала её и говорю: "Вы извините меня, я не хотела вас обидеть. С моей стороны бестактно получилось. Но я считаю, что люди должны помогать друг другу. Я просто хотела помочь. Хотите, дам вам взаймы, а вы отдадите, когда сможете?" Протянула ей свою визитку, она взяла и заплакала. Я стала её утешать, спросила, что случилось. А Валюша так горестно отвечает: "Вот до чего я дожила...". Я решила не расспрашивать, надеялась, что она сама потом расскажет. Мы дошли до моего дома, он как раз по пути, и я пригласила её к себе, чайку попить, погреться. Не на улице ж разговаривать. Валя согласилась. Посидели у меня, я немного рассказала о себе. Валюша сказала, что у неё дочка семи лет, но живет не с ней, а с её тетей, а она по ней очень скучает. Я поняла, что у неё нет денег, чтобы навестить дочку. Думаю, она как раз подходит для нашего Клуба, одинокая, мы ей поможем. Предложила как-нибудь прийти. Валя вначале отнекивалась, потом дала мне номер своего телефона, я несколько раз ей звонила, и она ко мне заходила. К себе Валя никогда не приглашала. Потом уж я поняла, что она боялась мужа. А где-то через месяц я привела её в наш Клуб. Валя очень стеснялась. У нас все женщины очень уверенные в себе, хоть проблемы у них тоже есть, а она на их фоне чувствовала себя скованно. Валя не каждый раз к нам приходила, видимо, из-за мужа. Когда она про него рассказала, я многое поняла. Но даже не подозревала, что ей так плохо. После вчерашнего звонка её сестры я была в шоке. Удивляюсь, почему Валя мне все не рассказала, раз решилась на такое. Уж я бы что-нибудь придумала. Не бывает безвыходных ситуаций.

"Хорошие женщины в этом Клубе, – подумала Олеся. – Никакая это не секта. Просто собираются одинокие женщины, чтобы помочь друг другу, если у них трудности".

– Неужели вы тоже одиноки, Сима?

– Да. А почему вы удивляетесь?

– Вы такая хорошая. Как же не нашелся человек, который вас оценил?

– Спасибо за добрые слова, – улыбнулась Сима. – А сами-то вы замужем?

– Да.

– Счастливы в браке?

– Да, я люблю своего мужа.

– А он вас?

– Он тоже меня очень любит. И дочка у нас замечательная, Мариночка, ей скоро тринадцать.

– Ну, тогда вам повезло. В нашем Клубе вам делать нечего.

– Почему?

– Всех наших обидели мужчины, и они на них злы. А вы счастливая. Представьте, вы будете рассказывать, как хорошо живете с мужем, а другим-то будет обидно.

– А вас тоже муж обидел?

– Да. Он меня бросил.

– Мне трудно в это поверить.

– Потому что я хорошая? – улыбнулась Сима.

– Ну, конечно! Разве хороших жен бросают?

– Всяких бросают, – сразу погрустнела Сима. – Не дай Бог вам это пережить.

– Я надеюсь, что этого не случится.

– Я тоже надеялась. Вернее, даже была уверена, что этого никогда не случится.

– И что же произошло?

– Он нашел другую, помоложе.

– И всего-то?

– Это вам кажется – и всего-то. А для мужчины важно, когда его спутница молода.

– Ну, имел бы молодую любовницу, лишь бы вы об этом не знали.

– Видно, она не захотела быть всего лишь в статусе любовницы.

– Он на ней женился?

– Да, сразу же. Уже ребенку два года.

– А у вас дети есть?

– Есть, двое. Но они уже взрослые, живут отдельно, у обоих свои заботы. А я осталась совсем одна.

– Разве дети к вам не приходят?

– Приходят. Пару раз в месяц. А что делать остальные двадцать шесть вечеров и выходные?

– А вы в Клубе каждый вечер собираетесь?

– Нет, конечно. Два, иногда три раза в неделю. Но нам этого хватает. Мне кажется, что члены нашего Клуба, как и я, посмотрев на других, которым тоже по вине мужчин не сладко пришлось, испытывают своеобразное облегчение. Вот мы и собираемся, чтобы не пропасть поодиночке.

– Вы, я вижу, состоятельная женщина?

– Ну, не сказать, чтобы состоятельная. Средний класс, как сейчас принято говорить. Квартира неплохая, машина, хоть и не новая, но на ходу, зарабатываю прилично. И детей обеспечила жильем. Грех жаловаться.

– Детям тоже вы покупали квартиры?

– А кто же?

– Почему же муж не помог?

– А мы ему стали не нужны. Он теперь новой жене строит счастливую жизнь и все ей отдает. А наши дети уже совершеннолетние, так что от алиментов он избавлен.

– Вы совсем с ним не видитесь?

– Совсем. Даже с днем рождения не поздравляет.

– Так плохо расстались?

– Да как вам сказать... Конечно, я не хотела развода. Надеялась, что он перебесится, нагуляется. А муж уперся – развод и точка. Вы знаете, бывали моменты, когда мне хотелось его убить, так было обидно. Двадцать девять лет прожили, серебряную свадьбу справили, – и все псу под хвост.

– Но вы так хорошо выглядите, Сима. Еще выйдете замуж.

– Ни за что! Еще одного предательства мне не пережить. Это я сейчас немного пришла в себя, стала себя любить, холить и лелеять. А видели бы вы меня три года назад! Я превратилась в старуху. На все было наплевать. Лежала, ко всему безразличная. То плачу, то строю планы мести, то умоляю его не бросать меня. Никогда не думала, что Гоша может быть так жесток. Будто и не было стольких совместно прожитых лет...

Эта женщина все больше нравилась Олесе. Она давно уже отказалась от своей основной цели, решив, что никакой опасности члены этого Клуба одиноких и несчастных женщин не представляют, и теперь поддерживала беседу из сочувствия и женской солидарности.

– Я не хотела снова бередить вам душу, Сима. Если не хотите, не рассказывайте.

– Да нет, сейчас мне уже не тяжело об этом говорить. Это раньше я стыдилась. Мне казалось, что в случившемся есть моя вина. Я судорожно искала, чем же я виновата перед ним, почему он меня бросает. Мы неплохо жили, был достаток, росли дети. В общем, ничто не предвещало разрыва. И вдруг – как гром среди ясного неба, Гоша говорит: "Я полюбил другую и ухожу к ней". Я год не могла прийти в себя. Если бы не наш Клуб, не знаю, как выжила бы.

– Неужели дети вас не поддержали в трудную минуту?

– Они заняли какую-то непонятную позицию. Успокаивали меня, что все обойдется. А что может обойтись, когда их отец меня бросил? К этому можно со временем привыкнуть, но смириться с этим невозможно, сколько бы ни прошло лет. Будто я старая половая тряпка, которую использовали и за ненадобностью выбросили, потому что купили другую, новую. Вот именно такой я себя и ощущала – старой и уже не нужной.

– А у вашего мужа молодая жена?

– Да. Ровесница моей дочери.

– А если бы ваш муж решил к вам вернуться?

– Ни за что бы его не приняла, – непреклонным тоном заявила Сима. Моя единственная мечта – чтобы эта дрянь тоже бросила его ради более молодого, когда Гоша станет уже не мужчиной. И если он останется один, пусть ищет другую дуру, которая станет за ним судно выносить. Я ему и стакана воды не подам.

– Но может быть, все же не стоит быть такой непримиримой, попробовала успокоить её компромиссная Олеся. – Ведь бывает, что мужья потом уходят от второй жены и возвращаются к первой.

– Это не для меня. Я считаю, что Гоша меня предал, а предательство прощать нельзя. Вы все же моложе меня, Олеся. Да и вам, думаю, было бы нелегко, если бы вы завтра узнали, что муж уходит к другой.

– Нелегко, – согласилась Олеся.

– А вот когда вам будет пятьдесят три, тогда это втройне тяжелее. Никакой перспективы. Мужчина даже на седьмом десятке лет может найти себе подругу, а женщине это гораздо труднее. Кругом очень много молодых, привлекательных, хорошо зарабатывающих женщин, и даже они не могут найти себе пару. Обращали внимание, сколько объявлений в газетах? Многие женщины даже и не настаивают на замужестве, лишь бы был хоть кто-то рядом.

– Но ведь и вы могли бы найти такого. Вы женщина интересная.

– Мужчины, которые дают такие объявления, как правило, ищут всего лишь любовницу. А быть чьей-то любовницей мне совсем не хочется. Да и возраст уже не тот. Кто захочет иметь пятидесятитрехлетнюю любовницу? Да и меня, честно говоря, радости секса уже не привлекают. Когда была замужем, тогда, как говорится, исполняла супружеский долг. Да, видно, плохо исполняла, и Гоша нашел ту, которая в постели ему больше подходит. Но я тогда этого не знала. Уже потом, когда мучилась виной, стала читать книги по психологии брака, о сексе и прочем, искала причину, почему наш брак развалился, и поняла, что наши сексуальные отношения Гошу не устраивали.

– Раз вы теперь знаете причину, то уже можете что-то изменить в своей жизни.

– Не хочу связать свою жизнь с кем-то всего лишь ради того, чтобы рядом был мужчина. Зачем мне терпеть его дурной характер, его привычки, его плохое настроение? Чтобы были штаны в доме?

– Но можно иметь любовника и встречаться с ним, а не жить вместе.

– Хоть теоретически я сейчас подкована, но стать хорошей парой мужчине, которому нужен лишь секс, увы, уже не могу. Так что вариант с молодым любовником отпадает. Ровеснику я тоже не нужна, ему требуется подруга помоложе. А жить со стариком тоже мало радости – что хорошего выслушивать про его геморрой и язву?

– А если он немолодой, но хороший человек?

– Да зачем мне терпеть в своем доме кого-то? Мужчина, который тебе не нужен, не скрасит одиночества, запомните это, Олеся. Дай Бог вам никогда не быть одинокой, но поверьте, лучше жить одной, чем терпеть рядом человека, который тебе не подходит. А для общения мне вполне хватает нашего Клуба. Мы никогда не ссоримся, у нас одинаковые взгляды, нам нечего делить, никто не выливает друг на друга свое плохое настроение. Так что в этом Клубе я нашла все, что мне нужно.

– Жаль, что меня туда не примут. Мне бы хотелось познакомиться с другими членами вашего Клуба. Если и они такие же мудрые, как вы, я бы многому научилась.

– У нас очень разные женщины. Есть и с трудным характером. Просто там не принято демонстрировать свой плохой характер. Если тебе что-то не нравится, – не приходи, вот и все. У нас есть и очень одинокие женщины, у которых, кроме нашего Клуба, ничего нет – ни семьи, ни детей. Есть и брошенные жены.

– А таких там много?

– Много, Олеся. Брошенных жен вообще очень много. Есть и такие, кто ещё замужем, но лишь формально. Мужья ими пренебрегают, не считаются с ними или изменяют. Некоторых из наших клубных приятельниц мужчины бросили ещё до свадьбы. У нас разные судьбы, но общее одно – нас предали мужчины, поэтому мы все очень злы на своих мужей и на мужчин в целом. И хотим отомстить.

– Напарник, пробей-ка по своим каналам адрес по номеру телефона.

– Новый фигурант?

– Нет, он идет по другому делу.

– Хорошо, напарница. Как узнаю, сразу перезвоню. Ты сейчас где?

– Возле психиатрического центра.

– Полегче стало?

– Да мне после общения с Лидией Петровной всегда легче. К тому же, она в иносказательной форме заранее дала мне отпущение грехов.

– А ты собралась грешить?

– Это уж как получится. Но не исключено.

– Пойдем вместе.

– Ценю твою готовность подставить свое верное плечо, напарник, но вначале попробую сама.

– Как знаешь, – Виталий уже по прошлому опыту знал, что переубеждать верную боевую подругу бесполезно.

Чтобы не терять времени, пока сыщик узнает адрес любовницы Василия, Алла позвонила на мобильник верному оруженосцу, и когда тот ответил, сказала:

– Привет, Толян, это я. Как там сэр Персиваль?

– Намаялся, дрыхнет. – По его голосу было понятно, что Толик улыбается.

– А где он спит?

– Бегал, бегал, а после – раз, и свалился в коридоре. Будто подстрелили его. И дрыхнет без задних ног.

– И что – так и лежит в коридоре? – Алла уже готова была рассердиться на верного оруженосца за такое наплевательское отношение к её питомцу.

– Не, я его тихонько засунул в шапку, в чем ты его принесла. Щас у меня на руках. Теплый такой... – В голосе Толика слышалась нежность, и Алла сразу успокоилась, что её Перс в надежных руках.

– Толян, не знаю, когда приеду. Отвези-ка сэра Персиваля ко мне домой.

– Дак пусть тут дрыхнет, – возразил верный Санчо Панса. – Вон Генка все время пристает – дай, да дай подержать.

– Ага, Гена откроет дверь посетителю, а Перс спрыгнет и во двор. Его и в коридоре-то еле догнали, а в нашем дворе ни за что не догонят. Он же замерзнет, даже если вы его все же поймаете. Персидские коты теплолюбивые.

– Ладно, раз так, – сразу погрустнел Толик. – А Зося Пална щас у тебя дома?

– Да, она сегодня должна была сделать генеральную уборку. Завтра у меня собираются все мои друзья. Кстати, поможешь ей закупить продукты и напитки, таскать их на себе ей тяжело. Пусть экономка составит список, а ты сгоняй в "Седьмой континент". Каперсов и фаршированных оливок не забудь купить.

– Да знаю я, – не очень бодрым голосом отозвался спец на все руки, прекрасно осведомленный о вкусах начальницы. Видимо, ему не хотелось расставаться с сэром Персивалем.

– А в туалет Перс ходил?

– Ага. Умный такой. – Верный оруженосец сразу приободрился. – Насыпал я в его в корыто гранулы эти, а он сам туда залез и уселся. Спиной ко мне повернулся, видать, стеснялся, что я стою. Девки из магазина велели совок купить, ну, я и убрал совком. Ничё, не воняет. Я раньше кошек брезговал, а этот вовсе не вонючий. Голос уже подает. Позвал его: "Перс, иди сюда", – он запищал и ко мне бегом. А чё он не мяучит, Алка? Пищит только. Иль не умеет еще?

– Наверное, не умеет.

– Девки наши из конторы все время шастают и просют подержать. Затискают его совсем. Чё ж его руками-то всем лапать?! Живой же, не игрушка.

– Вот и вези Перса поскорей ко мне домой.

– Лады. А после я сразу в офис прикачу. У Генки чё-то с тачкой, просил подсобить.

– Ну, пока, Толян, не могу больше занимать телефон, жду важного звонка.

Через десять минут раздался звонок, и сыщик продиктовал ей адрес. Это оказалось сравнительно недалеко, в Раменках, и через полчаса Алла уже поднималась в лифте на седьмой этаж.

Дверь открыла дебильного вида нетрезвая деваха лет восемнадцати. На правой скуле, под глазом, цвел всеми цветами радуги здоровенный синяк.

– Чего надо? – придерживая рукой несвежий халат, расползающийся на груди, нелюбезно спросила она с порога, не собираясь приглашать гостью в квартиру.

– Василия желаю видеть.

– Нет его, – буркнута та, пытаясь закрыть дверь, но Алла успела подставить ногу, потом втолкнула девицу в прихожую и шагнула следом.

– Ты чего толкаешься? – заверещала девица.

– Раз ты меня в дом не приглашаешь, желаю сама удостовериться, что твоего трахателя нет дома.

Отодвинув её в сторону, Алла прошлась по квартире. Сморщила нос от стойкого запаха непроветриваемого помещения, пропитанного табачным дымом, винными парами, амбре от несвежего белья и прочих неароматных "ароматов".

– Как можно жить в таком свинарнике? – с брезгливой гримасой обратилась она к девице, которая следовала за ней по пятам, но уже молчала. – И как можно трахать тебя, такую грязную? – Алла оглядела её засаленный халат, сальные космы волос, несвежую кожу. – Сами свиньи и плодите таких же свиней, – сказала она, заметив в распахнувшемся халате округлившийся живот хозяйки квартиры. – Неужто ты, дурында, собралась рожать от этого ублюдка?

Та шмыгнула носом и оставила вопрос без ответа.

– Фингалом тебя Василий наградил?

Девица кивнула.

– Пьет?

Та пожала плечами.

– Это вы с ним вдвоем вылакали? – Алла пнула одну из пустых водочных бутылок, в обилии усеявших пол по всей квартире.

Деваха опять пожала плечами.

– Ну, и кого ж ты родишь от этого психопата и алкаша, а, придурошная? Такого же дебила, как ты сама? Или ещё похуже, учитывая наследственность папаши? Если он тебя лупцует беременную, то ведь урода произведешь на свет, неужели ты этого не понимаешь, а? Да ещё и квасишь по-черному.

И опять девица промолчала, таращась на гостью глазами, в которых не было и проблеска мысли.

– На психиатрическом учете состоишь?

– Нет, – наконец разродилась ответом та.

– А надо бы. У тебя же на лбу написано, что ты кретинка. Да, к тому же, алкашка. На дворе белый день, весь народ с энтузиазмом трудится, а ты уже пьяная в жопу, будучи беременной... Свезти, что ли, тебя в психушку... – задумчиво спросила она сама себя. – Подлечат тебя, мозги вправят...

– Не надо! – вскрикнула девица.

– Тебя как звать-то?

– Люба, – шмыгнула носом та.

– Ну и дура ты, Люба. Разве ты не знаешь, что твой хахаль Василий убил жену?

– Я н-не з-знала... – Девица так испугалась, что стала заикаться и задрожала всем телом.

– Он и тебя как-нибудь под горячую руку пристукнет. Или с балкона сбросит, опыт у него уже есть.

– Вася говорил, она сама...

– Ага, сама. Полетать решила. Врет он тебе, Люба. Держалась бы ты от него подальше, пока он не вышиб твои скудные мозги. Кстати, а откуда твой дружок Вася знает – сама или не сама Валя упала с балкона, раз давно не бывал у жены и даже не желает проводить её в последний путь?

– Я н-не з-знаю...

– А что же ты знаешь, дуреха? Умеешь лишь водку жрать да ноги раздвигать? Да ещё морду подставлять, когда твой психопат не в духе. Ладно, чего мне тебя лечить, по тебе психушка не просто плачет, а рыдает. На, передай своему ублюдку. – Достав из сумочки визитку, Алла протянула её Любе. – Пусть позвонит. Нам есть, о чем потолковать. И скажи, чтоб непременно пришел на похороны. В противном случае я закопаю его рядом с убиенной женой.

Оставив дебильную Любу с открытым ртом, Алла вышла из этой вонючей квартиры.

В лифте она подтянула полу шубы к носу, понюхала и сморщила нос:

– Я тоже вся провоняла. Мудрый Даль верно говорил: "Не тронь говна, вонять не будет". Но что поделать? Не могу послушаться его мудрого совета. Характер – это судьба.

– Сима, а в вашем Клубе только женщины? – спросила Олеся, когда они сделали покупки, сели в машину и тронулись в обратный путь.

– Да, это чисто женский Клуб. Клуб одиноких сердец, как мы его называем. Женских одиноких сердец. Мужчины нам не нужны.

– Мне трудно представить себе, как можно вообще отказаться от мужчин...

– Олеся, вы хорошая девочка, и вы мне нравитесь. И хотя я вижу, что вы силитесь меня понять, вы меня не поймете. Вы ещё слишком молоды.

– Да не так уж и молода, – рассмеялась Олеся. – И давно уже не девочка. Мне тридцать шесть.

– По сравнению с моими годами – совсем девочка. И даже если бы мы с вами были одного возраста, вам вряд ли удастся влезть в мою шкуру. Чтобы понять другого человека, надо пережить то же самое. Как говорится, сытый голодного не разумеет. А вы счастливая женщина, у вас семья, хороший муж, вы судите обо всем с позиции женщины, которую мужчина не обидел. А меня Гоша обидел так, что в какой-то момент я совсем потеряла себя. Растерялась – что делать, как жить дальше... Сейчас-то, когда вспоминаю свое состояние, сама на себя удивляюсь – ну, что такого, что муж ушел? Сплошь и рядом мужья бросают своих жен и уходят к другой, более молодой, более привлекательной, более сексуальной.

– Но эти женщины пережили это!

– Да ведь и я, как видите, пережила. Но в моей душе навечно остался рубец. Знаете, как бывает после травмы или сильного пореза – вроде, срослось, а шрам остался, и никогда это место не будет выглядеть гладким, как прежде.

– Это я понимаю. Любое потрясение оставляет в душе рану, и это долго не забывается.

– Вот именно. Забыть такое вообще невозможно. Нельзя усилием воли приказать себе не думать об этом. Нельзя забыть, когда каждый день натыкаешься на что-либо, связанное с бывшим мужем, – то на вещи, которые вы вместе купили, то на фотографии, где мы оба молодые, счастливые, смеющиеся, то звонит старая приятельница, с которой давно не виделась, и приглашает нас обоих в гости, и нужно или что-то врать, или все объяснять. Хочется все забыть, но не получается.

– Сима, но ведь, как я понимаю, прошло всего несколько лет. Со временем постепенно все сгладится.

– Возможно. Но пока я живу в настоящем дне. И говорю вам о том, что чувствую в данный момент. А эта рана немного затянулась, но ещё окончательно не зарубцевалась. Очень трудно смириться с ощущением своей ненужности, брошенности. Помните, у Анны Ахматовой: "Брошена... Придуманное слово. Разве я цветок или письмо?..". Вот и у меня такое же ощущение недоумения, растерянности и негодования. Я, как и любая другая женщина в моем положении, ощущаю себя ненужной. Но я не цветок, не письмо, не старая тряпка. Я самодостаточная, всеми уважаемая женщина, многого достигшая в жизни собственным трудом, вырастившая хороших детей. А Гоша одним своим поступком перечеркнул все. И всю нашу семейную жизнь, и наше прошлое, в котором, что ни говори, было немало хорошего, и меня, как женщину. Использовал и выбросил. Цветок завял, письмо уже прочитано и не имеет ценности, тряпка сослужила свою службу и уже не нужна. Мужчины, в отличие от женщин, не живут воспоминаниями. А я все помню.

– Вы хорошо жили с мужем?

– Как это ни удивительно – хорошо. О нашей семейной жизни у меня сохранились лишь светлые воспоминания, хотя когда мы тридцать два года назад поженились, нам было очень трудно. Никто не помогал, у наших родителей не было такой возможности. Ютились по чужим углам, подрабатывали, где только можно. Но мы были счастливы, потому что были вместе и любили друг друга. А главное, знали, что у нас есть будущее, и скоро все изменится к лучшему. Потом оба закончили институт. Гоша – строительный, а я юридический. Он устроился на стройку, чтобы получить квартиру, а я работала в двух местах, да ещё подрабатывала в юридической консультации, и все ради того, чтобы в нашем доме был достаток. Дети у нас появились только когда мы уже встали на ноги. Я очень хотела ребенка, но понимала, что с младенцем никто не пустит нас на квартиру. Дочку родила в двадцать семь лет, сына в двадцать девять. И все равно работала чуть ли не до самых родов, а после родов сразу же вышла на работу. Мне казалось, что по сравнению с нашей бедной студенческой жизнью, мы просто богачи, у нас есть все, о чем мы раньше мечтали, – дети, квартира, обстановка, деньги. Со временем купили машину, дачу. Тринадцать лет назад Гоша организовал кооператив, потом строительную фирму. Все годы я работала вместе с ним, была и юристом, и бухгалтером, во всем ему помогала, во все вникала. Денег стало много. Мы ездили отдыхать на заграничные курорты, повозили детей по миру, ни в чем себе не отказывали. Я радовалась, что теперь можно пожить для себя, для детей. И вот, в одночасье все пошло прахом. Гоша не только изгнал меня из своей жизни, но выгнал даже с работы. Я ему уже была не нужна ни в каком качестве.