Текст книги "Мы одной крови!"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Верная боевая подруга не может погибнуть, – сказал Игорь уже более окрепшим голосом. – Этого просто не может быть.

Прошло полчаса и наконец двери операционного блока распахнулись. Одна медсестра катила каталку, держа сзади за ручки, вторая шла справа, держа на весу штатив с системой.

– Дай я, – рванулся Толик, чтобы помочь везти каталку.

– Отойди, – сурово сказала медсестра, и он тут же шагнул в сторону.

Мимо быстро проехала каталка с укрытой до горла простыней Аллой. Ее белое лицо с сомкнутыми веками выглядело маской.

– Куда ее? – спохватился Мирон, устремляясь следом.

– В реанимацию, – на ходу ответила медсестра, держащая капельницу, трубка от которой тянулась под простыню.

– Она жива? – он уже догнал каталку и шел рядом, вглядываясь в застывшее лицо любимой женщины.

– Слушайте, молодые люди, выйдите отсюда вон! – раздраженно бросила вторая медсестра и покатила каталку ещё быстрее.

Все четверо медленно прошли коридором, спустились по лестнице, свернули, ещё раз свернули и наконец оказались в приемном покое.

Телохранители шуганули сидящих на стульях пациентов, и Мирон сел, оперевшись локтями о колени и уронив в ладони лицо.

Через час в приемный покой вышел хирург, который оперировал Аллу. Увидев его, Толик тут же вскочил. Мирон, все это время неподвижно просидевший в той же позе, поднял голову и тоже встал.

– Состояние крайне тяжелое, – произнес врач, подойдя к ним.

– Она выживет? – опередил командира Толик.

Проигнорировав его вопрос, хирург обратился к Мирону:

– Пройдите к медсестре приемного покоя, пусть она заведет историю болезни. Документы больной у вас?

– Нет, – ответил Слава.

– Потом привезите.

– Привезем. – Мирон перевел взгляд на одного из своих телохранителей, и тот, молча кивнув, тут же ушел.

– Как её зовут? – спросил врач.

– Алла. Алла Дмитриевна Королева.

– Красивая женщина. Жаль.

– Она... – Мирон непроизвольно запнулся.

– Нет, вы не то подумали, – покачал головой врач. – Я имел ввиду, что на руке будут шрамы.

– А, это, – перевел дух Слава. – Значит, рука цела?

– Относительно.

– Задета кость?

– Да.

Мирон зажмурился и помотал головой. Через минуту он открыл глаза и посмотрел на врача:

– Вы ампутировали ей руку?

– Зачем же? Собрали костные отломки, закрепили скобками. Должно срастись, ваша Алла ещё молода. Но рука, конечно, уже не будет такой красивой, как прежде.

Сделав глубокий вдох, Мирон задержал дыхание и успокоился.

– Для Аллы это, конечно, важно, а для меня важнее, что она жива и рука цела. Потом сделает пластическую операцию. Это возможно?

– Конечно.

– Вы уверены, что она выживет?

– Не уверен. Я же сказал – состояние крайне тяжелое.

Мирон понял, что рано успокоился.

– Кто в неё стрелял? – спросил хирург.

– Да один мерзавец.

– Вы знаете, что я должен сообщить об этом в правоохранительные органы?

– Знаю. – Слава посмотрел на него.

Тот усмехнулся и сказал:

– Ладно. Решим этот вопрос.

Мирон полез в карман за конвертом, но врач отрицательно качнул головой:

– Потом. Плохая примета.

Слава вздрогнул, но промолчал. Что толку спрашивать? Хирург ещё и сам не знает, выживет ли Алла.

Достав свою визитку, Мирон протянул её врачу.

– Возьмите, доктор. Позвоните, если будут проблемы. Обещаю, больше у вас никогда не будет проблем.

– А у меня их и так почти нет, – ровным тоном ответил врач, но визитку не взял. – Если бы ещё всякие мерзавцы не стреляли в красивых женщин, так и вообще бы не было.

Когда хирург, попрощавшись, пошел в конец коридора, Слава остановил женщину в белом халате, только что вышедшую из кабинета, и, кивнув на удаляющегося врача, спросил:

– Как фамилия этого хирурга?

– Меркулов.

– А как его зовут?

– Олег Павлович.

– Когда он сегодня заканчивает работу?

– Должен был в пять, но Олег Павлович всегда задерживается допоздна.

– Спасибо, – поблагодарил Мирон. Когда женщина ушла, он обратился к Толику: – Съезди в ближайший автосалон, выбери хорошую машину. Я позвоню ребятам, чтобы срочно подвезли деньги.

– Командир, можно, я здесь останусь? – взмолился преданный Санчо Панса, хотя обсуждать приказы Мирона было не принято. – Может, Алке чё понадобится, так я пулей слетаю.

– Ладно, – разрешил Слава. – Анатолий, спасибо за все, что ты сделал для Аллы.

– Да чё там... – махнул рукой тот, отвернулся и всхлипнул.

– Не переживай из-за жгута. – Командир положил руку ему на плечо. Если б ты сразу не отнес её в операционную, то и жгут бы не спас. А если бы не приехал сразу же, то и операция бы уже не понадобилась. Эти мерзавцы были вооружены, все пятеро. Долго бы раненная Алла против них не продержалась.

– Дак она все равно помирает... – глухо отозвался верный оруженосец, не глядя на командира. – Доктор же сказал, что у ней клиническая смерть...

– По крайней мере, есть хоть какая-то надежда.

Выйдя вместе с телохранителем из здания больницы, Слава Миронов позвонил Виталию и сообщил новости, а потом в свою резиденцию и велел купить два автомобиля – для врача и для Толика. Подержанный "вольво" верного оруженосца уже давно нуждается в замене, и он заслужил такой щедрый подарок.

В приемном покое больницы Виталий издалека увидел Казанову, который стремительно ходил из одного конца коридора в другой, так что полы его пальто разлетались. Заметив сыщика, тот направился к нему.

– Как она? – спросил сыщик.

– Плохо. Состояние крайней тяжести.

– А что говорят врачи?

– Да ничего они не говорят! Эта мымра в справочной сначала сказала, что Алка уже умерла. Потом порылась в бумажках и равнодушно бросила: "Нет, оказывается, ещё жива. В реанимации". Ну, что за люди тут работают, а! Им бы на кладбище работать. Хотя и на кладбище бездушные люди не нужны. Врачи, правда, поделикатней, но тоже ничего определенного не сказали. Качают головами: "Большая кровопотеря, почти не совместимая с жизнью...". Почти! возмутился он.

– А что – разве ей кровь не перелили?

– Да у них, по-моему, во всем дефицит. Выживет больной сам, и ладно, не выживет – тоже ладно.

– Так пойдем, сдадим кровь. Я знаю, так делается. Сколько больному нужно крови, столько и сдают близкие люди. Можно больше, но меньше не желательно. Сейчас желающих сдать кровь значительно поубавилось. Это раньше многие сдавали за два отгула и талоны на обед. А сейчас – кому нужны отгулы, если ими не воспользуешься! А за обед могут только бомжи сдать, у них, понятное дело, кровь не берут.

– Так чего ж мы стоим! Пошли! – Игорю не терпелось сделать хоть что-нибудь.

– Давай спросим в справочной, где сдают кровь.

Они подошли к окошку справочной. Виталий наклонился первым – Казанова слишком взволнован и раздражен, – и спросил:

– Девушка, мы насчет Королевой.

– Да надоели вы мне с вашей Королевой хуже горькой редьки! огрызнулась та. – И звонят, и приходят. Кто она – царица Савская?

Виталий, ни разу в жизни и пальцем не тронувший женщину, еле сдержался от желания всунуть руку в окошко и съездить наглой и бездушной девице по физиономии. Теперь он понимал, почему так взбешен Казанова. Досчитав до десяти, сделав пару глубоких вдохов, сыщик немного успокоился и спросил ровным тоном:

– Мы бы хотели сдать кровь. Не скажете, куда нам идти, чтобы потом Королевой перелили кровь?

– Выйдите во двор и направо за угол, – уже более спокойным тоном ответила та, поняв, что большее её не будут напрягать насчет состояния этой пациентки. – Да вон идет заведующий второй хирургией, – она показала рукой на врача лет пятидесяти, который прошел мимо них. – У него спросите про вашу Королеву.

– Доктор, можно вас на минуту, – обратился к нему Виталий, и тот приостановился. – Мы друзья Аллы Королевой. Скажите, пожалуйста, как она.

– Пока без динамики.

– Она пришла в сознание?

– Нет.

– А её привезли уже без сознания?

– Практически так.

– Но хоть какой-то прогноз на будущее?

– Молодой человек, а что бы вы ответили, будь вы на моем месте? Состояние крайне тяжелое, пациентка перенесла клиническую смерть, и если бы оперирующий хирург сразу же не осуществил реанимационные мероприятия, она бы погибла. Кровопотеря очень значительна, задета артерия, кровь хлестала фонтаном, а тот, кто её привез, наложил жгут не выше раны, а поверх её, тем самым вызвав некроз тканей, но не остановив кровотечения. И какого прогноза вы требуете от меня? Ведь я не волшебник, а всего лишь хирург.

– Понимаю, доктор, – сказал сыщик упавшим голосом.

Почему-то, хотя Мирон ему уже сказал, что Алла при смерти, он этому не верил. Как не верил этому и Казанова. Разве может умереть верная боевая подруга?! Но, услышав от врача столь пессимистический прогноз, понял, что его аргументы были наивны. Все смертны, в том числе, и верная боевая подруга.

Сейчас она просто женщина, которая истекла кровью и колеблется между жизнью и смертью.

Но хоть что-то же надо делать! Хоть что-то! Не стоять же так, ожидая трагической вести!

– Мы хотели с другом сдать кровь, чтобы ей перелили.

– Ей уже перелили восемьсот граммов крови, но она потеряла больше. Осуществляются все реанимационные мероприятия. А кровь уже сдали человек сто. И все требуют, чтобы её перелили Королевой. Но даже четыреста литров крови ей сейчас не помогут. Больше перелить пока нельзя.

– Но надежда хоть есть?

– Надежда есть всегда. И мы надеемся до последней минуты, даже когда кажется, что больного уже не спасти. В отделение все ещё находится хирург, который её оперировал, и хотя его рабочий день давно уже закончился, он неотлучно при ней. Бригада реаниматологов тоже. Делается все, чтобы её спасти, но давление все время падает.

– Спасите её доктор... – тронул его за руках халата Казанова. В его глазах стояли слезы.

– Кто она вам?

– Подруга... Верная боевая подруга... – Он отвернулся, смахивая слезы.

– Я понимаю, – врач положил ему руку на плечо. – Поверьте, мы сделаем все возможное.

– Спасибо, доктор... – Игорь потянулся к карману, но хирург жестом остановил его:

– Не надо. Если вытащим её, заплатите в кассу. А если нет... За что ж я возьму с вас деньги?.. Мужайтесь, – кивнув, врач ушел.

Казанова молча смотрел ему вслед.

– Хороший мужик, – сказал Виталий.

– Да толку-то, что он хороший!

– По крайней мере, сделает все, что возможно. Видишь, предновогодний вечер, а врачи все здесь. Не разъехались по домам.

Игорь почти не слушал его.

– Виталь, как же так, а?.. Хороший человек умирает, а всякая погань живет. Эти пятеро, что на неё напали, живы, а Алка при смерти... Разве это справедливо?

– Им тоже не жить, если она умрет, – глухо сказал сыщик. – И даже если верная боевая подруга выживет, им-то уж точно не выжить.

– Слабое утешение, – покачал головой Казанова. – Ты помнишь, вчера, когда мы у неё играли в преферанс, Алла заплакала и сказала, что увидела себя в гробу, в могиле... Видно, предчувствовала... Чутье у неё всегда было.

– Не могу себе простить, что отпустил её одну. Ведь было же и у меня нехорошее предчувствие. Потому и поехал к дому этого ублюдка Василия. В квартиру сразу подниматься не стал, думал, он там не осмелится что-то ей сделать, а если её выведут или Алка там слишком долго задержится, то я вмешаюсь. Пушку уже снял с предохранителя... А потом мы занялись делом Николая, верная боевая подруга была энергичная, мы обрадовались, что нашлись координаты свидетеля Глеба. Про этого Василия как-то забылось. Я поехал к Глебу, а Алла в офис. Мне и в голову не пришло, что они так оперативно сработают и нагонят её по дороге. Мирон допросил всех пятерых, и они сказали, что Алла оставила свою визитку любовнице Василия. Там телефон и адрес её офиса. А её "фольксваген" девица увидела в окно и описала им. Меня она не видела, я стоял у подъезда, а их окна выходят в торец, Алла как раз мимо проехала. Вот они её и караулили. У них было две машины, они не знали, какой дорогой она поедет, на всякий случай перекрыли обе. Стояли во дворе и ждали её. А Алла срезала небольшой кусок и поехала через пустырь мимо гаражей. Там они её и догнали. На людной улице они бы вряд ли стали стрелять, автомата у них не было, а попасть из ствола в мчащегося с большой скоростью водителя не так-то просто, а они не стрелки, так, мелочевка уголовная. Да и остановить её на людной улице было бы труднее, чем в узком проезде между гаражами, Алла ушла бы от них по тротуару.

– Не ушла бы верная боевая подруга, – покачал головой Казанова. Остановилась бы и стала с ними разбираться.

– Да, пожалуй, – согласился сыщик. – Бандиты на второй машине покружили вокруг офиса и встали во дворе при въезде в "Приму". Охранники Аллиной фирмы все время смотрят в окошко, они бы сразу увидели, что её пытаются взять. Так что и я во многом виноват. Надо было прислушаться к своему ощущению тревоги и ехать вместе с ней к Глебу. И вообще не оставлять её одну.

– Чего уж теперь... – махнул рукой Игорь. – Как Ларочке сказать – не представляю. Ее это просто убьет. С ее-то больным сердцем... Алка для неё роднее сестры, роднее матери.

– Лариса уже все знает.

– Откуда?

– Тамара ей сказала. Лара позвонила в офис "Самаритянина", хотела пригласить всех к себе встречать Новый год, а Тамара говорит: "Какой может быть праздник?.. Алла ранена, в больнице, при смерти..."

– Я поеду к Ларисе!

– Не надо. Я только что от нее.

– И как она?

– Плачет. Хотела сюда приехать, я её отговорил. Если бы Лариса сюда приехала, и ей эта бездушная сучка сказала бы то же, что и нам... Мирон все время звонит хирургу, который её оперировал. Да и Толик на связи со своим командиром. Вон он. – Сыщик кивнул в сторону верного оруженосца, сгорбившегося на стуле и уставившегося себе под ноги в безнадежном оцепенении. – Я обещал Ларе съездить в больницу, а потом ей позвонить.

– Нет, я поеду к ней. Не могу тут больше находиться. До чего же здесь все равнодушные! От бездействия я тут рехнусь.

– Поехали вместе. Если нас будет двое, она, может быть, перестанет плакать. А если ты будешь один, Лариса будет плакать у тебя на плече.

– Поехали.

Олег Павлович Меркулов вышел на крыльцо больницы и увидел Мирона, прислонившегося к сверкающему лаком "шевроле". Увидев врача, тот бросил сигарету под ноги и направился к нему.

– Это вам, доктор, – сказал он, протягивая ключи и техпаспорт.

Тот молча смотрел на него, не спеша принять подарок.

– Пожалуйста, доктор, – произнес Мирон с непривычными ему самому просительными интонациями.

Врач понял, что этот человек не привык кого-то упрашивать. И не привык дважды повторять.

– От такого подарка трудно отказаться, – сказал хирург, забирая ключи и техпаспорт.

– Вы не откажетесь поужинать со мной? – спросил Слава и, увидев, что тот колеблется, добавил: – Я понимаю, время позднее, вы устали после работы, но я вас долго не задержу. Выпьем по бокалу, а потом мои ребята вас отвезут.

– У меня есть водительские права. И машина есть, правда, не такая шикарная. – Он кивнул в сторону стоянки служебных машин.

– Ребята отгонят любой из ваших автомобилей. Скажите – куда.

– Тогда я предпочту сесть за руль "шевроле", а мои "Жигули" пусть оставят возле моего дома. – Олег Павлович назвал адрес и отдал ключи и техпаспорт одному из телохранителей Мирона, и тот направился к стоянке.

– Пока мы будем ужинать, он привезет вам ключи и техпаспорт, – сказал Слава, и врач согласно кивнул. – В какой ресторан вы хотели бы поехать?

– Не знаю, – пожал плечами хирург. – Я не очень компетентен в этом вопросе.

– Не возражаете, если мы поедем в "Итальянский сад"? Это недалеко. Алла любит этот ресторан.

– Не возражаю, – ответил Олег Павлович, отпирая дверцу "шевроле", и добавил с неуловимой усмешкой: – Тем более, раз Алла его любит.

Мирон прекрасно понял подтекст – врач иронически отнесся к его сентиментальности, давно поняв, кто он есть. Что ж, и бывшие бандитские авторитеты порой бывают сентиментальны, когда им пошел шестой десяток.

Слава Миронов сел в машину – у него тоже был "шевроле", он намеренно велел своим ребятам купить для хирурга машину той же марки. Телохранители тоже сели, и водитель тронулся с места, проехав вперед. "Шевроле" Олега Павловича двинулся следом.

"Самаритянки" сидели в своем офисе и дружно ревели, все одиннадцать женщин. Лишь Матвей Лопаткин ходил из угла в угол, пытаясь их успокоить и хватая трубку телефона, когда раздавался звонок.

Каждые четверть часа Матвей звонил в больницу, спрашивал, как состояние Аллы Дмитриевны Королевой, и, выслушав нелюбезный ответ раздраженной многочисленными звонками медсестры, молча вешал трубку.

Было уже заполночь, но никто не собирался уходить домой. Два часа назад с клубной встречи вернулись Олеся с Татьяной, но, увидев заплаканных подруг и узнав печальную новость, даже не стали делиться новостями.

Татьяна винила себя непонятно за что. Она последней из "самаритян" разговаривала с верной боевой подругой и уже сто раз корила себя, что нужно было сказать что-то другое, подольше поговорить с Аллой, тогда, быть может, ничего бы не произошло.

– Надо было мне спросить, какой дорогой она поехала, – в очередной раз начала она каяться, всхлипывая и вытирая покрасневший нос смятым и уже мокрым платком. – И отговорить её ехать между гаражей. Там вообще опасное место. Ведь я же сказала ей, что этот Василий – настоящий бандит. Ну, почему я не сообразила, что они её выследят?! Слава Миронов говорил, что они уже многих-многих убили... Надо было мне сразу ему перезвонить, как только я узнала про банду Василия. Что Алла могла против вооруженной банды? А Мирон бы дал ей телохранителей.

– Перестань, Танюш, – подала голос Тамара. – Что уж теперь-то... Никакой твоей вины нет. Алла бы тебя все равно не послушалась. А Мироновы телохранители к ней не успели бы.

– Надо было мне позвонить Виталию, пусть бы он быстро подъехал к Алле.

– И он бы тоже не успел, она ведь была уже близко от нашего офиса.

– Девочки, может, поедем в больницу? – подняла голову Лена, вытирая глаза.

– Да что вам там скажут! То же, что и мне по телефону, – вмешался Матвей. – Состояние критическое...

Ресторан "Итальянский сад" занимал первый этаж углового здания на Ленинском проспекте. Оставив автомобили у входа, Мирон с врачом вошли в небольшой вестибюль, сняли верхнюю одежду, передали её приветливо улыбающейся молодой женщине, миновали первый зал, где был расположен бар, свернули направо и вошли в ресторанный зал.

Как всегда, зал был почти пуст, лишь за столиком возле огромного аквариума сидели молодая женщина и немолодой мужчина. Тихо играла мелодичная итальянская музыка, в кристально чистой воде аквариума медленно двигались огромные рыбины, лениво шевеля прозрачными плавниками и время от времени тыкаясь толстыми мордами в стекло, чуть покачивались водоросли, и все это действовало удивительно умиротворяюще. Широкие стеклопакетные окна во всю стену практически полностью скрадывали уличный шум, и вид из окна на Ленинский проспект с мчащимися по нему машинами и редкими в этот поздний час пешеходами тоже напоминал гигантский аквариум. Здесь хотелось сидеть, ни о чем не думая, слушать музыку и наблюдать за существами за стеклом оконным или аквариумным.

К ним сразу подошла симпатичная улыбчивая официантка. Мужчины сделали заказ и одновременно посмотрели на аквариум. Он и в самом деле невольно притягивал взгляд.

– Теперь вы понимаете, почему Алла любит этот ресторан? – спросил Мирон.

– Понимаю, – кивнул врач. – Все суета сует, а здесь спокойно и комфортно.

– У неё очень беспокойная жизнь, а сюда она приходила отдохнуть душой.

– Чем она занимается?

– Бизнесом.

– Неужели? – удивился Олег Павлович. – Никогда бы не подумал.

– Почему?

– С её внешностью – и бизнес... Я думал, она актриса или певица.

– Алла хороший бизнесмен. Многие мужчины ей и в подметки не годятся.

– Видимо, в неё стрелял наемный киллер?

– Нет. Просто оголтелые отморозки.

– Ни с того, ни с сего?

– Алла очень рисковая женщина.

– Их было несколько?

– Пятеро. И все вооружены.

– Они могли изрешетить её.

– Не смогли бы. Алла не из тех, кто позволит себя изрешетить.

– Женщина, не профессионал, одна – против пятерых?

– Да. Уже не в первый раз. Это её любимая игра.

– Игра? – удивленно переспросил Олег Павлович.

– Да, Алла постоянно играет со смертью. Я так и знал, что когда-нибудь это плохо кончится.

– Безоружной против пятерых вооруженных бандитов, – это не игра, а самоубийство, – поморщился врач.

– У неё было оружие. Пока стояла на ногах, то четверых держала на мушке. К сожалению, не учла водителя, видимо, тот показался ей несерьезным противником – слишком молод. Да к тому же, водители в банде подобного рода обычно не имеют оружия, лишь крутят баранку. Но именно он в неё и выстрелил. Даже с такой раной Алла держалась на ногах и не позволила им шевельнуться и достать оружие. А если бы она испугалась или растерялась, то эти беспредельщики живого места бы на ней не оставили. Они для того и догнали её, чтобы убить. Один из них заметил, что, выходя из машины, она взвела курок, и предупредил остальных. Один из них ей зубы заговаривал, полагая, что она неопытна, и может выстрелить только с испуга. А Алла заговаривала зубы им.

– По-моему, в такой ситуации нужно стрелять, пока они не достали оружие, а не заговаривать зубы, раз у них было намерение её убить.

– Она могла перестрелять всех пятерых. Алла очень хорошо стреляет. Ей бы хватило и пары минут, чтобы их всех уложить, никто из них не успел бы достать ствол. Но она никого из них не ранила, даже когда подстрелили её.

– Почему же? Это же самооборона.

– Такой уж у неё характер.

– Почему вы не дадите ей охрану?

– Не раз пытался, а она лишь смеется.

– А тех, кто в неё стрелял, вы нашли?

– Да.

Хирург внимательно посмотрел на него, но воздержался от вопроса.

– Нет, они живы, – покачал головой Мирон. – Хотя, будь на то моя воля, я бы лично пристрелил всех пятерых. Но Алла велела оставить их в живых. Она будет в ярости, если узнает, что я поступил иначе.

И опять хирург промолчал, удивляясь про себя, с чего это бандитский главарь так боится ослушаться женщину. Неужели даже криминальному авторитету можно что-то приказывать?..

– Вы спасли ей жизнь, доктор, – тихо произнес Мирон, глядя в глаза врачу. – Я знаю, что операции в вашем отделении плановые, с предварительной подготовкой, оперируют с двенадцати до двух, а её привезли позже, к тому же, для пациентов с огнестрельными ранениями есть другое отделение. Не думаю, что ваша медсестра испугалась Толика. Я её видел, она не из пугливых. Медсестра могла просто уйти и вызвать кого-то, чтобы Аллу увезли в другое отделение. Вы не только сразу пришли, но и хирургическую бригаду заставили работать сверхурочно. Если бы вы и ваши коллеги отказались прооперировать её, если бы настояли на обычных формальностях или отправили её в травматологию, она бы погибла, не доехав до операционной.

Он помолчал. Молчал и хирург. В чем-то Слава был прав. Если бы Толика с Аллой выставили из стерильной операционной и соблюли все положенные мероприятия, – а в наших медицинских учреждениях немало волокиты, это только в телевизионном сериале "Скорая помощь" к пострадавшему тут же устремляются врачи и медсестры, уже в коридоре ставят капельницу и осуществляют прочие реанимационные мероприятия, – если бы хирург сказал, что огнестрельные ранения не по его профилю, здесь делают лишь чистые операции, а пациентов с инфицированными, загрязненными ранами оперировать в этой операционной нельзя, – спасти Аллу бы вряд ли удалось.

– Думаю, благодарностей за свою жизнь вы слышали немало, и вряд ли вам нужна ещё и моя благодарность. Но все же скажу. Спасибо, доктор, за все.

– Не за что. Я старался не для вас. Не мог дать погибнуть такой красавице.

– Понимаю. Вы не единственный, на кого она произвела сильное впечатление. И дело не в её внешности. Красивых женщин много, а такая, как Алла, – единственная. По крайней мере, для меня. Эта женщина может все.

Хирург пригубил свой бокал и посмотрел на собеседника, понимая, что тот ещё не выговорился.

– Я никогда никому этого не говорил, но вам мне хочется сказать, продолжал Мирон. Теперь он смотрел не на врача, а на бокал с коньяком, который покачивая, грел в ладони. Исповедываться ему было непривычно. – Мне пятьдесят один год. Я не из тех, кто теряет голову из-за женщины. Но от Аллы я потерял голову. Вот уже четыре года. Это единственный человек на свете, который мне дорог. Я люблю её. Говорю вам это, потому что сейчас только от вас зависит, будет ли она в моей жизни еще. Сделайте для неё все, что возможно, и даже сверх того. Я понимаю, почему вы не взяли мою визитку, – вы не хотите иметь дело с таким, как я. И вижу ваше удивление – что может связывать Аллу с бандитским главарем. Я не хочу, чтобы вы относились к ней, как к любовнице авторитета, который готов вам за все заплатить. Я и в самом деле могу заплатить вам сколько угодно, но знаю, что вы не возьмете. Спасибо, что взяли хоть машину. Считайте, что вам подарила её Алла. От неё вы бы взяли, не так ли?

– Я не беру подарков от женщин, – усмехнулся хирург. – За операцию я бы взял положенный гонорар, вот и все.

– Вы сделали больше, чем то, за что платят обычный гонорар. А насчет наших отношений с Аллой вы ошибаетесь. Она мне не любовница, – Слава сознательно покривил душой, ведь раньше Алла была его любовницей, но он догадывался, что, узнав об этом, врач будет относиться к ней с брезгливостью и презрением порядочного человека. – Я её люблю, а она меня нет. Но отказаться от неё не могу. Рад, что такая женщина хоть иногда удостаивает меня своим вниманием, и я имею возможность изредка с ней общаться.

Наконец-то лицо хирурга неуловимо изменилось, в глазах появилось иное выражение – невольного уважения? Или сочувствия мужчины мужчине, безответно любящего женщину?

– Аллу любят многие мужчины, – продолжал Слава. – В неё платонически влюблены все мои ребята, да и Толик, который её привез, готов ради неё на все. Хотя для них она недосягаема, но такая женщина никого не может оставить равнодушным, даже моих примитивных бойцов. Мне с трудом удалось удержать ребят, когда привезли этих пятерых. Если Алла погибнет, они их на куски разорвут, и я не буду им препятствовать. Они восхищаются ею и боготворят её. И не потому, что она подруга их командира. Алла и в самом деле неординарная женщина, и я горжусь тем, что она есть в моей жизни. Сознаю, что моя судьба вас совершенно не волнует, но все же скажу – от того, выживет ли она, зависит и моя жизнь тоже. Десятки людей будут искренне горевать, если с ней что-то случится. Алла – опора для очень многих.

– Понимаю, – сказал Олег Павлович. – Честно говоря, раньше я воспринимал её иначе.

– Меня волнует не только её здоровье, – хотя в данный момент это волнует меня больше всего, – но и её психическое состояние. Сейчас у неё очень трудный период. Пять дней назад застрелили мужчину, которого она любила. Она искала убийцу.

– Это он нанял банду головорезов?

– Нет, параллельно Алла занималась ещё одним делом. Помогала женщине, которую и в глаза не видела. Такой уж она человек.

Слава посмотрел собеседнику в глаза.

– Теперь вы понимаете, что её нужно обязательно спасти? Такая женщина не заслуживает того, чтобы погибнуть от пули какого-то отморозка.

– Даже если бы вы не рассказали мне всего, я бы все равно сделал для неё все возможное.

– Я и десятой доли не рассказал, об Алле можно говорить часами, она очень интересна как личность. Но, думаю, самое главное я вам уже сказал.

– Сделаю все, что в моих силах. Но, к сожалению, я не Господь Бог.

– Но вы хороший врач, а это главное. Спасибо, что выслушали меня.

Олег Павлович молча кивнул. Мирон допил бокал, который все ещё держал в руке, и поставил его на стол.

– Где она сейчас? – спросил он после некоторого молчания.

– В реанимации.

– Что – все ещё состояние тяжелое?

– Да.

– А кровь вы ей ещё раз переливали?

– Перелили ещё четыреста граммов.

– Но она ведь потеряла больше.

– Больше пока нельзя.

– Олег Павлович, может быть, вы сочтете это нахальством с моей стороны, но все же попрошу. В вас я вижу понимающего и сострадающего человека. К тому же, именно вы её оперировали. Не могли бы вы снова выйти на работу? Мне не хочется оставлять Аллу на врачей, которые отнесутся к ней с профессиональным равнодушием, сколько бы я ни заплатил. Я прекрасно понимаю, что за деньги не купишь того отношения, которого она заслуживает. А вы относитесь к ней не только как к пациентке, я же вижу.

– Пожалуй, вы правы, – Олег Павлович не стал кривить душой перед этим человеком, который уже понял, что эта женщина и в самом деле произвела на него впечатление. И не зря собеседник рассказал о ней. Красивых пациенток хирург повидал немало, но эта и в самом деле неординарная личность. – Я завтра дежурю сутки. Приду в девять утра.

– А ночью Алла будет одна...

– Ну, почему же одна? Там работает дежурная бригада. Из дому я позвоню, узнаю, как она.

– Но вы же понимаете, Олег Павлович... Ночь субботы, у врачей много работы. Могут и выпить в узком кругу. Я сам был ранен и знаю больничные порядки.

– Ладно, уговорили, – сдался хирург.

– Спасибо. Когда вы уходили, Алла пришла в сознание?

– Нет.

– Позвоните, пожалуйста в больницу, – он протянул врачу свой сотовый телефон. – Мы интересовались в справочной, но там ответили формально: состояние тяжелое. Непосвященному это ни о чем не говорит.

Набрав номер, Олег Павлович дождался ответа и произнес:

– Зиночка, это я. Как там Королева? – выслушав ответ, он сказал: – Я через полчаса приеду.

– Что, ей хуже? – встревожился Мирон.

– Давление иногда падает почти до критической отметки.

– Она все ещё без сознания?

– Да, – кивнул хирург.

– Скажите, может быть, нужны лекарства, витамины... Ну, вы лучше знаете.

– Витамины ей ещё рано. Лекарства тоже понадобятся потом, когда нужно будет стимулировать кроветворение, заживление раны и образование костной мозоли. На данный момент все, что нужно, у нас есть.

– Я знаю бедность нашей медицины. Что там у вас есть?! Кровезаменяющая жидкость и аспирин.

– В каждой больнице теперь есть платные услуги. Лекарствами мы обеспечиваем, если пациент в состоянии их оплатить.

– Но вы же не взяли с меня денег!

– Вам выпишут счет, оплатите его в кассе.

– Точно у вас есть все, что ей нужно?

– Не беспокойтесь, все есть.

Мирон вздохнул и не стал больше настаивать.

– Еще одна просьба, доктор. Возьмите мой сотовый телефон. По нему никто, кроме меня, вам звонить не будет.

– Но я не смогу вам ответить, если буду занят.

– Значит, я перезвоню попозже.

Чуть поколебавшись, врач взял трубку и убрал в карман пиджака.

– Можно мне позвонить вам через пару часов? – спросил Мирон.

– Попробуйте, но вряд ли у меня будут существенные новости для вас.

– Хотя бы узнаю, что ей не стало хуже.

Сейчас Славе не хотелось думать, что ответ может быть иным. Как и многие люди, столкнувшись с бедой, он безгранично верил, что именно от этого человека все зависит, и тот может все, в том числе спасти жизнь, если его очень попросить. Можно сколько угодно ругать нашу медицину и врачей, но когда жизнь близкого человека в опасности, все эти обвинения сразу забываются.