Текст книги "Итальянский сюрприз"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Гости ещё не спускались? – спросила она, подходя к бару.

Лара знала, что вовсе не за этим спустилась в холл. Понял это и Паоло, увидев её улыбку. Отбросив полотенце, он перемахнул через стойку бара "Можно ж было просто обойти ее..." – успела подумать Лариса, – и в прыжке чуть не сбил её с ног.

– Тише, тише, – смеялась она, даже не пытаясь высвободиться из его объятий.

"Ой, у меня же губы распухнут и вся шея будет в синяках", – думала Лара, пока нетерпеливый любовник жадно целовал её.

"В спальне он так меня не целовал, а прикасался губами и языком нежно-нежно, – подумала она, уже часто дыша и отвечая на его поцелуи, потом спохватилась: – Надо поскорее увести его в мою комнату, а то все произойдет прямо здесь, на полу".

Заслышав шаги на лестнице, Лариса отпрянула от любовника, торопливо поправила сползшую бретельку платья и юркнула в боковой коридор. В конце его есть лестница, по которой можно подняться на второй этаж. Спальни Алки и Виктора на третьем этаже, так что ей удастся пробраться к себе незамеченной. Если это спустилась подруга, то ещё полбеды, хотя она вряд ли одобрит её поведение – полчаса назад клялась, что будет вести себя осторожно, и вот уже взасос целуется с новым любовником, в холле, где её может увидеть кто угодно. А уж если Виктор...

Представив выражение его лица, если бы он увидел эту сцену, Лара поежилась, оглянулась – не видно ли её из холла, – и ускорила шаг.

– Паоло, поднимись ко мне, что-то у меня звонок не работает, услышала Лариса голос подруги, уже сворачивая к лестнице.

Поднявшись на третий этаж, Паоло постучался в комнату гостьи.

– Заходи! – крикнула Алла.

Она сидела в кресле в том же черном купальнике, в котором была на нижней террасе, и курила длинную коричневую сигарету.

Подойдя к тумбочке, Паоло увидел, что кнопка звонка утоплена до конца. У него не было с собой инструментов, и он молча развел руками.

– Это подойдет? – спросила она, показывая на длинную пилку для ногтей.

Кивнув, он взял пилку с туалетного столика, чуть подковырнул кнопку, и она тут же выскочила.

– Молодец! – похвалила гостья.

Бросив недокуренную сигарету в пепельницу, Алла с ленивой грацией встала с кресла и приблизилась к нему.

– У меня к тебе ещё одна просьба, раз уж ты у нас такой умелец... – её голос был тихим, с какими-то завораживающими интонациями.

Слов Паоло не понял, но этот взгляд и эта улыбка...

Подойдя к нему почти вплотную, она мазнула его своей грудью, и он невольно уставился в вырез её купальника, почти ничего не прикрывавшего, разве что соски.

– Помоги мне развязать узел лифчика – купальник все ещё мокрый, а я никак не могу дотянуться и развязать узел сама.

Юноша все ещё не понимал, чего хочет гостья, и стоял столбом, опустив руки и продолжая сжимать пилку.

– Ну же! – поторопила Алла, поворачиваясь к нему спиной. Потом вскинула голову, задев его лицо своими волосами, и обернулась к нему через плечо. – Смелее, мой мальчик.

От знакомого слова "мальчик", он встрепенулся. Может быть, гостья хочет что-то передать от сеньоры Ларисы? Но нет, она смотрела на него совсем другим взглядом, потом высунула кончик языка и медленно облизала верхнюю губу, как это делают актрисы в порнофильмах – их Паоло видел немало ещё будучи подростком. От этой мысли его бросило в жар, он весь вспотел и быстро-быстро заговорил, отстраняясь:

– Non vi capisco, signore. So dire in russo alcune parole...8.

– Ну что ты там лопочешь, дурачок, – ласково сказала Алла и, взяв его руки, положила себе на грудь, быстро спустила бретельки купальника, сдернула его вниз и повернулась. Его руки оказались у неё за спиной, будто он её обнимает, её белая, не загоревшая грудь касалась его, и он ощущал сквозь рубашку твердые соски, её руки уже расстегнули молнию на его брюках.

– No, no, signore. Non posso. Ciedo scusa9.

Но она не слушала его и уже стянула с него брюки и трусы, и тогда Паоло закричал:

– No!

Подхватив сползшую на щиколотки одежду, юноша кое-как натянул её трясущимися руками и придерживая спадающие брюки, опрометью кинулся вон из её спальни.

– Н-да-а... – протянула Алла, глядя на открытую дверь, которую Паоло второпях даже не успел закрыть. – Первый раз у меня такой облом... Старею, что ли? Даже темпераментные итальяшки на меня уже не клюют.

Подойдя к зеркалу, она посмотрела на собственное отражение, колыхнула обнаженной грудью и подмигнула сама себе:

– Что ж, старушка, все бывает в первый раз. А вообще-то ты ещё вполне ничего. Во всяком случае, старенькому любовнику сгодишься. Пойду-ка я его трахну, чтобы такая красота зря не пропала.

Лара подошла к зеркалу и ужаснулась. Слава Богу, что ни Алка, ни Виктор не видели её в таком виде – глаза шальные, губы распухли, помада размазана, тушь тоже. А на шее... Боже! На шее-то! И на плечах! Отчетливые красные пятна округлой формы, происхождение которых не поймет только старая дева.

Случись все это в Москве, можно было бы надеть свитер с высоким воротом. Но здесь, когда каждый день двадцать два, а то и двадцать пять градусов!.. А ночью? Казанова непременно полезет к ней в ванну, стоит ей захотеть принять душ. А в постели он не терпит на ней ни клочка одежды, ни украшений, и плевать ему, что хотя бы что-то, оставленное на женщине, выглядит более эротично, чем полная нагота. Да и с Виталиком не ляжешь в ночной рубашке с высоким воротом – их вообще носили в позапрошлом веке.

– Ой, что делать! – запричитала Лариса, трогая пальцами пятна на шее.

Можно надеть другое платье, скрывающее плечи, а не бретельках, которое на ней сейчас, но шею все равно не скроешь. Спасло бы только ожерелье, спускающееся от самого подбородка на плечи, как у девушки с рекламного плаката её любимых духов J`adore от Диор. Да где же взять такое ожерелье?!

"Может быть, съездить в Палермо и поискать в ювелирных магазинах что-нибудь наподобие того ожерелья? – задумалась она. – Да нет, это бред. Для рекламной модели годится, но ни одна нормальная женщина это не наденет, тем более, в жару, а тем более, ночью".

Она надавила пальцем на одно из пятен. Но нет, пятно не пропало даже при надавливании.

"Может, сказать, что на меня напали и пытались меня душить? Но непохоже на следы пальцев. Или меня избили? Но тогда почему эти пятна только на шее? Может, поколотить себя в других местах, хотя бы на руках, что ли?.."

Лариса с сомнением посмотрела на свои обнаженные руки и стукнула себя кулаком правой руки по предплечью левой. Ничего, никаких пятен. Попробовала ущипнуть – тоже безрезультатно.

– Ну все, мать, доигралась, – со вздохом сказала она своему отражению. – Не зря Алка тревожилась. Как говорит подруга, за все в жизни приходится платить. Вот ты и заплатишь за то, что не сдержала зов плоти.

Когда Алла вошла, в том же виде – грудь обнажена, верх купальника болтается на талии – Виктор переодевался к обеду.

– Замри! – сказала она, приближаясь. – Все равно сейчас придется раздеваться.

– Но я... – растерянно произнес он, продолжая машинально застегивать рубашку.

– А мне так даже больше нравится, – заявила любовница, ткнувшись в него грудью. – У тебя верх одетый, а низ нет. А у меня наоборот. Но это дело поправимое.

Не дожидаясь его ответа, она просунула обе руки под его рубашку, сделала ладони лодочкой, скользнула ими ниже и сжала ритмичными движениями, а потом оттянула резинку его трусов одной рукой, а другой сдвинула вниз свои плавки.

– Оп-ля! Поймала! – сказала она со своей особой, многозначительной улыбкой, крепко сжав мышцы бедер. – Теперь уж тебе не отвертеться. Не отпущу. Будешь дергаться – сломаю.

– Да я и не собираюсь дергаться, – ответил он, обнимая её.

– Ну, тогда поехали, мой дорогой, я вся твоя!

Лариса стояла, держа в руках платье, когда дверь без стука отворилась.

– Привет! – бодро произнесла Алла, входя в комнату.

Она подошла к подруге, а та непроизвольно подняла платье, пытаясь прикрыть им шею.

– Ну-ка, ну-ка, – уже другим тоном проговорила верная боевая подруга, отводя её руки. И тут же присвистнула: – Ни хера себе! Это когда ж ты умудрилась заполучить столько засосов, а, старуха?

Губы Ларисы скривились, как у ребенка, – вот-вот расплачется.

– Ты мне тут не хнычь и не разводи сырость! – в сердцах вскричала Алла. – Охренела, что ли, подруга?!

Она занесла руку, и Лара невольно отшатнулась. Но верная боевая подруга лишь постучала кулаком ей по лбу:

– Ты совсем мозги растеряла, дурында? Да ежкина ж мать! Слов у меня уже нет цензурных, чтобы сказать все, что я о тебе думаю! Отлупить тебя, что ли?! Может ты тогда хоть немного в разум войдешь!

Когда Лариса все же расплакалась, Алла шумно выдохнула:

– У-фф! – и помотала головой. – Нет, ты, дорогая моя, точно с катушек съехала. Даже пятиклашки знают, что когда так целуют, потом остаются засосы. И нечего давить мне на жалость! – снова вскинулась она. – Убить тебя мало! Через день приезжает один любовник, через два дня второй, а она тут ходит, вся обзасосенная, как малолетка! А ну-ка давай, немедленно звони и Витальке, и Казанове. Ври что угодно, но пусть и тот, и другой отложат поездку хотя бы на неделю. За это время синяки немного сойдут, а потом замажешь крем-пудрой. Давай-давай, звони! – она придвинула стоявший на столике телефон. – Ну, не телись уже! Шевелись живей! – прикрикнула Алла на подругу, которая все ещё стояла, шмыгая носом и утирая слезы рукой.

– И что им сказать? – жалобно спросила её Лара.

– Скажи, что я умерла! – заорала та.

– Тогда они уже сегодня примчатся, – наконец улыбнулась Лариса.

Увидев её несмелую улыбку, смягчилась и верная боевая подруга.

– Что ж им наврать-то... – призадумалась она, покусывая губу. – А, скажи, что мы с тобой решили прошвырнуться куда-нибудь, например, в Рим или Милан.

– Но тогда они туда приедут.

– А ты скажи, что мы хотим побыть вдвоем. Внезапно резко порозовели и воспылали друг к другу противоестественной любовью.

Лариса облегченно перевела дух – если подруга дурачится, значит, уже не злится.

– Давай просто уедем на несколько дней, оставив им записку, предложила она.

– Тогда Казанова перевернет вверх дном всю эту сраную Италию и все равно тебя найдет.

– А мы поедем в какой-нибудь маленький городишко, он и не подумает, что мы там.

– Ой, ну и дурочка... – покачала головой Алла. – Ладно, – сказала она, вставая, – утро вечера мудренее, завтра что-нибудь придумаем, где наша не пропадала! Пошли жрать, я от всех этих переживаний голодна, как голодный удав. А кстати, может, сказать, что на тебя в зоопарке напал удав и слегка придушил.

– Я уже думала соврать, что на меня кто-то напал, душил или избил.

– А что? Это мысль! – сразу оживилась верная боевая подруга.

– Только у меня нет синяков на других частях тела.

– Не проблема! Сейчас будут.

Лариса и охнуть не успела, как Алла схватила её за предплечья своими сильными руками и сжала так, что подруга вскрикнула.

– Терпи, коза, а то мамой будешь, – угрожающим тоном произнесла верная боевая подруга и полюбовалась на результат. – Так, здесь синяки точно обеспечены. Теперь давай поставим повыше. – С силой сжав руки подруги выше локтей, для пущего эффекта Алла ещё и слегка перекрутила её мышцы. – Ну вот, теперь у тебя и здесь все будет синее-пресинее, – порадовалась она. Может, тебя ещё слегка придушить, чтобы оставить пальчики на горле? – Алла, дурачась, протянула руки к горлу подруги, а та испуганно отшатнулась. Правильно боишься, подружка, а то ведь я со зла могу и в раж войти. Возьму да и сломаю твою тонкую шейку, это мне как два пальца обоссать.

– Ой, не надо, – пискнула Лариса.

– ... сказала Машенька Вовочке, но было уже поздно, – закончила Алла словами анекдота.

И тут обе подруги громко расхохотались. На Лару напал истерический хохот, и как это нередко с ней бывало, она стала икать.

– Ну вот, теперь ещё и с твоей икотой возиться, – пробурчала верная боевая подруга, хлопая её ладонью по спине. – Воды-то здесь нет, запить нечем. Ладно, обойдемся подручными средствами, – и в прямом, и в переносном смысле. Задержи дыхание, сосчитай до десяти, а я потом я хорошенько хлопну тебя по спине.

Тут раздался стук в дверь и голос Виктора:

– Дамы, можно войти?

– Входи, – разрешила Алла, не переставая хлопать подругу по спине.

Виктор вошел и замер на пороге, переводя удивленный взгляд с одной на другую, потом спросил:

– Что это вы тут делаете?

– Не видишь, что ли, я Ларку колочу, учу жизни, как это у нас с детства принято, а она, как это ей свойственно, икает со страху.

Ее любовник недоверчиво усмехнулся и подошел поближе. Только тут Лариса вспомнила, что не одета, и, ойкнув, прикрылась платьем, которое по-прежнему держала в руке. Увидев её синяки, Виктор оторопел и уставился на Аллу.

– Это что – ты?.. – наконец вымолвил он.

– А то кто же? – заявила та, изобразив голосом злость и колотя подругу ещё сильнее, теперь уже кулаком.

– Алла, прекрати! – возмущенно вскричал Виктор, сделав шаг и намереваясь защитить Ларису.

– Отойди, а то и тебе под горячую руку достанется! – взревела Алла, наконец прекратив колотить подругу. Та все же икать не перестала и теперь давилась от смеха, но из-за её непрерывной икоты Виктор не понял, что Лара смеется.

– Неужели она и вправду могла поднять на тебя руку? – все ещё не веря, спросил он Ларису. Только сейчас Виктор разглядел, что глаза у неё заплаканы, макияж размазан, губы искусаны, и видимо, решил, что это из-за побоев подруги.

– А как же! – подбоченилась верная боевая подруга. – С детства её луплю, как сидорову козу. Нравится мне это, понимаешь? У нас с ней классный тандем: я садистка, а Ларка мазохистка. И обе ловим от этого дела кайф.

Теперь он понял, что его разыгрывают, но смотрел все ещё недоуменно-изумленно. Ему и в голову не пришло, кто так изукрасил Ларису в почти пустом доме, где кроме них, никого нет. Официанта Паоло он, конечно, в расчет не брал. Лариса – и слуга?! Да подобное вообще никому в голову не могло прийти. Это ж Снежная Королева! И Виктор об этом прекрасно знал. В том числе, и об её многочисленных романах, но то были романы с мужчинами её круга и социального статуса.

Непонимающе пожав плечами, он сказал уже спокойным тоном:

– Ну, ладно, дамы, я буду ждать вас в холле.

Когда он вышел, расхохоталась и Алла. Спускаясь по лестнице, Виктор услышал её громкий хохот и покачал головой.

"И все же непонятно, что же произошло", – думал он, входя в холл и усаживаясь в кресло.

Виктор не привык оставлять вопросы не разъясненными и решил непременно выяснить, в чем дело. Такая уж работа. Да и не только работа. Он двадцать четыре года прослужил в КГБ, а это уже не профессия, это – характер.

Оставшись одни, подруги переглянулись.

– Слушай, а ведь он почти поверил! – торжествующе воскликнула Алла. Если бы я не начала придуриваться, то точно бы поверил. Это идея! Никуда нам не нужно ехать. Скажу, что я тебя отлупила. А почему – наше с тобой личное дело. Например, версия такая. Ты у меня по молодости дружка увела, а я после чарки-другой вдруг вспомнила об этом, да и озлилась. Все знают, как я люблю помахать кулаками. Правда, баб я обычно не бью, предпочитаю расслабляться на мужиках, но ведь Натку-то Пантелееву отлупила, когда та замочила своего Марика, и потом чуть не раздавила меня своей тачкой. Мы с тобой обе тогда были все в синяках. Если уж секилявка-Натка смогла так отметелить нас двоих, когда в неё бес вселился, то мне-то сам Бог велел живого места на тебе не оставить. Ты скажешь, что я тебя чуть не убила, а я подтвержу, что так и было, потому что очень сильно осерчала. В прошлый раз Казанова вернулся из командировки, а ты вся в синяках, и в этот раз он не удивится, что стоит оставить тебя одну, как какая-то баба тебя беспременно исколошматит.

– Да ну, Ал, – покачала головой Лариса. – Натка-то душевнобольная, да она нам и не подруга, а всего лишь бывшая одноклассница.

– Ну, не только ей одной выпала честь быть буйнопомешанной. Скажем, что в меня тоже бес вселился, ни с того, ни с сего. Помнишь, как наш психиатр прочитала нам лекцию, что у человека бывает такое состояние, когда он становится агрессивным без всякой причины и может напасть и даже убить. Виталька при этом разговоре присутствовал и слышал все собственными ушами. Послезавтра отработаем эту версию на нем, вспомним, что тогда говорила нам Лидия Петровна и повторим все точь-в-точь. Не сомневайся, сыщик это скушает – он же нашему психиатру верит, как Богу, – а потом будет нашим союзником, когда приедет Казанова.

– Игорь не поверит, что из-за какой-то истории, происшедшей давным-давно, ты могла напасть на меня с кулаками.

– Казанова ж не психиатр.

– Плохо ты его знаешь! Игорь очень дотошный, когда дело касается меня. Непременно сходит к Лидии Петровне сам и все выяснит. Он её просто обожает и очень любит с ней советоваться. Сам к ней ходит, без меня. А она скажет, что у тебя не могло быть такой беспричинной агрессии, тем более, по отношению ко мне.

– Тогда версия такая: я припомнила тебе Костю. Все в курсе, что ты его у меня увела. Правда, никто не знает, что меня это вовсе не колышет. Зато всем известен мой крутой нрав. Вот и скажем, что я решила отплатить тебе за отбитого дружка. Про то, что Костя был твоим любовником, теперь известно всему белу свету, и было это сравнительно недавно, как говорится, не прошло и года.

– Тоже не годится, – отмела версию подруги Лариса. – Я тебе раньше не говорила, но мы с Игорем были вдвоем у Лидии Петровны, когда я думала, что Костю застрелила ты. И тогда она все ему о тебе рассказала.

– Все-все? – изумилась Алла. – Она ж кремень-баба и никогда не нарушает врачебную тайну! Сама в этом не раз убедилась.

– Лидия Петровна говорила не о том, что рассказала ей ты, а описала твой психологический портрет. И сказала, что ты психически здорова.

– Слава те, Господи, – ухмыльнулась верная боевая подруга. – Все ж хорошая баба наш общий психиатр. Кто ж ещё скажет про меня доброе слово, кроме нее! От вас-то не дождешься!

Оставив без внимания привычное ерничанье подруги, Лариса продолжала:

– Лидия Петровна сказала, что у тебя есть некоторые истероидные черты – рисовка, игра на публику, актерство, немного утрированная эмоциональность, но все это лишь прибавляет тебе шарма.

– Ага, ложка дегтя на бочку меда! – перебила её Алла. – Все это, конечно, приятно слышать. Но обидно, что закосить под психа мне не удастся.

– Нет, не удастся, – подтвердила Лара. – Игорь полностью согласился с её оценкой и тоже сказал о тебе много хороших слов.

– Не зря же я его так люблю! – с чувством произнесла верная боевая подруга. – И даже помогла ему избавиться от этой сучки, его бывшей благоверной.

– Как – избавиться? – спросила Лариса, медленно бледнея.

– Ой, бля! – спохватилась Алла, поняв, что в своем дурашливом кураже нечаянно проболталась.

О том, что она играла с Ольгой, бывшей женой Казановы, в "гусарскую рулетку", и та в результате выстрелила себе в висок, Лара ничего не знала. В то время у неё был один сердечный приступ за другим. Алла придумала сыграть с Ольгой в "гусарскую рулетку" именно для того, чтобы избавить подругу от переживаний – эта деградировавшая наркоманка и алкоголичка, да к тому же психопатка, грозилась изувечить Ларису, плеснуть ей в лицо кислотой или изрезать лицо бритвой.

Алла испуганно глядела на подругу, а та на неё – с не меньшим страхом.

"Господи, она сейчас точно завалится", – подумала верная боевая подруга, видя, как Лариса судорожно вздохнула, будто ей нечем дышать, и хватает ртом воздух.

– Где твои лекарства? – она и сама не заметила, что кричит.

– Там... – Лара вяло махнула в сторону тумбочки.

Метнувшись туда, подруга вывалила все содержимое ящика на пол, разворошила пузырьки и облатки и наконец нашла нитроглицерин и сустак.

– Которое из них быстрее действует? – обернулась она к подруге, показывая ей оба лекарства.

– Нитроглицерин, – прошептала Лариса.

Отколупнув сразу пять капсул, Алла вложила их подруге под язык, потом, ухватив покрепче подмышками, дотащила до кровати и уложила.

– Лежи пока, я сейчас сбегаю за коньяком. Он всегда на тебя гораздо лучше действует, чем эти сраные лекарства. Да и твой доктор прописал тебе коньяк в малых дозах. Только не вздумай помереть без меня! – крикнула она уже в дверях.

В несколько секунд сбежав с лестницы, Алла влетела в столовую и крикнула Паоло:

– Где у тебя коньяк? Живо!

Тот не понял и растерянно уставился на нее. Похоже, он все ещё её боялся и не сдвинулся с места.

– А, придурок! – махнула она рукой и метнулась в холл.

Початая бутылка коньяка стояла на стойке, видимо, Паоло наливал из неё Виктору – тот сидел в кресле, и перед ним на столике стояла пузатая рюмка с коричневой жидкостью.

– Что случилось, Алла? – спросил он, вставая, когда любовница промчалась мимо, держа в руках бутылку коньяка.

– Да Ларка опять вздумала подыхать! – крикнула она на бегу.

– Из-за этих побоев? – изумился он.

– А, дались тебе эти побои! – отмахнулась верная боевая подруга, уже взбегая по лестнице.

Постояв с минуту в недоумении, Виктор устремился за ней. В дверях холла застыл Паоло, не понимая, почему гости так переполошились и кричат.

Виктор вошел в спальню Ларисы, забыв постучаться, и увидел, что Алла, приподняв голову подруги, пытается напоить её коньяком прямо из бутылки, расплескивая его на простыню и шею Лары. По её синеватой бледности он сразу понял, что у той сердечный приступ, – у самого Виктора тоже была стенокардия.

– Что ты делаешь, Алла! Она же захлебнется! – вмешался он, пытаясь отобрать у неё бутылку.

– Да принеси ты бокал! – в сердцах вскричала та, отталкивая его. Видишь же, я впопыхах забыла об этом чертовом бокале!

– У меня в комнате есть лекарства. Сейчас схожу.

– Я уже дала ей нитроглицерин.

– Сколько?

– Пять капсул.

– Ты с ума сошла! Можно не больше двух. И то у неё потом будет болеть голова.

– Да? – растерялась Алла и повернулась к подруге. – Мать, выплюни-ка излишки. Что-то я погорячилась.

Лариса открыла глаза и попыталась языком вытолкнуть капсулы.

– Открой рот, я сама достану, – велела Алла.

Подруга послушно открыла рот. С сомнением оглядев свои пальцы, верная боевая подруга пробормотала себе под нос:

– Ладно, зараза к заразе не пристанет, будем считать, что руки у меня свежие, – и пальцами вытащила все пять полурастворившихся желатиновых капсул. – Сколько теперь ей дать? – обернулась она к любовнику.

– Больше ничего не нужно, видишь, они все уже почти рассосались.

– А ты чего стоишь тут столбом? – накинулась на него любовница. – Кому сказала – принеси бокал! Неизвестно когда подействует это чертово лекарство, да и сам говоришь, от него потом голова болит. А коньяк действует сразу – уже не раз проверено, – и голова после не болит.

Решив её не раздражать, Виктор быстро вышел из комнаты и спустился в холл. Через несколько минут он вернулся, держа в руках чистый бокал. Алла плеснула коньяку на донышко и снова приподняла голову подруги.

– Выпей, старушка, знаешь ведь, что хороший коньячок тебе сразу помогает.

Лариса уже выглядела получше. Она сделала несколько глотков, и верная боевая подруга налила в бокал ещё немного. Посмотрев его на свет, прикинула:

– Так, всего получится грамм сто, в самый раз, – она заставила подругу выпить еще, а потом уложила её повыше, затолкав ей под голову и плечи обе подушки и свернутое одеяло. – Теперь и мне не вредно поправить нервишки после таких переживаний.

Щедро плеснув себе живительной влаги, Алла на глазах изумленного любовника в несколько глотков осушила весь бокал, не поморщившись.

– Ну что ты на меня так таращишься? – усмехнулась любовница, адресуясь к нему. – Да, ко всем прочим моим недостаткам я страдаю ещё и латентным алкоголизмом. Вишь, каких умных слов я нахваталась, общаясь с психиатром? похвасталась она и добавила: – Тебе не мешает знать и то, что я с детства состою на психиатрическом учете. Так что трижды подумай, стоит ли на мне жениться, и какое у нас получится потомство, – вздохнув, Алла перевела взгляд на подругу и обрадовалась: – Мать, да ты уже почти огурай! Как себя самочуешь?

– Уже хорошо, – сказала Лара, вполне адекватно улыбаясь.

– Ну и ладушки! – верная боевая подруга хотела хлопнуть в ладоши, но вовремя сдержалась, увидев, что в одной руке у неё все ещё бутылка, а в другой пустой бокал. А чтоб жест не пропал зря, тут же бодро заявила: Тогда не мешает мне ещё малость хрюкнуть за твое драгоценное здоровье.

Она снова щедро плеснула себе и, подняв бокал, подмигнула Виктору:

– За здоровье всех присутствующих дам! И не дам! – и весьма довольная собой, опрокинула бокал.

Виктор все больше и больше удивлялся. Любовница приоткрылась ему с ещё одной неожиданной, и надо признаться, негативной, стороны. Ее ерничанье, когда подруга только что лежала с посиневшими губами и запрокинутой головой, его покоробило. Правда, когда Ларисе было плохо, Алла была по-настоящему напугана, но все же не место и не время играть привычную дурашливую роль, когда та едва отошла после сердечного приступа. И кто же её до этого довел? Не сама ли Алла?

– О ком ты говорила, Ал? – тихо спросила Лариса.

– Ты о чем? – невинным тоном отозвалась та.

– Ты сказала, что избавила Игоря от бывшей жены.

Бросив быстрый взгляд на любовника, верная боевая подруга широко улыбнулась и безмятежно ответила:

– А, ты об этом! Было дело. Очень уж Ольга надоела Казанове, вначале приставала к нему на тусовках, но и потеряв товарный вид, все равно не давала ему проходу. Мозги все пропила, деградировала и превратилась в отребье. Ошивалась в какой-то шараге, притоне для наркоманов, сначала пыталась путанить, чтобы заработать на ширево, но потом вся завшивела, зубы ей повыбили – она ж совсем без тормозов, – и даже последний забулдыга не давал ни рубля за её секс-услуги. Вот я и решила, что нечего ей портить экологию моей любимой столицы своим присутствием. Мироновы ребятки доставили её в родной Устьпердюйск, к любящим маме и папе. Уж как те были рады увидеть любимую дочурку! До сих пор ведем с ними трогательную переписку. Они поздравляют меня со всеми праздниками, желают крепкого здоровья и исполнения всех желаний и сердечно благодарят, что заполучили взад свое обожаемое чадо. Могу показать эти письма, – соврала она абсолютно достоверным тоном. – Я их бережно храню и горжусь тем, что не дала бедняжке пропасть и вернула на путь истинный это Божье творенье.

– А что с ней сейчас?

– Цветет и пахнет, – заверила верная боевая подруга самым сердечным тоном. – Мама с папой пролечили её в наркологическом стационаре, и теперь её не заставишь ширяться даже под дулом пистолета, – сказав про пистолет, Алла прикусила язык и покосилась на подругу, но наивная Лариса даже не обратила на это внимание. – Девушка вставила новые зубы, устроилась на приличную работу, – продолжала она вдохновенно играть спектакль одного актера, – познакомилась с хорошим парнем и собирается за него замуж.

– Слава Богу, – заулыбалась Лара, а верная боевая подруга посмотрела на неё с тихой жалостью, как на юродивую.

Эта мерзавка Ольга мало того, что грозилась изуродовать Ларису, но даже как-то раз подкараулила её на лестничной площадке и до смерти перепугала подружку. Та едва успела спастись от неё за дверью своей квартиры, да и то только потому, что эта тварь была вдребезги пьяна и еле держалась на ногах. Но эта психопатка успела бы плеснуть ей в лицо кислотой, если бы подружка чуть-чуть замешкалась. И вот теперь она лежит и улыбается, как идиотка.

Теперь Виктор понял, почему Алла так себя вела, и почему хлещет коньяк, как забулдыга водку, – она нечаянно проговорилась подруге, и сама этого очень испугалась, а пила на радостях, что потом с Ларисой все более-менее обошлось.

О том, что любовница играла с Ольгой в "гусарскую рулетку", он знал. Знал и том, что потом это было расценено как самоубийство, хотя "Кольт", из которого Ольга выстрелила себе в висок, так и не нашли, списав на то, что после её самоубийства оружие похитил кто-то из дружков-наркоманов. Чей же это "Кольт"? Игоря? Аллы? И куда она потом его дела? Зная её любовь к огнестрельному оружию, Виктор был готов допустить, что Алла его сохранила. Ее страсть к острым ощущениям порой граничила с безрассудством.

И хотя он никогда ни единым словом не давал любовнице понять, что знает о ней очень многое, Виктор решил нарушить собственный принцип и позже поговорить с ней о "Кольте".

Лариса чувствовала себя уже вполне сносно и даже попыталась встать, но верная боевая подруга одним движением уложила её обратно.

– Нет уж, дорогая, ты ещё немножко полежи, а кормежку мы принесем тебе сюда. Или бой тебе принесет, – подмигнув подруге, она обернулась к Виктору: – Пошли, подкрепимся, любовник, а то, неровен час, я съем кого-нибудь из вас. Я, когда голодная, ужас какая злющая и становлюсь человеконенавистницей.

На лестнице Виктор приостановился и спросил:

– Алла, а где "Кольт"?

– Какой "Кольт"? – невинно округлила глаза любовница.

Ей удалось вполне достоверно изобразить искреннее изумление. Если бы Виктор не знал о существовании этого ствола, то поверил бы, что Алла понятия не имеет, о чем он её спрашивает.

– Тот, из которого застрелилась Ольга, – серьезно ответил он, глядя ей в глаза.

Но не так проста была его любовница. Спокойно выдержала его взгляд, ярко-синие глаза чисты и невинны, на губах легкая улыбка.

– А я откуда знаю? – беспечно сказала она, пожав плечами.

Повторять собственное вранье, будто бы с её подачи Ольгу отправили к родителям, в родной город, из которого та приехала в Москву, Алла не стала. Догадалась – раз любовник спрашивает, значит, ему известно о её самоубийстве.

– Это же твое оружие, – уверенно заявил любовник. Теперь он и в самом деле был стопроцентно в этом уверен.

– Да с чего ты взял? – очень правдоподобно удивилась любовница. Мерзавка застрелилась, и это единственный правильный поступок, который она совершила за всю свою поганую жизнь. И при чем здесь я?

– Ты там была, – он испытующе смотрел ей в глаза. – Ольга застрелилась при тебе.

– Да ты в своем уме, парниша? – расхохоталась Алла. – С чего это я попрусь в этот вонючий подвал? Блох ловить?

– А откуда ты знаешь, что Ольгу нашли в подвале? – тут же подловил её Виктор.

– Вот дурачок-то, – опять рассмеялась она. – Небось, рад-радешенек, что удалось меня поймать на слове? Нет, мой милый, зря радуешься. А про подвал и про много чего другого я знаю потому, что Виталька по моей просьбе проводил частное расследование. Ларка с Игорем тогда загорали здесь, на этой вилле, но ведь он её бывший супруг. И хотя рядом с красавцем и богачом Казановой завшивленная прошмандовка Ольга уже не имела шансов даже срать на одном гектаре, но его бы все равно таскали на допросы – так принято у этих гребанных ментов, когда им неохота работать. И я решила избавить моих друзей от лишней головной боли, потому и затеяла расследование. И к их приезду, между прочим, все было тип-топ. Так что следствие закончено забудьте. Ну что, съел? – любовница дурашливо высунула язык и вытаращила глаза, скосив их к переносице.