Текст книги "Цыпленок на полотенце"

Автор книги: Диана Вишневская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

«Если я зайду туда в одиночестве, – подумала Аня, – что-нибудь закажу, совершенно спокойно и с удовольствием съем, а потом спокойно уйду – в следующий раз мне уже будет ничего не страшно. И я больше не буду бояться выйти из дома на улицу».

Она решительно двинулась к кафе.

– Ты куда? – удивился голос. – Ты ведь не хочешь есть. К тому же, нам надо деньги экономить.

– Закажу самое дешевое блюдо. На избавление от страха денег не жалко. А теперь давай представим, что мне по-прежнему 25 лет, я хорошо зарабатываю, часто захожу в кафе одна, и будем вести себя так же, как четыре года назад. Просто отпустим тело, и пусть оно делает то, что привыкло делать в кафе. Вперед.

Аня вошла в кафе и остановилась у входа. Очки запотели, она протерла их платком. Когда снова надела, обнаружила, что к ней направляется ближайший официант – парнишка лет двадцати. Он смотрел на Аню озадаченно.

«А вдруг он примет меня за проститутку?» – ужаснулась Аня.

«Выбрось из головы эти мысли! – заорал внутренний голос. – Срочно!»

«Есть выбросить мысли! – мысленно откозыряла Аня. – Мне 25, я кандидат наук, работаю в банке, зарабатываю кучу денег, мне наплевать, что обо мне думают другие, мне просто нравится бывать в кафе одной, сегодня я зашла сюда после работы, я часто так делаю».

Анина голова сама собой поднялась вверх, плечи рас правились.

– Я зашла посмотреть, что это за кафе, а заодно перекусить, – объяснила Аня официанту.

Слова говорились тоже сами собой, Анин голос звучал дружелюбно и немного покровительственно.

– Пожалуйста, – вежливо кивнул официант. – Вон тот столик свободен.

Столик был рассчитан на четверых – на красивой ярко-синей скатерти с рисунком из желтых геометрических фигур стояли четыре прибора. Аня сняла пальто и шляпку, повесила их на вешалку, стоящую тут же, у столика, села и… испугалась.

Теперь сквозь ее взрослые глаза снова смотрел маленький дрожащий ребенок, который чувствует себя виноватым во всем на свете…

– Ты всем своим видом будто просишь – накажите меня, накажите, обругайте, я заслужила, – сказал внутренний голос. – Виктимное поведение.

– Официантки поглядывают на меня подозрительно и не подходят, – пожаловалась Аня.

– Потому и не подходят. Из-за твоего виктимного поведения. Они выполняют твою молчаливую просьбу тебя наказать.

– Да уж… Что делать-то?

– Можно сделать вид, что ты вспомнила о каком-то важном деле, встать и уйти.

– Ага. И потом всю жизнь бояться заходить в это кафе, а заодно и во все остальные.

– Ну, в общем, да. Экзамен будет провален. Но его можно пересдать потом. Ну, не справилась в первый раз, ничего, простительно…

– Что?! – возмутилась Аня. – По-твоему, сегодня я не справлюсь?! Да ты! Да я! Да… Всё. Ты меня разозлил. Теперь молчи и смотри, как это делается.

«Так, – быстро соображала Аня, – надо придумать легенду и срочно в нее поверить. Какая легенда подействует наиболее эффективно? Идея! Я — ревизор инкогнито!»

О существовании «ревизоров инкогнито» Аня как-то раз услышала в том самом магазинчике, куда приходила за хлебом и чаем. В тот день рядом с молодой продавщицей стояла женщина лет сорока – видимо, начальница продавщицы – и сосредоточенно просматривала какие-то бумаги. Затем расписалась на них и отдала подчиненной:

– Всё в порядке.

В этот момент подошла очередь молодого человека, стоявшего перед Аней.

– Две бутылки «Балтики тройки», – сказал он.

Молодая продавщица быстро пересчитала деньги, положила в блюдце сдачу, мельком взглянув на покупателя, поставила на прилавок пиво и обратилась к начальнице:

– А можно вопрос?

– Давай.

– Расскажите про «ревизора инкогнито». Кто он? Какой он?

– Ишь, какая хитрая! Сказать ей, кто он! – женщина указала на молодого человека. – Вот – ревизор инкогнито!

Молодой человек, уже собравшийся было отойти от прилавка, очень удивился, остановился и начал с любопытством слушать.

– Ты как его обслужила? – выговаривала начальница продавщице. – Ты ему улыбнулась? Ты сказала «Пожалуйста»? Ты предложила что-нибудь к пиву – орешки, кириешки, соленые кальмары? Ты сказала ему «Заходите ещё»?

– Ой, – покраснела продавщица. – Я… Ну я просто… Это постоянный покупатель.

– Любой может оказаться «ревизором инкогнито», и постоянный покупатель тоже, – сказала начальница. – Ты всех должна обслуживать так, будто это «ревизор инкогнито».

Продавщица смущенно посмотрела на молодого человека, тот ответил ей ободряющей улыбкой.

Начальница ушла, бормоча «Сказать ей. Ишь, какая хитрая! Сказать ей!» Молодой человек тоже ушел. А продавщица повернулась к Ане и улыбнулась:

– Вам, как всегда, хлеб и чай?

– Да, спасибо, – ответила Аня.

Продавщица положила на блюдце сдачу, поставила на прилавок Анины покупки и сказала:

– Заходите еще!

«Если такие „ревизоры инкогнито“ есть в магазинах, – думала Аня, сидя за столиком кафе, – значит, они могут быть и в кафе. Итак, я – „ревизор инкогнито“. Раз, два, три – начинаем перевоплощение».

На секунду она закрыла глаза. Затем открыла их. Аня не могла увидеть себя со стороны, но понимала, что теперь, в новой роли, она снова выглядит спокойно и уверенно.

Аня дружелюбно посмотрела на ближайшую официантку. Та немедленно направилась к Ане и подала ей меню.

В этот момент Аня узнала, где у человека находятся поджилки. Те самые, которые трясутся. Оказалось, что поджилки находятся чуть ниже солнечного сплетения. Пока Аня невозмутимо листала меню и абсолютно спокойным голосом делала заказ, она чувствовала, как эти поджилки вибрируют.

Поджилок было три или четыре штуки, каждая размером примерно в палец.

«Тихо, тихо, не волнуйся, тихо, тихо, – успокаивал Аню внутренний голос. – Ты – ревизор инкогнито, ты – ревизор инкогнито, ты – ревизор инкогнито…»

Самым дешевым блюдом в кафе оказалось нечто под названием «Французский суп». Чуть-чуть подороже были блины с красной икрой. Аня выбрала блины.

– Будет готово через десять минут, – с уважением сказала официантка.

– Спасибо, – улыбнулась ей Аня.

Подозрительных взглядов на Аню больше никто не бросал.

Через пару минут она подумала: «А не выпить ли мне пива, пока я жду?». Остановила пробегавшую мимо официантку, спросила, какое есть пиво. Та ответила, Аня выбрала сорт. Пиво появилось на ее столике почти мгновенно. И сразу после этого принесли блины с икрой.

Блины оказались вкусными, Аня съела их с удовольствием, несмотря на то, что была не голодна («Молодец!» – похвалил внутренний голос), и принялась за пиво.

«Что же я сделала тогда, в 18 лет? – думала Аня, потягивая пиво. – Что изменила в себе, благодаря чему из несчастного закомплексованного ребенка превратилась в счастливую, уверенную в себе девушку? Ведь тогда даже мир вокруг изменился – я стала гораздо больше нравиться людям. И еще они – окружающие люди – вдруг стали добрее, умнее, веселее, интереснее…»

– Насчет людей ты загнула, – пробормотал внутренний голос. – Люди не могли измениться. Ты просто сменила круг общения.

– Да? Ну, может быть, – рассеянно ответила ему Аня.

«Ой! – вдруг испугалась она. – А что это я так много сама с собой разговариваю?! Может быть, у меня шизофрения?»

– Шизофрения, – согласился внутренний голос. – И еще паранойя. И ипохондрия. И родильная горячка.

Аня улыбнулась.

– Ты четыре месяца сидела дома, и за все это время у тебя не было ни одного собеседника, кроме персонажей компьютерной игры. Люди, живущие в одиночестве, часто разговаривают сами с собой, ты ведь знаешь. Да и думать в форме диалога легче. Гораздо больше шансов найти ответы на важные вопросы.

– И в самом деле… Ну ладно, тогда помоги мне вспомнить, что я сделала в 18 лет. Мне ведь нужно это повторить.

– Ты изменила свои убеждения. Вернее, они начали меняться сами, под влиянием обстоятельств. Тогда, во время первых походов на дискотеку, помнишь? Ты обнаружила, что способна нравиться мальчикам.

– Ну и что? Я и сейчас верю, что способна нравиться мужчинам. Все женщины способны. Только почему-то сейчас мне это убеждение не помогает. Тогда, в восемнадцать, явно случилось что-то еще, очень важное…

– Похоже, ты уже начала догадываться.

– Да. Кажется, да. Но лучше скажи ты.

– Ты довела всё до крайности. Ты придумала иллюзию и поверила в нее. И верила в нее много лет, несмотря ни на что, ты вцепилась в нее руками и зубами и верила. Она, эта иллюзия, тебя и спасла. Тебе сказать, что это за иллюзия?

– Да.

– Ты решила, что все мужчины тебя любят. Все до единого, исключений нет. Большинство из них сами не знают об этом, но ты-то знаешь. Каждый, абсолютно каждый мужчина в глубине души немножко любит тебя и готов полюбить сильнее. Всё, что от тебя требуется – это чуть-чуть помочь ему в этом. Стоит тебе только захотеть – и он обязательно полюбит тебя.

– Хм… Забавно. Да, я помню, даже если мальчик говорил, что не любит меня, я считала, что он просто не осознает свои чувства. Верила не его словам, а себе.

– И правильно делала.

– Скажи, а на самом деле они любили меня или нет?

– А вот это как раз неважно. Ты верила, что они тебя любят. Значит, любили. Это хорошее убеждение, полезное. Конечно, при условии, что ты не навязываешь им свое общество. А ты его никогда никому не навязывала.

– И все-таки мне интересно, как было на самом деле. Они меня любили?

– Я думаю, что силу их чувств ты часто преувеличивала. Но мальчики, которых ты считала влюбленными, всегда, как минимум, симпатизировали тебе. Да ты ведь помнишь – они хотели общаться с тобой.

– Удивительно…

– Ничего удивительного. Ты ведь была убеждена, что они тебя любят. А людям свойственно доигрывать роли, которые им навязывают.

– Значит, надо попробовать вернуть это убеждение, да?

– Давай попробуем, – согласился голос. – Ну что, тогда вперед?

– Вперед.

Аня подняла голову. «Все мужчины, которые находятся в этом кафе, в глубине души немножко любят меня или готовы полюбить», – сказала она себе. И чуть не рассмеялась от абсурдности сказанного.

– Стоп-стоп-стоп, – сказал внутренний голос. – Так не пойдет. Смеяться нельзя. Надо верить искренне и всерьез.

– Всерьез не получается, – вздохнула Аня. – Мне ведь все-таки 29, а не 18. Мне трудно верить в глупости, даже если это полезные глупости…

– Но что-то ведь делать надо?

– Надо, – согласилась Аня. – Не сидеть же еще несколько лет в депрессии и унынии… Ладно, – решилась она. – Давай попробуем отнестись и к этому, как к спектаклю. Мы сыграем девушку, которая убеждена: все мужчины любят ее и так далее. А теперь – вперед.

Аня снова подняла голову.

Столики в кафе были расставлены в шахматном порядке. За соседним столиком слева и чуть впереди от нее сидела компания из четырех подвыпивших молодых людей. Они громко разговаривали, хохотали. И все до единого в глубине души любили Аню.

– Слышь, – кричал один из них, сидевший лицом к Ане, – а я ему говорю: «Ты чё, в натуре, иди отсюда, козел…»

– Да ты гонишь! – не верил второй, сидевший спиной к Ане.

Аня смотрела на агрессивные лица и видела затвердевшие маски с выражением злобы, жестокости, тупости. Этими масками мальчики, как щитами, отгораживались от окружающего мира, они прятались за масками, как пряталась Аня за стенами своей квартиры. «Каждый защищается по-своему», – подумала Аня. Она была благодарна этим мальчикам, за то, что они любят ее.

– Я говорю ему, – настаивал первый, – ты, в натуре, я тебе за Наташку, да я тебя!

«Любит ли он Наташку? – задумалась Аня. – Должна ли я верить, что он любит и Наташку тоже?» На этот счет внутренний голос не дал ей никаких инструкций, и теперь Аня была в замешательстве.

«Наверное, любит, – наконец, решила она. — И ее, и меня. И вообще всех женщин на свете. А может быть, в глубине души он любит всех людей на свете. Потому что такова природа человека – в глубине души любить всех людей».

Аня снова взглянула на парня и обнаружила, что тот смотрит на нее. Парень молчал, он больше не выглядел агрессивным, его лицо было удивленным, растерянным, почти детским. И добрым.

«Ну, ты молодец, – ехидно прокомментировал внутренний голос. – Навязала парню роль, теперь он ее доигрывает. Сейчас он попытается с тобой познакомиться. И что ты будешь с ним делать?»

«Да нужна я ему, – возразила Аня. – Я его старше лет на семь, а то и на все десять»…

Но она уже и сама поняла, что перестаралась. Любовь-любовью, а о безопасности забывать не следует. Ведь если эти ребята вдруг решат сесть за ее столик, ей придется общаться не с тем, что у них спрятано глубоко внутри, а с агрессивными масками…

Конечно, эти ребята ее не тронут. Кафе приличное, дорогое, освещение хорошее, охранники на местах. Тронуть не тронут. Но…

Аня сама не заметила, что «выскочила» из своей роли.

Тот парень, что любил Наташку, продолжал растерянно смотреть на Аню. Его собеседник проследил за его взглядом и повернулся к Ане.

– А ничего телка, – тихо сказал он приятелю. Аня почти не слышала его слов, скорее угадала их – прочитала по губам. – Девушка, иди к нам, – крикнул он.

«Собираешься оскорбиться, расплакаться и убежать из кафе?» – поинтересовался внутренний голос.

«Нет, – спокойно ответила Аня. – Собираюсь вернуться в свою роль».

Она на секунду закрыла глаза. А когда открыла их, уже снова была девушкой, которая глубоко убеждена, что все мужчины – абсолютно все существа мужского пола – в глубине души ее любят.

Аня смотрела на парня, обернувшегося к ней и назвавшей её телкой, смотрела на твердую маску злобы и тупости – и видела за нею беззащитность и трогательную нежность к Ане. Это был мальчик – прекрасный, как все мальчики.

Пусть снаружи он выглядел как инопланетное, враждебное существо. Аня точно знала, что на самом деле это никакой не инопланетянин. Это – Мальчик. И Аня ему понравилась. Словами «А ничего телка» этот мальчик, привыкший защищаться грубостью, маскировал свою симпатию к Ане.

Какая, в сущности, разница, что говорит мужчина – «О, прекрасная леди! Спуститесь ко мне с небес!» или «Классная телка. Иди к нам»? Разница в форме – изысканной или грубой. А содержание одно и то же.

На языке той девушки, которая глубоко верила в любовь всех мужчин к себе, той девушки, которую Аня сейчас играла, в «шкуру» которой она сейчас «влезла», обе формулировки означали: «Я тебя увидел, и ты мне понравилась. Я уже сделал первый шаг по той дороге, в конце которой – влюбленность в тебя. Подойди, пожалуйста, поближе, я хочу с тобой пообщаться. Если ты не против».

– Ну? – спросил второй, тот, что обернулся. – Ты к нам или мы к тебе?

– Спасибо за приглашение, – улыбнулась Аня. – Но я жду мужа. Боюсь, ему не понравится, если он придет и увидит меня в компании мужчин.

Оба парня синхронно посмотрели на Анину правую руку, на безымянный палец.

– Я не люблю кольца, – ответила Аня на незаданный вопрос. – Муж носит обручальное кольцо, а я – нет. И – всё, ребята, простите, давайте не будем продолжать разговор. Муж задерживается на работе, может прийти через два часа, а может прямо сейчас. И ему не понравится, что я разговариваю с вами.

– А, – сказал тот, что звал ее за столик. – Ну ладно. – Он отвернулся.

Тот, что с растерянным лицом, еще несколько секунд смотрел на Аню, но потом тоже отвернулся.

Инцидент с юношами был исчерпан. И всё же Аня испытывала сильное желание уйти из кафе. Ей захотелось спрятаться за стенами своей квартиры – поскорее убежать и спрятаться, не видеть этих людей, которые, конечно, в глубине души любят ее, но привыкли общаться с миром посредством своих масок. А чего ждать от масок – неизвестно. Особенно, если их обладатели выпьют еще по бутылке водки на брата…

«Так, я посижу еще минут пять – для правдоподобия, – решила Аня. – Потом сделаю вид, что у меня зазвонил мобильник, прижму его к уху, выгляну в окно, радостно помашу рукой, попрошу у официантки счет, быстро оденусь, расплачусь и весело побегу на улицу. Они решат, что за мной приехал муж, и не пойдут за мной».

И тут – о счастье! – мобильник зазвенел у того парня, что звал ее за столик. А через минуту в кафе зашел какой-то амбал и подошел к ребятам. Те встали, оделись, расплатились, ушли. Аня вздохнула с облегчением.

– Ну что? Прятаться в четырех стенах побежим? – спросил внутренний голос.

– Надо пройти это испытание до конца, – ответила Аня. – Сейчас, погоди, я закажу еще пива, успокоюсь. А потом продолжим. ОК?

– ОК.

«Интересно, – подумала Аня, отпивая очередной глоток пива, – если в двадцать лет у меня действительно было убеждение, что все мужчины меня любят, то как мне удавалось не нарываться на неприятности? Например, меня ни разу в жизни не насиловали. По логике, должно быть что-то одно – либо детское наивное „меня все любят, и никто не обидит“, и тогда остается только полагаться на милость окружающих людей, либо какая-то система защиты…»

Аня вспомнила, как однажды летом, на центральном городском пляже, пошла купаться, отплыла метров на пять от берега, и к ней подкатил катамаран с компанией из четверых юношей.

– Девушка! – звали они. – Хотите прокатиться?

Из-за плохого зрения Аня не видела их лиц, а голоса звучали весело, ласково, и понравились Ане. Она улыбнулась, и мальчики начали наперебой уговаривать ее.

Берег был близко, плавала Аня хорошо, катамаран был взят напрокат на станции неподалеку, людей вокруг было много, да и вообще, что с ней может случиться на Центральном городском пляже, где есть даже спасатели? Аня забралась на катамаран.

Пару минут они поболтали. Словарный запас у мальчиков оказался небольшой, область интересов не совпадала с Аниной, и вскоре темы для разговора были исчерпаны. Все замолчали. Аня решила посидеть еще минуту-другую для приличия, а потом поблагодарить и плыть обратно. И тут один из юношей вдруг спросил, как она относится к групповому сексу.

Ошарашена была не только Аня. Застыли все, кто был на катамаране – в том числе и мальчик, задавший вопрос. Поэтому Аня натянуто улыбнулась, давая понять, что восприняла сказанное как шутку и прощает юношу, поскольку он, конечно, уже сам жалеет о том, что ляпнул такую глупость.

Но разговаривать было не о чем, а сидеть молча мальчикам, видимо, не хотелось. И они решили поддержать тему группового секса.

Спрыгнуть с катамарана и уплыть Ане казалось невежливым. Ей требовалось непременно сказать «Спасибо» и «До свиданья». Да и вообще, не хотелось обижать этих хороших, в сущности, юношей. Но их голоса становились всё развязнее и агрессивнее. И когда Аню в четвертый раз спросили, что она думает о групповом сексе, Аня вздохнула и прыгнула в воду.

Ей что-то кричали вслед, когда она плыла к берегу. Аня не слушала.

Добравшись до своих вещей, она легла на покрывало и стала думать, как правильнее всего поступить, если она когда-нибудь снова попадет в подобную ситуацию. Как Аня могла бы справиться с нарастающей агрессивностью юношей? Как могла бы остановить процесс превращения добрых открытых лиц в жестокие тупые маски?

Выходило, что никак. Наверное, есть способы, но Аня их не знает. А раз она не умеет выходить из подобных ситуаций, то лучше в них не попадать. То есть, просто не общаться с мужчинами, способными надеть такие маски.

После происшествия на пляже Аня начала корректировать свое поведение. Теперь, если к ней на улице подходил бритоголовый парень с низким лбом, толстой шеей, толстой золотой цепью и с добрым – да, да, с добрым! – выражением лица и предлагал познакомиться, Аня мысленно отвечала: «Я знаю, ты хороший, и я благодарна тебе за то, что ты не стал скрывать своей симпатии ко мне и выразил ее предложением познакомиться. Но у тебя есть маска, которую ты можешь надеть в любой момент. Мне нравишься ты, но мне категорически не нравится твоя маска. Я готова общаться с тобой, но ведь ты бываешь собой так редко, а большую часть времени носишь маску. Поэтому извини, но…»

Аня дружелюбно улыбалась парню и говорила:

– Боюсь, это не понравится моему мужу.

Дальше сценарий всегда развивался примерно одинаково.

– Вы замужем? А почему без кольца?

– Я не люблю кольца.

– Понятно… Ну, раз так… Удачи вам.

И парень уходил. Причем уходил в хорошем настроении.

Из всех перепробованных Аней способов отказа от знакомства фраза про несуществующего мужа оказалась самой лучшей. Во-первых, она была необидной для юноши, а во-вторых, крайне эффективной.

Например, если сказать: «Извините, я очень тороплюсь», юноша обязательно ответит: «Тогда давайте я вас провожу». А вот после фразы про мужа почти все сразу уходят. Наверное, потому, что даже бандиты уважают верность жен.

Бывали и другие ситуации. Например, рядом с Аней останавливался автомобиль, и водитель в грубой форме предлагал ее подвезти. Аня ничего не отвечала и шла дальше.

– Ты что, оглохла? – кричали ей из машины.

Аня не обращала внимания.

Обычно водитель выдавал в Анин адрес какую-нибудь фразу с использованием ненормативной лексики и уезжал.

На фразу Аня не обижалась. Ведь ее сказал не человек, а маска. Человек там, в машине, был хороший, просто в данный момент он был в маске, в шлеме, которым он привык защищаться от окружающего мира. А какой смысл обижаться на шлем? Никакого.

Еще одно правило безопасности, которого двадцатилетняя Аня строго придерживалась, – надо стараться не привлекать к себе внимание мужчин в злых масках. А значит, на них никогда нельзя смотреть, даже издалека, потому что людям свойственно чувствовать взгляды. Если ты заинтересованно посмотрела на мужчину, да еще и делала это долго, он почти наверняка обратит на тебя внимание и попробует познакомиться.

Вот это правило – не смотреть на людей, с которыми не хочешь знакомиться – она и нарушила сегодня в кафе.

– Ну что, успокоилась? – спросил внутренний голос. – Будем лечить депрессию дальше?

– Ага, давай. На чем мы остановились?

– На спектакле, где главная героиня считает, что все мужчины в глубине души ее любят.

– А, точно. Вспомнила. Кстати, ты был прав, действительно помогает. Когда смотришь на людей с уверенностью, что они тебя любят, сразу становится хорошо и спокойно. Может быть, действительно стоит вернуть эту иллюзию?

– Вот-вот.

– А что для этого нужно сделать?

– Можно попробовать потренироваться дальше. Смотреть на людей и говорить себе, что они тебя любят. Продолжать играть роль девушки, которая искренне в это верит.

– Давай попробуем. Сейчас, погоди, мне нужно время на перевоплощение.

– Ты, главное, не забывай, что большинство людей чувствуют чужие взгляды. И еще замечают их боковым зрением.

– Да, да, я буду помнить. Правила безопасности и все такое. Надо смотреть только на добрые лица. Я буду помнить. А теперь – вперед.

Аня закрыла глаза. Через несколько секунд открыла их и оглянулась по сторонам в поисках подходящих людей.

За столиком справа от нее сидела пожилая пара – женщина в сережках, бусах, кольцах и грузный мужчина. «На них смотреть лучше не надо, – рассудила Аня. – Могут неправильно понять».

За столиком напротив – двое молодых людей и две девушки лет двадцати пяти с обесцвеченными волосами. «Почему у них волосы по всей длине белокурые, а у корней – черные? – подумала Аня. – Не доходят руки обесцветить волосы у корней, или это сейчас такая мода? Наверное, все-таки мода».

– Э-э-эй, – позвал внутренний голос. – Думаешь, если ты будешь смотреть на них, тебя поймут правильно?

– Ой, точно! – очнулась Аня. – Не буду. Но что же делать? Остальные столики далеко, я плохо вижу лица…

– Давай подождем. Столик слева, где сидели парни в «масках», освободился, посуду с него уже убрали. Сейчас наверняка кто-нибудь придет и за него сядет. Посмотри, других свободных столиков, кажется, нет.

Аня оглянулась по сторонам. Действительно, все остальные столики в кафе были заняты. А вот за стойкой бара (он находился примерно в трех метрах справа от Ани, немного за спиной) свободные места были.

– Ну и что, – сказал внутренний голос. – Кто-то предпочитает сидеть за стойкой бара, кто-то за столиками. Если компания будет больше двух человек, они, скорее всего, сядут за столик.

Дверь в кафе располагалась напротив бара, то есть, почти напротив Ани. Ей даже не нужно было поворачивать голову, чтоб увидеть входящих. Конечно, с такого расстояния нельзя разглядеть лица в деталях, но понять, добрые они или нет, можно.

Аня отпила еще глоток пива и стала ждать. Спустя несколько минут двери кафе открылись, и в них вошла новая компания.

– Вполне подходящие, – сказал внутренний голос. – Все трое – и мужчины, и женщина. Лица хорошие. И возраст тот, что надо – на вид им лет по тридцать с небольшим, почти твои ровесники.

– Во-первых, будь добр называть мою «почти ровесницу» девушкой. Меня ведь женщиной никто не называет. И вообще, обращение «женщина» – это невежливо.

– Ладно, пусть будет «девушка», – проворчал голос.

– А во-вторых, они, все трое, не просто подходящие. Они – супер!!!

* * *

Компания была в высшей степени колоритная.

Первой вошла девушка. Она была одета в цвета светофора: ярко-красные брючки, расстегнутая лимонно-желтая куртка и что-то зеленое под ней. Девушка двигалась, как таран, головой вперед. Войдя, остановилась, воинственно оглянулась по сторонам и уставилась на ближайшего официанта.

У девушки были толстые щеки, маленькие глазки, по общепринятым меркам ее никак нельзя было назвать красивой. И при этом она вызывала сильнейшую симпатию. Наверное, потому, что по девушке сразу было видно – ей нравятся абсолютно все окружающие люди.

И еще по ней было видно, что она при случае набьет морду кому хошь. Ей это раз плюнуть.

Аня смотрела на нее с восхищением.

Волосы у девушки были растрепанные, обесцвеченные и темные у корней. «Ну, здесь-то мода, понятно, ни причем, – весело подумала Аня. – Ей просто лень их красить. И делать макияж ей тоже лень, судя по всему».

Мужчины вошли вслед за девушкой, как свита, и остановились – один справа от нее, другой слева, один светло-русый и одетый во все светлое, другой темноволосый, одетый во все черное.

«Класс! – подумала Аня. – Интересно, они специально затеяли этот маскарад или случайно вышло? Наверняка случайно. Иначе эти трое обращали бы хоть какое-то внимание на публику. А они ведут себя так, будто пришли к себе домой».

Именно это ей нравилось в троице больше всего – уверенность, раскованность, ощущение собственной силы. Будто они были одеты в невидимые бронежилеты. А потому им не требовалось защищаться масками – они могли позволить себе лица.

К компании подошел официант, вежливо повернулся к девушке. Но та вдруг хлопнула себя по лбу, скорчила смешную рожицу и принялась что-то искать в карманах куртки – сначала в наружных, потом во внутренних. С официантом заговорил темноволосый.

Официант слушал, уважительно кивал, затем обернулся и указал на свободный столик слева от Ани. Темноволосый что-то еще сказал официанту, но договорить, похоже, не успел – его прервала спутница. Она, наконец, нашла то, что искала (сложенный вчетверо листок бумаги), громко закричала: «Есть!», вскинула руку со сжатым кулаком, несколько раз радостно подпрыгнула и двинула кулаком по плечу темноволосого.

Темноволосый недоуменно посмотрел на нее, потом отвернулся, закатил глаза и вздохнул. Он улыбался.

Девушка подергала его за рукав, что-то деловито сообщила, вручила ему найденный листок бумаги и, не дожидаясь ответа, направилась к бару. Оба ее спутника смотрели ей вслед, улыбались и качали головами.

Мужчины направились к своему столику. Когда они проходили мимо Ани, светло-русый бросил взгляд в ее сторону («Почувствовал, что я на них смотрю, – спохватилась Аня. – Что ж я так неосторожно! Ну ладно, ничего страшного. Главное, что темноволосый ничего не заметил»).

– Почему это темноволосый для тебя важнее светло-русого? – поинтересовался внутренний голос.

– Отстань, – огрызнулась Аня.

– Думаешь, он красивее? – с сомнением спросил внутренний голос. – Ну да, у него на лбу печать интеллекта и неординарности. Тебе такие всегда нравились.

– Причем тут это? – возмутилась Аня. – Я сюда не знакомиться пришла!

– А по мне так светло-русый вызывает больше доверия, – внутренний голос будто не слушал Аню. – У него на лбу написано «порядочный человек и примерный семьянин».

– Так, – сказала Аня. – Ты уже собрался меня замуж выдавать?

– Ну…

Аня сделала вид, будто что-то ищет в сумочке, висящей на спинке стула слева, под этим предлогом повернулась к левому столику и мельком взглянула на правую руку светло-русого. Так и есть – на безымянном пальце было обручальное кольцо.

– Ой, – сказал внутренний голос.

– То-то же, – ответила Аня.

– Я больше не буду, – виновато сказал внутренний голос. – Ты прощаешь меня?

– Прощаю, прощаю…

Аня посмотрела вперед, в окно, за которым было темным-темно, и сосредоточилась на боковом зрении. Мужчины уже сняли куртки, повесили их на вешалку, светло-русый взялся за спинку ближайшего к нему стула – того, на котором сидел юноша, любивший Наташку. Темноволосый ему что-то сказал, светло-русый, кажется, снова бросил взгляд на Аню, кивнул, обошел столик и сел на другой стул, спиной к Ане. А темноволосый занял место лицом к Ане.

– Давай играть дальше? – позвал внутренний голос.

– Давай.

– Итак, ты – девушка, которая считает, что все мужчины…

Аня закрыла глаза, через несколько секунд открыла их. Подумала о том, что эти два прекрасных человека за соседним столиком, два человека, которые ей сразу так понравились, в глубине души ее любят. И задохнулась от счастья. Они – её? Не может быть!

Да, да, да. Они. Её.

С ума сойти…

Радость была такой сильной, что Аня испугалась. «Надо остановиться! – крикнула она себе. – Надо срочно выйти из роли! Срочно!»

Останавливаться не хотелось. Хотелось повторять снова и снова эту глупость, не соответствующую действительности, эту прекрасную, чудесную, волшебную глупость: «Они любят меня» – и верить в нее.

«Я еще минуточку так посижу, – разрешила себе Аня. – Нет, две. А потом буду выходить из роли».

– А зачем надо выходить из роли? – спросил внутренний голос.

– Затем, что еще пять минут – и я вскочу и побегу к ним за столик. И скажу, что они мне ужасно нравятся и я хочу с ними дружить. И они посмотрят на меня, как на сумасшедшую. И будут правы.

– Девушка, которую ты играешь, поступила бы не так.

– А как?

– Ты забыла? Она не просто верит, что может завоевать любого мужчину. Она знает способы это сделать. Надо не вскакивать и бежать к ним за столик. Надо…

– Не надо, – оборвала его Аня.

– Но…

И голос замолчал.

Мимо Аниного столика прошла девушка-светофор. Аня автоматически проследила за ней взглядом. В левой руке девушка несла бутылку «Хеннесси» – держала ее за горлышко и небрежно помахивала ею. Так, будто это вовсе не коньяк, который стоит целое состояние, особенно если покупать его в кафе, а какая-нибудь минералка в небьющейся пластиковой баклажке.

На лимонно-желтой куртке сзади внизу было жирное пятно. «Видимо, села на что-нибудь», – подумала Аня и чуть не рассмеялась. Девушка ей ужасно нравилась.