Текст книги "Цыпленок на полотенце"

Автор книги: Диана Вишневская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

2
Десятый класс

– Анька, объясни мне, почему, если я называю тебя красивой, ты никогда не веришь? – спрашивает Костя. – Ну, вот объясни мне по-человечески, а?

– Потому что я не нравлюсь себе в зеркале. И мне трудно поверить, что моя внешность может кому-то казаться привлекательной.

– Анька, ну почему ты не нравишься себе в зеркале, а? Ну, что за беда…

– Может быть, потому что в детстве была толстой и уродливой? – предполагает Аня. – В школе я весила на пятнадцать килограмм больше, чем сейчас.

– На детских фотографиях ты очень хорошенькая.

– Просто удачные фотографии. На самом деле я была уродливой… Ох, Костя, давай лучше о чем-нибудь другом. Это немножко тяжелая для меня тема.

Костя вздыхает:

– Давай о другом… Ты говорила, что привыкла побеждать, – напоминает он.

– Ага.

У Кости в кармане звонит телефон, он достает трубку, слушает. Отвечает: «Секунду» и смотрит на Аню:

– Я оставлю тебя минут на десять?

– Конечно, иди, поговори. Я с удовольствием посижу и послушаю музыку. Мне здесь очень нравится. Спасибо, что привел меня в это кафе.

Костя кивает и уходит, прижимая трубку к уху. Аня с нежностью улыбается, провожая его взглядом, потом задумывается. Она вспоминает. Вспоминает о своей первой в жизни серьезной победе.

* * *

– Жирная корова! Уродина! – кричит мать.

Ане шестнадцать лет. Она плачет, отвернувшись к стенке. Она еще не знает, что убеждение, вложенное в голову родителями, очень сложно изменить. Что она так и будет всю жизнь считать себя уродкой просто потому, что ей внушали это в течение всего детства.

– Ну почему, почему у меня такая дочь? – кричит мать. – За что мне такое наказание?! Лучше бы ты сдохла!

Раньше Аня после этих слов задыхалась, а потом не могла остановить истерику, рыдала и рыдала. Но Ане уже не восемь, не двенадцать и даже не пятнадцать. В этом году она окончит школу – совсем взрослая девочка. Она уже способна взять себя в руки и перестать плакать.

И она это делает.

Аня больше не слушает мать. Аня размышляет о своем.

Тогда, в конце девятого класса, она придумала способ сбежать из дома без эксцессов. Так, чтоб у мамы из-за ее побега не было обострений болезней.

Аня выбрала университет в другом городе, взяла программу вступительных экзаменов и теперь готовится к ним. Летом она поедет туда и поступит. Город крупный, не чета тому, где она живет с родителями, университет – очень престижный. Для мамы всегда был важен престиж, поэтому Аню отпустят.

Ни мать, ни отец никогда не догадаются, что главная цель Аниного ежедневного сидения над учебниками – уехать. Жить отдельно от родителей.

И теперь, глядя в стенку, в углу возле шкафа, Аня вытирает слезы и перестает слушать мать. Аня просчитывает, планирует, прикидывает. Так, сейчас десять вечера, через час мама ляжет спать и можно будет сесть за учебники. Сегодня нужно разобраться с дифференциальными уравнениями и решить хотя бы три задачки. А лучше пять.

Какое сегодня число? Восемнадцатое декабря. До городской Олимпиады по математике осталось меньше месяца. Аня обязательно займет первое место – в прошлом году заняла второе, но сейчас она подготовилась гораздо лучше. Она выложится полностью. Первое место никуда не денется от нее, Аня в этом уверена.

А потом будет областная Олимпиада. Нужно попасть в первую десятку. Если понадобится – готовиться по 12 часов в день, на несколько месяцев забыть обо всем, кроме математики – но попасть в первую десятку!

И Аня окажется в числе первых десяти. Она точно это знает.

А после этого войдет в зал вместе с девятью другими кандидатами, пройдет собеседование и обязательно получит драгоценный плюсик в графе преподавателя.

Потом, летом, она поедет поступать в престижный университет в далеком городе. Возможно, ей удастся набрать только полупроходной балл. И тогда плюсик даст ей преимущество перед соперниками. Поэтому он очень нужен, этот плюсик.

Он необходим. А значит, она его получит. Это как дважды два равно четыре. Если что-то очень сильно надо – Аня это получит.

Там дикий конкурс, в этом университете. Туда съезжаются дети с половины страны – из всех городов за Уралом.

Эти дети учились в математических классах, в специализированных школах. Аня живет в провинциальном городке, на весь городишко пять школ и одно ПТУ, тут даже нет ни одного математического класса.

Ну и что. Она все равно поступит в этот университет.

Надо на всякий случай окончить школу с золотой медалью. Мелочь, конечно, но все равно лишнее преимущество. При прочих равных условиях приемная комиссия обратит внимание на золотую медаль.

Золотая медаль – это несложно. Столько лет училась на одни пятерки, окончить последний класс с теми же результатами проблемы не составит. Одна из двух лучших учениц в школе, всю жизнь на Доске почета. Учителя поставят нужные оценки, даже если Аня вообще перестанет ходить на уроки. Но она не перестанет – ей незачем рисковать. Ане нужна медаль, чтоб поступить в университет. Нужна – и это значит, что Аня ее получит.

– Свинья! – кричит мать. – Тебя убить мало! Что ты там стоишь, мордой к стене? Мерзавка! У всех дети как дети, а у меня – отродье какое-то!

Так, посчитаем. Сегодня восемнадцатое декабря. Приемные экзамены в университете в начале июля. Осталось шесть с половиной месяцев. Всего-то полгода. Ерунда, мелочь – полгода можно и потерпеть.

А потом она уедет из дома. Уедет, чего бы ей это ни стоило.

Уедет любой ценой.

Она заняла первое место на городской Олимпиаде по математике и третье на областной. Она окончила школу с золотой медалью. Поступая в университет, она набрала восемнадцать баллов из двадцати возможных. Проходной балл был шестнадцать.

Она уехала из дома на долгих шесть лет. Конечно же, она не собиралась возвращаться домой после окончания университета.

Родители думали, что дочь вернется. Аня не стала их разубеждать.

Она просто не вернулась.

В утро перед городской Олимпиадой мать устроила очередной скандал. Кажется, из-за того, что Аня плохо вымыла свою кружку после завтрака. Или вымыла, но поставила не на положенное место – Аня так и не поняла. Да, в общем, и не пыталась понять, просто не слушала криков матери.

Перед выходом из дома Аня зашла в ванную, чтоб расчесаться перед зеркалом. Мать подбежала к двери и заперла ее снаружи на шпингалет.

– Мерзавка! – Кричала она. – Ты никуда не пойдешь сегодня, будешь сидеть в ванной до вечера!

Аня прислушалась. Отец еще дома, завтракает, может быть, он вмешается? Во время обычных скандалов он молчит, но сегодня все-таки Олимпиада. Ведь они, мама и папа, оба хотят, чтоб у дочери были успехи, которыми можно гордиться. Перед коллегами на работе, перед соседями, да мало ли перед кем. И оба понимают, что в этом году Аня, почти наверняка, займет первое место. Знают ведь, как долго и серьезно она готовилась. Ну, неужели отец позволит продержать ее запертой в ванной, не отпустить на Олимпиаду? Неужели не вмешается?

В квартире стояла тишина. Судя по всему, отец продолжал завтракать и читать за столом газету.

Аня посмотрела на часы. Пять минут можно подождать. Если за это время ничего не произойдет, она выбьет дверь ногой. Шпингалет там слабенький, сорвется. Аня присела на край ванной и стала решать в уме задачку из учебника, с которой не успела справиться вчера вечером.

В дверь позвонили.

«Это Ирка, – поняла Аня. – Не дождалась меня, решила сама зайти».

– Здравствуйте. А Аня дома? – тихий Иркин голос. – Мы с ней, наверное, разминулись?

– Это говно сидит в туалете! – кричит мать.

– Что? – теряется Ирка.

– Это говно никуда не пойдет! Мне по х… ваши олимпиады-…ады.

Аня слышит, что мать убежала на кухню. Оттуда доносятся тихие звуки – видимо, отец успокаивает ее, просит не волноваться так сильно.

Ирка плачет в дверях. Плачет, но не уходит. И Аня ужасно благодарна ей за это.

– Ир, – зовет она. – Открой мне дверь. Открой дверь ванной, слышишь?

Ирка совершает подвиг. Она входит в квартиру, где на нее только что накричали, где ее оскорбили, входит и открывает дверь ванной.

– Бежим отсюда, – она плачет.

Аня пропускает Иру вперед, выходит на лестничную площадку и осторожно закрывает дверь квартиры – не стоит нервировать мать хлопаньем дверей. Потом весело скачет по лестнице и по дороге успокаивает подружку:

– Ирка, да наплюй ты! Главное – олимпиада!!! Наконец-то!

– Ты там займешь первое место, – Ирка уже улыбается, вытирая слезы.

– Ага. А ты – второе. А послезавтра будет Олимпиада по физике, и первое место займешь ты. А я согласна на третье.

Ирка смеется. Действительно, из-за чего переживать, когда впереди – сплошной праздник и сплошные победы?

3
Первый курс

– У нас с тобой получается какая-то экскурсия по кафешкам, – улыбается Аня. – Каждый вечер – новое место.

– Если бы ты еще ела хоть что-то, – бормочет Костя. – Тут стараешься, стараешься… А она заказывает только пиво, причем дешевое.

– Костя, мне очень нравится ходить с тобой по разным кафе, – говорит Аня. – Разные интерьеры, разная музыка, разные люди.

– Правда нравится?

– Ага. Например, в этом кафе мне очень нравится аквариум. Он такой красивый.

– А я, когда смотрю на рыбок, вспоминаю сказку про Русалочку. Как она выбралась из грязной воды и начала ходить своими ножками.

– Опять издеваешься, да? – Аня надувается, но тут же начинает смеяться.

– Рассказывай дальше, давай. На чем мы остановились? На том, как ты сбежала из дома и поступила в университет на факультет математики? На начале первого курса?

– Ага. На начале первого курса…

* * *

Топ-топ-топ. Впереди – узкая тропинка, по сторонам – густой и темный лес, как в сказке. Позади – деревня, тоже как в сказке, деревянные дома, дым из труб, там живут мама и папа. Аня от них только что сбежала.

Она идет по тропинке. Ей уже семнадцать лет, она – девочка, выросшая в деревне. Вернее, в провинциальном городишке, но чем он отличается от деревни?

За всю жизнь – ни одного учителя, кроме родителей. Школьные учителя не считаются, – ведь речь идет не о школьных предметах. Речь идет о самых важных в жизни вещах. Что правильно, а что – нет, что хорошо и что плохо, как нужно жить и к чему стремиться?

За все годы ни одной взрослой подруги или друга. За семнадцать лет – ни одного человека, на которого она бы могла смотреть снизу вверх. Только родители.

Потом она сделает самую лучшую карьеру в классе и в школе, а может быть, и во всем городишке. Она завоюет все, что хотела завоевать. Она найдет людей, на которых сможет смотреть снизу вверх, у которых ей будет чему учиться.

Но это потом. А сейчас ей семнадцать, и за ее спиной никого – только мама и папа.

Топ-топ-топ. Она идет по сказочному лесу, бросая за собой хлебные крошки – помечая путь, по которому родители смогут ее найти. Аня не вернется домой, она это знает. Но крошки бросает.

Потому что по сторонам – темный лес, впереди – неизвестность, а позади есть, хотя бы, мама и папа.

А впереди не просто неизвестность. Впереди – опасность.

Первый курс университета.

Мальчики-однокурсники относятся к Ане спокойно, иногда уважительно, чаще равнодушно. Правильнее всего сказать, никак не относятся. А вот девочкам она очень не нравится.

Однокурсницы почти сразу вешают на Аню ярлык «провинциалки и зубрилки». У нее мало знаний (а откуда взяться знаниям, если всё детство провела в полусонном городишке?). У нее нет своего стиля в одежде – и это, конечно, означает, что вкуса тоже нет. Она одевается в старомодные платья с рюшечками, шарахается от мужчин, считает курение верхом безнравственности, она неправильно ставит ударения в словах и даже говорит «ложить» вместо «класть»!

И еще Аня привлекает к себе слишком много внимания на семинарах. Решив задачку быстрее всех, – а она почти всегда делает это быстрее всех, – зачем-то поднимает руку и просит дать ей следующую задачку. Она все время делает не то, что принято, и говорит не то, что положено.

Это раздражает.

Студентки престижного вуза не опустятся до того, чтобы избить однокурсницу. Они не набросятся впятером на одну и не оттаскают за волосы. Они просто будут обдавать презрением, отпускать колкие замечания, а когда Аня что-то скажет – как всегда, не вовремя и не к месту – будут понимающе переглядываться между собой и насмешливо улыбаться.

О, эти насмешливые улыбки, от которых Ане хочется закрыть лицо руками и забиться в угол между стеной и шкафом! Улыбки, от которых в ушах сразу начинает звучать мамин голос, та фраза, которую мама так часто повторяла: «А люди-то над тобой смеются! Смеются над тобой!»

Мама и папа, это вы научили моих однокурсниц так понимающе переглядываться? Откуда, откуда они знают, почему они делают это снова и снова, почему это так похоже на то, что делали вы, мама и папа, почему?!

Ничего. Аня выдержит. Пусть над ней смеются. Пускай. Она справится.

Топ-топ-топ. Первый курс – это пока еще тропинка посреди темного леса. Аня еще не освоилась, она не понимает этих загадочных однокурсниц, она только знает, что не нравится им. Она никак не может вписаться в коллектив. Не получается.

Это ничего. Зато ей уже удается многое из того, что не удавалось в самом начале. Например, стать лучшей студенткой курса. В первом семестре не вышло – за два экзамена Аня получила пятерки автоматом, а вот три оставшихся сдала на четверки. Плохо. Но сейчас, в конце второго семестра, уже понятно, что шансов стать отличницей стало значительно больше.

И аж два преподавателя предложили Ане специализироваться у них. Сами подошли и предложили.

Однокурсницы смотрят на Аню недовольно, иногда почти с отвращением. Или ей это кажется? Наверное, Аня делает что-то неправильно, поэтому на нее так смотрят. Ничего. Она освоится, она поймет, она сумеет вписаться в этот новый для нее мир. Она будет очень стараться. И у нее обязательно получится.

Аня идет по тропинке и бросает хлебные крошки. Ей пока еще нужен страховочный канат. Просто на всякий случай. Но осталось уже недолго. Лес впереди светлеет.

Скоро она дойдет до места, где преподаватели скажут: «Аня, вы – очень талантливый математик. У вас большое будущее». И окажется, что в мире есть не только мама и папа. В мире есть учителя, заинтересованные в Ане. А еще есть ее ум и ее талант, о которых можно вспомнить, если станет совсем уж тяжело. Знаний мало, да. Но зато есть ум и талант. И тогда она перестанет бросать хлебные крошки. Они станут просто не нужны.

Осталось немного. И она обязательно дойдет.

В летней сессии на первом курсе было два дифференцированных зачета и шесть экзаменов. По семи предметам Аня получила пятерки, оставался последний, по мат-анализу.

Среди экзаменаторов был профессор с другой кафедры, сорокалетний преподаватель математической статистики, получивший докторскую степень, когда ему было всего двадцать восемь. О его таланте ходили легенды. Профессор выбирал себе в ученики лучших из лучших, стать его подопечными мечтали чуть ли не все студенты.

К нему Аня и отправилась сдавать экзамен.

После того, как она ответила на вопросы по билету, профессор начал «гонять» ее по всей программе. Причем требовал отвечать без подготовки. Затем попросил решить три задачки. Две из них в программу курса не входили. И с вопросами, и с задачками Аня легко справилась.

– Ну что же, хорошо, – сказал профессор, когда Аня решила третью задачку. – Хорошо.

– Как – «хорошо»? – поразилась Аня. – «Хорошо» в смысле «четыре»? Почему?

Профессор рассмеялся.

– Вы уже решили, на чем будете специализироваться? – спросил он.

Аня молчала. Было ужасно обидно, что этот самодур решил поставить ей четверку. И почему его все превозносят? Нет, отныне она потеряла к нему всякое уважение!

Профессор заглянул в зачетку, пролистнул страницу.

– Анна, вам не стоит тянуть со специализацией, если вы хотите идти в большую науку.

Он расписался в зачетке, протянул ее Ане:

– Насчет специализации подумайте. Подойдите ко мне в сентябре, поговорим с вами о математической статистике.

Аня вышла в коридор, открыла зачетку. Там стояло «отлично».

Восемь пятерок. Повышенная стипендия. Предложение специализироваться у лучшего преподавателя факультета. Дипломная под его руководством – это почти готовая кандидатская. Все его студенты идут в аспирантуру, защищают диссертации, всех ждет прекрасная научная карьера.

Аня прислонилась к стене, повернулась к окну, посмотрела на далекий горизонт. Она чувствовала облегчение и приятное опустошение.

Ну вот и всё. Первый этап пройден. Первый рубеж завоеван. Теперь можно начинать новую жизнь.

4
Ане 18 лет

– «Начинать новую жизнь» – это как? – спрашивает Костя.

– Это… – Аня сосредоточенно смотрит в сторону, подыскивая нужные слова. – Ну, если выражаться языком психологических терминов, это значило «произвести в себе глубокие внутренние изменения». В первую очередь – отказаться от прежних убеждений, которые в детстве вложили в голову родители. Сменить систему ценностей, создать у себя в голове новую картину мира.

– Ты говорила, что самым главным достижением в жизни считаешь «побег» от родителей…

– Да, да, именно! Костя, ты всё правильно понял! Сбежать от родителей физически, просто уехать в другой город – это необходимо, но этого мало. Нужно было сбежать и от «внутренних» родителей тоже.

– И как ты это делала?

– Я тогда еще не прочитала ни одной книжки по психологии. Поэтому действовала кустарными методами. Просто начала делать то, что хотела, независимо от того, понравилось бы это родителям или нет. Училась определять, что хорошо, а что плохо, ориентируясь только на свои желания.

– Только на свои? А как же другие люди?

– Только на свои. Интересы других людей не учитывались, их мнение тоже. Голос совести не учитывался тем более. Я хочу – значит, это хорошо, я не хочу – значит, это плохо. Других критериев нет.

– Эдак можно далеко зайти…

– Вот-вот. Кстати, начала я с разрушения представлений о нравственности и морали, которые у меня сложились в детстве.

– А не страшно было?

– Очень страшно. Но… Какую-то одну часть себя изменить не получилось бы. Надо было взрывать всё подряд – иначе просто ничего бы не вышло…

* * *

18 лет, начало второго курса. Пора.

Набрать в грудь побольше воздуха, как перед прыжком с вышки. Зажмуриться, потому что очень страшно. В последний раз прислушаться к себе – а ты готова? Ты действительно этого хочешь? Ты уверена?

– Да, уверена.

– Тебя ждет война, – в который раз предупреждает внутренний голос. – Будут жертвы.

– У меня было целое лето, чтоб подумать. Уверена.

– Ну что же. Тогда – вперед.

Война.

Стиснув зубы, сжав кулаки, с трудом сглатывая, стараясь ни о чем не думать, – война против себя прежней. Любыми методами. Любыми средствами, включая насилие. Даже самое жестокое насилие. Любой ценой.

На этот раз Аня уже не уверена в успехе. Битва с родителями внутри себя – что может быть страшнее? Шансов победить нет. Их просто нет – она, как умный человек, способный трезво оценить свои силы, это прекрасно знает.

И всё же война.

Без надежды на успех. Пусть так. И всё же – вперед.

Аня даже не осознавала, что именно делает. Если бы осознала – остановилась бы. Поэтому она просто что-то делала, не совсем понимая – зачем, к чему, чего она добивается.

Что делала? Катилась вниз по наклонной плоскости.

Бывшая примерная девочка связалась с плохой компанией. Она принялась много пить и начала курить. Стала злоупотреблять макияжем: теперь на ее веках был толстый слой темно-серых теней, а ресницы казались искусственными из-за огромного количества туши.

– Ты красишься, как б…дь, – сказала ей как-то соседка по общежитской комнате. – Может, не надо так уж сильно-то, а?

– Что, правда, похожа? – удивилась Аня.

– Честно говоря, да.

С минуту Аня думала. Потом, что-то решив для себя, кивнула:

– Значит, такой у меня теперь имидж.

Как-то раз она пошла с новым знакомым в летнее кафе (новые знакомые у нее теперь не переводились).

– Какое пиво тебе взять? – спросил юноша.

– «Балтику девятку».

Спустя полчаса бутылки опустели, нужно было идти к прилавку снова. Юноша смотрел на бутылку Ани, явно хотел что-то сказать и не решался.

«Может, у него деньги кончились? – подумала Аня. – Надо предложить его угостить. Только вот не обидится ли он?»

Но тут юноша собрался с духом и произнес, смущаясь:

– Насчет «Балтики девятки» есть хорошая шутка. Знаешь, бывают винные напитки? Не вино, а винные напитки. Бурда редкостная. Так вот, крепкое пиво с добавлением спирта – например, «Балтику девятку» – называют пивными напитками.

– Забавно, – согласилась Аня. И, подумав, улыбнулась, – значит, я предпочитаю пивные напитки.

Юноша встал:

– Что тебе взять?

– Пошли вместе, мне нравится расплачиваться за себя самой.

Разумеется, Аня снова взяла себе «Балтику девятку». Почему? Да просто потому, что ей хотелось именно этого пива.

Война. Все средства хороши. Прежняя Аня должна быть уничтожена. Кто появится на ее месте? Пока не ясно. Но это и не важно. В любом случае она будет драться до последнего. А во время драки нельзя предаваться размышлениям.

В драке нужно слушаться инстинктов, чутья, интуиции. Скорость реакции на то, что происходит прямо сейчас, важнее, чем то, что будет завтра.

Дерьмовое пиво и безвкусный макияж? Плевать.

На войне не думаешь об изяществе и хорошем вкусе. На войне главное – победить.

Даже если это невозможно.

В прошлом году, на первом курсе, семнадцатилетняя Аня не пропустила ни одной лекции и ни одного семинара. Всё прилежно конспектировала. Целыми днями просиживала в читальном зале, ложилась спать не позже полуночи, вставала в восемь, за час до занятий.

На втором курсе она редко ложилась спать раньше шести утра. Сидела с приятелями на темной кухне, на брошенных на пол одеялах, слушала музыку, курила. Танцевала в темноте под тяжелый рок. Пробовала чифир (не понравилось). Пробовала нить водку (понравилось). Пробовала неделю спать не больше двух часов в сутки и наблюдать за своим состоянием.

Читальные залы были забыты. Из всех лекций Аня посещала в лучшем случае половину.

При этом училась она по-прежнему на пятерки – не больше одной четверки за сессию. И с огромным удовольствием работала над темой, которую дал ей научный руководитель. Тот почти не хвалил ее, он просто требовал от нее больше, чем от других. А потом, убедившись, что способностей Ани хватает, кивал: «Да, да. Хорошо».

Иногда Аня задумывалась, какие у профессора на нее планы. После универа, конечно, аспирантура, защита диссера, это понятно. А потом? Возьмет к себе в лабораторию? Отправит на стажировку за границу?

Но задумывалась не больше, чем на минуту, а потом выбрасывала эти мысли из головы. Сейчас ей не до карьеры. Абсолютно не до нее. Карьера – тыл, который уже обеспечен. Теперь у нее есть дела важнее. Теперь у нее война.

Война. Шаг за шагом – и непонятно, завоевание это или разрушение. Потому что каждый шаг – это удар по чему-то важному внутри себя. Удар на поражение.

Первым шагом стало курение. И оно так навсегда и осталось для Ани символом новой жизни.

Первая жизнь кончилась, когда ей исполнилось 18. А вторая началась, когда Аня впервые взяла сигарету.

Сентябрь второго курса. Пачка сигарет лежит на столе. Дотянуться, взять, прикурить, затянуться – впервые в жизни – ах… Нет, нет, ни за что, курить – отвратительно, она никогда в жизни!

И тут перед глазами появляется лицо мамы. Аня прекрасно помнит ее голос: «Курящие женщины – гадость! Фу!»

Лицо и голос – это всё решает. Аня протягивает руку и берет сигарету. Пальцы дрожат.

– Ты чего? – спрашивает сидящий рядом юноша.

– Я в первый раз, – задыхаясь, признается Аня.

– Давай я тебе прикурю. Смотри, затягиваться надо вот так.

– Спасибо.

Аня подносит сигарету к губам. Неужели она это сделает? Прыгнет с этой вышки? Да, да, да!!!

Она закрывает глаза и затягивается. И чуть не умирает от наслаждения.

Это первая сигарета. Со второй всё не так. В первый раз было «попробовать» – замирая от волнения попробовать. Второй раз – это уже всерьез. И это совсем другое дело.

Во второй раз надо скрутить себя, заставить, перешагнуть через человека, который валяется на полу и стонет от боли, через нее же – Аню, прежнюю Аню.

Да, курить отвратительно. Курящая девушка – гадость. Фу. Да, всё так и есть. А я все равно буду.

Закрыв лицо руками. Зажимая стон и крик. Впившись ногтями в кожу. Я – все равно – буду курить! Несмотря ни на что, ни на что, я буду, буду!!!

Переступить психологический барьер – это одно. Ты делаешь шаг – и вдруг перестаешь быть собой. Взлет или падение – не разобрать. Ясно одно: это жутко приятно, так приятно, что замирает сердце и останавливается время.

Переступить – это одно. Остаться жить за барьером – другое.

Закурить во второй раз. Принять решение курить ежедневно. Стать «курящей девушкой».

«Не надо, не надо! – требует внутренний голос. – Ты ведь навсегда перестанешь себя уважать! Самый главный авторитет детства – мама – внушила тебе, что нет хуже преступления, чем курить. И это убеждение останется с тобой до конца жизни. Не делай этого, не становись „курящей девушкой“, это унизит тебя в твоих же собственных глазах!»

Курить или не курить?

Аня думает об этом недели две. А потом покупает пачку сигарет и выходит с нею на общежитскую черную лестницу. Она прикуривает дрожащими руками. Старается думать о посторонних вещах. Старается не замечать того, что делает. Проходит испытание до конца. Аккуратно гасит окурок, выбрасывает его в пепельницу. А потом идет к себе в комнату, стараясь не слышать, как кто-то – наверное, маленькая Анечка – тихо-тихо плачет внутри.

Война – это всегда жертвы…

«Анечка, – мысленно обращается к плачущему ребенку восемнадцатилетняя Аня, – Анечка, милая, я знаю, ты очень любишь маму и папу, а сейчас мы рвем с ними отношения – берем и рвем их, с кровью, и тебе очень больно, моя маленькая, моя бедная маленькая девочка. Но что делать, что делать, скажи мне? У нас нет другого выхода. Так надо, пойми.

Мы ведь выдержим, правда?

Ты – это я, просто маленькая. А значит, ты очень сильная. Ты выдержишь.

Выдержишь, правда?»

Анечка затихает и, кажется, улыбается. Конечно, она выдержит. Ведь это та же самая Аня, хоть и маленькая. А Аня выдержит всё.

Шторм, огромные волны. Среди них крохотная деревяшка, обычная щепка. Аня держится за нее и плывет. Она даже не знает, куда. Вернее, не осознает.

Она просто плывет, стараясь ни о чем не думать. Потому что главное – доплыть. Даже если твой рассудок не знает, куда.

Второй курс – осень, зима, весна. Год, когда Аня издевается над собой. Год, когда слово «должна» беспощадно уничтожается. Его нет. Есть только «хочу».

Желания, вырвавшиеся из-под давления родителей, вырываются и из-под контроля Ани. Море штормит, щепку захлестывает волнами. Пускай.

Аня станет собой-настоящей, чего бы ей это ни стоило.

Она уже на все решилась, когда ей исполнилось 18. И теперь у нее очень простой выбор – либо утонуть, либо доплыть.

Теперь нужно доплыть. Неважно, куда. Главное – доплыть.

К концу второго курса у Ани сами собой излечиваются экзема и почки. Старые знакомые, которых Аня встречает на улице, не узнают ее. Бывшая толстая закомплексованная девочка со скованными, неестественными движениями и фальшивой мимикой теперь идет, весело размахивая сумкой и улыбаясь. Она стройная и непосредственная. У нее свой стиль в одежде и макияже. От яркой косметики она давно отказалась, теперь Аня подкрашивается совсем чуть-чуть, едва заметно – долой вульгарность, это пройденный этап, теперь Ане хочется естественности. Она в короткой джинсовой юбке, облегающей майке и в босоножках на низком каблуке – вроде бы, совсем просто, но в ее одежде всегда есть элемент оригинальности. У нее живое лицо, она обаятельна, она красива, наконец. С ней очень приятно находиться рядом – она умеет слушать, у нее появился особенный взгляд – какой-то очень искренний и дружелюбный. Непонятно, в чем дело, но рядом с нею просто хорошо. Хорошо и легко.

– Что с тобой случилось? – спрашивают знакомые мужчины.

– Понятия не имею, – смеется Аня.

– Как тебе удалось похудеть? – спрашивают знакомые девушки. – Какая-то диета?

– Честно? Просто начала курить.

– Да ну, брось, многие курят, а толку никакого, – не верят ей.

Аня улыбается. Она еще не знает, что курение навсегда останется для нее символом начала новой жизни. Но она уже знает, что война, которая начиналась без надежды на победу, не обязательно будет проиграна.

И еще сейчас, в конце второго курса, она точно знает, что доплывёт, что не утонет.

Непонятно, куда, но всё-таки доплывёт.