Текст книги "Старомодные люди"

Автор книги: Диана Уитни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Ничего тут не поделаешь, она знала. В минуты потрясения кто-то разражается слезами, кто-то падает в обморок. А она, Шеннон, начинает глупо смеяться.

Отвернувшись, она боролась с нервной икотой. Плечи ее беспрестанно вздрагивали.

– Так что же ты ответишь мне? – в замешательстве спросил Митч.

Она чуть не подавилась смехом.

– Ох, извини… А я-то думала… – пробормотала она сквозь приступы икоты.

– Что? Что ты думала?

Закашлявшись, Шеннон вытерла выступившие на глазах слезы и покачала головой. Вдруг она вспомнила о Россе Уилере. И сразу помрачнела.

Ее словно холодом обдало.

– А дети, как они к этому отнесутся?

– Дети тебя обожают. – В глазах Митча вспыхнул теплый свет. – Как здорово, что ты прежде всего вспомнила о детях! Ты всегда, всегда думаешь о них.

Шеннон зарделась. Напрасно Митч вообразил, что она святая. Сейчас она просто боится, что дети не примут ее, как уже было однажды. Шеннон до сих пор помнит, какую гримасу скорчила Труди, когда узнала, что ее обожаемый папочка собирается жениться. В мгновение ока из веселой, приветливой девчушки она превратилась в злючку.

Но Митч не понимал, что на душе у Шеннон беспокойно.

– Подумай только, радость моя, мы теперь будем вместе – все вечера, все выходные. У нас будет настоящая семья, и мы…

– Я… Митч, у меня же по вечерам занятия в университете… Как же я смогу…

Митч слегка нахмурился, заметив растерянное выражение лица Шеннон.

– Ты будешь ездить на занятия по утрам. Рейчел и Дасти до полудня в школе. А за Стефи присмотрит моя сестра.

Митч просиял оттого, что все так просто решается.

Однако Шеннон буквально взяла оторопь.

– А работа? – Шеннон изумленно округлила глаза. – Как быть с моей работой?

– Ну, работать тебе вовсе ни к чему.

– Ни к чему?

Нет, она ослышалась. Наверняка весь этот разговор ей приснился. Сейчас она проснется и посмеется над своими глупыми фантазиями.

– Мой отец положил на эту компанию всю жизнь, Митч. Это наше дело. И я не собираюсь его бросать.

На секунду Митч пришел в замешательство, но вскоре вновь просиял и чмокнул ее в нос.

– Для женщины куда лучше растить детей, чем прочищать засоренные трубы.

Но Шеннон не приняла его шутливого тона. Нельзя, чтобы Митч переделывал всю ее жизнь по собственному усмотрению, в смятении думала она. Нельзя это позволять.

– Сейчас у тебя столько проблем. С опекой и вообще…

– Насчет Гилбертов не волнуйся. С ними все устроится.

Но от Шеннон не ускользнуло, как в глазах его на мгновение мелькнули злобные искорки.

– Гилберты ведь уже подали иск, да?

Митч сжал челюсти.

– Какое это теперь имеет значение? Когда мы поженимся, Гилберты останутся без своего главного козыря.

Шеннон побледнела.

В ушах у нее звучал размеренный голос Росса: «Я вас предупреждал». Господи Боже! Где взять силы вынести это?

А Митч улыбается как ни в чем не бывало. Словно это не он только что нанес ей удар в самое сердце.

Спотыкаясь, Шеннон побрела в кухню.

Охваченный внезапной тревогой, Митч поспешил за Шеннон.

– Что произошло? Ради Бога, Шеннон, что с тобой?

– Наверное, кофе уже готов, – пробормотала она, невидящим взглядом пытаясь отыскать чашки.

– Мы уже выпили кофе, Шеннон. – Митч схватил ее за плечи и мягко повернул к себе. – В чем дело? Ты не хочешь замуж? Или ты не хочешь замуж за меня?

Он произнес это с такой горечью, что Шеннон вышла из оцепенения. Она медленно провела рукой по щеке Митча и наконец решилась сказать правду.

– На всем свете нет другого человека, за которого мне так хотелось бы выйти замуж.

Лицо Митча посветлело. Но улыбка сразу же сползла с его лица, потому что Шеннон сунула ему в руку кольцо.

– Мне надо подумать, Митч. Нам обоим надо подумать.

Взор Митча затуманился. Вид у него был такой убитый, что сердце Шеннон разрывалось. Он растерянно потер себе лоб.

– Я все испортил, да? Я не хотел тебя обидеть, Шеннон. Просто я первый раз в жизни…

– Шшшш. – Шеннон приложила палец к губам Митча. – Только не вздумай извиняться. Твое предложение – большая радость для меня. И большая честь, поверь. Только это слишком серьезно, и мне нужно время…

Кивнув, Митч еле слышно прошептал:

– Конечно. Я все понял. Пожалуй, я пойду взгляну, как там дети.

Он вышел, а Шеннон, закрыв глаза, в полном изнеможении прислонилась к стене. «Когда мы поженимся, Гилберты останутся без своего главного козыря», – вспомнила она его слова.

Он много раз повторил, что она ему нужна. И ни разу не сказал, что любит ее. Эта мысль саднила ей душу.

Прошлое настигает ее опять.

Приключения Биффа Барнетта, частного сыщика

Сидя за столиком в задрипанной забегаловке, Бифф и Мегги торопливо поедали гамбургеры. Явно волнуясь, Бифф начал разговор:

– Знаешь, Мегги, я тут кое о чем думал.

Мегги протянула руку за кетчупом.

– Неужели? Ну и как, мозги не перегрелись?

Пропустив насмешку мимо ушей, Бифф сунул руку в карман.

– Я подумал, не пора ли покончить с холостяцкой жизнью. Что ты на это скажешь, Мегги?

Он вытащил из кармана лист бумаги, озаглавленный «Анкета претендентки на должность жены», и принялся оглашать пункт за пунктом:

– Хорошо ли вы готовите? Есть ли у вас пылесос? Вы уже полностью внесли плату за свою машину? Ваша мать живет с вами или отдельно?

Бифф сидел за столиком один. Рот у него был набит скомканной бумагой. «А что я такого сказал?» – молчаливо недоумевал Бифф.

Отодвинув учебник, Шеннон опустила подбородок на руки. Что толку заниматься, если голова у нее занята другим. Тем, что произошло вчера.

За шесть лет Шеннон научилась до отказа заполнять свою жизнь работой, учебой, общением с друзьями. Наивные детские мечты об уютном доме и дружной, любящей семье постепенно угасли. В сущности, сделать карьеру куда проще, чем создать настоящую семью, говорила она себе. К тому же, пока думаешь только о работе, твоему сердцу ничего не угрожает.

Но вот в ее жизнь вошел Митч Уилер, человек с чуть ироничной, неотразимой улыбкой и янтарными огоньками в глазах. Нет, не вошел – ворвался, не оставив и следа от ее душевного покоя.

История повторяется, твердила про себя Шеннон. Как и Роберт, ее бывший муж, Митч всегда на виду. И его жене не удастся скрыться от назойливого внимания прессы. К тому же, судя по всему, Митч считает, что женитьба на Шеннон разрешит его проблемы. Есть и еще одно важное совпадение – дети.

Но когда Шеннон принималась сравнивать Митча со своим бывшим мужем, ни о каком сходстве уже не было и речи. Роберт – человек равнодушный, черствый эгоист, а Митч – сама мягкость, деликатность и доброта. Больше всего на свете Роберта заботили деньги, он изо всех сил старался пустить окружающим пыль в глаза. А Митч переживает за своих близких, за тех, кто с ним рядом.

И последнее различие – решающее. Спору нет, тогда, много лет назад, Роберту удалось вскружить голову ей, девчонке. Но Митч… Митча она любит.

Закрыв глаза, она с упоением представляла его лицо, голос, руки. Ее губы дрогнули от удовольствия. Ей казалось, она ощущает тепло его тела. Он все ближе и ближе, на его губах играет улыбка, пронзая ей сердце. И вот уже его рот почти касается ее рта.

Она чувствует вкус его губ. Ее дыхание сливается с его дыханием – теплым, благоуханным. «Я люблю тебя, Шеннон, – шепчет он. – Люблю, люблю, люблю». Голос его доносится все тише, словно Митч отдаляется от нее… Шеннон протянула руку, надеясь удержать его, и схватила пустоту. Голос Митча смолк. Вместо него она услышала какое-то треньканье.

Динь, динь, динь.

Шеннон резко подняла голову. Оказывается, она все еще сидит за столом, перед ней – открытый учебник, а в прихожей надрывается дверной звонок. Шеннон потерла глаза, пытаясь отогнать дрему.

Неуверенной походкой она направилась в коридор, заглянула в глазок и открыла дверь.

К Шеннон ураганом влетела Линдзи.

– Что поделываем? – осведомилась она, швыряя на стол свою сумку из дерюжки. – Как всегда, грызем гранит науки? Пустая трата времени, милая моя!

Линдзи бросилась на диван, устроилась поудобнее и лукаво усмехнулась.

– Я-то надеялась, что у тебя есть занятия поинтереснее зубрежки.

– Какие же?

– Ну, сама знаешь. Всякие там игры, в которые играют вдвоем в темной комнате.

Шеннон невольно рассмеялась. Стоит появиться Линдзи, от плохого настроения не остается и следа.

Линдзи сдвинула брови.

– А вид у тебя… оглушенный. Как у боксера, которого только что послали в нокаут.

– Просто я немного вздремнула.

– Нетрудно догадаться, что нагнало на тебя сон. Линдзи бросила красноречивый взгляд на заваленный книгами стол.

Сейчас опять оседлает своего любимого конька, подумала Шеннон и сочла за благо поскорее переменить тему.

– Что привело тебя в мое скромное жилище?

Линдзи пристально взглянула на подругу.

– Знаешь, мне сегодня звонил папочка Фрэнк. Скулил, как потерявшийся щенок.

Шеннон нахмурилась.

– Это что еще за новости?

– Жаловался, что взял напрокат кучу кассет – и хоть бы одна живая душа заглянула к нему скрасить его одиночество. Дело понятное: стоило тебе пропустить одну субботу, и папочка уже чувствует себя заброшенным и никому не нужным.

– Господи Боже! – вздохнула Шеннон. – Никто и не думал его бросать, Линни. Для отца у меня всегда найдется время. Просто семестр кончается, и мне надо приналечь на занятия, потому что…

Шеннон осеклась, и Линдзи закончила за нее:

– Потому что в твоей жизни наконец появилось кое-что поважнее занудных учебников и конспектов, да только время ведь не резиновое. Ты и так загрузилась выше головы. – Линдзи выразительно постучала пальцами по столу. – Чем-то надо пожертвовать.

– Ничего, как-нибудь выкручусь. – Шеннон упрямо вздернула подбородок. – Ты же знаешь, я люблю, когда у меня много дел.

– Не дури, Шеннон! Дела делами, а загонять себя в могилу вовсе ни к чему. Рано или поздно тебе придется выбирать. И, кстати говоря, я считаю, Фрэнк вполне в состоянии сам управляться со стиральной машиной.

Скрестив руки на груди, Шеннон подошла к окну и уставилась на тротуар перед домом.

– Линни, при чем тут стирка! У папы на всем свете нет никого, кроме меня.

– Я знаю, детка. – В голосе Линдзи слышалось неподдельное участие. – Но сейчас, когда ты встретила Митча, вам с отцом нужно отступить на шаг друг от друга.

– Наверное, нужно, – неуверенно вздохнула Шеннон.

Линдзи бросила на нее проницательный взгляд через очки.

– Вижу, сердце у тебя не на месте, – изрекла она. – Тут есть одно хорошее средство – пооткровенничать с лучшей подругой.

Обернувшись, Шеннон встретила сочувственный, понимающий взгляд. Линдзи права, и она не прочь поговорить о том, что у нее на душе, но с чего начать? Как обсуждать свои чувства, если она сама в них еще не разобралась?

Подумать только, какую шутку сыграло с ней ее буйное воображение: вчера ночь напролет она то замирала от дурного предчувствия, что Митч хочет от нее отделаться, то убеждала себя, что он оставит церемонии и приступит к решительным действиям. То, что он попросит ее руки, Шеннон в голову не приходило.

И, как выяснилось, она заблуждалась.

Ему без жены не обойтись – это понятно всякому. А вот ей, Шеннон, вовсе ни к чему, чтобы под предлогом женитьбы ее превращали в няньку. И самый разумный, нет, единственный выход – бежать от Митча со всех ног.

Да, ей это ясно. Больше того, она уже у стартовой черты – сигнальный выстрел уже прозвучал. Но ее ноги словно приросли к земле. Почему?

Потому что она любит Митча. Потому что не может с ним расстаться. Пусть это глупо, неосторожно – ей все равно.

Пусть ее израненное сердце узнает новую муку. Поделом будет ей, раз она такая дура.

И однако внутри у нее тлела искорка – крохотная искорка надежды. Может, все не так плохо…

Линдзи, спасибо ей, женским чутьем поняла, как нелегко подруге, и притаилась, словно мышь, ожидая, когда Шеннон заговорит сама. И вот Шеннон заговорила… Голос ее прерывался и дрожал, но она довела до конца рассказ о том, что случилось за последние дни.

Когда она смолкла, Линдзи, секунду помолчав, тихонько спросила:

– И что же ты теперь думаешь делать?

– Я в полной растерянности. Послушать его – тут и думать нечего, мы просто созданы друг для друга, но…

– Но ты не хочешь обжечься еще раз.

С самым несчастным видом Шеннон кивнула.

– Я не могу выбросить из головы то, что сказал Росс.

Линдзи пренебрежительно фыркнула.

– Этот надутый сноб напрасно сует нос в чужие дела.

– Я тоже так думала… до вчерашнего дня.

Шеннон прикусила губу. Она ведь ни словом не обмолвилась о Гилбертах, об опеке, о том, что сказал Митч. Почему-то эта фраза: «…Гилберты останутся без своего главного козыря» – просто не шла у нее с языка. Наконец она прошептала:

– Линдзи, я так боюсь…

– Но чего?

– Новой ошибки. Новой неудачи.

– Глупости. Ты обожглась на молоке, Шеннон, а теперь дуешь на воду. Роберт задурил глупую твою девчоночью голову. Но он никогда тебя не любил.

Шеннон затаила дыхание. Сама того не зная, Линдзи коснулась больного места. Ведь она, Шеннон, не смогла признаться подруге, что Митч избегает всяких разговоров о любви.

Линдзи обняла ее за плечи.

– Запомни, детка, жизнь не дает нам никаких гарантий. Все, что нам остается, – слушаться своего сердца и надеяться на лучшее.

Шеннон молчала, потрясенная этой нехитрой истиной. Слушаться своего сердца… Оно полно любовью – любовью к Митчу. Но безответная любовь и счастливая семейная жизнь… разве это соединимо?

Поживем – увидим. Слабый огонек надежды разгорался все ярче.

Надежда оживала у нее в душе, стоило ей вспомнить сияющие нежностью глаза Митча, его хрипловатый, взволнованный шепот. Глаза, шепот влюбленного человека… человека, который для нее, Шеннон, дороже всех на свете.

Шеннон вскинула голову. Нет, она не может расстаться с ним. Она сделает все, чтобы быть с ним рядом.

Линдзи помахала рукой перед ее лицом.

– Эй, подруга, ты, часом, не уснула?

– А? – Вырвавшись из плена своих мыслей, Шеннон растерянно смотрела на Линдзи. – Что ты сказала?

– Я говорю, самое лучшее, что ты сейчас можешь придумать, – это послать свою науку к черту и с любимой подругой отправиться в город. Хорошенько развеяться.

– Развеяться?

– Ну да. Сейчас всего четыре часа. Как раз успеем скупить все магазины, а потом зададим себе пир в каком-нибудь шикарном ресторане. Я в полной боевой готовности.

Шеннон окинула подругу критическим взглядом. Наряд, как всегда, самый невероятный.

– Именно, в боевой… Ты уверена, что твой костюм подходит для шикарного ресторана?

– Что ты имеешь против? Белая дерюжка – писк моды, между прочим.

– Ага. Только жакет на боку протерся, словно ты носишь револьвер, а твоя шляпка, извини меня, была бы более уместна на голове ветерана-летчика.

Линдзи сморщила нос.

– Экая ты привереда. Ну, не желаешь в ресторан, так перехватим на ходу по гамбургеру – тоже неплохо.

Шеннон, улыбаясь, покачала головой. Не хочется обижать Линдзи, но ей действительно необходимо побыть одной. Она кивнула в сторону стола.

– Видишь эту гору книг? Все это мне надо проглотить за сегодняшний вечер. Увидимся завтра, хорошо?

– Понятно. Бросаешь меня на мелкие гвозди. И все, что остается мне, несчастной, – убраться восвояси.

– Ох, Линни!..

– Оправдания бесполезны! – Линдзи расхохоталась, махнула рукой на прощанье и выпорхнула из комнаты.

Митч сидел за своим рабочим столом, уставившись в пустоту. События прошедших дней привели его в недоумение. Не то чтобы он ожидал, что Шеннон кинется в его объятия, рыдая от счастья и признательности. Но и к ее откровенной растерянности, почти переходящей в испуг, он тоже не был готов.

Мысленно прокручивая события минувших недель, Митч вдруг осознал, что никогда по-настоящему не ухаживал за Шеннон – никаких там цветов, шампанского, романтических ужинов при свечах. Он просто увидел ее, быстро решил, что нашел то, что нужно ему и детям, и поставил ее об этом в известность.

Вообще-то нельзя сказать, что у него большой опыт по части предложений руки и сердца. Говоря точнее, до этого он ни разу не просил женщину выйти за него замуж. Ему в голову не приходило… А теперь, когда он наконец встретил женщину своей мечты, он проявил такта не больше, чем влюбленная горилла. Сунул Шеннон в руку кольцо и вообразил, что дело сделано.

Молодец, ничего не скажешь. Сам все испортил.

А ведь Шеннон заслуживает самого деликатного, внимательного отношения. Он это прекрасно понимает. Он окружит ее заботой. Свет свечей и нежные признания – все это будет. Непременно будет. Меньше всего он хочет причинять ей боль, давить на нее.

Но и сдаваться он не намерен.

– Дядя Митч?

В дверь робко заглянул Дасти.

– А? Привет, дружище, заходи.

Дасти проскользнул в дверь. Сделав несколько неуверенных шагов по направлению к рабочему столу Митча, Дасти застыл на месте и уставился на ковер.

– С чем пожаловал?

Мальчик вяло передернул плечами.

– Просто хотел кое-что узнать.

– Что же именно, позволь полюбопытствовать?

– Да так.

Митч начал закипать.

– Дасти, мне некогда. Если у тебя есть что сказать, выкладывай побыстрее. Если нет…

Лицо мальчика жалобно сморщилось. Стыдно срывать на парнишке злобу, одернул себя Митч. В последнее время он сам не свой. На детей рычит, во время деловых встреч грубит. Так он скоро превратится в мизантропа. Конечно, сейчас на него навалилась куча проблем; но у кого их нет? А ведь Митч всегда льстил себя надеждой, что он не из тех, кто легко ломается. В конце концов, он мужчина и не должен никому показывать, если на душе у него тяжело.

– Не сердись, Дасти. – Он усадил мальчика к себе на колени и провел рукой по его волосам. – О чем ты хотел спросить?

– Ты хочешь нас отослать? – Голос Дасти дрогнул, и глаза его наполнились слезами.

Митч опешил.

– Вот глупости. С чего ты взял?

– Так. На футбол ты со мной больше не ездишь, отпускаешь нас к тете Джоанн, даже если мы плохо вели себя, и… – Дасти набрал в легкие побольше воздуха, – и вы все теперь вечно шепчетесь насчет бабушки и дедушки, а потом ты играешь на гобое…

На секунду Митч потерял дар речи. Он-то считал, что лучше скрывать от детей свои неприятности, чтобы не волновать их попусту. Считал, но просчитался. Мальчуган почувствовал – у взрослых что-то неладно, но никто не объяснил ему, что происходит, и он остался наедине со своими страхами и подозрениями. А Шеннон? С ней ведь все точно так же, мелькнуло в голове у Митча. Он не позволяет ей разделить с ним его тревоги и этим отталкивает ее.

А вдруг она, как и Дасти, вообразила себе Бог знает что? Разве он знает, о чем она думает? Что творится у нее в душе? Ничего он не знает, абсолютно ничего. От этой мысли он содрогнулся. Ему ни разу в голову не пришло поинтересоваться ее мнением, ее желаниями. Он убедил себя, что она хочет от жизни того же, что и он. Но ни разу, ни разу он не дал себе труда спросить ее, так ли это на самом деле.

Со вздохом Митч сгреб Дасти в охапку.

– По-моему, старина, нам с тобой надо как следует поговорить.

Почти целый час дядя и племянник провели вместе. К удивлению Митча, мальчик многое понял. Объяснения дяди развеяли многие его страхи – действительность, похоже, оказалась вовсе не так ужасна в сравнении с тем, что он себе напридумывал.

Когда Дасти наконец выбежал из дядиного кабинета, настроение мальчика значительно поднялось. Что же касается Митча, то не успел он собраться с мыслями, как до него донесся голос Росса. Митч вышел из кабинета и увидел, как Росс подбрасывает в воздух оглушительно хохочущего племянника.

– Еще, дядя Росс! – упрашивал мальчуган. – Выше!

– Выше некуда, Дастин. Смотри, расшибешь нос о потолок. – Росс взъерошил волосы Дасти и поставил его на пол. – Ладно, хорошенького понемножку. Нам с дядей Митчем надо поговорить.

– А потом сыграем в шашки? Знаешь, как я наловчился? Разобью тебя в пух и прах!

– Не сомневаюсь. – Росс присел на корточки, так что они с Дасти оказались одного роста, и привлек мальчика к себе. – Только давай попозже, идет?

– Идет! – Просияв, Дасти взлетел вверх по лестнице.

Росс направился в кабинет. Митч наблюдал, как улыбка сползала с лица брата, уступая место обычному выражению угрюмой настороженности.

– Судя по твоему кислому виду, тебя привело сюда не желание поболтать с любимым братом.

– Нет, разговор у нас будет деловой. – Росс опустил свой портфель на стол. – Хочу тебя предупредить: теперь, когда Гилберты официально подали иск, предстоят некоторые неприятные процедуры.

– Что ты имеешь в виду?

– Прежде всего я имею в виду выяснение точного социального и имущественного положения обеих сторон. Уверяю тебя, в суде проявляют при этом достаточную настойчивость.

– И как прикажешь тебя понимать? Они что, будут допрашивать всякого, кто имел несчастье перекинуться со мной парой слов, наклеят все газетные измышления обо мне в альбомчик, а напоследок вывернут меня наизнанку, чтобы проверить, не черная ли у меня душа? – Митч провел рукой по волосам. Или там, в суде, способны на что-то покруче? Расскажи, ты же у нас знаток.

Росс поджал губы, он старательно избегал смотреть брату в глаза.

– А ты уже обсудил с мисс Догерти… то, что собирался обсудить?

– Да, я просил Шеннон стать моей женой, если ты об этом.

Кивнув, Росс принялся хмуро изучать ковер.

– Ты, конечно, понимаешь, что в таком случае она сама и ее прошлое тоже вызовут самый пристальный интерес суда.

Митч безразлично пожал плечами. Конечно, он это понимает. Но ему казалось, с этой стороны он застрахован от неожиданностей.

Сцепив руки за спиной, Росс поднял на брата глаза. От тяжелого взгляда Росса у Митча мороз пробежал по коже.

– Что ты уставился на меня как удав на кролика?

– Возможно, ты предпочел бы встречу с удавом… – Чему?

– Тому, что я собираюсь тебе сообщить.

У Митча засосало под ложечкой, но лицо его оставалось непроницаемым.

– Я весь обратился в слух.

Не спеша, словно пытаясь потянуть время, Росс открыл свой портфель, извлек из него какую-то папку и сокрушенно вздохнул, всем своим видом показывая, как тяжела выпавшая на его долю обязанность.

– Это касается мисс Догерти.

– При чем здесь Шеннон?

Митч вскочил, окончательно потеряв терпение.

– Садись, Митчелл. Тебе предстоит узнать кое-что неприятное.