Текст книги "Старомодные люди"

Автор книги: Диана Уитни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Диана Уитни
Старомодные люди

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Судя по тому, что он весь мокрый и смотрит диковато, адресом она не ошиблась.

Шеннон Догерти заглянула в листок вызовов и крепче сжала ручку тяжелого чемоданчика с инструментами.

– Митч Уилер, верно?

И уточнять было незачем. Только взглянув на этого перепачканного, невразумительно бормочущего человека, чье лицо выражало хорошо знакомое ей отчаяние, она поняла: у бедняги крупные неприятности с водопроводом.

Кивнув, Митч Уилер смерил ее недоверчивым взглядом.

– А вы что, водопроводчик?

С его рук рвался полуголый, заливавшийся смехом ребенок, которого Митч старался удержать.

Так вот он какой, знаменитый Митчелл X. Уилер, подумала Шеннон. Это лицо, сияющее улыбкой, она совсем недавно видела на первой странице газеты под заголовком «Создатель Биффа Барнетта раскрывает свои замыслы». Впрочем, Шеннон интересовалась скорее деловыми новостями, чем комиксами, и о приключениях частного детектива Биффа Барнетта знала не много. Что же касается приключений создателя Биффа, то они были настоящей притчей во языцех. Вряд ли во всей округе нашелся бы человек, который не слыхал о Митче. Из холостяков Пасадены, пригорода Лос-Анджелеса, Митч, кстати, считался самой завидной партией.

Маленькое существо у него на руках, хотя и принадлежало к женской половине человеческого рода, было явно моложе тех умопомрачительных красоток, с которыми Митч то и дело появлялся в обществе.

Шеннон едва сдержала улыбку, когда неугомонная малышка с радостным воплем схватила шелковый галстук Митча и сунула его в свой слюнявый ротик.

– Меня зовут Шеннон Догерти, – представилась она. – Специалист первой категории по водопроводу и отоплению.

Не обращая ни малейшего внимания на печальную участь, постигшую галстук, Митч в замешательстве рассматривал Шеннон.

А он даже очень ничего, мелькнуло у нее в голове. Каштановые, довольно длинные волосы, и стрижка точь-в-точь такая, как на газетных фотографиях. Вот только на фотографиях не видно, какие у него яркие глаза, огромные глаза янтарного цвета, с роскошными ресницами, которым позавидовала бы любая женщина.

Правда, если хорошенько присмотреться, лицо у него заурядного человека и, наверное, он всего на пару дюймов выше, чем она сама. А вот впечатление производит вовсе не заурядное. Обаяния у него хватает, призналась себе Шеннон.

Впрочем, она здесь не ради прекрасных глаз Митча Уилера. Она пришла работать, и, кажется, пора ему об этом напомнить.

– Может быть, мистер Уилер, вы расскажете мне, что у вас произошло? – предложила Шеннон.

Он недоверчиво поджал губы.

– Честно говоря, вы совсем не похожи на водопроводчика.

– Вот как? – Шеннон вскинула бровь. – Уверяю вас, я нарядилась в комбинезон вовсе не потому, что считаю его элегантным. Да и тридцать фунтов инструментов таскаю с собой не ради тренировки.

На секунду Митч Уилер нахмурился, потом бросил взгляд на чемоданчик с инструментами, стоявший на пороге. Наверное, чемоданчик выглядел внушительно, потому что лицо Митча вдруг осветила широкая улыбка, одна из тех, что сводила с ума женщин. Трогательное, растерянное мальчишеское выражение в мгновение ока сменилось другим: мужественным и притягательным.

– Вы уж простите, что я такой подозрительный, – сказал он. – Но знаете, молодые девушки чего только не придумывают, чтобы проникнуть в эту дверь.

У Шеннон глаза на лоб полезли от удивления.

– Так вы думаете, это маскарад? – Она указала на свой форменный синий комбинезон.

Ну и тип! Похоже, он вообразил, что все женщины на свете влюблены в него по уши.

Прежде чем Митч Уилер успел ответить, дверь тихонько отворилась, и из нее, точно любопытный котенок, выглянула темноволосая девчушка с серьезным личиком. Не сводя глаз с Шеннон, она потянула Митча за ремень.

– Дядя Митч, – озабоченно произнесла она, – ковер в холле уже весь мокрый.

«Дядя Митч» испустил горестный стон и наконец сделал какой-то жест, который можно было истолковать как приглашение.

– Входите, прошу вас. Поверьте, я вовсе не хотел вас обидеть. Но кто бы мог подумать, что водопроводной компанией завладели такие рыжеволосые красавицы.

И он вновь одарил ее своей неотразимой улыбкой.

– Компания принадлежит моему отцу. А я выезжаю по вызовам, как и все остальные водопроводчики, и, кстати говоря, рабочий день у меня не резиновый, – отрезала Шеннон.

Заметив, как улыбка сползла с его лица, она пожалела о своей резкости. Какая муха ее сегодня укусила? Грубость вовсе не в ее правилах. И нет абсолютно никаких причин взъедаться на него, но этот человек заставляет ее нервничать.

Митч плотно сжал губы.

– Намек понят.

С третьей попытки ему удалось усадить жизнерадостную малышку в плетеный манеж и вытащить из ее кулачка свой изжеванный галстук.

– Дяй-дяй. – Ребенок протянул к нему свои пухлые ручки и что-то умоляюще залепетал. Круглое личико жалобно сморщилось, но тут же расплылось в довольной улыбке, когда Митч протянул малышке игрушку.

Повернувшись к темноволосой девчушке, Митч попросил:

– Рейчел, зайка, пригляди пока за Стефи, хорошо?

– Хорошо, – ответила она, подняв на него огромные карие глаза, задумчивые и печальные.

Митч и Шеннон направились к покрытой ковром лестнице, ведшей на второй этаж.

– Это в ванной комнате наверху, – приступил он к объяснениям. – Там, вероятно, засорилась труба и…

Но договорить ему не удалось. В комнату вихрем ворвался белобрысый мальчуган.

– Снайдер съел весь торт, – выпалил он. – И что-то липкое выкипело и залило всю плиту.

– Только этого не хватало! – В два прыжка Митч пересек комнату и исчез за вращающейся дверью кухни.

Сначала оттуда доносилось лишь невнятное бормотание, затем последовали вопль отчаяния и яростные проклятия.

Рейчел, смерив взглядом растерянного мальчугана, изрекла грозное пророчество:

– Вот увидишь, Дасти, сейчас тебе достанется!

Дасти насупился. На его расстроенной, побледневшей рожице ярче выступили веснушки. Тут раздался пронзительный визг, заставивший Шеннон вздрогнуть, и в комнату вкатился огромный лохматый пес неопределенной породы. Серый кот, дремавший на диване, немедленно ощетинился, зашипел и пулей взлетел вверх по лестнице. А собака подбежала к Дасти, словно прося у него защиты и покровительства. Шеннон заметила, что собачьи усы покрывала глазурь.

– Ох, Снайдер, Снайдер, – вздохнул Дасти. – Раз ты так ведешь себя, дядя Митч запретит пускать тебя в дом.

Пес в ответ лишь энергично вилял хвостом.

Наконец в дверях кухни появился Митч. Его белая рубашка была в каких-то липких пятнах – скорее всего, от карамели. Бросив на Снайдера испепеляющий взгляд, он направился к лестнице и что-то невразумительно пробурчал себе под нос. Шеннон решила, что ей надо последовать за Митчем.

За Шеннон поплелся и Дасти. Увидев это, Митч остановился и грозно нахмурился.

– Тебе лучше остаться внизу, – обратился он к Дасти, лицо которого помрачнело. – Надеюсь, ты не собираешься вертеться у нас под ногами?

– Не бу-у-уду я вам мешать, – обиженно протянул мальчик. – Может, я помогу вам чем-нибудь, а? Ну пожалуйста! – Он умоляюще взглянул на Шеннон, словно чувствуя, что ее легче уговорить. – Может, вам инструменты надо подержать или что-нибудь такое…

– Ладно… – Трудно отказать, когда на тебя с надеждой смотрят серые детские глаза. – Иногда и в самом деле двух рук не хватает. Рейчел сейчас как раз помогает дяде, а ты на время станешь моим помощником.

– Ура! – Издав победоносный клич, Дасти взлетел по лестнице и исчез за дверью в дальнем конце холла.

Митч усмехнулся.

– Ну, теперь неделю будет ходить задрав нос. Спасибо, что согласились возиться с этим шалопаем. Сразу видно, вы любите детей.

– Да, – спокойно ответила Шеннон. – Люблю.

А любит ли она детей? Что-то дрогнуло у Шеннон внутри. Да, она любила детей, очень любила, мечтала, что у нее будет большая семья. Но просто любить – мало… Много лет назад выяснилось, что она не годится в матери. Боль с годами немного притупилась, но не исчезла.

Тут она заметила, что губы Митча шевелятся, и отогнала прочь неприятные воспоминания.

– Извините, вы что-то сказали?

– Я говорю, настоящая женщина сразу найдет с детьми общий язык.

Янтарные глаза Митча чуть потемнели, и в голосе зазвучали глубокие мягкие нотки.

По коже Шеннон пробежали мурашки. Странно, до чего многозначительно и ласково звучит в устах этого человека самый пустой комплимент. Сразу чувствуется – он частенько пускает в ход эти проникновенные интонации, словно актер, исполняющий знакомую роль.

Он так откровенно разглядывал ее, что у Шеннон слегка пересохло во рту от смущения. Она тут же мысленно себя одернула. Шеннон Догерти уже исполнилось тридцать, и она давно перестала таять от восторга, когда мужчина, пусть даже самый привлекательный, проявлял к ней интерес. Говоря точнее, она тут же настораживалась и замыкалась в себе.

То же случилось и сейчас – она вся внутренне подобралась и напрягла плечи.

– Да, мистер Уилер, Рейчел была совершенно права.

– А?

– Ковер-то и в самом деле уже промок насквозь.

Митч уставился вниз, на хлюпавший под ногами ковер.

Он что-то пробурчал себе под нос, но Шеннон, не слушая, пересекла холл и открыла дверь в ванную.

Пол был затоплен водой, которая поднялась не меньше чем на дюйм. Ящик для кошачьих надобностей, плававший в углу, напоминал маленький песчаный островок.

На краю ванны, ухмыляясь, устроился Дасти.

– Это Стефи засунула в унитаз свои ползунки, – выпалил он, явно довольный, что может сообщить такое потрясающее известие. – И унитаз засорился.

– Вот в чем дело. – Шеннон бросила любопытный взгляд на Митча, но его лицо осталось непроницаемым. – Поэтому-то девчонка и щеголяет без штанов. Ей сколько, годик уже есть?

– Год и два месяца, – ответил Митч. – И она терпеть не может одежды. Уж не знаю, как ей внушить, что нельзя все время ходить голышом. А тут она еще вот что придумала – засовывать свои штанишки в… – Он мрачно взглянул на унитаз, и Шеннон сочувственно кивнула.

– Дело поправимое, – заверила она. – И знакомое… С тех пор как изобрели непромокаемые подгузники, у нас, водопроводчиков, прибавилось работы. Не сомневаюсь, ползунки извлечь ничуть не труднее.

– Вы меня обнадежили. – Митч нерешительно потоптался на месте. – И… я подумал… раз вы уже здесь… э… – Он в замешательстве откашлялся.

– Да, слушаю вас, – с готовностью откликнулась Шеннон, подняв на него глаза.

– Э… понимаете, у нас к тому же протекает душ, так, может, вы… Конечно, если вам позволяет время…

– Я непременно посмотрю, что с вашим душем.

Митч неловко улыбнулся – на языке у него явно вертелось что-то еще. Но он лишь смущенно мялся в дверях, как будто слова застревали у него в горле.

– У вас еще что-нибудь не в порядке, мистер Уилер?

– Нет-нет. Это все. Ну, не буду вам мешать, – окончательно смутившись, выдавил из себя Митч. – Если я вам понадоблюсь, я внизу.

И он скрылся за дверью.

Шеннон повернулась к мальчику.

– Ну, мистер Старший помощник водопроводчика, засучим рукава!

Довольный Дасти просиял.

* * *

Примерно через час почти все было в порядке.

Дасти оказался настоящей ходячей энциклопедией, из которой можно было узнать о семействе Уилер абсолютно все. Мальчик был счастлив, что заполучил такого внимательного слушателя. Он сообщил Шеннон, что ему уже исполнилось семь лет, а его сестре Рейчел только пять и что дядя Митч переехал к ним примерно полгода назад, как раз перед Днем Всех Святых. Нетрудно было заметить, что мальчуган просто обожает своего дядю Митча. К тому же выяснилось, что Дасти несколько раз подавал идеи для новых приключений Биффа Барнетта, и с тех пор успех дядиных комиксов стал предметом его особой гордости.

Судя по всему, в доме у них царил полнейший хаос. Что ж, может быть, это ничуть не хуже, чем тишина и размеренность, в которых прошли ее собственные детские годы, подумала Шеннон. Старый каркасный дом беспрестанно сотрясался от хлопанья дверей, собачьего лая, голосов, плача и смеха.

Шеннон орудовала отверткой, а Дасти рассказывал, как на прошлогодней торжественной церемонии в детском клубе ему доверили держать флаг.

– Представляете, после папе пришлось платить за лампы. А мама сказала, чего ругаться, сказала, я же не виноват, что потолки там такие низкие.

Шеннон улыбнулась, складывая инструменты в чемоданчик.

– Кажется, у тебя очень веселые мама и папа.

– Да. Они такие… – Мальчик осекся, и в глазах его неожиданно мелькнула тоска.

Шеннон насторожилась.

Сосредоточенно обводя пальцем полумесяц гаечного ключа, Дасти добавил:

– Сейчас они уехали.

– И куда же?

– Покататься на лыжах.

– Вот здорово. Я слышала, в Мэмуте на прошлой неделе выпал снег – там весной часто бывают снегопады. Наверное, они поехали туда?

Дасти вяло пожал плечами.

– Не знаю. Они уже давно уехали.

И он смолк, беспокойно заерзав на месте.

– Дядя Митч сказал, они больше не вернутся. – В голосе мальчика слышались слезы. – Сказал, произошел несчастный случай и они погибли.

Дасти вскочил, вытер глаза и вздернул подбородок, пытаясь удержаться от рыданий.

– Но я не верю дяде Митчу, мои мама и папа никогда нас не оставят… никогда…

Потрясенная, Шеннон поняла, что трое чудесных ребятишек – круглые сироты.

Как жестока бывает судьба. Ужасающе жестока.

Шеннон сглотнула подступивший к горлу ком. Знакомая, мучительно знакомая боль. Боль ее собственного детства. О, она понимает, что творится в душе у мальчика. Сейчас он не может поверить в очевидное. Не может справиться со своим одиночеством, с бессильной, горькой яростью. Шеннон осторожно погладила Дасти по бледной, вздрагивавшей щеке, потом села на край ванны и притянула его к себе.

– Мне очень жаль, что так случилось, Дасти, – прошептала она. – Поверь, я знаю, как тебе тяжело, как ты по ним тоскуешь.

– Не знаете, – всхлипнул Дасти. – Никто не знает.

– Сейчас ты сердишься на них за то, что они тебя бросили.

Дасти изумленно взглянул на нее.

– Хочешь, я расскажу тебе одну историю? – предложила Шеннон.

Он безразлично пожал плечами.

– Когда мне было примерно столько лет, сколько сейчас тебе, мама и папа решили, что в нашей семье нужен еще один ребенок. Я была просто на седьмом небе от счастья. Больше всего на свете мне хотелось маленького братика или сестричку.

– Ну и глупо. От сестер толку мало.

– Тебе виднее, Дасти. Но понимаешь, я была совсем одна. А у всех моих друзей были братья и сестры. Вот и мне хотелось большую семью. Наконец мама поехала в клинику. Она пообещала мне, что вернется через два дня – вместе с ребеночком.

Дасти слушал с возрастающим интересом.

– И что, она привезла вам брата? – с надеждой спросил он.

– Нет, Дасти. Моя мама никогда не вернулась домой. Она умерла, и моя маленькая сестричка тоже умерла.

У Дасти задрожал подбородок.

– Значит, ваша мама вас разлюбила.

Этих слов и ждала Шеннон. Она обхватила рукой худенькие плечи мальчика.

– Тогда я тоже так думала. Мне было ужасно обидно, что мама меня оставила.

Несколько секунд они оба молчали.

– Знаешь, тогда я злилась на целый свет. Злилась на папу – за то, что он отвез маму в эту проклятую клинику. И даже на себя злилась – за то, что мне хотелось брата или сестру.

Внезапно лицо Дасти расплылось перед Шеннон, и она сморгнула слезу. Может, зря она бередит душу и себе, и ребенку, мелькнуло в голове у Шеннон. Но тут она почувствовала, как Дасти дрожит, прижимаясь к ней. Нет, пожалуй, не зря.

– Вы были не виноваты, – произнес мальчик. Вы ничем не могли ей помочь.

– Да, теперь я тоже понимаю это, а тогда не понимала. Наверное, я была не такой взрослой и умной, как ты. Но моя мама не хотела меня покидать. И поверь, твои мама и папа не хотели покидать тебя. Они очень, очень тебя любили – ты и сам знаешь это.

Дасти задумался.

– А вы плакали тогда? – вдруг спросил он.

– Конечно, Дасти.

– А потом… потом вы ее забыли?

– Нет. Я и сейчас каждый день о ней вспоминаю. Вспоминаю с любовью.

Шеннон всхлипнула и ладонью смахнула слезы.

– Ну ладно, молодой человек, – произнесла она совсем другим, бодрым голосом. – Не забывай, что у нас еще душ. Может, ты, как главный помощник, отнесешь в мой грузовик этот насос, а я пока посмотрю, что с душем?

Дасти последний раз хлюпнул носом и с готовностью вскочил.

– Будет сделано. А потом я еще вам помогу, ладно?

– Ну конечно. Как же я без помощника…

Шеннон улыбнулась и пригладила взъерошенную соломенную прядь на лбу Дасти. Тут она услышала какой-то шорох, обернулась и встретилась глазами с Митчем Уилером – он смотрел на нее серьезно и грустно.

О Господи! И давно он здесь стоит? Давно, судя по горькому взгляду.

Дасти заметил дядю на долю мгновенья позже.

– А мы уже починили туалет. – Мальчик вновь весь светился от радости. – Знаешь, как много я помогал!

Митч улыбнулся, однако улыбка у него вышла невеселая.

– Отлично, дружище. А сейчас иди и приведи себя в порядок.

– Мы же еще не закончили.

– Вижу, но тебе пора переодеться. – Заметив, как насупился Дасти, Митч повернулся к Шеннон. – Много тут еще работы?

– Примерно на полчаса. – Шеннон покосилась на Дасти. – Но, конечно, если я останусь без помощника, провожусь дольше.

Гордый мальчуган блеснул глазами.

– Ну хорошо, – смягчился Митч. – Только чтобы через полчаса ты был внизу – умытый, одетый – словом, все как полагается.

Дасти в ответ радостно закивал головой. Митч понимающе улыбнулся и направился к двери. Вдруг он обернулся, и глаза его встретились с глазами Шеннон. Этот взгляд словно уколол ее. Что он выражал? Грусть? Признательность? Тревогу? Тут в глазах Митча загорелось какое-то новое чувство, и Шеннон словно обдало жаром. Нет, она не ошибалась – в этих глазах светилось обещание.

Митч скрылся за дверью.

Пока Дасти относил насос в машину, Шеннон развинтила душ. Как она и предполагала, нужно было просто заменить прокладку.

Шеннон подбирала прокладку нужного размера, когда вернулся Дасти.

– А теперь что мне делать? – Он выжидательно уставился на Шеннон.

– Сейчас я опять все это соберу, и мы с тобой проверим новую прокладку. – Мальчуган поглядел на Шеннон в замешательстве, и она указала вниз, под раковину. – Видишь вон ту блестящую серебряную ручку? Через нее ваша ванная подключается к центральной системе водоснабжения. Я дам команду, и ты до упора повернешь ручку вправо. Все понял?

– Понял. – Мальчуган завозился внизу, устраиваясь под раковиной и нащупывая ручку.

Шеннон вновь принялась за душ. До нее донесся голос Дасти – мальчик о чем-то спрашивал, но слов было не разобрать.

– Что, Дасти? Что ты там… О Боже!

Из трубы над ее головой хлынул поток воды.

– Дасти, выключай скорей!

Когда Дасти наконец понял, что дело неладно, Шеннон вымокла до нитки – словно только что переплыла в одежде Ла-Манш.

У Дасти глаза на лоб полезли от ужаса. Он сбивчиво забормотал что-то в свое оправдание.

– Да ничего страшного.

Пожалуй, слова ее прозвучали не слишком убедительно. Благодарно кивнув, она взяла полотенце, которое протянул ей Дасти.

– Мне послышалось, вы сказали… – жалобно мямлил Дасти.

– Не переживай, я не сахарная, не растаю.

Она тщательно вытерла свои пышные, до плеч, волосы. Насквозь промокший хлопчатобумажный комбинезон отяжелел, будто свинцовый. Да, отлично выкупалась, ничего не скажешь!

– Придумал! – Дасти выбежал из комнаты и вернулся с голубым купальным халатом в руках. – А ваш комбинезон я отнесу в сушилку.

Шеннон нерешительно взяла халат. Понятно, чей это: вон и монограмма – «М.Х.У.». К тому же от халата исходил ощутимый мужской запах. И этот запах ее почему-то тревожил.

– Я даже не знаю…

– Все очень быстро высохнет, честное слово. Вы еще и закончить не успеете.

Мальчик умоляюще глядел на нее. Наверное, Дасти прав – это в самом деле единственный разумный выход. Не может же она в таком виде отправляться к себе в контору – сиденье в машине промокнет до пружин.

Глупейшая история!

Дасти вышел за дверь, она переоделась и отдала ему комбинезон. Затем вновь принялась за работу, невольно прислушиваясь к смеху и голосам, доносившимся снизу. Она что-то тихонько мурлыкала себе под нос – почему-то в этом доме ей было легко и уютно. Если бы шум служил мерилом счастья, этот дом считался бы настоящим раем, весело подумала она.

Шеннон закончила с душем, однако Дасти и след простыл. Она не привыкла терять время даром и, порывшись в своем чемоданчике, вытащила учебник. В течение рабочего дня ей частенько удавалось выкроить минутку, чтобы позаниматься. А как иначе все успеть за двадцать четыре часа!

Из чемоданчика Шеннон извлекла сверток с гамбургерами. Вечером у нее занятия в университете, так что сейчас самое время перекусить. К тому же у нее одна слабость в жизни – мучное, жирное и сладкое, а свои слабости обязательно должны быть у каждого. Вполне довольная, она вновь принялась за чтение, поедая гамбургер.

Дасти с комбинезоном не появился и сорок пять минут спустя, а в доме стало тихо как в могиле. Неужели все ушли и забыли про нее? Шеннон приоткрыла дверь – нет, снизу доносились негромкие голоса. По крайней мере в доме кто-то есть. Но ее помощник, похоже, пренебрег своими прямыми обязанностями.

Шеннон вышла в холл и громким шепотом позвала Дасти.

Митч Уилер провел расческой по шелковистым каштановым волосам Рейчел и собрал их розовой заколкой.

Девочка повернула к нему свое серьезное, сосредоточенное личико:

– Красиво?

– Зайка, ты у нас всегда неотразима.

Он сжал ее в объятиях. Довольная девчушка поправила оборки на своем платьице и важно прошествовала в детскую. Митч смотрел на Рейчел, и сердце его сжималось. Будь эти трое его собственными детьми, а не детьми брата, он не мог бы любить их сильнее.

Да они и есть его собственные дети.

Он вспомнил случайно подслушанный разговор в ванной. Эта зеленоглазая водопроводчица его удивила. Сногсшибательная красотка! К тому же такая чуткая и деликатная. Поняла, как утешить Дасти, сразу нашла слова, которые он тщетно искал полгода, с тех пор, как погибли родители малышей. Дасти не мог примириться со смертью родителей, не мог в это поверить. Митч терялся и перед вспышками детской ярости, и перед незыблемой убежденностью мальчика в том, что в один прекрасный день папа и мама вновь будут с ним.

Шеннон Догерти сразу поняла, что творится с ребенком. И как спокойно, как мягко она убедила мальчика, что ему нечего стыдиться своих чувств. Только теперь до Митча дошло – Дасти давно уже знает, что его родителей больше нет, но убеждает себя в обратном, боясь захлебнуться в горечи утраты. Как важно было мальчику облегчить душу! И в этом ему помогла Шеннон.

Да, с этой женщиной он не прочь познакомиться поближе. Жаль, что нельзя приступить к делу прямо сегодня, не откладывая в долгий ящик. Но сегодня ему предстоит непростой вечер.

– Дядя Митч?

– А?

Перед ним стоял Дасти.

– Видишь, я уже вымылся и оделся, как договорились. А скоро приедут бабушка и дедушка?

Митч взглянул на часы.

– Где-то через час или… – Звонок в дверь не дал ему договорить. – Расчет неверен, парень. Вот и они.

– Ура-а-а! – Дасти рванулся к входной двери, распахнул ее – и тут же оказался в объятиях надушенной бабушки.

Последовал целый шквал поцелуев. Все говорили одновременно, торопясь выложить накопившиеся за полгода новости. Только Митч одиноко стоял в стороне, с принужденной улыбкой на лице, и смотрел на сиявших от счастья детей. Бабушка и дедушка вытащили свертки с подарками, и казалось, поцелуям, смеху, словам благодарности не будет конца.

Наконец Руфь Гилберт сочла нужным заметить Митча.

– Здравствуйте, Митч. – Голос ее звучал холодновато и сдержанно. – Рада вас видеть.

Она подставила щеку, которой Митч символически коснулся губами.

– Я тоже рад видеть вас, Руфь.

Митч протянул руку красивому седовласому мужчине:

– Здравствуйте, Стивен. Как долетели?

– Прекрасно… прекрасно. – Стивен Гилберт держался приветливее, чем его жена, но тоже с некоторой прохладцей. – У вас тут лето в разгаре. А у нас в Бостоне еще снег не сошел, и мы мерзнем чертовски.

На несколько секунд воцарилось неловкое молчание. Наконец Митч сказал:

– Почему бы нам не пройти в гостиную?

Этого вечера он ждал с замиранием сердца, ждал давно, уже несколько недель, с тех пор, как пришло письмо от адвоката Гилбертов.

– А где малышка? – осведомилась Руфь.

– Я уложил ее ненадолго, а то заснет еще до обеда.

– Понятно.

Руфь явно хотела немедленно увидеть младшую внучку, но все же прошла в гостиную и осторожно опустилась на краешек дивана. Стивен Гилберт уселся рядом с женой, и Рейчел тут же взобралась к нему на колени.

Следующие двадцать минут Митч в основном молчал, прислушиваясь к тому, как дети оживленно болтали с бабушкой и дедушкой. Правильно ли он поступает, размышлял Митч. Может, лишь эгоизм заставляет его удерживать детей при себе? За полгода он душой прикипел к племянникам. Без них его жизнь опустеет. К тому же он обещал Дасти и Рейчел, что никогда не покинет их, а он привык исполнять обещанное.

Вскоре дети отправились в детскую – смотреть телевизор. Взрослым надо было обсудить свои дела. Очень важные дела.

– Дети выглядят вполне здоровыми, – неуверенно начала Руфь. – И вроде бы счастливы…

– Так оно и есть, – непререкаемым тоном заявил Митч.

Стивен нервно откашлялся.

– Вы очень много для них сделали, Митч, очень много. С этим никто не спорит. И все же сейчас…

– Детям нужен настоящий дом, – перебила мужа Руфь.

– Такой дом у них есть.

Черт возьми! Кажется, он сразу полез в бутылку. Митч заставил себя улыбнуться.

– Я делаю для них все, что в моих силах.

– Да-да. Мы в этом не сомневаемся. – Руфь в замешательстве махнула рукой. – Но, Митч, подумайте сами. Вы молодой холостяк, у вас соответствующие… склонности. Дети привыкли к совершенно другому образу жизни.

Митч секунду помолчал, а потом произнес решительным тоном:

– Давайте говорить начистоту. Вы здесь потому, что мой рекламный агент немного перестарался и пустил обо мне несколько глупейших газетных сплетен. – Гилберты от удивления буквально раскрыли рты, а Митч торопливо продолжал: – Вы обеспокоены, я понимаю, но уверяю вас, вы тревожитесь совершенно напрасно. Если бы моя жизнь действительно была каскадом сомнительных удовольствий, о которых пишут газеты, я бы просто не мог работать. Знаете, для того чтобы ежедневно выдавать новую порцию комиксов, требуется потратить немало времени.

Руфь Гилберт судорожно сплела свои тонкие пальцы.

– Без сомнения, – сказала она, – во всех газетных историях есть значительная доля вымысла. Но и доля правды там тоже, несомненно, есть. А значит, вы не тот человек, который может дать детям надлежащее воспитание.

– Руфь! – Стивен Гилберт, казалось, был шокирован прямолинейностью своей жены. – По-моему, это чересчур.

– Возможно, но по сути я права. – Руфь перевела дух. – Митчелл, поймите, я абсолютно ничего против вас не имею. И муж, и я – мы всегда хорошо относились к вам. Когда наша дочь вышла за вашего брата, мы были только рады. Но теперь… – Голос ее дрогнул. – Теперь, когда Донны и Кевина нет в живых, мы все должны думать в первую очередь о детях.

– Именно о них я и думаю. – Митч изо всех сил пытался говорить спокойно и вразумительно. – И считаю, что самое лучшее для них – остаться в родном доме.

– Да, на попечении юбочника, который вечерами развлекается в подозрительных клубах, а ночи проводит черт знает где и черт знает с кем. – Стивен опустил руку на плечо жены, но Руфь раздраженно стряхнула ее. – А эти ваши комиксы чего стоят! Истории какого-то дегенерата, сексуального маньяка, который…

– Но надеюсь, вы не думаете, что я изображаю в комиксах собственные скрытые пороки, – мягко возразил Митч. – Бифф Барнетт – комический характер. Да, этот парень вечно попадает в идиотские переделки, и все над ним потешаются. Только я-то не персонаж комикса. – Митч умоляюще взмахнул руками. – А что до всех этих газетных измышлений… Прошу вас, дайте мне возможность самому объяснить, что к чему. Неужели вам трудно меня выслушать?

Смахнув набежавшие слезы, Руфь повернулась к мужу. Стивен крепко сжал ее руку.

– Мы готовы вас выслушать, – спокойно произнес Стивен. – Выслушать и по возможности понять.

Митч говорил долго и горячо. Прежде всего, не надо считать его прототипом легкомысленного героя созданных им комиксов. Конечно, он знает, что бабушка и дедушка души не чают во внуках, но сам он не представляет жизни без этих детей. Кроме того, дома, как говорится, и стены помогают – здесь, в привычной обстановке, среди старых друзей, боль утраты притупится скорее.

Дети столько пережили, и теперь, если они окажутся в незнакомом городе, в новом доме, в новой школе, это принесет им только вред, убеждал Митч. К тому же старшие, особенно Дасти, до сих пор болезненно переживают потерю родителей, и с ними занимается детский психолог.

– Дайте мне хотя бы год испытательного срока, прежде чем потребуете передачи опеки, – взмолился Митч напоследок. – Прошу вас. Вы сами увидите, мне можно доверять.

– Но… – Руфь явно колебалась.

Почувствовав это, Митч пустил в ход свою неотразимую улыбку:

– Поймите, неутомимый юбочник не имеет ко мне никакого отношения. Это плод воображения моего рекламного агента, и не более того.

– Конечно, такие дела с наскока не решаются, – веско произнес Стивен. – Нельзя забывать, что здесь дети – у себя дома.

– А никто и не забывает. – Руфь, похоже, начала сдаваться.

Стивен потер лоб и облегченно вздохнул.

– А теперь, когда мы обо всем переговорили, – заключил Стивен, – по-моему, самое время пообедать. Я умираю с го…

Слова замерли у него на губах, потому что сверху донесся приглушенный голос:

– Дасти… Да-а-асти.

Стивен удивленно вскинул бровь.

– Кто это, Митчелл?

Охнув про себя, Митч растянул губы в улыбке.

– Водопроводчик. У нас сегодня работает водопроводчик.

– В самом деле? – У Стивена глаза на лоб полезли.

Митч вскочил, нервно теребя ворот рубашки.

– Одну минуту, – пробормотал он. Руфь тоже встала.

– Пожалуй, мы сейчас поднимемся наверх, взглянем на малышку.

– Нет-нет! – Митч так решительно вытянул вперед руки, словно хотел остановить грузовик на полном ходу. – Она еще не проснулась.

– Но мы не собираемся ее будить, – в недоумении заметила Руфь.

– Она просыпается от малейшего шороха.

Митч побежал наверх. Руфь и Стивен направились следом за ним.

– Ничего, она не проснется, – твердила Руфь.

Я загляну тихонько, как… – Вдруг она онемела от изумления.

– Господи помилуй! – выдавил из себя Стивен.

Оба уставились поверх головы Митча, не веря своим глазам.

Повернувшись в направлении их взгляда, Митч увидел такое, что едва удержался на ногах. Дверь в ванную была открыта, и оттуда испуганно выглядывала красивая женщина с мокрыми рыжими волосами. На ней был его собственный купальный халат.