Текст книги "Волшебники: антология"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

Соавторы: Урсула Кребер Ле Гуин,Майкл Джон Муркок,Мэрион Зиммер Брэдли,Майкл (Майк) Даймонд Резник,Стив Тем,Даррелл Швайцер,Кларк Эштон Смит,Тим Пратт,Джеймс Бибби,Луиза Купер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

Майкл Керланд
Обрядовые действия

Майкл Керланд (родился в 1938 г.), появившись в качестве персонажа в книге Честера Андерсона «Парень по имени Бабочка», вернулся уже в качестве автора продолжения к пей, названного им «Девушка-единорог» (1969), благодаря которому он получил признание как писатель. В то время Керлонд являлся редактором, музыкального журнала «Сrаzy-daddy». Хотя он время от времени и создает романы в жанре научной фантастики, такие как написанный в духе альтернативной истории «Все когда-бы-то-ни-было Бэрра» (1975) и рассказ о межпланетных приключениях «Звездный Грифон» (1987), в последние годы он более склонен к детективной прозе. К счастью, Керланду удается стереть границу между детективом и фэптези, благодаря чему его романы о противнике Шерлока Холмса, Джеймсе Мориарти, первым из которых был «Адское устройство» (1979), и его продолжение рассказов о лорде Дарси, «Десять маленьких волшебников» (1988) и «Исследования по волшебству» (1989), понравятся любителям как фэнтези, так и детектива. То же самое можно сказать и о публикуемом здесь рассказе.

В этом бесконечном континууме, с его запутанной множественностью вселенных и измерений, возможно все. И вот одна из таких вещей.

День выдался ясным и холодным – такие дни часто бывают в Сан-Франциско в начале марта. Со стороны океана накатывал густой туман, будто огромный уродливый тролль присел на корточки на западных холмах и протягивал в мою сторону множество трепещущих язычков. Я же направлялся по Полк-стрит к старому особняку в викторианском стиле, где жил и работал Джонатан Стрюк.

Бриз пошевелил живую изгородь из подстриженного самшита, а дальше по улице, подвешенная над входом в один из домов, мелодично зазвенела "музыка ветра". Но вокруг меня воздух был неподвижен. Я остановился. Страницы газеты, брошенной на дороге, стали переворачиваться; зашумели ветки калифорнийской сосны у обочины. Не преследует ли меня элементаль ветра? Такие вещи не происходят случайно. Значит, кого-то интересуют мои передвижения? Ведь я – инспектор Питер Фрей, детектив отдела по невозможным преступлениям полицейского департамента Сан-Франциско, и совершенно нежелательно, да и небезопасно, чтобы за моими действиями следила посторонняя организация.

Я свернул на Калифорния-стрит на перекрестке, где на одном углу стоит угловатый монастырь Братьев Вечного Проклятия, построенный из бурого песчаника, а наискосок напротив него – черное бетонное здание, принадлежащее Братьям Нескончаемого Мучения. Перед калиткой Проклятых Братьев терпеливо переминались в очереди люди, многим было явно неуютно под пристальным взглядом огромной каменной головы Т. Лезо, нависающей над оградой недалеко от входа. Очередь дожидалась удара колокола, который всегда звонит в три часа, после чего ворота раскрываются. За воротами пришедших разделят по способностям и с учетом их пожеланий. Большинству уже на следующее утро придется уйти в глубоком разочаровании, а вот одному или двоим, возможно, скажут, что в них есть малая искорка силы, которую можно было бы развить. Узнав эту новость, им предстоит решить, стоит ли предмет вожделений, то есть блестяще развитая способность применять некоторые тайные приемы гадания, той цены, которую придется заплатить, а именно десять лет, проведенные в бедности, с обритой головой, в строгом повиновении правилам весьма деспотического характера, в нелепом монашеском одеянии, на диете из кукурузной каши и термитов (так мне рассказывали) и в непрестанных молитвах богам, имена которых большинство из нас предпочтет не произносить вслух.

Т. Лезо, открыв в 1860-х годах принципы, на которых основано действие магии, возможно, совершенно не представлял, к каким великим изменениям в обществе приведет его открытие. Великий польский математик Томассони полагает, что до Т. Лезо никому не удавалось открыть законы, по которым работает магия, потому что примерно до середины девятнадцатого века магия и не действовала, – или же это происходило лишь в небольшой степени и в редких случаях. Он полагает, что изменились некие основные физические постоянные нашей Вселенной, или же что Солнце переместилось в тот сектор Вселенной, где действуют немного другие законы, или же еще что-то в этом роде. И он может представить уравнения, которые это подтверждают.

Любопытно то, что множество людей все еще не желает верить в магию, несмотря на то что вокруг, на каждом углу, можно видеть свидетельства ее существования. Волшебник переносит себя из одного места в другое, не используя для этого каких-либо устройств. "Это фокус!" – восклицают скептики. Чернокнижница превращает человека в свинью. "Зеркала", – настаивают они. Чародей предсказывает будущее с восьмидесятипроцентной точностью. "А почему не на сто процентов?" – ехидничают они. Но разве они хуже тех, кто верит, что колдовством можно решить все их проблемы? "Моему брату молотилкой оторвало ногу по колено, – говорит такой человек, – Наколдуйте, чтобы она приросла обратно". Ну да, конечно же. Хотя я слышал о некоторых немецких колдунах, которые теоретически… Но я что-то отвлекся от темы.

Я поторопился дальше по улице, к дому Стрижа. Недавно он перекрасил его в темный травянисто-зеленый, а карнизы, откосы и наличники – в мрачно-коричневый цвета, так что теперь дом лучше вписывается в общий ряд зданий на улице. Но даже в новой "одежке" дом все же каким-то образом намекал, что внутри происходят дела загадочные, нечто такое, о чем лучше помалкивать. Медная табличка на двери была недавно начищена. Она гласила:

ДЖОНАТАН СТРЮК,

доктор теологии.

Расследования посредством гадания

Я нажал на звонок, и в ответ изнутри не донеслось ни звука, но вскоре тяжелая дубовая дверь бесшумно распахнулась, и моему взгляду предстал слабо освещенный коридор, обшитый панелями какого-то темного дерева. Никого не было видно.

– Терпеть этого не могу! – произнес я. – Покажись! Послышался девичий смех, и передо мной появилась Мелиса. Без всяких клубов дыма, без единого громового раската – просто предстала моим глазам. Секунду назад в коридоре было пусто, и вот передо мной уже стоит худенькая, темнокожая, беловолосая девушка-тростинка в зеленом платье, босиком, уперев руки в боки, и смеется надо мной.

– Привет тебе, Питер, любовь моя, – сказала она. – Он вскоре сможет к тебе выйти, а сейчас он заканчивает то ли заклинание, то ли булочки к завтраку.

– Ах, Мелиса, – сказал я, проходя вслед за ней в дом, – если бы ты это говорила всерьез.

Я снял куртку и шляпу и устроил их на вешалке между дверями.

Она с непониманием посмотрела на меня:

– Это ты насчет заклинания или булочек к завтраку?

– Я имел в виду слова "Питер, любовь моя", – пояснил я.

– Ты забываешь седьмой закон магии, – ответила она, танцующей походкой устремляясь дальше по коридору.

– Я не волшебник, – напомнил я ей, – так что я никогда и не знал седьмого закона магии.

– Будь очень осторожен в своих желаниях, – сообщила она. – Вот что гласит седьмой закон.

– А каковы остальные шесть?

– Сейчас их уже больше сотни, – сказала она, изобразив серьезное выражение на своем хорошеньком личике. – И они то и дело меняются местами.

Мы прошли в гостиную, которая располагалась за первой дверью слева, и Мелиса указала мне на кушетку.

– Садись, – сказала она. – Угощайся кофе, Джонатан скоро сюда спустится; он тебя ждал.

– Но ведь я никому не сообщал, что иду сюда, – сказал я.

– Тем не менее он тебя дожидался. Кофе стоит на буфете. У меня есть одно задание, вернусь, когда с ним закончу. – Она направилась к выходу из помещения, которое когда-то служило то ли гостиной, то ли музыкальным салоном, а сейчас здесь горели свечи и все было задрапировано темной тканью. – Мне потребуется не более двадцати минут, – сообщила она. – А если мне не повезет, много меньше.

Я перелил в чашку полкофейника той густой черной и сладкой жидкости, которую Стрюк называет кофе, и стал ждать, листая журнал про магию и магов "Genii" за прошлый месяц. В этом номере была опубликована статья Хара Йанифа, мага с Восточного побережья, где он поносил криминалистическую магию и назвал ее последователей плутами и мошенниками; особенное презрение вызывал у него Джонатан Стрюк. Его дипломы, по словам Йанифа, вызывают подозрение, а его достижения – иллюзия, и не более того. "Такая магия по требованию, – утверждал Йаниф, – нарушает сами законы магии, так что пусть ею занимаются одни только шарлатаны и хвастуны вроде Стрюка".

Когда статья появилась, я спросил Стрюка, что тот об этом думает, и в ответ он лишь улыбнулся и сказал:

– Кто знает, может, он и прав.

Вполне в духе Стрюка, с его огромным эго и гигантским чувством юмора, было оставить на столе в гостиной как раз этот номер "Genii".

Через некоторое время меня привлекло мелодичное бормотание, доносившееся из соседней комнаты, и я отложил журнал и подошел к двери, которую Мелиса оставила открытой.

Хрупкая девочка-тростинка сидела на пушистом ковре со странными узорами, сложив ноги по-турецки и раскрыв правую ладонь, над которой в воздухе висел огромный кристалл молочно-белого цвета. В левой руке у нее было что-то вроде детского джемпера из светло-коричневого вельвета, и она теребила его пальцами, сворачивая то так, то эдак. Мелиса что-то тихо напевала; ее пение было мелодично, а слов я не мог разобрать, да что там, не мог даже понять, на каком они языке.

Пока я наблюдал, кристалл, как показалось, прояснился, а потом засветился внутренним светом. Я мог различить движущиеся в нем фигуры, и был момент, когда ко мне оттуда потянулась то ли рука, то ли лапа, которая тут же резко отдернулась. За последнее, надо признать, я был благодарен. Все это время Мелиса оставалась неподвижной, лишь ее левая рука продолжала теребить вельвет. Минут через пять она вскрикнула, возможно от боли. Ее правая рука опустилась, и кристалл покатился по ковру; свет внутри его погас. В течение нескольких секунд Мелиса оставалась безмолвной и неподвижной, а потом свернулась калачиком, прижав к себе руки и ноги, уткнувшись лбом в колени, и начала покачиваться вперед-назад, тихо похныкивая.

– Что случилось? – Я подошел к ней, по не решался прикоснуться, так как не знал, поможет это ей или повредит.

Мелиса подняла глаза:

– Почему кристалл никогда не показывает приятные, красивые картины, полные счастья и света?

Она дрожала, как будто голой вышла в метель, а мне очень хотелось узнать, что же такое она увидела.

– Потому что не об этом мы его просим, – ответил низкий, суровый голос.

Я обернулся и увидел высокую тощую фигуру в красной мантии – в комнате появился Джонатан Стрюк. Он подошел к Мелисе, поднял ее на руки и прижал к себе. И держал ее так, пока не прошла дрожь.

– Но ты же был у себя в кабинете, – произнесла она.

– Я услышал тебя и пришел, – ответил он, перенося ее в гостиную и осторожно опуская на ту самую кушетку, с которой только что встал я.

– Сквозь три этажа, мебель и все прочее? – с нерешительной улыбкой поинтересовалась она.

– Если понадобится, и сквозь десять миль гранита Горы Скорби, – нежно улыбнулся он в ответ.

Я вздохнул и невольно скривился. Почему у меня не получается так разговаривать с женщинами? И раз уж на то пошло, почему у меня нет женщины, с которой я бы так говорил? А смог бы он на самом деле услышать ее сквозь десять миль гранита? Да и где вообще эта Гора Скорби? Возможно, последний вопрос благоразумнее оставить без ответа.

Стрюк посмотрел на кристалл и на скомканный джемпер, лежавшие на полу.

– Что тебе удалось узнать? – спросил он ее.

– Это джемпер ребенка Лэнгфордов, – сказала она. – Я выходила в эфирные сферы с помощью заклинания, которые ты составил.

– Это связано с похищением дочки Лэнгфордов? – перебил ее я. – Вы занимаетесь этим делом?

Должно быть, мой голос выдал мое удивление. Стрюк кивнул:

– Сенатор Лэнгфорд обратился ко мне за помощью. Он не хотел, чтобы дело получило огласку.

– Вы имеете в виду, не хотел, чтобы об этом узнала полиция, – с горечью сказал я. – Стоит ли удивляться, что мы не в состоянии раскрыть преступления, если никто не доверяет нам этим заниматься?

– Да что ты, – ответил Стрюк. – Все случилось далеко отсюда, в Чикаго, поэтому дело не касается полиции Сан-Франциско. А полицейский департамент Чикаго, как я полагаю, действует с учетом пожеланий сенатора Лэнгфорда. В конце концов, это его дочь.

– А что вы сможете сделать такого, с чем не справилась бы полиция Чикаго? – спросил я. – Взмахнете волшебной палочкой, чтобы вернуть девочку?

Стрюк мрачно улыбнулся.

– Я обладаю магическим знанием, – ответил он, – но чудес совершать не умею. Сенатор прислал мне телеграмму, в которой просил помочь найти ребенка или хотя бы подтвердить, что она еще жива. Я ответил, что ему нужно прислать какую-нибудь одежду, которую носила малышка Дебора, или ее любимую игрушку. Он отправил и то и другое; посылка была выслана вчера по "Sandusky and Western". Сегодня утром мы получили эти вещи.

– И что же? – спросил я.

– Я составил заклинание, чтобы Мелиса могла выйти в иные миры с помощью малого кристалла и там поискать ребенка, – сказал Стрюк. – Что получилось, я еще не знаю. – Он обернулся к Мелисе, сидевшей на кушетке.

– Я видела девочку, – тихо сказала она. – Я уже третий раз читала заклинание, и мне удалось встретиться только с несколькими беспокойными духами и сердитым джинном, но внезапно туман стал серебристо-белым, а джемпер Деборы у меня в руке – холодным как лед. И я увидела ее. Между ней и мною вылезли несколько существ, которые будто понимали, что я ее ищу, и все же мне удалось ее увидеть. Она была в аду.

– Она мертва? – спросил Стрюк. – Жаль. Но почему же юное, невинное дитя оказалось обречено на…

– Нет-нет, – ответила Мелиса. – Она не умерла. Это я явно видела. И все же она была в аду.

– Что это означает? – спросил я.

Она посмотрела на меня широко распахнутыми карими глазами и сказала:

– Не знаю. Образы, которые я вижу, не являются реальностью. Они лишь искаженная картина, скрытая туманами и деформирующаяся под воздействием сознаний сверхъестественных существ.

Я совершил левой рукой защитное знамение – это всегда нелишне, когда речь заходит о таких вещах.

– И что вы собираетесь делать теперь? – спросил я Стрюка.

– Я воспользуюсь большим кристаллом, чтобы уточнить и, возможно, увеличить то, что увидела Мелиса, а затем сообщу о результатах сенатору Лэнгфорду, – сказал Стрюк. – Этим наша задача и ограничивается.

– Собственно… – начал было я.

– А тебе, Питер, – сказал Стрюк, не заметив, что перебивает меня, – чем мы можем быть полезны?

– Я думал, что вы знали о том, что я приду, – сказал я.

– Да, – согласился Стрюк, – но не о том, почему ты придешь.

– А! – сказал я, укоризненно погрозив ему пальцем. – Значит, это вы его прислали!

– Кого это "его"?

– Элементаля ветра, который преследует меня по всему городу.

– Что за ерунда, – сказал Стрюк.

– Глупости, – согласилась Мелиса.

– Возможно, – сказал я, – но он все-таки меня преследовал. Сейчас он, пожалуй, поджидает снаружи этого дома. Вы, я полагаю, знаете защитные заклинания, которые не дают ему войти.

– Иногда ветер не более, чем просто ветер, – сказал Стрюк.

– "Просто ветер" никого не преследует, – сказал я ему.

– Любопытно, – ответил Стрюк. – Посмотрим.

Он ненадолго вышел в другую комнату и вернулся с небольшой лаковой шкатулкой. Плотнее запахнув красную мантию, он направился к входной двери. Я пошел за ним на некотором расстоянии, не желая встревать между Стрюком и тем, что он собирался сделать, что бы это ни было. За мной последовала Мелиса.

Стрюк открыл дверь и пробормотал несколько коротких фраз, среди которых, кажется, были и слова "Амъям гамбол" – а может, и нет, – и открыл лаковую шкатулку. Осторожно держа ее в вытянутой левой руке большим и указательным пальцами, он легонько встряхнул ее. Из шкатулки вылетело облачко красного порошка, будто дым от едва тлеющего костра. Оно направилось из дома вниз и, летя над крыльцом, становилось все больше. Вскоре в него… как бы сказать… вляпалось то самое невидимое существо, состоящее из ветра, и в конце концов красный цвет распространился но всему его воздушному телу, и нашим глазам предстал элементаль ветра, ростом двадцать футов.

– Видите? – спросил я. – Иногда ветер оказывается… вот таким вот! – Я указал на порывистое бесплотное чудовище, которое билось и кружилось перед нами, принимая новые, все более гротескные формы.

Стрюк вытащил из рукава маленькую заостренную палочку и взмахнул ею в сторону чудища. Затем он еле слышно пробормотал пару слов, а потом, обращаясь к воздуху перст собой, низким голосом приказал:

– Объяснись!

– Я то, что я есть, – тихим шепотом последовал ответ.

– Почему ты преследуешь инспектора Фрея? – требовательно спросил Стрюк.

Через некоторое время последовал ответ:

– Потому что… Да.

– Потому что – да? – переспросил я.

Понятно, не следует много ожидать от существа, состоящего из одного только воздуха, но все же…

Мелиса нахмурилась и поджала губы. Через несколько секунд ее хорошенькое личико осветилось широкой улыбкой; девушка едва сдерживала смех.

– Смешно? – проворчал я.

Она встала на цыпочки и прошептала мне на ухо:

– Это был ответ в двух частях.

– В двух частях? Она кивнула:

– "Почему?" – "Потому что". "Ты преследуешь инспектора Фрея?" – "Да".

Стрюк начертал своей палочкой в воздухе какую-то фигуру. Существо наполнилось голубыми искорками, которые каким-то образом заставили его сжаться, так что оно стало много меньше и, как мне показалось, плотнее.

– Кто побудил тебя к действию? – спросил он.

– Я, – заговорило существо, растягивая звуки, как это свойственно завывающему ветру, – являюсь зарегистрированным элементалсм издательства "The Daily Call-Buletin".

– Черт возьми! – произнес я. – Ищейка газетчиков! – Я подошел к элементалю, потрясая кулаком, хотя, конечно, жест мой был бессмысленным по отношению к говорящему сгустку воздуха, – Убирайся! – решительно скомандовал я.

– Не могу, – жалобно провыло существо. – Я привязан к вам заклинанием, произнесенным редактором городской газеты.

– Мы займемся этой проблемой, – сказал Стрюк. Он вскинул перед собой палочку, будто крошечную шпагу, и нараспев произнес: – Отсекаю все узы, удерживающие этого природного элементаля, и призываю чары Парацельса!

С кончика палочки сорвалась красная молния, которая некоторое время выбирала, куда направиться, а затем ударила в фонарный столб примерно в двадцати ярдах от дома.

Воздушное существо затрепетало от внутреннего свечения.

– Я свободен? – спросил элементаль. – Свободен, – решил он. – Свободен! – И он поспешил прочь по улице, по пути подхватывая листья с мостовой и срывая крышки с мусорных баков.

– Сработало?! – сказал Стрюк с некоторым удивлением в голосе.

А что, могло не сработать? – поинтересовался я. Стрюк пожал плечами.

– Странное существо, – сказал он. – Он настолько бесплотен, что его невозможно удержать каким бы то ни было заклинанием, но понять это он не в состоянии – ума не хватает. Поэтому он и делает, что ему приказали.

– А при чем тут Парацельс?

– Это одно из имен силы, которое было псевдонимом швейцарского алхимика, жившего полтысячи лет назад, – сообщил Стрюк. – На элементаля ветра такие вещи не действуют. Но эта ветряная тварь об этом не знала.

– А если бы не сработало? Стрюк улыбнулся:

– На такой случай у меня было припасено настоящее имя Парацельса.

– А какое у него настоящее имя?

– Филип Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенхайм.

Я кивнул.

– Это бы точно попало в цель, – согласился я.

– Особенно, – сказала Мелиса, – словечко "Бомбаст".

– Теперь, – сказал Стрюк, – пойдем обратно в дом, и ты расскажешь, что тебя к нам привело.

Так я и сделал.

– Странное дело, – сказал я, снова устроившись поудобнее на кушетке в гостиной. – Я не знал, что вы расследуете похищение дочки Лэнгфордов.

– Что же в этом странного? – спросил Стрюк.

– Я пришел сюда, чтобы попросить вас заняться этим делом.

Стрюк откинулся в кресле. То, что я сказал, стало для него неожиданностью. Я насладился этим моментом.

– А какое отношение имеет полиция Сан-Франциско к похищению, случившемуся в Чикаго? – спросил он.

– Вчера поздно вечером похитители связались с сенатором Лэнгфордом, – сообщил я ему. – Они велели ему сесть на полуночный экспресс и поехать в Сан-Франциско, остановиться здесь в гостинице "Сент-Барнабас" и ждать их звонка. Полиция Чикаго послала нам телеграмму, и шеф отправил меня к вам.

– Для меня это большая честь, – сказал Стрюк.

– Сенатор просил обратиться к вам, – сказал я ему. – Он, как мне кажется, не читает журналов.

– Питер! – с упреком произнесла Мелиса.

Стрюк невозмутимо улыбнулся, а плечи его вздрогнули. Возможно, он старался сдержать смех.

– Простите, – извинился я. – Мы, возможно, и без его просьбы обратились бы к вам. Вы же знаете. А кстати, что этот тип Йаниф имеет против вас?

– Если когда-нибудь встретишь доктора Йанифа, – сказал Стрюк, – не пожимай ему руки. Если это вес же придется сделать, то потом пересчитай свои пальцы и немедленно вымой руки с дезинфицирующим средством. От него исходит ядовитый гной.

– Значит, – сказал я, – вы не находитесь в дружеских отношениях, так?

– Он рано обнаружил свою силу, – мрачно сказал Стрюк. – А заключается она в умении заставлять некоторых насекомых маршировать строем. Он открыл цирк тараканов, но представление не пользовалось особым успехом.

– Да вы шутите! – воскликнул я.

– Шучу, – признал он. – Теперь давайте подумаем, как мы можем помочь сенатору Лэнгфорду. Он должен прибыть сегодня днем около четырех. Нам стоит поехать в гостиницу раньше его. Дайте мне двадцать минут, чтобы я мог посмотреть в большой кристалл и приглядеться к тому, что там увидела Мелиса, и тогда отправимся в путь.

– А я пока переоденусь, – сказала Мелиса и стремительно удалилась.

Не более чем через двадцать минут мы втроем уже вышли из дома и вскочили в один из вездесущих двухэтажных фуникулеров, который направлялся в центр, на Калифорния-стрит. Стрюк впал в необычно мрачное расположение духа и не собирался говорить о том, что увидел в кристалле, если ему вообще удалось что-то увидеть. Одежду, которая была сейчас на нем, он называл обычно маскировкой под джентльмена: светло-розовый костюм с двубортным пиджаком, широкий шейный платок, в руке портфель из темной драконьей кожи, в котором у него лежали все те предметы, без которых не выходит из дому ни один уважающий себя маг. Но сейчас Стрюка вполне можно было принять за банкира или дипломата.

На Мелисс были темно-синие юбка и пиджак, вроде школьной формы, белая блузка в сборках и черные туфли. Ее белые волосы каким-то образом стали темно-каштановыми, как происходило всегда, когда она хотела оставаться незамеченной. Не знаю, пользовалась ли она для этого каким-либо магическим артефактом, порошком или жидкостью, но через пять минут после возвращения домой волосы ее снова становились белыми.

Когда мы пришли в "Сент-Барнабас", Стрюк и Мелиса вдвоем отправились осмотреть в гостинице что-то такое, что маги в таких случаях проверяют. Я подождал их в Уэбстерской чайной – изысканном викторианском зале, украшенном зеркалами и позолотой и названном в честь президента Дэниэла Уэбстера, который однажды здесь побывал. Большинство зеркал, думаю, пришлось заменить после великого землетрясения, по все остальные детали интерьера были подлинными, сохранившимися со времен постройки. В таком помещении легко забыть о времени. Мне представлялось, как в двери заходят женщины в длинных платьях с перетянутыми талиями, сопровождаемые мужчинами в черных фраках и при галстуках, как ведутся приглушенные разговоры об обстреле армией Конфедерации форта Самтер, или о пожаре в Нью-Йорке, или об Атланте, атакованной воздушными шарами. И посетители заказывают себе ромовый пунш или бренди с горячей водой…

Примерно через полчаса пришли Стрюк и Мелиса, и я рассказал им о своих фантазиях; Стрюк задумчиво погладил бороду.

– Путешествия во времени с применением закона подобия, – сказал он. – Интересная идея.

– Это были всего лишь досужие размышления, – сказал я.

Стрюк похлопал меня по плечу и подвинул себе стул.

– Тебе нужно культивировать подобного рода размышления, – ответил он. – Одна такая мысль способна сделать тебя бессмертным.

Пришел официант. Я заказал шотландское виски и родниковую воду, Стрюк – кофе, а Мелиса – коржик с маслом и лимонад. Этот зал все еще называется чайной, по чай здесь заказывают только туристы из Канады.

– Переполох! – внезапно сказала Мелиса. Мы посмотрели на нес.

– Что? – переспросил Стрюк.

– Переполох. – Она сделала рукой неопределенный жест. – Где-то вокруг нас. Я его вижу в своем сознании как пронзительный желтый свет.

– Он направлен на нас? – спросил Стрюк. Мелиса закрыла глаза.

– Нет, – наконец ответила она.

– Тогда посмотрим, как будут развиваться события, – решил Стрюк.

– Кстати, насчет событий, которых мы ждем. Как мы собираемся готовиться к приезду сенатора? – спросил я у Стрюка.

– А что уже делается в связи с этим? – поинтересовался он.

– Ничего, – сообщил я. – Нам позволено лишь охранять его, не вмешиваясь при этом каким-либо иным образом. Об этом просил сам сенатор. Он боится, что у нас "тяжелая рука" и жизнь его дочери окажется в опасности.

Должно быть, в моем голосе послышалась обида, так как Стрюк внимательно посмотрел на меня и посоветовал:

– Прими то, что есть, но не взваливай вес происходящее на собственные плечи.

– Это из вашей колдовской философии? – саркастически спросил я его.

– Это слова из "Мудрости Йи", – сообщил он.

– А кто такой Йи? – заинтересовался я.

– Вот в чем вопрос, – только и сказал Стрюк. Какой-то мужчина в красном двубортном костюме и с мрачным лицом вошел в зал и осмотрелся. Он что-то прошептал метрдотелю, и тот в ответ указал на наш столик. Через несколько секунд мужчина уже стоял возле нас, стараясь вежливо нависать над столиком.

– Инспектор Фрей? – осторожно обратился он, глядя то на Стрюка, то на меня.

Я кивнул:

– Это я. Чем могу быть полезен?

– Моя фамилия Пирсон. Я управляющий гостиницей "Сент-Барнабас". – Он склонился ниже, чтобы можно было говорить потише. – У нас произошел… мм… инцидент на третьем этаже. Не могли бы вы пройти со мной, если не возражаете…

– Какого рода инцидент? – спросил я.

– Ну… – Он замялся и еще сильнее понизил голос – Убийство, – прошептал он.

– Да, это действительно инцидент, – признал я. – Вы уже вызвали полицию?

Вы и есть полиция, – ответил Пирсон. Я сделал рукой недовольный жест.

– Обратитесь в местный полицейский участок, – сказал я. – Этим делом положено заниматься им. По крайней мере в начале. Пошлите им телеграмму.

– Городской телеграф в данный момент не работает. Я послал в полицейский участок мальчишку, – сообщил Пирсон. – Не хотелось выходить на улицу и кричать, чтобы привлечь внимание первого попавшегося полицейского. Что бы подумали постояльцы?

– Понимаю, – сказал я. – Убийство в гостинице может плохо сказаться на прибыли.

– Конечно же, – согласился он. – Особенно загадочное убийство, не имеющее никаких очевидных объяснений.

– Неужели? – спросил я. – Как это?

– Он был нашим постояльцем, – начал Пирсон. – Звали его, э-э… – Он достал из нагрудного кармана визитку и прочитал: – Лундт. – Пирсон повторил фамилию по буквам. – Пол Лундт. Из Чикаго. Дежурный по этажу услышал выстрел, раздавшийся в одном из номеров, и пошел выяснить, в чем дело. Дверь была заперта изнутри. Он позвал постояльца, но ответа не последовало, поэтому он послал за офицером безопасности, который взломал дверь. Мистер Лундт лежал на кровати. Мертвый. В комнате больше никого не было. Я сам обыскал комнату – там никто не прятался. Я оставил охранника у входа, чтобы никто ничего не трогал в номере.

Я повернулся и пристально посмотрел на управляющего:

– Только не говорите мне, что из той комнаты не было другого выхода.

– Это я вам и скажу, – ответил Пирсон. – Другой двери в номере нет, а окно выходит на служебный дворик позади гостиницы, при этом под окнами третьего этажа ничего нет.

Со вздохом я встал.

– Похоже, что это дело все равно поручат мне. – Я повернулся к Стрюку и Мелисе. – Вы могли бы помочь мне, если не возражаете…

– Конечно поможем, – уверил меня Стрюк, поднимаясь со стула.

Мелиса тоже встала.

– Убийство, – сказала она. – Переполох.

– Возможно, – согласился Стрюк.

Я кратко объяснил Пирсону, кто такие Стрюк и Мелиса и почему мне понадобится их помощь, после чего мы направились к лифту.

– Кто для вас составляет защитные заклинания? – спросил Стрюк, когда мальчик-лифтер уже вез нас на третий этаж.

– WCHMORC, – ответил Пирсон.

– Эффективные решения по доступным расценкам, – отметил Стрюк. – Святой и загадочный Орден Розового Креста на Западном побережье, местная организация розенкрейцеров. Они за качество своей продукции отвечают.

Пирсон кивнул.

– Раньше мы пользовались услугами Ассоциации теософов, – рассказал он. – Но они из-за каждой мелочи напускали на себя такую важность.

В коридоре третьего этажа было пусто, если не считать крупного господина в белом костюме и шляпе-панаме, прислонившегося к косяку открытой двери номера 312. Изо рта его торчала сигара, а на лице было написано выражение бесстрастного пренебрежения к окружающему миру вообще и в частности к трупу, лежавшему в номере.

– Горс, – обратился к нему я. Крупный мужчина вынул сигару изо рта.

– Фрей, – отозвался он. – Быстро же вы сюда добрались.

– Я уже был здесь, – сказал я. – Давайте посмотрим.

– Стрюк, – сказал он, увидев того у меня за спиной. – Мелиса. – Он сунул сигару обратно в рот. – У вас, должно быть, шел тут какой-нибудь съезд.

– Вы здесь что-либо трогали? – спросил я его, заглядывая в номер.

– Только дверь, – ответил он. – Я открыл ее пинком. Будучи штатным детективом гостиницы, или, как его здесь предпочитали называть, директором службы безопасности. Горе являлся одним из немногих, на кого не действовало защитное заклинание на двери. Все дело в намерении. Большинство из тех, кто попытался бы взломать дверь номера в этой гостинице, почувствовали бы сильную тошноту или головокружение и потеряли бы сознание раньше, чем совершили бы свой преступный умысел. В заклинании некоторым образом было учтено, что Горе имеет право войти в номер. Не спрашивайте меня, как неодушевленное переплетение неких сил способно кого-то узнавать; я излагаю вам все так, как мне самому это объясняли.

Пирсон заглянул в номер и нервно икнул при виде трупа.

– Что же, джентльмены, оставляю вас заниматься вашей работой, – сказал он и отправился обратно к лифту.

Труп ухоженного белого мужчины лет тридцати – тридцати пяти лежал на кровати; на нем не было пиджака, а на шее болтался развязанный галстук. Возможно, он перед смертью наклонился над открытым чемоданом, который лежал рядом. Пиджак убитого был аккуратно повешен на спинку стула. В воротнике его белой рубашки зияла окровавленная дыра, как раз под горлом, а чемодан, постель и пол вокруг кровати были залиты кровью. Защитное заклинание, должно быть, было нарушено, когда Горе взломал дверь, поскольку я, входя в номер, не почувствовал ни малейших признаков тошноты. Стараясь ни к чему не прикасаться, я присел на корточки возле тела.