Текст книги "Портрет дамы"

Автор книги: Диана Стаккарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

15
ДЬЯВОЛ

Кто не карает зла, способствует его свершению.

Леонардо да Винчи. Манускрипт H

Прежде чем я успела возразить, Грегорио взял меня за руку и повел за колонну в трансепт, где возле дальней стены был установлен боковой алтарь. К нему вели мраморные ступеньки. По краям алтаря стояли свечи в золотых чашах, их мерцающие огоньки освещали белый алтарный покров, вышитый золотом, и отбрасывали тени на небольшое распятие на стене. Я не могла взять в толк, что у него на уме, ведь трансепт, хоть и находился в удалении от основной части собора, был открыт для молящихся и прекрасно обозревался со стороны нефа. И тут Грегорио кивнул в сторону боковой стены, и я увидела широкую нишу.

Погруженная во тьму, она скрывалась за черной железной решеткой и походила на открытую пасть какого-то чудовища. Присмотревшись повнимательнее, я различила грубо высеченные очертания надгробия. Я озадаченно взглянула на Грегорио, который как раз открывал замок замысловатой дверцы.

Чуть скрипнув, она отворилась. Все еще держа меня за руку, он завел меня в темную комнату и закрыл за собой ворота. К моему удивлению, ниша не была пустым пространством. Мерцающего света свечи, прикрепленной у дальней стены под самым сводом, было достаточно, чтобы убедиться, что это была маленькая комнатка, узкая, но достаточно длинная. Меня охватил тот же панический страх, что и во время заточения в семейной усыпальнице Сфорца. Я застыла, борясь с желанием вцепиться в решетку и позвать на помощь.

Но я тут же напомнила себе, что дверь этой гробницы не заперта, да и находимся мы не под землей. Закричав, я легко привлеку к себе внимание, и, в случае если это окажется ловушкой, мне обязательно придут на помощь.

Неверно истолковав причины моей тревоги, Грегорио подвел меня к надгробию. Башмаки каменной фигуры были направлены прямо к небу. Он насмешливо прошептал мне на ухо.

– Не беспокойся, здесь нас никто не увидит, а наш друг епископ будет вовсе не против, если мы составим ему компанию.

В ответ на мой вопросительный взгляд, он добавил:

– Ходят слухи, что при жизни он был не чужд радостям плоти и бесчисленное количество раз предавался им с дамами, приходившими к нему на исповедь. Думаю, он не будет возражать, если мы последуем его примеру.

Я не сразу сообразила, что он имел в виду. Прежде чем я поняла, что происходит, я оказалась прижата к каменной стене, вдали от единственной свечки. Больше беспокойства мне доставил тот факт, что мое тело было практически расплющено Грегорио, всем весом навалившимся на меня. Его руки, словно железные прутья, приковали меня к месту, и все же я с трепетом поняла, что мне, в общем-то, не хочется никуда бежать.

Темнота не помешала его губам найти мои и требовательно овладеть ими. Я с трудом отдавала себе отчет, что происходит… по крайней мере, сначала. Однако после нескольких секунд первоначального шока я ответила на его поцелуй. К этому моменту я Уже перестала замечать, что холодные камни стены впечатываются мне в спину, а ноги заледенели от соприкосновения с мраморным полом. Я осознавала лишь то, что мое сердце бьется с такой скоростью, что я вот-вот могу потерять сознание.

Вдруг он оторвался от моих губ.

Внезапная потеря его губ доставила мне почти физическую боль. Я невольно вскрикнула от разочарования. В ответ он тихонько засмеялся, затем, безо всякого предупреждения, он обхватил меня за талию и усадил на надгробие, прямо у ног каменного архиепископа.

Наши глаза оказались на одном уровне, и его прекрасные черты были различимы в темноте. Проснувшаяся во мне женщина окончательно захватила все мое существо. Я дотронулась рукой до его лица. Веселые искорки в его глазах тут же уступили место настойчивому желанию.

Он снова меня поцеловал… на этот раз яростно, словно идя на приступ, но я и не возражала против этой атаки. Я не возмутилась, почувствовав, что мои юбки заскользили вверх под его рукой. Мои ноги через секунду раздвинулись, позволяя ему еще теснее прижаться ко мне. Где-то на задворках сознания бродила мысль, что происходящее между нами в высшей степени греховно, но в данный момент мне это было совершенно безразлично.

Громкий металлический лязг, свидетельствующий о том, что кто-то открыл железные ворота, внезапно вырвал меня из состояния сладострастной истомы. Мой тихий испуганный вскрик прозвучал в унисон с чьим-то полузадушенным хрипом, и срывающийся голос за нашей спиной произнес:

– Как смеете вы осквернять дом Господа нашего?

Виновато оглянувшись через плечо, я посмотрела на говорящего. Это был старый священник в коричневой сутане, с яростью и негодованием потрясающий кулаком. Он стоял около ворот, слишком далеко, чтобы разглядеть нас в темноте, но достаточно близко, чтобы понять, что здесь происходит.

Я пылала от стыда и, конечно, спрыгнула бы с надгробия сию же секунду, если бы Грегорио не удерживал меня. Готовая умолять его отпустить меня, я повернула голову и снова вздрогнула… на этот раз от страха.

В его темных глазах плескалась холодная ярость, он смотрел на священника взглядом человека, готового незамедлительно убить любого без малейшего колебания. И я знала, что если он когда-либо посмотрит на меня подобным образом, мне останется лишь молиться, что я окажусь проворнее его ножа.

Едва эта мысль мелькнула в моем мозгу, я увидела на его лице знакомое насмешливое выражение и решила, что этот взгляд убийцы всего лишь почудился мне в неверном пламени свечи. Прошептав: «Боюсь, что нас все же обнаружили», он поднял меня и поставил на пол.

– Примите наши извинения, святой отец, – обратился он к хрупкому священнослужителю, взяв меня за руку и направившись к воротам. – Кажется, мы поняли предписание Всевышнего плодиться и размножаться чересчур буквально.

– Вас следует сжечь за подобное святотатство, – угрожающе пробормотал старик, но, увидев меч, болтавшийся у бедра Грегорио, предусмотрительно отступил назад, позволяя нам пройти.

Последний лишь пожал плечами.

– Я, безо всякого сомнения, сгорю, во всяком случае, в аду, но за гораздо более серьезные проступки, уверяю вас.

К этому моменту наши препирательства привлекли нескольких прихожан, прервавших свои молитвы и смотревших на нас с неприкрытым интересом. Я чувствовала, что заливаюсь румянцем, и возблагодарила Бога за царившую здесь полутьму, скрывающую наши лица.

К моему замешательству, Грегорио вовсе не торопился покидать собор. Проигнорировав дальний проход, позволивший бы нам скрыться, не привлекая излишнего внимания, он осенил себя крестом перед главным алтарем и, взяв меня за руку, неспеша направился к выходу по широкому центральному нефу. Мне оставалось лишь семенить за ним, опустив от стыда голову. Взбешенный священник следовал за нами, продолжая трясти кулаком.

Никогда ранее я не была столь счастлива при виде слепящего солнечного света, как в тот момент, когда мы снова оказались на площади. Я бы с удовольствием бросилась сломя голову в противоположном направлении, но Грегорио все еще держал меня за руку и, по всей видимости, вовсе не намерен был позволить мне уйти.

– Куда ты так спешишь? – спросил он с улыбкой. Со своими встрепанными волосами и озорным выражением лица он имел совершенно мальчишеский вид. – Уверяю, святой отец посчитал, что, выгнав нас с позором из храма, он выполнил свой долг. Хотя должен признаться, мне жаль, что он не подождал со своими проклятиями, пока мы не закончим. Но тогда он впал бы в грех зависти и сладострастия, а не только гнева.

– Как ты можешь говорить подобное? – выдохнула я, почти ожидая, что за такое святотатство нас обоих поразит гром прямо на площади.

Мой возмущенный тон развеселил его еще больше. Он протянул руку к моей щеке, словно желая дотронуться до нее, и тут же отдернул ее.

– Боюсь, я обожгу пальцы о твое лицо, оно просто горит от праведного негодования, – сказал он со смехом. – Может быть, мне стоит бросить тебя в воду, чтобы остудить твой пыл.

Он кивнул в направлении огромного фонтана в центре площади. Поток воды изливался из каменной чаши в руках девушки в резервуары, последовательно увеличивающиеся в диаметре. Я с тревогой вытаращила глаза, представив себе подобную перспективу.

Тут же поняв, что он шутит, я чуть улыбнулась, но все же пробормотала:

– Пыл тут не причем, я покраснела от смущения. Слава богу, что священник ограничился лишь тем, что выгнал нас.

– Да, словно Адама и Еву из рая, но, к счастью, в отличие от них, в момент изгнания мы были одеты.

– К счастью, да, – согласилась я. Чувство стыда немного потеснилось, дав место веселому удивлению при виде того, с какой легкостью Грегорио воспринял этот инцидент. Я знала только одного человека, который мог так посмеяться и над Богом, и над священником.

Немного успокоенная, я последовала за ним через площадь. Вскоре мы остановились возле маленькой лавки и укрылись в тени куска голубой ткани, служившего навесом. Он снова коснулся моего лица, на этот раз без шутливого отдергивания руки.

– Пыл тебе к лицу, дорогая Дельфина, – сказал он, проводя пальцами по моей щеке. Этот жест был Успокаивающим, но слишком интимным, учитывая, что мы находились в людном месте. – Нам следует позаботиться о том, чтобы в следующий раз нам никто не смог помешать.

Некоторое время назад, в церкви, я бы охотно с ним согласилась. Но сейчас, стоя посреди залитой солнцем и заполненной людьми площади, я осознала всю степень своего безрассудства. Святая кровь, в ужасе подумала я, а что, если бы священник не остановил нас? Я предала бы не только себя, но и Катерину.

Опустив голову, я тихо сказала:

– Не понимаю тебя, Грегорио. Ты пытаешься соблазнить меня, а что же насчет тебя и графини? То есть, я думала, что вы…

Я замолчала, не закончив мысль, но зная, что он понял ее. Я ожидала, что он рассмеется в ответ или найдет какое-нибудь объяснение своему непостоянству. Однако, осмелившись поднять на него взгляд, я с удивлением увидела ярость в его темных глазах.

И снова она была столь мимолетна, что я могла бы ее не заметить, не ищи я ответа на его лице. И все же это была не та холодная ярость, которая мелькнула на его лице в момент появления священника. Эта ярость была страстной, перемешанной с болью и отчаянием, того типа, что толкает людей на безрассудные поступки. Я поняла, что вижу перед собой настоящего Грегорио, который скрывался под маской чувственного любовника и холодного безжалостного солдата.

– Ты забываешь, что Катерина – графиня, а я всего лишь капитан стражи, – ответил он, безуспешно пытаясь сдержать гнев. – В детстве она видела лишь богатство, роскошные наряды, изысканную еду. Когда я был мальчишкой, то считал флорин целым состоянием. Я донашивал тряпье за конюхом и столько разложился спать с пустым брюхом, что даже и не припомню. Нас разделял целый мир… и он продолжает разделять. И очень скоро Катерина поймет, насколько ей повезло при рождении.

Это было весьма странное заявление, даже для разочарованного любовника. Очевидно, у меня на лице было написано замешательство, потому что он вдруг тряхнул головой, словно только что вынырнул из воды. На его лице появилась обычная ленивая усмешка, но голос все еще дрожал от напряжения.

– Я бы хотел, чтобы ты забыла о том, что я сейчас сказал, – продолжил он, пренебрежительно фыркнув, – но поскольку ты не сможешь этого сделать, я расскажу тебе все. Однако, должен предупредить, что ты будешь еще худшего мнения обо мне.

– Ты можешь довериться мне, – подбодрила я его. – Я не стану тебя судить.

– Даже если ты не станешь, мне самому придется это сделать, – сказал он язвительно, подняв бровь. – Правда состоит в том, что я питал к графине определенные чувства, но все же я не настолько глуп, чтобы не понимать, что для нее лишь мимолетное увлечение, забава. И теперь, когда я возжелал другую женщину, – он бросил на меня красноречивый взгляд, заставивший меня покраснеть, – я решил положить конец этому балагану. – Улыбка исчезла с его лица. – К сожалению, я нахожусь сейчас в трудном положении. Если я решу порвать с Катериной, она может прийти в ярость и рассказать обо всем герцогу… и в этом случае, мне крупно повезет, если я отделаюсь лишь потерей должности. С другой стороны, если наши отношения продолжатся, то герцог рано или поздно все равно обо всем узнает, так что я по-прежнему рискую.

– Что же ты будешь делать? – спросила я, испытывая к нему сочувствие, как человек, узнавший на своей шкуре, каково это – жить двойной жизнью.

Он пожал плечами.

– Пока ничего. Мне остается лишь надеяться, что я наскучу ей, и она найдет себе кого-то другого, более подходящего. Если, конечно, у тебя нет другого предложения.

Я кусала губы, жалея, что не могу нарушить слово и рассказать ему о планах герцога выдать кузину замуж. Поэтому я просто покачала головой.

– Боюсь, что ничем не смогу помочь, но уверена, что скоро все уладится, – и добавила неохотно: – Возможно, пока это не произошло, я должна попросить графиню найти кого-то другого, чтобы передавать записки.

– Этим ты разобьешь мне сердце, Дельфина, – безо всякого выражения ответил он.

Его слова наполнили меня счастьем, и я не удержалась от улыбки.

– Ну что ж, тогда я продолжу это делать, – довольно заявила я. Затем, внезапно вспомнив, что я нахожусь в городе по поручению Катерины, я шумно вдохнула. – Я должна вернуться в замок, – с тревогой сказала я. – Графиня будет недовольна моим длительным отсутствием.

– Тебе следует знать, что быть женщиной капитана стражи – значит иметь некоторые преимущества, – ответил он, кивком призывая меня следовать за ним. – Одно из них состоит в том, что у меня всегда есть лошадь поблизости.

И действительно, вскоре мы увидели сонного мальчишку, державшего под уздцы большого черного жеребца.

Мы быстро мчались по направлению к замку. Несмотря на то, что наездник я никудышный, мне казалось, что я в полной безопасности, сидя в седле перед Грегорио. Вскоре мы достигли главных ворот. Легко спешившись, он ссадил меня на землю, его руки задержались на моей талии.

Зная, что двое тех же неотесанных стражей наверняка с любопытством глазеют на нас, я неохотно освободилась из его объятий.

– Может быть, графиня пришлет меня завтра с новым сообщением, – с надеждой предположила я.

Похоже, мой внезапный энтузиазм позабавил его. Он пожал плечами.

– Может быть, – согласился он. – В обратном случае, я нацарапаю какую-нибудь записку, которая потребует ответа, и передам тебе.

Ворота были уже открыты, и, бросив на него прощальный взгляд, я поспешила в замок. Посмотрев на часы, я с удивлением обнаружила, что отсутствовала гораздо меньше времени, чем предполагала. Учитель, скорее всего, только закончил работу над портретом, и когда я дойду до комнат графини, горничные будут помогать ей переодеваться. Если мне повезет, Катерина просто спросит как прошла примерка. И она будет рада услышать, что синьор Луиджи согласился достать меч для ее костюма, так что она получит желаемое оружие.

Остаток дня прошел без особых происшествий, если не считать того, что Изабелла ядовито заметила, что я выгляжу гораздо счастливее, чем обычно.

– Если бы я не знала Дельфину, – елейным тоном подвела она итог своим наблюдениям, – то сказала бы, что у нее появился мужчина.

Как я и рассчитывала, Катерину донельзя обрадовал тот факт, что синьор Луиджи нашел ей настоящий клинок и ей не придется идти на бал с деревяшкой.

– Но ведь он успеет закончить костюмы к завтрашнему дню, не так ли? – с тревогой спросила она. – Ведь маскарад состоится уже через день.

Я заверила ее, что портной поклялся, что к завтрашнему вечеру его подмастерье доставит костюмы в замок.

– Ты уверена, что мое платье великолепно? Я не могу дождаться, когда все увидят меня в нем, – заявила она с довольной улыбкой, по которой я поняла, что на самом деле она желала, чтобы вполне конкретный человек стал свидетелем ее триумфа. Я не могла не спросить себя, будет ли ее по-прежнему волновать ее платье, когда она узнает о планах герцога относительно ее свадьбы.

Забравшись в кровать, я вздыхала, вспоминая этот разговор. Пока еще никто ничего не знал о предстоящей помолвке, и я думала: а состоится ли она вообще? И окажется ли воинствующий герцог, которого Моро желал заполучить себе в союзники, столь же неотразимым, как и некий капитан стражи? Тогда, возможно, Катерина останется довольна своей участью.

И когда судьба графини устроится наилучшим образом, я смогу решить, что мне делать далее… вернуться к роли подмастерья Дино или остаться Дельфиной – женщиной капитана стражи. Последнее будет означать, что мне придется расстаться с живописью, по крайней мере на время, но я неожиданно поняла, что готова принести эту жертву.

И только погружаясь в сон, я внезапно вспомнила Беланку. Некоторые намекали, что она тоже была женщиной капитана стражи. Но, конечно же, она всего лишь передавала ему записки от графини. Между ней и Грегорио не могло ничего быть. Если бы она для него что-то значила, он не смог бы так быстро ее позабыть и увлечься мной. Лишь отчасти успокоенная своими доводами, я дерзко решила спросить его об этом при следующей встрече.

Но чего я не желала делать той ночью, так это вспоминать о предсказании Катерины. Зловещем предсказании, согласно которому я буду обманута мужчиной и потеряю сердце… и возможно, жизнь.

16
БАШНЯ

Огонь уничтожает ложь… и оставляет лишь правду.

Леонардо да Винчи. Виндзорские манускрипты

Леонардо отложил кисть и аккуратно вытер руки об тряпку в пятнах краски, стараясь не испачкать свою желтую тунику, надетую поверх красно-черных коротких штанов. Отойдя на шаг от мольберта, он снял красный берет и поклонился графине.

– Синьора, вы оказали мне честь, позируя для портрета, который я считаю одной из лучших своих работ, – сказал он безо всякой ложной скромности. – Я закончил, и осталось только подождать день, когда высохнут краски.

– Наконец-то!

С этим возгласом Катерина стремительно поднялась со стула. Ссадив на пол Пио, она раскинула руки, потягиваясь. Я не удержалась от улыбки, увидев, что Пио последовал примеру хозяйки, припав на передние лапы и отклонившись назад и вверх, так что огрызок хвоста свесился на спину. Он, однако, этим не ограничился и широко зевнул, продемонстрировав длинный розовый язык и мелкие, но острые зубы.

– Вряд ли бы я вынесла еще один день на этом стуле, – продолжила Катерина, улыбнувшись учителю. – Правда, я чувствую себя гораздо старше, чем когда мы начали работу над этим портретом, так долго это было. – Всплеснув руками в притворно-умоляющем жесте, она добавила: – А теперь, синьор Леонардо, позволите ли вы мне наконец взглянуть на это великое полотно?

– Вы все можете посмотреть на него, синьоры, – галантно согласился он, снова надевая берет.

Эста и близняшки издали восторженный крик.

– Но сначала вы должны дать мне слово, что никому не расскажете, что видели портрет до того, как сам герцог покажет его всем завтрашней ночью во время бала.

– Мы клянемся, – быстро ответила Катерина за всех нас, а мы торжественно кивнули. – Ну теперь мы можем взглянуть?

– Конечно, – ответил Леонардо, жестом приглашая нас подойти.

Мы поспешили к полотну, я с не меньшим нетерпением, чем остальные. Зная манеру письма учителя, мне было интересно увидеть, как именно он изобразил графиню – на простом фоне, где она сидела, или он добавил какой-нибудь воображаемый пейзаж. Мне хотелось увидеть, как он запечатлел складки и плавность линий ее великолепного золотого платья и каскад ниспадающих волос цвета вороного крыла. И конечно, я сгорала от желания увидеть Пио.

Катерина первой подошла к мольберту, и внезапно улыбка на ее лице увяла. Она не отрываясь смотрела на портрет, не произнося ни слова, так что мы не осмеливались присоединиться к ней. Почувствовав неладное, Пио перестал вилять хвостом и обеспокоенно посмотрел на хозяйку. Даже Леонардо был в недоумении, не получив ожидаемой похвалы.

Когда я уже начала опасаться, что графиня в огорчении выбежит из комнаты, она подняла взгляд. Хотя ее глаза были наполнены слезами, она улыбнулась и воскликнула:

– О синьор, это так прекрасно!

Мы, словно по сигналу, тут же кинулись к полотну. Изабелла и Розетта, так же как и Эста, рассыпались в похвалах. Я же, как и Катерина, молча рассматривала портрет.

В нем преобладали черные и золотые тона, но его нельзя было назвать мрачным. «Таинственное – самое подходящее слово», – подумала я, погрузившись в размышления. Хотя это было всего изображение молодой женщины и ее питомца, Леонардо сумел наполнить эту, в общем-то, банальную сцену особым смыслом, привнес в нее драматизм. В своих золотых одеждах, с иссиня-черными распущенными волосами, Катерина была похожа на языческую жрицу древних времен. Ему в полной мере удалось передать необычную экзотическую красоту ее лица, на которое ее платье бросало золотые отблески. И хотя круглые щеки говорили о том, что она лишь недавно покинула отроческий возраст, в черных глазах светилась мудрость взрослой женщины. Но ее лик не был строгим, как этого можно было ожидать от Леонардо, наоборот, на ее полных губах играла загадочная неуловимая полуулыбка.

Чем больше я рассматривала портрет, тем больше он меня восхищал. Фоном служила не стена, а ландшафт из острых влажных скал и трех изогнутых темных деревьев. У подножия самого большого из деревьев были рассыпаны красные листья. Пейзаж навевал мысли о библейской долине, куда те, кто стремился постигнуть тайны бытия, приходили в надежде обрести знания. Небо было почти таким же темным, как и деревья, отблески умирающего солнца прорезали его золотыми прожилками, перекликаясь с цветом ее платья.

Единственным ярким пятном был пес, лежащий на коленях Катерины. Подчиняясь капризу художника, Пио скрестил лапы, положив их одна на другую, совсем как его хозяйка. И если присмотреться внимательнее, можно было заметить на собачьей мордочке ту же самую неуловимую улыбку.

– А что ты думаешь о портрете, Дельфина? – спросил меня учитель.

Неохотно отводя взгляд от холста, я только потрясенно покачала головой.

– Он прекрасен. Вы и в самом деле гений, синьор Леонардо.

Очевидно польщенный моей похвалой, учитель накрыл портрет куском ткани.

– Если вы не возражаете, графиня, я оставлю здесь картину до завтрашнего вечера. А теперь, могу я попросить, чтобы Дельфина помогла мне отнести кисти? – спросил он, собирая кисти.

Несколько минут спустя я следовала за ним по коридору. В руках у меня были далеко не только кисти. Сказать честно, мы оба были прилично нагружены. Помимо своих обычных принадлежностей в этот день он взял с собой длинный сверток и огромную книгу. Засунув каждый из этих предметов под руку, он кивнул на горшок с кистями и коробку с красками, которые я несла, осторожно поставив друг на друга.

Я вскоре обнаружила, что наш путь лежит вовсе не в мастерскую. Вместо этого мы направились в тот самый огромный зал, где несколько недель назад, переодетая носильщиком, я подносила вино на одном из приемов Моро.

Тогда в зал принесли огромное количество столов, и высокопоставленные гости с придворными ужинали в обществе герцога и членов его семьи. Сейчас лишь несколько из этих искусно вырезанных столов стояло вдоль стен. Стулья и скамейки были составлены рядами лицом к новому элементу зала.

Дело в том, что у дальней стены, где герцог имел обыкновение трапезничать, вместо стола из голубого мрамора теперь находилась круглая деревянная платформа. Оставалось только гадать, для чего был сооружен этот огромный помост, поскольку он был завешан зелеными вельветовыми шторами, прикрепленными к потолку с помощью золотых веревок.

Зеленые занавески были развешаны и на колоннах, создавая своего рода потайные комнаты, где могли укрыться музыканты или гости, ищущие уединения. Что до украшенных фресками стен, то они словно ожили. Зеленые ветви с цветами всех возможных оттенков, которые, казалось, пустили ростки прямо из стенных ландшафтов, украшали дверные проемы и окна. Напоминая о теме маскарада, с потолка, словно диковинные звезды, свисали позолоченные силуэты, представляющие карточные масти – пентакли, жезлы, кубки, мечи.

Леонардо положил книгу и сверток на один из столов, кивком головы призывая меня последовать его примеру, и затем подвел меня к помосту.

– Предстоит еще много работы, – сказал он, – но, как видишь, для завтрашнего торжества уже почти все готово. А теперь я хотел бы показать тебе, что задумано для развлечения гостей.

Я с энтузиазмом кивнула, и он с силой дернул за золотую веревку с кисточкой. Роскошная зеленая ткань раздвинулась, открывая чудесный вид.

В центре сцены, которая благодаря зеленому обрамлению походила на маленький холм, возвышалось металлическое солнце в два раза больше человеческого роста. Благодаря красным вельветовым шторам у стены создавалось впечатление, что солнце поднимается из-за горизонта на рассвете.

– Константин, Паоло и Давид будут мне помогать. Мы спрячемся за этой занавеской, откуда будем управлять действом, – объяснил учитель. – Видишь, солнце состоит из двух частей – передней и задней. Между ними находится механизм, который позволит нам крутить это огромное солнце словно колесо. Но это еще только начало.

Он подвел меня к другой стороне платформы, и я увидела, что солнце таило в себе еще один сюрприз – металлического льва! Почти одного роста со мной, он преспокойно сидел позади. Я снова подивилась необыкновенной точности, с которой была выполнена каждая деталь отполированного до блеска железного зверя – от смертоносных когтей металлических лап до проволочных усов, торчащих из морды.

– Другой механизм управляет центром платформы, – продолжил он. – Эта часть сцены будет поворачиваться вокруг солнца, демонстрируя публике лежащего льва. – Он с легкостью запрыгнул на сцену. – Как я уже говорил, на Моро будет костюм карты Сила. В назначенный момент он поднимется на сцену, чтобы сразиться со львом. Дергая за нужные рычаги, я заставлю льва вскочить и зарычать… но, разумеется, буду скрыт от глаз, спрятавшись за солнцем, – добавил он.

Он указал на потайную дверь возле груди льва.

– Герцог должен будет сокрушить зверя дубинкой, а я в какой-то момент заставлю открыться этот люк, и оттуда хлынет поток красного цвета, олицетворяющий его кровь, пролившуюся на землю. А герцог-победитель будет принимать поклоны и поздравления.

Он потрепал льва по железной гриве.

– Ну что ты думаешь об этом, мой мальчик?

– Даже Моро придет в восторг, – объявила я с восхищением. – Не могу дождаться, когда смогу увидеть это потрясающее представление.

– Ты должен смотреть очень внимательно, – согласился он, – потому что в самый ответственный момент я буду находиться в укрытии. Мне нужно, чтобы ты подробно передал мне реакцию гостей.

Он выглядел польщенным моими комплиментами. Спрыгнув на пол, он снова несколько раз дернул за веревку, и занавес закрылся.

– Теперь что касается твоего присутствия на балу, как идет работа над костюмами для тебя и графини? Подмастерье Луиджи принесет их сегодня вам, как и было условлено?

Я подтвердила, что последняя примерка прошла хорошо, и он удовлетворенно кивнул.

– Отлично. – Вздернув бровь, он добавил: – Меня все это выбивает из колеи. Ты переодет девушкой, и так искусно, что я временами забываю, что ты на самом деле парень. А теперь ты снова им станешь благодаря доброму Луиджи. Мне нужно будет следить, чтобы я не назвал тебя женским именем.

– У меня тоже голова идет кругом от всех этих переодеваний, – призналась я с хитрой улыбкой. – Правда, мне уже хочется вновь стать самим собой.

«Хотя кто я на самом деле, – мысленно спросила я себя, – Дино или Дельфина?»

Но учитель уже заговорил о другом.

– Теперь расскажи мне, что нового ты узнал со времени нашей последней встречи. Тебе удалось заставить графиню погадать тебе? Не передавала ли Катерина новых записок для капитана?

Я поведала о последнем сеансе предсказаний, рассказав, что мне удалось подкинуть дубликаты карт в колоду. Повторив слово в слово предсказание графини, я также упомянула и о реакции горничных, которые увидели связь между этими картами и смертью Беланки.

Вспомнив, что я должна изображать из себя Дино, я добавила:

– Признаюсь учитель, мне стало не по себе от ее зловещего предсказания, хотя оно и было сделано девушке.

– Не бойся, мой мальчик. Прорицатели любят предсказывать смерть и несчастья, – пренебрежительно щелкнув пальцами, отмел он мои опасения.

Тем не менее, я заметила, что при этих словах он слегка нахмурился.

Задумчиво кивая, он выслушал мой рассказ о том, что встреча графини и капитана не состоялась, какое объяснение дал этому Грегорио, и как отреагировала графиня. Разумеется, я умолчала о своей встрече с Грегорио в соборе на следующий день, хотя опасалась, что румянец, проступивший на моем лице при воспоминании об этих мучительно-сладких мгновениях, выдаст меня с головой.

К моему облегчению, Леонардо больше заинтересовала беседа капитана с герцогом.

– Это означает, что Моро нашел мужа своей кузине, – пробормотал он, задумчиво поглаживая бородку, – иначе зачем бы ему понадобилось усиливать охрану? И вполне вероятно, что капитан знает не только кто этот человек, но и почему он является почетным гостем герцога на этом балу. Странно, что он не рассказал графине о планах ее кузена.

Снова взглянув на меня, он спросил:

– Тебе больше не поручали относить записки?

Хотя Грегорио и обещал, что передаст мне послание для Катерины, я больше не видела его в тот день. Графиня также не обращалась ко мне с этим вопросом. Посему я покачала головой.

– Я ничего не понимаю, – ответил он, хотя по его виду я догадалась, что он думал о чем-то другом. – Хотя, с другой стороны, это возможно.

Затем он внезапно вспомнил о моем присутствии.

– Но я привел тебя сюда совсем по другой причине, – продолжил он, – я хочу показать тебе кое-что, что поможет пролить свет на эту тайну, которую мы никак не можем разгадать.

Он направился к столу, на котором оставил сверток и книгу. Я присоединилась к нему, наблюдая, как он листает книгу, испещренную всевозможными заметками и рисунками. Наконец он нашел нужную страницу.

– Взгляни на это, мой мальчик, и скажи мне, что ты думаешь.

Рисунок на первый взгляд казался просто сильно затененным изображением обнаженной женщины, причем это была лишь верхняя часть тела и одна тонкая рука. Несколько мгновений я изучала взглядом скетч, затем встряхнула головой.

– Это весьма интересно, – признала я, – но я не совсем понимаю, что именно я должна здесь увидеть.

– Сейчас ты все поймешь.

Пока я продолжала рассматривать рисунок, он развернул таинственный длинный сверток и вытащил знакомый мне предмет, хотя, признаться, я совершенно не ожидала его увидеть.