Текст книги "Что будет, то будет (СИ)"

Автор книги: Диана Шипилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

– Северус!

– Сэр!

Внезапно Лэнс сосредоточился, резко развернулся и, ни к кому конкретно не обращаясь, произнес:

– Немедленно прекратите, или вы об этом пожалеете! Ваши действия столь же очевидны для меня, как и ваше присутствие. Снимите заклятие ярости. Немедленно!

Толпа гриффиндорцев за соседним столом с удивлением уставилась на него. Семикурсники переглянулись.

– Да, и двадцать баллов с Гриффиндора, – добавил Лэнс уже спокойнее.

– За что? – удивился Гидеон Прюэтт.

– За попытку причинить ущерб преподавателю и остаться при этом невиди… незамеченным! – вскипел Лэнс, потом повернулся и несколько раз глубоко вздохнул.

Фабиан покрутил пальцем у виска. Его брат кивнул с видом знатока из персонала Мунго. Сквозняк вновь хлопнул дверью.

– Профессор, что…

– Просто забудь об этом, хорошо? – улыбнулся Лэнс. – Я хочу, чтобы сегодня ты выкинул из головы все неприятные мысли. Только неприятные, – уточнил профессор.

Северус кивнул, забыв возмутиться. Ему было немного не по себе.

– Знаешь, пойдем‑ка отсюда, – предложил Лэнс, и Северус согласился, даже не уточнив, куда именно.

Они вышли на улицу. Немного потеплело.

– К Дэрвишу? – спросил Лэнс.

Северус уже успел привыкнуть, что большинство вопросов, которые в последнее время задает ему Лэнс, были риторическими. Поэтому он просто промолчал, последовав за Лэнсом по присыпанной снежной крупой тропинке к аккуратному деревянному домику.

Дверь захлопнулась за ними с мелодичным звоном колокольчиков. У Дэрвиша было не так много народа, как обычно бывало в Зонко. Это был магазин волшебных принадлежностей. Товар громоздился на витринах немыслимыми кучами, но здесь наверняка можно было выбрать что‑нибудь полезное, в отличие от Зонко, – вот почему он и не пользовался такой популярностью у обитателей замка Хогвартс.

Северус приблизился к витрине, испытывая странное желание прижаться к ней носом, как в детстве. Внизу за сверкающим стеклом виднелась карта звездного неба. Искристый купол кружился, Млечный путь вился мелкой алмазной россыпью… Северус заметил в стекле витрины отражение Лэнса. Тот внимательно смотрел на него и улыбался.

«Я и вправду выгляжу как ребенок, которого родители впервые взяли в Косой переулок», – подумал Северус и выпрямился.

Лэнс тут же присел на корточки перед витриной и присвистнул.

– Ты погляди, они сверкают ярче бриллиантов!

– Вам нравятся бриллианты? – к ним подлетел хозяин магазина, Бэнгс. – Могу предложить парочку, защищают от ядов и обмана! О! Вы заинтересовались Картой? Уникальный экземпляр! Перпетуя Фанкурт потратила три года на ее изготовление… А приложения!

– Представляю себе, сколько она стоит, – негромко пробормотал Лэнс и вновь обратился к Бэнгсу: – А что у вас есть еще, достойное внимания?

– У меня все вещи ис–клю–чи–тель–ны–е, – обиделся Бэнгс.

– Utan tvivel,[11]11
  Не сомневаюсь (швед.)


[Закрыть] – Лэнс сложил руки на груди. – А что‑нибудь особенно исключительное?

Бэнгс на минуту задумался.

– Родосское вино? Кто его выпьет, проспит сто лет. А может, уздечки для мантикор?

– Вы еще скажите, хомуты для кентавров! – хохотнул Лэнс, уперев руки в бока. – Вы представляете себе мантикору в уздечке?

– Вы бы поосторожнее с кентаврами, – Бэнгс понизил голос и покосился на дверь. – Мантикоры далеко, а они, знаете ли, близко!

Профессор расхохотался. Северус тоже не удержался и прыснул, а Бэнгс снова обиделся и тоже стал подбоченившись. Неизвестно, чем бы это все закончилось, но тут дверь отворилась вновь, и под мелодичный звон колокольчиков в зал вплыла высокая, очень худая девушка, явно не ученица Хогвартса. Больше всего привлекали внимание ее глаза, казавшиеся просто огромными за стеклами очков невероятного размера. Следом за ней вошла другая, маленькая и пухленькая, в шляпке, напоминающей перевернутую корзинку.

– Сивилла, Сивилла, подожди, я совсем не это имела в виду! – частила она.

– Значит, ты считаешь, что я ни на что не гожусь! – Сивилла резко развернулась к ней, возмущенно взмахнув краем просторной темно–красной шали. С ее тонкой руки слетело полдюжины браслетов, и они со звяканьем рассыпались по полу, но Сивилла, казалось, даже не обратила на это внимания. Она была поглощена спором с приятельницей.

– Я докажу тебе, Мэг, что у меня есть дар моей прабабки!

– Ну ладно, ладно, если тебе так хочется… – отвела глаза Мэг.

– Нет! – воскликнула Сивилла, снова взмахнув руками. – Ты… ты…

Вдруг она развернулась и в мгновение ока оказалась рядом с Северусом. Тот не успел среагировать – она схватила его за рукав и приблизила свое лицо. Северус почувствовал слабый запах вина и попытался отодвинуться. Но Сивилла и не думала его отпускать.

– Послушайте, мисс… – сделал попытку вмешаться Лэнс, но она отмахнулась и произнесла призрачным голосом:

– Твое сердце пронзит копье!

Северус хотел провалиться сквозь землю – а еще лучше, отправить туда назойливую нетрезвую барышню. Вдруг послышалось ржание – на пороге стояли мародеры и хохотали. Северус выхватил палочку… но в этот момент Сивилла, отпустив его, метнулась к его неприятелям.

– Что здесь смешного?! – крикнула она. Потом схватила Поттера за руку и, несмотря на протесты последнего, развернула ее ладонью вверх.

– Никогда не видела такой короткой линии жизни, – трагичным голосом прошептала она, медленно разжимая ладонь. Поттер сразу побледнел, а Северус неожиданно ощутил к этой девушке некоторую симпатию.

– Эй, ты!.. – возмущенно начал Блэк.

– Станешь знаменитым, – перебила, обернувшись к нему, Сивилла. – Все маги и магглы Британии будут знать тебя в лицо!

Блэк округлил глаза и отступил на шаг.

– Сивилла… – покрасневшая Мэг попыталась образумить приятельницу, теребя ее за рукав, но тщетно.

– А я? – пискнул Петтигрю.

Сивилла плюнула на пол, не удостоив его ответом.

– Эй, мисс… – возмущенно начал Бэнгс.

– Тиш–ше, – не поворачиваясь, подняла она ладонь. – Я еще не закончила!..

– Да она просто пьяна! – заметил Люпин, быстро глянув на Поттера.

– А ты… – прошептала странная девушка, ткнув пальцем в его сторону, – будешь свидетелем гибели лучшего друга!

Люпин опешил, со всех сторон послышалось аханье.

В этот момент дверь распахнулась вновь, и на пороге возникла высокая фигура, закутанная в синее.

– Сивилла, – прозвучал негромкий женский голос. Тем не менее, все сразу застыли и замолчали. – Вот ты где.

Сивилла вздрогнула, ее плечи поникли, голова опустилась.

– Сивилла, пойдем.

Голос был звонким, но что‑то в нем убеждало, что его обладательнице уже очень много лет.

Сивилла медленно, словно во сне, пошла к выходу, тяжело ступая и глядя в пол. За ней поспешила Мэг, растерянная и смущенная, бормоча неловкие оправдания.

Когда девушки скрылись, волшебница, медленно обведя взглядом собравшихся, обратилась ко всем:

– Извините за беспокойство. Не обращайте внимания.

Проговорив это, она отступила и затворила за собой дверь. В лавке повисло напряженное молчание.

– Знаете, кто это был? – вдруг раздался шепот девушки в углу. – Кассандра Ваблатски!

– Да ну?! Да что ты!.. Быть не может! – затараторили наперебой посетители лавки. Царившее минуту назад молчание сменил гул десятка голосов, живо обсуждавших происходящее. Мародеры втихомолку покинули лавку. Северус заметил, что Поттер хмурился и глядел в пол, а Люпин его горячо в чем‑то убеждал.

– Да уж… Только правнучке, по–моему, ее дар не передался, – проворчал Бэнгс, устало смахнув пот со лба. – Ну и денек сегодня!

– Это точно, – спокойно заметил Лэнс, но Северус так и не понял, с чем именно он соглашается: с первой фразой Бэнгса или же со второй.

***

Вечер обещал быть знаменательным. И он был таким. Столы ломились от еды, и Северус никогда бы не подумал, что можно приготовить столько всего из тыквы. Ему есть совсем не хотелось, но он с тайным, стыдливым удовольствием вдыхал запах тыквенного пирога, и даже съел целый ломоть, зацепив его вилкой с золотого блюда. Горячий шоколад тоже был отменно вкусным. Потом выступал директор, в речи которого Северус, как обычно, обнаружил весьма немного смысла. Впрочем, кажется, сегодня он мог ему это простить. Потом выступали привидения: они начали с краткой пантомимы, изображающей примирение волшебников с гоблинами (роль всех гоблинов исполнял Пивз), а закончили исполнением песен собственного сочинения. Северус готов был поклясться, что ему даже понравилось! Решительно мотнув головой, он попытался отогнать от себя эти мысли, неподобающие взрослому волшебнику. Ощущение сохранялось. Он даже немного испугался – но не того, что привычное здравое мироощущение покинуло его, а того, что ему где‑то в глубине души очень не хотелось расставаться с этим уютным, теплым и ярким миром, который на миг воцарился в нем и вокруг него…

Вечером, засыпая, он понял, что завтра проснется прежним Северусом Снейпом, и даже немного пожалел об этом. Очевидно, дело было в том, что на границе сна и яви людей посещают странные мысли, имеющие очень мало общего с реальностью. Очевидно, так.

Глава 13. Замужество – дело нелегкое

Наступил ноябрь, и заморозки, ударившие в Хэллоуин, не прошли, а только усилились. Теперь уже было ясно, что зима не за горами, хотя до нее оставался еще целый месяц.

В начале следующей недели после похода в Хогсмид Лэнс сообщил Северусу, что он не сможет провести занятие в пятницу, так как у него накопилось много дел, поэтому им придется перенести встречу на другой день. Северус, разумеется, согласился, и они договорились на среду.

Вечером, гораздо позже обычного, Северус постучал в кабинет.

– Здравствуйте, профессор! Может быть, сегодня мы все‑таки приступим к легилименции? – с порога начал он.

– Еще рано, – с нажимом сказал Лэнс. – Мы ведь это уже обсуждали. Имей терпение.

Он бросил взгляд на темное небо, резко взмахнул палочкой, и на письменном столе с треском загорелись дополнительные свечи.

– Почему рано? – возразил Северус, подходя ближе. – У меня наверняка получится. Один раз ведь уже получилось.

Лэнс пристально посмотрел на него.

– Действительно, – медленно сказал он. – Садись.

Северус не ожидал, что ему удастся уговорить Лэнса так быстро, и покосился на профессора даже с некоторым испугом. Тот уже обогнул стол и уселся в кресло.

– Чего же ты ждешь? – спросил он, сцепив пальцы. – Нет, Северус, не тянись за палочкой. Сейчас она тебе не понадобится.

– Вы уверены, что нам действительно следует сразу переходить к беспалочковой магии?

– А где же все твои самоуверенные заявления? – хмыкнул Лэнс. – Кроме того, ты же не собираешься, если тебе понадобится прочитать чьи‑то мысли, направлять на него палочку и говорить «Легилименс»?

– Заклинание может быть невербальным, – возразил Северус, хотя не мог не согласиться с тем, что все равно это будет выглядеть подозрительно.

Оставив его реплику без внимания, Лэнс принялся объяснять:

– Волшебная палочка является мощным усилителем для заклинаний. Одновременно она позволяет их концентрировать на каком‑то определенном объекте. Без палочки этого добиться гораздо труднее, поэтому главное, что ты должен сделать – это изо всех сил сосредоточиться на объекте при наложении заклинания.

Северус хотел уже было попросить, чтобы для начала он все‑таки попробовал с палочкой, но в последний момент прикусил губу. Нет уж, он ему покажет. Вы, профессор, еще не знаете, на что способен Северус Снейп…

– По–вашему, беспалочковая магия проявляется одинаково вне зависимости от характера и объекта заклинания? – вместо этого спросил он.

Лэнс надолго задумался.

– Вряд ли… Скорее всего, это верно лишь в отношении заклинаний, влияющих на разум. Я не слышал о том, чтобы без палочки можно было как‑то материально воздействовать на окружающий мир. Разумеется, речь не идет о детях с их стихийными выбросами магии в огромных количествах. Хотя возможно, что особенно могущественным волшебникам и это под силу. – Каминное пламя вспыхнуло ярче. Профессор Лэнс, облокотившись одной рукой на край стола, повернулся к Северусу, откинув назад прядь русых волос. Северусу показалось, что профессор то ли что‑то недоговаривает, то ли слегка его высмеивает.

– Посмотрим, как у тебя получится, – продолжал между тем профессор. – И кстати, учти, что я практически не буду использовать окклюменцию.

Северус кивнул, глубоко вдохнул и посмотрел в глаза Лэнсу. Без палочки он вдруг почувствовал себя не очень уверенно.

Интересно, как можно прочесть хоть какие‑нибудь образы – особенно без волшебной палочки? Северус в который раз мысленно повторил «Легилименс», не отрывая взгляда от Лэнса, но так ничего и не смог увидеть – разумеется, за исключением этих серо–зеленых глаз, и тени, которая придавала взгляду какую‑то особенную глубину, подчеркивая мягкий блеск в глазах, и пляшущих огоньков свечей, и… и его собственного отражения с растрепанными волосами.

Северус сердито встряхнул головой и провел пальцами по волосам, пытаясь хоть как‑то привести себя в порядок. Во взгляде Лэнса засквозила нескрываемая ирония.

Нет, он просто не может отступиться. Северус сжал зубы, сосредоточился и пошел в мысленную атаку с новыми силами. Он дрожал от напряжения, мышцы едва не сводило судорогой. Опять ничего. Да что же это такое! Может, он и впрямь зря это затеял?

Но как раз в тот момент, когда он это подумал, вихрь образов закружился вокруг него. В этот раз внимание удержать оказалось куда труднее. Попытавшись рассмотреть их, он словно бы налетел на стенку: ничего вроде бы не случилось, но эти ускользающие образы стремительно разлетелись от него, дав место новым. Странно – непохоже, чтобы это было из‑за его недостаточной сосредоточенности… Еще попытка – и она наконец‑то увенчалась успехом. Северус, правда, смог увидеть лишь отрывок: МакГонагалл, совсем еще молодая, без очков, но с неизменным пучком волос на затылке, сердито что‑то выговаривает Лэнсу, которому на вид было лет шестнадцать. Судя по выражению ее лица, провинность последнего была довольно серьезной. Северус так и не понял, в чем дело, потому что внезапно почувствовал страшную усталость. Воспоминание растаяло, и Северус в изнеможении перевел дух.

Лэнс тоже выглядел немного утомившимся. Он встал со своего места и, вновь обогнув стол, присел на самый краешек, опершись руками на столешницу.

– Скажите, профессор, – спросил вдруг Северус, немного наклоняясь вперед, – а почему МакГонагалл на вас так разозлилась?

– Ну, я как‑то крупно повздорил с однокурсником… – профессор вдруг заинтересовался песочными часами на своем столе.

– Гриффиндорцем? – понимающе спросил Северус.

– Alldeles riktigt[12]12
  Совершенно верно (швед.)


[Закрыть], – улыбнулся Лэнс. – Его звали Барти Крауч. Это его сын учится сейчас на первом курсе. Хм… Я очень жалею, что не видел лицо Крауча, когда тот узнал, что Шляпа отправила его единственного сына в Слизерин! Так вот, на шестом курсе я превратил Крауча в поросенка, и имел неосторожность сделать это недалеко от учительской…

Северус тоже улыбнулся, не сводя глаз с профессора.

– Я рад, что эта история тебя позабавила, – сказал Лэнс, – но, как твой учитель, вынужден предупредить тебя, чтобы ты не пытался выкинуть что‑нибудь подобное. Неприятности с МакГонагалл – это была еще ерунда! Как ты легко можешь себе представить, после этого случая наша взаимная неприязнь с Краучем обострилась еще больше. А после окончания Хогвартса мы оба попали в Министерство магии, причем в один и тот же отдел. И тут оказалось, что я, мнящий себя полиглотом со своими пятью языками, по сравнению с Краучем в глазах руководства…

– Вы знаете пять языков?! – воскликнул Северус.

– Теперь восемь, я еще выучил болгарский, испанский и португальский, – поправил Лэнс, отвернувшись в сторону. – Сейчас пытаюсь осилить японскую грамматику. Но этот… поросенок, оказывается, знал языки десятками и постоянно учил новые! Кто бы мог подумать… Впрочем, – Лэнс сверкнул глазами, – я об этом не слишком жалею: то время, что Крауч потратил за грамматическими словарями, я тратил если не с большей пользой, то с большим интересом для себя – по крайней мере, так мне тогда казалось…

Северус задумался вдруг – а что видел профессор в своей жизни? Раньше ему казалось, что он не выходит за пределы своей комнаты и книжных страниц – а ну как он ошибается? Может, у Лэнса была более насыщенная жизнь… Вот научился он где‑то, например, окклюменции… Воображение услужливо подсовывало Северусу разные картинки – одну ярче другой. Он с трудом заставил себя вслушаться в то, что говорил профессор:

– …в результате его карьера была просто головокружительной, а я годами оставался на одном и том же месте, о чем он при случае мне всегда напоминал. Думаю – нет, уверен, – что он и начальству не уставал напоминать, что моя благонадежность вызывает серьезные сомнения, потому что из всяких проверок я не вылезал. Естественно, о повышении не было и речи. А Крауч… не удивлюсь, если лет через пять он станет министром магии вместо Миллисенты Багнолд.

В голосе Лэнса слышалась горечь. Северус почему‑то почувствовал себя неуютно.

– Поэтому вы и решили сменить род деятельности, сэр? – спросил Северус и попытался представить, как бы чувствовал себя он, если бы Поттер стал министром магии. Его замутило при одной только мысли об этом.

– И поэтому тоже. – Лэнс вдруг усмехнулся, словно ему на ум пришло что‑то забавное. – Представляю, как теперь Крауч бесится, зная, кто ведет защиту от темных искусств у его сына! Но это я заранее не планировал, разумеется. Впрочем, сейчас он не может меня здесь… как‑либо навредить мне. Только Дамблдор – или совет попечителей… хм… – вправе уволить меня, а Министерство не может вмешиваться в дела Хогвартса… – Лэнс взял в руки песочные часы и перевернул их несколько раз. – Кстати, есть еще какие‑нибудь вопросы по легилименции?

– Да, сэр. Когда я пытался проникнуть в ваши воспоминания, у меня это получилось не сразу. Вы говорили, что не используете окклюменцию, но мне показалось, что это было очень похоже на то…

– Я практически не использовал окклюменцию, – поправил его Лэнс. Он поставил часы обратно на стол и подошел к окну. – Но тем не менее, некоторые свои мысли и воспоминания мне хотелось бы оставить… в неприкосновенности. А некоторые я тебе показать просто не могу.

– Почему? – нахмурился Северус, подумав, что Лэнс‑то мог читать все его мысли, когда вторгался в его сознание.

– По морально–этическим соображениям, – хладнокровно ответил Лэнс, все так же глядя на хмурый осенний пейзаж.

Сообразив, что это может означать, Северус смутился настолько, что так и не смог придумать, как на это отреагировать.

– Еще вопросы есть? – спросил Лэнс, резко повернувшись в профиль.

Северус покачал головой, сцепив руки на коленях. Он вновь отвел глаза от профессора, фигура которого четко вырисовывалась на фоне темного неба.

– Я, наверно, пойду, – сказал он, не придумав ничего лучше.

– Vas[13]13
  Иди (фр.)


[Закрыть], – хмыкнул Лэнс.

Северус встал, развернулся на каблуках и стремительно вышел из кабинета. Потом так же быстро вернулся обратно.

– Оревуар, профессор, – язвительно бросил он.

Когда Северус спускался в свою гостиную, он чувствовал, что его просто колотит от злости и… обиды.

***

Ужин прошел как обычно – под мерцание свечей и звон вилок. Да еще Кровавый Барон решил поделиться воспоминаниями, и Северус (впрочем, не он один) слушал его прохладный, неторопливый и немного жутковатый рассказ об одном очень давнем инциденте с применением какого‑то редкостного яда. Северус поначалу заинтересовался, но потом понял, что Барон явно фантазирует.

– Как дела? – поинтересовался он вдруг у Северуса. Северус сглотнул внезапно появившийся комок в горле.

– Как всегда, – сухо ответил он, удивившись такому вниманию со стороны привидения.

– Вы в этом уверены?

– Я вас не понимаю… – холодно сказал Северус, а затем на всякий случай добавил: – …сэр.

– Ах, молодой человек, не стоит портить отношения с коллегами и начальством, вы уж мне поверьте. Иначе закончите, как я, – заметил Барон и выплыл из‑за стола.

Однокурсники недоуменно переглянулись. Северус покосился на Лэнса. Вот кому бы не помешал урок вежливости, обиженно подумал он. Но Лэнс, как ни в чем не бывало, резал ножом бекон, пересмеиваясь с Вектор.

К себе Северус пошел в отвратительном настроении. Бросившись на кровать, он пару раз хорошенько врезал подушке, но даже это не помогло понять, из‑за чего они, собственно, поссорились с профессором, и, главное, при чем тут он, Северус. Он же ничего такого не сделал! Может, это Вектор ему что‑то напле… наговорила? А может, они… О нет! Да нет, ерунда… Проворочавшись без толку часа полтора, Северус наконец уснул. Ему снилось, что он вновь проходит распределение, и Шляпа ласковым, но настойчивым, как у мадам Помфри, голосом убеждает его отправиться в Хаффлпафф.

***

Утром Северус столкнулся в дверях Большого зала с Вектор. Поздоровавшись и поймав взгляд ее темных глаз, он уловил любопытство, смешанное с недоумением.

– Доброе утро, мистер Снейп, – важно кивнув, сказала она.

Северус отвел глаза и поспешил за стол. А там уже вовсю горела перепалка – Миранда волком смотрела на Стеббинса, очевидно, подыскивая подходящую реплику, и наконец выпалила:

– Локти со стола убери!

– Миранда, мне кажется, или ты вмешиваешься в мою личную жизнь? – холодно поинтересовался Стеббинс.

– Да ладно вам! – быстро перебила их Аннабелла, пытаясь остановить ссору. – Вот лучше послушайте, что позволяют себе эти грязнокровки: Эванс, например, сейчас столкнулась со мной в дверях и даже не извинилась! Вы представляете?

– Совсем распоясались, – вздохнул Долиш, взбалтывая стакан с соком.

– И не говори, – откликнулся Стеббинс. Они молниеносно переглянулись.

Северус едва подавил усмешку, а Аннабелла нахмурилась, и уже собиралась что‑то сказать, но ее отвлек шум: Миранда громко зевнула, смежила веки и ни с того ни с сего вдруг упала под стол. Северус с интересом наблюдал, как все тут же подскочили и засуетились. Аннабелла бросилась к подруге.

– Все в порядке, в порядке, – поднял руки Стеббинс, – я просто проверил на ней свое домашнее задание по Слагхорну. Скоро проснется…

Северус покосился на него с нескрываемым восхищением.

– Ну ты, Стеббинс, даешь… Лучше бы ты его на Дерне испытал, – хмуро заметил Долиш. – Он мне вчера на тренировке так заехал квоффлом…

– Эй, я нечаянно!

– Что за шум? – вмешалась Нарцисса со своего места. – Вы опять за свое? Самый беспокойный курс, честное слово…

– О нет, – закатил глаза Дерн. – Опять сейчас начнет мораль читать.

– Вы и десяти минут за столом просидеть спокойно не можете? – свысока сказала Нарцисса, подходя к ним. – Вот, берите пример с Обри.

Обри и в самом деле сидел, никого не трогая, и лишь выводил в тарелке с кашей какие‑то крючочки и галочки.

– А где Монтегю? – оглядевшись, удивилась Нарцисса. – Я вроде бы слышала ее голос.

– Я здесь, – сказала Аннабелла, высовывая голову из‑под стола и поправляя взлохмаченную прическу.

– А Сильверстоун? – Нарцисса подняла брови.

– Тоже там.

Стеббинс прыснул. Нарцисса закатила глаза:

– Вы меня с ума сведете. Что она там делает?

– Спит, – с самым серьезным видом сообщила Аннабелла.

Тут уже засмеялись все – кроме Обри, который, ничего не замечая, продолжал выводить узоры по овсянке.

– Что–о–о? – воскликнула Нарцисса. Глаза ее по размеру и форме напоминали чайные блюдца.

– Нарси, Нарси, успокойся, – Экрид замахала на нее платком. – Хочешь, я еще раз расскажу тебе, какой милый особняк у моего жениха?

Северус поднялся из‑за стола, ощущая, что на сегодня с него хватит.

***

Субботнее утро было морозным, и стекла огромных окон Большого зала покрылись инеем, который переливался и горел холодным огнем. Ближе к концу завтрака появились совы, и вместе с ними в зал влетели потоки стылого воздуха. Северус поежился.

Сов было немного, и одна из них уронила письмо перед Нарциссой Блэк. Письмо было достаточно большим, и Северус отметил, что оно было надписано золотыми чернилами и запечатано не красным, а голубым воском. Нарцисса вскрыла его неуверенным движением, пробежала глазами и резко побледнела.

– Что у тебя, Нарси? – поинтересовалась сидящая рядом с ней Сабрина Экрид.

– Так, ничего, – кажется, староста уже пришла в себя. Быстро убрав письмо в карман мантии, она поднесла к губам стакан с тыквенным соком, но потом передумала, и, поставив его на место, вышла из‑за стола. Это словно послужило сигналом к концу завтрака, и слизеринцы начали покидать свои места, попутно договариваясь о планах на сегодня. Было слышно, как команда по квиддичу тихо возмущается тем, что Дерн заставляет их тренироваться «в такую холодину». В ответ (но уже довольно громко) раздавались реплики Дерна, вроде «я насильно в команде никого не держу» и «вам не надоело тащиться в хвосте у этих выскочек?», которыми обычно и гасились все подобные споры.

Большая часть слизеринцев спустилась в свою гостиную, где вовсю ревел камин. Здесь было заметно теплее, чем в коридорах – во всяком случае, так казалось, поэтому никто не спешил в библиотеку, не говоря уже про прогулки в окрестностях замка, и почти никто не сожалел о том, что на сегодня не запланирован поход в Хогсмид. Компании разбрелись по углам, кое‑кто, придвинув стулья к столам, принялся за уроки. Перед камином собралась кучка младшекурсников, в которой Северус опознал сборную факультета по игре в плюй–камни. Компания расставляла на коврике шарики с вонючей жидкостью, и, судя по всему, готовилась заняться обычной бессмысленной тратой времени.

Северус мысленно произнес пароль своей комнаты и призвал книгу Лливелина Ландрефа, в которой содержались интересные сведения об изменениях свойств различных зелий при прохождении сквозь них прямых солнечных лучей и имелась весьма неплохая таблица взаимозаменяемости ингредиентов в зависимости от фаз луны. Потрепанный старый том проплыл сквозь серебристые струйки пара – некоторые студенты расставили между креслами котлы, которые уже потихоньку начинали закипать. Северус поморщился – вообще‑то варить зелья вне класса было запрещено, что на деле означало практику зельеварения в спальнях, но сегодня – может быть, из‑за холодной погоды – младшекурсникам никто не делал замечания. Возможно, старосты не упустили бы случая покомандовать, но Розье и Дерн были на тренировке, Монтегю нигде не было видно, а Нарцисса Блэк… Северус оглянулся – Нарцисса сидела в кресле, уставившись куда‑то в пространство. В ее руке, безвольно свисавшей с подлокотника, было полученное утром письмо, которое она, кажется, только что перечитывала.

– Эй, Нарси, – махнула ей Глэдис Найт из кружка старшекурсниц, – так ты не поделишься с нами своими новостями? Сабрина‑то нам уже все уши прожужжала…

Нарцисса вздрогнула.

– Что?.. А, нет, право же, ничего интересного, – сказала она.

– Да ну, неужели? – кокетливо пожала плечами Сабрина Экрид. – Письмо с золотыми чернилами, запечатанное гербовой печатью Малфоев – и в нем ничего интересного?

– Да, да, Нарси, ну же, не скромничай, – вздернула подбородок семикурсница Маргарет Мокридж. – Нам очень любопытно, не каждый день кто‑нибудь из нас получает любовные письма. Неужто тебе не хочется похвастаться?

Нарцисса слегка нахмурилась и встала, словно порываясь уйти, но Мокридж выхватила палочку, и письмо, вырвавшись из пальцев Нарциссы, спланировало прямо в группу девушек. Мокридж схватила его, развернула и тут же принялась читать вслух, заставив Нарциссу побледнеть от ярости. Северус удивился, как Нарцисса не догадалась заткнуть ее Силенцио – по крайней мере, он сам бы сделал именно так – но, ничего не сказав, он лишь вслушался повнимательнее.

«Благородной Нарциссе Блэк.

Моя прекрасная госпожа, рад сообщить Вам, что приготовления к нашей свадьбе идут успешно. Нотариус составил брачный контракт. Копия контракта приложена к письму, чтобы Вы могли с ним ознакомиться. Я был весьма польщен тем, что Вы интересуетесь моим здоровьем. Благодарю, все прекрасно, чего и вам желаю. К сожалению, дела мешают мне навестить Вас, но я с нетерпением жду нашей встречи. Не сомневаюсь, что Вы понимаете, насколько это высокая честь – вступить в благородную семью Малфой. Со своей стороны, я так же бесконечно горд тем, что смогу породниться с представительницей столь высокого рода, обладающей, к тому же, столь безупречной репутацией, что, по нашим временам, немаловажно.

Тот, кого вы сделали счастливейшим из смертных – Люциус Малфой».

На несколько секунд воцарилось молчание. Потом Нарцисса, закрыв лицо руками, выбежала из гостиной.

– Ну знаете, девочки, если это любовное письмо… – протянула Экрид, глядя ей вслед, но свою фразу так и не закончила.

– А я не понимаю, почему Нарси выглядит как в воду опущенная. Я бы на ее месте прыгала до потолка, – хмыкнула Мокридж. – Подумать только, Малфои… – она мечтательно закатила глаза.

– Во–первых, ты не на ее месте, Марго, – сказала Глэдис Найт, дав щелчка листу пергамента в руке Мокридж. – А во–вторых… Этот Мистер–само–совершенство мог бы быть и поучтивее…

Она поморщилась.

– Люциус всегда был дерзок! – заметила Мокридж и улыбнулась чему‑то.

Северус пожал плечами. Он, конечно, помнил Люциуса Малфоя – когда Северус учился на первом курсе, Люциус был старостой школы; держался он всегда неприступно, слыл непревзойденным мастером интриг и пользовался большой популярностью, что Северус относил главным образом насчет его богатства и общественного положения. Разумеется, Люциус Малфой поддерживал Темного Лорда и почти не скрывал этого. Впрочем, Северуса мало волновали дела Малфоя, ибо последний его, Северуса, во время учебы в школе попросту не замечал, считая слишком маленькой и незначительной персоной, да и зная к тому же о его нечистокровности.

Беседа между тем продолжалась.

– Так, Нарцисса у нас уже пристроена… – протянула четверокурсница Агата Тиммс, известная своим неуемным любопытством и азартом. – Я, как вы знаете, после школы выхожу за кузена Майлза… А что же ты, Глэдис? Смотри, как на тебя поглядывает Грэм. Я думаю, его родители не стали бы возражать…

– О нет, – закатила глаза Глэдис. – Не напоминай мне. Как говорят в Гриффиндоре, лучше уж гигантский кальмар…

– Гриффиндорки всегда отличались дурным вкусом, – поморщилась Мокридж. – А ты, Глэдис, зря нос воротишь. Личико у тебя хорошенькое, но выбор у нас небогат, сама знаешь.

– Да, женихов с хорошей родословной днем с огнем не сыщешь, – вздохнула Тиммс. – Вот разве что Винсент Яксли…

– Агата, что ты, ему ведь уже за пятьдесят! – ужаснулась Глэдис.

– …ну или Рабастан Лестрейндж, – разогнула палец Агата.

– Агата, скажи честно, ты хотела бы породниться с сестрой Нарциссы? – невинно поинтересовалась Сабрина.

Северус хмыкнул – он бы точно не хотел. Ни с одной, ни с другой, раз уж на то пошло, хотя о существовании Андромеды в благовоспитанном обществе уже год не упоминали. Как и о ее магглорожденном муже, и об их новорожденном ребенке – о чем недавно писали в «Пророке». Эта кроха уже была исключена из мира чистокровных, как и он, Северус. Его даже не рассматривали в качестве «кандидата» – чему он, впрочем, не удивлялся.