Текст книги "Что будет, то будет (СИ)"

Автор книги: Диана Шипилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)

Что будет, то будет

Глава 1. Вопросы без ответов

Блеклые лучи сентябрьского солнца освещали некрашеные доски пола на втором этаже маленькой школы. В коридорах было немного душно, но зато шумно и весело: Мэри–Энн радовалась встрече с Алисой, и с Мадлен, и с «Пышкой» Пегги Уоррен. И что с того, что эта задавака Дилайла тоже здесь? Мэри–Энн почти не обращала на нее внимания. Сегодня даже Дилайла не могла испортить ей настроение! Мэри–Энн довольно улыбнулась, водя пальчиком по оконному стеклу и вновь и вновь останавливаясь на своих счастливых мыслях: у них в этом году столько новых предметов (вчера, например, была физика, и она ей страшно понравилась), и к ним в класс перевели из другой школы новую девочку, и погода была такой чудесной… И по дороге в школу она нашла такой красивый листок: весь желтый по краям, а в середине зеленый! Сейчас он был аккуратно спрятан между страницами учебника английского языка. Надо будет обязательно показать его Алисе!

В это время Алиса изучала расписание.

– Так, значит, сейчас у нас химия. Интересно, что за предмет и что за учитель? Саманта сказала, что ее старшая сестра Кэтрин сказала, что он очень строгий…

Разноголосая толпа потянулась в класс – девчонки направлялись к своим привычным местам. Мэри–Энн и Алиса вошли последними, и Мэри–Энн с удивлением увидела, что новый учитель уже сидит за своим столом и что‑то пишет в толстой тетради. Заметив, что все уже расселись, учитель поднял голову и оглядел притихший класс. Мэри–Энн вздрогнула: новый учитель и впрямь выглядел строгим. Его волосы какого‑то неопределенного цвета были растрепаны, а взгляд – тяжел и мрачен. Он встал, подошел к доске и написал на ней свое имя. Затем тему урока.

– Я буду преподавать вам химию, – сказал он, вновь оглядев класс. – Химия – это наука о веществах и их превращениях.

Мэри–Энн подняла руку.

– Что еще? – раздраженно откликнулся учитель. – Вам обязательно перебивать, мисс?

– Я только… хотела спросить… сэр… – Мэри–Энн совсем спуталась и запнулась.

– Ну?

Она вдохнула побольше воздуха в грудь и решилась.

– Скажите, а такая наука, как алхимия…

– НЕТ ТАКОЙ НАУКИ, КАК АЛХИМИЯ! – вдруг закричал учитель, приподняв тетрадь и со всей силы ударив ей об стол. Весь класс с испугом вздрогнул, а Пегги даже попыталась спрятаться под стол. – Нет и никогда не было!!!

– Но, сэр, я читала об алхимии и…

Этим летом ей попался исторический роман, и там что‑то говорилось об алхимии и ученых–алхимиках, а минуту назад ей пришло в голову, что «химия» и «алхимия» созвучны, вот она и решила спросить, есть ли между этими словами какая‑то связь.

– Где? Я спрашиваю, где вы об этом прочитали? – не унимался профессор. – В детских сказках? Алхимия – не более чем средневековые бредни темных и малограмотных людей! Научитесь отличать строгую науку от невозможных фантазий, а потом уже приходите с вашими дурацкими вопросами. Впрочем, думаю, тогда в них уже не возникнет нужды!

Мэри–Энн, покраснев до корней волос, плюхнулась на свое место.

– И чего он так взъелся? – шепотом спросила Алиса.

Мэри–Энн пожала плечами. Ей тоже показалось удивительным, что из‑за простого вопроса профессор пришел чуть ли не в бешенство. Видно, он и вправду уж очень строгий…

***

Наконец урок закончился, и девочки покинули класс. А он еще некоторое время сидел на своем месте, поставив руки на крышку стола и отчаянно массируя пальцами виски. Потом резко встал и быстро вышел из кабинета, громко хлопнув дверью, спустился по лестнице и направился по улице прочь от школы. В воздухе пахло дымом – он поднимался над высокими трубами расположенного неподалеку завода. Ветер трепал афишу «Битлз» на дощатом заборе. Рыжий кот с желтыми глазами прыгнул на крышку мусорного ящика и тревожно глянул на человека – не представляет ли тот опасности. Видимо, опасность учитель химии из бедной провинциальной школы все же представлял: кот исчез, как по волшебству. Поймав себя на этой мысли, профессор сплюнул и пнул со всей силы камешек, лежавший посреди мостовой. Несколько редких прохожих на другой стороне улицы с удивлением на него посмотрели.

«Ну и пусть», – злобно подумал он.

Завернув за угол, он оказался в маленьком, грязном тупичке. «Добро пожаловать домой», – горько сказал он самому себе и тут же заметил, что на ступенях старого кирпичного дома, куда он направлялся, сидел худенький черноволосый мальчик семи лет, а в воздухе над ним, совершая замысловатые пируэты, плавала консервная банка.

Мужчина на миг даже замер, а потом яростно бросился к мальчику. Тот заметил его, вздрогнул и сжался, но мужчина схватил его за шкирку, пинком ноги открыл дверь и перенес мальчика через порог, швырнув его об стену прихожей. Он сполз по стене и попытался заслонить голову руками.

– ЭЙЛИН!!! – завопил мужчина.

Откуда‑то сбоку вынырнула маленькая черноволосая женщина с темными кругами под глазами. С ее рук стекала мыльная пена.

– Что случилось, Тобиас? – испуганно спросила женщина.

– Почему он на улице? Тебе что, вообще ничего нельзя доверить?! – мужчина ударил кулаком по стене.

– Тобиас, я… – голова Эйлин склонилась, женщина сгорбилась.

– Что «я», что «я»? – раздраженно переспросил Тобиас. – Ты знаешь, чем он занимался?!

– Нет…

– Он вертел над собой жестянку с помощью ваших дурацких фокусов!

– О, Тобиас, этого больше не повторится… – с мольбой начала женщина, но вдруг из угла донеслось:

– Это не дурацкие фокусы.

Мужчина и женщина одновременно обернулись на голос. Глаза Тобиаса сузились, в них вспыхнул гнев. Во взгляде Эйлин мелькнуло отчаяние, она зажала рот ладонью.

– Что ты сказал? – нарочито мягко, но с явной угрозой спросил Тобиас. – А ну‑ка повтори!

– Это. Не. Дурацкие. Фокусы! – громче и раздельно повторил мальчик, медленно приподнимаясь на ноги и с вызовом глядя в лицо мужчине.

Мужчина сжал кулак и занес его над сыном. Тот не шелохнулся. На миг в его глазах промелькнул испуг, но потом они превратились в сверкающие черные щелочки. Тобиас вздрогнул, увидев в них отражение собственного гнева… На миг ему стало страшно.

– Если ты сейчас же… – начал он.

– И не подумаю! – воскликнул мальчик. – Говори, что хочешь… Можешь ударить меня, можешь избить меня до смерти – я никогда не перестану делать то, что я могу, а ты – нет, маггл несчастный!!!

Тобиасу вновь стало не по себе. Казалось, эти слова просто не мог произнести семилетний ребенок… Мужчина бросился на мальчика, но в тот же миг Эйлин стала между ними, приняв на себя всю тяжесть удара.

– Нет! – женский и детский крик слились в один, и вдруг Тобиас почувствовал, как что‑то его душит. Свет померк, перед глазами замелькали «звездочки». Он упал на колени.

– Северус, прекрати немедленно! – испуганный голос Эйлин.

– Он тебя ударил!

– Северус!.. – быстрые шаги, хлопнувший ящик комода. – Фините инкантатем!

Кольцо удушья разжалось, и зрение вернулось к Тобиасу. Он поднялся на ноги и обернулся к мальчику. Тот по–прежнему стоял, прижавшись к стене. В его глазах было мрачное торжество, но в то же время – безотчетный страх, который нарастал с каждой секундой. Тобиас вдруг понял, что мальчику очень хочется броситься к нему и разрыдаться. Но прежде, чем он успел это сделать, Тобиас гневно посмотрел на него и прошипел:

– Марш к себе!

Северус кивнул и бросился вверх по лестнице.

– И не вздумай возвращаться до завтрашнего утра! – крикнул ему вдогонку Тобиас.

***

Тобиас опустился на стул в темноватой кухне с плотно занавешенными окнами. Эйлин осталась стоять, теребя передник.

– Значит, «несчастный маггл», да? – он мрачно усмехнулся, пристально глядя на жену.

– У меня и в мыслях не было настраивать его против тебя!

– А кто еще мог ему вбить в голову эту чушь, если не ты?! – Тобиас сорвался на крик, но потом продолжил уже спокойнее: – Не делай из меня дурака.

– Поверь мне, я бы никогда… – Эйлин закусила губу. – Может, он что‑то прочитал в моих книгах?

– Ну так прячь их подальше, ясно тебе? – хмуро бросил он. Потом встал и резко ударил кулаком по столу. – От этого мальчишки одни неприятности! Я живу в постоянном страхе, что кто‑нибудь из соседей узнает… Только вчера я застукал его в компании с этим соседским сопляком!

– Но, Тобиас, ему же нужны друзья! Он должен общаться со сверстниками!

– Сверстники?! Друзья?! Эйлин, ты не хуже меня знаешь, что для всех его сверстников будет лучше, если он будет взаперти сидеть дома!

Повисло молчание.

– Но, Тобиас, ему ведь надо учиться…

– Учиться чему?! Не начинай, ладно?

Эйлин вздохнула, но все же продолжила:

– Ну чего ты от него хочешь?

– Я хотел, чтобы ты научила его контролировать свою эту… особенность, чтобы он мог общаться с нормальными людьми и ходить в нормальную школу! А еще я хотел бы… – Тобиас повысил голос, – …чтобы он не подслушивал под дверью!

Он в два шага добрался до двери и резко распахнул ее. Северус стоял на пороге с угрюмым и виноватым видом. Потом он вскинул голову и спросил:

– Как ты догадался?

– Может, я и не умею заставлять предметы летать по воздуху и превращать ящериц в табуретки, зато у меня очень хороший слух, – усмехнулся Тобиас. – К тому же я десять лет работаю учителем.

Северус потупился.

– Ты упрям, как маленький осел, – бросил Тобиас. – Ладно, проходи. Сменим вид наказания – всю неделю будешь мыть полы во всем доме.

Северус кивнул, подошел к столу и забрался на табуретку. Эйлин поставила перед ним кружку с чаем и положила немного подгоревшую булочку.

– Как ты сидишь! – хрипло сказал Тобиас. – Выпрямись! – Он стукнул Северуса по спине, тот не удержался и покачнулся вместе с табуреткой. Табуретка накренилась… и застыла под неестественным углом.

– Эйлин! – Тобиас угрожающе сверкнул глазами.

– Он упал бы! – начала оправдываться она. – Он ведь мог сильно ушибиться, Тобиас!

– Волшебство – полезная штука, – заметил Северус, побалтывая кружкой с чаем.

– Не в моем доме, – проворчал Тобиас. – Нет, уму непостижимо: это же противоречит всем законам физики!

– С чего ты взял? – с ехидством спросил его семилетний сын.

Тобиас прищурился, но потом махнул рукой.

– Ты все равно не поймешь. Должен признать, у тебя незаурядные умственные способности для ребенка твоего возраста, но…

– Это ты не понимаешь! – перебил его Северус. – Волшебство не противоречит науке, а дополняет ее! Да, мама?

По растерянному виду Эйлин сразу было понятно, что его жена разбирается в науках так же, как сам Тобиас в волшебстве. «Интересно, откуда он нахватался таких идей, если не от нее?» – слегка удивился Тобиас, но вслух сказал, невольно перенимая свой тон обращения с учениками:

– Вот как? А когда ты поджег занавеску на той неделе даже без этой вашей волшебной палочки, разве это не противоречило закону сохранения энергии?

«Все равно же не ответит ничего вразумительного, – подумал между тем он. – Зря я вообще все это начал».

Северус почесал свой большой нос, сосредоточенно нахмурился и сказал:

– Но ведь та энергия не из ниоткуда взялась! Это преобразовалась моя!

– Что? – удивился Тобиас и пристально всмотрелся в некрасивое лицо сына.

– У тебя есть разные учебники, и я там прочитал, что энергия бывает разных видов, – объяснил Северус. – И они могут переходить один в другой. Там еще пример был с бросанием камня с высоты: сначала у него была только потенциальная энергия, а потом она постепенно перешла в кинематическую!

– Кинетическую, – машинально поправил Тобиас.

– Точно, – ничуть не смутился Северус. – А когда камень ударился о землю, то кинетическая энергия перешла в тепловую! Что, разве не так? А с волшебством все то же самое. Мысли людей обладают энергией, и колдовство – это ее преобразование в тепловую, как в случае с занавесками, или в потенциальную, как с левитированием, или еще в какую‑нибудь!

Тобиас переглянулся с Эйлин. Интересно, у него сейчас тоже такое же ошарашенное лицо?

– Ну, то, что мысли обладают энергией – это всего лишь твое предположение, причем совершенно бездоказательное…

Северус посмотрел на него с плохо скрываемым презрением.

– Это совершенно очевидно для любого разумного человека, – отчеканил он.

Тобиас с трудом удержался от желания влепить ему подзатыльник – его остановила мысль, что подобный аргумент никак нельзя считать разумным, и этот паршивец справедливо сочтет это за его, Тобиаса, поражение в дискуссии. Он сердито кашлянул и спросил:

– Предположим, что так… Но почему же тогда не колдуют все без исключения? Откуда вообще взялись такие, как вы?

– Не знаю, – пожал плечами Северус и потянулся тощей рукой за булочкой. Эйлин тихо вздохнула. – Скорее всего, мы как‑то по–другому устроены. У вас, магглов, наверное, чего‑то не хватает для преобразования энергии. Чего‑то вроде этого прибора… забыл, как он называется.

– Какого еще прибора? – простонал Тобиас.

– Ну, когда напряжения разные, то он помогает их уравнять. Там еще какие‑то катушки были, – довольно путано объяснил Северус, но Тобиас догадался, о чем говорит его сын. Он развернулся к сидевшей тише воды ниже травы Эйлин и рявкнул:

– Как тебе это нравится? Он утверждает, что у вас, волшебников, внутри трансформатор!

Эйлин с опаской посмотрела на сына. Северус, подпрыгнул на стуле и, взмахнув булочкой, воскликнул:

– Точно! Это именно так называется!

– Похоже, ты совершенно не понимаешь саму суть работы трансформатора, – язвительно заметил Тобиас. – Там не «какие‑то катушки», а…

– Тобиас! – умоляюще произнесла Эйлин. – Ему же только семь лет! Мне двадцать семь, и то я в первый раз такое слышу!

Тобиас осекся: замечание было совершенно справедливым. Но от этого ему еще больше захотелось хоть в чем‑то переспорить этого кошмарного ребенка.

– А закон сохранения вещества?! – вспомнил он.

– Какой? – удивился Северус.

Слава Богу, облегченно вздохнул Тобиас. Хоть об этом он еще не слышал.

– Если ты читал мои учебники, то должен помнить об этом законе. Его открыл Ломоносов. Суть в том, что…

– Об этом я читал, – прервал его Северус. – Но в «Общей физике» написано, что фундаментальных законов сохранения всего три. Энергии, импульса и момента импульса. Я, правда, еще не до конца понял, что такое момент импульса, – самокритично признался мальчик, – но смысл в том, что закон сохранения вещества – не фундаментальный! Логично? – и он посмотрел на Тобиаса с видом победителя.

Тобиас вздохнул. Он смотрел на этого мальчонку, вцепившегося зубами в кусочек булочки. Он почувствовал гордость за сына, но вслед за этим чувством к Тобиасу вернулся его привычный страх, ставший за эти шесть лет неотвязным кошмаром. Жизнь Тобиаса показалась ему самому невероятно тусклой и мрачной. Отгоняя эти мысли, он вновь вернулся в один серый дождливый день…

***

Лето кончалось. Глядя на мокрую улицу сквозь окно, залитое струями дождя, Тобиас думал о том, что через несколько дней ему вновь придется выходить на работу и втолковывать этим остолопам начала элементарной химии. Отпуск заканчивался… Тобиас схватил зонтик и вышел на улицу. Он сам не понимал, зачем его в такую погоду понесло любоваться видами, но и дома оставаться не было сил – там было слишком тихо.

Тобиас шел по мокрой мостовой, совершенно не представляя, куда он, собственно, направляется: он шел куда глаза глядят. Подняв голову, он понял, что оказался у старого заброшенного парка за покосившимся забором. Дойдя до входа, Тобиас свернул в парк, даже не задумываясь о том, что на дорожках, наверное, полно грязи. Мокрые деревья шелестели, разбрызгивая пряную влагу. Его одежда уже пропиталась водой, но он словно бы и не замечал этого, уходя все дальше и дальше по безлюдным, заросшим аллеям.

Внезапно он услышал какой‑то звук. Может, это ветер гудит в ветвях? Или мяукнул котенок? Раздвинув кусты, Тобиас увидел поляну со старыми, облупившимися лавочками. На одной из них сидела девушка с длинными черными волосами. Она плакала, закрыв лицо руками. Тобиас неслышно подошел к ней и сел неподалеку.

– Мисс, вам не кажется, что здесь и без того достаточно сыро?

Девушка вздрогнула, опустив руки. Ее лицо нельзя было назвать красивым – о нет! – но все же в нем было что‑то… загадочное. Она посмотрела на него, и в ее темных глазах мелькнул испуг. Тобиасу показалось, что она сейчас вскочит и убежит, и он вдруг почувствовал странное разочарование. Но нет, она осталась на месте, снова прижав руки к лицу и разрыдавшись.

Тобиас растерялся.

– Простите, я не хотел вас обидеть, – поспешно проговорил он. – Могу я вам чем‑то помочь?

Девушка покачала головой.

– У вас… какие‑то неприятности? – Тобиас удивлялся сам себе – не в его привычках было приставать к незнакомым девушкам.

Несколько мгновений девушка только молча всхлипывала, но потом вдруг произнесла:

– Я… я не сдала экзамены.

Ее голос был довольно низким, хрипловатым (наверное, она уже простудилась) и каким‑то безучастным.

– Ну… это же не конец света, – попытался пошутить Тобиас. – А вот если вы простудитесь, то можете серьезно заболеть и…

– Мои родители меня убьют, – прошептала она, глядя в пространство перед собой.

– Полагаю, вы преувеличиваете, – попробовал улыбнуться Тобиас.

– Ах, что вы понимаете! – она махнула рукой. – В нашей семье это считается большим позором. Хуже этого только… – она вдруг замолчала и покосилась на него.

– Ну, в экзаменах я, положим, разбираюсь, так как сам преподаю, – ухмыльнулся он. – А что касается ваших родителей, то, думаю, сколь бы строги они ни были, убийство – это слишком. Может, пожурят слегка, ну, запретят вам неделю общаться с друзьями…

– У меня нет друзей, – грустно сказала она, и Тобиасу внезапно стало страшно жаль ее.

– У меня тоже, – неожиданно для самого себя заметил он.

– Да? – удивилась она. А потом спросила так, словно только что его увидела: – Кто вы?

Он встал и поклонился:

– Тобиас Снейп, всегда к вашим услугам.

Она приподнялась и вдруг присела в старомодном реверансе. Тобиас заметил, что ее одежда тоже была какая‑то странная.

– Эйлин Принц, – наклонила голову она.

– Я бы сказал, принцесса, – ляпнул он и тут же смутился. Бледные скулы девушки залил легкий румянец.

– Вы… вы не хотите прогуляться по парку? – спросил Тобиас, чтобы скрыть неловкость. Эйлин отрицательно покачала головой.

– Тогда позвольте, я провожу вас?

– Нет, это запрещено, – безжизненно произнесла она.

«Да, пожалуй, у моей принцессы и впрямь суровые родители», – неожиданно подумал он.

– Но… мы могли бы с вами еще увидеться? – с надеждой спросил Тобиас.

Она некоторое время раздумывала, и Тобиасу казалось, что Эйлин слышит, как бьется его сердце. Наконец она кивнула.

– Возможно, через две недели, на этом же самом месте. Прошу вас, не следуйте за мной.

Он кивнул, и она скрылась за деревьями. Примерно с полминуты он оставался на месте, но потом не вытерпел, встал со скамейки и выглянул на аллею, пытаясь увидеть хотя бы ее силуэт… Но Эйлин уже нигде не было.

Потом они встретились еще. И еще. И еще один раз. Тобиасу казалось, что промежутки между этими встречами тянутся неизмеримо долго. К тому же, эти промежутки становились все больше, и он не мог понять почему – ему не хватало Эйлин, диковатой, замкнутой, странной и такой старомодной, словно бы она сошла с картинки в старой детской книжке, из тех, что он уже давно не читал… Он готов был поклясться, что и ей нравилось проводить с ним время – она смущенно смеялась над его неуклюжими шутками, и иногда ни с того ни с сего ее лицо озаряла несмелая улыбка. Но однажды она пришла на час позже назначенной встречи и срывающимся голосом сказала, что они не должны больше видеться. Он опешил – и не мог подобрать слов, так и стоял, замерев в тени старых деревьев, и лишь когда она повернулась, чтобы уйти, он бросился за ней, пытаясь в неловких выражениях узнать, что случилось. Жалел ли он об этом потом? Признаться, да. Иногда. В такие дни, как этот.

А в тот день, когда Эйлин рассказала ему, кто она – и в доказательство своих слов зажгла в сумраке под деревьями несколько цветных фонариков, заставив их летать по воздуху, а потом исчезнуть – Тобиасу показалось, что он сошел с ума. Он никогда не испытывал подобного шока и ни за что не хотел бы испытать его вновь. Его мир, его привычный, взвешенный и логичный мир, в котором все было расставлено по местам, рухнул в одночасье. Какой‑то бешеный вихрь взметнулся перед его глазами, и он почувствовал, что оседает на землю, повторяя: «Этого не может быть… Этого просто не может быть…». Эйлин наклонилась к нему, но он отшатнулся, вскочил на ноги и принялся бежать, надеясь запереться в доме и убедить себя, что это была лишь галлюцинация, или бред… Да что угодно, только НЕ ПРАВДА! Надо сказать, это ему почти удалось. К вечеру второго дня он уже почти поверил, что все это было наваждением, спровоцированным утомлением на работе, но только он окончательно себя в этом убедил, протянув руку за очередным (десятым за сегодня) стаканом виски, как в дверь робко постучали. Сначала он решил не открывать, но стук повторился.

«Наверное, молочник», – сказал он сам себе, несмотря на то, что молочнику в этот час здесь нечего было делать. А может, почтальон? Цепляясь за эту последнюю надежду, он подошел к двери и открыл ее. За порогом стояла Эйлин.

В последующие дни все вспоминалось как‑то смутно. И дело было не в выпитом виски, а в том, что… утратив способность логически мыслить, он даже перестал волноваться: все происходящее стало казаться каким‑то странным сном. Эйлин сбивчиво пыталась предупредить, что ему угрожает опасность, а он вдруг предложил ей руку и сердце. Бедная девушка была словно громом поражена. Переспросила. Потом вдруг стала отказываться. А потом согласилась. Она объясняла позднее, что надеялась его уберечь от мести родителей – что‑то про магическое законодательство, которое защищает магглов–членов семей волшебников… Самое же смешное заключалось в том, что она ему действительно нравилась, несмотря на все, что он узнал. В январе они сыграли свадьбу. Когда об этом напечатали в их газете, Тобиас заметил, что Эйлин вздохнула с облегчением – видимо, она решила, что опасность миновала. А зря…

***

Тобиас встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Северус к этому времени допил чай, и, важно кивнув отцу и матери, отправился к себе наверх, всем своим видом выражая чувство собственного достоинства и превосходства. Тобиас хмыкнул и перевел глаза на жену. Та попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой‑то вымученной. Тобиасу внезапно стало горько, и что‑то заныло с левой стороны груди. Эта изможденная женщина, которую он так и не сумел сделать счастливой (хотя его ли в этом вина?), и этот проклятый мальчишка – вот и все, что у него было в этой жизни.