Текст книги "Эволюция чувств (СИ)"

Автор книги: Диана Морьентес

Диана Морьентес
Часть 1. Сентиментальная. Эволюция чувств

Говорят, что умные люди учатся на чужих ошибках, а остальные – на своих собственных. На самом деле абсолютно все собирают урожай синяков и шишек, наступая на свои персональные грабли.

Его зовут Максим Викторович. Ему 25 лет, и он очень красив. Он пришел в ее школу учителем физики совсем недавно, в январе, сразу после Новогодних каникул, но Наташа почему-то не помнит тот момент, когда увидела его в первый раз. Она только знает, что сразу оценила его модельную внешность: идеально выверенные Создателем четкие черты лица, светлые прямые волосы почти до плеч, голубые глаза…

А ей всего 12. Она очаровательная брюнеточка, считающая, что любовь придумали поэты. Наташа свято верит, что выйдет замуж не за шаблонную красоту, а за моральный облик. Она не влюблялась ни в знаменитых артистов, ни в пацанов с соседнего двора. И не влюблялась в учителей. До этих пор.

Глава 1. Тебе

Наташа много читает, и очень любит коллекционировать интересные высказывания, впрочем, не только из книг, но и услышанные от одноклассников или родителей. Как только что-то ее заинтересует, хватает первую попавшуюся бумажку и записывает. Таких заметок в пластмассовом сундучке с замочком уже полно, и Наташа перечитывает их время от времени, чтобы запомнить наизусть самые умные мысли. А над теми фразами, которые не были серьезными, просто смеется, а посмеявшись, сразу же забывает. И в следующий раз они снова кажутся ей новыми.

Сочи – изящный курортный городок, где восхищает буквально все, но сейчас зима – обычная сочинская зима без снега, сырая и холодная, хотя на градуснике плюс пять. А Наташа – теплолюбивое существо, и потому предпочитает отлёживаться дома на диване, завернувшись в пухлый оранжевый плед и перебирая листки с цитатами. Это уже стало для нее ритуалом: в тишине, при задернутых портьерах и закрытой двери, скрючившись под пледом в немыслимой позе, перебирать свое богатство. И сейчас Наташа обнаружила на одном из обрывков бумаги такую:

 
   Учи, мальчишка, физику,
   Ведь физика важна —
   При поцелуе с девочкой
   Энергия нужна.
 

Наташа хихикнула: вспомнила о молодом учителе физики, в которого были влюблены все девчонки в ее 7 «Б» классе. Такие выводы она сделала по собственным наблюдениям: два раза в неделю после каждого урока физики возле стола учителя собиралась пестрая толпа двенадцатилетних красавиц. Красавицами они становились именно по вторникам и четвергам, надевая что-нибудь необычное (даже до смеха) и возводя на миниатюрных головках архитектурные сооружения. Наташа от природы была человеком упрямым, но от родительского воспитания – немного застенчивым, поэтому в центре толпы около физика никогда не стояла. Она даже не ревновала, прекрасно понимая, что ни у нее, ни у одноклассниц нет никаких шансов.

Тут девочка нашла другую цитату на свернутом вчетверо листике в клеточку.

 
   Не знаешь ты, как больно улыбаться
   И прятать чувства где-то в глубине.
   Пожалуй, легче просто не встречаться.
   Ты никогда «люблю» не скажешь мне.
   Я, кажется, сама не понимаю,
   Что я хорошего нашла в тебе.
   Глаза – не темные, такие, как бывают
   Моря под солнцем только по весне.
   Ты иногда мне кажешься мальчишкой,
   Таким хорошим, милым и родным.
   И своего бы первого сынишку
   Я назвала бы именем твоим.
   Мне хочется согреть тебя заботой,
   Надеть перчатки, шарфик повязать.
   Мне хочется, пусть хоть и для кого-то,
   Тебя от всех забот оберегать.
 

Этот стишок несколько месяцев назад кочевал по записным книжкам девочек всего 7 «Б». Они перечитывали эти строки и скрупулезно переписывали, как и остальные цитаты. Наташа еще тогда пыталась выяснить, кто автор, но никто не мог вразумительно объяснить, откуда вообще появилось в их классе это стихотворение. Тогда для Наташи это были просто красивые слова, но сейчас они явно задевали какие-то струнки в душе. Здесь ни в одной строчке не указано, что это про него, но Наташа чувствовала – это письмо ему, учителю физики.

Девчонка вскочила с дивана и, удобно усевшись за массивный стол с испачканной скатертью, взяла ручку и переписала на новый лист бумаги красивым почерком эти слова. Красивый почерк у левши-Наташи получался, как ни странно, правой рукой, видимо, потому, что этой рукой она пишет ме-едленно, аккуратно, очень стараясь. Она уже решила, что скоро физик получит эту записку.

Утром, не вытерпев, не придумав план, Наташа взяла новоиспеченную записку в школу и поделилась своей идеей с подругой Таней, которая тоже была влюблена в учителя и не скрывала этого. Девичьи сердца давно уже жаждали каких-нибудь приключений. Воспаленный детективными сериалами ум уже давал о себе знать: девчонки страстно желали узнать домашний адрес физика и несколько раз пытались следить за ним, но ничего не получалось. Мысль о том, что они, как взрослые девушки, смогут сами заплести интригу против симпатичного мужчины, сильно льстила им, и «взрослые девушки» решили оставить это письмо именно сегодня в кабинете красавца-физика после его урока в их классе.

– А мы сможем вести себя как обычно?

Говоря «обычно», Наташа имела в виду «хохотать на уроке физики». Таня, в отличие от подруги, была больше уверена в успехе. Правда, девочки забыли решить, что они будут считать «успехом», а что – «провалом».

Урок физики – это всегда весело: молодой учитель ходит по кабинету, держа руки за спиной, а все девчонки в классе стараются на него не смотреть, но не могут, и у них все время скошены глаза в сторону Максима Викторовича. Наташа любит играть в детектива, наблюдая в этот момент за пацанами, и с удовольствием шепчет свои умозаключения Таньке в ухо: «Фирцев прям бесится, что Крыжовникова влюбилась в физика! Видишь, как нервно карандаш грызет! Ревнует ее!»

– Девочки! – Максим Викторович укоризненно посмотрел Таньке в глаза. – Вы смеетесь громче, чем я объясняю тему!

– Да-да, Вы слишком тихо объясняете, – прошептала Наташа подружке, и они снова нервно захохотали, по-честному пытаясь вести себя тише.

Ну, Наташа-то могла позволить себе немного повеселиться – училась она хорошо, хоть и была немного небрежной, но схватывала всё на лету. А вот Таня… Непонятно, что связывало этих двух девочек – отличницу Наташу и Таню, двоечницу с первого класса. Таню Смольченко учителя из года в год старались хоть чему-то научить, но девочка была довольна и тем, что получала незаслуженные тройки и благодаря этому переходила в следующий класс.

Наконец-то физик принялся что-то объяснять Аньке Крыжовниковой, сидя за соседней партой. Прозвенел звонок на перемену, и, как всегда, нетерпеливые пацаны подскочили со своих мест и, создавая шумиху, принялись неаккуратно запихивать учебники в портфели. Перемена!!! В этом хаосе никто и не заметил, как откровенно Таня несла заветное письмо. Обе девочки неторопливо поплелись к выходу, вливаясь в общий поток учеников, попутно сдающих учителю тетради с домашним заданием. Наташа возложила тетради на учительский стол и вместе с подругой вышла из класса.

– Ну, что? – задала свой самый обычный вопрос Наташа. У нее была такая привычка: без дела спрашивать «ну что».

Таня таинственно оглянулась по сторонам: не услышит ли их кто-нибудь.

– Пошли, посмотришь, видно записку или нет.

Наташа сначала даже не поняла, о чём говорит Таня, как-то из головы вылетело, ведь мысли уже были о том, что надо успеть повторить формулы перед самостоятельной работой по математике. Но когда увидела на пустом учительском стуле знакомый лист бумаги, у нее в глазах так резко потемнело, что, пытаясь поскорее удрать, потеряла координацию и столкнулась с дверью. И только после удара лбом мелькнула мысль: «А не будет ли потом стыдно смотреть учителю в глаза?»

Уходя домой после уроков, они не удержались и заглянули в кабинет физики сквозь замочную скважину. Записки в назначенном месте не было. Значит, он нашел ее!!!

В пятницу утром Наташа шла в школу. Последний день недели, это прекрасно, но физики сегодня нет. И это значит, что сегодня она не услышит Его голос. А у него приятный голос, спокойный. Наташа не всегда позволяет себе поднимать на него глаза, поэтому все внимание переключено на звуки. Такое ощущение, что он объясняет физику каждому из сидящих перед ним, а не самому себе, как бормочут некоторые учителя. При этом Наташа точно улавливает нотки равнодушия – физика, явно, не самый любимый его предмет. Он говорит красиво, с интонацией, но довольно скромно. Возможно, от неопытности, ведь не проработал в школе еще даже одной четверти. Интересно, он нервничает, входя в класс? Также как нервничает Наташа… Сегодня этого не будет. Конечно, она обязательно пройдет мимо Его кабинета, поздоровается с Ним, но это минута, не больше… Таня с Наташей теперь на любой урок ходили через третий этаж, мимо кабинета физики. Им почему-то казалось, что так у них больше шансов на его взаимность.

Сегодня началась весна, и мартовское солнышко хитро выглядывало из-за спин пятиэтажек, мимо которых пролегает Наташин традиционный путь в школу. Наташе приятно считать себя постоянной, верной девчонкой, и эту дорогу она не меняет вот уже полгода. Опустив голову и глядя себе под ноги, Наташа прятала нос в теплый меховой воротник желтой курточки. Она выучила наизусть все ямки на этом тротуаре, потому что низкое солнце светит прямо в лицо, и поднять голову значит ослепнуть. Вокруг нее шли какие-то люди, они были ей безразличны. Наташа никогда не смотрела на проходящих мимо людей.

Рядом кто-то что-то сказал. Она не слышала. «Надо поговорить с Кареном, сегодня же…» – думала она. Карен был ее лучшим другом, может быть, даже единственным. Он ее сосед с пятого этажа, они выросли вместе в одной песочнице, но вот в школах учатся в разных. Этот высокий красивый четырнадцатилетний армянин мечтает стать врачом. Он чувствует в себе призвание помогать людям, да и Наташа считает, что он рожден для этого. В него влюбляются многие девушки, даже те, которые старше него, но сердце Карена навсегда, как он считает, отдано Наташе. Она знает об этом. Правда, год назад, когда Карен признался ей в любви, Наташа не поверила; впрочем, она вообще в любовь не верила. «Если ты подобрал слова для своего чувства, значит, оно ненастоящее. А для настоящего слов не существует», – так думала Наталья еще совсем недавно.

Карен всегда, с самого дня их знакомства, был в курсе Наташиной жизни, в том числе и личной: кто признался ей в любви, кто угостил шоколадкой… «Надо спросить у него, что почувствовал физик, когда нашел записку».

По ступенькам школы она поднималась медленно, забыла поздороваться с охранниками, вместо второго этажа поднялась на третий, где был кабинет физики… Рядом с ней прошел любимый учитель. Мучила совесть. Школьница не подняла на него глаза и даже не поздоровалась с ним, сделав вид, что не заметила…

*****

– Таня! Нам надо поговорить! – это была первая фраза, сказанная Наташей в понедельник своей подруге.

Они отошли в сторону. Остальные девчонки с интересом за ними наблюдали – о чём может шептаться эта таинственная парочка? А Наташа просто повторяла Тане вчерашние слова мудрого Карена:

– Я должна сказать физику, что это я написала.

– Но зачем? – недоумевала Таня.

– Затем, что испортить я уже ничего не могу, но так хоть переживать не буду. Да и зачем я вообще написала, если он не знает, от кого это письмо?

– Только не говори, что я тоже в этом замешана, ладно?

В этот же день после уроков Наташа стояла у окна в школьном коридоре у кабинета физики и нервно теребила свои пальцы. Она не догадалась заглянуть в замочную скважину, и потому не знала, что в кабинете никого нет; просто не могла решиться постучать. Пустым взглядом рассматривала стенд на стене с объявлениями и рисунками, двери кабинета – старые, деревянные, тысячу раз крашеные белой краской с подтеками, смотрела в окно, а видела… его руки. Она редко решалась взглянуть Ему в лицо, зато хорошо запомнила руки, аккуратные, молодые, без колец и браслетов. А то, как элегантно он держит ручку, ставя подпись в дневнике, Наташа вообще считала верхом совершенства!

Откуда-то сбоку она вдруг услышала вроде бы знакомый голос, но чей – сразу не поняла: обычно он звучит более официально. Она обернулась.

– Наташа, ты ко мне? – учитель вопросительно смотрел на нее, хотя тут не могло быть никаких сомнений, ведь кабинет физики единственный возле этого окна.

«Наташа»… Он знает мое имя!!! Наташа вытаращилась ему в глаза, а сердечко заколотилось почти слышно: он рядом!!!

– Ну… Да… Я… – школьница пыталась что-то сказать, но забыла слова. А ведь только что уже почти наизусть выучила всю свою речь! Учитель подсказал ей:

– Ты по физике что-то не поняла, или..?

– Ну, вообще-то, «или»…

Он стоял рядом, ждал продолжения, а Наташа решила, что свой ход уже сделала, и теперь его очередь, и потому молчала.

– Зайдешь? – уточнил парень несмело, кивнув на дверь, и, задумавшись на мгновение, почему-то улыбнулся. – Проходи, – отомкнул дверь, пропустил девушку войти первой и подождал, пока она сядет. – Я тебя слушаю. Что случилось?

Его приятный голос действовал на Наташу успокаивающе. Она не отвечала, и он не переспрашивал, не торопил ее. Ей хотелось подождать, пока голос и руки перестанут дрожать, но казалось невежливым отнимать у Максима Викторовича время.

– Я просто хотела кое-что сказать… – начала она, потупив взгляд. Где-то в глубине души всё же надеялась, что он сам задаст ей более конкретный вопрос. Но учитель молчал. Медленно продолжала: – Помните ту записку с названием «Тебе»?

– Стишок, который я нашел на стуле пару дней назад, – добавил он. – Помню.

– Это я написала… – на одном дыхании выпалила ученица. Максим Викторович немного подождал, скажет ли она еще что-нибудь, и признался:

– Я знаю. Твоя подруга только что сказала мне это.

Наташу как током шарахнуло. Она вдруг резко взглянула ему прямо в глаза, но, встретившись с теплым океаническим взором, смутилась.

– Когда? – рассеянно переспросила Наташа.

– Только что. Она поджидала меня возле учительской. Теперь ясно: чтобы сообщить мне это раньше тебя.

Он улыбался с едва заметным налетом высокомерия, но Наташа этого не видела, стыдливо опустив голову. Тема явно не была ему интересна, он даже не садился, стоял, держа руки в карманах брюк, прислонившись к своему учительскому столу на подиуме и периодически поглядывая в окно, но терпеливо попытался продолжить нужный девчонке разговор:

– Ты знаешь, не советовал бы тебе дружить с такими, как она.

– Таня, да? А то, может, мы с Вами разных людей подразумеваем…

– Да, кажется, Таня. Я еще не запомнил все ваши имена. С тобой за одной партой сидит. Знаешь, если бы не Таня, я даже и не подумал бы, что это письмо для меня. Я решил, что просто из чьей-то тетрадки выпало – там же ни подписи, ни обращения не было, просто стихотворение. Я его сохранил на всякий случай, вдруг кто-нибудь искал бы свою пропажу. Я тебе верну его, вложу в твою тетрадку.

Наташа ужасно покраснела, наверное. Сама себя и подставила! Переживала, боялась, в сотнях вариантов представляла себе его реакцию, когда он читал эту бумажку… Почему-то представляла себе, что он сидит и сравнивает почерк на записке с почерками в тетрадях, пытаясь выяснить, кто написал… Успокаивала себя тем, что ее обычный «левый» почерк совершенно ужасен, а в записке все довольно красиво: буковка к буковке. И все равно опасалась, что он ее вычислит. Она даже и мысли не допускала, что для него эта записка ничего не значит.

Можно было промолчать – и все осталось бы как прежде. Осталось бы тайной.

Или так даже лучше? Поговорила с ним – и многое узнала. Про Таньку, например.

– Да не нервничай ты, всё хорошо, – подколол учитель, глядя на ее нервные попытки отодрать себе ногти. – Еще Таня сказала, что ты меня любишь.

Он развлекается после рабочего дня, практически смеется над ней, над ее смущением – Наташа разгадала это и не знала, как себя вести. С одной стороны, готова была позволить ему все, что угодно, но с другой – ее чувства заслуживают уважения! Уязвленная гордость требовала мести.

– Таня сказала, что я Вас люблю? А с чего она это взяла? – Наташа подняла голову и так естественно изобразила удивление, не страшась его взгляда, не боясь его опыта, его возраста или школьного статуса, что Максим Викторович кивнул одобрительно:

– Вот и мне это показалось странным.

Она, не отрываясь, смотрела ему в лицо, не зная, как правильно играть в эту игру, опасаясь, что он поставит ее в неловкое положение, а учителю, наоборот, все меньше хотелось издеваться над ней. Да, эти девчонки с их пылкими любовными записочками уже вызывают лишь тяжкий вздох «ну вот опять», но сейчас он был уже на шаг от того, чтобы предложить ей «ничью» – за смелость.

– Давай поговорим по душам, – предложил он. – Мне часто пишут записки, – поняв, что вечеринка будет долгой, Максим Викторович сел напротив нее с другой стороны парты. – Здесь, в школе, мне безразлично, кто автор. Вы все мои ученики, к тому же всего лишь седьмой класс! Но ты отличаешься от остальных. Ты же и сама ощущаешь себя взрослее, я прав? Понимаешь, я же слышу, о чем вы шушукаетесь – вы же не внимаете моим просьбам сидеть тихо. Я слышу, как ты рассуждаешь о жизни, о людях. Да, твои рассуждения чаще всего незрелые, совсем неправильные, но факт налицо – ты не поверхностный человек. Ты любишь размышлять, анализировать. Поэтому меня и удивили Танины слова. Ты меня совсем не знаешь. А умные девчонки не влюбляются только во внешность.

Вдруг Наташа вспомнила, что он красивый… А когда она умудрилась забыть об этом?!

– А как же любовь с первого взгляда? – стремление к истине всегда вело Наташу к знаниям. – Это же только во внешность!

– Я не верю в любовь с первого взгляда, – ответил Максим Викторович.

– Я тоже, – кивнула она. Теперь Наташа уже смело разговаривала с ним, и чем больше они общались, тем больше этот человек ей нравился.

Он тряхнул головой, откинув с лица свою длинную челку, и облокотился на стол, став Наташе значительно ближе.

– А зачем тогда ты написала мне записку?

Наташа растерялась: он загнал ее в тупик. Она обдумала его вопрос, обдумала весь предыдущий разговор и поняла, что не находит ответа. Можно сказать, что хотела порадовать его, сделать ему приятное, но ведь это неправда!

– Я не знаю, – тихо призналась она. – Это было импульсивно.

– Тогда пообещай, что больше не будешь совершать бесцельных поступков. Понимаешь, как-то немножко нелепо выглядит со стороны: ты сделала «что-то», а зачем – не знаешь. Не делай ничего необдуманно, чтобы не жалеть потом об этом.

– Хорошо, – послушно согласилась девочка.

– Пойдем по домам, – предложил Максим Викторович. – Поговорим по дороге. Мне с тобой по пути.

Когда они вместе вышли из школьных дверей, Наташа спросила:

– А откуда Вы знаете, где я живу?

– Дело в том, что я живу на твоей улице, и каждый день мы с тобой сталкиваемся плечом к плечу и идем в школу. Ты не заметила?

– Нет. Для меня вообще сама дорога в школу – это так, досадная необходимость, поэтому я и не замечаю, что творится вокруг меня.

– Досадная необходимость?! – возмутился мужчина. – Дорога прямо в Солнце – это досадная необходимость?! Люди вокруг тебя – досадная необходимость? Посмотри, мелкий полез в лужу, его мама в панике, а мелкий по-настоящему счастлив! А ты можешь быть счастливой, стоя в луже? Ты хорошо учишься, и я считал тебя любознательной. А тебе, оказывается, не важно, что творится вокруг тебя. Ты ведь любишь свой город, но вряд ли полностью осознаешь его красоту, да? Ты сама себя ограничиваешь, не позволяешь себе прочувствовать масштаб. В двенадцать лет это неудивительно, – поправил он сам себя. – Ты будешь становиться старше, и мир заиграет сотнями красок – для тебя! С каждым годом ты будешь видеть его все четче. Сначала выйдешь за пределы школы, потом за пределы своего района…

– Ну почему же, я уже бывала даже в других городах! – возмутилась защитница истины.

– Да я не об этом, – улыбнулся учитель. Она не поймет его сейчас – ей еще рано. – Ты съездила и посмотрела, но не почувствовала. Потому что нельзя почувствовать то, что снаружи, пока не научишься чувствовать то, что внутри. Короче, познание мира начинается с познания себя. Во как!

– А Вы романтик! – хмыкнула школьница со знанием дела.

– Наташа, мир лучше, чем кажется.

Девчонка самодовольно шла рядышком с Ним, чувствуя себя нереально счастливой и взрослой. Только вот она сегодня без каблуков, и задирая голову, чтобы взглянуть учителю в лицо, чувствовала, как впервые в жизни в душе зарождается комплекс неполноценности. Казалось, что именно из-за того, что она ему ниже плеча, все прохожие понимают, что она ему не пара. Учитель по-отечески взял ее за руку, когда они переходили дорогу.

Наташа призналась:

– На улице я постоянно замечаю, что меня кто-то разглядывает. Особенно противно, когда это какие-нибудь крашеные девчонки. Поэтому предпочитаю смотреть под ноги.

– Ну, то, что тебя разглядывают, это понятно. Вот вспомни, ты когда-нибудь останавливала взгляд на девушке с обыкновенной внешностью? Нет. Твое внимание привлекает только что-то очень красивое, либо очень некрасивое. Ты можешь назвать себя очень некрасивой?

– Пожалуй, нет.

– Вот именно. Отсюда вывод?..

– …Что я очень красивая? – засмеялась школьница.

– О, браво! За свои двадцать пять лет я не встречал более догадливой девушки!

– Спасибо, – скромно ответила Наташа сразу на два комплимента.

А потом до самого вечера носилась по квартире вприпрыжку: это свидание! Это было их самое настоящее свидание!

*****

Во вторник Таня, переживая скорее за себя, а не за подругу, в ожидании худшего чуть не дала обещание больше никогда не заниматься глупостями типа любовных интриг. Но на уроке учитель сказал:

– Интересно, кто у вас будет вести физику в следующей четверти?

Девчонки всего 7 «Б» класса, ежеурочно окружавшие физика якобы для того, чтобы узнать оценки, возмутились:

– Вы!!!

– Нет…

Наташе показалось, что учитель произнес эти слова с некоторой издёвкой, даже с удовольствием. Таню это только успокоило – теперь он никогда не выдаст ее.

По дороге домой воспоминания вперемежку с грустью предстоящей разлуки теснили все остальные мысли против Наташиной воли.

…

Один раз физик задал классу вопрос:

– Почему острые кнопки…

Все непонимающе смотрели на него (Какие «острые»? На них ведь пальцем нажимают! Они плоские и квадратные!)

– …Я имею в виду те кнопки, которые вы друг другу на стул кладете…

Класс одобрительно кивнул, дескать, поняли, а Наташа шепнула соседке:

– Не друг другу, а учителям… – и девочки разразились своим обычным ежефизичным хохотом.

…

И тут Наташа подумала о Тане. О том, что надо ей как-то отомстить…

* * *

В среду Наташа и Таня пошли в школьную столовую, сели за отдельный, самый дальний столик.

– А почему мы так липнем к физику? – спросила Таня в расчете на вполне конкретный ответ.

– Это любовь… – глубокомысленно заявила Наташа, в любовь совсем не верившая. – Но от нее надо избавляться.

– Почему?

Наташа с некоторым удовольствием заметила в глазах бывшей подруги страх.

– Потому что он мне сам позавчера сказал, что скоро женится на любимой девушке. Ее, кстати зовут… Лена, кажется…

Да, Наташа разводила турусы на колесах. Она издевалась. Ведь Таня обманула ее, почему же Наташа не может?

– Он сказал, – продолжала Наташа фразами из книг, которых Таня точно не читала, – что ни к кому не питал такой страсти, как к ней. А когда я призналась, что люблю его…

– Так ты ему это сказала! – восхищенно прошептала Таня.

– Да… Так вот… Тогда он ответил, что вообще ему нравятся отличницы… – Наташа внимательно наблюдала за реакцией Тани. Услышав последние слова, двоечница опустила глаза и уставилась на стол, – …и что, хоть я и хорошо учусь, но даже у меня нет шансов.

Таня побледнела. Наташа обрадовалась, даже гордилась собой оттого, что увидела, как человек бледнеет, она так много читала об этом в книжках… Таня растерянно пробормотала:

– Слушай, я сегодня обещала маме комнату убрать… Пойдем, а?

– Нет, я останусь, а ты иди…

Вслед уходящей Тане Наталья подумала: «Предательница…»

* * *

В четверг Наташа шла в школу с учителем физики, как и вчера, и позавчера. Специально караулила его, спрятавшись за кустом, и, увидев его, выходила из своего укрытия как бы совершенно случайно.

– Знаете, Вы все-таки были правы, – признала девочка, едва поздоровавшись.

– О чём это ты? Хотя я, разумеется, всегда прав.

Это наигранно-преувеличенное самомнение заставило девушку улыбнуться.

– Смотреть на людей очень интересно…

Сегодня физик выставлял четвертные. Он вызывал каждого ученика к своему столу и задавал ему несколько вопросов по поводу силы трения, давления и прочего физического хлама. Таня, видимо, под впечатлением вчерашнего разговора с подругой в столовой, усиленно учила физику. Наташа считала, что она и так всё знает, и поэтому балдела, подсказывая сидевшему сзади однокласснику решение задачи. Эту задачу физик дал Арутюнову, чтобы хоть за ее выполнение поставить пацану в четверти тройку. Максим Викторович видел, что Арутюнов решает не сам, но замечание им с Наташей делать не стал. Все-таки, дружба и взаимопомощь – тоже хорошие качества, которые педагог должен развивать у подростков.

В классе стоял невыносимый шум. Учитель назвал очередную фамилию. Следующей будет Наташа…

Самое ожидаемое слово – и так внезапно: «Фролова!». Её сердце почему-то забилось сильнее. Она подошла и, как полагается, села на стул по противоположную сторону стола учителя. Эту беседу Наташа запомнила на всю жизнь. Он с нежностью посмотрел на нее и совершенно сбил с толку своим вопросом:

– Как дела?

– Вообще, хорошо, – Наташа растерялась, но лишь на какие-то доли секунды. Все-таки она отличница и учителей не боится. Только взглянула в его голубые глаза – и весь трепет исчез. Стало так просто и спокойно… В классе шумно, и учителю и отвечавшему приходится наклоняться друг к другу. Он так близко, смотрит то в ее тетрадку, то в ее душу… Это так интимно – никто не обращает на них внимания, они здесь словно одни. Еще одна диффузия взглядов – и Наташа потеряла связь с этим миром, пропала в пространстве и времени. Исчезла болтовня за ее спиной, исчез даже учитель, остался только бездонный голубой омут, а вся Вселенная превратилась в серенькую полоску, тонкой ниточкой окаймляющую эту бездну. Ощущение – как в полудреме кажется, будто падаешь с кровати. Только сейчас это ощущение длится дольше… Вечно… Хотелось схватиться за что-нибудь… Нет, хотелось проваливаться все глубже и глубже… Вздрогнула: все элементарно; она же тонет в его глазах! Она читала об этом в книжках, слышала в песнях! Он это заметил?

Наверно, после ее последнего ответа прошло всего лишь мгновение, но Наташу охватило дикое беспокойство: казалось, пролетели тысячелетия.

– Раз ты учишься на пятерки, я уверен, к опросу ты подготовилась, – как ни в чем не бывало высказал свое предположение Максим Викторович. Он ошибался, Наташа ни капельки не готовилась, ей было трудно сосредоточиться на учебе. Дал ей задание: – Напиши мне формулы для нахождения давления, плотности, силы тяжести…

Про психологическое «давление» и «силу тяжести» она уже знала, по странному совпадению написала именно эти две формулы.

– И плотности, – напомнил учитель задание.

– Я не помню… – растерялась Наташа. Вроде, память хорошая, но сейчас именно эта формула куда-то просто исчезла! И боялась поднять на него глаза – было стыдно.

– Ладно, садись, пять, – сказал Максим Викторович тихо.

После всех уроков Наташа уже довольно смело постучала в его кабинет.

– Максим Викторович, я могу с Вами поговорить?

– Конечно, милая. Что случилось?

– Вы, правда, уходите из школы?

– Правда. Молодым учителям дают квартиры. Но это далеко отсюда, и я буду работать в другой школе. Возможно, мы с тобой еще увидимся – я ведь буду навещать своих родителей, а они живут недалеко от тебя.

– Я хочу, что бы Вы знали: Вас здесь любят все! – вдруг выпалила Наташа. – Я говорю не только о девчонках, но и о пацанах тоже. Поверьте, мнение как минимум моего класса я знаю точно.

– Верю. И мне очень приятно это слышать. Только скажи честно, у тебя ко мне точно никакого чувства нет?

– Вы о любви? Нет.

– Я хочу сказать, что те чувства, которые могут принести только боль, надо убивать в зародыше.

– Я это запишу, – улыбнулась девушка.

Потом задумалась и, подавляя в себе недавно появившиеся и такие новые для нее чувства, тихо сказала:

– Нет, Максим Викторович. Мне, конечно, будет Вас не хватать… Но это не любовь…

Весь вечер находилась в какой-то болезненной прострации, не могла понять, что происходит: она спит или просыпается? Вчера был сон, а сегодня реальность, или наоборот? И что это за чувства, для которых она не может подобрать слов, а потому не может поделиться даже с лучшим другом?

Вот и закончилась целая эпоха. Самая длинная четверть – и так быстро… Время отсутствия на Наташиной планете всего, кроме Его урока и Его кабинета. Что с того, что бывала в других городах, если весь мир пока сосредоточен здесь…