Текст книги "Испытание чувств"
Автор книги: Диана Локк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Глава 20
Уходящие ввысь потолки, свисающие цветы и деревья в кадках, дубовые столы, покрытые темно-зелеными с розовым скатертями из мебельного ситца. Я никогда раньше здесь не бывала, но готова была поспорить, что салаты тут будут фантастические, порции маленькие, и все, что я закажу, будет обильно уснащено козьим сыром и сушеными на солнце помидорами.
Я пришла раньше времени, надеясь, что у меня будет несколько минут, чтобы прийти в себя, но как только я вошла, то увидела Ричарда в нише, в другом конце зала. Мужчина-космополит, одна рука небрежно откинута на спинку стула, пиджак от костюма расстегнут, и этот человек разглядывал меню. Я попыталась незаметно приблизиться к своему столику, но хозяйки таких ресторанов никого не пропускают мимо себя. Когда я попыталась прокрасться мимо нее, она затормозила меня громким вскриком:
– Позвольте проводить вас на место, мадам! Не меньше тридцати пар глаз повернулись ко мне, и я вспыхнула, страшно смутившись.
– Я тут встречаюсь с одним человеком… – сказала я, пытаясь проскользнуть дальше. – О, я его уже вижу, – мягко сказала я с самой благожелательной из своих улыбок. – Там, у стены, – кивая в не вполне определенном направлении.
Хозяйка заглянула в свою книгу.
– Ах да, это столик мистера Осборна! Он ждет вас! – провозгласила она к сведению посетителей ресторана, и теперь уже все в пределах, которых достигает человеческий голос, знали о нашем тайном свидании, и смогут увидеть, куда я направляюсь. – Вот сюда!
Не поднимая глаз от пола, я проследовала за ней к своему столику. Подняв, наконец, взгляд, я встретилась с темными глазами Ричарда, в которых светилась насмешка, и разразилась смущенным хихиканьем.
– Братец, я просто удивлена, что она не спросила у меня паспорт!
Я уселась на стул, воспользовавшись моментом, чтобы бросить оценивающий взгляд на человека, сидящего напротив меня.
Он был на самом деле очень красив, даже при свете дня. Собранный деловой человек за обедом, безукоризненно одетый в светло-голубой костюм, крахмальную белую рубашку и галстук в крапинку. В Ричарде не было заметно следов возраста, если не считать серебряной пряди в волосах, которая лишь оттеняла его гладкую загорелую кожу. «Андреа, – спрашивала я себя, – как только ты упустила такой лакомый кусок?»
Чувствуя, что покраснела от смущения – или вожделения? – я отвела глаза от Ричарда и оглядела зал из своего убежища, ожидая, что люди будут глядеть на меня, и испытывая благодарность оттого, что не сижу за столиком посреди зала. «Интересно, – думала я, – случайно ли мы сидим в полутемной нише у стены, вдали от окон?»
Оглянувшись, я заметила его одобрительный взгляд, скользивший по мне, и улыбку:
– Ты выглядишь потрясающе! – Тепло разлилось по моему телу, и с обычным «спасибо» я отбросила прочь часы, проведенные над моим костюмом. – Просим на наше маленькое свидание. – Слова были дерзкие, но было что-то нервозное в его голосе. – Я заказал «Кровавую Мэри», а ты чего хочешь?
– «Кровавую Мэри»? М-м, мне тоже. Это мой любимый коктейль к обеду: в нем столько томатного сока и сельдерея, что водка почти не чувствуется. Можно выпить два или три… – Заткнись, Андреа, болтливая идиотка!
Я умолкла и тихо сидела, уставившись на гриль за его головой, в ожидании своего напитка. Ощущение нервозности, неловкости и неуютности не покидало меня. Я все время ерзала на стуле и ощущала спазмы в желудке. У меня не было опыта поведения в такой ситуации, и я не знала, как себя вести и что говорить.
Чтобы я сидела молча? Это невозможно! Я слышала ворчание своих детей и чувствовала боль в груди, наверное, вызванную ощущением вины, но недолго. Все, что здесь происходило, не имело никакого отношения к моей семье и моей жизни. Нет таких слов, которые могли бы описать неизбежность этого дня, этой встречи, этого обеда. Я была как будто запрограммирована и управляема неведомой силой, и, как марионетка, у которой не может быть собственных мыслей, я следовала тем курсом, который был мне предназначен, и не могла сопротивляться тому, что должно было произойти…
Принесли наши коктейли.
– Сегодня хороший день, – сказал Ричард.
– М-м, – ответила я. – Красивая дорога, много разных цветов…
Он сделал один глоток. Я взяла меню.
– Как здесь кормят? – спросила я.
– Очень хорошо, – ответил он.
Я тоже сделала глоток. Разговор был исчерпан. Некоторое время мы скрывались за своими меню, подробно изучая каждый пункт. Бонни, наша бойкая официантка, принимая заказ, пыталась пофлиртовать с Ричардом. Его губы раздвинулись в улыбку, а глаза заблестели: он прекрасно чувствовал внимание девушки. Понятно, что так понравилось Бонни, но меня изумило другое – что я так хорошо помню выражение лица Ричарда.
– Я возьму зеленый салат с орехами и сушенными на солнце помидорами. Молотый перец отдельно, с краю тарелки, – сказала я, прерывая их диалог.
Ричард заказал цыпленка-гриль – блюдо, которое Бонни описала ему в деталях.
– Что я могу сказать? – насмешливо сказал он, поднимая бровь, когда Бонни, наконец, удалилась. – Этому невозможно противостоять!
Мы засмеялись, затем снова погрузились в свои напитки, молча ожидая, когда принесут еду.
Глядя вверх на свисающий плющ и папоротник, похожий на женские волосы, я подумала, что неуютное молчание – это хороший знак. Я все равно не могла бы ни о чем говорить.
– Видела в последнее время какие-нибудь хорошие фильмы?
– Как твоя жена? – Не очень приятная перспектива беседы.
Мое возбуждение пропало, и я поздравила себя. Сегодня, черт побери, у меня не будет неприятностей. «Это может получиться даже довольно забавно, – решила я, – думать все время о том, забыл ли Брайан ключи от дома». Я думала о доме, а Ричард, наверное, обдумывает какую-нибудь программу с клиентом. Я немного расслабилась, почувствовав уверенность, что от нашего скромного обеда не может быть никакого вреда, и одарила Ричарда сияющей улыбкой, когда он заказал нам еще по коктейлю.
Постепенно мое неуютное оцепенение прошло. Продолжительная пустая тишина, мое глупое хихиканье, взрывы нервозной болтовни – все это прекратилось.
– Помнишь чипсы? – спросил Ричард, и ко мне протянулась еще одна ниточка из прошлого.
Это было полжизни назад, когда однажды мы прогуляли школу и просидели несколько часов в кафе за чипсами и кока-колой. Мы засмеялись, вспомнив это, и тепло нашего смеха сблизило нас. Я начала отвечать на его нежную улыбку, в которой не было даже намека на флирт, и снова, как когда-то, мое сердце наполнилось счастьем через край. Ричард был очарователен, и мне теперь было уютно, но почувствовала ли я опасность в его улыбке? Нет? Да? О, Господи, да! Но эта опасность сделала его еще более притягательным, я не могла этому противиться, меня тянуло к нему.
«Боже, – молилась я, – дай мне силы встать и уйти прямо сейчас, потому что ситуация выходит из-под моего контроля». Но я не двигалась.
Мы перешли к десерту, и я заказала кофе с мороженым. Возможно, этот заказ на многое повлиял. Я медленно пила свой напиток и изучала человека, сидевшего напротив меня за столом, в первый раз за двадцать пять лет. Я видела, что это – незнакомый мне человек с необычайно знакомыми голосом и жестами, и представляла нас в прошлом времени, неуверенно застывшими на пороге любви, которая больше не будет нарушена, потому что теперь мы во много раз умнее, чем были раньше.
Темно-бордовая кожаная папка меню осторожно легла на край стола, и Ричард улыбнулся. На обороте счета было написано: «До скорого, Бонни», – и в букве «о» в слове «Бонни» было изображено улыбающееся лицо. Наши глаза встретились, но я не смеялась. Обед был очень вкусный и дорогой, но он закончился, и нам пора было ехать. Куда? Я почувствовала спазм в глубине живота, который напомнил мне, что это не игра, а весьма сомнительная ситуация, и вздрогнула.
От страха? Нервов? Ничего подобного! Это было возбуждение, которое трепетало внутри моего существа, как при езде на горных санях. Я чувствовала опасность, страх, но от этого невозможно было отказаться. В течение всего обеда, спрятавшись за завесой беседы о старых днях, похороненная под возникающими время от времени вспышками сознательности, но подспудно трепещущая в ожидании, во мне жила неосознанная надежда на то, что обед закончится чем-то более серьезным. Постепенно я начинала понимать, что именно это ожидание привело меня сегодня на свидание и именно оно удерживало меня на стуле.
– У тебя есть какие-нибудь…
– Я должна…
– Планы на вечер? – спросил он, посмотрев на часы.
– …ехать, мне надо спешить, – сказала я, взглянув на часы.
Мы говорили одновременно, и прошло несколько секунд, пока его вопрос проник в мою гудящую голову. Он смотрел не на меня, а уставился на свою смятую салфетку, как будто на ней был написан ответ.
– Ничего особенного, – прошептала я.
Все мое тело налилось свинцом, и я почувствовала головокружение. Планы? Какие могут быть планы? Разве после этого обеда жизнь продолжится?
– Сегодня вечером я не занят, и сейчас такая хорошая погода… Что, если нам немного пройтись?
Его вопрос повис в воздухе. Давай, Андреа, вот сейчас-то ты и скажешь: «Нет, у меня много дел, большое спасибо за чудесный обед, но мне, правда, пора ехать». Прекрасная возможность дотронуться до него, обнять, даже поцеловать на прощанье. И уехать от него. Сейчас. Скоро…
– Конечно, немного прогуляться перёд поездкой домой было бы здорово, – услышала я собственный голос.
Глупая, глупая женщина! Проигнорировать предупреждения, притвориться, что все совершенно нормально, что мы всего лишь старые друзья, и еще, хуже того, воображать, что контролируешь свое поведение.
Мы вступили в яркий солнечный свет и по невысказанному взаимному соглашению направились к его машине. Держа дверцу, он взял меня за руку, чтобы помочь забраться в его низкую спортивную машину, и у меня перехватило дыхание, я отпрянула, как будто схватилась за что-то горячее.
Усевшись на сиденье и пристегнув ремни, мы ничего не говорили и смотрели по сторонам, чтобы только не глядеть друг на друга. Я ждала, что он тронет машину с места, и, когда ничего не произошло, я почти против воли повернула голову и взглянула на Ричарда. Он внимательно смотрел на меня, его темные глаза были нежными от любви, на лице застыла полуулыбка, и я снова отвернулась, чтобы бессмысленно уставиться в окно.
О, Боже, я тону! Но я уже потеряла и способность, и желание спасаться. «Чему быть, того не миновать», – подумала я со вздохом.
С приглушенным ревом мотора мы выехали в красивый осенний день. Ричард положил руку мне на колено, и после шока от этого прикосновения я крепко сжала его руку, прислушиваясь к биению своего сердца, которое в тишине машины звучало оглушающе громко.
Мы проехали без всякой видимой цели несколько кварталов и на незнакомой улице попали на какую-то стоянку за узорчатой железной оградой, окружающей городской парк. Еще одно совпадение или часть продуманного плана? Я решила, что это не имеет ни малейшего значения. Я согласилась поехать, и, куда бы меня ни завел сегодняшний вечер, я даже не попытаюсь что-нибудь изменить или предотвратить. Ричард закрыл машину, и в состоянии ступора я проследовала за ним под золотые тени гигантских дубов и кленов.
– Чем-то этот парк напоминает мне то место у реки в Оуквиле, – сказал Ричард. – Ты помнишь, Андреа, наше любимое место?
– Пойнт, – сказала я, – да, я помню.
– Там было больше деревьев, но с этого небольшого холма видна вода. Я часто гуляю здесь после работы. Я хотел, чтобы и ты это увидела.
Здорово спланировано!
– Здесь хорошо в любое время года, но особенно зимой. Зимой здесь мало народу, а эти голые деревья и закат – все это напоминает мне о тебе, о том, как нам хорошо было вместе.
Я подумала: «Интересно, есть ли какая-то психологическая причина того, что наши самые лучшие воспоминания связаны с зимой? Что мы оба не вспоминаем другие времена года? Может быть, наша любовь была горячее всего в холодную погоду?»
Но сейчас не зима, и деревья были покрыты листьями, создававшими тенистый балдахин над нашими головами, усиливая романтичность и возбуждение от того, что я была с Ричардом.
Он взял меня за руку, и от его прикосновения я почувствовала слабость в коленях и крепко прижалась к нему. Он обнял меня за плечи, и мы двинулись в освежающе холодную тень, дети в школах, и парк был временно пуст. Окруженные кустами, создававшими ощущение интимной обстановки, мы пошли вниз по пологому склону к небольшому пруду, где лениво плавали утки. Единственное, чего тут не хватало, это пения скрипок.
Мы нашли привлекательное место под деревьями и сели рядом, но в то же время чуть поодаль, на ковер из рыжего мха. Глаза Ричарда были обращены на меня, но я притворялась, что не замечаю этого, и глазела вдаль, едва дыша и ожидая… Затем он со стоном сжал меня в объятиях и погрузил свое лицо в мои волосы, жадно целуя шею, нос, губы.
Моя реакция была пугающей. Все переполненная сверхъестественным желанием, я взяла руку Ричарда и просунула под свою блузу, издав вздох, когда его пальцы дотронулись до меня, воспламенив кожу. В моей голове звучал призыв оттолкнуть его, но я всю жизнь ждала этого момента, я даже чувствовала боль от желания, чтобы он вошел в меня, успокоил эту боль, взял меня всю.
Нежно положив меня на мягкий осенний покров из травы и папоротника, он лег рядом. Его лицо было над моим, его губы улыбались, а пальцы легко шевелили мои волосы.
– Я люблю твои волосы, Андреа, их цвет, густоту… Я вспоминаю тебя такой. Я рад, что ты носишь их так же, как раньше.
Внезапно он схватил меня за волосы и наклонил свое лицо ко мне. В его глазах светилось желание, отражение моей собственной безумной потребности. Я почувствовала его горячее дыхание на своем лице и, притянув ближе к себе, поцеловала с невыразимой страстью, а мое тело и дух как будто совершенно покинули меня.
Ричард провел языком от моего уха до ямочки на шее, и я затрепетала в ожидании.
– Ты по-прежнему не любишь, когда тебя целуют в шею? – прошептал он над моей голой грудью.
– Не люблю? Нет. Я боялась, наверное, боялась, что забудусь, не смогу удержаться… – пробормотала я в его волосы, чувствуя, что сейчас действительно не могу удержаться.
Его нежные уверенные руки непрерывно двигались: то они были заняты пуговицами и петлями, то деликатно гладили мое разгоряченное тело. Я задерживала дыхание, все мои чувства сосредоточились на его пальцах. Он нежно поцеловал каждый сосок, постепенно становясь жестче по мере того, как росло его желание, а его руки гладили меня по всему телу, оставляя бурную волну желания, которая отбросила все колебания. Мое тело изогнулось в отчаянной попытке соединиться с его телом.
Ричард парил надо мной, все его тело напряглось, глаза горели.
– Должен ли я сейчас остановиться? – Его голос звучал, как хриплый шепот. – Ты хочешь, чтобы я остановился?
– О нет, – простонала я, – не сейчас. Пожалуйста, не останавливайся.
Мы соединились в ритме – старом, как время, и все же свежем и новом. Каждый толчок был наполнен изысканной мукой, мы искали освобождения от этой муки и в то же время хотели, чтобы она длилась вечно, содрогаясь, поднимаясь к кульминации чистого восторга, в почти бесчувственном состоянии экстаза и забвения, пока звезды не вспыхнули под нашими закрытыми веками, на вершине, медленно, медленно… и вот остался невероятный покой…
О, мой милый, любовь моя! С невозможной нежностью Ричард держал меня в руках, обнимая так крепко, как только возможно. Я была совершенно удовлетворена и с удовольствием умерла бы в тот момент. Слезы полились из моих глаз, они текли прямо из сердца, а он целовал мои мокрые щеки и шептал нежные слова. Я улыбалась сквозь слезы человеку, которого хотела всю жизнь. Мы лежали тихо, обнявшись, пока буря страсти улеглась, уступив место удивлению и радости любви…
Все мои чувства были обострены до предела. Я смотрела перед собой сквозь листву, пытаясь различить в ней отдельные листья и тени, которые они отбрасывали, слушая отчаянно-нежные призывы пересмешников и наслаждаясь покоем окружающей природы.
Наконец мы вернулись к жизни и пошли к пруду, наблюдая за утками, безмятежно шествующими по своим делам, замечая всплески маленьких золотых рыбешек, мелькающих в воде, на которую падали тени деревьев. Я положила голову на грудь Ричарда и слушала глухие удары его сердца, и этот звук наполнял меня невыразимой радостью. Ричард был очень широкоплечим, по физическим данным он превосходил Стюарта, и я чувствовала себя маленькой в кольце его рук. Мы почти не говорили – в этом не было необходимости, но время от времени мысли проскальзывали в моей голове и улетали. Стюарт возникал и исчезал, не вызывая ни малейшего неприятного ощущения. В моем новом измерении все казалось возможным, как у Алисы в Стране Чудес, но, вспомнила я, Алиса набила себе шишку, и со мной, в конце концов будет то же самое. Я только что занималась любовью с человеком, который был одновременно и чужим, и самым дорогим, самым близким на земле. Я совершила поступок непростительно неправильный, однако, в моем нынешнем состоянии, неизбежный и совершенно правильный.
Мои мысли, как это всегда бывает, текли своим чередом, и, в конце концов, реальный мир, с его мужьями и женами, дурными и хорошими поступками, проник в мой оцепенелый мозг. Что же это было: конец старой любви или начало новой?
– У тебя есть жена, у меня муж…
– Мы с Валери… У нас с ней очень мало общего. У нее свои интересы, своя жизнь, а у меня свои. А как у тебя?
У меня и у Стюарта. Мы живем каждый своей жизнью, но, несмотря на то, что я не была уверена в своей любви к нему, сейчас было не время принимать решение относительно него или нас, или…
Что же происходит? У нас будет роман?
– Это нечто настолько для меня новое. Я никогда раньше ничего такого не делала, мне это даже в голову не могло прийти, – сказала я, надеясь объяснить или понять свое сегодняшнее поведение. – Я выхожу после обеда из-за стола с мужчиной, практически незнакомым, и иду заниматься с ним любовью в первом же более или менее подходящем месте. – Слова ничего не объясняли, я беспомощно пожала плечами и остановилась. Что я сделала? Или, может быть, важнее понять, почему я пошла на свидание с ним по первому его слову? – Что-то случилось на встрече группы. Я не могу объяснить, но я знала, что мы найдем друг друга. – Я замолчала, вспоминая, что это я была инициатором нашей встречи, и, в общем, я поняла, что это звучит глупо.
Когда Ричард ответил, его голос звучал мягко и успокаивающе:
– Когда я увидел тебя, то понял в тот же вечер, что наша история не закончилась. В этой книге еще есть ненаписанные главы. Мы оба знали об этом задолго до встречи группы, много лет назад. Я всегда любил тебя, Андреа. Я все еще люблю тебя.
Мое сердце подпрыгнуло в груди, я почувствовала, что воспарила к небу от чистого радостного чувства, и боль, спрятанная глубоко внутри меня, постепенно растаяла. Глаза Ричарда светились, когда смотрели в мои, и взгляд его выражал такую сильную любовь, что мои глаза наполнились слезами. Он любит меня! Пустота в моем сердце заполнилась, круг замкнулся, и я почувствовала всю полноту счастья.
Мы были вместе, пока тени деревьев не стали длинными и не достигли пруда, а розовые полосы на небе возвестили приближение заката. Мы были в полном восторге друг от друга и торжественно обещали, что теперь между нами не будет обмана, что ничто и никто не встанет на нашем пути.
По пути к стоянке, где мы должны были забрать мою машину, мы держались за руки, как невинные дети, говорили о будущем, договаривались о новой встрече. Так легко было еще на несколько минут отгородиться от внешнего мира, не беспокоиться о Стюарте, думать только друг о друге и о любви, которую мы снова обрели.
У нас будет роман!
Теперь маятник качался взад-вперед, от полной эйфории до бездонного отчаяния. Причина моего счастья была ясна, и я лелеяла его, возносилась до небес от радости. Мы снова обрели друг друга. Долгие годы я считала себя дурой, а теперь время доказало, что Ричард любит меня. И все же сияющие высоты омрачались облаками печали, и меня не покидало странное чувство потери, как будто я потеряла возлюбленного, а не нашла…
Я обдумывала свою вину. Я знала, что поступила плохо, но тут я быстро, слишком быстро отбрасывала эти мысли. «Любой человек заслуживает счастья, – рассуждала я, – и Ричард сделал меня счастливой. Всем будет только лучше. Стюарт никогда не узнает. Это не имеет никакого отношения к нашей жизни, к нашему браку, нашей стойкой вере друг в друга. Я всю жизнь совершала правильные поступки, пора подумать о перемене».
У меня было больше уважительных причин, чем пальцев на руках. Я не думала, конечно, что на самом деле все, чего я хотела, – это забраться в постель к Ричарду, осуществить свою мечту, а теперь я притворялась, что за мной нет вины. Я умудрялась оправдывать роман с Ричардом и отказывалась смотреть на вещи прямо, чтобы не причинить себе боль, но дочка итальянской католички Антуанетты Корелли могла бы лучше понимать ситуацию.
