Текст книги "Не верь мне. (СИ)"
Автор книги: Диана Грейс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Когда хозяйка джипа скрылась из моего поля зрения, я облегченно вздохнула. Странное какое-то ощущение, а ведь даже ожидала, что водителем будет именно девушка. Не знаю почему, но почувствовала, нутром, как говориться.
Засунув руки в карман, повернувшись, пошла дальше. Все так же медленно. Богатенькая брюнетка, как и ее джип, уже вылетели из головы к тому моменту, когда я села в автобус.
***
Наверное, это утро она могла причислить к самому кошмарному, из которых она могла вспомнить. Хоть и начиналось все не слишком плохо, как бывало с утра после какой-либо гулянки. Вообще, Женька редко пила. Редко, но метко. С размахом. Но на этот последствия ее размаха оказались слишком нелицеприятными. А день ее начался с бежевых обоев, текстильных таких. Даже не касаясь их, она знала, что под рукой она будут приятно шершавые. Красивые такие обои, это первое, что увидела она, открыв глаза. И закрыв их снова, она бы погрузилась дальше в сладко-приятный сон, но что-то упорно не давало ей этого сделать. Что именно до нее дошло спустя несколько мгновений, длящихся, всего, секунд пять. Обои то ее были небесно голубого цвета, ее любимого. Осознав это, Женька резко распахнула глаза и села в кровати. Еще несколько секунд дались ей для того, чтобы оценить обстановку, которая была ей незнакома. В голове все гудело, но, не смотря на это, девушка встала с кровати, медленно. Прижимая к себе одеяло, как если бы оно было единственным ключиком к ответам на вопросы, что крутились у нее в голове, Силантьева короткими шагами пошла в коридор. То, что под одеялом на ней было лишь нижнее белье, она чувствовала, даже не смотря. В коридоре ее встретил уловимый запах кофе, на который противно среагировал желудок, и к горлу подступила тошнота. Прикрыв одеялом нос, глубоко вздохнула ртом, и шагнула дальше, в комнату, которая, как оказалось, была кухней. Первое, за что зацепился взгляд, это была широкая мужская спина, а после затылок с взъерошенными на нем светлыми волосами.
– А я-то думал, когда ты проснешься, – разорвал тишину слегка скрипучий и хрипловатый баритон. Но, даже не смотря на это, парень не повернулся, а продолжал стоять у окна. – Ты присаживайся, я там и тебе кофе налил, правда, не думал, что ты будешь так долго спать, поэтому не серчай, что он остыл.
– Я не люблю горячий, – как на автомате ответила Женя, даже не задумавшись и так же на автомате села на стул, после чего взяла чашку с кофе в руки. Напиток действительно был уже не горячий и приятно согревал ладони. Но ни это тепло, ни тот запах, на который недавно Женя так остро среагировала, не смогли вывести ее из оцепенения, в которое она впала. Взгляд ее так и остался прикован к широкой спине, а в голове словно поднялся целый буран колких, словно иголочек, воспоминаний. День рождения, выпивка, танцы, Мишка, которую она бросила, этот блондин, машина, туфли, поцелуй... Вот именно на этом воспоминание все словно и замерло, преподнося его в ярких красках и прокручивая в голове снова и снова. Она даже помнила, что ощущала тогда, когда он поцеловал ее. Да что говорить, у нее даже сейчас кожа покрылась мурашками, а где-то внутри, словно маленьким огоньком все разгорелось.
Она уже минут десять держала этот кофе в руках, глядя куда-то сквозь него, в свое пространство, не замечая, что с ее приходом парень тоже не притронулся к своей чашке. Явно не те ощущения, что были сейчас, должна она испытывать. Ей должно быть стыдно, особенно учитывая то, что пол ночи она проторчала в обнимку с унитазом, так как тошнило, а рядом с ней был не кто иной, как Тихонов Артем, который заботливо поддерживал ей волосы и приносил воду.
– Как я здесь оказалась? – решила нарушить она молчание, которое будто душило. Услышав ее вопрос, парень обернулся, посмотрев на нее долгим удивленным взглядом.
– Только не говори, что ты не помнишь, – проронил он, все так же сверля ее. Он просто не мог поверить, что она не помнит.
– Извини, но не все получается так, как того захочешь ты и да, я не помню, как очутилась в твоей квартире, – мысленно Женя гордилась собой за то, что ни разу не запнулась и не покраснела. Врать она не любила, но здесь была высокая необходимость. Да, она чувствовала себя трусихой, но боялась признать, что все помнит. Это значило бы сознаться, что так же помнит и о том поцелуе, а ведь она отвечала! И напористо так отвечала.
– Да? – Артем склонил голову набок. – Что, совсем ничего не помнишь? И с какого же момента?
Казалось, что весь вечер стерся из ее памяти до момента встречи с Тихоновым.
– С шестого коктейля, – поморщилась, будто что-то вспоминая. – Или седьмого. Не важно, главное, я хочу поскорее убраться отсюда. Будь добр, скажи, где находятся мои вещи.
– Серьезно? Хочешь? – Артем сложил руки на груди, отчего его плечи показались еще шире. Женя сделала над собой огромное усилие, чтобы не пялиться на них и не дай бог не пустить слюни.
– Да, хочу.
– А вчера не сильно рвалась.
Мысленно она снова поаплодировала себе, что не покраснела и прикусила кончик языка, стараясь сосредоточиться на маленькой боли, а не на том, как сильно стучит ее сердце.
– Я не помню, что было вчера, да и ты сам должен был понять по моему невменяемому состоянию, что мыслить ясно я не могу, так что, прошу прощения за все неудобство и благодарю за гостеприимство, но мне и вправду пора, – как выученную скороговорку отчеканила Женя. Она старалась не смотреть в эти бездонно голубые глаза, дабы не раскрыть своего маленького обмана.
– А говоришь так, словно и не удивлена, что проснулась не у себя дома, – цеплялся словами Тема.
– Нет, удивлена, поверь мне, – поставив кружку на стол, так и не отхлебнув ни разу, встала. – Но сейчас я не в состоянии устраивать истерические разборки, у меня жутко болит голова, – в этом она не врала, так как по ощущениям было сродни того, как если бы ей в голову вплавили тонну свинца.
– Наверное, у тебя было бы настроение получше, если бы ты проснулась не у меня в постели, а у Никиты, – бросил Тема, когда Женя уже стояла у входа на кухню спиной к нему. Хлестко так бросил, как будто грязью кидался. Девушка замерла. Она не могла поверить в услышанное. Неужели она чего-то не помнит или же...? В груди появилось неприятно щемящее чувство тревоги. Даже дышать перестала, а когда вздохнула, ноздри слегка раздулись.
– Это не твое собачье дело, Тихонов, – выдавила она из себя. Руки ее с силой сжались, так, что она почувствовала, как короткие ноготочки впиваются в кожу. – Не лезь ко мне, понятно? Твоя показушная добродетель меня никоим образом не трогает, на других ее испытывай, а мне плевать на тебя и твое мажорское эго. Приспичило потрахаться – можешь возвращаться в клуб, многие оценят твои широкие жесты, и в койку твою прыгнут с заветной радостью.
– Когда же ты у нас засветишься заветной радостью? – угрожающе произнес голос над ухом. Силантьева чуть не вздрогнула от внезапности.
– Ты хочешь, чтобы я светилась счаст...
– Я про койку, лягушка, – перебил он ее, чувствуя неопределенное раздражение. – Прыгай. Хочу, чтобы ты была в моей койке.
– Спасибо, я только что из нее выбралась, и возвращаться не хочу, и, повторюсь, не все будет так, как хочешь ты, – говорила Женя тихо и медленно, но чувствовала, что вот-вот, и может сорваться. Внутри нее уже зарождалась истерика, подгоняемая шумом в голове и нарастающей пульсацией, что вызывал этот тип.
– Ты вернешься, лягушка, вернешься, – так же тихо, в тон ей произнес Артем. – Сюда, в мою койку, но уже в трезвом состоянии и спать мы точно не будем.
– Я бы позавидовала твоему развитому фантазийному мышлению, да не в той направленности оно движется. Самовнушение никогда не вело к восприятию ситуации, – на последнем слове дрогнула, так как теплое дыхание опалило ей ухо, вызвав целый табун мурашек проходящих от шеи и вдоль позвоночника.
– Лягушка, – тихо проговорил парень, положив руки на талию Женьки, чем вызывал бешеный стук ее сердца. Закусив губу, пыталась сдерживаться, чтобы не выдавать себя хотя бы частым дыханием, раз уж лицо он не видит. – Ты сама ведь понимаешь, что это не внушение. Физику нельзя внушить, на то она и физика, а вот это, – жарко охнул ей в ухо, а одна его рука обхватила край одеяла, которое держала Силантьева и потянула его ниже, не встречая никаких сопротивлений. Теплое касание к коже вызвали мелкую дрожь, которая сладко отозвалась в теле. – Видишь, – медленно тянул он слова. Вторая рука потянулась к плечу Жени и мягко, подушечками пальцев, провел по нему. – Угадай о чем это говорит, – его шепот пробирался сквозь затуманенное сознание Евгении.
– О ч-чем же? – проклинала себя за запинку в этих трех словах.
– Ты будешь в моей постели.
Эта фраза словно подхлестнула ее, вернула к жизни и дала возможность связно мыслить. Передернув плечами, отскочила от Артема, бросившись в комнату, откуда недавно вышла. Найдя свое платье, которое не заметила изначально, быстро натянула на себя, после чего, метнулась в прихожую. Артем до сих пор находился на кухне, не выйдя следом за ней, что облегчило ей задачу. Туфлей своих она не увидела, но сейчас Женю это мало заботило. Кое-как справившись с замком, открывая его дрожащими пальцами, пулей вылетела из квартиры Артема, чуть ли не перепрыгивая через лестничные пролеты, спеша побыстрее оказаться дома и смогла отдышаться уже тогда, когда дверь ей открыла ее бабушка, пропуская девушку внутрь. Только тогда испустила длинный вздох и, скинув платье, завалилась в кровать, но даже спустя полчаса, неуютные мысли и чувства не покидали ее, только бередя душу. А ощущение того, что виновник того находится прямо за стеной, просто давило своим напором. Укрывшись с головой под одеялом, уткнулась в подушку.
«Ненавижу, ненавижу».
Именно с этой мыслью и уснула Женя, только не осознавая, что вся ненависть ее направлена явно не на смазливого блондина за стенкой.
***
– Ну, и?
В последующей паузе я ожидала хоть какое-то действие со стороны кучки одеяла, в которое была завернута моя любимейшая подруга, но единственное, чего добилась, так это то, что из-под края выползла тоненькая рука с распятыми пальцами.
Раздраженно цокнув, вложила в протянутую ладошку бутылку с минералкой, которая тут же скрылась под одеялом.
– Интересно, сегодня из этого постельного кокона что-нибудь появится? – с иронией спросила я, складывая руки на груди. В ответ мне из вороха постельного белья снова высунулась рука с бутылкой, воды в которой явно стало меньше. – Я не это имела в виду, Евгения.
– Рано еще Евгении выползать на свет божий, – промямлил знакомый гнусавый голос, чуть приглушенный. – Евгения не готова.
– Ну вот, всегда думаешь только о нижних гениталиях, ища на них приключений, а страдает голова, – назидательно причитала я, но в ответ послышалось только мычание. – Что, болит?
– Твоя, смотрю, не шибко пострадала, – высунулась, наконец, Женя, представляя собой не шибко замечательную картину: размазанная тушь, ворох на голове, бывший когда-то аккуратной прической. – Если хочется почитать мне нотации, то в очередь, – глазами указала на дверь. – Нравоучений мне и так на сегодня достаточно, – язвительно проговорила Силантьева.
– О, смотрю, кто-то сегодня встал не с той ноги, – в любопытстве вздернула одну бровь.
– Ага, или не с той кровати, – пробубнила Женька, кутаясь в одеяле.
– Что ты сказала?
– Поспать, говорю, – голова подруги снова скрылась за цветастым одеялом. – Дай мне поспать, а потом, когда лучше станет, то я обдумаю все то, что ты хочешь мне сказать.
– Эх, и что мне с тобой сделать, – возвела глаза к потолку.
– Понять и простить, – бормотало одеяло в ответ мне. – А еще смириться.
– А как же еще может быть, – вздохнула. – По-другому и не может.
Глава тринадцатая
– Я выгляжу как проститутка!
– Нет еще, вот подожди, губы поярче сделаю, и тогда уже будешь.
– ЧТО?!
– Да, шучу, я, шучу, потерпи немножечко, – закусив губу, нанесла последний штрих в макияже.
– Ты мне так мстишь?
– Конечно, мщу, Женечка, но не тебе, – закончив, отошла подальше, глядя на свое творение.
– И почему сразу «проститутка» то? Можно просто женщина-вамп.
Ничего не ответив, Женя разглядывала себя в зеркало, и, поскольку было оно не во всю длину, ей пришлось отойти, чтобы осмотреть себя полностью. Высокие каблуки позволяли ей оценить свою внешность с ног до головы, хотя, и чтобы сделать оценку внешнего вида высоко забираться не надо, ибо одеяние ее начиналось чуть ниже бедра, с коротенькой юбочки бежевого цвета. Дальше шла в тон ей кофточка, которая плотно облегала фигуру девушки, и дело было вовсе не в пошиве, а в размере, который был маловат.
– Не могла футболку побольше достать?
– Это чтобы грудь лучше было видно, – ответила я плотоядно, подражая тону серого волка из сказки.
– Тогда можно было и не наносить весь этот марафет, – злилась Женя. – Этого, – указала на свое декольте. С помощью паралона грудь девушки увеличилась в раз. – Вполне достаточно.
– Нет, если уж бить, то с размахом.
– Это же преступление!
– Нет, это наказание, – отрезала я. – Я же не травлю его.
– Женщина-вамп, – фыркнула Силантьева, глядя на свой яркий макияж. – Скорее женщина-бл*дь. – Мне кажется, что я до сих пор нахожусь под действием алкоголя, – выдала она. – Трезвая я бы не смогла согласиться на это.
– У тебя не было выбора, – улыбнулась ей в отражении.
– Чокнутая, – закатила глаза подруга.
– Не то слово, – хохотнула.
***
Чувствуя на себе множество взглядов, Женя неуверенно потопталась на месте, не решая входить в столовую.
– Ну, соберись, баба, и пошла, – шепотом скомандовала себе, после чего шагнула вперед. Медленно шагнула, стараясь контролировать походку, но не для того, чтобы ступать как модель, а чтобы ненароком не навернуться на этих высоких шпильках, которые мысленно уже сжигала на костре, как и юбку, которая то и делала, что задиралась вверх.
«Раз, два, три, раз, два, три», – как считалочку повторяла Женя, вышагивая в такт и выискивая глазами Мишу. Ей повезло, народу было не так много и фигуру подруги, облаченную во все черное, она заметила сразу. Заприметив ее, Миша кивком головы указала на столик за своей спиной. За тем столиком сидели два парня, один был спиной к ней, и кто из них был нужным объектом, Силантьева пока не знала. Сжав маленькую сумочку, что находилась в руке, глубоко вздохнула, и размеренной двинулась в их сторону, сверля взглядом парней. Словно почувствовав на себе ее взгляд, парни обернулись. Жене хотелось передернуть плечами от того, как они ее просматривали, словно лапали глазами.
Да, Миша не могла подложить своему обидчику просто кнопочку на стул. Нет, у нее запросы масштабнее.
Подходя ближе, натянула на себя дежурно соблазняющую улыбку. Так, нужно было просто попроситься сесть к ним за стол и завести непринужденную беседу. И всего-то.
Женя осталось всего два шага, но ее взгляд как назло умудрился обратиться за спину парней. И все бы ничего, если бы в поле обзора не попались голубые глаза, которые внезапно лишили ее способности двигаться, и теперь каблуки стали не средством передвижения, а явственной помехой, что способствовало к конечному пути. И даже толком не поняв, как это произошло, Женя запуталась в собственных ногах, и не удержавшись, рухнула на колени к одному из парней.
Молодой человек несколько мгновений смотрел на висящую на нем девушку, долго соображая, что произошло, а когда его голову осенило снисхождение, попытался приобнять шатенку за плечи, чтобы помочь ей подняться. В это время Евгении захотелось громко и истерично завизжать от неудачных ситуаций, в которые она влипает и от ощущения жжения во всем теле, которое вызывал взгляд Артема. Поднять глаза и посмотреть на него она не рисковала, боясь увидеть в них усмешку.
– Ой, п-простите, – промямлила она противно слащавым голосом, который, по идее, должен быть соблазнительно сладким, как они с Мишей и репетировали. Второй парень тоже не остался в стороне, кинувшись ей на помощь, как бы ненароком обхватывая ее за талию. Это и стало последней каплей, поставившей точку ее терпению.
– А ну, отвалить, козлины! – заверещала Силантьева, отталкивая ненужную помощь. Молодые люди как по стойке смирно выпрямились, отскочив от прелестной девушки, которая начала истерично вопить. Прорычавшись, Женя развернулась и кинулась к выходу.
***
Воспользовавшись минутным отчуждением своих одногруппничков, которое вызвала моя подруга, повернулась и быстро кинула таблетку в чай одному из них. Сдерживая коварный смешок, снова повернулась к сидящей со мной Маше, которая недоуменно смотрела на меня.
– Ничего страшного, – уведомила ее я, приходя в исходное положение и сложив руки на столе. – Посидит денек, помучается, подумает о своем плохом поведении.
Сероглазая все еще смотрела на меня, недоумевая, о чем вообще я говорю. А понять моего внутреннего злодея мог не каждый, и сейчас он радовался. Да, я решила проучить гада Антона, подкинув ему таблетку со слабительным и зная, что еще рано, замерла в ожидании реакции желудка моего врага на этот чудодейственный медикамент.
– Это позорище! – воскликнула Женя, когда после столовой я пошла в женский туалет, где подруга ожидала меня.
– Да ладно, короткая юбка еще никогда не считалась позором для девушки.
– Да если бы только одна юбка! – воскликнула Силантьева, стоя у зеркала и смывая свой марафет. – Дело глобальнее! – в порыве эмоций всплеснула руками. – Какой-то идиот был в тот день в клубе!
– Думаю, ты преуменьшаешь, так как идиотов было там много...
– Они видели меня на сцене! – крик перешел ее в истеричный шепот. – Видели! И мало того – засняли!
– Да ты теперь звезда ютуба, – хохотнула я, вспоминая фразу Данила. В ответ мне раздался только рык. – Да не переживай. Зато отменно погуляли.
– Охренеть отменно! – повернулась ко мне Евгения. Гнев плескался в светлых ореховых глазах. – Причем, узнала это от параллельника! Он подошел и заявил мне, знаешь, что?!
– Что?
– «Круто ты отжигала, в следующий раз тебя с собой брать буду», – очевидно, передразнила она неизвестного мне парня. – И он сказал, что видел меня на видео!
Я же, решив не попадаться под горячую руку, быстро попрощавшись, юркнула за дверь в коридор. Опасения того, что подруга кинется за мной, исчезли только тогда, когда я уже сидела рядом с Машкой, которая что-то строчила в своей тетради. Вытащив все свои принадлежности, выпрямилась сидя за партой, сцепив руки перед собой в ожидании чуда. А то, что оно должно произойти, я знала точно. Я специально попросила Машку занять место в самом конце, чтобы лично видеть Мельникова. Я засекала время. Время действия слабительного должно наступить минут через двадцать, которые уже прошли. С отчаянным любопытством взирала на спину одногруппника. Двадцать. Двадцать пять.
– Простите, можно мне выйти? – взметнулась вверх рука Антона.
– Молодой человек, вам президент звонит? У нас с вами всего час в неделю, уж потерпите.
Мария заприметив, что я сижу не шевелясь, отвлеклась от своего занятия. Наверное, что-то заподозрила, ведь глядя на мою широкую улыбку можно подумать, что я ограбила банк. Но, как и следовало ее молчаливой натуре, ничего не сказала. Вот за это и люблю свою помешанную на кроликах соседку.
Прошло еще минут десять.
– Простите, но мне срочно нужно! – снова потревожил стоящую тишину ненавистный мною одногруппник.
– Молодой человек, осталось всего двадцать минут до окончания пары, наберитесь терпения.
Но, насколько мои догадки были верны, одним терпением мало обладать, чтобы в такой ситуации просидеть на месте, а судя по скованному положению Антона и его резким движениям, терпением он не отличался.
– Так и надо тебе, гандон, – прошептала тихо. Спустя еще минут пять Антон все-таки не выдержал и сорвался с места. Его уход сопровождался моим тихим смешком. Я уже знала, куда он побежал, ведь поблизости был только один мужской туалет, с четырьмя кабинками, три из которых мы с Женькой заперли, оставив одну открытой. А я завершила мою маленькую месть, повесив изнутри на дверь одной из кабинок небольшой постер с женской грудью, подписав внизу, что теперь у него достаточно времени, чтобы полюбоваться титьками. Злобно гогоча внутри, облокотилась на руку. Знаю, это подло и грязно, но сам напросился. Да и Жене заодно немножко отомстила за свой внешний вид.
Остаток пары так и просидела, злобно усмехаясь про себя.
Глава четырнадцатая
Наверное, мне суждено было поплатиться за своего идиотского гения, который глумливо надсмехался вчера. А ведь с самого утра мой день предвещался стать одним не из благоприятных. День не задался, как говориться. Это я еще поняла, проснувшись от одного из очередных кошмаров, которые начали в последнее время преследовать меня чаще. Что там говорил мой гороскоп на сегодня, мелькавший электронным текстом на экране в автобусе?
«Сегодня вас посетят неудачи, но это не повод унывать, советуем просто переждать их дома».
Глупо понадеявшись, что все пройдет мимо, так и оставшись обычной шуткой, я пришла в университет на следующий день и не думая, что судьба наделила моего недалекого одногруппника толикой логики, с помощью которой он сопоставил все и теперь жизнь расставила наши приоритеты совсем по-другому, так как в роли глумливого надсмешчика выступал теперь он, а я – жертвы.
Но на данный момент меня волновала не толпа удивленно смотрящих на меня студентов, а то, что по моей щеке текла капля чего-то омерзительного. Стойкий запах темной жидкости донесся до моего носа, словно щекоча. Теперь уже глухое молчание превратилось в шепотки, которые прерывались кашляющими смешками, превращаясь во всеобщий смех. В кулаке я сжимала листок с картинкой, той самой картинкой, которую приклеила к внутренней стороне двери вчера, в качестве насмешки над Антоном. Эту самую картинку он вручил мне в руки, перед тем, как вылить на меня что-то из ведра. И сейчас я чувствовала, как это «что-то» с неприятной скользкостью проникает под одежду. Черт. То, что придется выбросить эти шмотки я ни грамма не жалею, вот только мое нижнее белье было мне по нраву и это единственное, что будет жалко отправлять в мусорку.
– Ну что, кикимора, теперь не только твой внешний вид, но и запах соответствует твоему ничтожеству.
Вдох. Выдох. Закрыла глаза и начала считать до десяти. Услышала, как раздался звук чей-то фотокамеры.
– Теперь, жаба болотная, будешь знать, как нарываться...
Запах стал невыносим, поэтому стала дышать через рот, делая глубокие вздохи и наполняя грудь кислородом.
-... Думаешь, я настолько туп, что не догадался, что это ты, уродина, все это сотворила вчера, – шипел где-то рядом голос одногруппника. По громкости звука поняла, что стоит он рядом. – Маленькая сучка...
Если он и хотел сказать что-то еще, то я ему этого не дала, да и не хотелось слышать то, что меня уже не удивит. Покрепче сжав кулак, с размаху влепила в нос парню, затыкая на последних словах. Почему-то именно эти слова подстегнули меня к этому действию, как-то рефлекторно вышло. Антон от неожиданности даже не смог понять, в чем дело и от моей подачи рухнул на пол. И глядя на то, как он, схватившись за нос, удивленно хлопает глазками в мою сторону, я ощутила сильное желание закусить губу, но не могла, так как на лице моей до сих пор находилась темная масса, вылитая на мою голову. В груди щекотало и, постепенно, эта щекотка переходила на горло. В конце концов, не выдержав, подняла голову и расхохоталась, и, наверное, этим самым снова восстановив тишину между студентами.
– Да ты чокнутая! – воскликнул Антон. Из-за его руки, прикрывавшей нос, его голос стал гнусавым. Подняв руку, попыталась вытереть лицо, не прекращая смеяться. В глазах першило и, кажется, начали течь слезы. – Ненормальная! – Верещал парень.
– Ты только сейчас понял? – хохоча, спросила я, делая шаг вперед. Антон в это время уже вскочил на ноги, оставаясь на месте. Даже с большого расстояния можно было разглядеть гнев в его карих глазах, что полыхала нетушимым огнем. – Да ты просто планктон, Антошенька, – я понизила голос до шепота, чтобы слышал меня только он. – И это все, на что способен твой уровень мозговой активности?
– Уверен, он будет побольше твоего, – рыкнул так же тихо парень.
– Да я сожру тебя на завтрак, – приблизившись, клацнула зубами, отчего Мельников невольно отпрянул.
– Гребанная психопатка.
– Я просто поглощу тебя, одноклеточное...
– Что здесь происходит?!
Еще с первого раза я не забуду и не спутаю голос нашей исторички с чьим-либо другим. Уж очень он у Евгении Вячеславовны звонкий.
– У нашей маленькой мымры внутренний мир наружу вывалился! – фыркнул Антошенька, все так же со злобой взирая на меня.
– Да и ты, смотрю, вчера свой мирок не удержал! – вся обволакивающая пелена темной мути, что растекалась по моему телу, была подобна темной и могучей злости, что бурлила во мне, так же растекаясь внутри. – Аж с пар сбежал.
– Мелкая тварь... – сквозь зубы цедил одногруппник.
– А ну прекратите! – остановила его тираду преподавательница, встав рядом с нами. – Что здесь происходит?! – Повторилась она. По ее сморщившемуся носу было понятно, что стойкий запах, обитавший вокруг моей персоны, она уже учуяла. – Почему от вас так несет? – последовал немедленный вопрос. – Что это? – это, скорее всего, Евгения имела в виду мой внешний вид. – Что вы сделали с собой?
– А можно остановиться на каком-то конкретном вопросе? – переведя взгляд с Антона, посмотрела на преподавательницу, которая стойко держалась, сохраняя на лице хладнокровное выражение и пытаясь не сморщиться снова от ужасной вони. Даже немножечко зауважала ее, ведь вижу же, что позеленела.
– Конкретном, говорите, – заговорила женщина каким-то другим голосом. Судя по интонации и блеску в глазах – задумала что-то. – Хорошо. Раздевалки или спортзал?
– Конкретнее не бывает, – буркнула. – А варианты имеются?
– Конечно, – кивнула Вячеславовна. – Можете туалеты помыть.
– Что?! Нет, – в ужасе расширила глаза, глянув на молчавшего одногруппника. – Он же там...
– Только попробуй, – Антон пытался предостерегающе зарычать, но получилось только блеяния овцы.
– Тогда будешь мыть спортзал, – объявила женщина, складывая руки на груди, а ты, – посмотрела на Антона. – Мой кабинет и заодно переставишь парты в соседнем...
– Послушайте, а у вас что, техперсонала нет? – мотнула головой.
– Милая, а зачем он нам? – невозмутимо ответила Евгения Вячеславовна. – Мне кажется, с такими студентами как вы, мы вполне можем не нанимать работников для уборки.
– Но мы же ничего не делали! – теперь уже решил вмешаться Антон.
– Вы нарушаете дисциплину. Второй раз. И если б я не подоспела вовремя, то была бы драка, – нахмурила брови. – А если бы подоспела, но не я, то было бы два исключения.
– Ага, и грязные помещения, – пробурчала я.
– И грязные помещения, – согласно кивнула историчка.
– Теперь понятно, почему наш университет такой чистый, – в эмоциях всплеснула руками. – Без вас тут бы все плесенью заросло.
– Спасибо, приятно слышать, хоть и сарказм, – улыбка на мгновение осветила лицо женщины. – Но до вас чистоту в нашем здании содержал именно техперсонал. Так что, советую принять это к сведению и не отнимать работу у людей, им тоже нужны деньги.
– Мы не...
– Второй этаж. После пар, Мельников, 202 кабинет, в подсобке возьмете ведро, тряпку и прочие принадлежности. И помните, с закрытым ртом работается лучше и быстрее.
Не удержавшись, хохотнула.
– Вас это касается тоже. Советую первоначально помыться, – тут она все-таки поморщила носик, но это лишь для того, чтобы показать мое внешнее состояние. Да, богат человек мимикой. Говорит, что посоветовала бы, а выражение лица и глаз умоляет об этом. – Думаю, вы еще помните, где находятся все необходимое.
– Да конечно, как тут забыть.
– Вот и замечательно, – проговорила историчка. Когда все указания были отданы, она, кинув на последок «приду, проверю» удалилась.
Смотря на ее удаляющуюся спину, только хмыкнула и, собираясь уже повернуться, остановилась. Возле окна стоял тот самый сероглазый мужчина. Он стоял в небрежной позе, облокотившись о подоконник и засунув руки в карманы старых потертых джинс. На нем была одета широкая легкая куртка, слегка обведшая. Она скрывала фигуру, но не ширину плеч. Все та же небольшая и небрежная поросль, скрывающая пол лица и темные волосы, которые пребывали в беспорядке. Кажется, что этот тип попросту забыл о том, как ухаживать за своим внешним видом, но каковы бы не были его внешние данные, которых я не могла оценить, глаза оставались на виду. Серые и цепкие. Холодные, словно две льдинки. И если вчера он едва обратил на меня внимание, то сейчас неотрывно наблюдал за мной, и от этого стало немного не по себе, так, как во взгляде его читалось ни что иное, как презрение, ненависть и злость. И, вроде бы, он просто смотрел на меня, но в этом молчаливом взоре он будто окатывал меня грязью, что была похлеще, чем та, что вылили на меня недавно.
Краем уха услышала, как ругнувшись, мой одногруппник пошел на пару и это вернуло меня на землю. Отвернувшись от этого странного типа, быстрым шагом сорвалась к туалету. Умываться я полностью не собиралась, но частично смыть с себя всю эту гадость нужно.
Спустившись на кафедру физкультуры, прошла в туалет, что представлял собой маленькую комнатку, которая удобно запиралась на крючок, имея всего две кабинки. Здесь было то, что было так нужно мне – раковина и зеркало. Включив воду и капнув на руку жидкого мыла, принялась тщательно тереть лицо, после переходя и на волосы. Минут через пятнадцать, закончив процедуру, вытащила косметику и начала накладывать по-новой свой макияж на изрядно покрасневшую от моих усилий кожу. Впервые рада, что длина моих волос не та, что была раньше, и сейчас помыть их было проще. Теперь уже приведя в себя порядок, стояла и смотрела на себя в зеркало, принюхиваясь. Запах не ушел, но стал более выносимей. Так как воняла лишь одежда, то я решила потерпеть, ведь лишней футболки у меня не было. Громкий стук в дверь нарушил мое уединение, давая понять, что в здании я не одна. Выйдя в коридор, проводя и ероша волосы, чтобы быстрее высохли, не торопясь пошла на следующую пару. Смысла спешить не было, так как первое занятие я безнадежно пропустила. Дойдя до нужного кабинета, ни слова не говоря, вошла внутрь и села рядом с Машей. И не нужно было смотреть в ее глаза, чтобы увидеть, что в них светится куча вопросов, обращенных ко мне. Я уже наперед предугадывала их содержание, но разговаривать пока не хотелось. Мой одногруппник уже сидел на своем месте и, судя по его выражению лица, то чистить кабинет ему явно не улыбалось, что же до меня, то вариант подраить спортзал меня не сильно устраивал, а что больше не устраивало, так это то, что наказание для этого планктона было слишком мягким. Сцепив руки в замок, уперлась взглядом в доску, погружаясь в свои мысли и концентрируясь на витающем запахе вони, что стимулировал мой мозг работать активней в поисках идеи расправы. Оставлять это просто так я это явно не собиралась. В моей душе сейчас царил темный водоворот гнева, который грозился вырваться наружу. Я готова была взорваться и истребить всех, но стальной и холодный голос разума останавливал. Я была благодарна преподавателю за то, что он не высказал мне ни слова за мое отсутствие и не решился комментировать внешний вид. Очевидно, мой темный образ внушил всем, что эксцентризм входит в мой привычный стиль, и они решили ничему не удивляться.
