Текст книги "Не верь мне. (СИ)"

Автор книги: Диана Грейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

   – Т-ты что д-делаешь? – воскликнула я, поддаваясь вперед. От внезапно пронесшейся перед глазами картины двух мертвых тел, начала заикаться. Но Данил будто не слышал меня. Сощурив один глаз, он нацелился прямо на две идущие далеко спины. – Стой! – сорвалась на крик, слегка охрипнув.

   – Бу! – с нажатием на курок, мое сердце словно остановилось. Я замерла на месте. И, наверное, долго бы так просидела на грязной земле, если бы не голос Женьки, который послужил неким двигателем для моей возвраты в реальность.

   – Да он псих.

   – Псих? – эхом повторила я. Вопреки моим ожиданиям, я не услышала выстрела, которого, черт возьми, не было, и теперь я потрясенно смотрела на небольшой огонек на конце ствола. Это была зажигалка. Всего лишь зажигалка. Огонек перестал гореть и, выглядевший как настоящий, пистолет опустился вниз, а держащий его Данил не выдержав, заливисто рассмеялся. – Псих? Да ты контуженный! – взвилась я, резко поднимаясь и направляясь к парню. – На всю голову! Ненормальный! – добравшись до цели, схватила Дана за грудки и начала усердно трясти его, чем развеселила еще больше.

   – Ой, да не истери ты, солнышко, – хохотал брюнет. – Все же обошлось.

   – Я НЕ ИСТЕРЮ! – орала я.

   – Ну, тогда хоть бить меня перестань, – я даже не заметила, как стала колотить парня по груди.

   – Не могу.

   – Почему же? – как-то ласково поинтересовался Данил, перестав смеяться.

   – Если я перестану тебя бить, то мне придется тебя задушить, – мои удары стали реже и слабее, а в глазах внезапно защипало. Но я старалась не поднимать головы, чтобы этот придурок не дай бог увидел мои слезы. Сжав внутреннюю сторону губы, я посильнее впилась ногтями в ладони. Боль всегда действует отрезвляюще для бушующего гнева. – А убив тебя, мне не хочется попадать в тюрьму. Там самое место, таким как ты.

   – Ты думаешь, что мое место в тюрьме? Эх, обидно, – на самом деле нихрена ему обидно не было, так как в его голосе был слышен едва прикрытый смех.

   – Нет, твое место в психиатрической лечебнице, а ты здесь. Вот это обидно! – рыкнула я. – А тюрьма это лишь одно из трех мест, где тебе нужно быть.

   – А какое же третье?

   – Кладбище! И поверь, красавчик, твой талант доводить меня скоро приведет тебя сразу туда.

   – Эх, злая ты.

   – Я не злая, – все так же, не поднимая головы, сжала его темную футболку в руках, не заботясь, помнется она или же еще хуже – порвется ли, мне было абсолютно все равно. А порваться она могла, так как ткань, судя по ощущениям, тоненькая и в силу своего аффекта, для меня была легкорвущаяся.

   – Маленькая злобушка, – внезапно меня заключили в объятия. Сильные и крепкие мужские руки обняли меня за плечи, притягивая к мужской груди. Носом я уткнулась в его ключицу. Темная футболка до жути приятно пахла. Запах мускуса и чего-то напоминающего бергамот окутал меня, и, повинуясь порыву, я прижалась к парню еще сильнее, пряча лицо где-то ниже шеи. – Испугалась?

   Не в силах ответить, только кивнула, чувствуя, как в горле все стало комом. Вырвался судорожный вздох, больше похожий на всхлип. Потом еще. – Ну, ну, – тихо приговаривал спокойный мужской баритон, успокаивая меня. Я слегка вздрогнула, когда рука парня начала гладить меня по голове. Проводы пальцами сквозь волосы, мягкими движениями массировал кожу. – Домой хочешь?

   Кивнув, зажмурилась, дабы сдержать слезы.

   – Пошли, – не переставая обнимать меня, Данил повел меня куда-то в сторону. Только сейчас осознав, что в стороне осталась еще и Женька, я оторвалась от теплых объятий, но оглядевшись по сторонам, заметила, что, оказывается, ни Силантьевой, ни друзей Данила уже не было.

   – Где все? – все так же, озираясь в поисках Жени, поинтересовалась я.

   – Они уже уехали. Просто пока я тебя успокаивал, Артем решил увезти твою подругу домой, – поведал он, отвечая на вопрос, очевидно, читавшийся в моем ошарашенном взгляде.

   – Так быстро? – прошептала я, слегка потрясенная тем, что даже не услышала звука отъезжающей машины.

   – Эх, если ты не заметила, уже двадцать минут прошло, пока ты не могла успокоиться, – Дан обнажил ряд белых зубов.

   – Понятно, – больше спрашивать не о чем ни хотелось. Внезапно на меня навалилась усталость. Пока я потерянно смотрела под ноги, Данил успел вызвать такси, и очнулась я, когда уже стояла возле своего подъезда.

   – Ну, что ж, пока, – произнес Данил, стоя за моей спиной. На предложение провести меня до квартиры я отказалась. Повернувшись лицом к парню, посмотрела в карие глаза.

   – Спасибо, – теперь я говорила уже спокойно. – Спасибо большое.

   – Спасибом не отделаешься, – насмешливо скривил моську брюнет, подмигнув мне.

   – Чего? – уставилась на него.

   – До встречи, – бросив это, он повернулся, и, в два шага преодолев расстояние между такси и моим подъездом, забрался в машину.

   – Пока, – пробормотала я, глядя на скрывавшееся за углом авто, унося с собой мальчика-улыбочку, с недавних пор моего персонального раздражителя, а теперь еще и по совместительству моего спасителя. Вздохнув, повернулась к подъездной двери и вскоре уже находилась дома в ванной комнате, смывая свой макияж.

   ***

   В то же время, возле совсем другого подъезда стояла молодая пара. Они не говорили ни о чем, а просто каждый витал в своих мыслях. Девушка, нервно поправив свою каштановую прядку за ухо, нервно поглядела на стоявшего напротив светловолосого парня, который, в отличие от ее напряженного состояния, был на удивление спокоен.

   – Все, ты проводил меня, можешь идти своей дорогой.

   – Хоть бы спасибо сказала, – наморщив нос, проговорил юноша. Его голубые глаза искрились весельем.

   – Спасибо, теперь сваливай, – буркнула шатенка, все так же упорно пялясь себе под ноги.

   – Мелочь ты, безкультурная, – покачав головой, вздохнул блондин. Как бы ни было странно, но девушка ему ничего не ответило, все так же упрямо уставившись куда-то вниз. Брови были ее нахмурены, а губы плотно сжаты. – Ну, что ж, главное сделал и на этом хватит, – с выдохом проговорил молодой человек. – Осталось только одно, – после этих слов, шагнув, он наклонился к девушке и поцеловал ее в лоб. – Теперь можно идти, – сказал он, выпрямившись и пока шатенка прибывала в немом шоке, не зная, что ответить на такой выпад, он быстро забрался в машину, что стояла рядом.

   – Сам ты козел безкультурный, – нашлась Женя, только после того, как осталась одна. Оказавшись в подъезде, она пробежала три этажа до своей квартиры и громко вздохнула уже тогда, когда оказалась лежа на кровати в своей комнате. Взяв подушку в руки, накрыла ею голову, крепко прижимая, и, в следующее мгновение, громко зарычала, стараясь так вытрясти свою злость. Но, даже не смотря на это, девушка явственно ощущала, как на лбу, будто огнем, прожигает то место, где Артем, словно клеймив, поцеловал ее. Немного успокоившись и убрав в сторону подушку, Женя посмотрела на свою стену, увешанную картинами. Многие, посмотрев на эту стену, сказали бы, что девушка попросту внезапно увлеклась художественным искусством, но никто и не догадывался, что к живописи девушка было прямо-таки равнодушна, а картины ее не так сильно интересовали, как скорее их вывешивание на стене. Да, с недавних пор Женя получала дикое удовольствие, вбивая купленные в антикварных магазинах картины в свою стену. Для своего занятия она выбирала самые длинные и толстые гвозди, стараясь по максимуму продлить насладиться своим занятием. А дело было вовсе не в том, Силантьева страдала психическим расстройством или неврозом, получая кайф, колотя молотком. Все было гораздо проще и прозаичнее: она делала это от мести. Мести к неугомонному соседу, которого она возненавидела в первый же день, как только познакомилась с ним. Нет, их знакомство не было таким, какое обычно представляет таковое из себя. Она не представлялись друг другу, не пожимали рук, не угощали ничем в честь соседского новоселья. Нет. Он поселился в их доме в начале лета, и, от своей бабушки, которая вечно просиживала все свое время в посиделках, на улице с подружками, она узнала, что в соседнем подъезде поселился, как она сказала, «такой хорошенький мальчик, лапушка такая». Так вот эта самая лапушка заявила о себе в первый же день, устроив у себя тусовку, длившуюся до самого утра. Как оказалась, мальчик-лапушка жил прямо за ее стеной и в тот день Евгении пришлось ощутить прелести многобитной музыки на себе. Она долбила по батарее, стене, но спустя минут десять поняла, что все это в бестолку и, смирившись, легла спать. Уснуть ей удалось только утром, часа в четыре и, вставая в восемь утра, она проклинала, на чем свет стоит, нового соседа, зарекшись словом потолковать с ним, как только придет с университета, о чем, конечно же, благополучно забыла. После тусовки этот хорошенький мальчик, очевидно, решил выспаться и отдохнуть, и не выявлялся о себе два дня, после чего, собственно говоря, решил напомнить о своей персоне. Вот тогда-то Женя и узнала, как зовут новоявленного соседа по стенке. А случилось это часа в два ночи. Только начиная укутываться в объятия Морфея, Женя резко выплыла из них, а причиной тому были непонятные звуки. Сначала был приглушенный стук о стену, который Силантьева четко услышала, так как кровать ее находилась у этой самой стены, а после последовали звуки совсем другого происхождения. Это были стоны. Женские стоны. Поначалу девушка испугалась, думая, что за стенкой происходит драка или насилие, но уже через минуту убедилась, что ошиблась. В принципе, насилием это назвать можно, но обоюдным.

   – Артем! Да! – вот так вот и узнала Евгения, как звать ее соседа-хорошего-мальчика-лапушку, который на данный момент заставлял несчастную извергать просто неимоверно животные окрики и громкие стоны.

   – Тема, Тема, – спустя двадцать минут свихнувшаяся Женя уже сама начала в унисон со стонущей особой, которую ублажал ее не в меру своей человеческой гиперактивности соседушка, скандировать его имя, что выкрикивалось в ритмичной последовательности, между ахами и вздохами. Когда девица прокричала имя, которое Евгения возненавидела, уже двадцать один раз, терпение девушки лопнула. Вскочив на кровати, Силантьева принялась усердно тарабанить в стенку.

   – Кон-чай, ТУ-ПА-Я КУ-РИ-ЦА! – орала по слогам Женька яростно орудуя тяжелым инструментом и долбя по стене. Спустя недолгое время, убедившись, что звуки стихли, девушка со спокойной душой легла под одеяло. Руки ее ныли, но она была довольна собой. А мысль о том, что она обломала этому «лапушке» весь кайф, вызвала на ее лице веселую победную улыбку и в тот день Женя уснула сладким и крепким сном. Да, именно после этой ночи и началась война между соседями.

   Вздохнув, шатенка перевернулась на бок, вспоминая, что решив отомстить, этот треклятый Тема начал устраивать вечеринки еженедельно, так же, как она поняла, любил он тяжелую музыку, которую тоже включал почти что ежедневно. У него стало привычкой каждое утро, в выходные дни врубать рок и слова некоторых песен Женя уже успела выучить наизусть. И в отместку за испорченное удовольствие, он начал отыгрываться по полной, устраивая оргии. И, если первое Женя могла терпеть, скрипя зубами, то второе ей по душе не приходилось, и она нашла выход: по дороге домой, она купила кучу картин, которые начала вколачивать в стены, усердно долбя молотком. Вдобавок она включала свои любимые корейские песни и, даже не зная слов, подпевала им. Громко. Почти истерично. А когда ночью, слушая сладострастные стоны, и предугадывая особый момент, начинала визгливо завывать любимые сонаты, громко вытягивая слова и звуки. Вот так вот, не видя друг друга и не зная, они яро ненавидели друг друга, показывая это, как только можно было.

   Но в один день, проснувшись от солнечного света и звука птиц, Женя несказанно обрадовалась. Сладко потянувшись, она встала с кровати, и, решив подставить всю себя солнышку, вышла на балкон. Погода была шикарная. Солнце согревало, касаясь теплыми лучами кожи, а теплый ветерок развевал ее растрепавшиеся ото сна ее каштанового цвета волосы. Зажмурившись, Силантьева улыбнулась, потягивая головой верх. Девушка наслаждалась погодой, до тех пор, пока не услышала звук фотоаппарата, который заставил ее замереть.

   – Красотка, – услышала она насмешливый голос, но повернуться не спешила, а когда повернулась, то наткнулась взглядом на насмешливые голубые глаза, которые с интересом рассматривали ее. – Знаешь, мордаха у тебя ничего, – он подмигнул. – И фигура не плохая, да вот поешь ты – ужасно. Тебе никто этого раньше не говорил?

   И только сейчас до Евгении дошло, что стоит она перед этим блондином в одних трусах и майке, и только что этот блондин сфоткал ее. Но и еще один ужасающий факт сверкнул в ее мозгу: это исчадие ада – ее сосед, с которым она, помимо общей стены, имеет еще смежный балкон.

   – Пою плохо? – сощурив глаза, переспросила Евгения. – Ничего, я же только учусь. Вот только караоке куплю...

   Мысленно улыбнулась, видя, как улыбка сошла с симпатичного лица соседа. Да, поистине, как бы Женя не относилась к своему соседушке, не заметить она не могла, что тот был красив. Ниже лица она предпочла взгляд не опускать, так как знала, что зависнет, изучая фигуру парня, который был одет в одни лишь шорты.

   – Не советую, – так же, как она, сощурив глаза, проговорил блондин.

   – А я тебе советую удалить мою фотку, кретин, и поменьше спариваться, а то мало ли что, подцепишь что-нибудь, если только... – вдруг замолчала, округлив карие глаза. – Если уже не подцепил!

   – Дура тупая! – рыкнул парень. – Я ничего подцепил и не подцеплю. И, к твоему сведению, спариваются животные, а я...

   – А ты и есть конь! – воскликнула Женька. – Коняра!

   – А ты никак завидуешь? – от широкой улыбки, которая появилась на лице парня, девушка опешила. – Точно! Милая, так ты бы сразу сказала, я бы помог.

   – ЧТО?! – воскликнула Силантьева, поражаясь наглости блондина.

   – То! Маленькая неугомонная девственница, поменьше пой, а еще лучше вообще рот не раскрывай, тогда сойдет, хотя, – прикусив губу Артем, окинул девушку изучающим взглядом. – Да, грудь бы побольше...

   – ЧТО?!?! – завопила шатенка. Щеки ее покраснели, а ноздри возмущенно раздувались. – Ах, ты, конь-размножатель! Говнюк! Мозгов бы тебе побольше, тупое хамло! – от бессилья, Женя не нашла ничего лучше, чем показать своему соседу средний палец, после чего быстрым шагом выйти с балкона, на который, после этого дня, она старалась реже заходить, дабы не нарваться на встречу с белобрысым типом. Но, как бы того не хотела, Женя нарвалась, и не на балконе, и не где-то на улице или в магазине, а гораздо хуже – в университете. Теперь ее сосед стал ее персональным генератором раздражения, ведь он был везде: в универе, во дворе, дома за стенкой.

   А теперь в дополнение стало теперь ее новое прозвище, которым наречило ее это хамло. А все из-за, казалось бы, глупого желания проквакать. Но кто же знал, что этот тип будто поджидал ее, а после ее громогласного кваканья даже похлопал. И с тех пор она постоянно слышала это ненавистное ей прозвище «лягушка».

   – Пиявка гребанная, – буркнула Силантьева, вздыхая. Вырвавшись из воспоминаний, она снова посмотрела на свою стену, увешанную картинами. Да, сегодня для нее было шоком, что Артем пришел ей на помощь, а потом увез домой, пока она не успела опомниться. Судя по тому, как доверительно прижималась к брюнету Мишка, то беспокоиться было не о чем и, как бы то ни было, парень тот спасал Мишу, поэтому, доверившись, она покинула то место с Артемом. Который ошарашил ее своим поступком. Поцелуй, след которого по-прежнему будто прожигал ее кожу на лбу.

   Нет, это ничего не значит, и завтра же она зайдет в магазинчик и накупит еще картин. Побольше.

Глава восьмая

   Опустив голову на сложенные на столе руки, я задумчиво уставилась на спину преподавателя, который что-то монотонно рассказывал, выводя на доске какие-то чертежи. Так как больше половины пары мое подсознание спало, то разобраться в написанном мне было не по силам. Мой сонный мозг упорно пытался вникнуть в тему, что вел Виктор Алексеевич, но что-то активно мне мешало настроиться на учебу. Наверное, это была моя лень или же просто желание поспать. Я больше склонялась ко второму, но и первое не исключала. Хотя, был и третий вариант. Переведя взгляд с доски на окно, увидела, как на тонкое стекло обрушивается шквал мелких капель воды, которые с учащающимся ритмом отбивали чечетку прозрачной поверхности. Поскольку я сидела на первом ряду, что находился вдоль окон, то отчетливо слышала, как негромко тарабанят капельки дождя, а тучное серое небо говорило лишь о том, что осень все-таки решила дать знать о себе и, судя по гулкому ветру, мелкий моросящий дождик грозился перерасти в сильный ливень. И даже не смотря на вероятность промерзнуть под этим самым ливнем, так как из верхней одежды у меня была лишь тоненькая курточка, мое настроение было каким-то умиротворенным. Да, так бы я описала свое внутреннее состояние. Гармоничная умиротворенность. Я сама себе напоминала кошку, лениво гревшуюся на солнышке. Да вот только внешне больше похожа на лохматую и растрепанную чернявую дворнягу, на улице и вовсе не солнышко было, а вот помурлыкать явно хотелось. Мне было хорошо, и я знала, что радоваться еще рано и вереница неудач, следовавшая за мной по пятам, явно не замкнется одним прекрасным днем, но все же. Прошла целая неделя, полпути, и вскоре мое наказание под названием «Отшельница-Миша-неформал» завершиться. Я уже предвкушала, как надену любимые джинсы, бесформенную футболку и свои обожаемые кеды. Правда, предварительно нужно сжечь все это борохло, что ношу на данный момент. Берцы я решила оставить на память, так как это единственное, что мне понравилось среди всех этих вещей, которые заставила меня носить Женя. Вопросом, где она раздобыла все это, я не задавалась. Моя рука инстинктивно потянулась к волосам, слегка сжав их. Они не потеряли своей мягкости, после той дряни, которую нанесла на них моя подруга, выкрасив их в черный цвет, но все равно, даже видя свое лицо в зеркале, самой собой себя я не ощущала.

   Вздохнув, посмотрела на свою соседку справа, которая что-то записывала в своей тетради. Она поочередно переводила взгляд с преподавателя на тетрадку, пытаясь скопировать его записи на доске и вникнуть в них. И сейчас, смотря на свои каракули, девушка, нахмурившись, закусила кончик своей ручки. Сидя со своей соседкой-крольчатницей почти неделю, я заметила, что у этой особы есть странная привычка грызть все, что ни попадя, когда она нервничает, или просто не понимает чего-то. В обиход ее погрызки входили ручки, карандаши, линейки, ногти, которые она изгрызла до корней и я уже начинала бояться, как бы она ненароком не укоротила себе пальцы. Если же теперь все кролики ассоциировались у меня с Машей, то сама Мария напоминала мне бобра, грызущего все подряд. Словно услышав, о чем я думаю, моя соседка убрала ручку в сторону, после чего провела ладонью по лбу, подняв свою растрепавшуюся челку вверх. Интересно, а есть ли у нее шрам на лбу, как у героя книги? Я даже приподняла голову, чтобы лучше рассмотреть, но, увы, шрамов там не оказалось. Зато, мои движения заметила девушка, отчего теперь на меня в удивленно смотрели увеличенные тонкими линзами очков серые глазища соседки. У меня вырвалась усмешка. На ум внезапно пришла фраза из давно забытой сказки: «бабушка, а почему у тебя такие большие глаза?» На что переодетый в бабку волк отвечал, что это для лучшей видимости. Да вот не волк был передо мной, а бледненькая девчонка с глазами размером в полтинник.

   – Бр, – тряхнула головой. И чего это мне на ум всякая чушь лезет? Бобры, волки, бабушки.

   – Ты что, – спросила Маша. – Тему не поняла?

   Да я даже не пыталась вникать.

   – Не-а, – не стала врать, наморщив нос. Выпрямившись на стуле, принялась рассматривать лежащую передо мной раскрытую тетрадь с пустыми листками, на которых была поставлена только дата. Да, никакой продуктивности. Вздохнула, принявшись постукивать пальцами по деревянной поверхности парты. Мои окрашенные в черный лак ногти стучали в такт дождю, звук которого становился все сильнее и громче.

   – Помочь? – раздался надо мной вежливый голос преподавателя. Я вздрогнула, прекратив свое отстукивание.

   – Нет, спасибо, – оторопело проговорила я, резким движением закрывая тетрадь. Черт, неудобно как. Подняв взгляд на мужчину, почувствовала легкое смущение. В его светло-голубых глазах не было укора или какого-то неодобрения. Была лишь насмешка.

   – Ну что ж, тогда позволь посоветовать тебе ложиться пораньше, – его губы тронула улыбка. – Чтобы ты смогла высыпаться перед моими занятиями, а не на них.

   Черт, от стыда мне захотелось спрятаться под парту.

   – Я больше так не буду, – тоном провинившейся школьницы пискнула я, глядя в пол, тетрадку, на стол, только не на него. Почему-то эти пристальные глаза будоражили, вызывая во мне странные чувства вины. Наверное, он годами тренировался перед зеркалом, заставляя студентов ощущать осознание собственной неправоты, отчитывая и осуждая одним лишь взглядом. Блин, я тоже хочу так!

   – Ну, что ж, посмотрим, Климова, посмотрим, – сказал Виктор Алексеевич, повернувшись ко мне спиной. А я под звук внезапно раздавшегося звонка на перемену сползла на стуле. У меня было ощущение, словно мне провели двух часовую лекцию о теме «что такое хорошо, а что такое плохо». Кинув тетрадь с ручкой в сумку, почти выбежала с кабинета.

   – Ты чего так быстро? – с улыбкой поинтересовалась поспевавшая за мной Машка.

   – Есть хочу, – буркнула я. И поняла, что это было правдой, так как желудок мой, завывая голодным тоном, начал напоминать о себе. Схватив за руку сою соседку, потащила ее в столовую, не обращая внимания на ее попытки сопротивления. Простояв небольшую очередь таких же голодных студентов, я все-таки, вытерпев все, теперь с довольной улыбкой сидела за столом.

   – Ты как в армии, – удивленно пробормотала Маша, глядя на то, как я быстро уплетаю свой обед.

   – С едой у меня разговор короткий, – с набитым ртом проговорила я.

   – Смотри, не подавись, – пожелала крольчатница, возвращаясь к своей булочке. Но, вопреки ее желаниям, я, конечно же, поперхнулась.

   – Привет, – на ближайший стул плюхнулся Данил. – Эй, ты чего, – он принялся похлопывать мне по спине, когда мое тело начало сотрясать от кашля. – Нельзя же впихивать в себя все сразу и пытаться это проглотить, – приговаривал заботливым тоном мамаши наседки, даже и, не осознавая, что причиной того, что я подавилась, является он. Откашлявшись, красными и намокшими от слез глазами посмотрела на него. – Мы вот тоже решили к вам присоединиться, – рядом с Марией приземлился Артем, не забыв при этом ей мило улыбнуться, а мне подмигнуть. Моя крольчатница, в стеснении, вмиг скрылась за темной челкой.

   – Привет, – поздоровался он, с громким стуком ставя поднос на стол.

   – Здрасте, – пробубнила я, все так же пялясь на сверкающего Даню.

   – На, – мне под нос была тут же сунута шоколадка. – Угощайся.

   Секунда, и я озарилась улыбкой. За пару дней общения с ним, этот гаденыш, навязавшийся мне в друзья, прощупал мое слабое место к шоколаду, и, теперь, отыгрывался по полной, подкупая мое расположение. Чувствовала себя лошадью, которая покорно принимает сахарок с рук кормившего. Покончив с обедом, взялась за угощение. Развернув красную обертку Kit-Kat'а, принялась поглощать любимую мною сладость, чуть ли не жмурясь от удовольствия.

   – У тебя такой вид, будто ты сейчас замурлычешь, – поделился своими мыслями усмехнувшийся Даня.

   – Или захрюкаешь, – смешливо поморщился Артем, чем вызвал мой недобрый взгляд. – Шучу, шучу, – он поднял руки – Кстати, Данил, ты не помнишь, про что нам рассказывала Яшкина? Нет, ну не чушь ли, – тактично сменив тему, Тема принялся обсуждать тему, которую они обсуждали со своим преподавателем на истории. Пока парни разговаривали о своем, кажется, забыв о нашем существовании, переходя с темы истории на такие, как машины, фильмы и т.д., я украдкой посмотрела на Данила. Этот смазливый брюнет вызывал томные взгляды у многих девчонок, уж за все дни нахождения рядом его персоны, я поняла это. Но, вопреки всему женскому полу, он умудрялся порождать во мне чаще раздражение, чем желание стать его фанаткой. Нравится ли он мне? Нет. С того момента, когда он со своим другом спас меня и Женьку, парень явно намерился поместить меня в своем списке «близких друзей». Я уже привыкла к его внезапным появлениям, которые он сопровождал словами «привет, сестренка!» и обязательно кладя свою руку на мое плечо. Его никак не трогали мои грубые ответы, злобные взгляды, фразы, пропитанные сарказмом. Нет. По причине его недавнего вмешательства и причастности к моему спасению, грубо отшить Данила я не могла, да и вообще, отшить. А мои намеки брюнет и вовсе не замечал, либо не хотел замечать.

   Закончив жевать, быстро прошлась взглядом по находившимся в столовой людям, раз двадцать натолкнувшись на злобные зырканья со стороны девчонок. Вот она, моя наступившая популярность, приобретенная впоследствии дружбы с Данилом.

   – А ты как думаешь, Миша? – оторвал меня от своих мыслей голос Данила.

   – М? – лениво промычала я.

   – Кстати, почему Миша? – спросил Тема, с удивлением смотря на меня. Ну вот, началось.

   – Миша, Миша, – фыркнула я. – Потому что Михайлина.

   – Красивое имя, – улыбнулся блондин.

   – Я знаю, – проворчала я, складывая посуду и хватая свой поднос. – Пока, мальчики – кивнула Маше, вставая из-за стола. Ждать их ответа я не стала, чуть ли не бегом уносясь, прочь, к мойке, чтобы оставить поднос.

   ***

   Смотря вслед ускоряющейся Михайлине и поспевающей за ней девушке, Данил улыбнулся, после чего повернулся к другу.

   – Она какая-то странная, – вынес вердикт Артем, поднося к губам стакан апельсинового сока. – Дерганая.

   – Ну, так она это, она же эта, – темноволосый почесал макушку. – Неформалка. Они все люди со странностями, а эта – прикольная.

   – С каких пор тебя потянуло на прикольных неформалок? – поддразнивающе улыбнулся Тихонов, ставя стакан на стол.

   – Она не простая неформалочка.

   – Ах, да, кружевное бельишко и все такое, – Тема подмигнул, а улыбка Данила стала еще шире. Он вспомнил тот день, когда они пришли на помощь девчонкам, точнее тот момент, когда они находились в дальнем углу парка, возле забора, ограждающего их университет. Этим местом многие пользовались как второй курилкой и парни не были исключением. А наличие нескольких лавочек делало место часто посещаемым парнями, но был еще и плюс в том, что этот самый дальний уголок парка находился в другой стороне от главного входа, поэтому многие ленивые студенты так и не доходили сюда, предпочитая тратить время на перемене в первой курилке, таким образом не опаздывая на пары. Данил расслабленно сидел на лавочке, выпуская вперед струйку дыма. Он не был зацикленным на здоровом образе жизни мальчиком, иногда позволяя отдаться во власть своим вредным привычкам. Курил он редко, предпочитая делать это только при друзьях. Вдоль его струйки потянулись дымные колечки, что выпускал Артем, вальяжно растянувшийся рядом. Возле лавочки стояли пара ребят, которые учились с ними в одном потоке. В отличие от Данила и Артема, молча сидевших на лавке, парни что-то бурно обсуждали, весело переговариваясь. Ленивым взглядом Данил шарил по окружностям, пока не увидел две фигурки. Две девушки стремительно пронеслись мимо них, не замечая ничего вокруг. Парень бы и не особо заострял свое внимание, если бы не узнал бы одну из них. Его недавняя знакомая, одетая во все черное, которая недавно отдавила ему ногу. Остановившись возле конца забора, девушки, как было понятно, ожидавшие там чего-то другого, застыли.

   – Как думаешь, перелезут? – услышал Миронов голос Стаса, одного из парней. Как понял Даня, эти две особы заинтересовали не только его.

   – Могу поспорить, что да, – усмехнувшись, ответил Тема, отставляя свою сигарету и с интересом наблюдая за картиной. Подтверждение его слов не заставило ждать. Миша, как недавно узнал Данил, зовут неформалочку, начала что-то возмущенно говорить, на что вторая девчонка просто взяла свой рюкзак и перекинула через забор и вот, парни уже наблюдали за тем, как две девчонки неумело карабкались по высокому железному ограждению. Спустя какое-то время, когда шатенка уже перебралась через забор, брюнетка все еще оставалась верху, свисая в смешной позе. Пятая точка девушки выпячивала назад, а край юбки, что приподнимался от ветра, показывал стройные ноги, одетые в черные чулки по колено. И, казалось, представление на этом закончиться, но нет, и в следующее мгновение, ребятам довелось увидеть, как резкий порыв ветра и неудачная поза, сделали свое дело.

   – Ты видел это? – с ухмылкой произнес Артем.

   – Бельишко – ништяк! – ответил за него Никита, тихо присвистнув. Справившись с крепостью, брюнетка, приземлившись, скрылась со своей подругой в соседних дворах.

   – Эх, люблю кружевное, – протяжно застонал Станислав, ухмыляясь.

   – А неформалочка то со вкусом!

   Начавшийся галдеж парней тут же прекратился, когда мимо пробежали двое мужчин, грозного вида. Выкрикивая какие-то ругательства, они так же, как и недавно сделали девчонки, только чуть быстрее и проворнее, перебрались через железную ограду, кинувшись вслед за подругами.

   – Кажется, у кого-то проблемы, – проговорил Артем.

   – Задумался? – хохотнул белобрысый, чем вывел Данила из воспоминаний.

   – Да нет, – у Миронова вырвался смешок. Мысленно он воспроизвел их диалог, чтобы вспомнить последние слова Артема. – Нет. Не в этом дело,

   – Да ну? – великий скептиз отразился в голубых глазах Артема.

   – Ох, друг, ты бы видел, как она шуганула Катину!

   – Эта та, которая с громким голоском? – поморщился Тихонов, словно вспоминая что-то неприятное.

   – Да-да, – Данил поддался вперед. – Ты представляешь, Танька с тех пор ко мне даже не заявлялась ни разу!

   – Серьезно?

   – Ага, представляешь, – дальше Данил рассказал, как познакомился с Мишей, и к концу его недолгого рассказа Артем весело рассмеялся.

   – Решил обустроить себя секьюрити? – ржал Тема.

   – Ну, как сказать, решил скрасить свое скучное общество.

   – С каких это пор я стал «скучным обществом»? – голубые глаза прищурились.

   – С тех пор, как стал взрослеть, – ворчливо заключил Даня.

   – Взрослеть? – светлые брови удивленно приподнялись.