Текст книги "Не верь мне. (СИ)"
Автор книги: Диана Грейс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Плевать. Босиком пойду.
– Кретинка.
– Это заразно, чувствуешь?
В ответ послышалось лишь приглушенное рычание, и, в мгновение ока, Женя оказалась прижатой к двери. Сейчас она смотрела в голубые глаза своего соседа, в которых плескался неприкрытый гнев, а так же что-то другое, чего она понять не могла. Он был настолько близко, что она чувствовала жар его дыхание. Тонкий аромат парфюма донесся до ее носа.
– Нет, знаешь, что чувствую? – угрожающе произнес блондин, хищно скалясь.
– Н-нет, – карие глаза с ноткой испуга вглядывались в него, но на данный момент, именно сейчас, в нем заиграл азарт. Поиграть с девицей.
– С удовольствием покажу.
Она успела только пискнуть. Весь остальной протест был заглушен губами парня, которые впились в рот девушки. Он грубо сметал всю ее нерешительность, чувствуя, как под его напором она сдается. Руки спустились к ее ягодицам, сжимая их и чуть приподнимая Евгению над полом, таким образом заставляя обвить его талию своими ногами, чего, как ожидалось, Женя не сделала.
Оторвавшись от Силантьевой и опустив ее, Артем уткнулся головой в дверь, к которой была прижата Женя. Глубоко втянул носом воздух, вдыхая запах шампуня и еле уловимый аромат духов Жени. Они простояли так минуту, не двигаясь и ничего не говоря. Артем мысленно выругался, так как надеялся, что маленькая разминка поможет ему немного остудить свой пыл, но стройное тело, что притеснялось к нему, не давало забыть о себе, лишь маня и соблазняя на продолжение. Он ощущал слабое дыхание девчонки на своей ключице, которое сейчас, внезапно, стало учащенным. Немного отодвинувшись, Тема посмотрел на шатенку. Головой она облокачивалась о дверь, а глаза были закрыты. Со щек медленно начал сходить румянец. Часто вздымающаяся грудь замерла, а веки дрогнули и теперь он мог увидеть орехового цвета глаза.
– Что...
– Где туалет? – резко перебила его Силантьева. Икнув, она прикрыла рот рукой, и, оторвавшись от двери и толкнув его, кинулась опрометью мимо него.
– Мда, – устало выдохнул Тихонов, проведя рукой по лицу. Постояв в прихожей несколько секунд и приходя в себя, он двинулся вслед за девушкой, предугадывая по звукам, что ночка будет еще та.
***
Прослушав еще раз уведомление о том, что абонент недоступен, я со вздохом раздражения положила телефон на прикроватную тумбочку. Надежды на то, что Женя соизволит взять трубку, испарилась уже после тринадцатого звонка. Ладно, не маленькая уже, сама о себе позаботится. Перед тем, как убрать сотовый, успела глазами зацепиться за циферблат, который указывал на третий час ночи. Вопреки всем здравым умыслам, которые ярко трезвонили в моей голове, что завтра нужно рано вставать в университет, спать мне не хотелось. Прикрыв глаза, попыталась сосредоточиться на стоявшей в квартире тишине, которая всегда действовала на меня умиротворенно. А сейчас к этому добавлялся еще и негромкое постукивание дождевых капель по стеклам. Было похоже на то, как если бы кто-то стоял рядом и тарабанил пальцами по столу. Не ногтями, а лишь подушечками пальцев. Мягко так. Но, даже не смотря на успокаивающий ритм, в душе царило смятение. И даже смена позы не утихомирила гнетущего внутри беспокойства. Думала ли я о поцелуе с Данилом? Нет, возможно, и дальше не буду включать его во внимание, учитывая то, что сделан он был по совершенной пьяной глупости, хотя и стоит признать, что отвратительным он не был. Волновало совсем другое, и самое неприятное, что я не могла дать этому ощущению названия. Этот вечер поднял во мне какие-то скрытые в глубине эмоции, которые вырвавшиеся наружу цепкой хваткой вцепились где-то в области между лопаток. Можно ли было назвать это предчувствием к чему-то плохому или же все списать на разыгравшуюся фантазию. Возможно это состояние аффекта от незнакомой обстановки.
– Спи, – мой тихий шепот разрушил тишину своей хрипотцой. Я приказала самой себе и, как ни странно, но это подействовало. Словно бы мой разум только и ждал слуховую команду. Чувствуя, как погружаюсь в зыбкую глубину сна, обняла свою подушку.
Глава двенадцатая
Незнакомец.
Зябко поежившись от проникающего под одежду холода, прибавила шагу и быстро вскочила по ступенькам, словно боясь, что он последует за мной. Прорвавшись через парадные двери университета, резко остановилась. Эта была смена обстановки с мирной тишины улицы на поглощающий гул студентов, в который я погрузилась, невольно скинув наушник. И только тогда я услышала слабый голос, что окликал меня. Обернувшись, увидела, как ко мне быстрым шагом направляется Маша. На обычно бледноватом лице алел румянец, который девушка приобрела благодаря уличной прохладе.
– Михайлина, – робко улыбнувшись, поприветствовала она меня, подойдя.
– Миша, – коротко поправила ее. – Просто Миша, – условности меня раздражали, особенно если они касались произношения моего имени.
– Миша, – исправилась Мария, чем заслужила мое одобрение кивком. – Привет.
– Привет.
Дальше мы, молча, пошли на пару. Вести светские беседы, да и вообще, разговаривать не хотелось. Как и следовало ожидать, утро для меня было не из самых приятных, а посему, настроения пока что у меня не было.
– Что-то ты какая-то не радостная, – вторгся в мои мысли голос соседки. Серые глаза с любопытством уставились на меня.
– Нет, тебе показалось, – вышло это сквозь зубы.
– Не выспалась, да? – словно не замечая моей оскаленности, по-доброму ухмыльнулась девчонка, сделав весьма верный вывод. – Чем же ты занималась всю ночь? – и с каких пор она стала проявлять такую активность в общении со мной?
– Маша, – выдохнула я, чувствуя легкое раздражение. Сама не знаю, чем оно было вызвано, но разве голову с похмелья всегда поймешь и остановишь? – Пожалуйста, не трогай меня сейча...
Договорить не успела, так как на полуслове меня оборвал громкий звук распахнувшейся где-то сбоку двери, которая громко хлопнула о стену. Слово, как невысказанная мысль, так и застряли где-то в горле, так и не вырвавшись на свободу. Возможно, это было и к лучшему, что я не успела ляпнуть Маше что-то еще, более грубое. Стоявшую громогласную тишину, возникшую хлопком двери, теперь уже нарушил режущий звук разбитого стекла. Если же первое действие привело к тишине, то второе тут же нарушило ее, пробуждая гул голосов людей, что находились в кабинете. Мы с Машей находились как раз возле этой аудитории, и я только сейчас заметила, что мы стояли на месте.
– Что вы себе позволяете?! – слышала я чей-то возмущенный вопль и еще несколько голосов вторили ему, сокрушаясь по поводу произошедшего. Слышались даже смешки, но все голоса сливались для меня в один поток шума. В дверном проеме были видны несколько фигур людей, которые, замерев, что-то обсуждали. Кто-то жестикулировал, кто-то просто стоял истуканом, глядя на разбитое окно, ущерб которого можно было оценить даже с моей зоны видимости.
Внезапно у меня вырвалась усмешка. Да, если оценивать стоимость ущерба, то кому-то одной раздевалкой явно не отделаться.
– Карминский, ваши выходки переходят все границы дозволенного! – снова возмущенный женский тон, что вопил изначально, дал о себе знать, только уже не было истеричных ноток в голосе женщины. Взглядом я прошарила каждую фигуру в кабинете, что открывалась моему взору, остановившись лишь на одной. В отличие от остальных, этот, что стоял к ней спиной, нервностью не отличался. Не было в его позе напряжения. Наоборот. Даже не видя его лица, было понятно, что человек спокоен. Руки его были засунуты в карманы, а по редко вздымающимся плечам предугадывалось спокойное и выровненное дыхание. И не смотря на стенания и возмущения преподавательницы, он даже не шелохнулся. Темный затылок так же не поворачивался.
Так же, не шевелясь, я наблюдала за темной фигурой. Во мне взыграло любопытство, в желании узнать, что же ответит или сделает провинившийся. Отчасти и хотелось увидеть его лицо. Находясь вдали от стоявшего парня, я уже сделала выводы про себя, что он высокий, а по широким плечам, что он явно не был тощим пареньком. Темные волосы были чуть длинноваты, закрывая уши и в небольшом беспорядке, словно их хозяин постоянно проводил рукой по ним, взрыхляя густую шевелюру. Я даже не слушала, что говорит женщина, но судя по выражению лица, была она просто в бешенстве.
– Миш, пошли, иначе мы опоздаем, – вторглась в мое сознание Мария, тронув за руку. Оторвавшись от созерцания мужской спины, посмотрела на девушку. Она тоже была заинтересована тем, что происходило в этом кабинете, но особо острого любопытства как у меня не испытывала, помня о своих обязанностях. Да и не только мы, но и теперь множество студентов, проходящие мимо, стояли возле нас и вглядывались в разыгравшуюся сцену, которая грозила закончиться либо истерикой преподавателя, либо отчислением стоявшего перед ней объекта.
– И-иду, – пробормотала, выдыхая и все-таки двигаясь с места, следуя за Машей.
Мы опоздали всего на минут пять, но и этого хватило, чтобы удостоиться нахмуренного взгляда преподавателя. Сев на свое привычное место у окна и разгрузив все необходимое, я, раскрыла тетрадь, взяв ручку в руки. На самом деле писать не собиралась, лишь сделать видимость такового, отрешенно уставившись в окошко. В отличие от меня моя соседка-крольчатница уже вовсю строчила что-то в своей тетрадке, полностью вникнув в лекцию. Протяжно вытянув воздух из легких, опустила взгляд в тетрадь, листы которой были пусты, как и мысли в моей голове. Неосознанно начала водить ручкой по листу, выводя разные узоры.
– Красиво, – не знаю, сколько времени я вот так провела, разрисовывая листы, но услышав Машу, остановилась. Посмотрела на результат и поморщилась. Судя по тому, что пустого места на бумаге почти не осталось, то сидела я так всю пару, которая и прошла то незаметно, пока я развлекалась. – Не знала, что ты рисуешь, – продолжала соседка, чуть перегнувшись через мою руку и разглядывая мои старания.
– Это так, в детстве увлекалась, – буркнула, закрывая тетрадку. Но все же, комплемент, который был высказан с искренностью, был мне приятен.
– Эй, Мишель-вермишель, – внезапно провозгласилось возле моего уха. – Мне что-нибудь нарисуешь?
Черт, все же не успела я закрыть свои рисунки до того, как этот кретин увидел.
– Могу, фингал на роже, – кивнула ему, злобно скалясь. – Красивый и яркий, хочешь? – судя по тому, что все начали собирать свои вещи, то прозвенел звонок, который я к своей оплошности пропустила.
– Это я и сам могу, кому угодно нарисовать, – фыркнул Антон, мысленно к которому я уже подобрала нецензурную рифму. Когда мы вышли из аудитории, я хотела было облегченно вздохнуть оттого, что этот тип отстал, но, увы, он продолжал следовать за мной. – Слышь, Мишель, а ты точно девчонка?
– Есть сомнения? – процедила я, вцепившись в свою сумку, что висела на плече.
– Ну, дык, кто тебя знает, на парня больше похожа, – послышался хохот его и его дружков. Ну, подожди, дебилина, увидишь ты меня еще в образе девушки. – Страшненького такого, с волосами длинными.
Идя рядом со мной, Маша потихоньку начинала хмуриться, в то время как я злиться.
– Ты это, – не отставало это хамло. – Может титьки покажешь?
Сцепив руки в кулаки и тихо зарычав, остановилась и резко повернулась назад, отчего парень чуть не натолкнулся на меня, не ожидая внезапной остановки.
– Оу, полегче, – хмынул он, поднимая руки вверх.
– Я тебе сейчас дам...
– Ого, я ж только грудь просил показать, – противно хохотнул, оборвав на полуслове. – А ты так сразу и на, – Снова дружный хохот. Антон ржал громче всех, но смех его прервался, стоило мне схватить его за грудки.
– Не с той связался, ущербный, – рыкнула я, приближая его лицо к своему. – Оторву кое-что и глазом не моргну. Знаешь, что такие как я делают с такими как ты, говнюк?
– Миш, – встревожено окликнула меня Мария, но я ее не слышала.
– И что же, маленькая жаба? – скривился Антон в усмешке.
– Едят на завтрак. Слышал о каннибализме? – обнажила зубы в оскале, понизив звук до шепота. – Думаешь, козлина, мне ничего не стоит поймать тебя и разделать на части, – еще сильнее натянула его футболку. – И не я одна такая.
– Ненормальная, – прошипел Мельников, стараясь отцепить мои руки от своей футболки. Я была уверена, что этот парень трус, и мелькнувшее беспокойство в его глазах только утвердило меня в своей догадке. Главное красиво напугать.
– Да, – для эффекта клацнула зубами. – Не лезь до меня.
С этими словами разжала руки, отпуская воротник одногруппника.
– Сучка, думаешь, напугала? – чуть погодя злобно проговорил Антон, все так же стоя на месте.
– Еще нет, – ответила я, сжимая снова кулаки. Чувствовала, что еще немного и пойду лупить идиота-одногруппничка.
– Миша, Виктор Алексеевич, – снова раздался шепот Маши, которая схватила меня за предплечье. Если раньше ее отклик на меня не действовал, то имя преподавателя было сродни катализатору, который переключал мое состояние из невменяемого в обычное уравновешенное. Иногда и сама поражалась таким резким перепадам своего настроения. Очевидно, не только для меня имя препода подействовало на мое успокоение. Выпрямившись, Мельников отступил от меня на пару шагов, после чего, бросив на меня злобный взгляд, пошел в другую сторону вместе с друзьями. Виктор Алексеевич прошел мимо, кивнув, в знак приветствия, и, уже когда он скрылся за углом, я отмерла, лишь громко фыркнув.
– Гнида, – выругалась я на своего одногруппника, который определенно раздражал, поднимая во мне волну ненависти.
– Миш, да ладно, забудь о нем, – рука на моем предплечье шевельнулась, а потом и вовсе убралась. Все еще восполненная возмущением и жаждой мести, я все же потопала за Машкой, которая медленно побрела к лестнице.
– Говнюк! – выплюнула я.
– Не обращай на него внимания, он может лишь говорить, – решила успокоить меня одногруппница, но во мне уже все кипело от гнева.
– Не обращать?! Да эта скотина сам напрашивается, – взмахнула руками.
– Я учусь с ним уже два года, и за все это время он лишь кривлялся и болтал всякую чепуху, – как-то устало протянула Мария, смотря вперед. Взгляд неожиданно ее стал каким-то сосредоточенным.
– Думаю, мой стул это не просто болтовня, – отрезала я, глядя на брюнетку. – Этот козлина хо...
Слова проглотились, а в глазах мелькнуло что-то черное. Стоило ли говорить, что в своем эмоциональном настроении, я шла, не замечая дороги, оттого и напоролась на кого-то, больно ударившись носом.
– Блин, – протянула я, зажмурившись. Слава Богу, что не так сильно, а то, судя по каменности груди, в которую я врезалась, могла точно нос расшибить. – Прости, по... – сделав шаг назад, открыла глаза, глядя на объекта столкновения и слова как-то застряли в горле. Так я и замерла на месте, чувствуя, как не могу пошевелиться, не то, что говорить.
Серые. Глаза цвета стали, смотрели на меня сверху вниз, приковывая к месту. Говорят, взглядом можно многое сказать, а этот словно проникал внутрь, скребя где-то в области позвоночника и хватая за горло. Холодные. Никогда таких глаз не видела. Разве такой цвет присущ брюнетам? Ведь обычно у них карие, зеленые, хотя и серые бывают, но такой цвет я видела впервые. Обрамленные черной каймой длинных ресниц, которые только и делали, что выделяли цвет зрачков, эти глаза с безразличием рассматривали меня.
– Смотри куда идешь, – сказано тихо, но четко, выговаривая каждое слово. Секунда и напускное безразличие во взгляде сменилось едва уловимым презрением. Голос его был низкий, с хрипотцой подействовал на меня словно удар хлыста, заставляя шагнуть назад, но все так же не отрываясь от него. Переведя взгляд от меня, он двинулся вперед, даже не останавливаясь или оборачиваясь, в то время как я, лишь выдохнув, продолжала сверлить спину уходящего, зная, что совсем недавно так же пялилась на этот темный затылок. Но теперь я видела его обратную сторону, и это заставило меня с силой сжать сумку, вцепившись побелевшими пальцами в ткань.
Ирония судьбы, как говориться, а ведь совсем недавно, я задавалась вопросом, каким же цветом будут глаза этого человека, но, совсем того не желая, я получила ответ. И пусть прошло уже какое-то время, но я вспомнила этого незнакомца со стоянки. Да, никогда и не предполагала, что столкнусь лицом к лицу с этим типом, но жизнь, как видимо, не предсказуема. Правда, вблизи он был совсем другой, иначе, как рассмотрела тогда под слабым светом фонаря. Хоть и пол лица его так же по-прежнему скрывала густая поросль, а волосы были в легком беспорядке, черты лица оставались неизменны, а очертания фигуры не скрывала даже свободная куртка.
– Миша, – не знаю, в какой раз уже позвала меня Маша, но я так и стояла, глядя на удаляющегося парня. Даже от его спокойной и размеренной походки веяло чем-то... Опасным. Угрожающим. Я бы не удивилась, если бы сейчас у этого парня (или мужчины?) выросли огромные черные крылья, как у дракона, а из-под куртки выполз длинный хвост. Казалось, что вокруг него так и вьет темная энергия.
Пронзительный звонок, сообщающий о конце перемены, обрушился на мои перепонки, заставляя оторваться от темной куртки и взглянуть на свою одногруппницу, которая нахмурено смотрела на меня.
«Дура!», – мысленно окрестила себя за тот бред, что творился в моей голове.
– Извини, Маш, пойдем, – «отмерла» я и беря девушку под локоть.
– Ты его знаешь? – спросила она, когда мы уже сидели за партой. Не было смысла спрашивать о ком идет речь.
– Нет, – честно ответила, не беря во внимание то, что видела его только единожды и то, впечатление от встречи были не шибко приятные. До сих пор помнилось ощущение ледяного страха, когда он с кривой ухмылкой надвинулся на меня.
– Он опасный, – словно читая мои мысли, высказалась Маша, глядя куда-то вперед поверх своих очков.
– Не сомневаюсь, – брякнула я, беря ручку и открывая тетрадь, тем самым говоря, что разговор окончен. Не хотелось мне больше обсуждать этого брюнета. Да и вообще, вспоминать о нем не хотелось, так как до сих пор внутри все скрежетало. Сжав ручку, прикрыла на секунду глаза.
Так. Глубоко вздохнула. Еще раз. Теперь расслабься, Миша. Подумаешь, что я бородатых дядек не видела?
Видела, но ни один из них не был угнетающе опасным и не пугал тебя.
ТАК. Еще раз вздохнули. Ну, подумаешь, много ли на свете маньяков? Хорошо хоть не лысый. Хотя с лысыми уже имели дело.
Тихо фыркнув, зарывая все мысли о маньяках и прочих глубоко, решила сосредоточиться на праве государства, о котором нам распинывался преподаватель на данный момент. Черт с ними со всеми, потом разберусь. Не будут же за мной охотиться.
Усмехнулась своей мысли, покачав головой.
А ведь действительно, и что с того? Навряд ли этот типан узнал меня, это было видно, учитывая то, что взглянул на меня как на мошкару.
– Что с тобой? – серые глаза соседки удивленно взглянули на меня.
– Ничего, – буркнула я, не отрываясь от тетради, на что крольчиха только пожала плечами, склоняясь, так же как и я над своей тетрадкой.
Вскоре мысли о сероглазом типе были забыты, а увлеченно продолжала дальше вырисовывать узоры на бумаге, в скором времени забив на лекцию.
Наконец-то услышав долгожданные гудки, которые сменили автоматический женский голос, облегченно вздохнула. Сигнал есть, а значит уже хорошо. Сосредоточившись на звуке ритмично повторяющихся сигналов, и не заметила, как мысленно начала их отсчитывать. Раз, два, три... Десятый. Дальше был автоматический сброс. Раздраженно втянув воздух, снова набрала наизусть выученные цифры.
– Да сплю я, что непонятного?! – это было первое, что услышала я, прежде чем осознать, что абонент соизволил наконец-таки взять трубку.
– Силантьева, ты в корень обнаглела? – говорила тихо, но твердо, без каких-либо ноток истерики, которые бы выдавали мою взволнованность.
– Миш, я все объясню, только не сейчас, – промямлила Женя, слегка протягивая гласные.
– Уж постарайся. Спасибо, что хоть телефон включила, хоть знаю, что ты теперь жива, но не обольщайся, это исправится, как только я до тебя доберусь.
– Поверь, это будет для меня спасением. Ты не представляешь, какие круги ада я сейчас прохожу, – со стоном отозвалась трубка.
Слушая Женьку, ощущала, как в душе нарастает полное умиротворение, убирая прочь беспокойства за подругу, которая не появилась сегодня в университете. Вчера, вернувшись в клуб, я ее так и не нашла, а после того, как ее видели на сцене с «каким-то красавчиком», то Жени и след простыл. Разве что только остались ее вещи, что не могло не натолкнуть на непрошенные мысли.
– Значит, все хорошо, – сказала самой для себя.
– Нет, все плохо, – прогундосила Силантьева. – И ты не представляешь насколько! – к концу фразы Женька воскликнула в голос, но тут же оборвала себя, едва слышно застонав. – Вот, блин.
– Что, – усмехнулась. – Головка бо-бо?
– Головка бах-бах и это я еще минима... Минимане, – четырхнулась. – Минимализировала, – немного помолчала. – Ми-и-иш, – проныла в трубку Женя. – Вытащи меня.
– Откуда?
– Не «откуда», а «из чего». Из тяжелого похмелья.
– Нет уж, милая, сама себя из этого болота вытаскивай, а вот как вытащишь, я приеду и тебя еще носиком в него потыкаю, чтобы знала, как подруг в безызвестность ставить.
– Да меня уже потыкали, и носиком, и лобиком, чуть ли не самой головой окунули, – проворчала Евгения. Хрипотца уже пропала в голосе, давая понять, что хозяйка уже отошла от состояния «сна». – Мне бы лучше вкусненького чего-нибудь там попить и желательно холодненького, а тебе потом и золото и полцарства.
– Ага, и коня в придачу, – буркнула я, глядя перед собой на свисавшую с дерева ветку, которая плавно качалась в такт порыву ветра, словно подтанцовывая ему. Медленно с нее сорвался бледно зеленый листик, который будто продолжая ее танец, озорно кружа, вырисовывая в воздухе спиральку, оседал на землю. Перед самым его приземлением резкое дуновение воздуха и листок мягко осел на зеркальную лужицу, по которой сразу же поплыли разводы, искажая голубое небо, что отражалось в ней.
– И коня могу, – была уверена, что в этот момент Женька закивала. – Блин, – сокрушалась она. – В глазах все прыгает, в голове бардак. Выручай, Мишуля.
– Век со мной не расплатишься, – снова усмехнулась.
– Жду, – и отключилась. Все так же держа сотовый в руках, облокотилась на спинку лавочки, на которой сидела, глядя сквозь ветки деревьев в голубое небо, на котором словно плывущие пятнышки появлялись сероватые облака. Глубоко глотнув в себя воздух, расслабленно прикрыла глаза. Мне нравился витающий последождевой запах, пахло мокрым асфальтом, древесиной и еще чем-то тягучим и приятным. В детстве я готова часами была гулять под дождем, и хоть с возрастом многие привычки и поменялись, но до сих пор радуюсь дождю как маленькая, готовая в любой момент выскочить на улицу под изнуряющий ливень. В груди поселилось какое-то умиротворение и хотелось так сидеть очень долго. Даже не смотря на то, что Женька страдает в зыбучем похмелье в ожидании моей персоны, собираться и бежать к ней я не спешила. Намеренно оттягивая время, сидела в университетском парке, наслаждаясь погодой, в целях немного отомстить подруге. Домой идти вовсе не хотелось. Подставляя лицо теплому ветерку, и не обращая внимания на внешний шум, совсем не заметила какое-то шебаршащее движение возле. А когда на мои колени легко что-то тяжелое, немного опешила. Резко распахнув глаза, посмотрела вниз.
– Здравствуй злыденька, что сидим в гордом одиночестве? – встретили взглядом меня насмешливые карие глаза. Вопрос Данила так и остался без ответа, потому как язвительные слова, которые хотели сорваться с моего языка так и погрязли в немом молчании. Пока я отстраненная от мира сего восторгалась погодой, Данил умудрился нагло примостить свою голову на моих ногах, но не это заставило меня замолчать. Мое внимание привлек небольшой фиолетовый синяк, что красовался на гладко выбритой скуле парня.
– Это... – начала, но замолчала. Ведь знала же, откуда фингал.
– Это... – темные брови парня взметнулись в вопросительном выражении. – Ну, продолжай, – кажется, он не понял, на чем заострилось мое внимание.
– А тебе идет, – выдохнула я, не зная, что сказать.
– А-а, ты про это, – протянул он, теперь уже осознав, о чем идет речь. – Упал.
Первое, что хотелось – рассмеяться.
– Упал? – недоверчиво переспросила.
– Упал, – с серьезным выражением кивнул, как будто сам в это веря. А я пораженно уставилась на брюнета. Неужели не помнит? Или просто не хочет говорить.
– И на чью же руку ты упал? – осторожно поинтересовалась я. В памяти внезапно вспыхнул наш поцелуй и, впервые за долгое время, я почувствовала, как на моих щеках появляется румянец. Слава Богу, что закрывал его толстый слой макияжа.
– Просто упал. Без рук. Ударился, – вздохнул Данил. – Эх, Мишка, знала бы ты, как сейчас мне плохо.
Кажется, подозреваю насколько.
– Плохо? – мой голос изучал обманную веселость.
– Не то слово, я время так наж... Напился, – исправился.
– Что, прям в полный драбадан? – хмыкнула.
– Да, именно в него, – шумно выдохнул. – Вчера весь вечер пил что-то. Вот его и помню, а что было после вечера, под ночь, как отшибло из памяти.
– Ну, что ж ты, пьешь и не знаешь что, – язвительно улыбнулась.
– Мишенька, это все душонка моя любопытная, вечная тяга к познаниям всего тайного. Вот видишь, я же чисто из желания быть информированным о том, что вливает в себя нынешняя молодежь и что нынче просто проегустировать.
– И как она, дегустация?
– Яд это, чернявая моя, яд и только, – со стоном отозвался Данил, прикрывая глаза. – Который и пьется то в определенном порядке.
– Значит, выходные прошли плохо? – странно, даже орать на него не хотелось из-за головы его, лежащей на моих коленях, так умилительно он строил несчастную гримасу.
– Выходные прошли отменно. Как говорится – если не помнишь, как все прошло, значит – неплохо прошло, – заявил Миронов с умным видом, отчего мне хотелось только смеяться.
– Неплохо – это ведь не замечательно.
– Да, – согласился брюнет. – Замечательно, это когда рейтинг видео с твоей гулянкой стоит на первых рядах просмотра, но ты все равно ничего не помнишь.
– Думаешь, замечательно, когда твой позор заснят на камеру?
– А я за себя ручаюсь, – с улыбкой заявил Данил. – Я когда пьяный не настолько шебутной. Максимум – драка, до чего редко доходило. Так я вообще миролюбивый.
– Дрался по пьяне?
– Ну, как дрался, – сощурил один глаз. – Потолкались и разошлись. Это у Темыча бывает. Когда градус в крови переклинивает, то он легко может перестроиться на агрессивный настрой, выпуская на волю своего внутреннего зверя, который только и делает, что кусается.
– А как же твой внутренний зверь?
– А я со своим мирно сосуществую по договоренности.
– Договоренности?
– Ага. Если выпускаю его, то только так, чтобы не было последствий.
– Надо же, – прикусила губу. – Ты единственный человек, который красиво смог описал обычную пьянку в трех словах – «выпустить внутреннего зверя».
– Люблю мыслить ассоциативно.
– Алкоголик, – фыркнула.
– Не сравнивай, злыденька. Тут либо человек контролирует зверя, либо – зверь тебя. А у меня со своим...
– Договоренность, – закончила за него и рассмеялась. – Поняла.
– Ага, – кивнул брюнет.
– И вообще, – вспомнила я. – Сваливай с моих коленей, – Чуть приподняла ноги, пошевелив ими.
– Смилуйся, чернявая, дай еще полежать, – жалобно завыл парень.
– Не к тому обратился, дружище, – произнесла я, нисколько не купившись на его сложенные домиком брови и большие карие глазенки, поблескивающие мольбой.
– Друг ты мне или не друг?
– Есть у тебя друг уже, а ко мне с этим словом не приставай.
– Да я б полежал у него на коленках, да, думаю, люди неправильно подумают, да и посмей я вот так вот лечь к Теме на колени, то удариться мне придется снова. Много раз. Об эти самые коленки.
– Ну не совсем же такой кровожадный этот твой Артем, – хохотнула, представив, как Данил вот так вот подходит к своему белобрысому другу и просит полежать на коленочках.
– А, так ты его сегодня не видела еще, – проворчал Данил. – Он как раз с утра тем и занимался, что опровергал общественное мнение о своем золотом характере. Как видишь, похмелье у всех разное, кому ласки охота, любви, дружбы, а кому-то – убивать. Так вот, если я к первой категории зачислен, то Тихонов ко второй. И в это время к нему лучше не лезть, хотя такое редко случается, – снова пожал плечами.
– Понятно, – повернувшись, потянулась к сумке и, открыв ее, положила внутрь сотовый. – Вставай, давай. Мне идти надо.
На очереди меня ждет вторая жертва безудержной попойки.
– Эх, – промешкавшись, парень все же встал. – Злая ты.
– Если была бы злая и минуты бы не пролежал.
– А если бы была добрая, то лежал бы дальше, – на такое заявление я только сморщила нос. – Да, да, и не морщься. Выйти тебе надо. В люди. Хоть раз оттянуться в клубе.
– Уже оттягивалась, – широко улыбнулась на такие слова, сдерживая усмешку.
– Неправильно оттягивалась, значит, – настаивал парень и, не подозревая, насколько заблуждается в своем мнении. – Я вот уверен, что избавишься от своего хэллоуинского образа и все в лады пойдет.
– А у меня и так все лады, – склонила голову на бок, смотря на Данила. В своем убеждении он выглядел премило.
– А, ладно, что с тобой спорить, – махнул рукой, полностью вставая с лавочки. – Пошел я, дальше вгрызаться в камень научный.
Попрощавшись, не спеша поплелась к остановке. И уже выходя из главных ворот, хотела свернуть, как внезапно остановилась. Мой взгляд зацепился за знакомую массивную форму черного джипа.
Он меня преследует?
Нет, но теперь мне представилась возможность увидеть его поближе, ведь ехала машина прямо на меня. Оцепенев, я стояла не двигаясь, в то время как Лексус медленно свернул на университетскую парковку. Да, спутать машину с любой другой невозможно, пусть и в нашем городе куча черных лексусов, но только один с белым выведенным узором. Обсмотрев белое крыло, подняла взгляд вверх, силясь рассмотреть водителя сквозь темное стекло. И увидела. Да, то, что там сидела девчонка, я была уверена. Черные волосы были видны даже сквозь темные окна. В своем уверении я заключилась, когда припарковавшись, дверца джипа открылась, а оттуда вышла девушка. Стройная брюнетка, лица которой не смогла увидеть со своего расстояния, но почему-то была уверена, что в университете нашем ее я не видела. Таких девушек видно издалека, и незамеченными они явно не остаются. Даже не находясь поблизости, сделала вывод, что брюнетка явно выше меня. Стройная, слегка загорелая, одетая всего лишь в короткие джинсовые шорты и майку, она плавно шагала к зданию. Даже в ее походке было что-то величественное, что-то такое, что говорило о том, что девочка явно относится к высшему кругу. Об этом и говорила дорогая машина.
